Текст книги "Просвещённый (ЛП)"
Автор книги: Джоанна Чемберс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)
Джоанна Чемберс
Просвещённый
Серия «Просвещение», книга 3
Глава 1
Февраль 1823 года, Пертшир
– Что скажете, мистер Макнелли? Это щедрое предложение.
Макнелли призадумался, глубокие морщины на лбу напоминали недавно вспаханное поле. Дэвид наблюдал за ним, терпеливо ожидая ответа. Сморщенное, обветренное лицо Макнелли, одетого в заурядные домашние вещи, указывало, что он часто бывал на свежем воздухе. Он не сельский джентльмен, но Дэвид им не пренебрегал. Макнелли успешен и хитер. За последние десять лет он утроил размер своих владений, и земли неизменно давали славный урожай, гораздо лучше, чем у соседей.
– Значит, его светлость оставляет мне все западное поле? – Он скептически нахмурился.
Дэвид кивнул.
– Как я уже сказал, его светлость желает положить конец судебному делу и возродить добрососедские отношения. Он готов не только отказаться от всех притязаний на западное поле, но и передать вам свою часть. Взамен он просит вас лишь о том, чтобы вы прекратили спор о южной границе.
– Возможно, я не против отказаться от притязаний, – глядя на Дэвида, с осторожностью изрек Макнелли.
Дэвид улыбнулся.
– Мистер Макнелли, нам обоим известно, что это безнадежный иск. – Макнелли, дабы возразить, открыл рот, но Дэвид спокойно добавил: – Однако его светлость осознает, почему вы его предъявили. Вы защищались от сэра Хамиша. Это совершенно понятно.
Почивший сэр Хамиш Мьюр подал в суд на Макнелли десять лет назад. Нынешний владелец, лорд Мёрдо Балфор, что двумя годами ранее приобрел усадьбу Лаверок у многострадальных душеприказчиков сэра Хамиша, узнал о судебном деле лишь несколько месяцев назад, когда Дэвид начал не спеша разбираться в кавардаке, то бишь в личных бумагах сэра Хамиша.
Это объясняло и мрачные взгляды, и гробовое молчание, коими Макнелли постоянно одаривал Мёрдо.
– Вы правы, я защищался. – Макнелли погрозил пальцем. – Отец всегда говаривал: «Бей противника его же оружием». И мне это дорого обошлось, мистер Лористон, очень дорого!
– Оттого его светлость и готов предложить двадцать пять фунтов в счет затрат, которые вы понесли, – приводя финальный аргумент, сказал Дэвид.
– Двадцать пять фунтов?
Макнелли явно удивило это предложение. Дэвид, выжидая, улыбнулся.
Сэр Хамиш не только враждовал с соседями, но и был сутяжническим шельмецом, что за последние десять лет жизни подал дюжину исков, утверждая, что владел земельными участками везде, куда ни глянь. За последний месяц Дэвид положил конец большинству затянувшихся споров, отозвав дела и протянув оливковую ветвь другой стороне в виде приглашения почаевничать с его светлостью. Однако с некоторыми спорами вышла закавыка – с делами, где другая сторона предъявляла встречный иск, как Макнелли, тогда как сэр Хамиш пытался доказать, что он владелец не только половины западного поля на окраине усадьбы Лаверок, а вообще всего.
Это наихудшая разновидность вздора. Обсуждаемое поле не что иное, как каменистое нагорье. Годилось оно исключительно для выпаса овец, а у Мёрдо и без того хватало подобных земель, большинство из которых более пригодны для пастбищ, нежели забытый богом уголок мира, коим и являлось западное поле. Что еще хуже, пограничная стена, проходившая посередине поля, за десять лет беспризорности пришла в негодность и нуждалась в замене. Словом, Мёрдо не составило труда отступиться от половины поля. Однако для Макнелли это победа над сэром Хамишем. Особенно если учесть, что его умаслили двадцатью пятью фунтами в счет расходов на адвоката.
– Договорились, – протянув руку, молвил Макнелли. – Честно сказать, я и сам рад избавиться от этого судебного дела. Я насмотрелся на адвокатов до конца жизни, мистер Лористон. Без обид.
Дэвид пожал протянутую руку.
– И не думал обижаться, мистер Макнелли. Его светлость будет счастлив, что вы приняли предложение. Он стремится лучше узнать соседей. Возможно, вы с женой не откажетесь отужинать в Лавероке в среду вечером? Придут Блэры.
Мистер Макнелли вскинул брови.
– Он и со стариной Блэром все уладил? Вилли Блэр говорил, что вряд ли лорду Мёрдо удастся предложить нечто такое, на что бы он согласился.
Дэвид улыбнулся.
– Теперь вам есть о чем расспросить мистера Блэра.
Он поднялся со стула. Ногу пронзила боль, но он никак не выдал своих затруднений.
– Значит, нам ожидать вас и миссис Макнелли в среду?
– Да. Во сколько нам прийти?
– В шесть часов подойдет?
– В шесть, – кивнув, согласился Макнелли. – Идемте, я вас провожу, мистер Лористон.
На пути к выходу Макнелли пребывал в лучшем настроении, нежели когда Дэвид явился. Он представил жену и трех дочерей, что вышивали в гостиной, и провел его по надворным постройкам за пределами фермерского дома, включая новую маслобойню. Замечательная, аккуратная, ухоженная ферма. Дэвиду вспомнилась отцовская ферма, правда, ферма у Макнелли была гораздо больше.
Едва он высказал замечание на сей счет, Макнелли воодушевился еще сильнее.
– Вы жили на ферме?
– Родился и вырос. – Дэвид улыбнулся.
– Так и знал, что приглянулись вы мне не просто так. – Хлопнув его по плечу, Макнелли ухмыльнулся. – Все адвокаты, с которыми я встречался ранее, так напрягались, словно кол проглотили. Почему вы решили стать одним из них?
– У меня есть старший брат, – растолковал Дэвид. – Ферма достанется ему.
Похоже, это объяснение удовлетворило Макнелли.
– Ну что ж, – сочувственно произнес Макнелли, провожая Дэвида до двери, – кажется, вы сыскали способ вернуться в деревню, мистер Лористон. Из вас получился отличный поверенный его светлости.
Дэвид, осклабившись, поблагодарил Макнелли, стерпел чрезмерно энергичное рукопожатие и ретировался. К этому моменту нога разболелась ужасно, но он через силу шел прямо, утаивая свою слабость по пути к перелазу, через который придется перебраться.
Хоть Макнелли, скорее всего, потерял к нему интерес и удалился, Дэвид продолжал разыгрывать шараду – спустился с перелаза и, подавив всхлип, ступил на больную ногу, направил все силы на то, чтобы походка была плавной и нормальной.
Он знал, что переусердствовал. Знал еще утром, когда одолел две трети пути до дома Макнелли. Знал, устроившись в гостиной у Макнелли. Колено пульсировало, его словно пронзали раскаленными иглами. Дэвид пожалел, что не усмирил гордость и не взял с собой роскошную трость, подаренную Мёрдо две недели назад. Но утром это решение казалось вполне разумным.
Четыре месяца лености из-за шинированной неподвижной ноги чуть не свели его с ума. С тех пор как сняли фиксаторы, он понемногу увеличивал продолжительность ежедневной прогулки, стремясь укрепить мышцы. Нога крепла с каждым днем, он чувствовал, что готов осилить три километра до дома Макнелли.
Он серьезно недооценил то, что собирался воплотить в жизнь.
До сегодняшнего дня он бродил по давно проторенным тропкам и дорожкам, но путь до дома Макнелли тянулся по холмистым неровным полям, отчего ногу при каждом шаге простреливала боль.
Утром Дэвиду подумалось, что три километра – это пустяк, но расстояние перестало казаться таковым, едва он добрался до фермерского дома Макнелли, да и теперь оно не казалось таковым, когда он достиг верхней части поля, из-за которого вздорили сэр Хамиш и Макнелли, и взобрался на очередной перелаз. Боль сковала бедро, колено дьявольски ломило, однако Дэвиду не оставалось ничего иного, кроме как смириться. Смириться и идти дальше, до Лаверока.
Накануне ударил сильный мороз, и шагать было тяжело. Возникло ощущение, будто Дэвид брел по железу, земля наказывала его за глупость. День тоже стоял холодный, даже сейчас, ближе к вечеру. Дыхание превращалось в белый пар, пока он, пыхтя, взбирался на вершину следующего поля, на холм, откуда открывался вид на долину Лаверока. Он застопорился, обводя взором раскинувшиеся по округе серовато-коричневые заснеженные холмы, серебристую ленту реки, сверкавшую там, где она перекатывалась через острые валуны. Этот вид расслабил, успокоил, а слабое зимнее солнце смягчало пейзаж мягким свечением.
Из-за боли в колене спускался он медленно. Вид стал даром небес, прекрасно отвлекал от мучений. Несколько раз Дэвид останавливался и приваливался к стене или к дереву.
Добравшись до подножия холма и выйдя на благословенную ровную тропку, что огибала долину Лаверока, он был готов разрыдаться от облегчения. И тем не менее впереди ждало еще метров восемьсот.
Ступал он не спеша, а пройдя полпути, отдал бы левую руку за трость, которую отринул утром. Да за что угодно, что сняло бы часть нагрузки с ноги. Ах, какой же он болван – это он усвоил сегодня. В следующий раз нужно слушаться Мёрдо.
Сегодняшним событиям Мёрдо не обрадуется. Он привез Дэвида в Лаверок на период выздоровления и постоянно читал нотации на тему, что надобно чаще отдыхать. Мёрдо распорядился, чтобы каждые две недели к Дэвиду приезжал лекарь и проверял, как срастается перелом. Мёрдо дал поручение делать линимент по рецепту матушки Дэвида. Мёрдо подарил Дэвиду эбеновую прогулочную трость с серебристой ручкой.
Приглядывал Мёрдо не только за состоянием здоровья. Из эдинбургского особняка доставили коробки с книгами, дабы Дэвид не заскучал; первое время он читал Дэвиду сам, покуда апатичный и опечаленный своим уделом Дэвид не был расположен к чтению. И Мёрдо принес документы сэра Хамиша, как только Дэвид пошел на поправку и пожаловался, что ему нужно чем-то заняться.
Эта затея увлекла настолько, что в окрестностях Дэвид стал известен как деловитый поверенный лорда Мёрдо Балфора, умелый адвокат, что помогал лорду Мёрдо примириться с соседями и предать забвению давнишние споры, начатые сэром Хамишем.
Ну и пусть считают так. Почему бы и нет? В какой-то степени это правда – никого не касалось, что, помимо этого, они с Мёрдо любовники. Это только их дело. Слуги в Лавероке вроде бы ничего не замечали. Приличного размера особняк был довольно компактным. В близком расположении опочивален – их разделял только захламленный кабинет – имелись свои плюсы.
Днем они соблюдали осторожность. А ночи... ночи принадлежали им. Травмированная нога мешала предаваться любви – на несколько месяцев Дэвида лишили подвижности, – но при помощи изобретательности им все же удавалось. А теперь, поскольку Дэвид начал выздоравливать, с каждым днем становилось все проще.
Однако сделав последний поворот, что вел к Лавероку и особняку, наконец-то показавшемуся на горизонте, он мог думать только о том, как бы прилечь. Он чудовищно хромал, попытки скрыть инвалидность давно отошли в прошлое. Идея завернуться в пушистое одеяло и согреть замерзшие ноги стала заветной целью. Прочее его не интересовало.
Едва он сделал дюжину шагов по длинной дорожке, как в дверном проеме показался высокий широкоплечий мужчина.
Мёрдо.
Даже сейчас, спустя несколько месяцев, при виде любовника внутри что-то загоралось. Дэвидом овладело истинное счастье, сопровождавшееся вспышкой предвкушения, хоть он и морщился при каждом шаге.
– Где ты был? – Мёрдо направился к нему, обеспокоенно разглядывая хромавшего Дэвида. – Миссис Инглис сказала, ты ушел несколько часов назад.
Дэвид попытался улыбнуться, но, скорее, походило на гримасу.
– Решил прогуляться до Макнелли, – сознался он, бросив на Мёрдо горестный взгляд. – Не самая лучшая затея.
– Это же больше трех километров! – вскричал Мёрдо. По пути к открытой двери он подстроился под шаги Дэвида. – О чем ты только думал? И где твоя трость?
– Посчитал, что она мне не понадобится, – буркнул Дэвид, ответив лишь на второй вопрос и увильнув от первого.
– Ты хромаешь, – подметил Мёрдо без всякой на то необходимости.
– Я переборщил, но все будет хорошо. Надо дать ноге немного отдохнуть.
Мёрдо громко вздохнул.
– Ты упрямый как осел. Надеюсь, ты не свел на нет все свои труды.
Дэвид неторопливо преодолел три ступени, стиснув зубы от боли, что пронизывала колено. На Мёрдо Дэвид не глядел, но чувствовал на себе его взор – он отслеживал его медленные передвижения и всматривался в профиль, выискивая свидетельства сильных мучений.
Войдя в прихожую, Мёрдо закрыл за ними дверь, а поскольку в коридоре отсутствовали слуги, снял с Дэвида пальто. Он кинул взор на длинный лестничный пролет, что вел к опочивальне на втором этаже, и подавил стон. Собравшись с духом, он поставил ногу на первую ступень.
– Даже не думай, – сказал Мёрдо.
Прежде чем Дэвид успел возразить, Мёрдо стремительно подхватил его на руки. Дэвид прошипел ругательство, но Мёрдо лишь взял его поудобнее и начал быстро взбираться по ступеням.
– Господи, Мёрдо, – гневно изрек Дэвид. – Будь добр, поставь меня.
Вот уже несколько недель он пытался примириться с постоянными унижениями. Он терпеть не мог, когда его вот так носили, – это лишало его мужественности.
Мёрдо не обратил на него внимания, а несколько ступеней спустя, невзирая на разочарование, Дэвид прекратил перечить. Сказать по чести, без помощи Мёрдо он бы не поднялся по этой лестнице.
Добравшись до второго этажа, дышал Мёрдо тяжело, но Дэвида все равно не отпускал. Лишь у двери в опочивальню он поставил его на пол. Но и этим он не ограничился. Мёрдо решительно подвел его к перине, о коей Дэвид грезил последние полчаса, а затем запер дверь на ключ. Плотно и упрямо поджав губы, он вернулся к постели и принялся снимать с Дэвида ботинки. В этот раз Дэвид смолчал. Ни к чему хорошему распря не приведет. Тем более что он адски устал. Мёрдо стянул узкую кожаную обувку, а после снял остальные одежды, предмет за предметом.
– Хочешь, распоряжусь подготовить ванну? – аккуратно стягивая с Дэвида брюки, дабы не причинить боли, спросил Мёрдо.
– Сомневаюсь, что сумею в нее забраться, – сознался Дэвид.
– Тогда массаж с линиментом?
Дэвиду не удалось сдержать стон, что вырвался откуда-то из глубины души.
– Пожалуй.
– Ложись. Я тоже разденусь.
Дэвид выполнил указание, безучастно наблюдая, как Мёрдо снимал с себя элегантные одежды, затем, полностью обнаженный, вынул банку линимента из армуара. Высокий и мощный, он смотрелся превосходно в свете полуденного солнца, что просачивался сквозь зазор меж занавесями.
Мёрдо опустился на кровать рядом с Дэвидом и посмотрел на его ногу.
– Давай проверим, что ты с собой сотворил.
Вконец измученный, Дэвид закрыл глаза. Поплывший в воздухе аромат розмарина и камфары возвестил об открытии банки линимента. Дэвид знал этот аромат – матушка изготавливала эту смесь много лет, с тех пор как отец упал с крыши сарая и повредил плечо. Сейчас же запах сулил скорое облегчение.
Мёрдо резво растер смесь между ладонями, и тепло усилило запах. А стоило Мёрдо тронуть Дэвида, все мысли улетучились из головы. Сильными теплыми руками Мёрдо решительно втирал ланолин и камфорное масло, проникавшие в измученную судорогами ногу, пособлявшие конечности выпрямиться.
К моменту, когда Мёрдо закончил, Дэвид с трудом разлепил веки. Он чувствовал слабость и усталость, словно мог бы проспать остаток дня и всю ночь. Однако каким-то чудом он все же распахнул глаза и улыбнулся сидевшему рядом Мёрдо.
– Спасибо.
– Лучше? – Мёрдо ласково улыбнулся.
– Гораздо.
– Ты устал.
– Не слишком устал.
Мёрдо ухмыльнулся и, улегшись рядом с Дэвидом, завладел его губами в нежном поцелуе, который постепенно становился все глубже, чутко и томно ласкал, ущипнул левый сосок, отчего Дэвид застонал.
– Осторожнее, – пробормотал Мёрдо, как только Дэвид перевернулся на бок и пополз ближе.
– Пока я не опираюсь на эту ногу, все будет хорошо, – отозвался Дэвид и накинулся на Мёрдо с поцелуями.
Он проник языком к Мёрдо в рот, блуждал руками по его телу, испытывая блаженство от того, как Мёрдо содрогался и извивался, учащенно дышал и низко стонал.
Как бы ни хотелось растянуть блаженство, страсть разгоралась все яростнее, и судя по всему, Мёрдо чувствовал то же самое. Начались знакомые потягивания и толчки, движения бедер и дурманящие соприкосновения обнаженных тел. Спустя минуту Мёрдо разорвал поцелуй и припал устами к шее, посасывая нежную кожу, покусывая острыми зубами. Дэвид, покорившись, запрокинул голову и издал громкий стон.
– Да. Боже, как хорошо, – прошипел он.
Несколько секунд спустя он ощутил приближение кульминации, что занялась в яйцах, а засим на их животы брызнули белые теплые струйки. Через миг Мёрдо тоже ступил за край, его семя смешалось с семенем Дэвида.
Долгие минуты они лежали и целовались, разгоряченные, удовлетворенные и липкие. Вопреки выстраданному выздоровлению последние несколько месяцев были лучшими в жизни Дэвида, а в подобные моменты, лежа в объятиях Мёрдо, он по-прежнему испытывал головокружительное изумление, вызванное их совместным счастьем.
Немного погодя Мёрдо выбрался из постели, дабы привести себя в порядок. Он налил воды в кувшин и взвизгнул, коснувшись холодной тряпкой теплого живота, чем насмешил Дэвида, а когда Мёрдо двинулся к нему с холодной влажной тряпкой в руке и шаловливой ухмылкой на лице, Дэвид захохотал громче и попытался отползти. Какое-то время они боролись, смеялись и целовались. И вот наконец-то они оба стали чистыми. Мёрдо отбросил тряпку и уютно укутал их покрывалом.
– Ну так что, Макнелли принял предложение?
Дэвид хмыкнул; в голове не укладывалось, что он позабыл рассказать Мёрдо о своем триумфе.
– Он демонстрировал нежелание, но с того момента, как я упомянул налаживание отношений, стало ясно, что он хочет покончить с этим делом. – Дэвид бросил на Мёрдо многозначительный взгляд. – Я более чем уверен, что он пошел бы навстречу и без возмещения расходов.
– Ты по-прежнему считаешь, что я не должен был ему платить, – весело подметил Мёрдо.
Дэвид призадумался.
– Нет, – смягчился он. – Ты оказался прав. Думаю, он и без денег принял бы предложение, но таким образом ты показал себя справедливым и щедрым человеком – в отличие от сэра Хамиша, – и полагаю, двадцать пять фунтов не такая уж большая сумма для восстановления отношений с ближайшим соседом. Во всяком случае, для тебя.
Мёрдо ухмыльнулся.
– Значит, ты признаешь, что я прав?
Дэвид закатил глаза.
– Так далеко я бы заходить не стал. Скажем так, мне понятны твои рассуждения.
Мёрдо захохотал и коснулся губ Дэвида, а после удовлетворенно и счастливо вздохнул, отчего сердце у Дэвида преисполнилось нежностью.
– В пятницу из Перта приедет доктор Логан, – прошептал Мёрдо. – Непременно расскажи о том, что случилось сегодня.
Дэвид вздохнул.
– Теперь уже необязательно привозить его каждый месяц. Я почти выздоровел. В принципе...
– Ты далек от выздоровления, – перебил Мёрдо. – Что сегодня и доказал.
– …в принципе, – повторил Дэвид, легкий тон противоречил гнетущей боязни, – я готов ехать домой. – Выдержав паузу, он добавил: – В Эдинбург, – словно Мёрдо не уразумел, о чем шла речь.
Эта тема назревала уже давно – по меньшей мере несколько недель.
Мёрдо угрюмо поджал губы.
– Давай не будем обсуждать это сейчас.
– А когда?
– После визита лекаря, – помолчав, проговорил Мёрдо.
В пятницу.
Дэвид вздохнул. Возможно, для Мёрдо все выглядело так, будто Дэвиду не терпелось уехать. На самом же деле он расслабился. Расслабился, что этот вопрос отложен еще на несколько дней.
– Ладно, – согласился он, устроив голову у Мёрдо на плече. – В пятницу.
Глава 2
К четвергу улучшений с ногой не наблюдалось, и это заботило Дэвида. Неужто он нанес себе непоправимый вред? В прошлый визит доктор Логан остался доволен успехами, и впервые Дэвид позволил себе надеяться, что он сумеет полностью восстановиться после несчастного случая. Его снедала мысль, что он по глупости все испортил.
Дабы отвлечься, он занялся работой. Работа всегда служила утешением, а в Лавероке многое предстояло сделать. За последние несколько месяцев Мёрдо посвятил Дэвида в свои разнообразные и многочисленные деловые интересы. Он владел угольной шахтой в Саут-Ланаркшире и половиной хлопкопрядильной фабрики в Шеффилде. Вложился в каналы и заводы. Финансово поддерживал страховые фонды и торговые суда. Всегда возникали новые возможности. Не секрет, что его содействие предприятию привлекало вкладчиков. Его имя связывали с успехом и надежностью, что и завлекало людей.
Дэвида все это зачаровывало – интриговали юридические договоренности, ввергали в ужас риски, поражали вознаграждения. Его участие началось с рядового разговора за ужином: он осведомился, что задержало Мёрдо в кабинете. Однако вскоре пробудилось любопытство, и он попросил взглянуть на контракты и предложения, над которыми работал Мёрдо, а потом, начав расспрашивать о проектах, в коих Мёрдо принимал участие, он поймал себя на том, что делал заметки, предлагал правки и новшества. Поначалу предложения были осторожными, но когда Мёрдо выказал интерес к тому, что он говорил, и даже воодушевился соображениями, уверенность возросла.
Вскорости Мёрдо поднял денежный вопрос. От жалования Дэвид отказался, и Мёрдо принял решение, что комиссионное вознаграждение – лучший вариант оплаты. «Четыре процента от дохода», – решил он в одностороннем порядке. В таком случае Дэвид мог быть уверен, что вознаграждение соразмерно успеху предприятия.
Разобравшись с этим вопросом, Мёрдо начал вовлекать Дэвида по-настоящему, предоставил доступ ко всей деловой переписке и поставил второй стол в кабинете. Рабочий график, некогда свободный и гибкий, теперь чаще всего составлял несколько часов, правда, трудились они в различное время дня, в зависимости от того, какие еще обязательства имелись у Мёрдо.
Сегодня Мёрдо ждали дела в Перте, а посему они решили потратить час или два на то, чтобы разобрать кипу писем на подносе, а позже плотно позавтракать, дабы Мёрдо сумел продержаться до возвращения.
Начали они рано, в семь, на столе уже стоял кофейник. В дружелюбном молчании они просматривали документы и письма.
– О чем здесь речь? – немного погодя спросил Мёрдо, показав нацарапанную запись, которую Дэвид сделал на полях довольно проработанного предложения.
Дэвид, взяв лист, с минуту разглядывал собственный почерк, и его осенило.
– А, тут сказано: «Рассмотреть доверительную собственность». Я подумал, если передать выручку от продаж в доверительное управление, попечителям можно вверить заботу о дивидендах и о выплатах вкладчикам. Это уменьшит твою озабоченность денежными вложениями, если братья Хили снова начнут спор. Попечители изымут твою долю, а Хили, если пожелают, смогут потратить свои доли на адвокатов.
Мёрдо ухмыльнулся, на левой щеке показалась ямочка, а в глазах плясали веселые искорки.
– Превосходное решение, – согласился он. – Не хотелось бы лишиться того, что обещает стать прибыльным предприятием, только потому, что два принципала цапаются как кошка с собакой.
Дэвид, не удержавшись, ухмыльнулся в ответ, поглощенный этой редкой улыбкой. Лицезреть Мёрдо таким увлеченным и заинтересованным делами – это очень трогательно. В первую встречу Дэвид не видел этой стороны. Он видел лишь высокомерного аристократа с бессменным выражением холодности и веселья на лице, словно все, на кого он глядел, не заслуживали его внимания. Для того чтобы маска дала трещину, понадобилось время, но даже сейчас эти моменты безоговорочной радости случались редко, отчего сердце у Дэвида билось чуть быстрее.
То же касалось и усадьбы. Планы по поводу домашней усадьбы охватывали трехлетний период, каждая деталь просчитывалась до мелочей. С прошлой зимы он неизменно проверял имущество своих арендаторов, делал заметки о переменах и улучшениях, кои надобно осуществить. А еще обхаживал соседей. Промысел – это его стихия. У него дар, чутье на выгоду и цепкая память.
Поддавшись порыву, Дэвид спросил:
– А что твой отец думает о стяжательстве?
Улыбка померкла. Мёрдо никогда не говорил об отце и вообще избегал любых разговоров о семье. То малое, что Дэвиду удалось из него вытянуть, указывало на то, что теплых чувств Мёрдо не питал.
– Отец презирает все виды деловой активности. Но в то же время это необходимо. Как политик, отец скорее заинтересован во власти, нежели в благосостоянии, но, для того чтобы поддерживать репутацию состоятельного человека, нужны стабильные пополнения личной казны. Ему по душе, что я процветаю, но, по его мнению, мне лучше направить свои силы на политику, а не тратить на заработки. – Мёрдо пожал плечами. – Он не получает удовольствия от деловой жизни. Вложения – это, конечно, хорошо, но серьезно заниматься промыслом – это перебор.
Дэвид не сдержался и захохотал. Мёрдо вмиг просиял улыбкой, правда, недоуменно нахмурился.
– Что?
– Какая чушь, – отозвался Дэвид. – То, что работа – промысел – это почему-то зазорно. Будто стремиться стоит только к полному безделью.
– Верно. Зато я могу обвинить отца в лености. Он жил и дышал политикой всю свою жизнь, а последние двадцать лет пытался направить меня по своим стопам.
– Как думаешь, ты когда-нибудь исполнишь его желание?
Очень долго Мёрдо хранил молчание.
– Такого в планах не значится. Однако отец умеет подчинять людей своей воле. Он находит слабое место и использует в своих интересах.
– Выходит, у тебя есть слабые места?
Нахальный вопрос – Дэвида это не касалось. Но ответ узнать хотелось.
– У всех есть слабые места, – беспечно осклабившись, откликнулся Мёрдо. – Хитрость в том, чтобы их не выдавать.
– Это не ответ, – заметил Дэвид. Он улыбнулся, хотя осторожная реплика его удручила.
– Даже у отца есть слабое место.
– Какое?
Мёрдо пожал плечами.
– Пока не знаю, но в ближайшее время намерен выяснить.
Час спустя, пока они завтракали, служанка просунула голову в дверной проем и оповестила, что зашел доктор Логан.
Мёрдо велел ей привести лекаря. Вошел он с утомленным и виноватым видом.
– Прошу прощения, что пришел раньше срока, милорд, но час назад я принимал роды в доме по соседству и решил воспользоваться случаем. Подумал, загляну по пути домой, вдруг мистер Лористон не откажется перенести нашу встречу. Тогда мне не придется приезжать сюда завтра. – Он обратился к Дэвиду: – Вам причинит это неудобство, мистер Лористон?
– Конечно, нет. Мне это очень даже подходит.
Пришлось подавить желание поморщиться, вызванное колющей болью, что прострелила ногу, когда они с Мёрдо встали поприветствовать доктора. Дэвид даже сумел улыбнуться, пожимая лекарю руку.
– Садитесь, доктор, – предложил Мёрдо. – Может, вы сначала позавтракаете, а потом осмотрите мистера Лористона? Блюд у нас достаточно.
Логан охотно согласился и вскоре уже выкладывал на тарелку копченую пикшу и яйца.
– Завидую вам, милорд, у вас чудесная кухарка, – заявил он. – Она в сотню раз лучше того, кто трудился у сэра Хамиша.
– Миссис Инглис со мной уже много лет.
Доктор, выражая признательность, уплел вторую порцию яиц, две лепешки и выпил половину кофейника, после чего отложил салфетку и с умиротворенным видом опустился на спинку стула.
– Что ж, мистер Лористон, если вы закончили завтракать, давайте переместимся в вашу опочивальню и проверим, как дела у вашей ноги.
– Будет лучше, если вы обследуете мистера Лористона здесь, – вмешался Мёрдо, не дав Дэвиду возможности заговорить.
Дэвид поджал губы, разозленный своеволием, но не хотелось препираться с Мёрдо, который считался нанимателем Дэвида, на глазах у доктора Логана.
Логан вопросительно посмотрел на Мёрдо.
– В понедельник мистер Лористон перенапрягся, – пояснил Мёрдо, даже не взглянув на Дэвида. – Пагубные последствия его энтузиазма и сегодня имеют место. Будет лучше, если вы осмотрите его в соседней гостиной, дабы оградить его от мучительного подъема наверх.
– В этом нет... – начал Дэвид.
– Нет-нет. Его светлость прав, мистер Лористон. – Логан пригвоздил Дэвида суровым взором. – Нет смысла в угоду гордыне подвергать ногу большим нагрузкам. Гостиная вполне сгодится для осмотра. Проводите нас, милорд.
Получив дозволение взять все в свои руки, Мёрдо без промедлений откликнулся на приглашение лекаря. Дэвид и Логан проследовали за ним в соседнюю гостиную и смолчали, когда, вместо того чтобы оставить их наедине, он затворил дверь и задвинул шторы.
На миг Дэвиду захотелось попросить Мёрдо удалиться. Он никогда не оставался на обследования, и Дэвиду подумалось, что так не принято. Но на лице у Мёрдо появилось упрямое выражение, которое Дэвиду не нравилось, а доктор Логан вроде бы счел ситуацию безупречной.
– Если можно, разденьтесь до сорочки и кальсон, мистер Лористон. – Он снял пиджак и засучил рукава рубашки.
Просьбу Дэвид выполнил и бросил на Мёрдо предупреждающий взгляд, едва он шагнул вперед, дабы помочь с правым ботинком – самой хлопотной частью одевания и раздевания. Несколько секунд Дэвид мучился с обувью, однако ногу все-таки освободил, относительно легко снял с себя одежды и опустился на кушетку.
Логан подтянул скамейку и уселся, сосредоточенно наморщив лоб, все свое внимание он обратил на ногу. Попросил Дэвида поднять ногу, вытянуть, согнуть, выпрямить. Осмотрел каждый миллиметр, от бедра до стопы. Проверил колено, что доставляло множество проблем, хотя сломано не было. Он провел руками по конечности, склонив голову набок так, будто слушал, или думал, или, может, представлял слои костей, мышц и тканей. Он вынудил Дэвида встать, пройтись и присесть на корточки, заметив, что последнее по-прежнему не давалось. Расспросил Дэвида о том, чем он занимался последний месяц, в основном о прогулке в понедельник, из-за чего поцокал языком и неодобрительно насупился, а Дэвид ощутил себя шаловливым школьником.
После завершения, покуда Дэвид натягивал брюки, Логан вынес вердикт:
– Что ж, мистер Лористон, невзирая на ваше безрассудство, нога заживает хорошо. Вы без труда выдерживаете свой вес, да и кости срослись очень аккуратно – видимо, у вас был хороший костоправ. Один-то перелом вправить сложно, не говоря уже о двух.
– Что насчет хромоты? Когда нога устает, я начинаю хромать.
– Надеюсь, со временем пройдет. Но не стану лукавить: есть вероятность, что хромота останется навсегда. Особенно если вы не будете себя беречь. Старайтесь не наносить ноге вред всякой бессмыслицей вроде утомительной прогулки по холмам, если в ближайшее время не сумеете перевести дух. В данный момент вам следует прогуливаться неспешно и не более полутора километров по ровной земле, мало-помалу увеличивая расстояние и усердность. Попытайтесь любой ценой не напрягать конечность. – Он улыбнулся, лицо наполовину выражало сочувствие, наполовину веселье. – Я служу лекарем двадцать семь лет, мистер Лористон. Люди восстанавливаются после различных травм только в том случае, если позволяют себе исцелиться.
– И я ему так же сказал, – проворчал сидевший в углу Мёрдо.
Лекарь усмехнулся. По-видимому, его совершенно не удивляло, что Мёрдо по-прежнему находился здесь и проявлял столь личный интерес.
– Вам следует прислушиваться к его светлости, – серьезно заявил он, однако глаза сверкали веселым блеском.
