Текст книги "Обольщённый (ЛП)"
Автор книги: Джоанна Чемберс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
Йен печально вздохнул.
– Что это за брак такой, где мужчина господствует над женщиной, как господин над рабыней? Это непотребно.
– Согласен, но дела обстоят именно так. Мы должны быть практичными.
– Быть практичными, – выплюнул Йен. Он вздохнул и провел рукой по лицу. – Я понимаю, что придется соблюдать осторожность. Но я ненавижу разговоры о практичности. На самом деле люди имеют в виду, что нужно смириться с несправедливостью и притеснениями.
– Несправедливость и притеснения не исчезнут только потому, что ты так хочешь. Иногда приходится выискивать способ их обойти. Взять хотя бы мою нынешнюю клиентку – Энни. После смерти мужа она узнала, что он был двоеженцем. Это означало, что ее брак не имел юридической силы, а ребенок считался незаконнорожденным. Они не имели никаких прав на его поместье. Я не могу изменить закон ради Энни, зато я могу помочь ее отцу подать в суд на поместье.
– Однако тебе не следует так поступать.
– Знаю, но для того чтоб помогать людям, иногда приходится работать в рамках того, что есть, а не так, как хотелось бы.
– А я говорю о том, что для преодоления несправедливости, которую ты описал, нельзя лишь прагматично помогать одному человеку за другим. Мы обязаны изменить систему. Мы обязаны одержать победу в битве идеологий. Мы обязаны дать людям новые идеологии, к которым нужно стремиться, обязаны заменить старые идеологии новыми. Мы обязаны говорить, что так неправильно; это должно измениться.
– И таким образом мужчины перестанут порабощать своих жен? Из-за того, что вдохновятся новыми идеологиями?
В голосе слышался скептицизм, Дэвид это понимал. Но Йен не испугался.
– Нет! Они вдохновятся женами! Вообрази себе мир, где каждого ребенка воспитывают родители, которые любят и уважают друг друга. Они совместно ведут домашнее хозяйство и справедливо делят его плоды. Тебе не кажется, что такие дети вырастут более справедливыми по отношению к друзьям и соседям? Самые близкие отношения испорчены гнетом и страхом, а ведь главное, что должно в них присутствовать, – это любовь и уважение.
В груди у Дэвида заныло. Его родители любили друг друга. Они никогда не проявляли жестокости. Могли бросить несколько гневных слов то тут, то там, но быстро мирились. И их взаимное уважение находило отражение в отношениях с двумя сыновьями, соседями и друзьями. При этой мысли Дэвида охватила тоска по его простой великодушной семье.
– Знаешь, как поступали древние народы, Дэви? Они формировали полки из любовников. Из мужчин, что сражались бок о бок и за себя, и за любимых людей. Такие армии победить невозможно. Как бы ни была сильна ненависть – а она очень сильна, нельзя ее недооценивать, – любовь все-таки сильнее. Когда мужчину распаляет ненависть, он может сражаться долго, но за любовь он будет биться до смерти. Благороднее всего мы поступаем, когда любим.
Дэвид вперился взором в юношу, приняв на веру то, что сияло в его глазах. То, как он не моргнув глазом говорил об армиях, состоявших из любовников, – из любовников мужского пола. То, что он ставил любовь превыше всего остального, превыше института брака, превыше законов Божьих и человеческих.
Однажды Мёрдо Балфор обвинил Дэвида в идеализме, но он явно не такой. Йен Макленнан – вот кто настоящий идеалист. Дэвид благоговел перед его искренностью.
Сам же Дэвид был прагматиком до глубины души. Раз он сказал, что поможет Элизабет, значит, поможет.
– Ладно, послушай меня. Я попробую переговорить с Элизабет наедине. Скажу, что мы – ты и я – готовы помочь, если ей нужна помощь.
– Серьезно? – Йен пристально взирал на Дэвида. – Ты тоже ей поможешь, если сумеешь?
– Если сумею, помогу. Не только мы тревожимся, знаешь ли. Ее отец тоже беспокоится. Он просил за ней приглядеть, и я пообещал, что так и сделаю.
– Но как тебе удастся остаться с ней наедине? Она все время либо с компаньонками, либо с Киннеллом. Ты сможешь увидеться с ней в каком-нибудь тихом месте, раз уж ты знаком с ее отцом? Возможно, у него дома?
– Если исходить из рассказов Чалмерса, Киннелл не позволяет ей навещать отца в одиночестве. Но есть еще возможность. В пятницу я приглашен на бал пэров, она тоже может прийти. Если она придет, я попытаюсь с ней поговорить.
– Это обнадеживает. Если она все-таки хочет от него уйти, скажи, что я обязуюсь лично вывезти ее из Шотландии и отвезу туда, где Киннелл ее не найдет. За много лет я научился заметать следы. У меня есть друзья, которые с радостью помогут попавшей в беду женщине начать новую жизнь. – Он выдержал паузу. – Но она должна быть готова воспользоваться этим шансом.
– Я передам, – пообещал Дэвид. – Надеюсь, она появится на балу. Вряд ли подвернется другая возможность поговорить наедине.
– Выход найдется, – уверенно заявил Йен. – Если ничего не получится, мы придумаем что-нибудь другое.
Дэвид кивнул. Но, по правде говоря, другого выхода он не видел.
Глава 11
Пятница, 23 августа 1822 года
Для бала пэров Дэвид надел обычный вечерний костюм: черные фрак и брюки, белоснежную льняную рубашку и атласный жилет цвета слоновой кости. Последний предмет одежды самый роскошный. Прикосновения к шелковистой ткани напомнили о том, как в детстве он гладил Флетча – отцовскую овчарку – возле кухонной печи. Уши у пса на ощупь были точно такими же, только еще и теплыми. Теплыми и шелковистыми.
Отец говорил: «Ты избалуешь этого пса».
Дэвид разглядывал свое отражение в зеркале – он неправильно затянул узел на шейном платке. Дэвид его развязал и начал сначала, но вторая и третья попытки успехом не увенчались. Лен весь измялся, крахмал уже не спасал. Потеряв терпение, с четвертой попытки он завязал простейший узел и решил, что сойдет и так. Ведь он отнюдь не светский щеголь. Он именно тот, кем и казался на первый взгляд: солидный служащий, чрезмерно скромный в одеяниях и предсказуемый в привычках.
Вряд ли по внешнему виду можно догадаться, что он содомит. Или почти содомит. В мыслях – безусловно, на деле – пока нет.
Пока нет.
Он вышел за дверь и запер замки, стараясь не раздумывать о том, что сегодня может не вернуться. Ряд обстоятельств может помешать ему провести ночь с Мёрдо, и он не осмеливался себя обнадеживать. Вместо этого он размышлял о том, что скажет Элизабет, если ее увидит. Как сформулирует приглашение на танец на глазах у ее мужа.
На думы времени выдалось предостаточно. Благодаря давке на Джордж-стрит прогулка до дома Мёрдо продлилась дольше обычного. Вокруг зала собраний толпились наблюдатели и военные, а ведь бал должен начаться только через час. Однако стоило миновать Джордж-стрит, улицы опустели, и вскоре он уже стучал в дверь.
Дэвид предполагал, что его проводят в покои Мёрдо, но лакей провел его в гостиную на первом этаже, забрал плащ и шляпу и пробормотал, что его светлость скоро прибудет. Акцент подсказал, что мужчина – один из лондонских слуг Мёрдо.
По сравнению с личной гостиной эта комната выглядела более официально. Мебель более элегантная, менее удобная. Дэвид приподнял хвосты фрака и опустился на стул, обитый шелком в золотисто-черную полоску. Для сидения он явно не годился – уж больно роскошный.
Он блуждал взглядом по комнате, разглядывая строгий мужской стиль убранства. Обстановка в основном однотонная, всего несколько золотистых штрихов то тут, то там. Над черным мраморным камином висел портрет Мёрдо, стоявшего в немыслимой рощице, а подле ног сидели два охотничьих пса. Заинтересовавшись, Дэвид подошел ближе. Сходство довольно близкое, однако Дэвиду показалось, что портрет не отражал всех достоинств Мёрдо. Недоставало искры, яркости во взгляде.
– Вот ты где.
Дэвид, вздрогнув, развернулся на каблуках и увидел во плоти мужчину с портрета. Он стоял в дверном проеме в полном национальном костюме. В этот раз место тартановых брюк занял килт в сине-зеленой расцветке Балфоров, дополненный спорраном из меха кролика и тартановыми чулками до колен. Мёрдо добавил немного сдержанного лондонского стиля в виде черного короткого пиджака, от шеи струилось кружевное жабо, а манжеты были пышными. Учитывая рост, широкие плечи и впечатляющий цвет лица, Мёрдо походил на героя из романтической повести сэра Вальтера, вплоть до серебряного скин ду, что выглядывал из правого чулка.
Заговорить Дэвид не успел – Мёрдо влетел в комнату.
– Что на тебе надето? – Он остановился на расстоянии вытянутой руки, рассматривая хмурым взором скромные одежды Дэвида. – Я же говорил, что сегодня нужно одеться либо в национальный, либо в придворный костюм. Ты настоял, что справишься.
Злость победила нервозность.
– Ты говорил, и я справился, – бросил Дэвид. – Я же сказал, что у меня есть вечерний костюм. Собственно, это он и есть. Он идеально подходит для зала собраний.
Сварливый тон привлек внимание, Мёрдо встретился с Дэвидом взглядом.
– Надо было догадаться. Вряд ли тебя волнует, что ты будешь смотреться неуместно.
Дэвид недоуменно воззрился на него. Видимо, Мёрдо воспринял это как подтверждение своей мысли и вздохнул.
– Судя по всему, придется уговаривать бальный комитет тебя впустить.
– Я не напрашивался на этот бал, – отметил Дэвид.
– Да, – ровным тоном признал Мёрдо, – не напрашивался.
– Разве приглашение от самого короля ничего не значит? – Дэвид насмешливо приподнял бровь.
Он пытался скрыть охватившую его тревогу – он может упустить шанс поговорить с Элизабет лишь потому, что упрямо отказался соблюдать требования к одежде, навязанные бальным комитетом.
– Полагаю, если понадобится, личное приглашение короля поможет тебе войти. – Мёрдо улыбнулся, в этот раз медленнее окидывая Дэвида взором. – Должен сказать, в черно-белом наряде ты выглядишь очень хорошо. Сам Красавчик Браммелл[9]9
Английский денди, законодатель моды в эпоху Регентства.
[Закрыть] одобрил бы. – Мёрдо шагнул ближе и щелкнул длинным пальцем по криво завязанному узлу. – Но вряд ли он был бы высокого мнения о твоем платке.
Дэвид не сумел сдержать улыбку, вызванную близостью к Мёрдо.
– Да, – признал он, – я тоже так считаю.
– По иронии судьбы ты будешь самым англизированным шотландцем в зале.
– Я буду самым современным шотландцем, – поправил Дэвид. – Служащим современной эпохи.
– Так вот почему ты не хочешь носить тартан? – спросил Мёрдо, озорно сверкая глазами. – Он не подходит твоему адвокатскому образу?
– Причина вообще не в этом, – парировал Дэвид. – Я не хочу носить тартан, потому что мой народ его не носит. Я родился в низине. В шотландской низине.
Мёрдо закатил глаза.
– Дэвид Лористон, – вздохнул он, словно имя все объясняло.
Дэвид свирепо свел брови.
– Это серьезная причина.
– Как скажешь.
– Для меня ношение килта – это... – Он задумался, силясь определиться, что же именно его тревожило. – Это оскорбление.
Мёрдо бросил на него насмешливый взгляд, с которым Дэвид был очень хорошо знаком.
– Оскорбление кого? Тебя?
Возможно, его рассердили пренебрежительные нотки в голосе. Или то, что Мёрдо нарядился в декоративные регалии, созданные сэром Вальтером Скоттом, правда, выглядел очаровательно. Как бы то ни было, Дэвид осерчал. Он оглядел Мёрдо от белоснежного кружевного жабо до атласных танцевальных туфель, а затем встретил взгляд его темных глаз.
– Да. Оскорбление меня. И людей, для которых тартан что-то да значит. К людям вроде тебя это не относится, скорее, к обычным горцам, у которых его отобрали и слишком долго запрещали носить[10]10
В 1746 году после подавления последнего восстания якобитов британские власти запретили ношение килта, большого пледа и любой другой национальной одежды из тартана. Запрет действовал 36 лет.
[Закрыть].
Улыбка у Мёрдо померкла, что лишь подстегнуло Дэвида.
– Да брось, Мёрдо, – продолжил он. – Ты должен об этом знать. Ты же горец, разве нет? Сын самого помещика. Твой отец выселял арендаторов с родных земель, чтоб освободить место для овец[11]11
Речь идет о шотландском огораживании. Начиная с 1760-х гг., в течение целого столетия вожди кланов выселяли своих клиентов и арендаторов из долин, пригодных для выпаса скота.
[Закрыть]? Сжигал дома? Почти все вожди так поступали. Те, кто...
– Хватит...
– ... громче всех кричит о том, что древние обычаи горцев были скверными. Если сравнивать, нам в низинах повезло. Промышленность очистила наши земли и отправила людей за границу. Полагаю, это слабое утешение, но еще хуже, когда людей вытесняют с земель для того, чтоб освободить место для скота...
– Дэвид, перестань! Пожалуйста.
Дэвид примолк, разглядывая бледного расстроенного Мёрдо. С минуту они просто таращили друг на друга глаза. Дэвиду хотелось спросить, почему Мёрдо выглядел таким удрученным, но ему так и не удалось произнести ни слова.
– У моего отца самое большое поголовье овец в горах. Лет десять назад с земель вытеснили почти всех, кто жил в Килбее, когда я был ребенком. – После паузы он добавил: – Две деревни сожгли дотла.
Договорив, он успокоился, однако дергавшийся на щеке мускул выдавал напряжение.
Дэвид не знал, что сказать. Он вперился в Мёрдо взором, стараясь понять, что же он чувствовал по поводу случившегося на отцовских землях. Но Мёрдо взял себя в руки, и смотреть стало не на что, кроме разве что холодного бесстрастного выражения лица, что частенько имело место.
Мёрдо зашагал к двери.
– Идем. Я приказал подать ужин. Нам еще не скоро выходить.
***
«Ужин» состоял из ошеломляющего количества маленьких идеально приготовленных блюд: холодного ростбифа, террина, небольших порций салата, заправленных овощей. Мёрдо, как истинный лакей, подал Дэвиду тарелку и бокал вина. Во время трапезы он вел себя неизменно вежливо, позабыв про колкие насмешливые замечания. Дэвид предположил, что безупречные манеры – это признак недовольства.
Дэвид пытался поесть, но аппетит его покинул. Он понял, что гневные слова об изгнании горцев с семейных земель задели Мёрдо за живое, и сожалел о вспышке злобы, что побудила его говорить столь необдуманно. Ведь об обстоятельствах он не знал абсолютно ничего.
После долгого молчания Мёрдо вздохнул.
– Проклятье, – буркнул он, поставив бокал, и встретился с Дэвидом взглядом. – Не на это я надеялся, – лаконично пояснил Мёрдо.
Дэвид смотрел на него в упор, оглядывая сердитые глаза и несчастное лицо.
– А на что ты надеялся?
– Поговорить с тобой. – Густая краска на щеках подсказала, что признание далось ему нелегко. – Убедить тебя вернуться сюда после бала и провести со мной ночь.
Дэвид смолчал. Он пристально глядел на Мёрдо и думал: «Я тоже этого хочу».
Не самое приятное осознание. Наслаждаться утехами, предлагаемыми Мёрдо Балфором, от случая к случаю – это одно. А признаться, что именно этого он и хотел, планировать и делать все возможное, чтоб это случилось, – совершенно другое.
– Больше всего, – прохрипел Мёрдо, – я хочу тебя в своей постели.
Дэвид сглотнул. Мёрдо уловил его реакцию.
– Это неразумно.
– Ой ли? Что же здесь неразумного? Я получаю шанс испытать удовольствие и использую его. Напротив, это очень даже разумно.
Нарочитое легкомыслие пробудило гнев.
– Ты же знаешь, что это чревато последствиями. За наслаждение придется заплатить.
– Ты толкуешь о сожалениях, а я уже говорил, что у меня нет времени на сожаления. Я в них не верю.
– Возможно, я верю.
Мёрдо перегнулся через стол и схватил Дэвида за руку.
– Ты жалеешь о времени, что провел со мной, Дэвид? Если б мог, ты бы хоть что-то изменил? Позволь сказать, что я не хотел бы потерять ни секунды. – Он долго буравил Дэвида темным взглядом и добавил: – Зачем, по-твоему, я вообще вернулся в Эдинбург?
Дэвид, словно завороженный, смотрел на Мёрдо, который крепкой рукой удерживал его на месте.
– Ты приехал ради визита короля. Твой отец...
– Отец попросил меня поехать в Эдинбург и чуть не выпал из кресла, когда я согласился, – мрачно перебил Мёрдо. – Я знаю наверняка, что у него в запасе имелось несколько вариантов шантажа на случай, если б я, как обычно, отказался.
– Не понимаю.
– А я думаю, понимаешь. Но дабы избежать недоразумений, позволь выразиться яснее: мне недостаточно того, что было между нами два года назад. Того, что есть сейчас, мне тоже мало. Мне нужно больше.
Ну куда уж яснее? Яснее просто-напросто не бывает.
Дэвид вздохнул.
– Ты же понимаешь, что в какой-то момент все закончится.
Мёрдо отпустил руку Дэвида.
– Да, понимаю. Но... не сейчас. Пусть в этот раз все идет своим чередом.
«Идет своим чередом?» Мёрдо говорил о том, что между ними происходило, как о лихорадке, как об инфекции, которая какое-то время побушует, а потом неминуемо сойдет на нет. Он совершенно не разделял страхов Дэвида. Для Дэвида все походило на увечье, на добровольное удаление конечности, которую никогда не удастся вернуть.
– Скажи, ты вернешься сюда, Дэвид? Разделишь со мной ложе?
Несмотря ни на что, с ответом Дэвид медлить не стал. Он не мог отказаться от Мёрдо, словно от него зависела его жизнь.
– Да. Вернусь.
«К черту последствия».
Глава 12
Ввиду того, что жил Мёрдо неподалеку от зала собраний, они решили прогуляться. Национальный костюм, в который облачился Мёрдо, привлекал внимание, многие свистели и бросали насмешливые замечания.
Толпа была непроходимой, кареты и портшезы, несшие гостей на бал, продвигались с трудом. Даже пешком Дэвид и Мёрдо очень долго добирались до входа.
– Все это может быть опасно.
Мимо пролетели вопившие горцы с портшезом в руках, нанося удары длинными жердями всем, кто не успел убраться с дороги. Обиженная толпа извергала им вслед поток брани.
– Понимаю, о чем ты, – пробормотал Мёрдо. – Своим поведением эти сумасшедшие спровоцируют беспорядки. Давай уберемся подальше от этого безумия.
Шагал Мёрдо первым, грубо распихивая локтями всех, кто стоял между ними и дверями в зал собраний, а Дэвид следовал за ним.
Вход оформили превосходно. Колонны и арки обмотали прозрачной тканью, искусно развесили освещенные газом транспаранты, создав извилистую дорожку от портика к внутренним дверям. Трепетавшие на слабом ветру красочные изображения выглядели очень реалистично.
– Идем, – весело проговорил Мёрдо Дэвиду на ухо.
Дэвид осознал, что застыл посреди волшебного маленького грота и, как деревенщина, таращил глаза на окружавшую его невидаль.
– Извини, – буркнул он и двинулся дальше.
Они успели сделать всего два шага – на пути, скрестив штыки, встали два красномундирника. Мёрдо показал им билеты. Один из красномундирников приподнял штык, а второй пребывал в сомнениях.
– Этот господин одет неправильно, – сказал он. – Нам нельзя впускать тех, кто одет неправильно.
Второй нервно глазел на Мёрдо.
– Прошу прощения, сэр, но рядовой Джексон прав. Мы можем впускать только тех, кто одет в придворный костюм. Или же тех, кто в юбке, как, например, вы.
– В юбке? – повторил Мёрдо, глядя на мужчину, который заметно сглотнул. – Вы хотели сказать, в килте?
– Да, сэр.
– Не сэр, – спокойно поправил Мёрдо. – А милорд. Если точнее, лорд Мёрдо Балфор.
Бедный мужчина выглядел так, будто его вот-вот стошнит.
– Простите. – А после мучительной паузы добавил: – Милорд.
Мёрдо протяжно выдохнул и обратился к Дэвиду:
– Мистер Лористон, я могу только извиниться за эту нелепую ситуацию. Соизволите ли вы подождать, пока я переговорю с Его Величеством? Поскольку вы его почетный гость, он пожелает, чтоб вас впустили. Но, видимо, этим господам больше нечем заняться, кроме как доставлять нам хлопоты. Придется обратиться к королю и попросить его вмешаться.
Дэвид от всей души пожалел, что не надел проклятый килт. Ему стало стыдно и за себя, и за красномундирников, что сейчас ежились.
– Здравствуйте, Мёрдо! Мои сторожевые псы причиняют вам неприятности? – раздался голос из-за спин красномундирников.
Приглядевшись, Дэвид увидел шагавшего к ним капитана Синклера. По сравнению со своими солдатами он облачился в более роскошное обмундирование, кивер держал под мышкой, а на лице сияла широкая улыбка.
– А, капитан. По-видимому, ваши солдаты недовольны нарядом мистера Лористона.
Синклер хмыкнул и глянул на красномундирника, что до этого говорил.
– Впустите их, Джексон. Я ручаюсь, что этого джентльмена пригласил сам король.
– Да, капитан, – протараторил мужчина, скрещенные штыки разошлись в разные стороны, открывая проход.
Мёрдо прошествовал первым, а Дэвид поплелся следом.
– Не сомневаюсь, что мы еще увидимся, капитан Синклер, – проходя мимо него, сказал Мёрдо.
– Безусловно, – отозвался капитан, шаловливо ухмыляясь. – Как только прибудут все гости, и мы запрем двери, я намерен прибрать к рукам всех прелестных барышень. Считайте, что я вас предупредил, господа.
В ответ Мёрдо расхохотался. Они взобрались по изумительной лестнице, что вела к главному бальному залу и множеству богато одетых гостей.
Бальный зал преобразовали в королевский тронный зал. На окна повесили бархатные портьеры насыщенного синего цвета с золотистой бахромой, что касалась отполированного пола. В массивных канделябрах горели тысячи свечей. Великолепное возвышение с позолоченным троном и малиновым бархатным балдахином установили в другом конце зала. Король сидел в окружении нескольких членов свиты и со скучающей гримасой наблюдал за танцами.
Гости, судя по всему, пытались воскресить дух гэльского дворянства. «Сколько же орлов, – задумался Дэвид, – погубили ради украшений для чепцов и причесок этих леди и джентльменов?» Он очень удивится, если в небе еще парили птицы. Разнообразие тартана ошеломляло еще больше: килты и брюки для мужчин, шали и кушаки для барышень. Аристократы сверкали украшениями на пальцах и запястьях, и шеях; драгоценности мерцали в складках шейных платков и на мочках ушей. Ослепительная мишура богатых и титулованных.
В открытой галерее над бальным залом небольшой оркестр играл переделанные версии традиционных шотландских арий, пригодные только для медленных и величавых танцев. Очень душещипательно. Во всем проглядывался тот же тщательно продуманный патриотизм, что охватил город за последние несколько недель.
– Вначале ты должен засвидетельствовать свое почтение королю, а потом можешь делать что угодно, – сказал Мёрдо. – Идем.
Дэвид, нехотя проследовав за ним, остановился у подножия тронного возвышения и попытался поклониться столь же элегантно, как Мёрдо.
– Лорд Мёрдо! – радостно воскликнул король. – Наконец-то вы пришли.
– Добрый вечер, Ваше Величество. Позвольте еще раз представить вам мистера Лористона.
Король перевел глаза на Дэвида, растерянность за секунду сменилась пониманием.
– Ах, мистер Лористон, – весело изрек он. – Мой недавний спаситель. Я вам признателен, сэр.
– Благодарю, Ваше Величество.
– Вам нравится бал? Здесь изумительно, правда?
– Да, Ваше Величество. Изумительно.
– Позаботьтесь о том, чтоб он станцевал, лорд Мёрдо, – проговорил король.
– Непременно, – заверил Мёрдо.
Король, кивнув, вернулся к беседе с мужчиной, что сидел справа. Это, видимо, дозволение удалиться. Мгновение спустя они ретировались.
– Было неплохо, да? – спросил Мёрдо. – А теперь, поскольку свой долг ты исполнил, можешь делать все, что пожелаешь.
Дэвид улыбнулся.
– Думаю, да.
– Ну и что дальше? Потанцевать? Поесть или выпить?
Дэвид уже окинул взором толпу в поисках Элизабет, но видно ее нигде не было.
– Я не очень люблю танцы, – сознался он, – и мы только что поужинали. Я бы не отказался пройтись, но тебе необязательно со мной возиться. Я в состоянии отыскать себе занятие.
– А я счастлив составить тебе компанию, – откликнулся Мёрдо. – Прогулка идеально подойдет. Веди.
Дэвид неспешно побрел по залу, внимательно разглядывал каждую нишу и уголок, выискивая Элизабет. По пути Мёрдо развлекал его содержательными и злобно-насмешливыми комментариями об увеселениях и абсурдности гостей.
– Видишь мужчину, что стоит вон там? – пробормотал Мёрдо ему на ухо, когда они достигли вершины лестницы.
Дэвид взглянул туда, куда едва уловимо кивнул Мёрдо, и заметил грузного мужчину в синем фраке и красном жилете, стоявшего спиной к стене и наблюдавшего за людьми, что проходили мимо. Если не считать Дэвида, он единственный, кто не был одет ни в придворный, ни в национальный костюм. Да и вел он себя не как гость.
– Кто он такой?
– Джон Таунсенд, – ответил Мёрдо. – Бегун с Боу-стрит[12]12
Боу-стрит – улица в Лондоне, на которой расположено здание главного уголовного полицейского суда. Бегунами с Боу-стрит в народе называли лондонских полицейских.
[Закрыть] и фаворит короля. Приехал сюда с другими бегунами. Мне говорили, что они приглядывают за известными смутьянами.
Мужчина, будто оценивая, на миг задержал на них тусклый взор, а потом отвел глаза. Дэвид вздрогнул, его встревожило безжизненное равнодушное выражение лица мужчины.
– Смутьяны? Здесь? – усмехнулся он, как только они двинулись дальше. Он добавил в голос юмора, дабы скрыть тревогу.
– Естественно, – ответил Мёрдо. – Как думаешь, почему король все время задерживается? Каждый закоулок внимательно проверяется, прежде чем он куда-либо войдет. Он привез личную гвардию и бегунов. Кроме того, везде, где находится король, отираются тайные агенты – я знаю только шестерых. Уверен, есть и другие, а про расположенные неподалеку войска лучше и вовсе не упоминать.
– Здесь присутствуют тайные агенты?
– Безусловно. Многие хотели бы видеть короля мертвым. Вряд ли народ любит монарха.
– Думаешь? – иронично спросил Дэвид, разведя руками.
Мёрдо тихо хохотнул.
– Странно, не находишь? Оказывается, он здесь популярен. Кто бы мог подумать?
Это правда. Внезапная и неожиданная людская любовь к королю в Шотландии была необычной. Похоже, простонародье клюнуло на откровенно чудную выдумку сэра Вальтера о том, что король – вождь всех вождей высокогорья, несмотря на его германское происхождение.
Дэвид покосился на Мёрдо, желая поделиться наблюдением, но как только они встретились взглядами, все вылетело из головы. Мёрдо расплылся в лучезарной улыбке, что временами украшала его лицо, на щеке показалась ямочка, а глаза заискрились весельем. Ах, какая улыбка. Редкая и соблазнительная. Дэвид, не удержавшись, улыбнулся в ответ. На миг думы его покинули.
– Мистер Лористон? – донесся мягкий женский голос.
Дэвид обернулся к обладательнице голоса, догадавшись, кто это, еще до того как увидел.
В тени с виноватым видом стояла Элизабет.
– Леди Киннелл. Как я рад...
Она сделала шаг вперед, озираясь по сторонам. Проверка.
Выглядела Элизабет очаровательно в простом муслиновом платье с широким кушаком из тартана, что крепился к плечу серебряной брошью в виде головы оленя. Вид она имела настороженный.
– Чуть раньше я заметила вас, – торопливо произнесла она. – Вот решилась подбежать и поговорить с вами! Понимаете, я здесь с Аласдером, а он не любит, когда я говорю... – Покраснев, Элизабет резко затихла. Она явно не знала, как завершить фразу.
Дэвид подошел ближе.
– Мне тоже нужно с вами переговорить, – без предисловий сказал он. – У меня к вам важный разговор. Ваш отец...
Элизабет глядела куда-то за его плечо.
– Лорд Мёрдо, – испуганно прошептала она.
Мёрдо шагнул ближе. Вымученная учтивая улыбка заменила редкую и искреннюю, что имела место несколько минут назад.
– Счастлив вас видеть, мисс Чалмерс, – молвил он с сильным английским акцентом, склонившись над ее рукой. – Или точнее, леди Киннелл. Мистер Лористон рассказал мне о вашем замужестве. – После паузы он добавил: – Поздравляю.
Она едва заметно вздрогнула, но мигом спряталась за светской маской.
– Благодарю, – прошептала она.
В ее взгляде Дэвид уловил намек на отчаяние, которое лишь усилилось секунду спустя. Причину он понял, только когда за спиной раздался голос:
– Элизабет, вот вы где. А я вас ищу.
Дэвид и Мёрдо обратили взоры на новоприбывшего – на высокого стройного мужчину с красивым строгим лицом и седыми волосами. Дэвид и без знакомства догадался, что это муж Элизабет. Фамильярный тон мужчины и то, что Элизабет вдруг приняла виноватый вид, рассказали обо всем, что ему нужно знать.
Киннелл с непроницаемым выражением лица вперился взором в Элизабет, а она потупила взгляд.
– Вечер добрый, Киннелл.
Приветствие Мёрдо отвлекло мужчину от Элизабет.
– Не знал, что вы в городе. Приехали на празднования?
Киннелл изумился, что к нему обратились, и Дэвид задумался, ладили ли мужчины в принципе.
– Да. Полагаю, вы тоже?
– Разумеется. А это мой сегодняшний подопечный, мистер Лористон. Мистер Лористон, это сэр Аласдер Киннелл.
Дэвид поклонился, а Киннелл вознаградил его кивком.
– Ваш подопечный?
– На этой неделе мистер Лористон произвел благоприятное впечатление на короля. Его пригласили на бал, а мне было велено сделать все возможное, чтоб мистер Лористон явился. – Мёрдо хмыкнул. – Он не жалует праздные развлечения, правда, Лористон?
Дэвид, задавшись вопросом, чего пытался добиться Мёрдо, пробормотал:
– Чаще всего не жалую.
– Видите ли, – вмешался Мёрдо, – мы встретили вашу супругу, с которой я имел счастье познакомиться два года назад... Прошло два года, так ведь, леди Киннелл?
– Кажется, да, – откашлявшись, ответила Элизабет.
– Я попросил ее почтить моего друга танцем. Только она сумеет доказать, что танцы не так страшны, как он считает.
Видимо, Мёрдо догадался, что Дэвиду необходимо поговорить с Элизабет, а для этого нужно увести ее подальше от мужа.
Конечно же, Мёрдо давно знал Киннелла – тирана и грубияна.
Киннелл, насупившись, собрался ответить, но Мёрдо заговорил быстрее:
– Знаю, это верх неприличия – столь бессовестно перехватывать замужнюю даму в коридоре, но я не сумел сдержаться. Кажется, великолепный вечер вскружил мне голову. – Он прыснул со смеху и хлопнул Киннелла по плечу, после чего обратился к Элизабет: – Прошу меня извинить, миледи, что поставил вас в неловкое положение. Я повел себя недостойно. У меня такое чувство, что вы хотели мне отказать, но не сумели придумать вежливого способа это сделать.
Элизабет беспомощно смотрела на мужа. Он мельком на нее глянул, а потом натянуто улыбнулся.
– Уверен, Элизабет и не думала отказывать. Она с радостью станцует с вашим подопечным, правда, дорогая?
– Конечно. С радостью, – взирая на мужа с подозрением, прошептала Элизабет.
– Замечательно! – изрек Мёрдо. – Сопроводите леди Киннелл в бальный зал, Лористон. Ступайте. – Он подошел к Киннеллу, будто овчарка, что преграждала путь барану. – Благодарю, – пробормотал он Киннеллу на ухо. – Он хороший человек, но очень скучный. Кстати, хотел кое о чем вас спросить, Киннелл. Возможность вложить деньги...
