Текст книги "Дьявольские игры(ЛП)"
Автор книги: Джоанна Уайлд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)
Джоанна Уайлд
Дьявольские игры Мотоклуб «Риперы» – 3
Аннотация
Лиам «Хантер» Блейк ненавидит мотоклуб « Риперы » . Он родился и вырос в « Дьявольских Джеках » , и знает свои обязанности. Он защитит свой клуб от старых врагов – « Риперов » – используя любое оружие, которое только сможет найти. Но зачем использовать силу, когда у президента « Риперов » есть одинокая и уязвимая дочь? Хантер хотел ее с той самой минуты, как увидел, а теперь у него есть и оправдание, чтобы ее забрать.
Эм всю жизнь прожила в тени « Риперов » . Ее сверхопекающий отец, Пикник, президент этого клуба. В тот последний раз, когда у нее появился парень, Пикник выстрелил в него. Сейчас же мужчины в ее жизни гораздо больше заботятся о том, чтобы угодить ее отцу, нежели о том, чтобы хорошо провести с ней время. И вот она встретила настоящего мужчину, который не боится вести себя с ней, как с настоящей женщиной. Того, кто не боится ее отца. Его зовут Лиам, и он Тот Самый. По крайней мере, ей так кажется.
Пролог
Эм
Восемь лет назад
К е р‑д'Ален, штат Айдахо
– Да твою ж мать... они как кролики в период размножения. Меня сейчас вырвет.
Я кивнула, на все сто соглашаясь со своей сестрой.
Проблеваться было единственным достойным ответом на эту хрень.
Мы стояли в столовой, соединяющейся с кухней створками раздвижных дверей. Отец усадил маму на барную стойку, ее ноги обвивали его талию, а его язык был так глубоко в ее горле, что удивительно, как он еще не вызвал рвотный рефлекс.
– Вы же понимаете, что мы на вас смотрим, да? – громко спросила Кит. Папа отскочил и повернулся к нам. Мама часто заморгала, но даже не покраснела.
– Вернитесь в комнаты минут на десять, прически там поправьте или еще чего, – произнес он. – Затем спускайтесь на завтрак.
Кит рядом со мной зарычала. У нее был нрав отца. Жаль, мне он не достался. Я всегда следовала правилам, и это было паршиво. Кит звала меня папиной дочкой и, возможно, она была права. Но я просто ненавидела выводить его из себя.
– Сегодня первый учебный день, и я не хочу опоздать, – заявила она. – Перепихнуться вы можете в любое время, но этот день бывает лишь раз в году. И я есть хочу.
Папа медленно отошел от мамы, повернулся к нам и скрестил руки на груди. Его выцветшие татуировки могли рассказать сотни историй, и большинство моих друзей изрядно нервничали в его обществе. Его кожаный жилет с цветами мотоклуба «Риперы» не способствовал разряжению обстановки. Нам по‑своему повезло, у нас не было нормального отца, работающего в банке или типа того.
Не‑а.
Наш отец был президентом мотоклуба.
Говоря словами моей лучшей подруги Куинн, отец был устрашающим сукиным сыном, что было правдой. Я знала, что бы ни случилось, он всегда мне поможет. По секрету, мне нравилась сама мысль, что «Риперы» всегда прикрывают его. Лишь один взгляд на татуировки и нашивки отца придавал мне чувство защищенности, но вслух я это никогда бы не признала. Однако ничто из вышеперечисленного не оправдывало его и маму, вытворяющих на кухне отвратительные вещи. Вообще‑то я на этой барной стойке делаю себе сэндвичи. И где мне теперь их делать?
– Хотя бы раз, – сказала Кит, сощурив глаза, – неужели нельзя вести себя как нормальные родители, которые не замечают друг друга во время еды?
– Звучит скучно, – пробормотал отец, в ответ тоже сощурив глаза. Мы с мамой встретились взглядами, и она состроила гримасу. Я ненавидела эту часть, папа и Кит могли любую ситуацию превратить в ссору. Мама обычно говорила, что они слишком похожи, и тут я с ней согласна. Мама была скрепляющим элементом, который не позволял нашей семье распасться, заглушая сложные ситуации до того, как они могли выйти из‑под контроля.
– Не люблю, когда скучно, – добавил отец. – Идите и займитесь чем‑нибудь, что девочки обычно делают в ванной, и только потом можете спуститься. Мой дом – мои правила.
Я схватила Кит за руку, потащив ее прочь, до того, как она придумала бы, что ответить отцу. Ей было всего двенадцать, а мне четырнадцать, но она всегда держала оборону. Иногда это было даже хорошо... Но ей нужно было научиться правильно выбирать себе противников.
– Просто пошли наверх, – зашипела я.
– Они слишком старые для того, чтобы трахаться на кухне!
– Мы не трахаемся, – прокричал отец. – Но, если бы и так, это совершенно не ваше дело, детки.
Вжав пальцы в руку Кит, я потащила ее по лестнице прочь из гостиной. На заднем плане я слышала смех папы и тонкий писк мамы.
– Они просто отвратительны, – пожаловалась Кит, плюхаясь на мою кровать. У каждой из нас была своя комната, но большую часть времени она проводила в моей, потому что она была больше. Еще рядом с моим окном было дерево с массивными ветками, которое мы могли использовать, чтобы улизнуть... Не то чтобы мы когда‑либо такое проделывали, но у Кит были большие планы на время старшей школы.
– Знаю, – ответила я. – Но он все же прав. Это его дом.
– По крайней мере, ты не застряла в чертовой средней школе, – она тяжело вздохнула. – Поверить не могу, что ты перейдешь в другую! Это несправедливо.
– Еще один год, и ты тоже перейдешь, – сказала я. М‑да, мне лучше было бы порассуждать о том, чтобы остаться на второй год. Я начала рассматривать свою прическу в трюмо, которое мама подарила мне, когда мне исполнилось тринадцать. Это трюмо принадлежало ей, когда она была девчонкой. Мне всегда нравилось сидеть за ним, когда я была маленькой, краситься ее косметикой, представляя, будто я принцесса. – К тому же, думаю, переход в старшую школу не будет таким уж клевым. Первый год никогда не бывает удачным.
– Из восьмого класса нужно выжать все самое лучшее, – сказала Кит. – Но у тебя это в любом случае вряд ли получится. Ты же не думаешь, что отец отпустит тебя когда‑нибудь на танцы?
– Конечно же, отпустит, – заявила я, хотя сомнения у меня в этом и были. Папа мог быть... непредсказуемым... Кит открыла было рот, чтобы что‑то произнести, но потом закрыла его, так как мы услышали рокот моторов «Харлеев», подъезжающих к нашему дому.
– Какого черта? – спросила я, подходя к окну. На улице ожидало шестеро «Риперов», и это в половину восьмого во вторник... Не очень хорошо. Ребята в клубе обычно жаворонками не были.
– Дерьмо, – пробормотала Кит. – Должно быть, что‑то случилось.
Мы переглянулись, и я подумала, что у нее, должно быть, то же неприятное чувство внизу живота, что было и у меня. «Что‑то случилось» в нашем мире могло означать все, что угодно. Обычно отец не позволял делам клуба влезать в его семейную жизнь, но я уже достаточно много повидала, чтобы притворяться, что все в порядке, когда треть клуба показывается у дома утром без предупреждения.
– Я пошла вниз, – заявила Кит мрачным голосом. Я покачала головой.
– Они не захотят, чтобы мы там маячили.
– Да пошли они.
* * *
Мы прокрались к лестнице, словно малолетние преступники.
Я ожидала услышать приглушенные голоса, ощутить напряжение в воздухе, такое, которое всегда сопровождает какое‑нибудь дерьмо. Вместо этого я услышала мужской смех и разговоры на кухне. Мы вошли в кухню и обнаружили нашего дядю Дака, который сидел на стуле, а мама готовила для него кофе. Папа сидел рядом с ним и Ругером – очень привлекательным молодым проспектом, который был в клубе около четырех месяцев. Я отвернулась, а то начала бы что‑то лепетать невразумительное, или покраснела бы.
Когда я вырасту, определенно выйду замуж за Ругера.
И эта мысль совершенно точно не была из разряда тех, которыми я могла бы поделиться с отцом, вне зависимости от того, насколько я была папиной дочкой. Ругер окончил старшую школу год назад, и Куинн сказала мне, что застукала его, трахающего ее сестру Николь в их гостиной, когда их родителей не было дома. Я притворилась, что была в ужасе, но все же заставила ее выложить все пикантные подробности... а их было немало. Куинн не убежала, когда застукала их. Нет. Она спряталась и видела все, и это, согласно ее сведениям, было совсем не быстро.
Вовсе не быстро.
Еще Куинн сказала, что у Ругера пирсинг в члене, и что ее сестра проплакала три ночи подряд, потому что после этого он ей так и не перезвонил. Когда я буду достаточно взрослой, мне он перезвонит. У меня на него большие планы.
– Доброе утро, – сказал Дак, улыбаясь мне. Он так и не рассказал, почему его называли утенком, потому что мне всегда казалось, что он больше походил на старого медведя. Большого и голодного, который вполне мог бы напугать, если бы не катал меня на аэроплане и не угощал конфетами, сколько я себя помню. – Эм, выглядишь просто чудесно. У тебя отлично пойдут дела в старшей школе.
Он перевел взгляд на отца.
– До сих пор поверить не могу, что наша девочка уже такая взрослая.
Фу. Я терпеть не могла, когда они так говорили, особенно в присутствии Ругера. Все поголовно думали, что я была ребенком, но мне уже было четырнадцать. Меньше, чем через два года, мне выдадут водительские права. Ну, официальные права. А так я вожу уже несколько лет...
– Очень рад, что вы зашли, – папа обратился к парням. – Эм, захвати что‑нибудь на завтрак. Сегодня мы подкинем тебя до школы. Не хочу, чтобы ты опоздала. – У меня открылся рот, и я услышала, как Кит издала испуганный вздох.
– Мы? – прошептала я, надеясь, что неверно расслышала.
– Мы все, – ответил отец, широко мне улыбнувшись, хотя глаза его и остались серьезными. – Ты становишься молодой девушкой. Я посчитал, что лишним не будет, если мы напомним этим маленьким сосункам из твоей школы, кто твоя семья. Иди и сразу же расставляй все точки над «и».
У меня даже голова закружилась.
– Пап, ты же не серьезно! – выпалила Кит. – Если вы все появитесь у школы, то отпугнете всех парней! И как Эм после такого сможет пойти на свидание?
Улыбка отца стала мрачной.
– Парень, который не сможет ужиться с семьей Эм, не поведет ее на свидание.
Я сглотнула. Этого просто не могло происходить на самом деле. Мама прошлась пальцами по волосам отца, и он усадил ее на колени. Они всегда так делали – всегда видели только друг друга. Но, все же, мама обычно противостояла ему, когда он забывался и был навязчиво заботливым. В отличие от отца, у мамы было представление, что значит быть девочкой‑подростком.
– Мам, я думала, что меня подвезешь ты, – пропищала я. Она печально покачала головой.
– Прости, милая. Но папа сам решил тебя отвезти, – сказала она. – Я отвезу Кит, а он вместе с дядей Даком и братьями завезет тебя.
– Эти мелкие придурки в твоей школе должны знать, с кем будут иметь дело, если захотят обдурить тебя, – добавил отец мрачным голосом. – Не хочу усложнять тебе жизнь, но я и сам был подростком. Эти парни думают членами, поэтому они должны осознать, что потеряют их, если не будут вести себя с тобой как положено. Это всего лишь демонстрация силы, чтобы предупредить детишек.
– Это чушь собачья, папочка, и ты сам это знаешь, – заявила Кит, вставая на мою защиту. Слаба Богу, потому что я потеряла всякую возможность думать или двигаться. – И это полнейший сексизм! Эм сама может о себе позаботиться. А ты не имеешь права с ней так обращаться.
– Я имею на это полное право, – отозвался он, и по его тону я поняла, что разговор окончен. – Я ваш отец, и моя работа – защищать вас. У меня нет цели осложнить тебе жизнь, Эм, но я сделаю все возможное, чтобы ты была в безопасности.
– Никто не собираемся мне вредить, – все же выдавила я из себя.
Он фыркнул.
– Но они же захотят тебя трахнуть.
Я почувствовала, как щеки стали пунцовыми, и опустила глаза, боясь посмотреть на Ругера или любого другого.
– Хочешь, чтобы я обращался с тобой, как со взрослой? – добавил отец. – Это довольно сложно, если от одного упоминания секса ты вся краснеешь. Если ты не можешь говорить об этом, совершенно точно, что ты не готова этим заниматься. А так никто не сможет на тебя надавить. Теперь возьми хлопьев, если все же планируешь поесть. Мы скоро поедем.
Мне было плохо. Жизнь в старшей школе закончилась, даже не успев начаться, а он хочет, чтобы я съела хлопьев?
– У меня есть батончик мюсли, – пробормотала я, смотря на папу. Он пожал плечами, и я увидела, что его рука двинулась между маминых ног.
Фу. Моя жизнь – отстой.
* * *
Обычно мне нравилось ездить на байке с отцом.
Нет ничего лучше, чем сидеть позади него, руками плотно обхватив его торс, в то время как байк парит по дороге. Возможно, Кит и унаследовала характер отца, но мне досталась его страсть к езде. С шести я копила на свой собственный байк, и каждый раз, как я умоляла отца взять меня с собой прокатиться, я видела гордость в его глазах.
Но сегодня... впервые в жизни я его возненавидела.
Мы с шумом подъехали к школе, мы с отцом во главе, за нами еще шесть «Риперов» (включая и Ругера, который, должно быть, переспал с половиной девочек из школы еще до своего выпуска). Отец остановился прямо перед входом на месте, где нельзя парковаться, и все браться остановили свои байки рядом с его, сформировав тем самым ряд из искрящегося металла. И тут же всякая мечта о быстром тихом первом приходе в школу улетучилась. Одна из учителей, женщина лет двадцати пяти, застыла на лужайке и выглядела довольно нервно, но, так как парни не заглушали моторы, она не попросила их отъехать. Нет, она просто пялилась на нас, что было бы довольно забавно, если бы я точно не была бы уверена, что не буду ходить на ее уроки. Я узнала ее, видела на дне открытых дверей. Ругер усмехнулся и стрельнул в нее глазами. Она тут же зарделась.
Вот черт, есть в этой школе хоть кто‑то, кого бы он не совратил на секс? Возможно, мне стоит переосмыслить свои свадебные планы.
– Ну ладно, спасибо, что подвез, – без промедлений сказала я отцу. – Теперь можешь уезжать.
– Покажи мне свой шкафчик, – произнес он, вероятно рассчитывая истребить любой мой шанс на счастье в течение последующих четырех лет. Я посмотрела на него и вложила в этот взгляд все, что могла. Щенячий взгляд, то, как маленькая девочка закусывает губу, и как у меня перехватило дыхание. Обычно мне удавалось даже выжать из себя слезы, но на это нужно чуть больше времени.
– Папочка, можешь просто отпустить меня в школу одну? – спросила я дрожащим шепотом. – Ты уже показал все, что хотел.
Он беспощадно покачал головой.
– Даже не пытайся, – заявил он. – Я все это уже видел и, если верить твоей маме, ты спец в манипуляции. Я зайду в школу, потому что хочу, чтобы каждый человек тут понял, что ты принадлежишь мотоклубу «Риперы», и они будут отвечать перед нами, если попытаются играть с тобой.
Не знаю, стоило ли мне вообще пытаться.
Отец был природной стихией – волной, призванной разрушить мою жизнь. За нами наблюдали все, пока мы входили в здание школы и шли по коридору. Куинн поймала мой взгляд и драматично приподняла бровь. Я пожала плечами, снова вздохнула и начала искать шкафчик с номером «1125», который находился на первом этаже недалеко от мужской раздевалки.
Раздевалки, где расхаживали парни из футбольной команды после утренней тренировки.
Ну, прекрасно.
Моя жизнь была просто чертовски прекрасной.
Я подняла глаза и увидела брата Куинн, Джейсона – юниора в команде, играющего в защите, который смотрел на нас. Мне он всегда нравился. На самом деле, тайно я надеялась, что он, наконец, заметит меня и взглянет не только как на доставучую подружку своей сестры. Ну, правда же, если я хочу, чтобы такой парень, как Ругер, мне перезвонил, мне нужно же на ком‑то тренироваться, так?
– Рид, – между делом произнес отец, подбородком указывая на Джейсона. – Отлично сыграли в прошлом сезоне. Как чувствует себя команда сейчас?
Джейсон сглотнул, его глаза метались между нами.
– Э, довольно неплохо, – ответил он. Я открыла шкафчик, отчаянно желая залезть в него и умереть. Или, по крайней мере, исчезнуть на следующие четыре года. К сожалению, даже такой экземпляр, как я, у которого напрочь отсутствовали сиськи, не мог поместиться в этот металлический ящик.
– Рад это слышать, – отозвался папа. Он наклонился и поцеловал меня в макушку, а потом заговорил так громко, что его слова практически отдавались эхом. – Наслаждайся старшей школой, принцесса. Дашь мне знать, если кто‑то из этих парней тебя обидит, ладно?
Я кивнула, молясь о смерти. Что‑нибудь быстрое и без страданий было бы как раз по случаю. Аневризма? Да, определенно подошло бы.
– Просто уходи, – прошептала я.
– Увидимся вечером, – ответил он, затем повернулся и пошел по коридору. Цвета на его спине напоминали всем, кто нас видел, что мой отец – президент мотоклуба «Риперы». Куинн подошла ко мне и облокотилась на шкафчик, ее глаза были широко раскрыты.
– Ничего себе, – сказала она. – Никто не пригласит тебя на выпускной или еще куда‑то, ты же понимаешь? И у тебя никогда, в смысле вообще никогда, не будет секса.
– Знаю, – ответила я, чувствуя себя раздавленной. Не то чтобы мне хотелось секса. Пока еще не очень сильно.
Но вот пойти на выпускной было бы здорово. Я вздохнула.
– Куинн, я умру девственницей.
Она мрачно кивнула, и ее глаза были полны сострадания.
– Думаю, так и будет, – произнесла она. – Но взгляни на это с более светлой стороны.
– Это с какой?
– Монашки больше не носят эти пингвиньи рясы, так что тебе, по крайней мере, не придется покупать новую одежду.
Я взглянула на Джейсона, который таращился на меня так, будто бы у меня выросла вторая голова.
Мой папа был самым подлым отцом на свете.
Тьфу.
Восемь лет назад
Стоктон, штат Калифорния
Хантер
Натали вытерла рот и посмотрела на меня, ее красивое лицо было хитрым и расчетливым. Я заправил обмякший член в штаны и застегнул молнию, оторвав свое тело от кирпичной стены позади газовой станции. Нат поднялась на ноги, улыбаясь мне, а потом прикусила губу. Думаю, у нее был игривый настрой.
А мне резко всего расхотелось.
– Ну, и? – спросила она.
Я же вопросительно приподнял бровь.
– Что «и»?
– Э... Я подумала, может, ты пригласишь меня куда‑нибудь?
Чертовски ожидаемо. Богатые сучки.
Не то чтобы я был удивлен. В мире Натали я был всего лишь быстрым перепихоном с нужным уровнем отношений. Для меня это тоже не было проблемой. В конце концов, бизнес есть бизнес, а у Нат было полно денег.
– Чего ты хочешь? – спросил я, надеясь, что скидку за минет она не потребует. Она была симпатичной, но в принципе, ничего особенного. Однако в социальном плане она стояла намного выше меня, да и кто я такой, чтобы отворачиваться от девчонки, которая хочет пососать мой член? Сейчас же, когда она сделала свое дело, почему‑то стала назойливой. Прежде чем Натали смогла ответить на мой вопрос, у меня завибрировал телефон.
Келси. Вот дерьмо.
Я ответил, отворачиваясь от Натали. – Привет, Келс.
– Джима сегодня уволили с объекта. Ты должен приехать и быстро, потому что он пьян, и мне страшно.
Все мое тело напряглось, а зрение сфокусировалось на одной точке. Вот же сукин сын, хуесос. Если он ее тронет...
– Скоро буду, хорошо? Успокойся Келси, – сказал я приемной сестре. – Постарайся выйти из дома и пойти в парк. Если не получится, запрись в ванной. Просто держись – я еду.
– Хорошо, – прошептала она, и я услышал оглушительный голос Джима, орущий на заднем плане. Джеймс Кэллоуэй был приемным отцом из преисподней, уже не говоря о том, что и чертовым кретином. Закончив разговор, я перевел взгляд на Натали, лицо мое оставалось непроницаемым. Наученный горьким опытом, я поклялся никогда не давать больше информации, чем следует.
– Мне нужно вернуться домой, – сказал я ей. – Можно я поведу?
Она улыбнулась, пытаясь выглядеть жеманно и невинно.
– Конечно, – произнесла она, выводя по грязи маленькие круги этими своими «трахни меня» туфлями, которые она обычно носила. Всего полчаса назад они казались чертовски сексуальными. – Но прежде чем уехать...
Мать твою. На это у меня не было времени.
– Дай мне чертовы ключи, – в нетерпении рявкнул я.
Она открыла было рот, чтобы запротестовать, но я прищурил глаза, чтобы взгляд получился твердым и непроницаемым. Этот взгляд я оттачивал годами, и он всегда работал. Она резко вздохнула и вытащила ключи, передавая их мне. С моим ростом в сто девяносто сантиметров я был устрашающим ублюдком.
Хотя тот факт, что я напугал девчонку, меня совершенно не напрягал.
Обогнув здание, я подошел к милому маленькому «мустангу» Натали – подарок от папочки на шестнадцатилетие. Сев за руль, я завел двигатель, который заурчал так, что при любых других обстоятельствах я наслаждался бы этим звуком. Натали прыгнула на пассажирское сидение, очевидно боясь, что я могу уехать без нее.
Я бы и уехал, но не хотел привлекать еще больше внимания, чем требовалось. В последний раз, когда я оттаскивал Джима от Келси, я обещал убить его, если что‑то подобное повторится вновь. Боже, ей было всего тринадцать, а она уже научилась спать с ножом под подушкой. У меня было чувство, что ситуация примет хреновый поворот, и последнее, что мне было нужно – заявление в полицию об угнанной машине.
Спустя пять минут «мустанг» вылетел на дорожку перед покосившимся фермерским домом моего приемного отца, который окружали пожухлая лужайка и ржавые качели. Его собственные дети давно выросли, и если бы не пособие на меня и Келс, подозреваю, он мог потерять этот дом. Социальные службы не обратили внимания, что его жена, Отем, съехала отсюда около полугода назад. И кто может ее винить? Для меня это тоже было делом недолгой перспективы. Но вот остаться здесь, гнить всю свою оставшуюся жизнь? Черта с два. Я тоже сбегу.
Обычно я и не задумывался, что живу в этом свинарнике. Мне нравилось иметь свой собственный угол. В моем распоряжении был весь подвал, хотя я разрешал Келси спать внизу вместе со мной. Ей было не по себе в своей комнате наверху. Она была слишком близко расположена от комнаты Джима. Умная девочка.
Выпрыгнув из машины, я направился к дому.
– Подожди! – крикнула Натали, последовав за мной.
– Чего? – спросил я, не сбавляя шаг. Я слышал, как Джим что‑то кричал в доме, и весь похолодел, пытаясь заставить себя думать. Каков был лучший план для атаки? Громкий звучный шум за соседней дверью прервал мои мысли. Сосед-старик, должно быть, снова в гараже чинит свои байки...
– Ты сказал, что пригласишь меня на свидание, – сказала Нат с полуулыбкой на губах.
Боже, она все еще здесь? Я залез рукой в карман и выудил оттуда связку ключей, бросив их ей. Сильно бросив.
– Вот, – произнес я. – А теперь залезай в свою чертову машину и уезжай.
Ее рот открывался и закрывался, как у золотой рыбки, и я всерьез призадумался, почему позволил ей обхватить ими свой член. Голос Келси снова прорезал воздух, и у меня в глазах все побагровело. Строить планы – удел кисок, а этому говнюку нужно преподать урок и объяснить, что такое боль. Направившись к воротам сзади, я надеялся, что Натали была так счастлива халяве, что забыла все, что тут видела и слышала.
Проклятье.
Ворота были закрыты.
Подтянувшись и перевалившись через изгородь, я краем глаза ухватил отходящую Натали. На меня она внимания не обратила. Нет, сучка была слишком занята, ковыляя по сухой траве к своему подарку. Келси снова закричала. Обойдя дом, я влез через узкое окно в подвал.
Джим всегда запирал двери, а мне ключи не полагались. Не то чтобы это имело какое‑то значение – покажите мне тот замок, который бы я не открыл – но сейчас на это совершенно не было времени. Я побежал вверх по лестнице к комнате Келси и застыл в дверях.
Она лежала на спине на кровати, футболка была разорвана спереди, выставляя на показ лифчик телесного цвета, который я когда‑то купил для нее. Самый, мать его, странный поход по магазинам в моей жизни. Яркий красный отпечаток красовался на ее щеке, а из верхней губы сочилась кровь.
Джим навалился на нее, потный и испускающий перегарное зловонье, его плечи вздымались от глубоких вдохов. Он уже успел спустить штаны, обнажив дряблые узкие бедра, а тощий член болтался между его ног, будто пьяная кобра.
– Отстань от нее, – произнес я, вкладывая в голос всю ненависть, бурлившую внутри. Джим повернулся ко мне и хрюкнул, его красный распухший нос напоминал тухлый помидор посреди лица.
– Или что?
– Или ты покойник, – заявил низкий голос позади меня. А затем я услышал звук, который невозможно было ни с чем спутать – звук возводимого курка.
Все мы замерли, когда наш сосед медленно прошел в комнату. Пистолет он держал очень свободно, скорее как пульт от телевизора, а не как оружие. Довольно зрелый мужик, на вид лет пятьдесят пять, и, насколько я мог судить, большую часть времени он проводил в своем гараже, копаясь в мотоциклах, которые он чинил и продавал.
На самом деле, я присматривался к его последнему творению, прикидывая, смог бы я его себе позволить.
Бёрк.
Так его звали. Понятия не имею, было это имя или фамилия. Он был тот еще засранец, с длинной седеющей бородой и поблекшими татуировками во всю длину рук. По нашивкам на кожаном жилете, который он обычно носил, я знал, что он член мотоклуба под названием «Дьявольские Джеки». И сейчас мне впервые представился шанс хорошенько рассмотреть этот жилет. На плече была красно‑белая нашивка «Бёрк» над словом «Ориджинал». На втором же плече был бриллиант, а на нем знак «1%». Дальше следовала длинная череда нашивок поменьше, перечисляющие имена и даты.
Его тяжелая загорелая рука не дрожала, когда он держал пистолет, а глаза были такими же холодными и непроницаемыми, как мои.
– Келси, выметайся отсюда, – приказал я строгим голосом. Я совершенно не знал этого Бёрка и понятия не имел, что было у него в голове... Но, если мне удастся вытащить Келс из этой передряги невредимой, то по хрен на все остальное.
– Делай, что говорит парень.
Келси кивнула, широко раскрыв глаза, соскользнула с кровати и по стенке пошла к выходу из комнаты.
– Спускайся вниз в мою комнату и жди там, – сказал я. – Запри замок и никому кроме меня не открывай.
После ее ухода время в комнате будто остановилось.
– И что вы собираетесь делать, пристрелите меня? – заплетающимся языком спросил Джим. Он и так‑то был не лучшим представителем своего вида, а уж когда надирался, и вовсе слетал с катушек.
– По обстоятельствам, – ответил Бёрк.
– Каким?
– Вот, парень, – сказал он, указывая на меня подбородком. – Хочешь пристрелить этого придурка, сынок?
Я испуганно оглянулся. Его лицо было непроницаемым и серьезным. Бёрк вовсе не шутил. Вот дерьмо.
Все происходило на самом деле.
– Подумай хорошенько. Если решишься на это, обратно уже дороги не будет. Но тогда тебе не придется волноваться, что этот гад может изнасиловать твою сестру. А мы можем сделать так, что тело исчезнет.
Глаза Джима метались между нами, дикие от ужаса.
– Не слушай его, – зашептал он. – Ты отправишься в тюрьму. За смерть дают срок. Он говорит об убийстве.
– Это вряд ли, – сказал ему Бёрк. – Тебя никто не хватится, Кэллоуэй. На самом деле, не думаю, что хоть кому‑то есть дело, жив ты или мертв. Твоя жена ушла, дети тебя ненавидят, и, согласно бумагам у тебя на кухне, работы у тебя тоже нет. Такое ощущение, что тебя и не существовало никогда. Такое просто не могло произойти с хорошим парнем.
– Социальные работники, – отчаянно проговорил Джим. – Социальные работники придут проверять детей. Они заметят.
Я не смог сдержаться от смеха. Своего социального работника я больше года не видел. Если бы к нам каждый месяц не заглядывали с проверкой, потому что Джим напивался и его застукивали копы, я бы решил, что мои документы просто потеряли. Лицо моего приемного отца еще больше покраснело, и я заметил как раз тот момент, когда его мозг отключился, и он забыл про пистолет.
– Я убью тебя, маленький засранец, – прорычал он. – Думаешь, ты особенный, но ты всего лишь кусок дерьма. И эта твоя маленькая сучка тоже кусок дерьма. Два куска дерьма, отравляющие воздух в моем доме.
– Нужно решать, парень, – вмешался Бёрк. – Хочешь, чтобы он исчез, или нет?
Хотел ли я убить его? Я вспомнил плачущую Келси и то, как он переломал мне ребра, когда я отказался отдать ему свои заработанные деньги.
Ебаный урод.
Я определенно хотел, чтобы он исчез.
– Дайте мне пистолет, – произнес я, и слова показались мне сладкими на вкус.
Джим бросился на нас, и комнату пронзило неожиданное разливающееся эхо выстрела. Мой приемный отец закричал и упал на пол, держась на плечо. Ярко‑красная кровь сочилась между его пальцами.
Бёрк даже не моргнул.
Он крепко держал свое оружие, нацеливая его на Джима, пока второй рукой шарил за поясом, чтобы вынуть оттуда второй пистолет. Его он передал мне, и тот идеально лег мне в руку.
– Знаешь, как с ним обращаться? – спросил он.
Вместо ответа я снял пистолет с предохранителя и возвел курок.
– Прикончи его, парень, – произнес Бёрк и впервые за все время улыбнулся, практически как гордый отец. – Ты уже увяз в этом, так что можешь начинать вести счет.
Наведя дуло пистолета на грудь Джима, я выстрелил.
* * *
Кстати, окрестности нашего жилища идеально подходили для этого дня. Никто не пекся друг о друге, потому что и о себе никто в наших краях не пекся. Все мы просто медленно умирали. После того, как мы с Бёрком ускорили час расплаты для моего приемного отца, никто из соседей этого даже и не заметил.
И никто не заявил о выстрелах.
Никто не удосужился вызвать копов, когда я переносил истерически плачущую Кесли в дом Бёрка.
Никто не выглянул в окно, когда фургон остановился у дорожки за домом Джима. Десять минут спустя фургон пропал, но в нем был сверток в человеческий рост, обернутый черными пластиковыми пакетами из‑под мусора.
Джим прекратил свое существование. А вместе с ним и я с Келси.
Уже через неделю мы жили в другом городе, с другими свидетельствами о рождении, в доме двоюродного брата Бёрка и его старухи. И он отдал мне тот мотоцикл. Заплатил я за него пачкой наличных, которые нашел в бумажнике Джима. Год спустя я отметил свое восемнадцатилетие, став официальным проспектом в мотоклубе «Дьявольские Джеки».
И, если бы я и был сыном Бёрка по крови, он бы все равно не смог гордиться мной больше.
В каком‑то смысле, думаю, я и был его сыном.
Часть 1
Глава 1
Хантер
Пять месяцев назад
К е р‑д'Ален, штат Айдахо
– Кто, мать его, делает педикюр в феврале? – спросил Скид. – У нее ноги не замерзнут?
– Ты совершенно не знаешь женщин, – сказал я, открывая банку «Маунтин Дью». Мы всю ночь ехали сюда из Портленда. Чего я действительно хотел – так это поспать, но приказ Бёрка был предельно ясным. Проследить за дочерью Риза «Пикника» Хейса и продумать план действий. Со всей этой фигней, которая произошла между нашими клубами, Бёрк настаивал, что сейчас идеальное время для действий, возможно, даже удастся написать новое будущее для «Дьявольских Джеков».
