Текст книги "Просвещённый (ЛП)"
Автор книги: Джоанна Чемберс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)
После беспечного замечания Элизабет задумалась, а потом серьезно заявила:
– Надеюсь, вы понимаете, что я поделюсь с вами чем угодно. Не знаю, как вас благодарить за то, что вы сделали. Вы могли… – голос надломился, и она тяжело сглотнула, – вы могли погибнуть. Мне стало очень скверно, когда я узнала, что с вами случилось.
Как ответить, Дэвид не представлял. Честно говоря, он не ожидал, что побег повлечет за собой столь тяжелые последствия, и чувствовал себя жуликом, оттого что его осыпали благодарностями. Конечно же, предлагая помощь, он понимал, сколь высокой будет цена.
– В том нет нужды. Я полностью оправился. А сейчас вижу вас счастливой и здоровой… и я рад, что увидел все своими глазами.
Она смерила его долгим взглядом, явно размышляя над тем, что сказать дальше, а чуть погодя прошептала:
– Вы за этим пришли? Проведать меня?
Печаль, плескавшаяся в нежном взгляде, внушала страх, но еще хуже – проблеск надежды.
На глаза вдруг навернулись слезы. Дэвид никогда не показывал эмоции на людях, но их многое связывало, да и прежде не доводилось сообщать подобные вести.
– Элизабет…
Она опустилась на стул и, взяв его за руку, с поразительной силой сжала пальцы.
– Вы пришли из-за отца. Он мертв?
Дэвид с трудом произнес невероятные слова:
– Неделю назад он еще держался, но еле-еле. Со дня на день ожидайте вестей.
Глаза у Элизабет остекленели от слез, что дрожали и грозились пролиться. Она осмысливала слова Дэвида.
– Тем не менее пришел я не поэтому, – продолжил Дэвид. – Меня прислали не для того, чтобы доложить вести. Меня прислали, чтобы принять меры относительно вашей доверительной собственности. Ваш дядя написал отцу, после того как Киннелл явился к нему в контору… Ваш отец взволновался.
– Правда? – По бледным щекам покатились слезы. – Ох, Дэвид, в последние дни я принесла ему одно лишь горе! Горе и позор. Дочь-беглянка бросила мужа.
– Не думайте так! – возразил Дэвид. – Он был счастлив узнать, что вы бежали от Киннелла. Я обязался присмотреть за вами и сказал, что Йен вас убережет. Он знает, что друзья не дадут вас в обиду, и ему безразличен позор, о котором вы толкуете.
– Но я больше его не увижу, – вскрикнула она. – А в последнюю встречу я почти ничего ему не сказала: боялась говорить при Аласдере. Он запомнил меня молчаливой испуганной девушкой.
Дабы Элизабет взглянула на него, Дэвид сжал ее руку и покачал головой.
– У него много других воспоминаний. А последние письма заверили, что вы пришли в себя и снова стали сильной и счастливой. Сбежав от Киннелла, вы избавили его от величайшего сожаления. О большем счастье он и не мечтал.
– Думаете? – Она давилась рыданиями.
Дэвид прижал маленькую ручку к щеке, в несвойственной манере показывая чувства. Ее горе пронзило его обычную чопорность, высмеяло его сдержанность.
– Знаю. Я знаю.
Глава 11
Как бы ни было больно, Дэвид порадовался, что именно он рассказал Элизабет про отца. Порадовался, что избавил ее от мук совести, утешил так, как мог только знакомый отца. Дэвиду тоже стало легче, общая скорбь чуть рассеяла печаль.
К моменту возвращения Йена Элизабет уже успокоилась, а вот Йен вроде как нервничал. Он вошел в маленькую кухню и изумленно замер, увидев Дэвида.
– Дэви!
Зарождающаяся улыбка поблекла, едва он перевел взор на Элизабет и на то, что держал в руках.
– Тебе написала сестра, – протянув Элизабет письмо, просипел он. – Еще одно пришло мне… – он замолк, разглядывая Дэвида, – но, видно, вести меня опередили.
Дэвид смолчал. Да и к чему слова? Элизабет уже сломала печать и просматривала строчки. Лицо оставалось невозмутимым, однако Дэвид догадался, о чем говорилось в послании, по сгорбленным плечам и опущенной голове.
– Его больше нет. Отец скончался во вторник утром.
– Ох, Лиззи…
Йен обнял ее и поцеловал в макушку, бормоча нечто ласковое и ободряющее. Сомнений, кем они друг другу доводились, после этого не осталось. Дэвид отвел взгляд. Преданность Йена его растрогала, а еще… взяла зависть. Зависть напоминала свирепый презренный вой. Придя в ужас от самого себя, он быстро и безжалостно принудил ее замолчать.
Вскорости они оторвались друг от друга. Покуда Элизабет вытирала мокрые щеки, Йен сел рядом с Дэвидом.
– Прости, Дэви. Я даже не поздоровался. – Он печально улыбнулся. – Рад тебя видеть. Хорошо выглядишь. Мы за тебя переживали, правда, Лиззи?
– Я места себе не находила, узнав, что вы ранены.
– Она считала себя виноватой в твоих травмах, – добавил Йен. – Мне никак не удавалось ее переубедить.
– Вы не знали, что произойдет. – Дэвид воззрился на Элизабет. – Я тоже не знал. Всему виной обычное невезение. Геройствовать я и не пытался.
– Не говорите так! – возразила Элизабет. – Я знаю, что вы сделали. Йен видел, как вы побежали за Аласдером. Вы помешали ему добраться до меня, а он толкнул вас под лошадь. – Она сглотнула. – Вы были ранены из-за меня.
– Уже все в порядке. – Он хотел, чтобы слова прозвучали уверенно, однако вышло угрюмо.
Элизабет, приняв обеспокоенный вид, одарила его долгим взглядом.
– Но вы ходите с тростью, – тихо сказала она.
В него будто бросили камень. Мужчина с тростью – вот в кого превратился Дэвид Лористон, некогда проходивший тридцать километров в день по Пентландским холмам.
Он попытался скрыть за улыбкой, насколько слова его задели.
– Трость – временное явление. С каждым днем мне становится лучше. Скоро я вернусь в Эдинбург. К практике…
Дэвид смолк, вспомнив, что придется покинуть Мёрдо и Лаверок. Эти думы стерли улыбку с лица.
Элизабет, не проронив ни слова, смотрела на него оценивающим взглядом.
– А вы изменились, Дэвид, – изрекла она.
Эти слова его изумили.
– О чем вы?
Она покачала головой, правда, скорее удивленно, чем отрицательно.
– Кажется, вы не горите желанием возвращаться к работе. А работа всегда вас поглощала.
Поглощала? Неужели?
– Конечно, я горю желанием, – парировал он. – Здорово вернуться. Через несколько дней в суде я приду в себя.
Дэвид попытался ухмыльнуться. Йен осклабился в ответ, а вот Элизабет выглядела встревоженной. Убедить ее не вышло.
Ужин прошел в уютной непринужденной обстановке. Рассевшись за кухонным столом, они болтали и ели. Элизабет подала вкусное рагу из баранины с овощами, коего как раз хватило на троих, хлеб, эль, а позднее и яблочный пирог.
Дэвида позабавило, что Йен буквально не сводил с Элизабет глаз. Он постоянно обращал на нее взор, даже когда говорил Дэвид, красивое лицо смягчалось при одном лишь взгляде на нее. Стоило ей пошутить, они встречались озорно сиявшими глазами, а как только она пробовала подняться, дабы убрать тарелки или принести соль, он вскакивал первым, настаивая, что сделает все сам.
Когда он вновь поднялся, на этот раз для того, чтобы унести остатки яблочного пирога, Элизабет весело и вместе с тем гневно высказалась:
– Да господи боже мой, я не развалина. У меня всего-навсего будет ребенок!
Округлив глаза, она зажала рот руками.
Надолго повисло молчание.
– Значит, – неуверенно заговорил Дэвид, нарушая гнетущую тишину, – вы ждете ребенка?
Элизабет, не проронив ни слова, залилась краской и уставилась на руки, посему отвечать пришлось Йену:
– Да, ждем, – сказал он, вызывающе сверкнув глазами, – и мы безмерно счастливы. Хоть по закону мы и не можем пожениться, в душе я считаю Лиззи супругой. Дитя мы будем любить так, как не любили ни одного ребенка.
Элизабет молча смотрела на Йена доверчивыми карими глазами – на миг Дэвид ощутил укол безумной вопиющей зависти.
– Ни капли не сомневаюсь. Этому ребенку очень повезло с родителями.
Порадоваться мешала тревога, ибо по закону это ребенок Киннелла. Если Киннелл их выследит, дитя подвергнется опасности, что усложнит и без того непростую жизнь.
– Я боялась того, что подумает отец, – печально молвила Элизабет. – А теперь не могу выкинуть из головы, что он никогда не узнает.
Йен присел на корточки и взял ее за руки. Наблюдая за ними, Дэвид размышлял о том, сколько всеобщих осуждений вызовет роман беглой жены с любовником. Конечно, они с Мёрдо заслужат больше порицаний, но Элизабет и Йену тоже достанется. Сие осознание что-то пробудило. На этот раз не зависть, не отчаяние, а гнев. Праведный гнев на общество, любопытное и назойливое, что требовало соблюдения несправедливых правил.
Он понял: Элизабет и Йену нужно услышать все, что говорил Чалмерс.
– Ваш отец не возражал бы.
Элизабет вскинула глаза.
– Дэвид, я знаю, вы пытаетесь помочь, но…
– Он не возражал, – перебил Дэвид. – Он говорил мне о подозрениях насчет вас и Йена. Смею заверить: он не испугался этой мысли и не устыдился.
Дэвид рассказал обо всем: о подозрениях, что Элизабет влюблена в Йена, о чаяниях, что Элизабет будет счастлива, о Мэри Каннингем, любимой женщине Чалмерса, о сожалениях Чалмерса.
Он поведал о наказе Чалмерса, что от любви нельзя отрекаться.
После этих слов Элизабет начала всхлипывать. Сперва тихо, но вскоре она разрыдалась, не в силах сдержаться. Она спрятала лицо у Йена на груди и надрывно вздыхала, выплескивая беспросветное горе.
– Боже, простите, – испуганно воскликнул Дэвид. – Надо было помалкивать…
Она покачала головой, но заговорить не смогла.
– Идем, – пробормотал Йен ей в волосы. – Давай уложим тебя в кровать. Ты умаялась. – Он помог ей встать, обняв за плечи, и взглянул на Дэвида поверх ее головы. – Подождешь немного?
– Конечно.
– Выпей эля. Я скоро вернусь.
Йен повел Элизабет в соседнюю спальню. Дом до того крошечный, что до Дэвида долетали судорожные всхлипы вперемежку с успокаивающим бормотанием.
Дэвид потягивал эль и слушал неразборчивую песнь скорби. Худшее осталось позади. Сначала оно перешло в икоту, а потом и в тишину. Дэвид ждал, прослеживая кончиками пальцев царапины на старом столе и стараясь не думать о своих трудностях: о Мёрдо и барышне, коей он обещан. О месяцах молчания, о том, что с его губ не сорвалось ни намека на правду. О мире, что все равно их разлучит, после того как Дэвид возвратится к работе.
Вернувшийся Йен едва держался на ногах. Устроившись рядом с Дэвидом, он налил себе эля.
– Как она?
– Она месяцами ждала вестей об отце. Она знала, что так случится. Но все равно это потрясение.
– Пока не случится, не поверишь, – согласился Дэвид.
Они выпили, подняв молчаливый тост.
– Жаль, мы с ним не встретились, – чуть погодя произнес Йен. – Я бы с радостью пожал ему руку.
– Он был хорошим человеком. Тебе бы понравился.
– Он вырастил дочь замечательной женщиной.
– Точно. – Дэвид покосился на часы: начало одиннадцатого. Уже очень стемнело. – Мне пора, – вздохнул он. – Давно следовало уйти. Уже поздно.
Йен нахмурился.
– Тебе нельзя уходить, Дэви. Останься на ночь. Уже слишком поздно для прогулок, к тому же ты совсем не знаешь Лондона.
Дэвид хотел возразить, но припомнив долгую прогулку, засомневался, что дойдет обратно, тем более с больной ногой. Йен прав: уже поздно.
Да и с Мёрдо видеться пока что не хотелось.
На миг Дэвид задумался, не разволнуется ли Мёрдо, что он не вернется, но затем рассудил, что Мёрдо куда больше возмутит, если он пойдет по незнакомым темным улицам в одиночестве.
– Ладно, – уступил он. – Но где мне спать?
– Я постелю в гостиной. Ты же не против поспать на полу?
Дэвид приклеил на лицо улыбку.
– Конечно, нет, – солгал он.
Поутру Дэвиду подумалось, что он чересчур привык к перинам. Всю ночь он ворочался и ерзал. Несмотря на покрывала, из коих Йен соорудил импровизированный матрас, на полу все равно было жестко. К тому моменту, когда занялся рассвет, поспал он не более часа, а бедро начало пульсировать.
Он лежал навзничь, мечтая уснуть, но тут в гостиную на цыпочках пробрался Йен.
– Извини, что мешаю, – прошептал Йен. – Мне нужна тетрадь. Иду к Риджентс-каналу пообщаться с рабочими.
– Для газеты? – Дэвид сел и потер глаза.
– Да. Для статьи об условиях труда.
– Судя по всему, не хвалебной?
В ответ Йен лишь насмешливо фыркнул.
– Как дела у «Флинта»?
«Политический реестр Флинта» – газета, где трудился Йен, радикальное издание, популярное среди простого люда и презираемое правительством.
– Продается хорошо, в чем имеются свои недостатки. У нас уже давно не устраивали обысков, но успокаиваться нельзя. В следующем месяце опять перевозим типографию. Мы всегда стараемся быть на шаг впереди. – Тревога затуманила глаза. – Больше всего я боюсь, что моя работа привлечет внимание к Лиззи. Киннелл имеет отношение к политике – пусть и кулуарно, но все же он сторонник правительства. Как тебе известно, наша газетенка вызвала там ненужный интерес.
Дэвид насупился.
– Ты должен вести себя осмотрительнее. Знаешь же, что Киннелл приезжал в Лондон. Вы не думали переехать? Есть и другие газеты. Другие города.
– Я уже предлагал, но Лиззи не хочет, чтобы я бросал газету. Однако учитывая недавние события, придется настоять. Тревога удручает. Да и ребенок вот-вот родится.
– Вам стоит уехать. Пока ты ищешь работу, доход от доверительной собственности станет отличным подспорьем.
– Мне не нравится полагаться на ее деньги.
– Мне казалось, ты веришь в равенство между мужчинами и женщинами, – отозвался Дэвид.
Йен покраснел.
– Лиззи так же говорит. – Он взглянул на часы и вздохнул. – Мне пора. Вечером я подниму этот вопрос. Может, перед уходом поговоришь с ней? Она тебя послушает. Она считает мудростью каждое слово, что слетает с твоих губ.
– Она, безусловно, права, – улыбнулся Дэвид.
Йен закатил глаза и, простившись, ретировался, после чего Дэвид убрал покрывала. Какой смысл пытаться уснуть? Хоть он и вымотался, яркий утренний свет и боль в бедре и колене, сговорившись, не давали задремать.
Кое-как умывшись, Дэвид оделся. Перед сном он снял брюки и жилет, оттого выглядели они сносно, а вот измятый платок получилось повязать только обычным узлом.
Дэвид осмотрел себя в мутном зеркале, подметив, что он как-то не так лежал на подушке, ибо волосы – очень длинные волосы – торчали на затылке. Он пытался пригладить их водой, когда в гостиную вошла Элизабет, одетая в муслиновое платье, каштановые волосы рассыпаны по плечам. Он никогда не видел ее с распущенными волосами. Неловко лицезреть ее в столь домашнем виде.
– Доброе утро, – проговорила Элизабет.
– Доброе утро. Вам уже лучше?
Она смущенно кивнула.
– Извините за вчерашнее.
– Не извиняйтесь. Я не подумал. Слишком рано рассказывать обо всем, что говорил ваш отец.
– Не рано. А как раз вовремя. Извините за все, что вам пришлось увидеть. Я поставила вас в неудобное положение.
– Вовсе нет. Я лишь казнюсь и беспокоюсь.
– Для этого нет повода. – Она сделала глубокий вдох и натянуто улыбнулась. – Маетесь с волосами? Принести помаду Йена?
Дэвид улыбнулся в ответ.
– Не помешало бы. Я похож на ежика. Может, пока растопить печь?
– Будьте любезны, – благодарно изрекла Элизабет, ибо ее избавили от столь утомительного занятия.
Она ускользнула, а Дэвид принялся выгребать пепел, не обращая внимания на ломоту в ноге. В детстве первым делом по утрам он чистил печку – это была одна из его обязанностей. Здорово опять этим заняться.
Элизабет воротилась со стянутыми в узел волосами и в переднике и протянула Дэвиду маленькую синюю банку. Едва он открыл крышку, его окружил свежий терпкий запах сосны. Он нанес немного пасты и пригладил волосы, на сей раз успешнее, а Элизабет поставила чайник на печку и начала нарезать хлеб.
Без слов она дала Дэвиду вилку для жарки, на которую он нанизал хлеб. Они пододвинули стулья к печи и поджаривали ломтики хлеба, покуда закипала вода.
– Нет ничего вкуснее хлеба с маслом, – рассудила Элизабет, как только они приступили к трапезе.
На подбородке блестело растопленное масло, лицо сияло. В ответ на смешок Дэвида она хохотнула.
– В последнее время меня тянет на жареный хлеб, – созналась она.
Несмотря на то что хлеб вчерашний, а чай из экономии заварен слабо, все равно было очень вкусно.
– Чем сегодня займетесь?
– Хотел встретиться с вашим дядей. Нам нужно переговорить о переводе доверительной собственности. Сложностей возникнуть не должно, но я хочу попросить рекомендовать человека, который сможет за это взяться. – Помолчав, он добавил: – Конечно, все зависит от того, где вы планируете поселиться. Стоит найти солиситора там, где вы будете жить.
Элизабет нахмурилась.
– О чем вы? Мы живем здесь.
– По-вашему, это умно? – после паузы спросил он. – Киннелл уже искал вас в Лондоне. Разумнее начать все заново в другом городе.
– Лондон огромен. Да, Аласдер отыскал дядю Чарльза, но это не значит, что ему известно, где я нахожусь. Обнаружить семейную связь несложно. Я не наведывалась к дяде Чарльзу, после того как он написал мне и попросил не приходить. Как только вы передадите доверительную собственность солиситору, не связанному со мной, проблемы должны разрешиться.
Дэвид нахмурился.
– Он не прекратит вас искать. Отыскав вашего дядю, он перетряхнет весь Лондон. Вряд ли ему придет в голову искать вас в Бристоле, Йорке или Манчестере.
Элизабет вздохнула.
– Наверное. Но Йен так хорошо зарекомендовал себя в газете…
– И все же он не против уехать, правильно? Он говорил, что уже предлагал вам переехать.
– Знаю, но не хочу, чтобы из-за меня он терял место! Он делает себе имя… точнее, псевдоним. Своим именем он подписываться не осмеливается. – Элизабет безрадостно хохотнула.
– Послушайте. – Дэвид, нависнув над столом, тронул ее за плечо. – Отец отложил для вас щедрую сумму. Подобающее управление даст вам небольшой стабильный доход. На жизнь хватит. Не роскошную, но приличную. Раз Йен готов оставить должность и поискать другое место… думаю, вам следует поблагодарить судьбу и уехать. Поезжайте туда, где Киннелл никогда не станет искать, туда, где вы никогда не встретите знакомых, – в какой-нибудь промышленный город. Ведь об этом и пишет Йен.
– Я подумаю, – выдержав паузу, сказала она.
– Подумайте.
Больше Дэвид не произнес ни слова. Зерно он заронил. Пока что хватит.
Едва они закончили завтракать, Дэвид поднялся.
– Мне пора. Наверное, Мёрдо меня потерял.
Элизабет бегло на него взглянула.
– Лорд Мёрдо приехал с вами?
– Он собирался в Лондон, а я напросился с ним.
– Вы живете у него?
– Да, на Керзон-стрит.
Воцарилась тишина.
– Лорд Мёрдо очень добр. Сначала увез вас в свою усадьбу лечиться, а теперь еще и это. Вы подружились?
Дэвид ухмыльнулся, чувствуя, сколь натянутой и неестественной выглядела улыбка.
– Полагаю, да, – сознался он.
– Он ждал, что вы вернетесь? Он волнуется?
Дэвид задумался, какой ответ дать. Можно поверить, что человек, считавший Дэвида другом, станет волноваться, если он не придет ночевать?
– Он знал, что я у вас, – нарочито беспечно отозвался Дэвид. – Уверен, он догадался, что я остался здесь. Как-никак ушел я вечером. Однако мне пора вернуться и принести извинения – после встречи с вашим дядей, разумеется. Его контора где-то неподалеку?
Элизабет кивнула.
– В гостинице «Сержантс». Идти километра полтора, до Керзон-стрит столько же. Я напишу вам, как пройти.
Элизабет занялась делом, совершенно позабыв о Мёрдо Балфоре.
Глава 12
Контора Чарльза Карра была уютной и компактной: два зала, кабинет Карра – ныне закрытый – и большая приемная, где разместились два секретаря и несколько широких стульев, на коих клиенты, ожидавшие встречи с мистером Карром, могли с удобством устроиться.
После того как Дэвид представился, секретарь предложил ему сесть, соскользнув с высокого табурета, оповестил мистера Карра и продолжил работать. Единственное, что нарушало тишину следующие пятнадцать минут, – это царапание пера по бумаге.
Наконец-то дверь распахнулась, и появились два человека: стройный седовласый мужчина в очках и невысокая пожилая дама, крепко державшая его за руку. Мужчина – по всей вероятности, мистер Карр – повел даму к входной двери, кивнул Дэвиду и произнес:
– Мистер Лористон, я провожу миссис Кирктон до кареты, а потом мы с вами побеседуем.
– Пожалуйста, не спешите, – кивнув, ответил Дэвид.
Вернулся мистер Карр только спустя десять минут и остановился возле Дэвида.
– Прошу, пройдемте в кабинет, мистер Лористон.
– Да, конечно.
Дэвид взял трость и, чуть поморщившись, поднялся, что, безусловно, заметил бдительный солиситор.
Мистер Карр остановился возле секретаря.
– Мистер Дженкинс, попросите, пожалуйста, Полли принести чаю.
Секретарь пробормотал, что попросит, и мистер Карр повел Дэвида в кабинет.
Комната оказалась большой, с крепкой удобной мебелью. Темный массивный стол блестел, с сотен книг, стоявших рядами на полках, регулярно вытирали пыль. В центре стола лежала аккуратная стопка бумаг, перевязанная розовой лентой. Мистер Карр переложил маленькую пачку на деревянный поднос, что занимал угол стола, сел и указал на стул напротив.
– Я ждал вас, мистер Лористон. Точнее, вас или мистера Фергюсона.
– Надеюсь, вы не против, что я заявился без предупреждения. В город я прибыл вчера днем. Если сейчас неудобно…
Мистер Карр покачал головой.
– Очень даже удобно. – Выдержав паузу, он добавил: – Перед тем как продолжить, я должен справиться: вы слышали о Патрике?
– О том, что он скончался? – Кивнув, Дэвид вновь ощутил тяжкое горе. – Да. Вчера я виделся с Элизабет. Она как раз получила письмо от сестры.
Мистер Карр кивнул.
– Огромная потеря для семьи и адвокатского сословия. Прекрасный человек.
– Лучший, – прошептал Дэвид.
– Он очень уважал вас, мистер Лористон.
Ответить не получалось. Вероятно, мистер Карр догадался, ибо внезапно принял деловой вид.
– Теперь что касается мисс Элизабет, нашего бенефициара. Полагаю, вы в курсе, что недавно стряслось?
Дэвид кивнул.
– Сэр Аласдер приходил сюда разузнать, где она. При таких обстоятельствах мне понятно, почему вы посоветовали передать управление доверительной собственностью другому солиситору.
– При нынешнем положении дел это разумно. Хотя кое-чем я не стал делиться со своим несчастным зятем.
Он тихонько позвонил в колокольчик, а миг спустя в кабинет заглянул секретарь, который встречал Дэвида.
– Да, сэр.
– Мистер Дженкинс, будьте добры, сдайте документы миссис Кирктон на хранение. Вносить изменения не требуется. Сегодня только переговоры.
Секретарь забрал с подноса аккуратно перевязанную пачку бумаг.
– Благодарю.
Едва секретарь ретировался, тихо закрыв за собой дверь, мистер Карр перевел спокойный взор на Дэвида.
– Контора довольно маленькая, мистер Лористон, посему приходится хранить большую часть документации в другом месте. Секретари приносят то, что мне нужно, а потом возвращают. В общем, они вынуждены ходить туда-сюда несколько раз в день.
Недоумевая, Дэвид кивнул.
– Разумно.
– Разумно и… уместно.
– Уместно?
– Как я уже говорил, я не все рассказал Патрику о визите сэра Аласдера. Приходил он днем, а вечером в контору вломились и перевернули все вверх дном. У меня на столе лежали документы, над которыми я в тот день работал. Бумаги не имели отношения к Элизабет и не подсказали бы, где ее сыскать.
Не представляя, что ответить, Дэвид воззрился на Карра, в его вежливое лицо.
– Считаете, Киннелл… – Он изумленно затих.
– Честно? Считаю. Разумеется, доказать я ничего не могу. Однако во время довольно неприятного разговора сэр Аласдер ясно дал понять, что, по его мнению, я знаю, где Элизабет. Если я не готов рассказывать, он выяснит все сам.
Их прервал мягкий стук в дверь.
– Войдите.
Вошедшая служанка средних лет поставила чайный поднос на большой стол и присела в реверансе.
– Спасибо, Полли, – спокойным любезным голосом проговорил мистер Карр. – Печенье выглядит восхитительно.
Служанка просияла улыбкой и удалилась.
Дэвид тоже осклабился. Безукоризненная вежливость мистера Карра, по-видимому, распространялась не только на клиентов и визитеров, но и на секретарей и слуг. Он налил Дэвиду чашку чая, плеснул молока и предложил печенье, кое, судя по всему, только испекли. Дэвид взял печенье и откусил. Как мистер Карр и думал, оно восхитительное – хрустящая сахарная вафля, таявшая во рту.
– Что еще говорил Киннелл?
Мистер Карр опустился на спинку стула, скрестив руки на груди.
– Дайте-ка подумать. Когда он нагрянул, у меня был клиент – как и этим утром, когда пришли вы. Сэр Аласдер, в отличие от вас, подождать не соизволил. Он поднял такой шум, что у меня не осталось иного выхода, кроме как извиниться перед клиентом и выяснить, кто устроил гвалт. Не успел я выйти из кабинета, как он зычно заявил, что знает меня, что я обязан рассказать, где его жена, иначе ему придется вбить зубы мне в глотку.
– Очаровательно.
– Это точно. Я ответил, что не имею ни малейшего представления, о чем он толкует, но если он удосужится объяснить, я с радостью послушаю. На что он заявил, что я ничуть не лучше его тестя.
– Какой комплимент.
Мистер Карр хмыкнул, а немного погодя вздохнул.
– Он не просто строил догадки, мистер Лористон. Он знает, что она здесь, в городе. Только не знает где.
– Откуда?
– Понятия не имею. Но он ни капли не сомневался. Он не утверждал, что я к чему-то причастен, зато утверждал, что она в городе.
– Я говорил, что она должна покинуть Лондон. Есть множество других городов, где можно спрятаться.
– Полностью согласен. Нам повезло, что здесь не было бумаг по доверительной собственности, когда сэр Аласдер послал людей. Ее адрес записан в досье. Теперь документы хранятся у банковских служащих. Вам следует найти солиситора, не связанного с ней.
– Так я и сделаю. Но сначала Элизабет должна решить, куда поедет.
– Верно. Чем скорее она уедет из Лондона, тем лучше.
Час спустя Дэвид постучал в дверь на Керзон-стрит, кою отворил мистер Лиддл.
– Добрый день, сэр, – придерживая дверь, изрек дворецкий. – Его светлость в кабинете. Разрешите, я вас провожу.
– Спасибо, но сначала я зайду в опочивальню.
Он не успел и шагу сделать, ибо дворецкий взял его за руку.
– Думаю, его светлость будет признателен, если вы оповестите о своем возвращении. Его немного взволновало, что вы вчера не вернулись.
Дэвид устыдился, что его столь тактично упрекнули. Перед тем как встретиться с Мёрдо, он хотел умыться и переодеться. Но раз Мёрдо беспокоился, лучше поскорее показаться на глаза.
– Хорошо.
Он последовал за дворецким по коридору, минуя гостиную, и достиг двери, что вела в кабинет.
Лиддл постучал, но реакции не последовало. Он снова постучал, на сей раз громче.
– Прошу прощения, сэр, – проговорил он, взглянув на Дэвида через плечо. – Вероятно, его светлость вернулся в покои.
Лиддл открыл дверь и замер на пороге, заметив, что комната не пустовала. Мёрдо полулежал в кресле, закрыв глаза и свесив голову на плечо. Неудивительно, что он спал. Со вчерашнего дня он даже не переоделся. Он что, прождал Дэвида всю ночь?
Дэвид мельком глянул на дворецкого, застывшего в нерешительности.
– Пожалуйста, оставьте нас, мистер Лиддл. – Дворецкий хотел возразить, но Дэвид заговорил быстрее: – Я все возьму на себя.
Сие замечание дворецкого не убедило, однако он отвесил поклон и удалился. Порадовавшись, что ковер заглушал шаги, Дэвид остановился возле кресла и присмотрелся к Мёрдо. Вид он имел утомленный и помятый. Совершенно изнеможенный. Близился полдень. Дэвид задумался, сколько спал Мёрдо. Если судить по осунувшемуся бледному лицу, недолго.
Глядя на Мёрдо, зная, что он беспокоился, Дэвид ощутил укол вины… и что-то еще – смущающую разновидность нежности, желание уберечь, отчего будить его не хотелось.
Дэвид редко видел Мёрдо тихим и неподвижным. В постели Мёрдо брал все в свои руки. По натуре он очень напорист. А поскольку Дэвид предпочитал уступать главенство, они нашли подходящий ритм. Легко позабыть, что Мёрдо столь же хрупкий, как и другие люди. Его нынешний вид, усталый и беззащитный, об этом напомнил.
Чары, что не давали Дэвиду сдвинуться с места, развеялись, едва Мёрдо начал шевелиться. Пробуждаясь, он тихо застонал и заерзал, поднял голову и неспешно распахнул глаза.
– Дэвид, – улыбаясь, прошептал он, но придя в себя, резко сел и громко прохрипел: – Где тебя носило?
Дэвид подавил желание огрызнуться в ответ.
– Я остался на ночь у Йена и Элизабет, – спокойно отозвался он. – Мне показалось, лучше переночевать у них, нежели идти домой в кромешной тьме.
– Ты остался на ночь! – возопил Мёрдо. – Тебе не приходило в голову хотя бы дать мне знать, что у тебя все хорошо?
– И как же я должен был это сделать? – поинтересовался Дэвид, повысив голос.
– Да десятком способов. Мог бы прислать записку.
Дэвид изумленно хохотнул.
– С кем прислать? У Йена и Элизабет нет свиты прислужников, как у тебя. У них даже одного слуги нет!
– Мог бы найти человека, который не откажется доставить записку за пару монет, – гаркнул Мёрдо. Он вздохнул и устало потер небритые щеки. Гнев угас. – Извини, – тише примолвил он. – Я переживал.
Дэвид, прислонившись к столу, попытался заглянуть Мёрдо в глаза. Однако встречаться с Дэвидом взглядом Мёрдо не хотел. Будто зачарованный, он впился взором в сияющий стол, на высоких скулах выступил легкий румянец.
– Ты знал, что я у друзей. Я говорил, куда пошел. Время было позднее. Нет ничего удивительного в том, что я не вернулся. По-твоему, лучше идти домой в темноте?
Мёрдо покачал головой.
– Ты не так меня понял. Я боялся, что-то приключилось по пути.
– Какая глупость. Когда я ушел, еще не стемнело, – хмыкнул Дэвид, но заметив серьезное выражение у Мёрдо на лице, смолк.
– Я боялся, что отец послал кого-нибудь за тобой проследить. Эта мысль пришла на ум только после того, как ты ушел. Я не мог перестать об этом думать. Вбил себе в голову, что тебя избили и ты лежишь в каком-нибудь переулке.
– Что? Он бы не стал так поступать.
Мёрдо, размышляя, свел брови к переносице.
– Как знать. До вчерашнего дня мне казалось, что он про тебя не знает, но, как выяснилось, он осведомлен, что в Лавероке я живу не один. – Поджав губы, он покачал головой. – Значит, кто-то ему доносил. А я-то решил, что избавился от всего этого.
– Но для чего утруждаться и посылать людей ходить за мной по пятам? Что это даст?
– Чтобы убрать тебя с дороги. Ты мешаешь его планам. Чувствую себя последним дурнем, ведь я сам открыл ему глаза.
Дэвид сглотнул, внутри все сжалось.
– Как так вышло?
– Несколько месяцев я пренебрегал его требованиями вернуться в Лондон. Понимаешь, я всегда так поступал. Я давно смекнул: если начать оправдываться за то, что не исполняешь его веления, попадешь в ловушку. Намного действеннее и приятнее хранить молчание. К сожалению, вчера я совершил ошибку.
– Какую ошибку?
– Надо было сидеть и ждать, пока он раскроет все карты. Прояви я терпение, рано или поздно он бы объявил, что знает о тебе. Я же действовал очертя голову, с ходу заявил, что свадьба не состоится. Я думал, ты спишь, думал, он о тебе не знает. Но незадолго до того, как ты спустился, он спросил, причастен ли к решению мужчина, с которым я прожил последние полгода. – После паузы он продолжил: – А потом появился ты.
