Текст книги "Злые клятвы (ЛП)"

Автор книги: Джо Макколл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА 9

Кензо

В нежном свете вечернего света она выглядит богиней в окружении приглушенных гирлянд, украшающих крышу. Я тщательно выбирал этот мягкий, теплый свет, чтобы сохранить мирную и спокойную атмосферу моего оазиса.

Лишь немногим людям был предоставлен доступ в это священное пространство. Это мое убежище, единственное место, где я могу просто быть самим собой, без каких-либо претензий и ожиданий. Здесь были приняты только члены моего братства и мои самые близкие друзья, Ватару и Хиро. Даже Ай, моя личная помощница, не ступала на эту крышу.

Я чувствую, что Эвелин скрывает истинную причину своего внезапного ухода из-за нашего обеденного стола. Хотя Ай может в какой-то степени ее раздражать, я подозреваю, что именно родители довели ее до крайности. Пригласить их присоединиться к нам было спонтанным решением, и я не собираюсь повторять его в будущем. Джерард и Чарити ЛаМонтань – не что иное, как социальные альпинисты, всегда гоняющиеся за очередным большим событием, которое принесет им место на обложке журнала или газеты.

Прижимая ее к себе, я подвожу ее к одному из мягких диванов во внутреннем дворике. Она слегка сопротивляется, но после строгого взгляда сливается с моим телом и позволяет мне управлять ею. Сев, я отворачиваю ее от себя, а затем схватываю за бедра и тяну к себе на колени. Я обнимаю ее за талию, когда она корчится.

– Мы собираемся провести свадьбу через неделю, – говорю я ей, касаясь носом нежной ее шеи. Позволяя моим рукам блуждать, я просовываю их под ее блузку, лаская ее шелковистую кожу, наслаждаясь мурашками, которые следуют за ними. Ее босые ноги свисают между моих ног. Она так идеально сидит у меня на коленях, так уютно.

Вот для чего она была создана.

– Ты шутишь, что ли? – недоверчиво спрашивает она. Она держит руки на коленях и смотрит на горизонт. – Люди подумают, что это свадьба с дробовиком. Они подумают, что я беременна.

Я качаю головой.

– Моя пиар-компания последние три года лидирует в повествовании, – мягко пытаюсь я ее заверить. Не то чтобы для меня это имело большое значение. Ее живот рано или поздно раздуется вместе с моим ребенком, но я знаю, насколько это может повлиять на ее положение. Эвелин не особо волнует, что люди думают о том, как она одевается или ведет себя, но скандал с беременностью может вызвать слухи, которые потенциально могут привести к ее изоляции.

Это то, чего я не позволю случиться.

Я прекрасно знаю, что у моей новой жены есть несколько друзей в высших социальных кругах и связи, которые могут быть полезны для будущих начинаний. Моя жена молода, всего на несколько лет моложе меня, но достаточно молода, чтобы ее круг общения отличался от скучного и напряженного клуба старых придурков ее отца. Мужчины, которые уходят, в то время как их сыновья бьются за удила, чтобы взять на себя управление.

– Недели недостаточно, чтобы планировать свадьбу, Кензо, – она пробует другую тактику. – Мне нужно будет нанять свадебного организатора, цветы и все остальное, на доставку которых уходят месяцы.

– Я не хочу, чтобы ты об этом беспокоилась, – говорю я ей, подталкивая ее под подбородок, заставляя ее глаза встретиться с моими. – Я уже нанял лучшего организатора свадеб. Она будет здесь завтра, и меня заверили, что не составит труда все успеть.

– Думаю, деньги решают, – бормочет она.

Я качаю головой, мои губы подтягиваются от удовольствия.

– Ты прекрасно знаешь, что так оно и есть, принцесса.

Ее челюсти сжимаются, зубы скрежещут, но она выдерживает мой взгляд.

– Я не хочу, чтобы Ай была здесь, – выдавливает она, прежде чем отвернуться, как будто боится услышать мой ответ. Между ними что-то произошло. Кое-что мне придется докопаться до сути.

– Хорошо, – успокаиваю я ее. Ей не придется иметь дело с Ай, но я пришлю Чиё, чтобы она делала записи и поддерживала все в порядке. Моей жене не стоит об этом беспокоиться. – Но я хочу кое-что от тебя, – я провожу верхними зубами по уязвимой части ее шеи, прямо над сонной артерией.

– Конечно, ты хочешь, – резкость в ее тоне ослабевает из-за внезапной одышки, когда моя рука погружается в ее штаны. Она не носит трусики. Между моими пальцами и ее мокрой киской нет преграды.

– Ты была хорошей девочкой сегодня. Кроме ужина, – я прижимаю ее спиной к своей груди, слегка раскрывая ее бедра своими ногами.

– Кензо, – выдыхает она, толкая мою руку. Но мои пальцы уже творят чудеса с ее сладко пахнущей пиздой.

– Уже такая мокрая для меня.

Эвелин стонет, ее спина слегка выгибается, когда я погружаю два пальца прямо в ее влагалище. Она тесная. Черт, она чувствуется девственницей. Что-то меняется в глубине моего сознания, но я игнорирую это. Она закидывает голову мне на плечо, глядя в ночное небо. Ветер свистит в окружающих нас зданиях, неся далекий гул Французского квартала двадцатью этажами ниже.

Пока мои два пальца ласкают ее, мой большой палец концентрируется на ее клиторе, вытягивая стон из ее знойных губ.

– Такая хорошая девочка, – поддразниваю я, шепча ей на ухо, как будто мы полуночные любовники. Эвелин стиснула зубы и крепко зажмурилась. Она воюет сама с собой. Говоря себе, что она этого не хочет. Хочет меня. Но соки, покрывающие мои пальцы, не лгут.

– Не напрягайся, – предупреждаю я ее, слегка укусив ее обнаженное плечо. – Расслабься, искорка. Позволь мне взорвать тебя, принцесса, – я покусываю ее мочку уха. – Позволь мне показать тебе, каким хорошим мужем я могу быть.

Прижавшись подбородком к ее плечу и шее, я свободной рукой расстегиваю пуговицы ее блузки, обнажая ее обнаженную грудь.

– Непослушная девчонка, – мурлычу я, когда вижу, что она без бюстгальтера. Ее соски начинают твердеть еще до того, как я к ним прикасаюсь. Подняв свободную руку, я нежно ущипнул один сосок, заслужив еще один бессмысленный стон. – Я могу сказать, что ты уже близка, Еви. Твоя пизда чертовски выжимает из моих пальцев.

Она молча кивает. Я знаю, что она знает. Пытается удержаться от того, чтобы просить меня о ее освобождении.

– Скажи мне, маленькая принцесса, – мурлычу я ей на ухо, целуя ракушку, прежде чем укусить. Эвелин задыхается, ее бедра поджимаются к моим пальцам. Ее тело умоляет об освобождении, даже если она отказывается просить об этом. – Ты все еще девственница?

– Пожалуйста… – слово вырывается из ее рта, затаив дыхание, когда я тяну пальцы, чтобы нависнуть над ее входом. Даже без ее ответа я знаю правду. Румянец растекается от кончиков ее ушей вниз по шее, и от этого мой член твердеет. Но все равно…

– Тебя кто-нибудь трогал? – спрашиваю я, оставляя сладкие поцелуи на ее шее, оставляя на своем пути след любовных укусов. Она будет отмечена мною на всеобщее обозрение, а когда они исчезнут, я просто оставлю еще. – Ты позволяла кому-нибудь играть с этими красивыми сосками? – я дразню ее левый сосок пальцами, наслаждаясь ее стоном, когда ее боль и удовольствие смешиваются в пьянящей волне. Она выгибает тело, ее бедра упираются в мою неподвижную руку между ее бедрами.

– Нет, – выдыхает она, и жар еще сильнее разливается по ее телу.

– Нет, ты не девственница?

– Я девственница, – шепчет она, то ли стыдясь, то ли смущаясь, я не уверен.

– Хорошая девочка, – одним быстрым толчком я впиваюсь в нее пальцами, затем добавляю еще один. Она обхватывает мое предплечье, крепко сжимая, пока я вынуждаю ее тело испытывать удовольствие. Я не остановлюсь. Я дам ей то, что обещал. – Такая узкая и влажная для меня, – я снова щипаю ее сосок; на этот раз я задерживаюсь на мгновение, прежде чем отпустить его. Она тут же, стоит на обрыве. Мне просто нужно, чтобы она пошла немного дальше. Эвелин поворачивает голову набок, полностью открывая мне шею.

Я оставляю еще один след.

Потом еще один.

Скоро они будут не только на ее шее, но и на каждом доступном месте, где я смогу коснуться губами.

– Кончи для меня, искорка, – шепчу я ей на ухо, еще сильнее впиваясь пальцами в ее тугую пизду. – Покажи мне, какой хорошей и послушной женой ты можешь быть, – я сжимаю пальцы, скручиваю их и безжалостно трахаю ее ими. Тыльная сторона моей руки сильно прижимается к ее клитору, массируя круги. Единственные звуки на крыше исходят от нашего совместного тяжелого дыхания и моих пальцев, входящих и выходящих из ее мокрой киски. Каждый мускул ее тела внезапно напрягается, и через несколько секунд она кричит о своем освобождении.

Ее бедра подпрыгивают и трясутся, когда она гоняется за каждым импульсом электричества, проходящим через нее.

– Вот и все, – тихо воркую я. – Оставь все это, Эвелин.

Она опускается ко мне на колени, пока ее удовольствие течет через нее. Удовольствие я ей принес. К тому времени, когда удовольствие угасло, она уже прислоняется ко мне, хватая ртом воздух. Пульс на ее шее отбивает устойчивый ритм.

Медленно я вытаскиваю руку из-под ее ног, пристально глядя на нее, и облизываю свои пальцы. Я стону от того, насколько она хороша на вкус. Сладкая, как летние фрукты в разгар сезона. Поправляя ее блузку так, чтобы она закрывала грудь, я откидываюсь назад, прижимая ее к своей груди.

Она не сопротивляется мне, ее глаза закрываются, а дыхание выравнивается. Меня окутывает нежный аромат. Абрикос и апельсиновый цвет.

– Вот как это может быть хорошо, – говорю я.

– Наш брак не может заключаться только в сексе, Кензо, – говорит она мне в рубашку.

В моей груди трясется от смеха.

– Это хорошее место для начала, – говорю я ей, притягивая ее ближе к себе.

– Если ты будешь держать меня в башне, моя душа засохнет и умрет, – грустно шепчет она Эвелин, сидящая у меня на коленях, уязвима: она прячет лицо у меня на груди, вместо того чтобы смотреть на меня своим огненным взглядом, полным вызова и остроумия.

– Ты не пленница, Эви, – уверяю я ее. – Ты можешь приходить и уходить, пока Сайто с тобой. Или я. Ты можешь заниматься благотворительностью, участвовать в мероприятиях клуба. Я уверен, что твои друзья захотят услышать твое мнение.

Она качает головой, делая долгий и глубокий вдох.

– Это все, на что, по-твоему, я годна? – она издевается. – Благотворительность и мероприятия в загородном клубе?

– Я думаю, что пока ты не покажешь мне, что тебе можно доверять, твои приходы и уходы будут ограничены, – я не могу поверить, что она не сбежит снова. Но также все еще существует угроза со стороны того, кто послал Берти изнасиловать ее. Она говорит, что девственница, и я склонен ей поверить. У опытной соблазнительницы нет тех невинных реакций, которые были у Эвелин, когда я заставил ее кончить.

Тем не менее, ее медицинские записи показывают, что не так давно ей сделали прививку депо в клинике дешевого магазина в одном из городов, куда она сбежала. Это не значит, что она не девственница, но возникает вопрос, зачем она ей понадобилась.

– То, что ты время от времени выпускаешь животное из клетки, не означает, что оно все еще не в неволе, – горячо возражает она. – А что, если я захочу пойти в университет, на работу или еще куда-нибудь?

Впервые слышу о ее желании сделать что-то из этого. Прежде чем мы собирались пожениться – в первый раз – мы обсуждали, есть ли у нее планы на будущее. Она сказала нет. Она сказала это потому, что, по ее мнению, я хотел услышать именно это? Если бы она сказала мне, что хочет пойти в университет, я бы поддержал это.

– Ты хочешь пойти в университет? – тот факт, что я задаю этот вопрос, ее шокирует, и это ее беспокоит. Я не монстр. Не с моей женой. Если она захочет пойти в университет, я запишу ее в лучший универ. Онлайн, конечно. Ей недостаточно безопасно бродить по кампусу в присутствии потенциальных угроз. Хотя не так уж много людей знают меня как главу якудза, я хорошо известен как генеральный директор Nakamura Tech. Возможно, это законный бизнес, но все же есть те, кто хочет, чтобы он рухнул.

– Я… – она запинается на своем первом слове. – Да, я хочу, но знаю, что ты мне не позволишь.

Мой лоб морщится, и я спрашиваю:

– И что произвело на тебя такое впечатление?

Она поднимает бровь, глядя на меня.

– Это ты изложил мне свои ожидания, – усмехается она. – Благотворительность. Обязанности трофейной жены. Бла бла бла. Ты действительно ожидаешь, что я поверю, что ты позволишь мне работать в соответствии с университетом и рабочим графиком?

– Ты никогда раньше ничего об этом не говорила, – отмечаю я. – Я дал тебе возможность сказать мне, когда мы завершали нашу помолвку, а ты ничего не сказала.

Она фыркает.

– Вся моя жизнь была направлена на то, чтобы научиться доставлять тебе удовольствие, – она грустно качает головой. – Все, чему меня учили, вращалось вокруг тебя. Как мне подстригли волосы. Мой макияж и наряды. Ничего из этого не было мной. Все это было для тебя. Мои родители изо дня в день учили меня дополнять тебя. Неужели ты правда думаешь, что я бы рассказала о своих стремлениях, когда мне сказали, что единственные, которые мне могли бы вращаться вокруг тебя? Соглашение твоего отца с моим лишило меня всего. С самого рождения я была не более чем твоей будущей женой. Это была моя личность. Моя жизнь. Так что извини, если я не поделилась единственным, что у меня было для себя.

ГЛАВА 10

Эвелин

Солнечный свет просачивается в комнату, его счастливые маленькие лучи бросают золотой свет прямо мне в глаза. Я неохотно открываю один глаз, затем другой. Кензо нигде не видно. Его сторона кровати холодная. Единственный признак того, что он действительно спал, – слегка смятые подушки и остатки лосьона после бритья.

После моего бомбического признания он молча отнес меня обратно в нашу комнату, вымыл и приготовил ко сну. Я слишком устала, чтобы спорить с ним по этому поводу, и боялась, что, если нарушу молчание, он начнет задавать вопросы.

Вопросы, на которые я далеко не готова ответить.

Со стоном я сажусь на кровати, вытягивая руки над головой, и смотрю на часы. Уже восемь, но кажется, что позже. Прошлой ночью я впервые за долгое время спала спокойно.

Я выскальзываю из удобной двуспальной кровати и направляюсь в большую главную ванную комнату. Первое, что я замечаю, – это записку, приклеенную к зеркалу.

Организатор свадьбы приедет в 10. Моя помощница Чиё проводит ее.

Питер Маркс говорит, что твой гардероб будет доставлен сегодня вечером.

Веди себя хорошо, и я награжу тебя, как вчера вечером.

-夫

Не нужно быть гением, чтобы понять, что он подписался как «отто», что по-японски означает «муж». Помогло то, что мои родители заставили меня выучить японский язык, чтобы я могла лучше «относиться» к Кензо как его жена.

Хотя он этого не знает.

Замечательно. Еще один помощник, который бросает на меня дисперсию и принимает все решения относительно моей свадьбы, не спрашивая моего участия. Мой спокойный сон теперь превратился в не что иное, как далекие воспоминания. На смену ему пришло чувство надвигающегося страха. Тяжело вздохнув, я поднимаю глаза и смотрю на свое отражение. Из-за моего вчерашнего всплеска мои волосы до сих пор представляют собой платиновую бомбу, над которой я так усердно работала.

Я работала неделями сверхурочно, чтобы позволить себе вернуть себе первоначальные светлые корни. Родители затемнили мои волосы, чтобы я казалась более симпатичной Кензо, который фотографировался только с темноволосыми женщинами. Моя светлая французская кожа, которая часто загорала под жарким солнцем Нового Орлеана, постоянно полировалась и приобретала бронзовый оттенок до совершенства. Я провела большую часть первого года после того, как мне удалось избежать потери этой личности и копаться под завалами, чтобы узнать, кем на самом деле была Эвелин ЛаМонтань, если не считать того, что она была просто будущей невестой Кензо Накамуры.

Мои ярко-карие глаза смотрят на меня, уже не уставшие, но все еще слегка обеспокоенные. На мне одна из футболок Кензо, так как у меня не было своей пижамы, и я ни за что не могла спать голой рядом с ним. Не то чтобы у него были такие же сомнения. Кензо разделся до трусов и, не задумываясь, забрался в кровать. Я провела часть ночи, ворочаясь, постоянно ощущая отголоски его прикосновений всем своим телом.

Когда мой взгляд останавливается на следах укусов, которые он оставил на моей шее, я сжимаю челюсти, мгновенно злясь. Они словно клеймо на моей коже, кричащее каждому, кто их видит, что я принадлежу ему. Какой зверь. При виде этих следов мои бедра сжимаются, а в трусиках скапливается влага. Он тянет образы своей руки между моими бедрами, его пальцы перекатывают мои…

Нет.

НЕТ.

Это то, что больше не повторится.

Никогда.

Преодолей это прямо сейчас, вагина, или помоги мне, Боже.

Раздражение кипит, как горячая кастрюля, в моих венах, когда я включаю душ, сбрасываю с себя одежду и вхожу, не удосуживаясь проверить температуру. Я просто смою его прикосновения в канализацию. Это так просто. Мыло смоет его прикосновение в канализацию, и я буду как новенькая.

Вот только это не помогает.

Это только усугубляет ситуацию, потому что теперь я могу представить только, как его руки заменяют мои и…

Душ внезапно заканчивается.

Отлично, я даже не могу заниматься своими обычными повседневными делами, не думая о том, как его пальцы впиваются в меня, отчего перед моим зрением пролетают искры⁠…

Почему я такая?

Накинув полотенце на тело, я топчу к гардеробной. Она больше, чем большинство квартир, в которых я жила. Я смотрю в сторону и замечаю одежду, которую Питер оставил мне, пока он не соберет мой постоянный гардероб. Забавно, я думала, что на комплектацию всего гардероба у него уйдет больше одного дня, но откуда я знаю? Я, конечно, не знаю, что будет в рядах одежды, которую он мне приносит, потому что я чертовски уверена, что это будет не то, что я выбрала.

Я выбираю пару мягких серых брюк и розовую блузку. Еще я хватаю пару розовых балеток в тон. Пока я вытираюсь и надеваю дневной наряд, я заглядываю в другую сторону шкафа.

Боже мой. Я вышла замуж за психопата.

Сторона шкафа Кензо доверху забита одеждой. Дизайнерские костюмы аккуратно развешены вместе. По оттенку. Кто, черт возьми, это делает? Серийные убийцы, вот кто. Рядом с ними стоит стойка с накрахмаленными классическими рубашками, тоже рассортированными по оттенку. Социопат. Затем идет отдел кожаной обуви, и угадайте, что… да, они тоже рассортированы по оттенкам. Этот человек сдирает кожу с людей живьем?

Ну… возможно… да. Он глава преступного клана.

Все начищено и чисто, как навязчиво-компульсивно. Как будто он терпеть не может, чтобы что-то было не на своем месте.

Итак, эй… почему бы и нет?

Следующие несколько минут я провожу, перемещая в его шкафу все, что могу себе представить, пока это не становится похожим на чертову радугу, слившуюся воедино. Я даже расшнуровываю пару его черных туфель и надеваю шнурки на коричневые.

Гений, я знаю.

Как только это будет сделано, я возвращаюсь к подготовке к новому дню, завиваю волосы и наношу немного макияжа, который Питер также оставил мне. По крайней мере, ему удалось правильно подобрать мою цветовую палитру. Мягкие оттенки натуральных и серых оттенков от одного из моих любимых визажистов. Когда я закончила, время уже приближалось к девяти тридцати. Упс. Большую часть времени я потратила на то, чтобы рыться в комоде Кензо в поисках чего-нибудь, что могло бы дать мне лучшее представление о том, кто он такой, но не тут-то было.

Хотя это нормально. Я перепутала все его ящики в наказание за то, что не оставил мне ничего интересного.

Спускаясь вниз, я слышу мягкий аромат кофе, доносящийся из кухни. Это единственная часть помещения, которая не полностью открыта остальному полу. Я предполагаю, что это потому, что у Кензо есть полный кухонный персонал, включая пятизвездочного личного шеф-повара, который должен управлять собственным рестораном, а не ждать таких, как мой муж.

– Бонжур, мадам, – приветствует меня шеф-повар. Он француз, как и многие лучшие повара Нового Орлеана. Жан Батист выходит из-за угла с серебряным подносом в руках, и за ним следует райский аромат кофе. – Вот ваш латте, а также круассан с яйцом и беконом и свежими фруктами.

– Спасибо, – отвечаю я, сидя за чашкой кофе. Небесный человек улыбается мне, возвращаясь на кухню. Этот мужчина – святой с французским акцентом. Проглотив завтрак, я заканчиваю его как раз вовремя, чтобы лифт из вестибюля оповестил меня о прибытии кого-то. Глядя на часы на стене, я проверяю время.

Ну, по крайней мере, организатор мероприятий пунктуален. Поднявшись со своего места, я беру с собой кофе и направляюсь к лифту, чтобы встретить гостя. Трепет преследует меня по пятам, как давно потерянный друг. Моя мать полностью контролировала планирование первой «попытки» свадьбы. Каждое решение должно было проходить через нее, и если оно ей не нравилось, этого не происходило. Каждая деталь, от моего свадебного платья до нижнего белья для брачной ночи, была выбрана ею.

Теперь моя очередь.

Если только эта Чиё не станет такой же, как Ай.

Когда двери лифта открываются, мои глаза расширяются, а губы растягиваются в яркой улыбке.

– Лиззи, – почти кричу я, бросаясь на нее, когда она выходит из лифта, стараясь не пролить кофе. Женщина, о которой идет речь, роняет сумку и крепко обнимает меня, ее руки крепко сжимаются вокруг меня, как будто она боится, что, если она отпустит ее, я могу исчезнуть.

– Эви, – она хрипло шепчет мое имя. – Я не могла поверить, когда увидела твое имя в реестре. Я думала… – она делает паузу и искоса смотрит на Чиё. Чиё в ответ просто улыбается нам двоим с расстояния в несколько футов.

– Да, – признаюсь я, кивая в сторону камина, где Джин поставила небольшой поднос с кофе и угощениями для встречи. – Ты можешь сказать, насколько хорошо все прошло, – я небрежно пожимаю плечами, когда мы садимся лицом друг к другу в плюшевые кресла.

– Мне очень жаль, – грустно говорит она мне.

Покачав головой, я наклоняюсь вперед и нежно похлопываю ее по руке.

– Рано или поздно он нашел бы меня, – уверяю я ее. – Если бы он этого не сделал, это сделали бы мои родители, и это… – я замолкаю, зная, что Лиззи понимает. Ее родители не слишком отличаются от моих. Подъёмники по лестнице. Пиявки высшего общества. Родители, чьи дети – не более чем разменная монета, которую можно обналичить, когда понадобится. – Но посмотри на себя, – я наклоняюсь к подносу и наливаю себе еще чашку кофе. – Свадебный организатор. Когда ты росла, это всегда было твоей мечтой.

Улыбка Лиззи грустная.

– Мои родители выгнали меня, когда я решила, что хочу планировать свадьбы, а не становиться любящей светской львицей, которой они меня научили, – говорит она. – Они отрезали меня от всего.

Мои брови обеспокоенно поднимаются.

– Похоже, у тебя все хорошо.

Лиззи пожимает плечами, достает из сумки планшет и проводит по экрану.

– Хватит обо мне, – она меняет тему. – Давай поговорим о том, какой ты видишь свою свадьбу. Я знаю, что до этого осталось всего неделя, но я думаю, что мы все еще можем сделать это абсолютно эпичным.

Я позволяю ей увести меня от темы ее работы и погрузиться в безумие планирования свадьбы для меня и мужчины, за которым я уже замужем. Это сюрреалистично. Сейчас я нервничаю больше, чем три года назад. Опять же, тогда у меня был готов план. Моей конечной целью было выбраться к черту из Нового Орлеана и остаться незамеченной, поэтому для меня никогда не имело особого значения, возьмет ли моя мать на себя видение нашей свадьбы. Я не планировала там быть, да и не была.

Теперь ставки выше. Возможно, я уже замужем за Кензо, но это только на бумаге. Эта церемония будет кричать о нашем браке с самого высокого здания всем слоям общества по всему миру, как криминальным, так и корпоративным.

– Что-нибудь простое, – честно говорю я ей. – Ничего… яркого, – в моей голове всплывает богатая и яркая версия моей свадьбы, представленная моей матерью. Лиззи посмеивается, точно зная, о чем я думаю.

– Где ты хочешь это иметь?

Чиё откашливается.

– Накамура зарезервировал для свадьбы отель Royal Sonesta. Весь отель будет открыт для гостей свадьбы и вечеринок за день до свадьбы, в день свадьбы и через два дня после свадьбы.

Лиззи присвистывает.

– Черт возьми, девочка, – фыркает она. – Я даже не знала, что это возможно.

Я тоже.

Отель Royal Sonesta – одно из самых востребованных мест для проведения свадеб во Французском квартале. Это также место, где я всегда мечтала выйти замуж. Но мама воротила от этого нос. На ее вкус он не был достаточно величественным, а Французский квартал находится ниже такого, как Чарити ЛаМонтань.

Тем не менее, это было место, где женился мой брат после того, как расстался с нашими родителями. Он построил собственную империю в Сиэтле, покупая и продавая недвижимость. Ему удалось выбраться из-под власти наших родителей, и теперь они с женой Лией живут счастливо.

В своей маленькой жизни. Без меня.

Ладно, может быть, мне немного обидно, что он ушел, не забрав меня. Не то чтобы он мог это сделать. Юридически я была еще несовершеннолетней. Ему бы предъявили обвинение в похищении. Тем не менее, даже после того, как мне исполнилось восемнадцать, и он знал, что со мной произойдет, он не пришел за мной.

Никогда не звонил и не пытался меня спасти.

Просто еще один человек, который меня подвел.

– Все в порядке. Место проведения, проверьте, – она вычеркивает это из своего списка. – А как насчет цветов?

– Я думала о светлых тонах, – говорю я ей. – Может быть, приглушенные розовые и фиолетовые оттенки. Мне очень нравится лаванда и этот шикарный образ в стиле бохо, который я вижу повсюду.

Лиззи кивает.

– Хорошо, – говорит она, записывая это. Я вижу, что Чиё тоже занята конспектированием. – Подружки невесты?

Закусив нижнюю губу, я качаю головой. Кроме Лиззи, у меня действительно нет друзей, особенно тех, кто достаточно близок, чтобы быть моими подружками невесты.

– Цветочница или носительница колец?

Еще одно покачивание головой. Служительницы, которых моя мама выбрала для первой церемонии, – дочери ее друзей. То же самое касается носителя кольца и цветочницы. Я не знала никого из них, кроме их имен.

Чиё молчит, пока Лиззи задает еще один час вопросов и информации. К тому времени, как мы закончим, я думаю, она уже довольно хорошо понимает, что я задумала. Что-то элегантное, но простое. Даже если в списке гостей будет более трехсот человек, я хочу, чтобы это было интимно.

– Хорошо, – говорит Лиззи, улыбается и встает, убирая планшет и образцы. – Я забронирую столик в свадебном салоне на завтра. Есть свадебный салон Cristiana Lupier, который, я думаю, очень хорошо подойдет твоему стилю.

Улыбаясь, я киваю и благодарю ее.

– У меня уже есть мерки твоего мужа, – заканчивает она. – Поэтому не стоит беспокоиться по этому поводу. Все должно прийти вовремя, и тебе не придется ни о чем беспокоиться.

– Спасибо, – говорю я ей искренне. – Я очень ценю это. Я до сих пор не могу поверить, что мне повезло, что ты стала моим свадебным организатором.

Лиззи странно смотрит на меня.

– Здесь не было никакой удачи, – говорит она.

Наклонив голову, я спрашиваю:

– Что ты имеешь в виду?

– Твой муж лично разыскал меня, – говорит она. – Он пришел в офис моего босса и потребовал, чтобы я планировала вашу свадьбу. Моему начальнику это не понравилось, тем более что я не настоящий организатор мероприятий. Я помощница.

Теперь я в замешательстве.

– Он потребовал тебя?

Лиззи кивает.

– Когда мой начальник попытался отказаться, он пообещал заплатить в три раза больше нашей платы за обслуживание.

– Я даже не знала, что он знал, что мы друзья, – шепчу я.

Лиззи пожимает плечами.

– Я не уверена, откуда он узнал, – говорит она мне, входя в лифт. – Я могу только сказать тебе, что он потребовал, чтобы я провела это мероприятие, иначе он обанкротит компанию моего босса.

После последнего прощания двери закрываются, и я остаюсь одна, задаваясь вопросом, за кого, черт возьми, я вышла замуж. Возможно, Кензо Накамура – это нечто большее, чем я предполагала.