Текст книги "Сущность зла"

Автор книги: Джо Клиффорд Фауст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)

Мэй обернулся к Герцогу, словно бы уже готовый разразиться более пространной речью, когда на пороге возник Баррис, за которым стоял некто в белом халате.

– Капитан, – сказал Баррис. – Разрешите вам представить. Это доктор Мелроуз из исследовательского отдела. Он возьмет то, что вы принесли, и отправит на обследование аутентичности продукта.

– Нет, – сказал Мэй. – Он этого не сделает.

– Но, капитан...

– Похоже, он не понял, – заговорил Мелроуз, вступая в кабинет. – Все останется в целости и сохранности. Дистилляции Первой Серии упакованы совершенно особым образом, и путем весьма простого анализа пломб можно без труда доказать их аутентичность.

Мэй кивнул:

– Хорошо. Герцог...

Герцог встал и поднял коробку. Мелроуз шагнул ему навстречу и протянул руки в готовности принять драгоценную ношу.

– Герцог сам отнесет их.

– Пожалуйста, позвольте сделать это доктору Мелроузу, – вмешался Баррис, в голосе которого послышалось беспокойство. – Вы и так уже намаялись, таская их по всей галактике.

Достаточно было одного взгляда капитана – и Герцог передал коробку. Мелроуз принял ее и развернулся к выходу. Капитан знаком показал следовать за ним. У дверей они столкнулись с Баррисом.

– Простите. Вам в лабораторию вход воспрещен. Таковы правила безопасности, принятые в компании.

– Куда пойдут фиалы, – сказал Мэй, – туда и я. – Он направился следом, но тут Баррис остановил его, придержав за плечо.

– Сержант, – сказал он.

– Перед вами капитан, – рыкнул Мэй.

– Нет, – ответил Баррис, и за его плечами выросла тень. – Я имел в виду именно – сержант.

Сержант был ростом с Барриса, но при этом имел при себе полностью заряженный «Поводок». Об этом говорили ровно светившиеся лампочки на панели нейропарализатора.

– Сержант Эмерсон покажет вам выход. Не правда ли, сержант?

Сержант улыбнулся.

– Проклятье, – пробормотал Мэй. – Мы же не шайка мошенников, которая пытается всучить вам подделку, и не банда террористов, которая хочет поднять это здание на воздух. Это настоящие фиалы! Вы понимаете? До вас что, так и не дошло?!

– Мэй, – подал голос Герцог. – Он знает это. Даже не сомневается.

– Сержант, если вы сделаете то, что вам...

– Мистер Баррис, – поспешно вставил Герцог, – не хотите ли поведать нам, как вам удалось совершить такую головокружительную карьеру? Стремительный взлет. Правда, такие взлеты бывают чреваты не менее стремительными падениями. А, может, объясните, как выгодно использовали капитал, способствуя процветанию компании во всей галактике, и какую дали промашку в отношении фиалов?

Баррис заморгал, глядя на Герцога, и затем повернулся к охраннику.

– Сержант Эмерсон, оставьте нас, пожалуйста... Сержант отдал честь и вышел вон.

– Герцог, – заговорил Мэй в наступившей тишине. – Что ты там несешь? осторожно начал он. – Это что у тебя опять?

– Думаю, надо дать слово мистеру Баррису. Он объяснит это лучше меня.

Баррис нажал кнопку, и дверь плотно закрылась. Он медленно подошел к своему месту за столом.

– Ваш юный друг не совсем точно выразился, капитан. Я забочусь о том, что случится с фиалами. И мне приходится быть крайне осторожным, чтобы с ними не случилось чего-нибудь.

Уперев руки в бедра, Мэй пристально посмотрел на Барриса, как на невиданный экземпляр человекоподобного ящера.

– Значит, вы признаете, что мы принесли вам настоящий товар.

– Я и не сомневался в этом, – сказал Баррис. – Вот уже двенадцать лет прошло с тех пор, как я держал в руках одну из таких бутылок, но еще не забыл, как они выглядят.

– Тогда где же обещанная нам награда? Где наша премия... «...будет выплачено тому, кто найдет пропавшие и так далее» – процитировал капитан.

Баррис развернулся, подтолкнув кресло на колесиках к другому краю стола. Перед ним тотчас же вынырнул из гладкой полированной дымчатой поверхности компьютер: экран и клавиатура. Он бойко застрочил на нем что-то, остановившись лишь раз, чтобы спросить полное имя капитана Мэя. Еще одна атака на клавиши – терминал защелкал, как принтер, готовый к печати – и через некоторое время выплюнул длинный ламинированный чек.

– Вот, – сказал Баррис, небрежно подкидывая его по столу. Сертифицированный кредитный ваучер, который в любое время может быть конвертирован в наличные в каком угодно солидном банке на этой планете.

Мэй взял ваучер и уставился в него, наморщив лоб.

– Погодите минутку, – сказал он. – Я что-то не понимаю. Здесь написано «пять миллионов кредитов». А где остальные нули?

– Это и есть сумма вознаграждения.

Капитан выставил бумажку перед собой и разорвал на две части.

– Будем считать, что наш разговор не состоялся, произнес он голосом, не предвещавшим ничего хорошего. – На такие деньги можно купить от силы три фиала. Где остальное?

– Не понял, – ответил Баррис – вы считаете, что вам полагается еще что-то?

– Человек, который нас нанял, – сказал Мэй, – говорил, что дело того стоит. Он называл сумму премиальных: семьдесят пять миллионов кредитов. Никак не меньше, во всяком случае. Если вы не против умеренной и совершенно разумной цифры в четверть суммы сверху, за доставку, окончательный расчет произвести будет нетрудно. Округлим до ста.

– Хорошо. Вы назвали свою сумму, так что теперь моя очередь. Хотите знать, где остальные деньги? – Баррис развел руками. – Все перед вами, капитан. Все перед вашими глазами. Никто их не скрывает.

Мэй осмотрелся по сторонам, но ничего, кроме стен кабинета и мебели, не увидел.

– Он говорит про здание, Мэй, – подсказал Герцог. – Про весь комплекс. Похоже, что Квинтэссенция уже больше таковой не является.

– Ах, как вы правы, – сказал Баррис. – Капитан, вы слишком долго пробыли в дальнем космосе...

Мэй обернулся к Герцогу.

– Тогда, может быть, поделитесь со мной своей проницательностью, потому что я не понял ни слова из того, что вы тут говорили.

– Дело в тот, что я лишь недавно пересек космический экватор, и Нептун космоса искупал меня в своей бочке, – сказал Герцог. – И, поскольку я брокер по специальности, то космос лучше всего знаю именно с этой стороны. Деньги по-разному работают в космосе. Большинство их подвергается страшной инфляции – гигантские массы денег распыляются по Галактике, чтобы в одно мгновение стать ничем – звездной пылью. А потом все снова собирается в каком-то неожиданном месте, чтобы начать новую жизнь. Вероятно, вы совершаете куда больший годовой кругооборот наличных средств, чем компания моего дяди за десять лет. Помните скотобойню, Мэй, эту большую, прекрасную скотобойню? На деньги, которые вам пришлось заплатить за «Ангела Удачи», можно было заново отстроить такой же дядюшкин комплекс, новенький, с иголочки, да притом в два раза больший.

Мэй присвистнул.

– Или купить комплекс вроде этого.

– Совершенно верно, – сказал Баррис.

– Так что, если вы застраховали фиалы на сумму, соответствующую размерам вознаграждения, вам бы это ничего не стоило...

– Ничего не поделаешь – бизнес, капитан Мэй. Нам пришлось поместить страховую сумму под высокий процент. И на годовой процент от вложенного мы смогли построить этот комплекс. Так корпорация «Сущность» начала уверенными шагами продвигаться на рынок биотехнологий. Может, вам попадались люди с имплантатами кошачьих глаз? Это наша продукция, наши клиенты, и наш первый реальный успех после краха, связанного с утратой дистилляций.

– Вы лжете! – оборвал его Герцог.

– Простите...

– Вы не смогли бы вырасти так быстро, используя только накопленный процент с капитала. Тем более, не смогли бы внедриться в такую отрасль, как оптические имплантаты. Вы просто растратили наши деньги, мерзавец!

Мэй вскочил с места.

– Что ты сказал?

– Условия вознаграждения определяют вероятность его возвращения законному владельцу. Если эта вероятность мала, соответственно уменьшается и расчет, а с ним и размер вознаграждения. Остаток, или разница в счете, может быть направлена при этом на нужды компании, на восстановление дела, потерпевшего убытки.

– Значит, – проговорил Мэй, – вы были уверены, что эти фиалы не вернутся, раз вы преспокойно тратили денежки, положенные на счет премии. МОЕЙ премии. И вы все потратили, кроме пяти миллионов. Значит, получается...

Он посмотрел на Герцога, а Герцог, в свою очередь, на Барриса.

– Так вы сговорились с Юэ-Шень, что эти фиалы никогда не вернутся и навсегда останутся числиться как украденные, – закончил помощник капитана.

Баррис неторопливо кивнул.

– Очень хорошо, Герцог, не так ли? Как это вы догадались?

Герцог встал и грозно навис над столом Барриса, застеленным ультрамодным покрытием. Он дотянулся до клавиатуры – и экран озарился, выдавая заголовки о краже Дистиляций Первой Серии.

– Вам есть чем гордиться, – сказал Герцог. – Оно и понятно. Радуетесь, что утерли нам нос. В разгар шумихи, когда одно из самых громких дел: «Ограбление корпорации «Сущность» – можно считать законченным. Радуйтесь, что же. Вышли из этой схватки победителем. При этом палец о палец не ударив. А какая бесплатная реклама для вновь растущей компании! Вообще, должен вам сказать, мистер Баррис, все, что вы делаете – неопрятный, нечистоплотный, но весьма прибыльный и умелый бизнес.

– Большое спасибо, – расцвел Баррис. – Очень вам признателен. – Он картинно обернулся к Мэю. – А что – очень многообещающий молодой человек. Держитесь за него, капитан Мэй, и вы когда-нибудь преуспеете.

– Баррис, – Мэй заметно повысил голос. – Кажется, вы должны объясниться.

– Нет, – отрезал Баррис. – Я ничего вам не должен, капитан. Но, поскольку вы совершили поистине героический поступок, вырвав фиалы из рук Юэ-Шень, то должен успокоить вас. Ваш подвиг был не напрасен.

– Неужели? – с усмешкой спросил капитан.

– Совершенно точно. Мы с моими коллегами поддерживаем постоянный и тесный контакт с различными донорами и уже приступили к следующим сериям дистилляций. Но это будет совсем другой продукт, и он не пойдет ни в какое сравнение с первым, потому что он станет рыночным. И вот как это произойдет...

– Я и так все понял! Мы сделали вам рекламу – и только. – Он повернулся к напарнику. – Ты понимаешь, Герцог? Нас просто использовали в рекламной компании!

Баррис улыбнулся:

– Ну-ну, не стоит так кипятиться. Действительно, у Первой Серии была непростая судьба. Вначале группа состояла из двухсот семидесяти пяти добровольцев, но несколько человек потом отказались от участия в проекте. Духу не хватило. Еще несколько потенциальных доноров попали в катастрофические происшествия, после которых, к несчастью, их мозг оказался для нас бесполезен. Еще пара-тройка была забракована перед самой кончиной, и мы расторгли с ними контракты, а оставшиеся были сокращены до двухсот просто для ровного счета.

Как только дистилляции оказались у нас в руках, осталось разрешить еще одну немаловажную проблему – как их продать. И это, капитан, то самое место, где многие сломали себе голову. Этот контрапункт торговли, с которым пришлось повозиться и вам, и нам. Несколько семей безвременно ушедших составили судебные иски, чтобы не дать нам продавать то, на что у нас были заключены контракты. Но мы же не людоеды – мы и так собирались выплатить солидное вознаграждение – в соответствии, естественно, с доходом, который бы принесло участие доноров в проекте.

А эти иски вызвали только лишние кривотолки и шум вокруг фирмы и послужили расколу в наших рядах. Среди нас появились отступники. Несколько коллег из высшего административного персонала уволились, заявив о полном своем несогласии с методами и так далее...

– Простите, если у меня сердце не разрывается от ваших слов, отозвался Мэй. – Наверное, покажусь вам бесчувственным, мистер капиталист, отозвался Мэй, – но не имею ни времени, ни желания выслушивать еще раз эту душещипательную историю. И, надо вам сказать, она и в первый раз меня не очень-то растрогала.

Скрестив руки на груди жестом полководца, осматривающего поле сражения, Баррис пристально воззрился на капитана. Лицо торговца космическими безделушками оставалось бесстрастным.

– Очень хорошо, – сказал он. – В результате, капитан, мы поставили на рынок идеальный продукт в надлежащие сроки, а нам швырнули его обратно в лицо. Те, для кого он был предназначен, теперь отвергали его. Те, кто его искал, не заслуживали, не стоили его. И тогда законники стали нас сыпать по всем статьям. Нас затаскали по судам. Счета, на которых держалась Корпорация «Сущность», стали гигантскими обязательствами и угрожали выкинуть нас в полный экономический вакуум. Надо было срочно что-то делать, пока дистилляции полностью не обесценились.

– И тогда, – сказал Герцог, – вам проще всего представилось передать фиалы Юэ-Шень.

– Да.

– Да! – Мэй так и подпрыгнул в кресле, но Герцог остановил его движением руки и коротким: «Пусть закончит».

– Страховое агентство к тому времени занизило ценность фиалов в два раза, – продолжал Баррис. Их нынешняя оценка – лишь ничтожная часть первоначальной стоимости. Те из нас, кто остался в правлении, пришли к выводу, что пора сократить расходы и привести их в соответствие с доходами. Чтобы фирма как-то могла дышать. Проще всего было потерять фиалы при соответствующих романтических обстоятельствах. Так что версия с похищением их пиратами представлялась наиболее правдоподобной и понравилась всем – как ее авторам, так и любопытной публике. Так случилось, что с большой помпой и шумом мы объявили, что перевозим фиалы на сверхсекретную военную базу для дальнейших экспериментов.

Конечно же, Юэ-Шень просто не могла устоять перед таким искушением: когда у нее, можно сказать, под носом проносят что-то сверхсекретное и, говорят, необычайно ценное. Особенно когда ей стало известно, что среди дистилляций содержатся знания нескольких криминальных экспертов. Теперь только оставалось поднести огонь к фитилю. Чтобы события выглядели драматичнее.

Конечно, когда поступил запрос, сумма оказалась совершенно непомерной, с самого начала. Они сбили последнюю объявленную рыночную цену наполовину, но страховое агентство не выразило желания платить. Последовали другие предложения – но они были на индивидуальных доноров – а не на серию в целом.

В то же время все развивалось пока неплохо. Наши Дистилляции Первой Серии стали легендой, и сами мы стали крутой компанией, у которой содержатся на хранении такие баснословно дорогие вытяжки из людей. К тому же не нашлось дураков, готовых потягаться за эти драгоценные фиалы с самой Юэ-Шень.

Баррис прокашлялся и заерзал в кресле, как будто ему вдруг стало отчего-то неудобно в нем сидеть.

– По крайней мере, можно сказать, что так было до сих пор. Но вот появились вы...

Мэй встал с совершенно спокойным видом, миролюбиво и безмятежно улыбаясь Баррису:

– Ценю вашу прямоту, – сказал он. – Теперь приступим к делу. Раз у вас все так хорошо прошло, вы, конечно же, теперь не собираетесь выплачивать скромное воздаяние за наши труды. Понимаю, что теперь вам закрыт доступ в премиальный фонд, но, уверен, что есть и другие счета, которые вы можете списать в любое время.

– Списать... Что значит – «списать»?

– Ну, конечно же, – расцвел в улыбке капитан Мэй. – Если размер премиальных основывается на последней уценке фиалов, а, вместе с ними – и суммы вознаграждения, то вы должны нам за возврат товара в размере ста восьмидесяти семи фиалов.

– Ста восьмидесяти шести, – поправил Герцог.

Только поморщившись в ответ на это неуместное уточнение, Мэй продолжил:

– Какая разница. Остановимся на счете в двести восемьдесят миллионов и на этом покончим. Мы готовы обсуждать эту цену и даже пойти на понижение, сделать вам, так сказать, скидку, как молодой и развивающейся компании, но поймите одно – нам не нужен кредит и чеки, нам нужен наличман. Причем мы предпочтем сохранить анонимность и остаться в тени.

– Странно, – сказал Баррис. – После того, как я рассказал вам столько всего, я думал, вы поймете. Никаких обсуждений не будет. Никаких переговоров. И никаких финансовых пересчетов. Вы не получите наличных, капитан Мэй. Я не стану выписывать даже чеков – ничего не будет, кроме того, что вы уже так опрометчиво уничтожили. Корпорация «Сущность» не сможет оплатить тех наличных, которые вам бы хотелось...

– Списа-ать, – пропел капитан.

– ...даже если бы мы захотели это сделать. Но, смею вас заверить, капитан, мы ни в коем случае не захотим.

– Как? – насмешливо откликнулся Мэй. – Мне кажется, я слышу отказ?

– Капитан, как объяснил ваш друг, исчезновение дистиллятов оказало корпорации неоценимую услугу. Вы можете пройти пространство от Сола до самых окраин галактики, и каждый на вашем пути будет знать о нашем существовании и укажет вам дорогу к ближайшему филиалу «Сущность». В каждом баре и пабе на галактических просторах вы услышите какую-нибудь новую сплетню о нашей корпорации. Везде ходят о нас слухи. И назовет нас всякий сущий в галактике язык. Несколько храбрецов уже рискнули жизнью или своими конечностями во славу корпорации. Дело вечно – когда под ним струится кровь. За последние десять лет многие сделали себе карьеру, прославившись именно в качестве легендарных искателей и добытчиков этих фиалов. Так-то, капитан!

– Тогда представьте себе реакцию публики, когда мы объявим во всеуслышание, что некая анонимная шайка наемников так просто взяла и нашла драгоценную реликвию корпорации...

– Нет, капитан. Это будет значить для нас падение интереса публики, и, как следствие – падение интереса к нашим акциям и нашему товару. Спросите у молодого человека, что это значит в условиях современного рынка, он вам лучше объяснит. Память человеческая коротка, и мы не собираемся ее укорачивать, тем более – в отношении Корпорации. Не так ли, капитан? Я ведь не похож на сумасшедшего? А-ха-ха, – беззастенчиво рассмеялся ему в лицо Баррис, скаля белоснежные стоматологические зубы.

«Тоже, наверное, биопротезы», – пронеслось в голове капитана. Мэй скрестил руки на груди жестом опытного космического волка, готового сказать свое последнее слово в данном разговоре.

– Хорошо, – изрек он. – Пусть будет так. Мы уходим. Мы забираем эти фиалы – простите – дистилляции и...

– Простите... Какие такие дистилляции? – переспросил Баррис с наивным видом. Со стороны могло показаться, что он вообще впервые слышит подобное слово. – Вы видите здесь что-то, что имеет отношение к нашей бесследно пропавшей продукции?

Мэй лихорадочно осмотрелся по сторонам и только теперь вспомнил: Мелроуз. И подлую улыбку этого юного подонка, когда фиалы выносились вон... Длинное ругательство уже начало стартовать и набирать силу в наступившей на миг тишине, и сокрушительный удар кулаком по столу уже заколебался под сводами кабинета. Герцог вскочил с места и схватил капитана сзади, как эпилептика, оттащив его, когда пальцы были уже в сантиметрах от горла Барриса.

– Мэй! – закричал Герцог. – Остановитесь! Все в порядке!

Баррис покачал головой.

– Так я и думал. – Он усмехнулся. – Еще одна парочка помешанных пытается запачкать доброе имя нашей компании. – Он нажал на кнопку в столе, и дверь тут же распахнулась, впуская сержанта с оружием наперевес. – Уберите отсюда этих... субъектов.

Сержант Эмерсон грозно вскинул парализатор.

– Ты еще услышишь обо мне, мерзавец! – прокричал Мэй.

Герцог схватил его за плечо и попытался выставить за дверь.

– Все в порядке, Мэй. Все идет как надо.

Всем телом рванувшись на Барриса, капитан наставил на него указательный палец:

– Мы разнесем слух о вас по всей Вселенной! Умрем, но опозорим...

– Пошли, Мэй, – твердил Герцог.

– ...и тогда ты узнаешь...

Сержант надавил спусковую скобу парализатора, и воздух тут же наполнился электрическими искрами. Озон защипал в носу у Герцога, и Мэй, доселе сопротивлявшийся, вдруг выпрямился как соляной столб, в который, по преданию, превратилась жена Лота. Он стал прямым и несгибаемым, как Родосский колосс или как аттическая колонна.

– А-а-а-а-ах! Черт возьми, – прозвучал голос капитана.

– Следуйте за мной, – спокойно проговорил сержант.

Мэй попятился из кабинета на негнущихся ногах, словно чудовище Франкенштейна, только что вставшее с операционного стола.

– Ты... – прохрипел капитан, пытаясь преодолеть нервную судорогу, ты... покойник... – тут горло у него перехватило, и на губах появилась пена.

Герцог взглянул на Барриса и недоуменно пожал плечами, пока Мэя выпроваживали в коридор.

– Здорово сработано!

Баррис безмолвствовал.

Герцог еще раз оглянулся на капитана и снова повернулся к Баррису, как будто что-то вспомнил.

– Позвольте вам раскрыть один секрет. Мой партнер прав. – Прищурившись, он заговорщически прошептал: – Вы, в самом деле, покойник.

Баррис тут же расхохотался, словно в жизни не слышал ничего забавнее:

– Ох уж эти наемники! – сказал он, наконец, вытирая слезу. – Всегда в своем репертуаре!