Текст книги "Интриги королевского двора"

Автор книги: Джоанна Мэйкпис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Глава седьмая

Энн велела Уоту помочь Ричарду сесть в седло, но тот уже не нуждался в помощи и взлетел на спину лошади без малейшего труда. Сердце Энн до сих пор учащенно билось, ее не покидала мысль о том, что Ричард был на волосок от смерти. Почему-то сейчас ей не хотелось видеть подругу, и она слегка пришпорила лошадь. Если Филиппу и обидела ее неожиданная торопливость, то она не подала виду. Ричард догнал Энн и поехал бок о бок с ней. Энн то и дело поглядывала на него, но он держался невозмутимо, как обычно. А сама она никак не могла успокоиться. Погруженная в свои мысли, она не замечала ничего вокруг и чуть не вылетела из седла, когда ее лошадь споткнулась. Ричард раздраженно обернулся, но в этот миг наперерез Энн через тропу перемахнул заяц, ее кобыла тонко заржала и вдруг рванула через кусты.

Энн почувствовала, как от тряски соскальзывает с седла; ей приходилось то и дело уклоняться от хлещущих по лицу веток. Она изо всех сил натягивала поводья, но лошадь не слушалась ее. Только опыт помог Энн удержаться в седле. Наконец она перестала тянуть поводья, сообразив, что это только пугает кобылу, и решила дождаться, пока та устанет и сама перейдет на шаг. Но лошадь тем временем уносила ее все дальше от тропы, и Энн молилась, чтобы на пути не попалось поваленное дерево или еще какое-нибудь препятствие.

За ее спиной слышались крики, кто-то из мужчин старался догнать ее, остановить обезумевшую лошадь. Слава богу, вздохнула Энн, по крайней мере, ей не придется возвращаться обратно одной. Она прикусила губу, надеясь, что лошадь вскоре выбьется из сил, успокоится и подчинится ей. Но тут другая лошадь внезапно выросла перед ней, будто из-под земли, ее кобыла вздрогнула и застыла как вкопанная.

Каким-то чудом Энн удалось не вылететь из седла. Ричард спрыгнул с лошади, бросился к Энн, обхватил ее сильными ладонями за талию и поставил на землю. Радостно вскрикнув, она уткнулась лицом в его куртку и застыла, затаив дыхание. Сердца обоих торопливо колотились.

– Господи… – срывающимся от волнения голосом бормотал он, – вы невредимы?

Энн была готова расплакаться от потрясения, паники и безграничного облегчения. Вспомнив о ранах Ричарда, она поспешно отстранилась, потом снова прильнула к нему, обвив руками шею, и привлекла его к себе.

– Дорогой мой! – прошептала она. – Вам больно? Простите…

Он коснулся губами ее волос, выбившихся из прически. Во время бешеной скачки Энн где-то потеряла смешную модную бархатную шляпку. Он сжал ее в объятиях, и в тот же миг их губы встретились. Оба забыли обо всем на свете, поддавшись ошеломляющему желанию быть рядом. Наконец поцелуй прервался, и Энн всхлипнула:

– Дорогой, я так боялась, что вы погибнете! Пожалуйста, никогда, никогда больше не заставляйте меня так страдать…

Он прервал ее новым поцелуем, и они опять слились в объятиях, прогнавших последние тени сомнения в том, что их любовь взаимна. Внезапно Ричард застыл и опустил руки. Резко обернувшись, Энн обнаружила, что к ним приближается изумленная Филиппа. Прислонившись спиной к мощной груди Ричарда, Энн вскинула подбородок и с вызовом взглянула на подругу. Ричард положил ладони ей на плечи. Все молчали. Несколько секунд Филиппа сидела в седле неподвижно, широко раскрыв удивленные глаза, потом тихо ахнула, с трудом развернула лошадь и двинулась прочь, навстречу с треском продирающемуся сквозь чащу Уоту. Ричард вздохнул и мягко повернул Энн лицом к себе.

– Объяснить этот поступок будет нелегко, – еле слышно произнес он.

– Она должна знать правду, – с дрожью отозвалась Энн.

– Правду о чем? Что вы наконец-то поняли, что влюблены в меня?

– Да, черт побери! – выпалила Энн. – Я люблю вас, Ричард Оллард. Теперь я знаю это, но… – она вдруг отстранилась, – но это ничего не меняет. Неважно, любите вы меня или нет – жить с вами я не смогу. Мне не вынести таких испытаний…

– Дорогая, как только я покончу с делами в Лондоне, я посвящу свою жизнь вам одной, и тогда…

– Вы опять? – возмутилась Энн. – Вы то и дело бросаете вызов смерти. Вам незачем было сражаться с кабаном, защищая сына человека, которого вы ненавидите. Расправиться с этим зверем мог бы любой из придворных…

– Но размышлять об этом мне было некогда, милая. Принц – ребенок, неразумное дитя, как и ваш брат Нед. Неужели вы не кинулись бы на помощь брату? Еще немного – и кабан убил бы мальчика. Мне пришлось вмешаться. Я не успел подумать о том, чьего сына спасаю, и вы это понимаете.

Энн прерывисто вздохнула.

– Но есть и другие опасности… нет, не пытайтесь убедить меня, что мне они мерещатся. И ради них вы готовы пожертвовать всем, даже мной?

Услышав эти слова, Ричард с трудом сглотнул и на миг отвернулся.

– Долг чести велит мне…

– Прежде думать о других – об узнике Тауэра, если не ошибаюсь?

– И о нем тоже: он взрослый человек, но мир для него – тайна за семью печатями. Ему, как и принцу Генри, не обойтись без помощи. Я не могу бросить его на произвол судьбы.

– Тогда мне больше нечего добавить, – печально откликнулась Энн. – Едем скорее, иначе нам не избежать расспросов. Надеюсь, ваши раны не открылись?

– Нет, это просто царапины. Надо будет только, как следует промыть их, чтобы они не воспалились, – объяснил Ричард. – А как быть с леди Филиппой? Мы можем рассчитывать на ее молчание?

– Пожалуй, да. Она еще очень молода, но почти всю жизнь провела при дворе герцогини Маргариты, где полным-полно интриганов. Филиппа умеет держать язык за зубами.

Они вернулись на тропу, к нетерпеливо поджидающей их Филиппе. Девушка встревожено вгляделась в лицо подруги, но Энн опередила ее вопросы, молча, покачав головой.

– Никто не пострадал, – коротко объяснил Ричард. – Лошадь понесла, но мистрис Энн сумела удержаться в седле.

К наступлению сумерек они вернулись в резиденцию короля.

Ужин затянулся, во время еды Энн не успела перемолвиться словом с Филиппой.

Пришлось ждать ночи. Филиппа была молчалива, но, наконец, не выдержала и заметила:

– Боюсь, у мистера Олсопа будет немало неприятностей, если твой отец узнает…

– Ты должна знать правду, Филиппа. – Энн приподнялась, опираясь локтем на подушки. – Но умоляю тебя, никому не проговорись! Не заговаривай больше об этом даже со мной! Мистер Олсоп вовсе не слуга моего отца, он вообще не слуга, а сын сэра Доминика Олларда.

Филиппа ахнула – это имя было ей знакомо.

– Ричард как раз гостил у нас, когда королева призвала меня ко двору, вот он и предложил проводить меня. А я… – Энн заколебалась, понимая всю нелепость своего поступка, – я сказала Хильярду, что Ричард – мой слуга. Это случилось, когда мы подъезжали к Вестминстеру, и Хильярд помог нам пробраться к воротам.

– Но зачем ты назвала Ричарда слугой? – удивленно спросила Филиппа.

– Сама не знаю. Я боялась оставаться одна в Вестминстере. – Энн с трудом сглотнула. – А под своим настоящим именем ему было бы неудобно и даже опасно появляться во дворце. Ричард попал в опалу потому, что был предан покойному королю, как и твой, и мой отец.

Филиппа кивнула, прекрасно понимая, о чем говорит подруга.

– И ты… любишь его? – Она заглянула в глаза Энн.

– Да, – отозвалась Энн еле слышно. – Кажется, люблю. Отец хочет, чтобы я стала женой Ричарда.

– Тогда вам обоим не о чем беспокоиться.

– Напротив! – с жаром возразила Энн. – Ричард наотрез отказывается забыть о прежней жизни, а я не желаю быть женой заговорщика. Филиппа, ты можешь понять, как страшно жить, каждую минуту беспокоясь за близкого человека! Я знакома с вдовами тех, кто погиб при Редмуре. Я не хочу повторять их судьбу, не желаю отказывать себе во всем, лишь бы сохранить поместье. Такая жизнь женщине не в радость.

– Но ты же призналась, что любишь Ричарда.

– Всем сердцем! – зазвеневшим голосом подтвердила Энн.

– Значит, ты будешь любить его, несмотря ни на что, и любовь поможет тебе пережить все невзгоды, – не по возрасту мудро заключила Филиппа. – Ни с кем другим ты не сможешь быть так счастлива. А если жизнь вскоре разлучит вас, ты будешь вспоминать только о нем и тех минутах, когда вы были вместе. Так говорит моя мама, а она всем сердцем любит моего отца. Она готова на любые жертвы, лишь бы быть с ним. – Филиппа помолчала и добавила: – Я знаю, тебе хватит сил вынести все, милая Энн. Как бы я хотела испытать такую же любовь! Это удивительный и редкий дар судьбы.

Чуть не плача, Энн пожала подруге руку.

– Какая ты умница, Пиппа, – пробормотала она. – Ты гораздо мудрее меня…

– Так ты обещаешь, как следует подумать?

– Конечно, дорогая. Я все время думаю об этом – с тех пор как поняла, что люблю Ричарда. – Она вздохнула. – Если бы мне только удалось убедить его уехать домой, в Йоркшир, забыть о заговорах…

Скрипнула дверь, вернулась Мэри. Девушки обнялись и затихли. Как и обещала Филиппа, она по-прежнему относилась к Ричарду как к слуге и никому не рассказала, что видела подругу в его объятиях.

Через три дня король вернулся в Вестминстер, девушки вновь очутились в своей комнате. Дни стали короче и холоднее, по коридорам гуляли зябкие сквозняки. Энн и Филиппе пришлось надевать самые теплые платья и подбитые мехом плащи. Джон Хильярд по-прежнему оказывал Энн знаки внимания, смущавшие ее. Она не могла отделаться от мысли, что он пристально следит за ней, каждая беседа казалась ей допросом. Однажды Филиппа заметила:

– Кажется, милая Энн, мистер Хильярд увлечен тобой.

Энн от отвращения передернуло.

– Внимание мистера Хильярда мне льстит. Но он в фаворе у Генриха и потому вряд ли решится связать судьбу со мной, дочерью опального сторонника покойного короля. Зато, – добавила она сквозь зубы, – его весьма интересуют дела моей семьи, он подробно расспрашивает о том, как часто мой отец покидает Раштон.

Прелестные глаза Филиппы широко раскрылись, она понимающе кивнула и быстро перевела разговор на другое. Энн не сомневалась в том, что отныне и ее подруга будет осмотрительна в разговорах с Джоном Хильярдом.

На второй вечер после возвращения в Вестминстер Хильярд незадолго до ужина встретил Энн в коридоре и предложил ей поговорить, устроившись в глубокой оконной нише. Энн согласилась, краем глаза заметив, что Мэри Скроггинс пристально наблюдает за ней и на всякий случай держится неподалеку. Ричарда нигде не было видно. Джон галантно усадил Энн на заваленный подушками подоконник и попросил позволения сесть рядом.

– Король часто вспоминает о том происшествии в Ричмонде, повторяя, как он благодарен вашему слуге, мистеру Олсопу. Король поручил мне узнать, здоров ли мистер Олсоп. Кажется, он все-таки серьезно пострадал. Король готов прислать к нему своего личного врача.

– Он уже поправляется, – невозмутимо ответила Энн, считая, что долг всякой хозяйки – заботиться о пострадавших слугах. – До Вестминстера он доехал благополучно. Правда, пока еще слаб. Поблагодарите его величество за заботу.

– Мистер Олсоп на редкость отважен и сообразителен – как истинный воин, не правда ли, мистрис Энн?

– Воин? Мистер Олсоп? – не попалась на приманку Энн. – О, нет! Насколько мне известно, ему не доводилось воевать. Во времена битвы при Редмуре он был еще ребенком. – Тут она спохватилась, с запозданием сообразив, что напрасно упомянула о сражении между сторонниками нынешнего и прежнего королей. Ей вдруг пришло в голову, что Хильярд желает выведать, не участвовал ли Ричард в восстании Уорбека в Западных графствах.

– А может, он служил за границей? Он неплохо владеет мечом, вот я и подумал… – Джон усмехнулся. – Но должно быть, я ошибся. Разумеется, король пожелал побольше разузнать про мистера Олсопа исключительно для того, чтобы наградить его.

– Его величество уже наградил Дикона, – напомнила Энн и добавила: – Сам мистер Олсоп считает, что он выполнил долг подданного и просто долг человека, увидевшего, что ребенок в опасности. Я рада, что принц Генри не пострадал и уже оправился от потрясения.

– Дети быстро забывают об опасности, – пожал плечами Хильярд. – Теперь наставники позаботятся о том, чтобы впредь его высочество действовал осмотрительнее. – И он сменил тему, заговорил о нарядах и манерах общих знакомых, не забыв спросить Энн о ее младшей подруге.

Вздохнув с облегчением, Энн проболтала с ним полчаса. Она сообщила Джону, что принцесса Мэри Роуз уже поправилась и королева немного успокоилась. Но на протяжении всего разговора Энн никак не могла отделаться от тревожной мысли о том, что вкрадчивые вопросы Хильярда грозят Ричарду опасностью. Наконец она решила сама поговорить с Ричардом и предупредить, что его подвиг пробудил к нему интерес короля.

На следующее утро у нее разболелась голова, и королева, заметив ее страдания, отпустила девушку, посоветовав ей прилечь. Вернувшись к себе в комнату, Энн тепло оделась и в сопровождении Мэри отправилась в конюшню. К тому времени стражники уже привыкли видеть ее во дворце и потому пропустили во двор без возражений. Разыскав Ричарда, Энн бесцеремонно прервала его беседу с Уотом:

– Нам надо срочно поговорить. Уот, побудь у дверей конюшни вместе с Мэри.

Она отвела Ричарда в дальний угол конюшни, где стоял такой знакомый запах сена и лошадей. На миг Энн показалось, что она вернулась домой, в Раштон. Ричард хмурился, лошади похрустывали сеном, кобыла Энн приветственно заржала.

– Зачем вы пришли? – строго спросил Ричард. – Мы же решили встречаться как можно реже. Если вам что-нибудь понадобилось, вы могли бы вызвать меня к себе. Вы же знаете, я не стал бы медлить.

– Во дворце у каждой стены есть уши, – возразила Энн. – Я боялась, что нас кто-нибудь подслушает.

– Вижу, вы быстро разобрались, что к чему, – заметил Ричард.

Нетерпеливо кивнув, Энн сбросила капюшон. Пряди ее волос выбились из-под чепца. Ричарду хотелось провести по ним пальцем, наклониться и поцеловать нежную шею Энн.

– Вы должны немедленно покинуть Вестминстер, – без предисловий заявила Энн. – Джон Хильярд выспрашивает о вас, и я все больше убеждаюсь, что этот человек опасен. Господи, почему я так сглупила, оставив вас здесь? Ведь теперь под угрозой ваша жизнь!

– Хильярд? – переспросил Ричард, сведя брови над переносицей. – Какое ему дело до меня? Таких, как я, он не замечает.

– Я и прежде чувствовала, что он наблюдает за вами, но не решалась с вами поговорить, – торопливо добавила Энн, – чтобы не вызвать ревности. Но в последнее время он начал задавать и вопросы о моем отце – по-видимому, по приказу короля или кого-нибудь из королевских соглядатаев.

– Очень может быть, но вряд ли он узнает что-либо подозрительное о вашем отце. Сэр Джарвис стал осторожнее с тех пор, как было подавлено восстание Ловелла.

– Король злопамятен, – с горечью напомнила Энн, – он не спускает глаз даже с тех, кого давным-давно простил. Наверное, у него были свои причины разрешить королеве вызвать ко двору Филиппу.

Ричард оглянулся на прикрытую дверь и усадил Энн рядом с собой на свежее ароматное сено. Она торопливо передала ему содержание вчерашнего разговора с Хильярдом.

– Как видите, король заинтересовался спасителем принца Генри. Он наверняка пожелает узнать всю подноготную загадочного мистера Олсопа, а когда выяснится, что такого человека нет и в помине, полюбопытствует, с какими целями вы прибыли в Лондон. О господи! – вздохнула она. – Вот уж не думала, что моя выходка обернется опасностью для всех нас!

– Не надо винить себя, – мягко заметил Ричард. – Я сам привлек внимание его величества. Надеюсь, король не забудет, что я спас наследника Тюдоров, да еще от кабана!

– Вас начнут расспрашивать, – предупредила Энн, – и вскоре выяснится, что вы – сын сэра Доминика Олларда, прибывший ко двору с тайным поручением герцогини Маргариты Бургундской. Иначе зачем вам было скрывать свое настоящее имя?

– А, по-моему, вы слишком серьезно отнеслись к праздному любопытству Джона Хильярда, – возразил он, взяв ее за подбородок. – В глазах этого человека я – ничтожество.

– Вы забыли про встречу в «Золотом петушке»! В тот раз он всерьез рассердился, наверное, потому и начал расспросы… – Только при этих словах Энн Ричард озабоченно нахмурился. – Хозяева этого заведения – ваши сообщники?

– Нет, но им известно о цели моего приезда в Лондон.

Энн в ужасе вскочила.

– Ричард, уезжайте из Вестминстера немедленно, сегодня же! – По ее щекам потекли слезы. – Если вы сделаете это, я… я напишу отцу о том, что согласна выйти за вас замуж!

Он вздрогнул, поднялся и заключил ее в объятия.

– Значит, вы и вправду любите меня?

– Я же говорила вам, что люблю, но… – она всхлипнула, – но, ради бога, выйдите из этой безумной игры, вернитесь в Уэнсли-дейл, и когда королева отпустит меня домой, я стану вашей женой.

Он торжествующе завладел ее губами, пылко прижав ее к себе, и прошептал:

– Как бы я хотел сейчас же увезти вас отсюда…

– Я не могу оставить Филиппу при дворе одну, – напомнила Энн. – Ричард, еще совсем недавно мне так хотелось жить при дворе! А теперь я мечтаю лишь об одном – вернуться домой и быть рядом с вами. Прошу вас, пообещайте, что будете беречь себя!

Они опять забыли обо всем на свете, потому и не услышали сигнала, поданного Уотом Симпкином, и опомнились, лишь, когда дверь конюшни с треском распахнулась. Разжав объятия, они обернулись. В конюшню ворвался сэр Оуэн Льюис в плаще и сапогах со шпорами.

– Что здесь происходит, черт побери? Парень, если тебе так невтерпеж, нашел бы со своей потаскухой другое место! – Присмотревшись, он потрясенно ахнул: – Мистрис Джарвис, как вам не стыдно! Глазам не верю… – Он перевел взгляд на Ричарда и воскликнул: – Клянусь всеми святыми, Доминик Оллард! Этого не может быть! Вы так похожи на отца, что в первую минуту я принял вас за него. – Он подступил ближе и уставился на Ричарда в упор: – Вы и вправду сын Олларда?

– Да, сэр, я Ричард Оллард, – отозвался Ричард, обняв Энн за плечи. – Скоро мы с мистрис Джарвис поженимся с согласия и одобрения ее отца. Уверяю вас, ей нечего стыдиться.

– Это сэр Оуэн Льюис, Ричард, – поспешила объяснить Энн. – Когда-то он был сквайром моего отца.

– И, как я слышал, предал его незадолго до битвы при Редмуре, – презрительно добавил Ричард.

Сэр Льюис побагровел от гнева.

– Меня вызвал к себе отец, сэр, – объяснил он. – Свой поступок я не считаю предательством. Сэр Гай сам согласился отпустить меня. Мистрис Энн, я всегда уважал вашего отца и до сих пор благодарен ему за заботу.

– Простите меня, сэр Оуэн, – тяжело вздохнул Ричард. – Я вовсе не хотел усомниться в вашей преданности. Каждому из нас не раз приходится делать трудный выбор.

– Вот именно. Потому я и задаю себе вопрос: что вы делаете при дворе короля Генриха? Может быть, мне следует позвать стражников?

– Прошу вас, не надо, сэр Оуэн! – Энн порывисто бросилась к нему, ее голос зазвучал умоляюще. – Ричард очутился здесь потому, что я сделала глупость, назвав его своим слугой. Но это была просто шутка. Я ни за что на свете не подвергла бы его опасности.

– Понимаю. – В полутьме конюшни выражение на лице сэра Оуэна было трудно разглядеть. Наконец он вздохнул и продолжал: – Я и сам вижу, как он дорог вам, мистрис Энн. Я не желаю зла ни вам, ни вашему отцу, но вы должны понять, что мой долг – защищать его величество короля Генриха. И потому я должен знать, с какими намерениями мистер Оллард явился в столицу. Ему прекрасно известно, что сторонники Йорков – нежеланные гости при дворе. Стало быть, вы замешаны в заговоре, сэр. Если нет – объясните, зачем вы явились сюда, и я сам сделаю выводы.

Некоторое время Ричард молчал, Энн в тревоге смотрела на него. Наконец он тихо произнес:

– Герцогиня Маргарита Бургундская, тетя его величества, поручила мне увидеться с графом Уорвиком и выяснить, здоров ли он.

– И как же вы намерены выполнить ее поручение, мистер Оллард, если графа содержат в Тауэре? – осведомился сэр Оуэн.

– Не могу вам сказать, сэр. Мои признания повредят другим людям. Прошу вас только поверить, что ни я, ни мои друзья ничего не замышляем против короля.

– Вы можете поклясться в том, что не собираетесь причинить вред ни королю, ни членам королевской семьи?

– Да, сэр, клянусь своей любовью к мистрис Энн Джарвис и преданностью ей.

Сэр Оуэн тяжело вздохнул.

– Ваше беспокойство о здоровье графа можно понять Последние четырнадцать лет выдались для него тяжелыми. Я видел его еще ребенком, когда сам служил сэру Гаю Джарвису. Подобно вам, я не желаю ему зла, но понимаю, почему король держит его взаперти, в Тауэре: чтобы сохранить мир в стране. Его величество вовсе не желает стать жертвой интригана, способного сделать простодушного графа пешкой в своей игре.

– Герцогиня Маргарита прекрасно понимает это, сэр. Потому ее и тревожит появление в Тауэре другого претендента на престол, Перкина Уорбека, которому не составит труда втянуть графа в заговор или подбить его на попытку к бегству.

Сэр Оуэн внимательно слушал Ричарда и кивал. Энн переводила взгляд с одного мужчины на другого, не понимая, зачем надо встречаться с узником Тауэра, не предлагая помочь ему бежать. Но Ричард объяснил, что намерен решительно отговорить графа от любых попыток бегства.

– Это и есть единственная цель вашей встречи с графом? – спросил сэр Оуэн.

– Да, сэр.

– В таком случае я помогу вам проникнуть в Тауэр. Как встретиться с графом – это уже ваша забота, расспрашивать о ваших сообщниках я не стану. Завтра я должен отправить одного из моих слуг в Тауэрский арсенал. Вместо него туда поедете вы, я дам вам сопроводительное письмо, благодаря которому вас впустят внутрь. Мне вы должны привезти ответ от начальника арсенала. Как вы понимаете, я не несу никакой ответственности за прочие ваши поступки, – многозначительно подчеркнул он.

– Вам незачем так рисковать, сэр Оуэн! – с жаром вмешалась Энн. – Вы вовсе не обязаны помогать Ричарду, да и ему лучше не появляться в Тауэре.

– Особого риска во всем этом я не вижу, – с усталой улыбкой объяснил сэр Оуэн. – Мне не составит труда доказать, что я ни в чем не замешан: я объясню, что доверял своему слуге, не зная, каковы его истинные намерения. Но если вы попадетесь, – добавил он, глядя на Ричарда, – вас подвергнут допросам. Надеюсь, вы понимаете, что я ничем не смогу вам помочь? Ричард с легкой улыбкой кивнул.

– Прекрасно понимаю, сэр Оуэн, и ни о чем не прошу. Признаться, я искренне благодарен вам.

– Вот и хорошо, – удовлетворенно заключил сэр Оуэн. – Завтра утром жду вас у себя в одиннадцать. Только не забудьте спросить разрешения у своей госпожи, – пошутил он.

Энн не верила своим ушам: сэр Оуэн Льюис, приближенный короля, согласился помочь стороннику Йорков! Она глядела во все глаза, как мужчины скрепили сделку рукопожатием, затем машинально присела в реверансе и проводила взглядом Оуэна, который направился в глубину конюшни, к своей лошади.

Ричард отвел Энн в сторонку и зашептал ей на ухо:

– Меня не будет всего несколько часов. Я ничем не рискую…

– Вы рискуете всем! – яростно возразила она. – А ведь я только что упрашивала вас покинуть Вестминстер! Неужели вы ничего не понимаете? Вами уже заинтересовались и сам король, и Джон Хильярд! А вам взбрело в голову встретиться с узником Тауэра! Если вы любите меня, откажитесь от этой затеи и сейчас же возвращайтесь в Йоркшир!

Ричард с силой сжал ей запястья, и на его лице отразился гнев. От боли Энн вскрикнула.

– А если вы любите меня, не ставьте условий, – потребовал он. – Разве я не говорил, что для меня это дело чести? Сэр Оуэн меня понял.

– Теперь я понимаю: честь для мужчин важнее любви. – Энн вырвалась, по ее щекам потекли слезы. – Знайте же, что вы отправитесь в Тауэр без моего согласия! – Она с трудом толкнула дверь конюшни и помчалась прочь.

Увидев ее в слезах, Мэри встревожилась. В отчаянии Энн не заметила Джона Хильярда, идущего в этот момент по двору. Он уже готов был поприветствовать ее, но остановился и с любопытством вгляделся в ее лицо. Энн пробежала мимо, а Джон перевел взгляд на конюшню, откуда она вышла. В эту минуту сэр Оуэн Льюис вывел из конюшни свою лошадь. Хильярд заметил, что Оуэн и вышедший следом за ним из конюшни Дикон Олсоп кивнули друг другу.

Хильярд нахмурился. Мистрис Энн настолько встревожена, что даже не заметила его. Что могло ее так расстроить? Может, захворала ее любимая кобыла? Он знал, что женщины принимают близко к сердцу любой пустяк. Хильярд помнил, что Энн знакома с сэром Оуэном, который когда-то служил у ее отца. Задумавшись, он прикусил нижнюю губу. Видимо, эти трое были в конюшне вместе. Олсоп чем-то раздражал Хильярда. Он слишком фамильярен с мистрис Энн, что, впрочем, неудивительно для преданного слуги.

Хильярд решил не спускать с Олсопа глаз. Королю уже давно не терпелось разузнать о спасителе принца. Интересно, почему Олсоп до сих пор не покинул Вестминстер, хотя его хозяйка уже освоилась при дворе?