Текст книги "Обольщённый (ЛП)"

Автор книги: Джоанна Чемберс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

– Вина? – предложил Балфор, пройдя к серванту, где стоял полупустой бокал с бордовой жидкостью.

– Да, спасибо.

Балфор долил вина в свой бокал и, наполнив еще один, вручил его Дэвиду. И опять возникло ощущение дежавю. Дэвиду вспомнилось, как он стоял в этой самой комнате, пил вино и размышлял, куда же подевался его разум, раз он согласился сюда прийти. Размышлял, что же принесет вечер.

Дэвид прилично отхлебнул из бокала, рассчитывая угомонить разбушевавшиеся нервы.

– Я как раз думал о тебе и не поверил своим глазам, когда выглянул в окно, а ты стоял и смотрел на меня.

– Я не планировал приходить. Меня увлекла иллюминация, и я неожиданно оказался возле твоего дома. – От этой полулжи проступил румянец.

Балфор расплылся в нежной улыбке.

– Полагаю, я напрасно надеялся, что ты не устоишь и придешь. – Помолчав, он добавил: – Я счастлив, что судьба привела тебя сюда.

Салютуя, он приподнял бокал и отпил большой глоток, а несколько мгновений спустя Дэвид последовал его примеру. Как-то так вышло, что они осушили бокалы до дна.

Бокал повис у Дэвида на кончиках пальцев, вино согревало изнутри. В голову ничего не шло, и он просто таращил глаза на Балфора, высокого и элегантного в дорогом пиджаке из безупречного льна, идеально собранного, насколько в принципе возможно. Дэвида охватила тоска, связанная с воспоминаниями и с пылкими взглядами, что на него бросал Балфор.

Балфор, подойдя ближе, отставил бокалы в сторонку, взял лицо Дэвида в ладони и коснулся его губами.

На миг ошарашенный Дэвид безучастно замер, а Балфор все осыпал его поцелуями. Но вдруг он застонал и вцепился в одежды Балфора, привлекая его ближе резкими отчаянными движениями, на что Балфор ответил взаимностью. Они то ли обнимались, то ли боролись, целовались приоткрытыми губами, переплетались языками, хватали воздух в промежутке между неистовыми влажными поцелуями.

Прошло два года. Кажется, будто минула целая вечность, и в то же время будто не минуло ни секунды.

– Мне нужно... – пробормотал Балфор. – Нужно тебя увидеть.

Вместе они расстегнули пуговицы и пряжки, развязали узелки, сняли пиджаки и жилеты, и шейные платки и остались в одних только бриджах. Прикасаясь к теплой шелковистой коже Балфора, Дэвид сходил с ума от вожделения.

Балфор, рухнув на колени, припал устами к промежности, что скрывалась под тканью, и шустро расстегнул пуговицы на застежке. А в следующий миг уже принял твердую плоть в теплый влажный рот.

Дэвид, вскрикнув, запустил пальцы Балфору в волосы и качнул бедрами. Боже, какие дивные у Балфора губы.

– Балфор... – простонал Дэвид.

Уловив свое имя, он оторвался от своего занятия и присел на пятки, а Дэвид, заморгав, заглянул Балфору в умоляюще-злобные иссиня-черные глаза.

– Меня зовут Мёрдо.

– Мёрдо, – изумленно повторил Дэвид, прозвучало непривычно, интимно.

Балфор – Мёрдо – снова вобрал член в теплый сладостный рот. Ох, как он восхитительно тянул его губами. Кружил языком. Расслабил горло – да, вот так – и впустил до задней стенки.

– Долго я не продержусь... – полушепотом вымолвил Дэвид.

Мёрдо в ответ лишь сильнее вцепился Дэвиду в бедра, с большим рвением отдаваясь своему занятию, и несколько секунд спустя Дэвид достиг самой мощной в жизни кульминации. Будто Мёрдо получил от него нечто большее, чем семя.

Своего пыла Дэвид устыдился. Продержался он не дольше минуты, может, даже меньше. Он никогда не достигал оргазма столь быстро и почувствовал, как на щеках расплывался румянец. Мёрдо самодовольно ухмыльнулся.

– Бог мой, сколько ж продлился период воздержания? – поднимаясь на ноги, поддразнил он.

– Долго, – буркнул Дэвид. – Прости.

Шагнув вперед, Дэвид вознамерился вернуть должок, но не успел расстегнуть ни единой пуговки: Мёрдо его остановил.

– Не хочу спешить, – улыбнувшись, сказал он, проступившие в уголках глаз маленькие морщинки смотрелись до смешного притягательно. – Поцелуй меня.

В их первую встречу Дэвид отказался целовать Мёрдо, но сейчас медлить не стал. Может, все дело в волшебном вечере или в самих словах, произнесенных, подобно заклинанию, мягким, похожим на английский акцентом, что ласкал слога. Как бы то ни было, Дэвид подчинился: обхватил Мёрдо за шею и припал к губам.

Он почувствовал привкус собственного семени – солоноватой воды жизни, – привкус самого Мёрдо, его аромат ударил в нос, как только они углубили поцелуй.

Ах, какое безумие. Он должен остановиться и уйти. Наслаждение имело место, без сомнений, но когда все происходило вот так, когда он начинал себя дурачить мыслями, что это может стать чем-то большим, нежели утолением жажды... Это чревато горькими сожалениями, воспоминаниями, которые из-за столь незабываемого удовольствия все сложнее сносить. Жить проще, покуда вы не знаете, чего лишаетесь.

Но уже слишком поздно останавливаться. Дэвид начал совершенно новое воспоминание, и хотя он знал, каково это – неделями лежать в одинокой постели и рыться в памяти, желание и влечение становились лишь сильнее. Он уже не сможет уйти, как и голодающий не сумеет отказаться от хлеба.

А какое блаженство. Эти поцелуи. Эта близость. Мёрдо царапал подбородок щетиной. Целовал податливыми губами. Языком щекотал уголок рта. Дэвид почувствовал, что он слегка изогнул губы в улыбке, и распахнул глаза, и в тот же миг Мёрдо тоже разомкнул веки. Дэвид недоуменно и восторженно смотрел Мёрдо в глаза, столь идеально выражавшие все, что он в этот момент испытывал: изумление, наслаждение... неожиданное обожание.

Мёрдо разорвал поцелуй, обхватил пальцами подбородок, удерживая Дэвида на месте, и провел теплой подушечкой большого пальца по влажным губам.

– Идем в постель.

Мёрдо, втащив Дэвида – сердце у него грохотало, и дышал он учащенно – в соседнюю опочивальню, остановился возле кровати. Опустившись на колени, он лишил Дэвида остатков одежды и снял все с себя. А поднявшись на ноги полностью обнаженным, привлек Дэвида к себе.

– В прошлый раз ты вел себя иначе, – пробормотал он. – Сейчас ты более... покладистый.

– Правда? Ошеломлен я не меньше.

– Ошеломлен?

Мёрдо взирал на Дэвида с насмешкой и любопытством во взгляде. Дэвида рассердил жар, снова опаливший щеки. Дэвиду никогда не удавалось контролировать румянец, что столь кошмарно выдавал эмоции.

– До тебя я никогда этого не делал, – сознался он.

Мёрдо нахмурился.

– Конечно, делал. Ты же знал, что...

– Я имею в виду вот так, – перебил Дэвид. – В постели.

Понимание отразилось у Мёрдо на лице. Он мягко подтолкнул Дэвида на матрас и разместился рядом, подперев голову рукой. Дэвид прикладывал все силы, чтоб его не схватить. Вопреки оргазму член снова стал твердым как камень. Поди разберись, как Балфору удавалось хладнокровно и терпеливо разглядывать лежавшего навзничь Дэвида.

Наконец-то Мёрдо к нему прикоснулся – убрал волосы со лба.

– В прошлый раз ты говорил, что интимную близость не допускаешь, – внимательно глядя на Дэвида, произнес он.

– Ничего не изменилось.

– Значит, шанса у меня не будет?

Дэвид задумался. По правде говоря, последние два года он очень много размышлял об этой самой возможности. О том, каково лежать рядом с другим мужчиной. О том, что превращало мужчину в содомита. О помыслах, что возбуждали в самые темные часы, и об образах, что всплывали в памяти, пока он прислуживал очередному безликому мужчине, или пока этот безликий мужчина прислуживал ему. Разумеется, дело не в том, что он не хотел физической близости. Но это по-прежнему приводило в оцепенение, хотя, возможно, сейчас уже не так, как раньше.

Неспешно, почти нехотя Дэвид покачал головой.

– Хорошо. Тогда давай ублажим друг друга одновременно.

Мысли заметались. Дэвид просчитывал варианты.

– Ляг на бок, – пробормотал Мёрдо.

Дэвид повиновался, приняв нужную позу, а Мёрдо улегся головой к промежности. Они являли собой зеркальное отражение друг друга. Вслед за этим, не дав Дэвиду времени на думы, Балфор втянул член в рот.

В данных обстоятельствах удивляться бы не следовало, но после испытанного оргазма ощущения были необычайно поразительными. Потрясенный наслаждением, Дэвид очнулся, только когда Мёрдо прижал набухшую покрасневшую головку к губам, и он приступил к исполнению своей роли во взаимном ублажении. Дэвид вдохнул пьянящий мускусный аромат, потерся щекой о член и, зарывшись носом в темные волоски, прильнул губами к теплой плоти, с обожанием закружил языком по всей длине и наконец-то вобрал в рот.

Мёрдо застонал от удовольствия, и Дэвид в два счета отвлекся – пришлось приложить немало усилий, чтоб продолжить свое занятие, несмотря на то что оно тоже доставляло удовольствие. Весь смысл заключался именно в дурманившей череде вручения и вкушения, действий и противодействий.

Дэвид ласкал мошонку пальцами и вбирал член до задней стенки горла, наслаждался даже тем, что давился, – во всяком случае, это не давало отвлекаться на то, что Мёрдо вытворял с его достоинством. Боже, это взаимное ублажение мешало сосредоточиться – тепло и влажность окружили член, твердая бархатистая плоть во рту. Ощущения повсюду: член, уста, яйца. Слишком много, слишком хорошо.

Спустя несколько минут безрассудства и неги Мёрдо вцепился Дэвиду в бедра и снова застонал, двигаясь небрежно и рассеянно. В то же время член разбух чуточку больше, и он дернул бедрами. Дэвид догадался, что он вот-вот кончит, и эта мысль лишь усилила наслаждение. Контролируя движения, одной рукой Дэвид схватил Мёрдо за ягодицу, второй – за бедро и отдался позабытому на миг неистовству.

Минуту спустя Мёрдо, вскрикнув от удовольствия, наполнил рот Дэвида семенем, словно глотком морской воды.

– Боже, Дэвид! – прошептал Мёрдо. – Что же ты со мной творишь...

Он снова набросился на Дэвида, второй раз лаская губами изнывавший член, и вопреки первому бесконечному мучительному оргазму Дэвид, изогнувшись, кончил вновь. Мёрдо Балфор выворотил его наизнанку.

Глава 6

Когда Дэвид проснулся, Мёрдо лежал на другой стороне кровати, а сквозь шторы, напоминая об окружающем мире, робко пробивался серенький рассвет.

Дэвид приподнялся на локте и посмотрел на спавшего Мёрдо – или утром он опять стал Балфором? Дэвид понимал, что должен встать и одеться, но было в отдыхавшем Мёрдо Балфоре нечто обворожительное. Во сне светская маска полностью исчезла. Во сне выражение лица смягчилось, а нежная кожа век придавала ему уязвимый вид.

Виски усеивали серебристые волоски. Дэвиду стало любопытно, сколько ему лет. Он не говорил. Наверно, Мёрдо старше Дэвида максимум лет на шесть-семь. Значит, тридцать два или тридцать три. И по-прежнему не женат. Его помешанный на династии отец наверняка досадовал.

Однако Мёрдо исполнил приказание отца: приехал ради визита короля и выступал в роли сына вождя клана Балфоров перед королем и страной. Интересно, он чувствовал себя глупо, маршируя в тартане по Хай-стрит? Обычно Мёрдо Балфор одевался строго, современно и элегантно – в тончайший темный и белоснежный лен, – и Дэвид никогда бы не помыслил, что он смирится и оденется подобно вымышленному персонажу Вальтера Скотта. Хотя следует признать, что в сине-зеленом тартане он смотрелся восхитительно.

«Ну просто молодой Лохинвар».

Дэвид подавил улыбку. В отличие от молодого Лохинвара Мёрдо вряд ли станет похищать чужую невесту.

«Мёрдо».

У Дэвида уже не получалось звать его Балфором.

Дэвид бросил взор на каминные часы: половина седьмого. Самое время уйти. Не следовало оставаться на ночь – скоро слуги начнут сновать по дому, если уже не начали. Волшебный вечер окончательно и бесповоротно закончился.

Однако по какой-то странной причине Дэвид не сожалел, не паниковал – в отличие от прошлого раза, когда после встречи с Балфором он в поисках забвения бросился бежать. Наоборот, сейчас он чувствовал себя спокойнее обычного, словно за ночь все перемешанные кусочки мозаики заняли свои места.

Какие причудливые мысли.

Дэвид высвободился из покрывал, двигался осторожно, чтоб не разбудить Мёрдо, однако усилия оказались напрасны – шелеста одежды и скрипа половиц хватило, чтоб выдернуть Балфора из сна. Он закопошился и распахнул глаза в тот миг, когда Дэвид застегивал бриджи.

– Уходишь? – Он зевнул.

– Лучше уйти, пока не вошел кто-нибудь из слуг.

Балфор, присев, потер ладонью глаза. По-мальчишески взъерошенный, он абсолютно отличался от вчерашнего элегантного пэра – сейчас он был растрепаннее и больше походил на человека. Осмотрев Дэвида с головы до ног, он приподнял уголок губ и стал настолько притягательным, что у Дэвида пересохло во рту.

– Не тревожься из-за слуг. Я привез лондонскую прислугу. Они тактичнее и не входят в мою опочивальню, пока я не позову. Кроме того... – Он оперся на локоть и улыбнулся. – Сегодня суббота. Проведи со мной утро.

– Разве у тебя нет важных дел? – Голос прозвучал ниже и хриплее, чем хотелось бы. Дэвид откашлялся и добавил: – Я думал, ты в свите короля.

– Не совсем. Я не вхожу в ближайшее окружение. Что же до сегодняшнего дня, у меня нет никаких обязательств, кроме дневного приема. – Он сверился с часами на стене. – Еще даже нет семи. Перед отъездом у меня есть несколько часов. Хватит, чтоб как следует позавтракать. Составь мне компанию.

– Мне правда лучше... – машинально начал Дэвид, но смолк.

Почему бы и не сделать так, как просил Балфор? Почему бы не насладиться компанией Балфора еще несколько часов? Приятно отвлечься от обычной жизни, да еще и без боязни, что вас рассекретят и погубят. Он уже пересек черту тем, что пришел сюда. Так почему бы не насладиться плодами своего безрассудства в полной мере?

– Хорошо. Я останусь.

Мёрдо, ухмыльнувшись, откинул покрывало, и Дэвид испытал прилив радости, который, по идее, должен был встревожить. Но времени на размышления он себе не дал. Дэвид разрешил себе насладиться моментом, позволил себе сиять от восторга.

Дэвид снял бриджи и кальсоны – секундное дело – и импульсивно запрыгнул на Мёрдо, из-за чего он издал громкий удивленный смешок и, изогнувшись, перекатил Дэвида на спину. С минуту они боролись за господство, напрягая мышцы, прижимались друг к другу.

Задыхаясь от смеха, Дэвид перестал сопротивляться, и Мёрдо тоже замер. Бесконечно долго они смотрели друг на друга, отчего у Дэвида заболело в груди. Дабы взять себя в руки, пришлось закрыть глаза.

Когда он разомкнул веки, Мёрдо склонил оценивающий взгляд и провел кончиками пальцев по соскам, плоской груди и рельефным мышцам.

– В одежде ты выглядишь худым, но ты сильный. – Он прощупал мышцы у Дэвида на руках. – Как тебе удается? Эрудиты обычно неженки.

– Я много гуляю. Люблю бывать на улице, в сельской местности. Люблю куда-нибудь взобраться.

– Взобраться? В каком же смысле?

Слегка смутившись, Дэвид рассмеялся.

– Ну, например, на холмы, иногда на скалы. В прошлом месяце я поднялся на утес Солсбери.

Мёрдо приподнял брови.

– Как странно. Разве это не опасно?

– Ну да.

Мёрдо захохотал над бесхитростным ответом, в глазах вспыхнул восторг.

– С удовольствием бы посмотрел. Возможно, однажды ты возьмешь меня с собой.

– Возможно, – улыбнувшись, согласился Дэвид.

Мысль покрасоваться перед Мёрдо, несмотря на всю детскость и нелепость, пришлась по вкусу.

Мёрдо завладел его губами и провел ладонью по груди, по животу, по боку. Сильными нетерпеливыми пальцами обхватил член и плавно потянул.

Качнув бедрами, Мёрдо разомкнул руку и прижал набухшую головку вплотную к достоинству Дэвида. Прошелся кулаком по ним обоим, отчего Дэвид бессильно застонал.

– Ты тоже, – прошептал он Дэвиду в губы. – Опусти руку.

Они переплели пальцы, создав своеобразную клетку, которой потягивали, скользили и поглаживали в прелестном ритме. Они сливались воедино, целовались, жадно цеплялись друг за друга. Мыслить не удавалось, и Дэвид позволил Мёрдо управлять их соединенными руками, в то время как сам лежал и бессвязно стонал слова поддержки. За край они ступили вместе, семя стекало по пальцам и капало Дэвиду на живот.

Липкие и удовлетворенные, они лежали в обнимку. В голове у Дэвида образовалась пустота, он наслаждался томными последствиями оргазма.

– Помнишь первый раз, когда мы были здесь? – немного погодя спросил Мёрдо.

Дэвид вперился взором в замысловатую потолочную розетку и удивился, уловив голос Мёрдо, но взгляда не отвел, только кивнул. По правде говоря, он помнил тот вечер, будто он случился вчера. Невозможная невиданная близость навечно останется в памяти. Мёрдо прикасался губами к входу, длинными пальцами двигал внутри.

Тот вечер полностью его уничтожил. Изменил. Пути назад уже нет, не уйти от того, что погубило столько личных границ. После того как Мёрдо вернулся в Лондон, Дэвид изводил себя воспоминаниями. И все же каким-то образом он стал крепче. Иногда становилось противно из-за того, что он сделал, а иногда казалось, что это самый разумный поступок в жизни.

– После возвращения в Лондон я постоянно думал о тебе, – прохрипел Мёрдо.

Изумившись, Дэвид встретился с Мёрдо взглядом. За столь короткий срок знакомства он так хорошо изучил его лицо. Будто неосознанно впитал в себя каждую черточку Мёрдо Балфора.

– А я – о тебе, – не сумев смолчать, пробормотал он.

Мёрдо застыл.

– Правда?

Щеки у Дэвида разгорелись яростным румянцем.

– Да, правда.

– Почему?

Стушевавшись, Дэвид обратил взор на чудесную лепнину на потолке.

– Не знаю. Я даже не догадывался, что между мужчинами все может быть вот так.

– Я тоже.

Последовало долгое молчание. Дэвид изо всех сил старался побороть свое любопытство.

Мёрдо отбросил покрывало и выбрался из кровати.

– Время принять ванну, – бодро объявил он и потянулся за колокольчиком.

*** 

Завтракали они за маленьким столом в отдельной гостиной. Копченая пикша, яйца и картофельные оладьи, корзинка теплых булочек и фруктовые консервы – все подано на изысканных блюдах из белого фарфора с серебряными столовыми приборами и белыми камчатыми салфетками. Чай подали в серебряном чайнике, молоко – в серебряном кувшинчике, а сахар – в серебряной вазочке. Обнаружились даже крошечные серебряные щипчики для сахара.

Есть хотелось необычайно. Трапеза была превосходной: рыба сладкая и замечательно приготовленная, яйца с жидкими желтками, которые божественно растекались по картофельным оладьям. Дэвид съел все, что лежало на тарелке, затем взял булочку и густо намазал маслом, по вкусу почти ничем не отличавшимся от того, что делала мать. Добавил ложку малинового варенья, что сияло подобно рубинам, и, с наслаждением откусив, поймал взор улыбавшегося Мёрдо.

– Что? – проглотив то, что жевал, спросил Дэвид. – У меня что-то на лице? – Он прикоснулся к уголку рта кончиками пальцев.

– Нет, просто ты ешь... с таким аппетитом.

Дэвид нахмурился.

– И что?

Не переставая улыбаться, Мёрдо пожал плечами.

– Ты никогда не производил впечатления человека, который умеет наслаждаться трапезой. Я ясно помню твои слова, что иногда ты забываешь поесть.

– Но это не означает, что я не наслаждаюсь трапезой, когда все-таки ем, – парировал Дэвид.

Но стоило произнести эти слова, и вмиг его осенило: он не помнил, когда в последний раз наслаждался трапезой так, как сейчас.

– Видимо, забываешь ты частенько. Ты довольно худой.

В ответ на критическое замечание Дэвид выпятил подбородок.

– Кажется, чуть раньше мой внешний вид тебя вполне устраивал.

– Бог ты мой! – Мёрдо рассмеялся. – Ты уже должен понимать, сколь сильно ты меня привлекаешь! О такой миловидности другим остается только мечтать. Так подойдет?

Недовольный скрытым смыслом, Дэвид нахмурился. Выходило, что он вроде как напрашивался на комплименты. Да и похвала смутила. Устыдившись поворота разговора, он вернулся к тому, с чего все началось:

– Я нормально питаюсь, – буркнул он.

– Ты крепкий мужчина, – согласился Балфор и, опустившись на спинку стула, кинул на Дэвида одобрительный взгляд. – Но есть для того, чтоб жить, – это одно; а есть ради удовольствия – совершенно другое. Ты наслаждался этой булочкой. А мне понравилось за тобой наблюдать.

Мёрдо изобразил Дэвида: кусал воображаемую булочку, удовлетворенно прикрыв глаза и приподняв уголки губ. Очарованный лицедейством, Дэвид хохотнул.

– Я так не выглядел.

Мёрдо открыл глаза и выгнул бровь.

– Еще как выглядел. И таким же ты был вчера вечером. Ты отдался наслаждению. Ты поступил так впервые, Дэвид? В прошлый раз ты вел себя иначе.

Это заявление привело Дэвида в изумление. Последние два года он часто вспоминал о том вечере с Мёрдо, и в памяти всплывала лишь шокирующая неконтролируемая страсть. Возможно такое, чтоб Мёрдо помнил все как-то иначе? Он считал Дэвида скованным? Человеком, который все делал скрепя сердце?

– Думаю, тем вечером я показал, насколько мне все понравилось... обычным способом, – откликнулся Дэвид и разозлился, что слова прозвучали так, будто он оправдывался.

– Имеешь в виду, когда кончил?

Дэвид поморщился, и Мёрдо, заметив его смущение, улыбнулся.

– Я знаю, что тебе понравилось, – продолжил Мёрдо. – Но смысл в том, что ты этого не хотел. Ты противился.

– Не понимаю, зачем мы об этом говорим.

Дэвид не видел смысла в этой беседе, в ворошении прошлого, которое следовало оставить в покое.

Мёрдо пренебрег этим комментарием.

– В прошлый раз в глубине души тебе не хотелось здесь находиться. В глубине души ты противился всему, что мы делали. Пришлось подтолкнуть тебя навстречу твоим желаниям. Вчерашний вечер был другим. Ты был другим.

Они посмотрели друг другу в глаза. Мёрдо все еще ласково и весело улыбался, истолковать его не представлялось возможным. Хотелось сорвать эту маску и изобличить то, что скрывалось под ней, подобно тому как Мёрдо изобличал Дэвида.

– В прошлый раз ты тоже был другим, – парировал он.

Мёрдо вскинул брови.

– О чем это ты? – В голосе прозвучали веселые нотки. Маска прочно сидела на месте.

– Ты давил на меня. Делал со мной то, что в здравом уме я никогда бы не допустил. И ты об этом знал.

Восстанавливая события в памяти, он смолк и, возможно, впервые принял во внимание, что в тот вечер могло твориться у Мёрдо в голове.

– Думаю, ты намеренно меня провоцировал. Вероятно, ты хотел выяснить, как далеко можно зайти.

Маска никуда не делась, но веселье испарилось. После долгого молчания Мёрдо произнес:

– Значит, вот как ты считаешь?

Дэвид поразмыслил.

– Думаю, тебе нравилось меня шокировать.

Мёрдо сверкнул глазами. Эти слова ему не понравились.

– Ты говоришь так, будто я с тобой играл.

– Разве нет?

– Нет. Сознаюсь, я хотел тебя встряхнуть, разбудить. Хотел, чтоб ты себя разглядел!

Дэвид прыснул со смеху.

– Ты полагал, что я еще себя не разглядел?

– Я знал, что не разглядел, – огрызнулся Мёрдо. – Таким, какой ты есть.

– Вот тут ты ошибаешься. Я уже знал, что предпочитаю мужчин. Я знал...

– Ты считал себя мерзостью, – решительно перебил Мёрдо. – А я хотел, чтоб ты посмотрел на себя моими глазами.

– И кого бы я увидел?

– Того, кто... – Мёрдо отвел взор и, раздув ноздри, гневно выдохнул. – Ты не мерзость, Дэвид. Ты... прекрасен.

Горло у Дэвида сдавило, но он кое-как проговорил полным эмоций голосом:

– Я мужчина, Мёрдо, а не женщина, за которой нужно ухаживать.

– Мужчина не может быть прекрасным?

– Сомневаюсь... – Дэвид запнулся, припомнив, как обнаженный Мёрдо стоял вчера в свете свечей.

«Прекрасен».

– Ты по-прежнему считаешь, что это неправильно, – бросил Мёрдо, прервав поток изменчивых мыслей. – Даже сейчас, после вчерашнего вечера. Ты считаешь, что допускаешь ошибку. – Он так резко поднялся, что ножки стула царапнули пол.

На миг он вперился в Дэвида взором; затем гневно выдохнул и, пройдя к окну, устремил взгляд на сад.

«Ты считаешь, что допускаешь ошибку».

Дэвид раскинул умом, стараясь подобрать слова, чтоб ответить на это обвинение. Откровенно говоря, он сильно изменился после первого раза с Мёрдо. В последующие месяцы не удавалось выкинуть из головы то, что между ними случилось. Воспоминания мучили и одновременно утешали, разрывали душу на части, будоражили, вынуждали задуматься о том, что когда-то он счел немыслимым. О нежности и влечении. О честности, открытости перед другим человеком. О том, что он для себя исключил. О том, на что слишком больно надеяться.

Эти воспоминания следовало лелеять, они стали сокровищем, которое можно извлечь и осматривать в самые мрачные моменты. Воспоминания, невзирая на сожаления, переполняла нежданная сладость.

Не спеша Дэвид встал и остановился у Мёрдо за спиной. Мёрдо слышал шаги, но единственное, что выдало его осведомленность, – это напрягшиеся плечи.

– Может, я и не считаю себя прекрасным. Но и что допускаю ошибку, я тоже не считаю. После... тебя.

Мёрдо окаменел. Казалось, будто Мёрдо слушал Дэвида всем телом.

– Сказать по чести, – продолжил Дэвид, – я не знаю, что о себе думаю. Но отношение разительно изменилось. Стало лучше.

Мёрдо медленно обернулся.

– И как же ты считал раньше? – Во взгляде плескались настороженность и любопытство.

– Будто я... Будто я проклят. Лишь за мысли о том, что мы вчера делали.

Дэвид выпалил эти слова не переводя духа и, не сводя глаз с Мёрдо, судорожно вздохнул.

– Но больше ты так не считаешь?

Не в силах говорить, Дэвид покачал головой.

Мёрдо усмехнулся.

– Не самое убедительное подтверждение в моей жизни.

– Нет? – Дэвид слабо улыбнулся. – Ты не представляешь, какой путь я проделал.

– О, я представляю.

Мёрдо невообразимо нежно дотронулся до подбородка Дэвида.

Время остановилось, повисла тишина. Однако вскоре Мёрдо заговорил, словно сознавался в неудобной правде:

– Хотелось бы увидеться еще раз, пока я в Эдинбурге.

Дэвид всмотрелся в пронзительные тревожные глаза. Какая неудачная затея. Кошмарная затея. Он поплатится, если сдастся и позволит себе лишнего. Если прошлый раз стал сокровищем, то этот раз станет горькой радостью. За такие воспоминания придется дорого заплатить – падением во мрак.

Но еще здесь таилось волнительное удовольствие. Пусть и всего на время. После всего сказанного и сделанного Дэвид не сумеет отказаться.

– Мне бы тоже хотелось, – пробормотал он.

Дэвида вознаградили беспечной счастливой улыбкой, отчего на щеке у Мёрдо показалась ямочка.

– Когда?

– Не знаю... Разве ты не будешь занят? Имеется в виду с королем?

Мёрдо вздохнул.

– Да, я проведу с ним немало времени. Ты собираешься на какое-нибудь из мероприятий, что организовал сэр Вальтер?

– Только в Холируд в понедельник с другими членами факультета.

– Это где добрые жители Эдинбурга по очереди талдычат о себе, а Его Величество улыбается и кивает?

– Именно, – слегка улыбнувшись, согласился Дэвид.

– Я тоже туда собираюсь. Мы сможем увидеться потом?

Дэвид задумался, сколько людей прибудет в Холируд. Какая несносная суматоха там воцарится.

Какое неблагоразумие.

– Да. Да, с радостью.