Текст книги "Сущность зла"

Автор книги: Джо Клиффорд Фауст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц)

10

Память была здесь. Она была совсем рядом, и сейчас она была размером с комнату, в которой он проснулся. Знакомое чувство вырвало его из сна.

Подъем.

Эта армейская привычка вставать по команде выгоняла теперь из постели и через долгие годы по окончании службы. Мышцы твердели и наливались силой по команде, они требовали работы и подвига. Хорошо знакомое жжение в области живота, приятное тепло, от которого хорошо жить, и улыбка на лице. Знакомое чувство героизма.

Подъем.

Кто-то высокий и широкоплечий смотрел на него из глубины какого-то тумана: как будто он увидел смутные очертания гостя, стоявшего за стеклянной стеной. Великан благодарил его, а остальные сгрудились вокруг безжизненного тела. Знакомый голос снова произнес:

«Да, сэр, славно мы продырявили этого мерзавца».

Проснись же!

Герцог вскочил, наконец, и оглядел комнату, в которой находился. Тонкая подстилка толщиной в несколько миллиметров предохраняла его от каменного пола, который выстудил тело до костей. Обстановка была предельно спартанской, если можно так выразиться, и до боли знакомой. Он сразу вспомнил все, что случилось. Что ж, закономерный исход. И что дальше? Тюрьма.

– Ты прав, – произнес тот же голос. Затем раздался смех. – Хочешь сигарку? У тебя проблемы, парень. Большие проблемы.

– Пошел вон, – ответил Герцог, намеренно отворачиваясь.

Смех стал еще громче и навязчивей.

– Теперь ничего не поделаешь. Придется с этим жить.

– Это ты убил его.

– Да ну? Я что-то даже не помню, о чем ты говоришь, – издевался голос. – Ладно скромничать. На твоем месте я давно бы свыкся с мыслью об этом. Хватит ломаться, как девочка. Можно подумать, ты ни разу в жизни не убивал и не крал. Как бы ты тогда занимался бизнесом?

– Я ничего не помню. Это все твоих рук дело.

– Ну да, конечно. Объяснишь это тюремному психиатру. Только на твоем месте я бы гордился тем, что замочил подлеца и спас жизнь двум близким людям.

– «На моем месте»! Ты и так все время оказываешься на моем месте, в самый неудачный момент. У меня жизнь кувырком из-за тебя.

– Так она давно у тебя кувырком. Ты же неудачник.

– Оставь меня в покое.

– Не могу. Сначала я должен тебе показать кое-что.

– Я не хочу видеть этого, Эрик. Я уже достаточно насмотрелся.

– В самом деле, ты так в этом уверен?

Герцог оглянулся на голос, но увидел перед собой лишь голые стены камеры.

– Я уверен. Ты, конечно, был героем и совершил немало подвигов, но по жизни ты был несчастным человеком. Так что еще неизвестно, кого из нас можно назвать неудачником.

– Ну, ты не настолько хорошо меня знаешь.

– Зато по твоим поступкам можно судить о многом. Ты никому не принес счастья в жизни, Эрик. Даже своим женщинам.

Камера с отбитой штукатуркой, лужи на каменном полу, трещины в потолке и одна-единственная лампочка в самом центре. Вдруг он почувствовал чужое дыхание, совсем рядом. Повернув олову, он увидел женские глаза и лицо, обрамленное челкой. Короткая стрижка выдавала в ней военнослужащую военно-космических войск. Она положила ладонь ему на грудь. Другая комната, другая кровать.

Внезапно воспоминания вспыхнули, как фосфор:

– Ты не Лей Бранд, – сказал он женщине.

Он безошибочно опознал: она не блондинка. По корням волос можно было определить, что они крашеные.

Женщина потянула на себя простыни, прикрывая грудь. Она усмехнулась:

– Беринговы Врата на расстоянии пятнадцати световых месяцев отсюда. Эрик приезжает раз в год. – Она отбросила челку со лба. – Это он придумал: сделать проститутку копией своей фронтовой подруги. Я бы хотела, чтобы он любил меня такой, как я есть, потому что, кажется, я могла бы помочь ему.

– Мне пора, – сказал Герцог.

– Куда так торопишься? Боишься, что нагрянет Эрик?

– У меня смутное предчувствие.

Женщина сложила руки на груди, освобождая объятья.

– Знаю, – сказала она. – Подожди здесь. Скоро появится Томас Фортунадо, и, если захочешь, я покажу тебе то, что я показывала Эрику, и то, о чем не знает Лей.

Герцог повернулся к ней спиной и уставился в разорванные взлохмаченные обои на стене.

– В чем дело, дорогуша? – спросила она.

– Не называй меня так, слышишь?

Она обняла его плечи и поцеловала в спину.

– Как скажешь.

Герцог зажмурился, пытаясь сопротивляться охватившему его чувству. Когда он открыл глаза, то опять оказался в камере.

– И что ты этим пытался доказать? Мне не нужны откровения какой-то шлюхи...

– Она не шлюха! – резануло в ушах. – Я никогда не платил ей.

– Слушай, ступай вон из моей жизни. Дай поспать спокойно. Мне больше неинтересны твои воспоминания.

Но голос был настойчив. Он нашептывал:

– И ты не хочешь узнать, что случилось с беднягой Фортунадо, который не знал себе равных в бою, который сбил столько истребителей, что ими можно вымостить целую планету? Неужели ты не хочешь увидеть последний час человека, презиравшего смерть и так часто смотревшего ей в лицо, что она уже по привычке отворачивалась, как вдруг...

– Ну, что еще?

– Вдруг однажды она его не узнала. И это был несчастливый день для Счастливчика Фортунадо.

– Все. Спокойной ночи. – Герцог закрыл глаза и пристроился на подстилке.

– Жаль, – вздохнул голос. – Тебе бы стоило посмотреть на него в ту последнюю ночь. Ведь кто знает, что ожидает тебя самого. Он один из немногих курсантов, оставшихся от той группы на Нарофельде. Когда объявили о прекращении огня, он, как и я, вернулся к мирной жизни после Альянса.

Старина Томас, он так радовался тогда... Вышибая дверь ногой, он зашел в комнату Рей, чтобы рассказать мне новости. В каждой руке по бутылке, в обнимку с красоткой. На усах коричневая пивная пена...

– Все. Конец, Эрик, – сказал он. – Объявлено официальное прекращение огня. Мы остановили этих вонючих инопланетян.

Герцог проснулся и сел – что-то внезапно кольнуло в области живота. Странное чувство. Казалось, его заставляют делать то, что он не собирался делать.

– Мы вытеснили инопланетян. Почему бы вам с Рей не присоединиться к нам с Мадлен для небольшой совместной оргии по случаю такого роскошного праздника?

Он махнул рукой боевому товарищу:

– Убирайся отсюда, старый пьянчуга.

– Я пьян? – удивился Фортунадо. – Ты еще не видел, каким я бываю пьяным – но сегодня увидишь обязательно. Я хочу запомнить этот вечер навсегда.

И он удалился по гостиничному коридору в обнимку с Мадлен, распевая походную песню.

Конечно, когда-то все должно было этим кончиться. Беринговы Врата стали последним аккордом – дальше было идти просто некуда. Дальше мог быть только тотальный геноцид одной мыслящей расы – или другой. Это уж кому повезет. Человечество заплатило страшной ценой за войну с этими бесформенными тварями – арколианцами.

И вот девять месяцев спустя, случилось нечто странное. Одинокий транспортный корабль арколианцев, болтавшийся вдоль границ в районе системы Дарнисса, был окружен стаей легких крейсеров. Транспорт сдался без единого выстрела и безропотно позволил высадиться абордажной команде. Тогда они впервые столкнулись наяву с арколианцем: эта встреча оправдала все дурные предчувствия. Такого и в страшном сне не приснится. Существо стояло на вертикальной оси, имело две руки с двумя разнонаправленными пальцами на каждой и маленькую головку, непонятно как крепившуюся на груди, отчего существо казалось слегка горбатым. Под самой головой в центре грудины располагался коммуникативный орган – такой же, как и у остальных четырех видов арколианцев, с которыми они сражались. А через некоторое время они столкнулись с арколианцами Е-формы.

Существа были взяты в плен для изучения. Пленники оказались существами на удивление мирными и не пытались использовать своих способностей испускать любые запахи против захватчиков. Сначала все решили, что они просто не могут пользоваться своими органами.

Однако скоро оказалось, что это преждевременное заключение, но к тому времени было сделано еще одно потрясающее открытие. Адмирал Юджин Студебейкер решил посетить лабораторию, в которой проводились эксперименты над арколианцами. Командующий фронтом, можно сказать, глава всего театра военных действий, посетил ее с группой журналистов и представителей СМИ с намерением лично продемонстрировать, что «все человечество совместными усилиями, военными и гражданскими, творческими и научными, работает над задачей погашения этого злосчастного межрасового конфликта». – И в самом патетическом месте своей речи в голове одного арколианца открылась щель, и это существо произвело шум, который можно было однозначно трактовать как ответную речь.

Оно сказало: «студебейкер, нашим расам нужен мир».

Когда первое потрясение спало, был вынесен вердикт, что все время, пока люди изучали арколианцев, те не менее пристально изучали людей, и даже освоили их речь и манеры поведения. Конечно, арколианцы могли хитрить, используя в своих целях феромонные атаки даже в мирное время при подписании договоров, так что скоро родилась поговорка: «если вы мне не верите, приведите собак», – прочно вошедшая в обиход. Но как бы там ни было, война кончилась, и человечество вознамерилось дружить с существами, которых раньше могло видеть только в кошмарных снах.

В этот момент тонкие фанерные стены затряслись, и послышался шум из коридора. Двойник Лей Бранд с криком вскочила из постели и набросила на себя простыню. Он вскочил на миг раньше ее, схватил свою летную куртку и брюки из дешевого гостиничного шкафа и пистолет с одной из выдвижных полок. Наскоро набросив одежду и не застегиваясь, он подбежал на цыпочках к двери в коридор. Раздался вой, который быстро перешел в приглушенные рыдания. Какой-то смуглолицый коренастый коротышка выволакивал безумно рыдавшую, взлохмаченную Мадлен из комнаты Фортунадо. Увидев его, она пала на колени и зарыдала:

– Пожалуйста, мистер Диксон, – умоляла она и слезы катились по ее щекам. – Я не хочу, я не хочу никуда уходить...

Он распахнул дверь пошире и вставил обойму в пистолет, выразительно щелкнув затвором. Коротыш тоже остановился и поднял свое оружие. Тонкие струйки дыма еще поднимались из его двуствольного автомата.

– Не стоит вмешиваться в чужую семейную драму, – доброжелательно посоветовал он.

– Сутенер?

– Ее законный муж. Хотя, не знаю, может, уже и сутенер. Чем-то я привлекаю таких, как Мадлен. Но эту сучку я оставлю при себе.

Тогда он опустил пистолет стволом в пол.

– Я не буду стоять у тебя на пути.

Он посмотрел вслед Мадлен с мужем, пока они удалялись в конец коридора, и затем бросился в комнату Фортунадо.

Дверь была распахнута, и вокруг нее уже собралась толпа, держась на почтительном расстоянии и перешептываясь. Он протолкался через толпу и тут почувствовал терпкий запах кордита, смешанный с другим, более грозным запахом, который не касался его ноздрей со времен боевых действий в районе Беринговых Врат.

Томас Фортунадо лежал голый в постели. В груди его зияла огромная дыра. В руке он сжимал заостренную мотыгу. По старой крестьянской привычке он никогда не расставался с этим инструментом, храня его под кроватью. Дешевые обои были забрызганы кровью, а звуки праздника все еще доносились сюда из коридора.

– Замечательно, – проронил он. – Пройти через всю войну с легкой контузией в области черепа. Надо быть настоящим Счастливчиком для этого, Фортунадо. Ты, наверное, в самом деле родился в рубашке, но вот умираешь совсем голым. – Он покачал головой. – И вот, когда еще не просохли чернила на подписанном Альянсе, найти такой бесславный конец...

Он опустился на колени перед кроватью друга.

Дверь за спиной открылась, и в комнату проскользнула Рей – он узнал ее, не оглядываясь: по запаху тела, по легким шагам. Она была по-прежнему неодета. Рей закуталась в гостиничные простыни со штампами.

– Мне очень жаль... Прости...

– Ты тут ни при чем.

– Я знала, что у Мадлен...

– Черт возьми, и он это знал. Но думаешь, он слушал меня? – Он снова повернулся к Фортунадо. Рука Рей легла сзади на плечо и крепко стиснула его.

– Тебе лучше уйти, – сказал он. – Скоро прибудет полиция, а тебе не нужно лишний раз светиться в свидетелях.

Но рука по-прежнему не отпускала – она только крепче сжала его.

– Черт возьми, Рей!

Она вцепилась в него так, словно пыталась разбудить и трясла, трясла...

– Какая еще Рей. – Из темноты над ним склонилось бородатое лицо. Проснись, Герцог. Я пришел поговорить.

Герцог растерянно заморгал:

– Мэй? Мне можно идти?

– Пока еще нет. Но мы тебе поможем. Как только Баррис узнает про Диксона, он вызволит тебя, это в его интересах. Так что час освобождения близок, хотя еще не пробил.

– Мэй. Насчет Барриса.

– Что такое?

– Он что, после того, что случилось – назначил тебе новую встречу?

– Нет.

– Так как же ты собираешься с ним говорить.

Мэй хитро подмигнул в темноте:

– Это уже наша забота.

11

Мэй со вздохом закончил фаршировать патронами длинную обойму. Вставив ее в автомат, он передал оружие Винтерсу со словами:

– Готово.

Винтерс, вцепившийся в баранку, словно опасаясь, что ее отнимут, немедленно завладел автоматом.

– Почти готово, – поправил он, оттягивая двумя пальцами затвор. Раздался щелчок механизма – возвратная пружина сработала. – Вот теперь совсем готово.

– Запомни, – сказал Мэй, – и тебя это тоже касается, Вонн, – по возможности избегать стрельбы. Огонь открывать только в случае какой-нибудь серьезной проблемы.

Винтерс причмокнул губами:

– Ну, еще бы!

– Я не шучу, – повысив голос, сказал Мэй. – Иначе все наши планы полетят к чертям собачьим, и все, что мы делали до сих пор, тоже. Мы можем серьезно вляпаться, потому что наши разрешения на ношение оружия просрочены. Даже если все пройдет гладко, я не хочу, чтобы нас засветили под эту статью. Вспомните про Герцога.

Наемники в ответ оживленно загомонили. Винтерс тряс головой и поддакивал, готовый согласиться на все, лишь бы поучаствовать в операции. Вонн отнесся более иронично к монологу капитана:

– Закругляйся, Мэй! Иначе мы никуда не успеем.

– Ребята, – громко заявил Винтерс. – Уже время. Все посмотрели в окно. Со стороны водителя, за деревьями, действительно уже мелькал красный корпус автомобиля спортивной модели. Малолитражка двигалась в их направлении.

– Уверен? – спросил Мэй.

– Самое время, – Винтерс возбужденно заерзал на сиденье.

– Ты знаешь, что делать?

– Еще как, – он смотрел, как машина въезжает на дорогу и считал. Досчитав до трех, он загнул один палец, потом снова досчитал до трех и загнул второй. Когда он сделал это в третий раз, «самое время», по мнению Винтерса, очевидно, пришло. Он рванулся вперед, утопив педаль газа. Мэя бросило между передними сиденьями. Гудки сигналов дружно взревели – и раздался визг тормозов и покрышек – а за ним скрежет металла. Автомобиль мотнуло по странной траектории – так что Мэй, в конечном счете, оказался где-то на дне кузова.

– Представляю, что скажут в бюро аренды, где мы взяли эту колымагу напрокат, – пробормотал он, поднимаясь.

– А как его остановишь? – пожал плечами Вонн, понемногу распутываясь из ремней безопасности.

Винтерс опустил стекло со своей стороны, и в машину хлынул поток ругательств с улицы.

– Он выходит из машины, мистер Мэй. Только вид у него какой-то неприветливый.

– Еще бы, – сказал Мэй, распахивая задние двери. – А сейчас он еще меньше обрадуется.

Капитан выпрыгнул из кузова и стал обходить место аварии столкнувшиеся фургон и красный автомобиль спортивной марки. Частицы красной краски оставили на боку фургона стойкую отметину – точно кровавый порез.

– Да, все улики против нас, – сказал Мэй, погладив шрам на боку машины.

В это время Баррис отчаянно сквернословил у окна водителя, обвиняя Винтерса во всех смертных грехах и нарушениях правил дорожного движения. Великан-наемник только учтиво улыбался в ответ и качал головой, пока Мэй не подоспел ему на помощь.

– Простите, – сказал он за спиной Барриса. – Можно вас на пару слов?

– Всему свое время, офицер, – огрызнулся Баррис, решивший, что к нему подошел инспектор. И тут он обернулся со словами: – Этот микроцефал отказывается подчиниться закону и выйти из маши... – Так это вы! – были его следующие слова. – Ну, теперь вы мне за все ответите! Теперь вы точно не получите от меня и ломаного кредита. И скоро вы будете сидеть в тюрьме, мой дорогой, как только сюда прибудет полиция.

– Ну, мы не станем так долго задерживаться.

– Что ж, меня это вполне устраивает, все равно за ремонт машины вы мне заплатите, капитан. – С этими словами Баррис собрался было покинуть поле боя, но не тут-то было. Мэй схватил его за рукав.

– У меня для вас новости, – сказал капитан. – Помните моего напарника, Герцога? У него проблемы с законом – и по вашей, между прочим, вине. То есть, я хочу сказать, здесь замешана продукция вашей фирмы, которую вы поставляете на рынок.

Баррис бесцеремонно вырвал руку и отряхнул рукав плаща.

– Меня это не удивляет. Скоро вы будете сидеть в одной камере вместе со своим другом.

– Он не виноват, Баррис. Виноваты ваши дистилляции. Так что теперь у вас остается на выбор: либо остаться и отрицать их существование, либо признать, что ваш продукт эффективен. В первом случае я охотно соглашусь с вами, что все это не более чем выдумка или легенда, хотя оба мы будем знать правду, не так ли? И очень скоро множество других людей также узнают эту правду.

– Не пытайтесь меня запугать, – сказал Баррис, направляясь к своему автомобилю. – У вас это все равно не получится.

– Эрик Диксон, – сказал капитан. – Вам что-нибудь говорит это имя? Наверняка говорит. Это один из добровольцев, с которым фирма подписала контракт на дистилляцию.

– А-а, герой космоса? Не знаю, зачем с ним заключали контракт. Ничего славного, кроме имени. Все остальное он давно пропил. Видимо, сделано это было скорее в целях рекламы. Какие у него могли быть знания, и кто бы их купил?

Мэй усмехнулся:

– Значит, мы оба знаем, о чем идет речь: предмет разговора понятен нам обоим. Вы без труда можете убедиться, что этого фиала не существует в доставленной нами партии, и можете проверить правдивость моих слов. – С этими словами он подошел к Баррису поближе: – Это мой деловой партнер, Герцог. И он проглотил вашего Эрика Диксона. Он вылакал целую бутылку вашего продукта.

Баррис покрутил головой:

– Таким способом содержимое могло не усвоиться... Желудочный сок, кислота...

– Это были инъекции, – сказал Мэй. – И теперь ему пришлось пройти через все: кошмары, чужие воспоминания, картинки из прошлого. Он даже может управлять кораблем, как заправский пилот. Все прекрасно. Только одна загвоздка: он научился убивать. У него, можно сказать, появился вкус к этому делу. Вот почему в настоящее время он находится в камере.

Мэй распахнул перед Баррисом дверцу, и пока тот влезал внутрь, заглядывал ему в глаза:

– Может, вы слышали о вооруженном инциденте в «Черной Орхидее», пару дней назад? Это Герцог, он укокошил одного парня, может быть, старого знакомого Эрика Диксона.

Баррис потянул на себя дверь, пытаясь захлопнуть, но Мэй держал ее крепко.

– Вы что, не слышите? Вы не понимаете, о чем я вам говорю? Ваши дистилляции действуют. Конечно, налицо непредвиденный побочный эффект, но вам есть чем гордиться.

– Вы все равно не получите денег, капитан, какую бы замечательную историю ни сочинили. Я вообще предпочитаю не иметь дел с людьми подобного рода.

– Какого рода?

– С неудачниками.

Мэй заскрипел зубами, но тут же напомнил себе, что он спасает Герцога, а в машине ждут двое вооруженных головорезов, которым только дай сигнал – и красный новенький автомобиль изрешетят пулями. Мигом представив себе такую картину, он стряхнул наваждение.

– Я же не прошу у вас денег, Баррис. Все, что я прошу – это спасти моего друга. Вы единственный, кто может сделать это. Все, что вы должны сделать, – это объяснить прокуратуре, что Герцог не отвечает за свои поступки, поскольку находится под влиянием другого лица.

– Я все понял, – Баррис покачал головой. – Как только я признаюсь в этом властям, вы сможете выкачивать из меня деньги, которые назначены в качестве гонорара. Я не клюну на этот крючок, не надейтесь, капитан.

– Вы даже не представляете, какие перспективы вам открываются. Вы сможете изучить процесс усвоения дистилляций в полевых условиях, в условиях реальной жизни, а не в лабораторных. И, может быть, найдете способ, как повернуть этот процесс вспять, чтобы помочь моему другу.

Баррис рассмеялся:

– Капитан, даже если все то, что вы тут говорите, – правда, процесс все равно необратим. Для удаления воспоминаний необходимо хирургическое вмешательство в отделы мозга, которые еще не изучены.

Впрочем, я благодарен вам за развлечение. Во всей истории фирмы это была самая забавная попытка вымогательства денег за товар. Не огорчайтесь у других, и даже поумнее вас, ничего из этого не получалось. – Он белозубо улыбнулся капитану: – Забудьте об этом, мистер Неудачник. Деньги давно ушли в производство, общая стоимость которого перевалила второй биллион. Что такое одна жизнь в сравнении с такой суммой? Пустяк!

– В таком случае я буду вынужден сам обратиться в полицию.

– В добрый путь, капитан. Попробуйте. Испытайте судьбу. Может, хоть там повезет. Посмотрим, чего стоит ваше слово против моего. – Издевательски козырнув на прощание, Баррис захлопнул дверь. Мотор взревел, и машина улетела, оставив на дороге разбитый фургон и растерянного капитана.

– Ну что? – спросил Винтерс, высовываясь из машины. – Клиент готов?

Мэй, понурив голову, стал забираться в фургон.

– Мистер Мэй, – позвал его Винтерс. – Вонн хочет знать, что случилось.

Мэй остановился и посмотрел на красную точку, исчезающую на дороге:

– Скажи Вонну... – он вздохнул: – Чтобы он ко мне не приближался.

– Но почему?

– Потому что невезение – заразная вещь.