Текст книги "Злые клятвы (ЛП)"

Автор книги: Джо Макколл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА 11

Кензо

Черт, это был долгий день.

Мои костяшки пальцев ободраны и в синяках после ночи, когда я избил до чертиков одного из владельцев местного бизнеса за то, что тот обманул меня с деньгами, которые он мне должен. Это я выкопал его бизнес из могилы, и вот как он мне, блядь, отплатил? Украдя у меня?

Никто у меня не ворует.

Теперь он на глубине шести футов, и весь бизнес принадлежит мне. Мне придется найти кого-то, кто возложит на это ответственность. У мужчины нет ни детей, ни даже жены, поэтому нет семьи, которая могла бы его принять. Это не то, что мне сейчас нужно. Не тогда, когда тот, кто подставил мою жену на изнасилование, насмехается надо мной. Каждую ночь с тех пор, как она вернулась, я получаю посылки.

Больше похоже на их перехват, поскольку все они адресованы ей.

Одной из них была кукла Барби с короткими светлыми волосами, одетая в наряд, похожий на тот, который она носила в клубе в ту ночь, когда я ее нашел. В паху куклы был заткнутый до рукояти нож, обмазанный свиной кровью. Ее рот был заклеен скотчем, а глаза выколоты.

Следующая коробка пришла сегодня утром.

Копия того, как я заставляю ее кончить на крышу. Наряды и все такое. На ее спине нарисована мишень, а на лбу – слово «шлюха». Ее родителей, похоже, это не смутило. Когда я спросил, получала ли она когда-нибудь подобные посылки раньше, они замолчали. Чтобы добиться от них правды, потребуется время. Перемирие, которое у нас есть, временное, наша ассоциация рушится, потому что все, что они мне обещали, до сих пор было ложью.

Я не понимаю, почему мой отец вообще устроил матч между нашими семьями. Оглядываясь назад на финансовые отчеты ЛаМонтань, я понимаю, что и тогда они мало что могли предложить моему отцу. Тяжело вздохнув, я задаюсь вопросом, знает ли Эвелин истинную причину нашей договоренности. Если она знает, чего ее родители стоили моей семье.

Не похоже, что она это знает.

Это гораздо больше, чем просто деловое соглашение. В этой сделке есть темный подтекст, разрыв, который угрожает затянуть нас обоих под воду. Я не хотел соблюдать эту сделку, но мой отец настоял. Он даже написал в своем завещании, что я доведу дело до конца. Изначально предполагалось, что этот брак будет не чем иным, как бизнесом. Долг, который она должна погасить.

Потом она убежала от меня.

Она сопротивлялась.

Мало кто готов противостоять мне так, как она, и от этого мой член становится твердым. Я обнаружил, что мне нравится ходить с ней туда и обратно. Это почти форма прелюдии. Припарковавшись в подземном гараже, я приветствую охранников и захожу в лифт, который доставит меня прямо в пентхаус. Я владею всем этим зданием. В каждой квартире живут мои люди и их семьи. Предприятия, которые работают снаружи, также принадлежат мне. Это позволяет мне напрямую контролировать все, что происходит у меня под носом. Посторонних нет, за исключением гостей, делающих покупки в магазинах. Здесь никто не получает зарплату от другой банды, потому что все они куплены и принадлежат мне.

Каждый из них.

Не желая беспокоить спящую жену, я принимаю душ в одной из гостевых ванных комнат, обернувшись полотенцем, прежде чем отправиться в нашу спальню. Эвелин лежит на животе, ее светлые волосы окутывают мягкое лицо, и она мирно спит в нашей постели.

Наша кровать.

Этого я тоже не планировал.

Это должна быть моя кровать. Место, где я могу побыть один. Когда мы собирались пожениться в первый раз, я устроил для нее одну из гостевых спален. Я пришёл бы к ней потрахаться и всё. Но теперь… черт, я даже больше не уверен. Я преследовал ее три года, и за это время что-то внутри меня начало хотеть ее. Обладать ею. Заявить права на нее. Оставить ее, и не только из-за подписанного соглашения между нашими родителями.

Эвелин отличается от светских людей, с которыми я обычно встречаюсь. Она не поверхностная и не пустоголовая. Такие вещи, как деньги и власть, похоже, ее не интересуют. Ни одна настоящая светская львица не выжила бы так, как она, три года скитаясь из города в город, имея с собой лишь рюкзак. Черт, ни одна светская львица не ушла бы с нашей свадьбы так, как она. Они бы довели дело до конца, точно зная, что получат.

Деньги, которые можно потратить, и легкомысленные вещи, которыми можно заполнить дни.

Идея стать светской женой вызывает у Эвелин отвращение. Она не хочет, чтобы ее держали и выставляли напоказ как не более чем трофей. Женщина хочет быть на равных. Что-то, что я никогда не смогу подарить ей по-настоящему, потому что я не позволю моей жене погрузиться во тьму управления якудза вместе со мной. Ей не нужна моя почерневшая душа, чтобы запятнать ее.

Шелковая простыня нашей кровати, должно быть, соскользнула во время ее сна, потому что она собрана у нее на бедрах, открывая мне восхитительный вид на ее кремовую кожу. Простая майка, которую она носит, задралась вверх по ее животу, обнажая каждый плавный изгиб. Этого зрелища достаточно, чтобы мой член затвердел.

Оторвав взгляд от ее трахаемого тела, я направляюсь в шкаф, чтобы взять пару трусов.

Какого черта? Застонав, я запрокидываю голову в раздражении от состояния моего шкафа. Эта маленькая искра переставила весь мой гардероб. Открыв ящики комода, я обнаруживаю, что он тоже полностью переставился. Для меня это не более чем незначительное неудобство. Настоящее неудобство доставит Ай, которой поручено наводить порядок в моем шкафу.

Посмеиваясь, я нахожу пару трусов и натягиваю их, выбрасывая полотенце в корзину. Я обращаю взгляд на ту часть шкафа, где находится половина жены, и обнаруживаю, что там полно новой одежды. Маркс выполнил обещание и доставил новый гардероб моей жены, но что-то не так с одеждой, аккуратно висящей напротив моей.

Они слишком формальные.

Слишком деловито.

Они похожи на вещи, которые носила бы моя помощница, а не на искре с дикими глазами, спящий в моей постели. Я уточнил, что ей нужно иметь какой-то наряд, подходящий для торжеств и вечеринок, но это абсурд. Даже у меня есть повседневная одежда, которую я ношу время от времени, когда отдыхаю дома, что случается редко. Никакой удобной одежды не видно. Ни одной пары леггинсов или джинсов. Никаких повседневных блузок и футболок. Черт, в обувных отделениях нет даже пары кроссовок или балеток.

Какого черта?

Понимание приходит, и разговор за обеденным столом обретает больше смысла. Эвелин злилась, что Ай имеет больше права голоса в ее гардеробе, чем она, и я понял, что это означает, что ей не нравилось, что ей приходилось добавлять более формальный наряд или что Ай наложила вето на неподходящие вещи, а не то, что она буквально этого не делала и не имеет никакого права голоса в выборе одежды.

Черт.

Добавив мысленную пометку поговорить с Питером Марксом утром, я выхожу из туалета и забираюсь на кровать рядом с ней, стараясь не потревожить ее. Маленькая шалунья слегка стонет, а затем поворачивается ко мне, ища тепла моего тела. Я не останавливаю ее. Вместо этого я протягиваю руку и кладу ее под нее, прижимая ее к своей груди. Она почти не шевелится, единственным движением является то, что она прижалась щекой к моей груди и облегченно вздохнула.

Да, эта женщина была создана для меня.

Но это не значит, что я могу впустить ее в свое сердце.

Не тогда, когда между нами хранится так много тайн.

Эвалин все еще спит, когда я ухожу на работу. Сейчас всего шесть, но у меня есть дела. Моя компания разрабатывает новую современную технологию мониторинга, которая позволит врачам отслеживать жизненно важные показатели пациентов в режиме реального времени, пока пациент находится дома. Нанотехнология прикрепляется к нескольким рецепторам в организме. Это предназначено для пациентов с неконтролируемыми хроническими заболеваниями, такими как высокое кровяное давление. Наноботы будут прикрепляться к барорецепторам пациентов в сонных синусах и дуге аорты и в режиме реального времени сообщать врачам о кровяном давлении пациентов без необходимости совершать несколько поездок в офис.

По сути, это более доступно для пациентов, позволяя сэкономить сотни, если не тысячи долларов на оплате больниц и клиник. Помимо артериального давления, он также может контролировать уровень глюкозы, калия, тропонина и многое другое. Это может помочь предсказать серьезные проблемы со здоровьем, такие как инсульты и сердечные приступы, еще до того, как они произойдут, что потенциально спасет сотни жизней.

– Как все выглядит? – я спрашиваю доктора Такеши Моришиту, всемирно известного кардиолога и ведущего исследователя текущего нанопроекта. Мы называем это «Healthcite, ваше здоровье дома».

– Все готово для второго этапа испытаний, – уверяет он меня по-японски. – Внешнее покрытие, которое мы нанесли на наноботов, доказало свою способность противостоять давлению человеческого тела, а также разрушению.

– Хорошо, – говорю я ему. – А как насчет отключения технологии, как только она выполнит свою задачу?

Он протягивает мне свой планшет.

– Если когда-нибудь понадобится отключить нанороботов, это можно будет сделать удаленно. Как только протокол выключения будет активирован, внешний слой нанобота станет скомпрометированным, сломается и впитается в кровоток без каких-либо побочных эффектов.

– Продолжайте в том же духе, доктор, – говорю я ему, возвращая ему планшет. – Обязательно держите меня в курсе ситуации.

Такеши кивает, бормочет спасибо и выходит.

– Босс, – Хиро входит в мой кабинет с самодовольным выражением лица. – Я вижу, что мы нанесем визит Питеру Марксу.

– Да, – не буду вдаваться в подробности, но знаю, что этот ублюдок все равно спросит.

– Какая-то конкретная причина…? – он растягивает последнюю часть предложения, подстрекая меня, его тон вдохновляет на насилие.

– Потому что никто не трахается с моей женой, – рычу я.

Он невинно поднимает обе ладони.

– Мне просто любопытно, почему тебя это волнует. Ты хотел, чтобы она выглядела как светская жена, и он именно это и сделал.

– Нет, – говорю я ему. – Я сказал ему, что ей нужны наряды, подходящие для светской львицы, когда мы выходим на улицу. Я также сказал ему, что все, что было выбрано, должно быть таким, чтобы ей было комфортно. Одежда в ее шкафу не та, которую она выбирала; я могу это гарантировать.

Хиро вздыхает и садится напротив меня. – Ну, судя по тому, что я узнал от Сайто, у Питера Маркса не было особого выбора относительно того, что он ей дал.

– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю я с любопытством. – Никто другой не должен был иметь права голоса при выборе ее одежды.

– Ай.

– Мне сказали делать записи и следить за тем, чтобы все прошло гладко.

Хиро качает головой.

– Очевидно, на той встрече произошло много такого, о чем мы не знали.

Я жду, пока он объяснит, а когда он этого не делает, я давлю на него.

– Ну?

– Сайто сказал, что Ай провела больше часа со стилистом в магазине, прежде чем он отвез их обратно в пентхаус, – рассказывает он мне. – Потом, когда они приехали, он сразу же отверг все, что выбрала твоя жена в каталоге.

– Я не понимаю…

Хиро вздыхает.

– Позволь мне начать с этого. Ты просил Питера Маркса покрасить волосы твоей жены? – я качаю головой: нет. – А как насчет того, чтобы натереть ее воском и украсить?

– Что? – недоверчиво спрашиваю я. – Конечно нет.

Я не такой уж зверь, чтобы заставить ее изменить свой внешний вид. Черт, нет ничего плохого в том, как она сейчас выглядит. Мне нравятся красивые теплые цвета ее светлого балаяжа. И, насколько я мог судить по тому месту, куда я набил пальцы позапрошлой ночью, ей не нужно наносить восковую эпиляцию ни на дюйм ее жизни. Не то чтобы это имело для меня значение. Если она хочет отпустить все это и стать кустистой, тогда назовите меня исследователем дикой природы.

– Я так и думал, – сказал он. – Но именно это Ай запланировала для твоей жены.

Чертово дерьмо.

Нажимая кнопку внутренней связи, ведущей к столу Чиё, я лаю:

– Немедленно вызови Ай в мой кабинет.

– Да, сэр, – послушно отвечает она.

– Это будет весело, – Хиро ухмыляется и откидывается на спинку стула, закинув одну ногу на другую. Качая головой, я собираюсь сделать язвительный комментарий, но в дверь резко стучат.

– Войдите.

Дверь открывается, и Ай входит в комнату с улыбкой на лице. На ней синяя юбка-карандаш и белая блузка, на которой слишком много расстегнутых пуговиц. Я видел эту одежду раньше. В шкафу моей жены. Они практически идентичны. Теперь все это имеет смысл.

Я лениво задаюсь вопросом, почему моя новая невеста ничего не сказала мне о поведении Ай, кроме ее ехидных замечаний. Неужели она думает, что это я приказал Ай сделать то, что она сделала?

– Оябун, – она склоняет голову, уважительно приветствуя меня. Любой, кто работает в офисах на верхних этажах Технологического института Накамура, также является членом Якудза. Ай приветствует меня, называя мою должность на японском языке. Босс.

– Ай, – мой голос холоден, когда я приветствую ее в ответ, и она резко поднимает голову и расширяет глаза. Она знает этот тон и то, когда я его использую. Я не прошу ее сесть, как обычно, и по тому, как дрожит ее тело, я могу сказать, что она знает, что находится в глубоком дерьме. – Ты хочешь мне что-то сказать?

Горло Ай трясётся, лоб морщится, но она не отвечает. Это потому, что она не думает, что сделала что-то плохое?

– Насчет моей жены… – продолжаю я, опуская намек.

Ай бледнеет.

– Я просто пыталась убедиться, что она именно то, что тебе нужно, – слегка заикается она. – Одежда, которую она показала дизайнеру, не годилась для жены босса.

– А волосы? Вощение? – спрашиваю я, моргая на нее. – Какова была их цель?

Нижняя губа Ай дрожит, а глаза слезятся.

– Все, что я планировала, было для тебя, – настаивает она, ее глаза умоляют меня понять. – Я не планировала ничего отличного от того, что ты всегда делал на свиданиях. Я не виновата, что она наговорила тебе, что я выполняю твою работу и заставляю ее выглядеть респектабельной, а не обычной шлюхой.

«Глок-32» под столом у меня в руке, и я направляю его на ее голову еще до того, как Ай успел заметить это движение. Она издает обиженный крик и падает на колени, закрывая лицо руками.

– Ты только что назвала мою жену шлюхой?

Моя личная помощница в ужасе, ее рот открыт, она пытается придумать какой-нибудь способ спастись.

Она не может.

– Я хочу, чтобы ты очень тщательно обдумала свои следующие слова, Ай, – рычу я, слегка нажимая пальцем на спусковой крючок. – Эти слова могут оказаться для тебя последними.

Ай была моей личной помощницей с тех пор, как я занял это место после смерти отца, когда мне было семнадцать. Она на несколько лет старше меня и работала в одном из элитных казино золотого клуба. Место, где женщины обслуживают мужчин напитками, а также стоя на коленях. Она рыдает, ее лицо становится темно-красным, и она изо всех сил пытается вспомнить, как дышать, несмотря на страх. Мне ни разу не приходилось беспокоиться об Ай. Я думал, что ей можно доверить свою жену, но я ошибался.

– Мне очень жаль, – умоляет она, ее грудь быстро поднимается и опускается. Ее руки сжимают грудь, и она раскачивается взад и вперед. – Честно говоря, я думала только о том, что делаю то, что лучше для тебя. Пожалуйста, верь мне.

Проблема в том, что я верю, что, в своем извращенном понимании, она считает, что то, что она сделала, было для меня. Я ни разу не оказывал привилегированного отношения ни одной из женщин, с которыми встречался. За последние три года их было не так уж и много, и вообще их не было. Как я мог трахнуть другую женщину, если мысли об Эвелин поглощали каждую минуту моего бодрствования? Несмотря на то, что мы были помолвлены, я продолжал встречаться с женщинами и планировал продолжать встречаться, даже когда мы поженимся. Я планировал вести себя тактично, чтобы оказать ей услугу, но в тот момент, когда она убежала, никто больше не имел значения. Мой член отказывался вставать ни для кого, кроме маленькой сбежавшей невесты, которая бросила меня у алтаря, выглядя дураком.

Ее дрожащая фигура съеживается передо мной, когда я приближаюсь к ней, дуло моего пистолета крепко прижимается к ее лихорадочному виску. Мои глаза сужаются при виде ее съежившейся передо мной. Я доверял ей, а она предала это. Я не могу этого оставить.

– Тебе следовало бы знать лучше, – холодно напоминаю я ей, и в моем голосе сквозит презрение. – Она моя жена. Не какое-то дешевое свидание. Не какая-то шлюха.

Слезы текут по бледным щекам Ай, когда она снова молит о пощаде.

– Прости, Оябун, – просит она дрожащим от страха голосом. – Пожалуйста. Это никогда не случится снова.

Моя хватка крепче сжимает пистолет, прежде чем я наконец отдергиваю его от ее виска, но лишь слегка.

– Нет, – твердо говорю я ей. – Это не так. Потому что ты возвращаешься в то казино, с которого начала.

Голова Ай резко поднимается, ее испуганный взгляд встречается с моим.

– Нет, – рыдает она, в ее голосе чувствуется отчаяние. Ее руки царапают мои ноги, и она просит о другом наказании. – Я сделаю что угодно. Пожалуйста, не заставляй меня возвращаться туда. Это унизит меня. Принесет мне позор.

Я поднимаю бровь, услышав ее слова, а затем быстро пинаю ее в бок, высвобождая ее хватку.

Моя высокая фигура нависает над ее дрожащим телом, мой голос излучает холодную, непоколебимую власть.

– Может быть, тебе следовало подумать о последствиях, прежде чем унижать мою жену Ай, – пока я говорю, мои глаза обращаются к камере видеонаблюдения в углу комнаты.

Через несколько мгновений в дверь вошли двое охранников. Я приказал им подождать снаружи до прибытия Ай. Им не нужны дальнейшие инструкции, поскольку они быстро поднимают ее с земли за руки. Несмотря на ее рыдания, моя бывшая помощница больше не просит и не просит.

Хиро качает головой и наливает себе стакан виски, а затем еще один для меня. Без колебаний я допиваю напиток, наслаждаясь огненным теплом, разливающимся по всему моему телу. Я не так предпочитал управлять своей империей. В отличие от моих двоюродных братьев, которые правят Японией железной рукой, я предпочитаю более тонкий подход.

– Ты принял правильное решение, – успокаивает меня Хиро, чувствуя мое внутреннее смятение. – Ее нужно было поставить на место, и понижение в должности до Эйкю гарантирует, что она отнесется к этому серьезно. В противном случае она никогда не усвоит урок.

Я знаю, что он говорит правду. Ай чрезвычайно упряма и продолжит раздвигать границы, если ей дадут любую другую роль в компании. Но Эйкю, также известная как Вечная, для кого-то вроде нее – это судьба хуже смерти – место, где она никогда не получит ни благосклонности, ни власти. Это необходимо, чтобы все понимали, что происходит, когда они осмеливаются проявить неуважение к моей жене.

ГЛАВА 12

Эвелин

Еще одно утро, когда я просыпаюсь одна в постели, но сегодня все по-другому. Его половина кровати еще теплая, и я прижимаю к себе его подушку.

Надолго.

Когда я легла спать, его не было дома, и я попыталась дождаться его, но в какой-то момент при этом заснула. Это заставляет меня задуматься, куда он ходит до раннего утра. Он встречается с кем-то еще? Любовница? У моего отца их было несколько за время его брака с моей матерью. Это отвратительно и признак слабого человека. Но он должен откуда-то это получить, поскольку он не получает это от меня.

Верно?

С той ночи на крыше он ко мне не прикасался. Трудно прикасаться, когда мы почти не видимся.

Вздохнув, я выскальзываю из-под уютного одеяла и иду к шкафу, не слишком в восторге от того, что мне снова придется надеть один из нарядов Ай. Некоторые из них мне нравятся, но большинство из них просто нет…В них нет никакой индивидуальности, и женщина не подарила мне ни пары балеток или кроссовок. Даже никакого тренировочного снаряжения.

Я включаю свет, ломая шею, готовясь копаться в куче барахла, когда… подождите… где вся одежда? Вся часть моего шкафа пуста, за исключением пары леггинсов и коралловой рубашки. Я чуть не плачу, когда вижу пару туфель на плоской подошве, стоящих на полке для обуви внизу.

– Хорошо, – раздается голос позади меня. Я вскрикнула, подпрыгивая и извиваясь в воздухе. – Ты проснулся, – последние два слова произносятся со смехом.

– Господи, Кензо, – я тяжело дышу, прижимая руку к груди. – Ты напугал меня до чертиков, – у меня сжимается горло, когда он заходит в шкаф, прижимая меня к встроенному комоду. Он наклоняется, его губы находятся в нескольких дюймах от моего уха.

– Тебе следует научиться лучше осознавать свое окружение, жена, – соблазнительно шепчет он. – Никогда не знаешь, когда зверь может сожрать тебя целиком.

И теперь мои трусики мокрые. И, возможно, в огне. Я знаю, что мои щеки горят.

– Это тебя возбуждает, господин Накамура? – я облизываю нижнюю губу, наслаждаясь тем, как его взгляд следует за ним. – Беспомощные девицы в беде?

– Вовсе нет, – уверяет он меня, но в его словах скрывается темный поток. – Мне нравится, когда моя девица дерется со мной изо всех сил, пока я преследую ее и загоняю свой член в ее пизду.

Широко раскрыв глаза, я смотрю на него в шоке от его признания. Первичная игра – это то, о чем я читала в книгах, но я не думала, что люди действительно этим занимаются и получают от этого удовольствие. Мое горло с трудом проглатывает комок беспокойства в горле, когда он прижимается ко мне. Тепло наполняет мой желудок, направляясь вниз. Я сжимаю ноги вместе, когда похоть проносится по моему телу от ощущения его твердого члена, трущегося об меня. Он хватает мое лицо рукой и накрывает мой рот своим.

Между нами находится пожарная реакция, и я не знаю, хочу ли я помешать ему сжечь нас дотла. Подняв руки вверх, я прижимаю их к его груди, но не для того, чтобы оттолкнуть. Я приближаюсь к нему на дюйм, пока наши тела не прикасаются друг к другу.

– Эй, – кричит кто-то из-за пределов туалета. – Миссис Накамура? – Кензо разрывает поцелуй, глядя мне в глаза, и я не узнаю в его взгляде чего-то непонятного.

– Тебе лучше одеться, – говорит он мне, делая шаг назад и поправляя костюм. – Питер Маркс здесь с твоим сменным гардеробом.

Смятение омрачает мой лоб.

– Я не понимаю, – разве не он хотел, чтобы Ай выбрала для меня всю мою одежду? Те, которые делают меня больше похожей на светскую львицу и меньше на… меня?

– Ай пошла против моего приказа, – говорит он по-деловому. – Я бы никогда не отнял у тебя твой стиль, Эвелин. Если твоя одежда скромна и соответствует случаю, то, что ты наденешь, зависит от тебя.

Мой взгляд находит пол, а мои щеки горят от благодарности.

– Спасибо, – шепчу я. Два пальца нащупывают мой подбородок и заставляют меня посмотреть на мужа.

– Не благодари меня за то, чего никогда не должно было произойти, – твердо говорит он. – Ты жена Оябуна. Королева, стоящая рядом со своим королем. Никогда больше не позволяй никому так унижать себя. Ты поняла?

Закусив губу, я покорно киваю головой.

– Хорошо, – он целует меня в лоб. – Переоденься, и увидимся за завтраком, пока Маркс разгружает твой новый гардероб.

– Хорошо, – бормочу я с благодарностью, глубоко вздыхая, когда он выходит.

Это было сильно.

Означает ли это, что он хочет, чтобы я была больше, чем просто трофейной женой на его руке? Возможно, это означает, что в моей жизни будет нечто большее, чем просто планирование благотворительных мероприятий и мероприятий, а также обеды с другими сплетничающими женами, чье представление о благотворительности – это пожертвования в пользу и без того элиты.

Когда я заканчиваю одеваться и оставляю Питера исправлять допущенную им ошибку, за которую он неоднократно извинялся, я направляюсь в столовую на завтрак. Странно, что Кензо сидит рядом со мной за завтраком, хотя его нет каждое утро с тех пор, как он заставил меня вернуться сюда.

Джин снова здесь, и мне интересно, берет ли он когда-нибудь выходной или он здесь двадцать четыре часа в сутки. Сегодня утром он наполнил мою тарелку разной выпечкой. Вчера я сказала ему, что хочу открыть свою кондитерскую и изучить больше техник. Я училась в школе кондитерских изделий, когда Кензо нашел меня. Вот почему я была готова подбирать смены для Саманты. Одной ночи работы барменом в этом дерьмовом стриптиз-клубе хватило, чтобы оплатить почти целый семестр в школе.

– Ты сегодня утром выложился по полной, Джин, – Кензо посмеивается, откусывая круассан с маслом. – Я не думаю, что ты когда-либо делал такой разброс раньше. Ты действительно превзошёл сам себя.

Джин сияет от уха до уха от комплимента.

– Да, сэр. Ваша жена вдохновила меня своим пристрастием к выпечке. У нее такой талант к искусству. Я знаю, что однажды она будет иметь удовольствие добиться успеха, открыв собственный магазин, – взгляд Кензо скользит по моему, и я проглатываю кусочек датского языка, избегая его взгляда. Джин, явно не осознающая напряжения, порхает вокруг стола, наполняя наши почти пустые стаканы, прежде чем исчезнуть обратно на кухню.

– Твоя собственная пекарня, да? – Кензо поднимает бровь, глядя на меня поверх своей газеты. – Новость для меня.

Я не могу не посмеяться.

– Для тебя это новость, потому что ты абсолютно ничего обо мне не знаешь, – напоминаю я ему, делая глоток свежевыжатого апельсинового сока. – Ты ни разу не спросил о моих мечтах, стремлениях или о том, чего я хочу для себя. Ты просто пришел и взял на себя управление, не ожидая от меня ничего большего, кроме как стоять рядом с тобой и выглядеть красиво.

Сложив газету, он кладет ее на стол и откидывается на спинку стула, скрестив руки на груди и изучая меня.

– Хорошо, – он машет рукой между нами. – Чего ты хочешь, Эвелин?

Покачав головой, я издал тихий звук недоверия.

– Не покровительствуй мне, Кензо, – шиплю я.

– Я ничего такого не делаю, – говорит он мне. – Что ты хочешь делать? Выпекать? Я могу это организовать. Джин – лучшее, что когда-либо видел мир кулинарии и выпечки. Ты можешь учиться у него прямо здесь, на своей собственной кухне. Ты хочешь, чтобы пекарня работала? Я куплю тебе одну, оснащу его лучшим оборудованием, которое можно купить за деньги, и найму людей, которые будут управлять им для тебя.

Этот мужчина.

Этот чертов мужчина.

– Ты слышишь себя? – недоверчиво спрашиваю я его. – Ничто из того, что ты сказал, на самом деле не касается меня. За исключением учебной части, но какой в этом смысл, если меня не будет рядом, чтобы работать в собственной пекарне? И давай не будем упускать из виду тот факт, что вместо того, чтобы спрашивать, куда я хочу пойти в университет, ты просто предполагаешь, что я захочу учиться прямо здесь, в моей собственной тюрьме. Я не разыгрываю Красавицу перед твоим Чудовищем, Кензо. Меня не будут держать в этом пентхаусе, пока ты не сочтешь необходимым, чтобы я могла выйти на улицу.

– Что не так в том, что я сказал? – этот ублюдок спрашивает это с невозмутимым выражением лица. – Я готов дать тебе все, что ты хочешь, если ты сделаешь это прямо здесь.

– Ты не можешь… ты не видишь, что не так в этом предложении? – я действительно вышла замуж за психопата. Тот, кто полон решимости держать меня запертой в своей башне из слоновой кости. Возможно, мне действительно придется отрастить волосы настолько, чтобы выбраться из этого сумасшедшего дома. – Чем ты планируешь заняться? Держать меня запертой в этом гребаном пентхаусе навсегда, пока я не сойду с ума настолько, что начну лизать обои?

Кензо смотрит на меня как на сумасшедшую.

– Не смеши меня, Эви, – он качает головой, как будто этот разговор его раздражает. Какого черта он должен возмущаться? Я та, кого он буквально держит в плену в своей крепости одиночества. – Тебя будут сопровождать на мероприятия, благотворительные мероприятия, общественные мероприятия и тому подобное.

Я убью этого человека во сне.

– К черту это, – отодвигая стул, я бросаю салфетку с колен на стол и убираюсь оттуда, прежде чем сказать что-то, о чем пожалею. Или в конечном итоге мои руки будут в крови моего мужа. Этот ублюдок сошел с ума, если думает, что я просто позволю ему запереть меня и выбросить ключ, за исключением тех случаев, когда ему это удобно.

– Эвелин, – кричит он, когда я захожу в лифт. Я не теряю времени, ударяю рукой по кнопке закрытия двери и сбиваю его с толку, когда двери лифта закрываются, прежде чем он доберется до них.

Я пожалею об этом.

Мои пальцы дергаются по бокам, пока я жду, пока откроется дверь на второй этаж. Когда они это делают, я выбегаю, но оказываюсь в железной хватке мужа.

– Ты правда думала, что я позволю тебе уйти, маленькая искорка? – шепчет он мне на ухо, облизывая мочку, прежде чем прикусить. Я вскрикиваю от внезапной острой боли. – Как мне тебя наказать, а? – я знаю, что это риторика, потому что он не ждет, пока я отвечу, прежде чем начать тащить меня по коридору в нашу комнату.

– Отпусти меня, Кензо, – рычу я, пиная его. Он схватил меня так, что мои руки по бокам бесполезны. – Если ты думаешь, что я позволю тебе тронуть меня пальцем, то можешь отправляться прямо в ад.

Разъяренный мужчина только посмеивается над моим счетом.

– Я вообще не собираюсь тебя трогать, моя прекрасная искорка, – его голос – шелк, сотканный из мрачных обещаний. – Я собираюсь наложить на тебя несколько.

Когда ему надоедает, что я его пинаю, он меня отталкивает. Как раз в тот момент, когда я думаю, что выиграла, ублюдок наклоняется, толкает плечо мне в живот и перекидывает меня через плечо.

По крайней мере, мои руки свободны.

– Положи меня, зверь, – кричу я ему, когда мои кулаки бьют его по мускулистой спине. Черт, что он делает, чтобы получить такие крепкие мышцы? Это все равно, что удариться о валун. Его рука опускается на мою задницу, и я визжу.

– Хорошая девочка, – хвалит он, когда я слишком ошеломлена, чтобы ударить его еще раз.

Эти два слова могут пойти к черту вместе с ним.

И мои чертовы мокрые трусики тоже.

Войдя в комнату, как будто он какой-то белый рыцарь с доблестной целью, он ногой закрыл дверь, прежде чем бесцеремонно бросить меня на кровать.

– Я зарежу тебя во сне, – угрожаю я. Кензо усмехается, как будто моя угроза кажется ему такой же забавной, как мышь, угрожающая кошке.

– Ты можешь попробовать, – говорит он мне, снимая пиджак и закатывая рукава классической рубашки.

Не хорошо. Не хорошо. Не хорошо.

– Но если ты пропустишь или не закончишь работу, наказание, которое ты получишь потом, сделает то, что я собираюсь сделать, похожим на детскую игру.

Мое горло сжимается, когда он делает шаг ко мне, его галстук соскальзывает с шеи в его большие мозолистые руки. Я пинаю его, но он легко уклоняется от удара и погружается между моими открытыми бедрами. Тонкие леггинсы, которые я ношу, создают хрупкий барьер между мной и его твердеющим членом. Мое лицо горит, и я отворачиваюсь от его проницательного взгляда, который, кажется, видит меня насквозь.