Текст книги "Сущность зла"

Автор книги: Джо Клиффорд Фауст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

10

Баррис вытащил последний платок из упаковки и яростно высморкался.

– Это был нечестный расклад, – посетовал он Мелроузу. – И, что хуже всего, он и не понадобился. Мы взяли арколианца без всяких проблем.

– Этот нечестный расклад и привел к тому, что никаких проблем не было, – сказал Мелроуз, отсыпая пригоршню пилюль сержанту Эмерсону, единственному уцелевшему из охранников. – Благодаря тому, что ваши носовые пазухи были заложены аллергической реакцией, вы не почувствовали никакой «газовой атаки».

Баррис закончил вытирать нос и швырнул промокшую салфетку в мусорную корзину.

– Откуда вы вообще взяли, что они испускают какой-то защитный запах?

– Помните, вы еще смеялись над моими исследованиями в военном госпитале? Дело в том, что многие солдаты, оказавшись на арколианской территории, ощущали беспричинный страх перед противником, и, как оказалось, это было последствием феромонной атаки. Это было целой методикой стратегией войны, которую вели против нас арколианцы. Солдаты были убеждены, что даже С-формы, которые представляли собой лишь фотопластическое желе, мгновенно трансмутировали в клыкастых и глазастых монстров. Получалось, что страх высвобождал некую скрытую расовую память о существе вроде Бенгальского тигра с Сола. Этот безотчетный первобытный страх, родственный первобытным инстинктам, по-видимому, сохраняется и передается на генетическом уровне.

– И как они умудряются испускать такой запах? – усмехнулся охранник. Дыханием?

– Нет, – спокойно ответил Мелроуз. – Отнюдь не дыханием, молодой человек, а своими фекалиями.

– Ах, да, – вырвалось у Эмерсона. – Вы же давали нам что-то для защиты от наемников, которых в том леске было как комаров.

– Зато мы взяли арколианца, – гордо и победно сообщил Баррис, как будто выиграл решающую схватку человека с инопланетянином, не законченную у Беринговых Врат.

– Но какой ценой, – ответил ему охранник и посмотрел «боссу» в глаза. Чисто случайно мы одержали эту победу. Против нас были настоящие профессионалы. А вы говорили, что нас будет ждать шайка каких-то мошенников-неудачников.

Баррис почти что дружески положил руку на плечо сержанту.

– Теперь все позади. Арколианец сделает нас богачами, и начнет с вас. Вы проявили беспримерное мужество, сержант Эмерсон, в отстаивании интересов компании. Компания этого не забудет. Вы не будете забыты компанией.

– Это не мужество, – перебил его сержант, – а желание выжить. Он отбросил промокшую от крови салфетку, из тех, что Баррис использовал в качестве носовых платков.

– Оставьте это, сэр. Лучше пошлите материальное вспомоществование семьям погибших. Вы, как президент корпорации, должны это сделать в первую очередь. – С этими суровыми словами он покинул медицинскую лабораторию.

– Вы явно не унаследовали отцовское чувство такта, – прокомментировал Мелроуз.

– Это лишнее и не имеет значения, – оборвал его Баррис. – Когда я открою тайну генетического кода, я верну председательское кресло отца в совете директоров. Они еще вспомнят, как сослали меня сюда... Все их головы лягут ко мне на стол, всех, кто голосовал за это. Они мне заплатят за все.

Мелроуз осторожно прокашлялся:

– Я хотел поговорить с вами об этом деле с арколианцем. Вы вправду считаете, что нужную нам информацию можно добыть... как бы это сказать, методом давления?

– Вот почему я держусь за мистера Арбора, – с усмешкой сказал Баррис. Как утопающий за соломинку. Нам не пришло еще время расстаться. Если инопланетянин заупрямится, мы будем резать его друга у него на глазах и показывать инопланетянину, из чего состоит человек. Это удовлетворит его арколианское любопытство.

– Не думаю, что это на него подействует, – сказал Мелроуз.

– Все равно, – отвечал Баррис. – У него есть то, что мне нужно, и я пойду на все, чтобы завладеть его секретом. Все кнопки будут нажаты, Винни, все до единой. И если не сработает кнопка «Вильям Арбор», тогда ваши люди будут искать следующую.

Мелроуз смолчал, едва заметно шевельнув плечами.

– Не желаете взглянуть?

– Другого раза может и не представится, учитывая ваши методы исследований, – уклончиво сказал Мелроуз.

Кивнув, Баррис вышел в коридор, закрыв дверь с надписью:

ОТДЕЛ УСИЛЕННОЙ ТЕРАПИИ

Мелроуз следовал за ним по пятам. Они прошли коридор, комнату наблюдения, где расстались последний раз с девушкой по имени Дина, и в самый конец холла. Там они миновали воздушный шлюз герметизации и очистки, а сразу за ним в маленькой диспетчерской их уже поджидала та самая Дина. Она сидела перед панелью управления со множеством кнопок и переключателей. На ее плечи был наброшен прозрачный пластиковый костюм-герметик. Она смотрела в расположенные перед ней два ряда окошек-иллюминаторов. За ними просматривалась просторная белая комната, в центре которой располагался чуть наклоненный хирургический стол. На столе лежал пристегнутый ремнями арколианец, без своего обычного фиолетового одеяния. Мотая головой и дергая руками в воздухе, он, казалось, вел оживленный разговор с группой сотрудников института, облаченных в костюмы из герметичного пластика.

– Дина, в чем дело? – спросил Баррис. – Почему внешний воздушный шлюз открыт?

Она резко повернулась, услышав голос за спиной, но, увидев, что это Баррис с Мелроузом, тут же успокоилась.

– Этот шлюз создает негативное давление между нами и...

– Заблокируйте его, пожалуйста, а то мы испытаем давление еще негативнее. Любая ошибка может стать для нас роковой.

Мелроуз за его спиной кивнул. Дина подчинилась приказу руководителя фирмы, и двери за ними с шипением закрылись.

– И оденьтесь, как следует.

Дина продемонстрировала ряд показаний на приборах:

– Пробы запаха пока говорят о том, что отношения складываются миролюбивые. Мы сделали несколько уколов: похоже, сейчас он разговаривает сам с собой.

– Это не человек, – жестко сказал Баррис, это «оно». И впредь прошу его именно так называть в моем присутствии, это будет корректно. Перед нами только арколианец, и, значит, оно.

– Но... эта особь... она необычайно интеллигентна, разумна и... нам просто показалось...

– Не надо... Никогда не позволяйте вводить себя в заблуждение – ученый служит прежде всего истине. Ученый на работе у меня служит прежде всего компании, а потом уже истине. Но все равно, это вас не оправдывает. Итак, мы говорим «оно» – неодушевленное, просто чувствующее, отнюдь не разумное существо. Понятно?

Дина растерянно кивнула.

Баррис снял с полки два пакета с герметичными спецкостюмами и передал один Мелроузу.

– Тем более, в таком особенном случае.

– Эта... то есть, это... существо засыпало всех вопросами, – сказала Дина. – Оно интересуется буквально всем.

Мелроуз развернул пластиковый костюм и бегло взглянул в ряды видеомониторов, проходивших до самого потолка. Они под разными углами показывали арколианца.

– А как его ранение? – спросил он. – Он... то есть, оно как-то проявляет боль? Есть признаки, что оно испытывает мучения? Это я к вопросу о чувствующих, – пояснил он для Барриса.

– Не жаловался ...лось, – отвечала Дина, застегивая на молнию верхнюю часть своего костюма. – Вообще-то оно осталось без руки... или лапы? – она тоже посмотрела на Барриса. – Он показывал нашим сотрудникам, как крепится его конечность, и ксенохирург сказал, что никакого повреждения в хитине нет. Похоже, раны сами затянулись, или же ему просто повезло. Ультразвуковое обследование показало, что у него наружная открытая циркулярная система.

– Неужели? – сказал Баррис, всовывая ноги в спецкостюм.

– Открытая циркулярная система предполагает отсутствие вен и артерий, переносящих кровь по организму, – пояснил Мелроуз. – Внутренние органы таким образом просто плавают в кроветворной ткани и напрямую впитывают то, в чем нуждаются. Так что при ранении, когда нет самозатягивающихся кровеносных сосудов, это существо должно было просто погибнуть от потери крови.

– Вы хотите сказать, смертельный обморок? – хмуро переспросил Баррис.

– Это, действительно, необычайно важно для адаптации, – восхищенно сказала Дина.

– И как только оно доносит кровь до мозга? – вслух задумался Мелроуз, просовывая руки в пластиковые упругие рукава. – Ведь большинство живых организмов с кровеносной системой открытого типа чрезвычайно отсталые в развитии.

– Они обзавелись шунтовой системой, – пояснила Дина. – Это конгломерат из трех сердец, прикрепленных усиками к трем полостям тела, где скапливается кровь. Тройное сердце выжимает кровь, как насос в водонапорную башню, вверх в черепную полость, и мозг так же, пребывая плавающим в крови, постоянно пропитан жидкостью и не испытывает недостатка в кровоснабжении. Так что мозг, по их понятиям, снабжается кровью даже лучше всех внутренних органов, за исключением, возможно, главного: основного, центрального, сердца.

Баррис натянул на голову прозрачный капюшон и застегнул его так, что теперь из пластика выглядывало только его лицо.

– Не понимаю, зачем столько возни? Не проще ли было еще раз дать нам аллергенов? – недовольно спросил он.

– Аллергены имеют кратковременное воздействие, – ответил Мелроуз, передавая ему маску для лица – нечто среднее между прозрачным противогазом и стерильной повязкой. – И потом, пока еще неизвестно, на чем базируются их запахи. Может быть, это вещество выходит через кожу с тем же эффектом ингаляции. Тогда арколианские запахи, имея неизвестную нам природу, могут действовать намного тоньше и коварнее, чем мы предполагаем.

Ворча, Баррис прикрепил маску и, тужась, стал завязывать тесемки на затылке.

– Но, главное, – сказала Дина, – у нас очень чувствительные приборы, а запах человеческого тела может повлиять на результаты исследований.

– Вот это правильно, – пробубнил Баррис. Голос его был приглушен прозрачной маской, тесемки которой он безуспешно пытался завязать. Мелроуз пришел ему на помощь. Баррис не признавал собственных ошибок и теперь говорил так, как будто он сам был изобретателем этого великолепного герметичного костюма и всемерно способствовал его применению.

– Негерметично, – заметил Мелроуз. – Он обошел босса сзади и поправил завязки. – Как теперь?

Баррис махнул рукой и что-то ответил. Однако никто ни слова не разобрал. Только глухой ропот сквозь непроницаемый пластик.

Мелроуз улыбнулся и подмигнул Дине:

– Вот это уже полная герметизация!

Баррис шагнул вперед и сделал еще одну попытку заговорить. Маска помутнела и капюшон стал раздуваться, как у разгневанной кобры, издавая шипение.

– Что вы, ни в коем случае! – замахал руками Мелроуз. – Нельзя дышать или говорить в полную силу. Вы нарушите герметичность и стерильность помещения.

Баррис скрестил руки на груди и недовольно пробормотал что-то.

– Сейчас я буду там, – доктор натянул капюшон на голову. – Подождите меня у второго шлюза.

Баррис зашаркал туда, волоча за собой неуклюжее шелестящее одеяние, как гном, одевшийся в человеческие обноски.

– Заметное улучшение, – сказала Дина. – Это один из тех дефективных?

Мелроуз кивнул. Дина усмехнулась:

– И что же странного, что нам все время приходится носить эти дурацкие маски?

Ответ Мелроуза сопровождался тоскливым пожиманием плеч:

– Что странного, что нам приходиться оберегать жизнь этого несчастного существа, находящегося там? Ведь если босс не получит от него то, что ему надо, боюсь, подопытному придется закончить жизнь на вивисекционном столе.

– Какой подонок, – прошептала Дина, бросая осторожный взгляд в сторону дверей второго шлюза.

– Исследования, если вы понимаете, о чем я говорю, затянутся, вполголоса пробормотал Мелроуз. – Этим надо воспользоваться и просмотреть данные, которые собираются в инфоцентре. Хорошо бы получить к ним доступ.

– Я это уже сделала, шеф, – призналась Дина.

– Умница. Может быть, удастся устроить утечку информации в прессу, если получится на время вывести босса из игры.

– Но вы же говорили, что арколианец добровольно согласился участвовать в экспериментах.

– Проблема состоит в том, чтобы посланник потом подтвердил эту версию. – Мелроуз надел маску и стал ничем не отличим от Барриса и остальных людей в лаборатории.

– Кстати, – послышалось из-за незакрепленной маски – с кем мы имеем дело, Дина? Это он или она?

Она пожала плечами:

– Нам пока не удалось определить пол. Судя по внешним признакам, никаких отчетливо выраженных гениталий, а назначение тех наружных органов, которые удалось найти, пока не выяснено. Поскольку существуют различные типы арколианцев, наш гость может и не иметь пола. Тогда это действительно «оно».

Мелроуз опять посмотрел на мониторы. Странный, загадочный глаз. Необычный глаз с двумя зрачками, смаргивая, смотрел на людей в операционной.

– Да, действительно, «оно». Бедняга, не повезло тебе.

– Удачи, – сказала Дина, когда Мелроуз закрепил маску и направился в сторону второго шлюза. Он показал ей большой палец и задраил за собой люк.

– Это как заноза в заднице, – сказал Баррис, когда воздух засвистел внутри шлюза.

– Простите, – сказал Мелроуз. – Я не понял.

Баррис сделал вульгарный жест.

Оба приблизились к столу. Один из работников института взял со столика с инструментами, который подкатили на колесиках, планшет с данными. В резиновой перчатке, натянутой поверх костюма, вместо ручки дрожал скальпель.

Мелроуз положил руку на плечо лаборанта:

– Расскажите, что нам известно о нашем госте, Рэг.

– Известно не так много, – замялся Рэг. – Пульповая масса, которую вы видите в центре груди, является коммуникативным аппаратом. Этот аппарат синтезирует запахи, вкусовые ощущения и производит пробы воздуха для создания новых комбинаций. Крапчато-розовая и голубая ткань, которую вы видите далее в наружных кожных покровах – аналог наших легких. Как и наши легкие, оно способствует усвоению газов в кровь.

– Неплохо, – сказал Мелроуз. – Вы заметно продвинулись.

– Остальное, – поспешил разочаровать его Рэг, – как обычно, замеры. Сто семь сантиметров роста, если признать его прямоходящим, вес – пятьдесят три килограмма. Большинство этой массы, как мы предполагаем, является внешней оболочкой. Из чего следует, что наш друг обладает чрезвычайно развитой мускулатурой, расположенной под этим хитиновым панцирем.

Баррис громко пробубнил что-то в маску. Разобрать можно было только отдельные звуки. Мелроуз махнул рукой:

– Нет, – сказал он. – А вот этого не надо.

Баррис топнул ногой и заявил:

– Я знаю, что делаю. Это, в конце концов, моя лаборатория, – но маска снова запотела, и из щели вырывались только свист, хрип и нечленораздельные звуки. Мелроуз обменялся взглядом с Рэгом, и тот отвернутся, чтобы скрыть смех. За окном было видно, как Дина закрыла лицо ладонями, и плечи ее затряслись. Баррис побагровел, стал кричать еще громче, и воздух из маски стал вырываться с еще большим свистом. Так бы этот беспорядок продолжался и дальше, и не последовало ни единого членораздельного звука, как вдруг с операционного стола послышался хрип и щелканье, в котором можно было разобрать слова:

– Я понял, – сказало «оно».

Все люди в комнате моментально замерли.

– Нет причины демонстрировать замешательство, – сказал обеспокоенный арколианец. – Я понимаю, что Разумные А-формы гостеприимны ко множеству видов колониальных бактерий и заставляют выгонять газовую секрецию этих бактерий самым отвратительным, как им представляется, образом. Это общее условие, и я научился пренебрегать бессознательным посланием, переносимым побочными запахами.

Комната наполнилась приглушенным смехом.

– Я обоняю, что развеселил вас, А-формы?

Мелроуз повернулся к лаборанту.

– Оно что, получается, чувствует наш запах даже сквозь эти скафандры?

Рэг кивнул:

– Скорее всего, оно ориентируется по дыханию.

– Но выдыхаемый воздух проходит через угольные фильтры и...

– Сейчас он вам расскажет, – вмешался арколианец, что мой сенсорный аппарат обладает потрясающей чувствительностью. Однако, смею вас заверить, это не так. Если бы вы знали моего дедушку – в былые годы он мог уловить запах обыкновенной...

Мелроуз, не прислушиваясь, улыбнулся под маской

– Вы должны простить меня. Я никогда не думал, что разумное существо...

– Может иметь такой внешний вид? Должен вам признаться, примерно то же ощущение возникло у меня при встрече Разумной А-формы. И, бьюсь об заклад, как говорит капитан, если кто-то из людей захочет посетить гостеприимную Арколию, он не раз услышит подобные признания.

Затем последовал смех арколианца, к которому присоединились бы и остальные, если бы не были оборваны залпом ругательств.

Все глаза повернулись к Баррису, который сорвал маску и бил каблуком по полу, точно нетерпеливый конь копытом.

– Проклятье! – кричал он. – Я не могу поверить своим глазам! Человек венец природы – обращается с такой... тварью, как с себе равным! Где ваша гордость, представители рода человеческого! – Его палец устремился на Рэга. – А вы... Называете это существо другом. Это просто омерзительно. Можно подумать у вас никогда не было женщин, вы никогда не гладили по голове детей, а общались исключительно с монстрами из компьютерных игр!

Хитиновые клешни оживленно защелкали.

– А-а, – сказал арколианец, – кажется, я вас знаю. Вы, должно быть, тот самый «мистергад».

Баррис замер, мгновенно пораженный тем, что арколианец обратился непосредственно к нему.

– В самом деле. Боюсь, что я должен полагаться на ложные чувства, поскольку не имею прямого источника запаха. Но ваш голос я определил еще тогда, во время сеанса радиосвязи с «ангеломудачи» и лицо мне ваше знакомо оно тогда смотрело со стены. Да, точно, вы тот самый, кого джеймсоджеймс называл мистергад.

– Неужели? – ухмыльнулся Баррис, стараясь не растерять уверенности. Он ответил арколианцу, и в голосе его были вызов и насмешка. Он старался, чтобы голос его звучал грозно и презрительно. – О чем же мы с вами говорили?

Орган на груди мистербоба задрожал и раскрылся, как цветок. Рэг и Мелроуз, стоявшие ближе других, предусмотрительно попятились назад.

– Ваш ответ прямо-таки разит недоброжелательностью, как говорил ваш великий представитель разумной А-формы Вильям Шекспир. Вполне вероятно, что в мыслях вы называете меня такими современными словами как «кирпичная харя», «инопланетчик» или «уфо проклятое», «урод», или «пигмей хитиновый», «одноглазая рожа» или еще что-нибудь в этом роде. Я много такого наслышался по отношению к моей расе: насекомое или попросту «мерзость». Однако вам надлежит обращаться согласно моему положению и называть никак не иначе, как... – тут арколианец поднял клешню и задумчиво постучал в области рта, подражая человеческому жесту.

– Как? – не выдержал этой паузы Баррис.

– Посланник, – ответил мистербоб. – Господин посланник, как это принято у вас к полномочным представителям иных миров и государств. Как гласит межпланетный, если я не ошибаюсь, кодекс. Да, вам надлежит так называть меня постоянно. Так что для кого-то «урод» и «козья ножка», а для вас «посланник». – Грудь инопланетянина при этом гордо запульсировала.

– Я так полагаю, вы себя считаете разумным существом, – сказал Баррис. – Видимо, вы полагаете, что подобное обращение означает, что я вас испугался и буду обращаться со всей осторожностью?

– Да нет, что вы, в самом деле, – отвечал мистербоб. – От вас – нет. От кого-кого, а от вас я такого не ожидаю. Вы из тех типов, кто не остановится ни перед чем. Вы смело можете нанести урон не только мне, но и любому присутствующему в этой комнате. У меня нет опыта влияния на такого рода существ, тем более такого тонкого влияния, о котором вы говорите. Это просто то, что вы могли бы назвать социальным обычаем. Прочие Разумные А-формы в этом помещении, судя по запахам, могли бы обращаться словами «лорд», «аватар» или «мадам». Но, думаю, что «посланника» будет вполне достаточно.

– Ах вы, сукин, простите, сын, – сказал Баррис, поглядывая на остальных. Он взял себя в руки и сосредоточился на мистербобе. – Вы хотите сказать, что все люди, присутствующие в этой комнате, на вашей стороне? Вы что воздействовали на них феромонами?

– Нет, – спокойно отвечал мистербоб. – Просто я в действительности пахну, как посол, а поскольку вы здесь лидер, я не имею права вмешиваться во власть, которую вы имеете над этими людьми. И если вы считаете, что я их очаровал запахом, в таком случае я буду вынужден настаивать, чтобы привели собак.

У всех присутствующих перехватило дыхание. Причем отнюдь не от запаха, но от значения этих слов. Это был вызов – выяснение реального лидерства, того первобытного запаха, почувствовать который могут только животные, привыкшие на охоте выяснять разницу между хищником и жертвой.

– В самом деле, мистергад, было ли в моих планах феромональное воздействие на присутствующих или нет, я могу доказать это немедленно. Я берусь это сделать. Если я сейчас применю то, что вы называете «газовой атакой», то вы можете снять маску и попробовать, что это такое. Ходят легенды, но мало кто знает, что такое настоящий арколианский смрад! И тогда вы, конечно, убедитесь в моей искренности.

Рэг тут же снял маску. Мелроуз немедленно последовал его примеру, а за ним и другие.

– Отчего это вы так уверены в своей искренности? – язвительно спросил Баррис, – если сами существуете в постоянном феромонном обмане, вводя в заблуждение синтезируемыми запахами, с помощью которых, кстати сказать, успешно манипулируете людьми.

– Да нет же, – покачал головой мистербоб. – Я вовсе не манипулирую вами. Тем более, не собираюсь делать этого в такой ситуации. Это недостойно поведения посла дружественной расы. Тем более, вас, подонокбаррис, никаким запахом не остановить. Вы все равно будете делать со мной то, что решили сделать. Разве не так? Попробуйте возразить. Несмотря на устойчивую уверенность во всемогуществе арколианцев, мои способности ограниченны. Мои силы не так уж велики, а способности ограниченны. Возможно, теперь вы станете считать, что это не более чем хитрый ход, и я теперь просто использую свои способности красноречивого оратора?

Баррис скрестил недоверчиво руки на груди и шагнул поближе к арколианцу.

– Значит, хотите сказать, вы не собирались защищаться сегодня ночью? Вы не собирались устроить нам феромонную атаку? И что же, вы просто позволили себя схватить?

– Это ваше мнение о том, что произошло, мистергад, поэтому я не буду его оспаривать.

– Мы взяли вас, – продолжал Баррис, повысив голос, – потому что мой доктор накачал нас аллергенами. И только поэтому вам не удалось запугать нас, чтобы потом моих людей покрошили ваши наемники. Теперь вы будете еще рассказывать, что прошлой ночью не оказали никакого сопротивления?

Арколианец также уверенно и без тени сомнения кивнул. От этого жеста Мелроуз вздрогнул. По спине его пробежали мурашки.

– Я знал, что вы использовали аллергены и стали нечувствительны к моим ароматическим посланиям. Это на время выключило меня, вполне естественно, поскольку намного сократило возможности контакта с братьями по разуму. Однако куда большее разочарование мне пришлось испытать после следующего послания. Действительно, «подонок» с самого начала «пронюхал», как вы говорите, что мистергерцога вы с собой не взяли, а, значит, не соблюдете и остальных пунктов договоренности. Вы не собирались возвращать джеймсоджеймсу его друга.

– Мистера Герцога? Это еще кто такой....

– Вильям Арбор, – прошептал Мелроуз.

– Совершенно верно, – кивнул мистербоб. – Вы собирались разделаться с моим гостеприимным хозяином джеймсоджеймсом и после этого преспокойно завладеть мною, как своей собственностью. Однако наша встреча закончилась трагически для обоих сторон. И это показало, что вы недооценили силы своего противника, капитана Мэя, а они – ваши. Так что не в моих силах было повлиять на результат этой встречи. Поэтому меня можно извинить за то, что называется пассивным сопротивлением. Тем более, это даст время мистервонну и верзиле собраться с силами и уничтожить вас.

– Так вы же сдались.

– Отнюдь нет. Я просто решил совершить вылазку в стан врага, чтобы узнать о состоянии мистергерцога и способствовать его освобождению.

– Какое благородство! – фыркнул Баррис. – И каким же образом вы собирались это сделать?

Арколианец наклонил голову к Баррису:

– Насколько я понимаю, многие разумные А-формы считают, что на арколианской физиологии можно сделать неплохие деньги. Некая группа на хергестридж поверила в это и пыталась выкрасть меня. Из того, что мне рассказывал джеймсоджеймс, и из того, что я «разнюхал» о вас, следует: вы пойдете на сотрудничество, если – как это называет ваша раса «мы сойдемся в цене».

Баррис обвел взглядом всех присутствующих и расхохотался:

– Надо же. Он так разговаривает со мной, как будто я у него в плену!

– Ну, это ваше собственное предположение, – сказал мистербоб.

– И с чего же вы решили, что я буду с вами «сотрудничать»? А, Ваше Высочество Посланник? Кроме того, это ведь вы у меня в плену – и мистергерцог, и вы сами.

– Когда придет время, – произнес арколианец внезапно изменившимся, каким-то зловещим тоном, – когда это время придет, подонокбаррис, вы не остановите мистергерцога. Потому что сил у него намного больше, чем у вас, и его не остановят никакие тюрьмы и запоры. Он сделает то, что захочет, не спрашивая вашего разрешения.

– Все, что он делает здесь, он делает только, – подчеркнул Баррис, – с моего разрешения. И вообще, он даже живет с моего разрешения, – рассмеялся он. – Поскольку уже давно мог растеряться по различным трансплантационным клиникам, так что ваши друзья не собрали бы его и по частям, не говоря уже о том, чтобы получить его целым. Нет, меня просто удивляет эта самоуверенность... Так что смею вас заверить, он...

– Подонокбаррис, – хладнокровно перебил его мистербоб, – жадность и верность – слишком далекие друг от друга вещи. Мне не нужно ничего делать, и вот еще что учите, мистергерцог – мне не придется прикладывать к этому никаких усилий, но мистергерцог выйдет отсюда, хотите вы этого или не хотите. Потому что на воле его ждут друзья. Так что вам лучше всего сотрудничать и заработать на этом, сколько сможете. Ведь вы наверняка не захотите увидеть ваш персонал в очереди на биржу труда.

Присутствующие стали недоуменно переглядываться, и комната наполнилась невнятным шумом – это спорили сотрудники. Слово «безработица» навевало на них куда больший ужас, чем присутствие самого страшного инопланетного монстра. В то же время слышались отдельные смешки и на лицах появлялись двусмысленные улыбки.

– Вон! – взревел Баррис. – Вон все отсюда!

Но никто не спешил уйти. Все уставились на босса, как завороженные. В своих прозрачных костюмах они казались вплавленными в жидкое стекло.

– Нет, черт возьми! Вы не услышите окончания этого разговора! Это не ваших ушей дело – я вам не за это плачу! Освободите помещение! – Он махнул рукой двум ближе других стоявшим фигурам: – Винни, Рэг, вы останьтесь. Затем Баррис обернулся к остальным, собравшимся и у выхода в воздушный шлюз: – Пусть кто-нибудь скажет Дине включить цифровую запись. Посмотрим, насколько искренен с нами мистер посланник.

Странный звук послышался с операционного стола.

– Что еще? – повернулся разгневанный Баррис.

– Мне кажется, – сказал Рэг, – что посланник смеется.

Баррис яростно чертыхнулся и стал ждать, пока дверь не захлопнется за последним из персонала. Как только это произошло, он повернулся к окну и спросил, готов ли индикатор цифровой записи. Дина кивнула.

– Ну что ж, – обернулся Баррис к посланнику. – Теперь посмотрим, в какие игры вы с нами играете. Продолжим нашу беседу без вашего феромонного влияния на моих людей. Я не знаю, что вы для этого используете, но, по счастью, похоже, у меня к вашим способностям стойкий иммунитет.

– Простите, да не покажется вам грубостью с моей стороны, – вмешался арколианец, – но мое влияние на вас отнюдь не феромонное, оно другой природы. То, к чему вы проявляете стойкий иммунитет, называется «харизма».

– Давайте скажем проще: я проявляю стойкий иммунитет именно к вам, заявил Баррис. Но теперь я собираюсь посмотреть, насколько вы действительно искренни. Если вы хотите, чтобы ваш друг оставался в безопасности, в целости и сохранности, уважаемый иностранный посол, то вы должны быть готовы раскрыть нам некоторые секреты арколианской физиологии.

– У нас нет никаких секретов, – сказал мистербоб. – Мы знаем секреты природы от наших генетиков.

– Но есть одна вещь, которую вы утаиваете от нас, разве не так, посланник? Вы не захотели поделиться с вашими новыми друзьями кое-какими секретами. Секретами так называемой генной инженерии.

– Генная инженерия... – задумчиво повторил мистербоб. – Ах, да! мистергерцог уже как-то использовал этот термин. Мы тогда говорили об управлении кодом спирали.

– Да, – сказал Баррис. Генетический код. Именно он. Не станете же вы отрицать, что такой существует.

– Я не отрицаю столь очевидной вещи, – с негодованием отвечал мистербоб. – Мы не выносили на обсуждение такой вещи среди разумных А-форм потому, что понимаем – для них это настоящая трещина в хитине.

– Ну, хорошо, – сказал Баррис с самодовольной ухмылкой. – При них вы не хотели потому, что у них может съехать крыша. А теперь вы расскажете об этом мне. – Он оглянулся на операторскую: – Дина, включайте запись.

Женщина за стеклом кивнула.

– Посланник...

мистербоб заерзал на столе:

– Вы хотите, чтобы я начал?

– По ходу дела, – сказал Баррис, – доктор Мелроуз будет задавать вам вопросы, если нам что-то будет непонятно.

– Прекрасно, – сказал мистербоб, устраиваясь на столе поудобнее, как народный сказитель, затеявший рассказать долгую историю. – Мои древние предки, – начал он заунывным тоном, – мои древние предки испытывали ложные чувства звезд в небе и мечтали подняться к ним. Теперь мы не владеем такими ощущениями и не можем «видеть» звезд. Наши органы чувств изменились, как изменились и мы сами: даже внешний вид. Мы еще меньше похожи на предков, чем вы – на свою праисторическую обезьяну. Можно сказать, мы на них вообще не похожи. С тех пор прошло великое множество поколений. Мы узнали, уже с помощью иных органов чувств, что существуют иные миры, пригодные для освоения. Наша раса смогла расти и расширяться.

– Ближе к теме, – напомнил Баррис. мистербоб раздраженно пощелкал пальцами.

– Это же неотъемлемая часть истории, – сказало «оно». – Мои предки понимали, что они видят, и затем пришли к пониманию, что в их настоящей форме – на горизонтальной оси – они обречены навсегда остаться в своем родном первобытном мире, который вы называете Арколия. Если бы только, стенали и плакали они, существовал хоть какой-то способ изменить формы, приспособиться, стать существами, которые могли бы построить машины, аппараты, которые увезли бы нас отсюда. Мы были разумной расой, мистергад, но наши первичные формы ограничивали нашу технологию. Большинство потомственных арколианцев живет и умирает на пятачке радиусом в пятьдесят метров вокруг места, где они вылупились.