Текст книги "Злые клятвы (ЛП)"

Автор книги: Джо Макколл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА 4

Эвелин

– Я не выйду за него замуж. Ты не можешь меня заставить.

Неповиновение горит в моем голосе, когда я стою перед отцом, отказываясь отступать. Его ухмылка только подогревает мою решимость, несмотря на страх, который скручивается у меня в животе. Острые угольные глаза моего отца зловеще темнеют, когда он приближается ко мне с пугающей скоростью для человека его возраста. Его большая рука сжимается вокруг моего горла, перекрывая мне кислород и заставляя звезды танцевать в моих глазах. Внутри меня нарастает паника, и я хватаюсь за его запястье, отчаяние заставляет меня вырваться из его хватки.

– У тебя нет права голоса, девочка, – бормочет он, и его лицо становится темно-красным. Несмотря на страх, текущий по моим венам, я не могу не заметить, насколько молодо он выглядит благодаря генетике нашей семьи. Но моя мать не постарела под его насилием. – Этот союз планировался с твоего младенчества. Это позволит нашей семье вырасти во власти и престиже. Ты не испортишь нам это, будучи эгоистичной и титулованным отродьем.

Его хватка сжимается еще сильнее, и я едва могу кивнуть в ответ на его слова. Из-за давления на горло мне трудно дышать, не говоря уже о том, чтобы говорить. Но мне удается выдавить небольшое подтверждение.

– Хорошо, – он отпускает меня, и я падаю на пол, задыхаясь и сильно кашляя. – Когда он придет сюда, ты наклеишь улыбку на свое чертово лицо и станешь той дочерью, которой я тебя воспитал, а не какой-то избалованной принцессой, которая думает, что может бросить вызов традициям.

Боль в шее усиливается, когда я терла ее, изо всех сил пытаясь отдышаться и восстановить самообладание. Как бы я ни хотела постоять за себя против моего тирана-отца, я знаю, что лучше не бросать ему открытый вызов. Но вскоре, обещаю себе, слезы навернутся на глаза. Скоро я найду способ избежать его жестокого обращения и контроля. Вопрос в том, как.

Я просыпаюсь, вздрогнув, у меня кружится голова, а взгляд скользит по незнакомой комнате. Кровать подо мной роскошная, шелковые простыни ласкают мою кожу, как легкий ветерок. Воздух тяжелый, густой, наполненный ароматами янтаря и кедра. Аромат, который преследует мои сны.

Комната окутана глубокой, жуткой тьмой, и лишь слабые следы света просачиваются сквозь тонкие щели серых плотных штор. У меня пробегает дрожь по спине, когда я лежу здесь, застыв от страха, пытаясь разобраться в происходящем вокруг. Мое сердце колотится в груди, когда я медленно рассматриваю каждую деталь комнаты, пытаясь собрать воедино, где я нахожусь и как сюда попала.

В логове льва.

– Ты проснулась, – раздается глубокий голос с другого конца комнаты. – Хорошо.

Волна паники накатывает на меня, когда я прижимаю одеяло к груди и откидываюсь назад на плюшевое изголовье. Мои глаза прикованы к человеку, который безжалостно преследовал меня через границы штатов, от одного конца страны до другого. И все ради чего? Чертово деловое соглашение. Когда я убегала от него, я молилась, чтобы он потерял интерес и нашел кого-нибудь другого. В конце концов, есть много пустоголовых светских людей, жаждущих, чтобы его увидели под руку.

Я прочищаю пересохшее горло, пытаясь смочить пересохший язык, который словно прилип к нёбу.

– Где… где моя одежда? – мне удается вырваться.

Дьявол в Армани насмехается над моим вопросом, вставая со спинки кресла в углу комнаты. О Боже. Стал ли этот мужчина еще привлекательнее, пока меня не было? Он одет в темно-синие брюки и белоснежную рубашку на пуговицах с закатанными рукавами, обнажающими загорелые предплечья и подтянутые мышцы. Такое ощущение, будто я смотрю какое-то запретное фэнтези.

– Я бы не назвал то, что на тебе было, «одеждой», Эвелин, – усмехается он, его губы кривятся в снисходительной ухмылке. С этим утверждением не поспоришь, но, конечно, я все равно попробую.

– Это была одежда, одежда.

Кензо ухмыляется.

– Это не игра, жена, – он делает шаг к кровати, затем еще один, пока не оказывается в нескольких дюймах от меня.

– Я не твоя жена, – шиплю я ему.

Его ухмылка становится глубже, глаза озорно блестят, когда он замечает мою реакцию. Пока он говорит, я чувствую чувство трепета, охватывающее меня.

Я прищуриваюсь к нему, чувствуя, что он задумал что-то плохое.

– Это кольцо на твоем пальце говорит о другом, – насмехается он, его голос наполнен самодовольной уверенностью. Мое сердце замирает. Медленно и неохотно я поднимаю левую руку с одеяла. И вот оно, сияющее во всей красе, серебряное обручальное кольцо грушевидной формы, украшающее мой палец. Это потрясающе, честно и удивительно просто. Именно такое кольцо я бы выбрала для себя. Но это точно не то, которое он подарил мне в ту ночь, когда мы впервые встретились. То было ярким и безвкусным, из-за чего мне легко мог отрезать палец какой-нибудь захолустный вор драгоценностей.

– Я… – заикаюсь я, пытаясь найти правильные слова, чтобы противостоять ему. Это не то, чего я ожидала, и я чувствую, как внутри меня кипит гнев из-за его дерзости. – Это не значит, что мы женаты.

– Это правда, – он берет лист бумаги с тумбочки справа от него. – Однако это говорит о том, что мы есть.

Мое сердце колотится, когда я наклоняюсь вперед и выхватываю бумагу из его вялой руки. Мягкое одеяло подо мной слегка смещается, но я стараюсь не позволить ему соскользнуть с тела. Он врет. Он должен врать. Это не может быть правдой. Но когда я просматриваю слова на странице, мой желудок сжимается, и я знаю, что это так. На меня смотрит свидетельство о браке, где оба наших имени подписаны идеальным почерком.

Внутри меня нарастает ярость, угрожая поглотить меня полностью. Как он посмел сделать это со мной? Должно быть, это какая-то дурная шутка или жестокая уловка, чтобы манипулировать мной. Но как бы мне ни хотелось, чтобы это было неправдой, я не могу уйти от того факта, что теперь мы женаты в законном браке. Не колеблясь, я разрываю сертификат прямо посередине – удовлетворяющий акт неповиновения этому засранцу, который думает, что может контролировать мою жизнь.

Но вместо того, чтобы злиться или защищаться, он просто улыбается мне с видом веселья и превосходства. Это меня еще больше бесит. Как он смеет находить все это забавным? Моя кровь кипит от ярости, и мне приходится сопротивляться желанию в ярости броситься на него.

– Это всего лишь копия, маленькая искорка, – самодовольно говорит он. – Настоящий документ у меня подшит, а копия уже отправлена в штат для хранения.

Давление в моих глазах нарастает, слезы грозят пролиться в любой момент. Мой голос дрожит, пока я изо всех сил пытаюсь сохранить самообладание.

– Как ты мог это сделать? – рыдания застревают у меня в горле, но я подавляю их, отказываясь доставить ему удовольствие видеть, как я плачу. Все остальное он у меня уже забрал.

Поставив одно колено на кровать, Кензо наклоняется так, что мы оказываемся лицом к лицу, на расстоянии всего нескольких дюймов друг от друга. Я борюсь с желанием наброситься и откусить ему нос. Эта мысль мимолетна, темное искушение, которое я быстро отталкиваю.

– Я говорил тебе с самого начала, Эвелин, – угрожающе шепчет он. – Я всегда получаю то, что я хочу, – мое сердце сжимается от его слов, слишком хорошо зная, что он имеет в виду именно это.

Но я не позволяю ему получить это.

– Ты не можешь получить меня, – вызывающе шипю я. Он ухмыляется, беря мой подбородок в руку и притягивая меня ближе. Его губы дразняще близки к моим, источая сильный аромат янтаря и кедра, который наполняет мои чувства и поджигает мое тело.

– Я уже это сделал, миссис Накамура, – говорит он с ухмылкой, закрепляя свои права на меня собственническим поцелуем.

ГЛАВА 5

Эвелин

– Ешь, Эвелин, – шепчет дьявол, сидя рядом со мной за кухонной стойкой. Кензо берет чашку кофе и делает глоток, даже не отводя взгляда от телефона в руке. Он пролистывал его последние десять минут, пока повар на кухне раздавал еду. Мой желудок урчит от божественного запаха бекона, яиц и тостов, но я не чувствую, что могу его переварить.

– Я не такая уж и голодная, – говорю я ему, бездумно передвигая вилку по тарелке. Кензо отводит взгляд от телефона и полностью направляет его на меня.

– Ты не ела со времен Вегаса, – рычит он.

– И чья в этом вина? – я хмыкаю, сопротивляясь желанию закатить глаза. Черт возьми, я не виновата, что отсутствовала чуть больше двенадцати часов. Это все на нем и на том препарате, который он мне дал.

– Ешь свою еду, Ева, – спокойно требует он. – Или ты узнаешь, как наказывают маленьких девочек, если они не делают того, что им говорят.

Меня охватывает смущение. Я чувствую, как мои щеки горят от его грубых слов. Кто так говорит? И наказание? Пфф, если он захочет попытаться схватить меня, то в конечном итоге потеряет одну руку. В течение многих лет я наблюдала, как мой отец оскорблял мою мать, которую воспринимал, как тряпичную куклу. Я не буду такой, как она. Я буду бороться изо всех сил, прежде чем позволю ему поднять на меня руку.

Не желая спорить, я откусываю кусочек яйца, затем еще один. Не осознавая, насколько я была голодная, я съедала всю тарелку за считанные минуты, пока он наблюдал за мной.

– Это было вкусно, – говорю я ему, откинувшись на спинку стула, сжимая в руках кофе, как будто это каким-то образом создаёт барьер между нами.

– Хорошо, – говорит он. – Жан – один из лучших личных поваров в городе. Он будет тем, кто поможет тебе выбрать еду, которую ты будешь есть в нашем доме, а также все остальное, что требует подачи еды.

– Что-нибудь еще? – спрашиваю я в замешательстве. – Как что?

Когда он делает еще один глоток кофе, я не могу не заметить, как он никогда не отрывает взгляда. Он как будто изучает меня, пытаясь оценить мою реакцию.

– Мероприятия, которые проводит организация, – говорит он небрежно, его голос ровный и сдержанный. – В конце концов, это обязанность жены. Устраивать вечеринки и хорошо смотреться рядом со мной.

Моё сердце замирает от его слов. Конечно, это является. Это то, чего общество ожидает от такой женщины, как я, вышедшей замуж за такого мужчину, как он. Я чувствую чувство разочарования, хотя в глубине души знаю, что так было всегда.

Должно быть, он увидел поражение в моем взгляде, потому что поставил чашку с кофе и наклонился ближе.

– Это деловая договоренность, Эвелин, – твердо заявляет он. – Ты мне не равная и не мой партнер. Ты – символ статуса.

– Трофейная жена, – с горечью выплевываю я, чувствуя, как внутри меня бурлит гнев. – Просто красивая кукла, которой можно похвастаться, когда понадобится.

Ухмылка тронула уголки губ Кензо, выдавая его истинные мысли по этому поводу.

– Сомневаюсь, что ты способна на большее, – его слова впиваются в мою душу, пронзая ее кусочек и позволяя ему умереть. – Если только ты не планируешь устроить представление для моих деловых партнеров. Я уверен, что смогу найти тебе где-нибудь шест. Полуголая и на сцене, кажется, единственное, в чем ты хороша, но я сомневаюсь, что ты привлекла бы к себе много внимания за пределами трущоб, в которых крутилась.

С тем же успехом он мог дать мне пощечину. Слова жгут, и моя нижняя губа дрожит, прежде чем я успеваю это остановить. Моя реплика застревает у меня в горле, и по какой-то причине Кензо это, кажется, забавляет. Он как вампир, питающийся моей неуверенностью и болью. Вместо того, чтобы рассказать ему, как я оказалась на сцене в тот вечер, я молчу, продолжая ковыряться в еде.

Кензо тоже ничего не говорит, лишь слегка хмурится, прежде чем откинуться на спинку стула и возобновить прокрутку на телефоне. Я не знаю, чего я ожидала, честно. Может быть, что-то… большее. И снова меня относят не более чем к аксессуару. Мой отец, без сомнения, утверждал, что именно у него есть все контакты, хотя эти связи были заработаны моим тяжелым трудом.

– Я не буду заниматься с тобой сексом, – выпаливаю я. Взгляд Кензо метнулся к мне, его глаза опасно потемнели. Выражение его лица остается пустым в течение нескольких мгновений, прежде чем его края превращаются в легкую, веселую улыбку.

– Мы женаты, женушка, – напоминает он мне. Что-то в том, как он говорит «жена», вызывает у меня мурашки по спине, и это не страх. Господи, помоги моему влагалищу рядом с этим мужчиной. Даже если я его ненавижу, у нее наверняка есть свой фан-клуб. – Каждую ночь я жду тебя в своей постели, готовую дать мне то, что обещают наши клятвы. Послушание.

Я почти нюхаю кофе.

– Это не так, муж, – я шиплю последнее слово, изливая в каждом слоге свою горечь и презрение. – Единственный способ засунуть свой член в мое влагалище – это заставить её, и я уверена, что светским газетам понравится, если все расскажут.

Что-то первобытное мелькает на его лице, заставляя дыхание в моих легких замирать, а сердце бешено колотиться. У меня в горле возникает комок, когда он отодвигает стул и бросается на меня. Моя нижняя губа дрожит, когда его рука обхватывает меня за шею, притягивая к себе, а моя задница отрывается от стула. Он сжимает меня достаточно сильно, чтобы напугать меня, но недостаточно, чтобы перекрыть мне воздух.

– Давай проясним кое-что, Эвелин, – рычит он, его губы находятся всего в нескольких сантиметрах от моих. Его горячее дыхание обволакивает мое, посылая тепло мне в самое сердце. – Я не похож на ту мразь, перед которой ты танцевала на этой зараженной чесоткой сцене. У меня нет причин брать, когда так много женщин готовы счастливо меня трахнуть, не жалуясь по этому поводу.

Это жалит. С тем же успехом он мог бы выйти и сказать, что собирается мне изменять.

– Но ты моя жена, – продолжает он. – А это значит, что ты будешь спать в моей постели. Я не допущу, чтобы мой гребаный персонал шептал, что мы спим отдельно. Но не волнуйся, я не трону тебя. Гнилые товары меня не интересуют.

Грубым толчком он отпускает мою шею, и я падаю обратно на стул, морщась, когда твердое дерево впивается мне в позвоночник. Он спокойно достает со стола свой сотовый телефон и кладет его в карман костюма, прежде чем натянуть куртку. Мои глаза устремлены на пол столовой, мне слишком стыдно встретиться с ним взглядом.

– Сайто будет твоим охранником, – объявляет он властным тоном. Я крепко сжимаю челюсти и киваю в ответ, все еще отказываясь смотреть на него. – Без него ты никуда не пойдешь. Это ясно? – его слова подобны тяжелому грузу, давящему на меня, но я снова молча киваю. – Используй свои слова, Эвелин, – в его голосе содержится предупреждение, и я знаю, что на этот раз он не позволит мне сойти с крючка.

– Да, – отвечаю я сквозь стиснутые зубы.

– Сэр, – его напоминание жалит, как кнут, и я заставляю себя сказать это.

– Да, сэр, – это почетное обращение пропитано пренебрежением и негодованием, но я знаю, что лучше не показывать это открыто. Мои руки так крепко сжимают края стула, что пальцы болят, но боль лишь немного отвлекает.

– Хорошая жена, – он наклоняется и мурлычет мне на ухо, и я ненавижу, как это на меня влияет. – Будь хорошей девочкой, пока меня сегодня не будет. Моя помощница придет через час и подберет тебе новую одежду. Следи за тем, чтобы ты вела себя хорошо.

– Да, сэр, – говорю я, чтобы успокоить его, надеясь, что он поверит моему вынужденному подчинению. Что еще можно сказать, кроме того, что он хочет услышать?

– Если бы только это подчинение было настоящим, – усмехается он, забавляясь. Он целует меня в макушку и уходит.

Звук закрывающейся входной двери заставляет меня расслабиться в кресле, слезы, которые я сдерживала, свободно текли по моим разгоряченным щекам. Это судьба, о которой я беспокоилась. Все, чего я когда-либо мечтала достичь, вырывается из моих рук, и я ничего не могу сделать, чтобы остановить это. Мой самый большой страх становится реальностью, и я не знаю, как его остановить.

Скоро я буду точно такой же, как моя мама.

В ловушке.

Злоупотребляема.

Сломанная.

ГЛАВА 6

Кензо

– Этот ублюдок уже говорил?

Хиро, который стоит на страже у двери в комнату для допросов, расположенную под одним из моих самых захудалых казино в городе, качает головой, прежде чем выпить кофе.

– Акихито все еще вырезает немного мяса, – он слегка гримасничает. Ублюдка не беспокоит то, что он поджигает человека и поджаривает на трупе зефир, но почему-то срезание кожи вызывает у него брезгливость. Вздохнув, я бросаю ему куртку и закатываю рукава. – Разве ты не должен выполнить те обеты, которые принял? – он многозначительно машет мне бровями.

– Я почти уверен, что в данный момент она скорее пригвоздит этого парня, чем меня.

Хиро с отвращением морщит нос.

– Я так не думаю, но эй, – он пожимает плечами. – Что я знаю?

Покачав головой, я делаю глубокий вдох и проталкиваюсь мимо Хиро в сырую комнату.

Акихито, один из моих лучших следователей, поворачивается, когда я вхожу, и поднимает на меня бровь. Я качаю головой, молча говоря, чтобы он не беспокоился об этом. Он думал, что я сегодня не приду на работу. Не сейчас, когда моя сбежавшая невеста снова под моим контролем и заперта в своей позолоченной клетке. В конце концов, это день после моей свадьбы.

Я сказал Эвелин, что я мужчина, который берет то, что хочу, и меня беспокоит тот факт, что она сразу предположила, что я ее изнасилую. Страсть в ее тоне, когда она сказала, что выдаст меня в светские газеты, щекочет мою душу. Потому что ее тон был наполнен страхом.

Большинство мужчин в моем положении воспользовались бы такой невестой, как Эвелин. Она великолепна, даже несмотря на неудачную отбеливающую работу на макушке. Ее мягкие зеленые глаза с золотыми крапинками и восхитительные изгибы могут побудить мужчину совершить убийство. Но как бы сильно она ни трясла мой член, я никогда не буду ее принуждать.

Мне и не придется, потому что Эвелин Накамура попросит мой член, когда придет время.

Выбрав набор кастетов со стола из нержавеющей стали справа от меня, я подхожу к мужчине, привязанному к стулу в центре комнаты, и сильно бью его в живот. Меня охватывает чувство спокойствия, насилие успокаивает бурю, бушующую внутри меня с тех пор, как я нашел Эвелин в этом клубе.

Когда я похитил Эвелин, Хиро позаботился о том, чтобы забрать этого ублюдка из стриптиз-клуба, прежде чем сжечь его дотла. Я видел, как он смотрел на нее. Слышал, как он сказал одному из охранников, что собирается снять с нее одежду, нравится ей это или нет. Возможно, Эвелин и не более чем коммерческая сделка, но она все равно моя жена.

И я защищаю то, что принадлежит мне.

У этого союза есть своя цель: затолкать законные компании, находящиеся под моей юрисдикцией, в жирные карманы высшего общества Нового Орлеана. Семья ЛаМонтань происходит из старых денег. Это одна из самых влиятельных семей в Луизиане, и, к счастью для меня, Жерар ЛаМонтань любит играть с гангстерами.

Поддержка имени ЛаМонтань поможет скрыть темные стороны моего бизнеса. Наряду с моим законным инвестиционным бизнесом и империей казино и недвижимости, я также курирую подпольную незаконную деятельность Суверенного Братства.

Наше братство состоит из трёх частей, и каждой частью руководит либо Виталий, либо Адриан, либо я. Пока я курирую наши нелегальные бордели и казино, а также торговлю наркотиками и оружием, Виталий занимается отмыванием денег через наш законный бизнес, такой как казино, клубы, рестораны и публичные дома, которыми мы управляем в Майами, Вегасе и здесь, в Новом Орлеане. Он всегда лучше обращался с цифрами, чем с людьми. Тем временем Адриан управляет казино, открывает новые предприятия и занимается юридической стороной нашего бизнеса. Его люди также оказывают поддержку и действуют как наша группа реагирования.

Наше единство делает нас тремя самыми влиятельными людьми в Америке.

И одни из самых целенаправленных.

– Пожалуйста, – умоляет мужчина передо мной, возвращая меня в настоящее. – Я не знал, что она принадлежит тебе.

Берт Макинтайр уже почти не выглядит человеком, учитывая, сколько плоти ему не хватает. Я бы почти поверил ему, если бы не тот факт, что кто-то заплатил ему двадцать тысяч долларов, чтобы он заставил мою жену выйти на сцену, и пообещал еще сорок тысяч, если он ее изнасилует. Деньги были переведены с офшорного счета на Кайманах, поэтому их невозможно было отследить. Полученное им текстовое сообщение также бесполезно. Это был одноразовый телефон, но тот, кто его купил, не удосужился подделать номер, потому что он вернулся в виде кода города 504.

Жители Нового Орлеана.

– Ложь ни к чему не приведет, Берти, мальчик, – усмехаюсь я, обхаживая его, хищник, кружащий вокруг своей добычи. – Ты разговаривал с кем-то на другом конце этого номера, и я хочу знать, с кем.

– Я не знаю, – плачет он, слезы вытекают из-под его опухших век и смешиваются с кровью и грязью на его щеках. Его губы дрожат, но он по-прежнему ничего не делает, только рыдает, ругаясь вверх и вниз, что понятия не имеет, кто этот человек на другом конце провода. – Их голоса были замаскированы, – бормочет он сквозь отсутствующие зубы и опухшие губы. – Я ничего не могу тебе сказать. Это был не что иное, как электронный робот, говорящий на другом конце провода. Я клянусь.

Опустив кастет, я протягиваю руку назад и хватаю свой девятимиллионный пистолет за поясницей.

– Тогда ты мне бесполезен.

– Кто в Новом Орлеане захочет, чтобы этот извращенец изнасиловал Эвалин? – задается вопросом Хиро, наливая два больших пальца виски «Макаллан» тридцатилетней выдержки в двойной бочке. Не то чтобы я мог много сказать, поскольку я только что налил себе четыре пальца того же самого. Огненная жидкость освещает мне путь в горло, когда я тоже об этом думаю.

– А как насчет того, кто, черт возьми, знал, что Эвелин вообще была в Вегасе? – добавляет Ватару, моя вторая правая рука. – Или что она собиралась быть в этом конкретном клубе в тот конкретный вечер.

Они оба задают правильные вопросы, но на эти вопросы ни у кого из нас нет ответов. Я не могу вспомнить ни одного человека, который хотел бы увидеть, как Эвелин изнасиловали. Это не имеет никакого смысла. Взята в заложники, возможно. Убита, да. У меня много врагов, которые знали о нашей помолвке. Это было во всех газетах, но, насколько известно, наши свадебные планы были отменены, когда она сбежала. Или, как выразился ее отец, ее внезапно вызвали в важную благотворительную организацию в Таиланде, где она должна была преподавать английский язык малообеспеченному сельскому населению.

Что-то, что газеты съели, как углеводы на собрании людей, следящих за своим весом.

Холодные темные глаза Ватару встречаются с моими. Они резко контрастируют с его оливковой кожей, зачесанными назад бирюзовыми волосами и блеклыми боками. Несмотря на свой возмутительный цвет волос, он безупречно одет в сшитый на заказ черный костюм от Dior с белой пуговицей.

Как и его костюм, Ватару видит мир в черно-белых тонах. В его жизни нет места серым областям. Ты либо друг, либо враг. Верный или предатель. На его стороне или против него. Вы либо соглашаетесь, либо нет. Именно так он смотрит на мир с тех пор, как учился в школе моего отца. С первого дня он проявил непоколебимую преданность сначала моему отцу, а затем и мне.

Хиро, с другой стороны, является дикой картой. Непредсказуемый, как огонь, с которым он играет. Ростом шесть футов четыре дюйма, он самый высокий из нас троих, но он легче и менее устрашающий, чем его задумчивый коллега. Его отец – американец, поэтому у него темно-голубые глаза и черные волосы до плеч, которые он собирает в полупучок. Костюму он предпочитает дырявые джинсы и футболки с группами.

Это исследование контрастов, которые хорошо сочетаются друг с другом. Вот почему я выбрал их обоих своими заместителями. Это как дьявол и ангел на моем плече.

– Черт его знает, – вздыхает Хиро. – Одноразовый телефон никуда не ведет. Я даже не могу отследить, где в городе он был куплен. Мы также должны учитывать, что покупка здесь, в Новом Орлеане, может быть растением, создавая впечатление, будто это кто-то здесь.

– Мы можем исключить картель Синалоа, – говорит Ватару, делая глоток виски. – Уловки – это не их дело. Они не стали бы платить кому-то за то, чтобы заставить Эвелин танцевать на сцене, а затем изнасиловать ее. Они бы просто схватили ее и сделали это сами, прежде чем убить.

Как бы ни было больно рассматривать образ, который он рисует, он прав. Картель Синалоа не действует тонко.

– Это могла быть Эвелин, которая это подстроила, – бормочет Хиро, играя стаканом в руке. – Если бы она знала, что ты в городе и преследуешь ее. Возможно, это была уловка, чтобы заставить тебя думать, что она испорченный товар.

Для меня это не имело бы значения. Испорчен товар или нет, Эвелин – это то, что мне нужно. Ее девственность или ее отсутствие для меня мало что значат. Прошло три года с тех пор, как она оставила меня стоять у алтаря. Я не настолько наивен, чтобы поверить, что она не встречалась с кем-то и не экспериментировала. Она должна быть благодарна, что я не требую их имен, чтобы выследить и расчленить их за то, что они прикоснулись к тому, что принадлежит мне.

У Джерарда и моего отца было соглашение еще до ее рождения. Мы договорились пожениться еще до ее рождения. Когда Эвелин исполнилось шестнадцать, ее отец прислал ей официальный брачный контракт вместе с подписанной медицинской справкой, подтверждающей ее девственность.

Все это вызывало у меня отвращение. Представление о чистоте молодых девушек в высшем обществе отвратительно и устарело.

Я кладу локти на стол и сцепляю пальцы под подбородком.

– Я сомневаюсь, что Эвелин имеет к этому какое-то отношение. Выражение ее лица, когда она танцевала на сцене, было не чем иным, как презрением. Она не хотела находиться там. Эвалин умеет многое, но она не из тех, кто может скрыть свои истинные эмоции.

Никто из моих людей с этим не спорит.

Они знают ее так же долго, как и я. Я таскал их на каждую вынужденную прогулку, тусовку и шараду, которую мне приходилось разыгрывать ради нашей «помолвки». Общественные газеты не хотели видеть брак по расчету, в котором участвовала несчастная пара. Они хотели знать, как я ухаживал за Эвелин и заставил ее влюбиться в себя.

Я почти уверен, что она предпочла бы вонзить нож мне в сердце, чем подвергнуться ухаживаниям в любом из этих случаев.

Ноги Хиро беспокойно дергаются.

– А как насчет Рузлова? – он задается вопросом. – Он пытался заставить отца Эвелин аннулировать брачный контракт между вами двумя, чтобы он мог забрать ее себе.

Константин Рузлов – заноза на моем глазу. Он Пахан Рузловской Братвы, независимой группировки русской мафии, действующей здесь, в Новом Орлеане. Он не подчиняется высшей власти, потому что он сам себе человек. Мужчина похож на таракана. Когда я думаю, что избавился от него, он снова появляется.

– Посмотри, что тебе удастся узнать о его планах с Джерардом, – я допил остаток напитка. Что-то не так, и я не могу понять, что именно. Ничего в сообщениях и звонках Берти не имеет смысла. Если только не в этом дело.

– Сделаю, – Хиро кивает головой, допивая свой напиток. – Это полная лажа.

Ватару усмехается.

– Кстати, о беспорядке, – говорит он. – Что ты собираешься делать со своим браком с Эвелин?

Мой лоб морщится, и я смотрю на него в замешательстве.

– Мы уже обсудили план моего брака с ней.

Несколько раз. Она пешка. Мне нужно влияние ее семьи, чтобы достичь новых высот. Это тот же план, который у нас был с самого начала.

– Я имею в виду, что ты женился на ней, когда она была под действием наркотиков и исчезла, как свет, – уточняет он. – Ты собираешься рассказать кому-нибудь, кроме ее отца, что ты женат? Возможно, это не будет хорошо отражено в светских газетах.

Выражение моего лица становится кислым, когда я смотрю на него.

– Ты разговаривал с Чиё, не так ли? – моя офисная помощница Чиё – лучшая помощница, которая у меня когда-либо была. Она акула, одетая как форель. Никто не подозревает, что она ее укусила, пока она этого не захочет. К тому времени уже слишком поздно, и она уже откусила от тебя кусок.

– Я имею в виду… черт… разговаривал… – он пожимает плечами. – То же самое.

– Честно говоря, это не так, – невозмутимо говорю я.

Ватару сбивает меня с толку, жест, который может сойти с рук только им двоим. Я бы убил любого за такое пренебрежение. Но эти люди – мои братья. Прямо как Адриан и Виталий. Они были со мной с самого начала. Верен своей семье с тех пор, как их ввели в Якудза под властью моего отца.

– Я все обсудил с Джерардом, – отвечаю я ему, вспоминая разговор с отцом Эвелины. – Через неделю у нас будет полноценная свадьба в его загородном клубе. На мероприятии будут присутствовать все члены общества в Новом Орлеане. Пресса принесет пользу обеим нашим компаниям.

Мои люди кивают.

– Я не верю, что она больше не сбежит, – честно говорит мне Хиро, и его слова окрашиваются весельем. Этот ублюдок до сих пор находит забавным, что маленькой светской принцессе удалось не только сбежать из тщательно охраняемой церкви, но и полностью скрываться от меня в течение последних шести месяцев. – Она что-то скрывает, даже если ты так не думаешь.

Я выдыхаю.

– Я тоже не доверяю искорке. Вот почему в ее обручальном кольце есть трекер, как и в том маленьком ожерелье, которое она никогда не снимает.

– Ей все равно понадобится охрана, – предупреждает Хиро.

Я согласен.

– Сайто – ее охранник, – успокаиваю я его. – Он будет с ней двадцать четыре часа в сутки, даже в пентхаусе.

Ватару смеется.

– Обязательно запри дверь на замок, босс, – поддразнивает он. – В противном случае она может решить перерезать тебе горло посреди ночи.

Я ухмыляюсь ему.

– Трудно запереть ее, когда она будет спать в моей постели, – это лучший способ следить за ней. Я скормил ей фразу о моем персонале, занимающемся сплетнями, но это была ложь. Все, кто работает у меня на работе, знают, что лучше не сплетничать и не обращать внимания на вещи, которые их не касаются. Вот почему я им так хорошо плачу. Они занимаются своими гребаными делами, как и должны.

– Ты уверен, что это разумно? – Хиро качает головой. – С тем же успехом я могу ударить тебя прямо сейчас, босс.

Я сжимаю челюсть.

– Я почти уверен, что смогу защитить себя от одной маленькой светской принцессы.

Женщина создана для того, чтобы трахать, а не убивать. В любом случае, я не буду трахать ее упругое тело. Меня не слишком беспокоит закон консумации. В конце концов мы доберемся до этого; а пока я просто покажу ей, чего она упускает. Несмотря на мой вспыльчивый характер этим утром и брошенное оскорбление, если бы она умоляла, я бы трахал ее до тех пор, пока все, что она может сделать, это выкрикивать мое имя, как будто я ее бог.

– Не стоит ее недооценивать, – согревает Хиро.