Текст книги "Обольщённый (ЛП)"

Автор книги: Джоанна Чемберс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Глава 9

Вслед за Дэвидом Мёрдо взобрался по истертым каменным ступеням в тупике. Не проронив ни звука, Дэвид отпер входную дверь, после чего они очутились в абсолютно темной квартире.

Уже привыкший передвигаться во мраке, Дэвид затворил дверь, вслепую нащупав задвижки и замочные скважины.

– Иди за мной. – Обойдя Мёрдо, он зашагал по коридору. – Эллен подготовила камин в гостиной. Скоро станет светло.

– Где ты, черт возьми? – донесся в ответ веселый голос, а потом, отыскав Дэвида, Мёрдо опустил ему на плечо теплую тяжелую руку.

Дэвид, повернув голову, сумел различить очертания Мёрдо, темный силуэт посреди теней.

– Прости. Дай мне руку. – Дэвид взял его за руку и улыбнулся, когда Мёрдо переплел их пальцы.

До гостиной идти всего несколько шагов. Дэвид потянул Мёрдо за собой, миновал дверь и побрел вглубь комнаты, где осторожно пихнул его в кресло. Мёрдо, потеряв равновесие, удивленно вскрикнул и, смеясь, упал в кресло.

– А теперь ты где? – спросил Мёрдо.

– Растапливаю камин. – Дэвид, опустившись на колени, завозился с трутницей. – Я и не ждал, что ты об этом подумаешь. Вряд ли тебе когда-то приходилось самому разводить огонь.

Мёрдо снова захохотал.

– В доме – нет, – сознался он. – Но мы с братьями обожали жечь костры в лесу, чем очень огорчали нашего гувернера.

– Типичные мальчишки. – Дэвид фыркнул и ударил по кремню, на растопку рассыпался град искр. – Мы с Уильямом вели себя точно так же.

– Уильям – это твой брат?

– Нет, моего брата зовут Дрю. Уильям был... другом.

Видимо, заминку Мёрдо уловил.

– Только другом?

– Да, только другом. – Дэвид снова ударил по кремню, в этот раз поднеся его ближе к растопке. – Хотя одно время я относился к нему не только как к другу.

Искры сыпались снова и снова. И вот наконец-то крошечный язычок пламени начал облизывать растопку. Дэвид подул на огонь.

– А как к кому? Как к любовнику?

Дэвид хохотнул.

– Мне было шестнадцать, поэтому нет, ничего такого. Во всяком случае, мне это даже в голову не приходило. Правда, я считал, что любил его. Платонической любовью. Очень благородной. Очень чистой. – Он вновь захохотал, высмеивая себя самого, и принялся осторожно раздувать мехами зарождавшееся пламя.

– Он знал о твоих чувствах?

Отчего-то давать ответ глубокому бестелесному голосу гораздо проще, нежели отвечать и при этом глядеть на Мёрдо.

– О да, – сознался Дэвид. – Я, как истинный глупец, все разболтал.

– И что он сказал? – выдержав паузу, спросил Мёрдо.

– Почти ничего. Он меня поцеловал.

Последовавшее за признанием молчание было столь же глубоким, как и мрак.

Чуть позже послышался негромкий голос Мёрдо:

– Это был твой первый поцелуй?

– Да. Его тоже.

Дэвид, присев на пятки, разглядывал огонь. Большие желтые язычки пламени уже жадно облизывали растопку и дрова, аккуратно сложенные Эллен. Сильное пламя вводило в заблуждение. Именно в этот момент следовало пристально следить за огнем. Каким бы мощным он ни казался, как только растопка прогорит, огонь с легкостью может погаснуть, так толком и не разгоревшись.

Поднявшись, Дэвид нащупал на каминной полке крепкую толстую свечу и от огня в камине зажег фитиль. Прикрыв загоревшийся фитиль рукой, Дэвид определил свечу в подсвечник и поставил на каминную полку, после чего, чтоб приглядеть за огнем, опустился на коврик.

– Через минуту принесу тебе выпить, – пообещал он, оглянувшись через плечо на Мёрдо, растянувшегося, словно паша, в кресле. – Сначала хочу удостовериться, что огонь горит как следует.

– Не нужно ничего мне приносить. Я не хочу пить, – откликнулся Мёрдо. – Лучше расскажи мне об этом Уильяме.

Дэвид вздохнул, однако спустя секунду заговорил:

– Он жил в большом доме. Мы виделись, когда он приезжал из пансиона. В детстве мы вместе играли.

– Когда ты пришел к выводу, что влюблен в него? До того как осознал, что предпочитаешь мужчин, или после?

– Думаю, после. Хотя я не считал, что «влюблен» в него.

– А как ты считал?

– Что это идеализированная разновидность любви. Я считал нас библейскими Давидом и Ионафаном. – Дэвид не сводил глаз с огня. – Кажется, мне пришла мысль, что если я перестану обращать внимание на физические желания, тогда я буду иметь право испытывать такие чувства. Мы с Уильямом остались бы друзьями на всю жизнь, и я любил бы его так, как не сможет ни одна жена. – Он залился гадким смехом.

– Но ничего не вышло?

Дэвид снова хохотнул.

– Нет.

Дэвид еще несколько раз подул на огонь. Желтые языки пламени усилились, стали больше и смелее, быстро пожирали растопку.

– И все же именно он поцеловал тебя? Не наоборот?

– Первый поцелуй начал он.

– Выходит, поцелуй был не один?

Дэвид обернулся через плечо. От огня еще не исходил жар, зато он излучал свет. А вперемешку со светом свечи в комнате образовалось сияние, благодаря которому сидевшего в кресле Мёрдо стало возможно различить, правда, с трудом. Дэвид разглядел силуэт крупного расслабленного Мёрдо, вытянувшего длинные ноги. Однако лицо по-прежнему окутывал мрак.

– Три, – признался он, добавив: – В третий раз нас застукал мой отец.

– А. – Этот единственный звук пронизывало понимание.

Дэвид вновь принялся мехами раздувать огонь. В этот раз пламя оживленно разгорелось. Отложив мехи, он поднялся.

– Может, виски? – беспечно предложил он, пройдя к серванту, где хранился графин с напитком. Внезапно нахлынула потребность в крепком алкоголе.

– Что случилось, когда отец поймал тебя с Уильямом? – спросил Мёрдо, оставив вопрос без внимания.

Дэвид плеснул алкоголя в бокал.

– Было не так уж и плохо, если учесть то, что он видел. Он не отрекся от меня. Ничего такого. – Он опрокинул алкоголь залпом и снова наполнил бокал. – Уверен, что не хочешь присоединиться?

Мёрдо вновь пренебрег его словами.

– Если он от тебя не отрекся, что тогда случилось?

Дэвид пожал плечами.

– Он потребовал объяснений. Уильям... во всем обвинил меня. Отрицать я не стал, и отец сбил меня с ног.

Вернувшись мысленно в тот день, он коснулся пальцами подбородка. Отец ударил его один-единственный раз. Такой удар мужчина наносит другому мужчине, когда его подстегивают гнев и обида, без всяких церемоний. В одну минуту Дэвид стоял и умолял, а в следующую – лежал на полу, потрясенно взирая на ласкового отца.

– Потом он помчался в главный дом и потребовал встречи с отцом Уильяма, – продолжил Дэвид. – Не знаю, что там обсуждалось, но на следующий день Уильяма увезли из деревни. На этом все и закончилось. Больше этот случай не упоминался. – Он проглотил вторую порцию виски, и, как обычно, второй глоток прокатился по горлу в два раза мягче первого. Стало легче во всех смыслах. – Самое ужасное, что я сильно огорчил отца.

Неправда. Самое ужасное – это предательство Уильяма.

– Иди сюда, – после долгого молчания изрек Мёрдо.

Являвший собой тень Мёрдо раздвинул ноги и поманил Дэвида кивком головы. Дэвид встал между его ног, а Мёрдо, опустив руки на бедра, притянул его ближе.

Блики огня играли у Мёрдо на лице, что приняло странное выражение, взгляд темных глаз стал нежным.

Дэвид ждал очередного вопроса или, может, очередного суждения о его характере. Без сомнений, сказанное лишь подтвердило теорию о том, что Дэвид неспособен наслаждаться удовольствиями, коими с легкостью упивался Мёрдо.

Однако Мёрдо произнес лишь:

– Чего ты хочешь?

– Что? В каком смысле?

В ответ Мёрдо сел прямо и, опустив руку Дэвиду на промежность, провел пальцами по начавшему наливаться члену.

– Скажи, чего ты хочешь.

– Я?

Мёрдо тихо хохотнул.

– Да, ты. До сих пор я вел тебя за собой. Сегодня ты решай.

Дэвид заартачился. Он никогда так не делал. Никогда не брал инициативу на себя.

Хотя нет. Один раз все же брал. В последний день с Уильямом за конюшнями. Он притянул Уильяма к себе и прижался к нему губами. Сердце переполнилось почти невыносимыми эмоциями, похожими на счастье и мучение. Солнце припекало неприкрытую голову. Дэвид, обнимая сильного юного Уильяма, припал к его губам.

А потом пришел отец.

Он хотел того же невинного счастья, незапятнанного мирским неодобрением. Хотел, даже зная, что это недостижимо.

– Поцелуй меня, – взмолился он. Хрипотца в голосе изумила, как и послышавшееся волнение. Смутившись, он откашлялся и уже спокойнее добавил: – Хочу, чтоб ты меня поцеловал.

Слегка коснувшись Дэвида, Мёрдо поднялся. Он гораздо выше Уильяма и шире. Мужчина, а не юноша. В нем нет ни капли невинности и непорочности. Он грешный и циничный. Бесцеремонный. Ничто в мире его не волновало. Он лишь лакомился его плодами, бродил в дебрях и ни в ком не нуждался. Этот поцелуй не сравнится с тем давнишним.

Мёрдо за подбородок приподнял голову Дэвида. Странное выражение лица вернулось, то самое, из-за которого Дэвид чувствовал себя беззащитным. Он закрыл глаза, но с барабанившим сердцем ничего поделать не мог.

Мёрдо коснулся Дэвида губами, словно перышком – лишь намек на поцелуй, – и обхватил затылок, зарывшись пальцами в волосы. Он удовлетворенно застонал и повторял снова и снова, не спеша углубляя поцелуй. Теплыми податливыми губами Мёрдо запечатлевал соблазнительные поцелуи и наконец-то завладел губами Дэвида полностью, проскользнув в рот языком, а мощной рукой притянул его еще ближе.

Дэвид почувствовал, как внутри что-то треснуло, сдерживаемая страсть выплеснулась наружу. Обхватив Мёрдо за шею, он приоткрыл рот, и они переплелись языками. Дышать вдруг стало тяжело.

Он угадал. Этот поцелуй не имел ничего общего с тем давнишним. Незачем себя дурить. Они с Мёрдо не любящие друзья. Они не были и никогда не станут Давидом и Ионафаном. Мёрдо хотел его. И с каждой новой встречей становилось легче, все казалось естественнее.

Дэвид, силясь перевести дух, оторвался от Мёрдо.

– Хочу, чтоб ты меня трахнул.

Сорвавшееся с губ слово – «трахнул» – прозвучало грубо, отвратительно, но в то же время честно. Наконец-то Дэвид огласил затаенное желание, что столь долго ему досаждало.

Мёрдо остолбенел.

– Сомневаюсь, что это хорошая идея.

Дэвида словно окатило холодной водой. Он убрал руки с плеч Мёрдо и попятился. Унижение обожгло щеки.

– Дэвид... – Мёрдо схватил его за руку. – Дэвид... пожалуйста. Дело не в том, что я не хочу. Боже, я очень тебя хочу. Ты должен знать!

– Должен? – обиженно выплюнул он.

Мёрдо разочарованно вздохнул и провел рукой по лицу.

– Впервые в жизни – впервые – я пытаюсь поступить правильно...

– О чем ты?

– О том, что заниматься с тобой сексом – а у тебя это случится впервые, – после рассказа о любви всей твоей жизни, о мужчине, что подвел тебя и предал на глазах у отца, – это плохая идея. Я не могу... Это неправильно.

– Почему? – огрызнулся Дэвид. – Я хочу этого, Мёрдо.

– Потому что я не хочу этого делать, когда ты думаешь о проклятом Уильяме, ясно? Хочу, чтоб наш первый раз, если он вообще случится, был... был... – Он вроде бы лишился дара речи.

– Каким? Скажи.

Мёрдо вздохнул.

– Нежным.

– Нежным?

– Да, – произнес он сквозь стиснутые зубы.

– Господи, Мёрдо, я не какая-то непорочная дева в первую брачную ночь! Мне двадцать шесть лет, и я сделал столько минетов в подворотнях, что уже и не сосчитаешь. Мне не нужна нежность. Господи, да я не заслуживаю нежности.

Мёрдо смерил его яростным взором. Дэвида посетило ощущение, что он сказал нечто неправильное. Он приготовился к тому, что Мёрдо обрушит на него весь свой гнев, но вместо этого Мёрдо ударил кулаком в стену.

– Господи Иисусе! – возопил Дэвид. – Какого дьявола ты творишь?

Он бросился к Мёрдо и осмотрел дрожавшую руку, сбитые костяшки кровоточили. Мёрдо выдернул руку из хватки.

Дэвид кинул взгляд на стену.

– Штукатурка треснула!

– Прости, – буркнул Мёрдо. – Я все исправлю.

– Я не о том... Боже, твоя рука, Мёрдо! О чем ты только думал? Что такого я сказал?

Дэвид развязал шейный платок и осторожно обмотал им костяшки.

– Ты сказал, что не заслуживаешь моей нежности.

Дэвид, завязывавший лен на поврежденной руке, прервал свое занятие.

– Но зачем...

Мёрдо сглотнул.

– Кое-что вспомнилось, – мрачно глядя на Дэвида, молвил он.

– Давай сядем, – пробормотал Дэвид.

Он подвел Мёрдо к креслу и усадил, но когда направился к стоявшему напротив стулу, Мёрдо схватил его за руку и потянул на себя.

– Посиди со мной.

Дэвид замер.

– Каким образом?

– У меня на коленях.

Дэвид смущенно хохотнул.

– Я не женщина...

– Да ради всего святого, Дэвид! – закричал Мёрдо. – Я знаю, что ты не женщина! Даже если б я еще этого не заметил, то благодаря твоим частым напоминаниям точно бы догадался! Нельзя посидеть со мной, просто потому что я хочу, чтоб ты был рядом? – В голосе послышались отчаяние и разочарование.

Дэвиду стало стыдно.

– Хорошо, – нехотя изрек он.

Он неуклюже опустился к Мёрдо на колени, усевшись спиной к его груди. Мёрдо расхохотался негромким грудным смехом.

– Спасибо, – пробормотал он Дэвиду на ухо и, обхватив руками, притянул его ближе.

Какое-то время они сидели молча. Оцепенение постепенно схлынуло, и Дэвид расслабленно прислонился к Мёрдо. Огонь весело потрескивал, языки пламени завораживали. Мёрдо, крепкий, чуткий и податливый, окутал Дэвида теплом и силой. Это странным образом утешало, что совершенно неправильно. Ведь Дэвиду следовало стать утешителем, разве нет?

Дэвида потрясло, когда Мёрдо наконец-то заговорил:

– Мой первый раз был далеко не нежным, – тихо начал он. – Мной... ужасно попользовались. Двое мужчин вели себя очень грубо. Мне было всего девятнадцать.

– Боже, – прошептал Дэвид. – Мёрдо, извини. Я не знал.

– Я был глупцом, – покачав головой, сказал Мёрдо. – Очень наивным. Я доверился тем, кому доверять не стоило.

– Ты не виноват в чужой жестокости.

– Знаю. Но еще я знаю, каково это – когда в первый раз тебя берут в грубой манере. Когда тобой пользуются, как вещью. Для тебя я такого не хочу.

– У нас так и не будет.

– Знаю. Но дело не только в этом. Я хочу, чтоб все сложилось идеально.

– Идеально? Что должно сложиться идеально?

– Мы оба должны желать этого душой и телом, оба должны быть уверены.

– Я уверен.

– Сомневаюсь. Это не случайность, что ты просишь меня сразу после рассказа об отце и Уильяме. Ты огорчился...

– Я в порядке, – перебил Дэвид.

– Я так и понял по тому, что ты налил себе полгаллона виски и выпил, словно умираешь от жажды.

Дэвид закрыл глаза, ощутив во рту привкус алкоголя. К счастью, Мёрдо сидел сзади и не видел его лица.

– Я правда хочу тебя, – прошептал он.

– Да?

– Боже мой, да. Очень. – Внутри зияла бездна желания, причем не только физического.

Здоровой рукой Мёрдо провел по груди и остановился на застежке на бриджах. Неспешно погладил начавший набухать член через ткань. Дэвид тихо застонал и вскинул бедра.

– Вытащи его, – прошептал Мёрдо ему на ухо. – Хочу его увидеть.

Дэвид повиновался, расстегнув пуговки на бриджах, и вытащил из белья затвердевшее до боли достоинство, казавшееся красным в свете камина.

Мёрдо одобрительно пробормотал:

– Покажи мне, как ты доставляешь себе удовольствие, когда ты один.

Дэвид чуть откинулся назад, опустив голову Мёрдо на плечо, обхватил член и начал двигать кулаком вверх-вниз в знакомом привычном ритме.

– Боже правый, ты великолепен, – немного погодя прохрипел Мёрдо. – Хочу увидеть больше.

Он ловко расстегнул жилет и стянул с плеч, затем стащил с Дэвида рубашку и бросил к валявшемуся на полу жилету.

До пояса Дэвид был обнажен, а из расстегнутых бриджей и белья виднелись напрягшиеся член и яйца в обрамлении волосков медного оттенка.

Мёрдо чуть сместился, обхватив Дэвида руками. Травмированной рукой он обвил Дэвида за талию, а второй рукой без перерыва гладил по груди. Пальцами слегка коснулся сосков, а в ответ на стон Дэвида нежно поддразнил и ущипнул. Удовольствие, вызванное столь простой лаской, до смешного впечатляло, словно невидимая нить связывала соски и яйца. Желая продолжения, Дэвид выгнул спину. Мёрдо хохотнул и подчинился, уткнувшись носом Дэвиду в шею. Грубой щетиной он царапал нежную кожу, и это было восхитительно, как и касания теплых губ.

– Не останавливайся, – пробормотал Мёрдо, прижавшись бедрами к ягодицам. Трудно не заметить, сколь сильно он возбудился.

Дэвид повиновался, двигал рукой все быстрее и быстрее, удовольствие увеличивалось с каждой секундой.

– Боже, да, вот так. Ты так сильно этого хочешь, да? Ждать уже нет сил. Покажи мне, как ты кончаешь.

И внезапно Дэвид кончил, вскрикнув, достиг кульминации. Забрызгал теплым семенем живот и грудь, а одна капелька попала в плечо, что насмешило Мёрдо.

– Какой нетерпеливый мальчик!

Полностью изможденный, Дэвид старался отдышаться. Волны наслаждения медленно отступали, а ласки и слова похвалы вернули его обратно в этот мир.

Мёрдо требовательно прижимался к нему затвердевшим членом.

– Сделать тебе минет? – обернувшись, спросил Дэвид.

Глаза у Мёрдо заблестели.

– Да, но посиди так еще немного. Мне нравится.

Дэвид наслаждался жаром огня и окружившим его Мёрдо. Наслаждался робкой близостью, что крепла между ними, казалась почти осязаемой в этом теплом тайном уголке мира.

Глава 10

Вторник, 20 августа 1822 года

Здание парламента пустовало, в библиотеке факультета не было ни одной живой души, как на кладбище Грейфраерс. Единственный, кто здесь находился, – это Дэвид. Даже пожилой мистер Макгилкрист, ежедневно сидевший за одним и тем же столом последние тридцать лет, сегодня отсутствовал.

Празднование королевского визита охватило город до такой степени, что повседневные земные дела, включая работу судов, пришлось приостановить.

Однако сегодняшний день идеально подходил для того, чтоб заняться работой. Дэвиду пришлось многое нагонять: он написал три заключения, а к концу недели должен разработать проект ходатайства. Забавно, что не так давно он волновался из-за того, откуда возьмется следующее дело.

Патронаж Чалмерса полностью все изменил. Дэвид не только стабильно получал работу от самого Чалмерса, но и несколько солиситоров, что инструктировали Чалмерса, сотрудничали с ним напрямую. Дела, в которые его вовлекали, становились все значительнее, ценнее, сложнее и приятнее. Мистер Рассел из «Гилд и Рассел», одной из самых загруженных фирм в городе, предложил Дэвиду присоединиться к закрытому клубу, как только освободится место. Сам Дэвид не стал бы изъявлять желания стать членом этого клуба, однако когда вас приглашают, это отрадно. Внезапный успех – неожиданный и в то же время долгожданный – опьянял. Но работать, конечно же, приходилось много.

Поскольку отсутствовал Дональд Фергюсон, изводивший его необходимостью питаться, Дэвид проработал весь обеденный час и не прерывался до полудня. Его полностью поглотили ответы на вопросы, заданные Расселом в последней памятной записке. Только когда библиотечный клерк коснулся его плеча, он наконец-то оторвался от книг.

– Прошу прощения, что прерываю, мистер Лористон, вас спрашивает джентльмен. Мистер Макленнан.

Дэвид удивленно моргнул. Он не рассчитывал на очередной визит после того, как Йен поспешно покинул его квартиру.

– Он ждет в зале? – Дэвид выпрямился и поморщился. В сгорбленной позе он просидел много часов и успел одеревенеть.

– Да, сэр.

– Хорошо, спасибо. Сейчас же с ним встречусь. Не могли бы вы убрать эти книги?

Заприметив размер упомянутой стопки книг, клерк вскинул брови, но с готовностью согласился. Дэвид поднялся из-за стола, оставив разбросанные заметки там, где они и лежали.

Он выбрался из недр библиотеки и вошел в парламентский зал. Гулкий звук шагов разносился по пустому этажу, пока он приближался к мужчине, что стоял в другом конце зала с заведенными за спину руками и рассматривал мраморный бюст какого-то судьи, жившего в прошлом столетии.

В прошлый раз, когда Йен приходил в это здание в поисках Дэвида, он был еще мальчиком – неловким, долговязым, крутившим шляпу в руках. Сегодня он совершенно другой: высокий, широкоплечий, уверенный, элегантно одетый и чисто выбритый. Респектабельный мужчина.

Йен улыбнулся, когда Дэвид подошел ближе, и протянул руку.

– Дэви, счастлив тебя видеть.

Дэвид пожал Йену руку, не сводя с него настороженного взгляда.

– А я – тебя. Чем могу помочь?

– Боюсь, на днях я повел себя крайне невежливо. Я имею в виду свой поспешный уход из твоей квартиры. – Йен виновато улыбнулся. – Я торопился, но это не оправдание. Разреши в качестве извинений купить тебе выпить. – Лицо у него было открытым, а в глазах виднелось искреннее сожаление.

– У меня скопилось довольно много работы, – откликнулся Дэвид, припомнив предупреждение Мёрдо, и моментально ощутил укол вины.

– Сможешь уделить мне час? Хочу рассказать тебе о Питере.

– Есть новости?

Двумя годами ранее Питера, брата Йена, отправили на каторгу за государственную измену. Дэвид все гадал, пережил ли он поездку до Антиподов[8]8
  Район Австралии и Новой Зеландии.


[Закрыть].

– Даже лучше. – Йен улыбнулся. – Несколько месяцев назад я получил от него письмо. Ну же, Дэви, даже если ты занят, удели мне час. Давай, как раньше, сходим в «Толбут», только в этот раз я куплю тебе виски.

Любопытство в отношении Питера и, вероятно, безрассудная преданность Йену победили мудрость.

– Ладно. Ты иди. Встретимся там через двадцать минут.

– Хорошо. – Йен осклабился. – Увидимся.

Йен удалился, а Дэвид вернулся в библиотеку для того, чтоб прибрать бумаги. Сложив заметки, портфель он оставил за столом. Позже он вернется и поработает еще. Несколько бокалов виски не повлияют на концентрацию. К тому же иногда казалось, что в состоянии легкого опьянения работалось лучше.

Надев шляпу для солидности, Дэвид устремился к таверне «Толбут». Прогулка по Хай-стрит заняла всего несколько минут, и вскоре он уже входил в заведение.

Людей в общем зале было много, но Йену удалось занять уголок возле окна с небольшим подоконником, на котором можно сидеть, а рядом располагался низенький массивный стол. Взмахом руки он подозвал Дэвида к себе.

Добравшись до места, Дэвид заметил, что Йен уже купил выпивку. Глиняный кувшин стоял и ждал, когда же из него наполнят маленькую оловянную стопку. Сам Йен пил эль. Возможно, все дело в привычке чураться крепких алкогольных напитков, которые не одобрял старший брат.

– Ты пришел. – Йен улыбнулся.

– Разумеется. Я же сказал, что приду, разве нет?

Дэвид втиснулся на узкий подоконник и, налив порцию алкоголя, сделал глоток. Напиток оказался горьким и огненным. Далеко не самый лучший виски в его жизни, но эта горечь давно стала старым добрым другом.

– Ты человек слова, – согласился Йен.

– Хотелось бы в это верить. – Дэвид снял шляпу и положил на стол. – Ну так что нового у брата?

Йен залез во внутренний карман пиджака и вытащил листок.

– Сам прочитай, – изрек он, протянув листок Дэвиду.

– Уверен?

– Да, читай.

Дэвид развернул письмо и принялся читать текст, написанный аккуратным каллиграфическим почерком. Послание было емким и лаконичным, что типично для Питера. По его словам, по прибытии «пороли его нечасто». Несмотря на то, что первый год прошел «безрадостно», его наконец-то переуступили «доброму господину», который ценил его умения и грамотность. В настоящий момент он трудился у этого мужчины мастером и даже успел жениться.

– Женился! – вскинув глаза, воскликнул Дэвид.

Йен ухмыльнулся – по-настоящему ухмыльнулся.

– Можешь себе представить моего холостяка-брата с женщиной?

Дэвид прыснул со смеху. Питер не был столь же привлекательным, как младший брат. Невзирая на то, что он был крупным, умелым и ярым радикалом, женщин он стеснялся. Возможно, обстановка в Новом Южном Уэльсе помогла женщине взглянуть с иной точки зрения на то, что же все-таки важно в супруге. Или, возможно, Питер посмотрел на себя другими глазами.

– Похоже, он прекрасно справляется. – Дэвид сложил письмо и вернул Йену.

– Да, – согласился Йен и убрал письмо. – Думаю, да. Хотя он говорит, что первый год прошел плохо, я знаю, что на самом деле он прошел ужасно. И мысль о том, что Питеру придется снести самую жестокую порку, о которой только можно услышать... – Он сглотнул. – Остается лишь надеяться, что этот мистер Манро оставит его работать.

– Было бы замечательно, – отметил Дэвид. – Я ручаюсь, что этот Манро обратил внимание на уравновешенность Питера и на то, что он может принести пользу его делу.

Беспокойство почти исчезло из глаз Йена.

– Ты прав, – твердо сказал он. – Питер – находка.

Дэвид поднял стопку.

– За Питера.

– За Питера, – повторил Йен, подняв кружку.

Они чокнулись друг с другом и прилично выпили.

– А как же надежды, что Питер возлагает на тебя?

Письмо заканчивалось тем, что Питер призывал Йена не отказываться от мечтаний о кирке и говорил о том, чтоб он попытался доучиться.

Йен пожал плечами.

– Я сразу же написал ответ, так что он уже должен знать, что я журналист и служителем в кирке не стану.

– Думаешь, он против?

– Думаю, его распирает от гордости. Он нечасто ходил в церковь. А теперь он будет стремиться к тому, чтоб я тоже женился.

Дэвид засмеялся.

– А что, у тебя на примете есть дама?

С ответом Йен не спешил. Он вперился взглядом в кружку с элем, будто размышлял над следующими словами, а вновь подняв глаза, вид имел растерянный.

– Кое-кто есть, – сознался он. – Но она недостижима.

– Ты говоришь о ее положении в обществе?

– Да. И о ее семейном положении.

Замужняя женщина. Какое безумство. Но когда Йен поступал мудро?

– Ты ее знаешь.

Дэвид взглянул на Йена.

– Знаю? Кто...

Имя, пришедшее в голову, вынудило Дэвида замолкнуть посреди фразы. А в следующий миг Йен подтвердил его догадки:

– Леди Киннелл.

– Что? – возопил Дэвид. – Но ты с ней почти не общался.

– Знаю. – Йен покачал головой и печально хохотнул. – Нелепо, да?

– Я бы не сказал, что нелепо, но вы познакомились всего несколько дней назад...

– Но видел я ее во второй раз, – перебил Йен.

– Прости?

– Я видел ее во второй раз.

«Она смотрела на тебя так, будто ты подарок небес. Я не сомневался, что она в тебя влюблена. Я считал тебя счастливчиком».

– Бал в зале собраний, – догадавшись, медленно произнес Дэвид.

– Да. – Щеки у Йена покраснели, и он вызывающе добавил: – Ты не веришь в любовь с первого взгляда?

– Это случилось с тобой? Ты увидел ее два года назад и тут же влюбился?

– В это так сложно поверить? Да, влюбился.

– Ты даже словом не обмолвился.

– Если помнишь, меня занимали другие дела, – ответил Йен. – Тогда я предполагал, что вскоре совершу убийство и подамся в бега. Романтическое увлечение недосягаемой состоятельной дамой причинило бы неудобство.

– А сейчас?

Йен вздохнул и прислонился головой к стеклу.

– Я не рассчитывал ее увидеть. Я убедил себя, что это была мальчишеская глупость, и вычеркнул все из памяти. Когда я шел к тебе, я даже не предполагал, что мы встретимся.

– А теперь ты знаешь, что она замужем, – заметил Дэвид.

Йен стиснул зубы.

– Замужем за скотиной, что ужасно с ней обходится.

Дэвид вздохнул.

– Мы не знаем наверняка.

– Я знаю.

– То, что мы увидели несколько синяков...

– Я задал ей прямой вопрос, – перебил Йен. – Когда ты общался с другими гостями.

– Ты задал вопрос? – Дэвиду не удалось скрыть недоверие. – Что ты сказал?

– Я сказал: «Синяки на шее – это работа вашего мужа?» – Он выдержал паузу. – Она остолбенела, сказала, что он не хотел. А я сказал, что верится с трудом. Потом я принялся рассказывать о мистере и миссис Гилмор, и тогда вернулся ты.

Он должен был догадаться, что Йен не выдержит и озвучит свои подозрения.

– Затем я проводил ее до дома, – продолжил Йен. – Собственно, поэтому я и ушел от тебя в такой спешке. Не хотел ее упустить.

– Что?

– Я ее проводил, – дерзко повторил Йен. – Я волновался за нее и проводил. Я видел их вместе. Он именно такой, каким ты его и описал, Дэви. Холодный и отталкивающий – она его боится. Это заметно по тому, как они ведут себя друг с другом. Он критиковал и бранил ее, когда они вышли из дома и забрались в карету. Не прошло и минуты, а ее уже начало трясти.

– Не стоило ее провожать!

– Ей нужна помощь.

– Ты... известный радикал. – Помолчав, Дэвид добавил: – Если власти выяснят, что ты преследуешь жену пэра, они решат, что ты планируешь... какую-нибудь политическую интригу. Тебя арестуют.

Йен изумленно ощетинился:

– Власти? Что ты имеешь в виду под словом «власти»?

Дэвид налил еще виски, не в силах смотреть Йену в глаза. Он не мог огласить то, что знал.

– Я слышал, из Лондона прибыли чиновники, они выслеживают известных смутьянов. Уверен, ты относишься к этой категории.

– Слежка за человеком вроде меня – это пустые хлопоты. У меня нет судимостей...

– Твоего брата осудили за государственную измену. Ты пишешь для радикальной газеты, где высказываются республиканские убеждения. Сюда прибыл король. А помимо него, Пиль и его служащие. Можешь не сомневаться, Пиль не станет рисковать безопасностью короля или своей собственной. Ты должен соблюдать осторожность.

Йен огорченно вздохнул.

– Ты прав. Просто... Сложно поверить, что служащие Пиля считают, будто за мной стоит следить. Я почти ничего не добился. Мне хочется изменить мир, однако он остается прежним.

– То, что правительство хочет закрыть «Флинта», говорит о том, что вы имеете большее влияние, чем может показаться.

Йен поразмышлял, а затем кивнул.

– Ладно. Рядом с леди Киннелл я буду очень осторожен.

Дэвид вздохнул.

– Ты же знаешь, я говорю не об этом. Прекрати ее преследовать. Вообще.

– Не могу. Нужно найти способ сказать ей, что я готов помочь.

– В чем помочь?

– В чем понадобится. Единственный выход – это увезти ее от мужа. Но проблема в том, что она почти не бывает одна. Ее постоянно кто-то сопровождает. Словно она узница.

Дэвид припомнил лакея, что приходил в квартиру. Неприятный тип.

Выходит, Чалмерсу тоже приходилось мириться с тем, что за дочерью по пятам ходил конвоир с каменным лицом? Элизабет всегда была живой и веселой. Ужасно видеть ее угнетенной. И все же они не знали, что она сама думала об этой ситуации.

– С чего вдруг ты так уверен, что она хочет сбежать от мужа?

– Я не уверен, – бросил Йен. – У нее не было шанса высказаться. Но у меня есть глаза, и я вижу, что она несчастна.

Дэвид вспомнил проживавшую в Мидлаудере тетю Мами. Субботними вечерами она стучалась к матушке в дверь, чтоб укрыться от пьяного мужа, а воскресным утром настаивала на том, что ей надобно вернуться.

– А если ты ошибаешься? Если она хочет остаться с Киннеллом, а тебя поймают, когда ты попытаешься с ней заговорить? Из-за тебя он разозлится на нее. И это лишь все усложнит.

– По-твоему, я об этом не думал? – вскричал Йен. – Разумеется, думал! Но еще я задавался вопросом, оказалась ли она в ловушке, хочется ли ей уйти. Возможно, она жаждет уйти, но не может никому сказать.

Дэвид вздрогнул при мысли о том, что нежную Элизабет тиранили. Он вспомнил улыбчивую доверчивую девушку, с которой когда-то познакомился. Какой же она стала печальной и сдержанной.

– Я говорю о том, что мы должны быть уверены. Она его жена. У него есть на нее права, мы ничего не можем с этим поделать. Если поступим опрометчиво, мы можем ненароком причинить ей вред. Вначале нужно вызнать мысли самой Элизабет, а уж потом действовать.