Текст книги "Сущность зла"

Автор книги: Джо Клиффорд Фауст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)

Джо Фауст
Сущность зла

Дэвиду Мэттинэли: выдающемуся художнику и клевому парню, своему человеку в Сити.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Это миф, капитан Мэй, великолепный, безумный миф, но есть люди, которые очень хотят, чтобы он оказался правдой.

1

Джеймс Мэй размышлял над тем, как втолковать арколианцу совершенно простую вещь.

Он шел рядом с низкорослым, горбатым существом намеренно неторопливыми шагами, чтобы оно могло поспевать за ним. Нижние конечности инопланетянина скрывались под фиолетовой тогой, и Мэй отчетливо слышал, как царапают когти о металлическую палубу «Ангела Удачи».

– Как вы не можете понять? – выговаривал ему коммерсант. – Вы уже больше не находитесь в зоне, где все привыкли к внешнему виду арколианцев. Я не хочу, чтобы что-нибудь случилось с вами до самого Психа 13-го.

Голова арколианца замоталась на тонкой шее. В горле забулькало, ротовое отверстие раскрылось, производя звуки, похожие на слова:

– Неужели я не доказал, что способен постоять за себя? Тем более что на феромонном уровне я могу быть очень даже привлекательным для нюха землян.

Мэй пожал плечами. Как-то раз он уже испытал на себе запах феромонной защиты и не хотел бы повторить этот опыт.

– мистербоб, дело в том, что сюда придут представители ремонтных фирм, разговор будет узкоспециальным и вряд ли для вас интересным.

– Ага! – гортанно каркнул арколианец. – Верзила говорил мне про повреждения, которые испытал «ангелудачи». Он сказал, что корабль получил «пинка под зад». Интересно было бы узнать, что это такое.

«Можешь узнать прямо сейчас, – раздраженно подумал Мэй, – если будешь мешаться под ногами».

– Эти люди, – продолжил он, – начнут, пожалуй, думать, что у меня достаточно денег и влияния, поскольку здесь находитесь вы, мистербоб. И они могут заломить цену за работу. А, учитывая, что у меня сейчас в кармане, можно сказать, блоха на аркане...

– Я могу посодействовать, – проворковал мистербоб.

– Не стоит, – поспешно ответил Мэй. – Премного благодарен за предложение, но право же, это лишнее. Тем более что деньги скоро появятся, причем – в любом количестве, как только Герцог отыщет ближайший филиал корпорации «Сущность». Просто не хочется, чтобы кто-то узнал о вашем пребывании на борту корабля.

Арколианец тут же перестал шаркать по полу. Он замер на палубе как вкопанный. Шаги под долгополым одеянием моментально стихли.

– джеймсоджеймс, вы должны понять, что я покинул сородичей не для того, чтобы находиться под вашей опекой...

Мэй закатил глаза:

– Знаю, знаю. Чтобы изучить Разумные А-формы и их естественные взаимодействия, навести мосты взаимопонимания между двумя расами мыслящих существ и так далее.

мистербоб возмущенно забулькал:

– Все-таки, позвольте вас не понять. Ваши слова пахнут непониманием цели, в то время как феромонный фон указывает на возбуждение.

Вздохнув, Мэй скрестил руки на груди и задумался (уже не в первый раз за день):

– Как бы вам получше объяснить?.. Вот вы говорите о необходимости понимания. А теперь представьте, что сюда придут люди, которые никогда в жизни не встречали инопланетян – я ничего не хочу сказать против вашей внешности, но поймите меня и их. Эти люди доселе никогда не встречались с арколианскими Е-формами и так увлекутся вами, что это просто сорвет серьезный разговор. И вам самому не удастся понаблюдать за Разумными А-формами и их коммуникацией в естественных условиях.

мистербоб покачал головой.

– Вы не поняли, джеймсоджеймс. Я не собираюсь участвовать в беседе, я готов просто наблюдать со стороны.

– Но вы должны понять, – втолковывал Мэй. – Вы должны понять, мистербоб, что я не имею в виду ваше участие в разговоре запахов. Это само собой, что вы не станете разговаривать на уровне феромонного воздействия. Вы же давали слово...

В этот момент арколианец прищурил глаз, и Мэй не смог закончить фразы. Потрясающее зрелище представлял собой арколианец, подражающий человеческой мимике.

– Что же конкретно, – спросил посол, – я давал вам, джеймсоджеймс, кроме обещания присутствовать на борту вашего корабля «ангелудачи»?

«В самом деле хочешь узнать?» – подумал Мэй, раздраженно пожав плечами.

– Да ничего особенного, – сказал он. – Слово – это просто такое выражение, идиоматическая фраза, принятая между Разумными А-формами для того, чтобы подчеркнуть ценность сказанного между ними.

– Да, мне будет непросто уяснить все ваши способы общения и передачи информации. Интересно, что самыми главными словами у вас являются не общепринятые (по крайней мере, у нас) слова, как, например, «Мир» или «Жизнь». Зато чрезвычайно важными считаются такие, в общем-то, условные понятия, как «Деньги» и «Любовь». Это очень необычно: наблюдать ритуальные связи между представителями вашего рода, замешанные на двух понятиях. Я должен изучить все это доскональным образом.

Инопланетянин, наконец, тронулся, привычно шаркая по полу.

– Прекрасно, – сказал Мэй, глядя, как гость забегает вперед. – Но для этого вовсе не надо оставаться на время беседы в комнате.

Арколианец снова остановился.

– Но, джеймсоджеймс, я не унюхиваю тут никакой удовлетворительной причины. Я же «дал вам слово», что не буду вмешиваться в ваши отношения с сородичами.

Мэй с шумом выпустил воздух из легких и смерил инопланетянина взором. И тут ему пришла в голову идея, как можно достичь взаимопонимания.

– Даже если вы не произведете никакого запаха, – сказал он, – даже если вы дадите блокирующий фон, другие А-формы, которые заявятся на борт этого корабля, все равно догадаются о вашем присутствии.

– Догадаются? Но как?

– По запаху.

– В самом деле?

– Совершенно точно, – подтвердил Мэй. – Они почувствуют ваш запах глазами. Вы знаете, что это такое? И как только они унюхают вас глазами, это повлияет на дальнейшую беседу.

И снова большой глаз арколианца с двойным зрачком непонимающе сузился.

– Но как такое может быть, джеймсоджеймс? У меня не получается унюхивать Разумные А-формы такими ложными чувствами, как зрение или слух.

– И, тем не менее, это именно то, что у нас происходит в таких случаях, – пожал плечами коммерсант. – Как это ни печально.

– Зависимость от ложных чувств: слуха, зрения и тактильных ощущений находится за пределами моего понимания, – признался посланник. – И все же я отчетливо ощущаю запах вашего сожаления по поводу моего присутствия во время переговоров. Это самый обескураживающий феномен, с каким мне приходилось сталкиваться. Мэй усмехнулся:

– Да никто же не просит вас понимать А-формы, чудак вы этакий. Мы и сами-то себя не всегда понимаем.

– Еще интереснее, – заметил мистербоб.

– Все, чего мы хотим друг от друга – это взаимопонимание. А добиться этого можно с помощью двух, как вы верно подметили, понятий: «любовь» или «деньги». Последнее предпочтительнее.

Арколианец свел пальцы на руках, похожие на клешни, так что образовались два замкнутых кольца. Сквозь одно из них он посмотрел на Мэя. В арколианской мимике этот жест означал пристальное внимание. – Эта навязчивая идея с неуловимостью...

– Знаю, – сказал Мэй. – Знаю. – Он мягко подтолкнул посла вперед по коридору. – Вы не можете этого унюхать, а, значит, и понять. Как раз это вам и предстоит изучить поподробнее. Никаких проблем. Слушайте, мистербоб. Думаю, у меня есть компромиссное решение, как нам сделать так, чтобы вы смогли понаблюдать наш разговор э-э... со стороны... Причем без побочных явлений: зрительного запаха, который вы можете произвести на другие А-формы. Как вам такой план?

План, изложенный Мэем, состоял в том, что мистербоб спрячется в небольшом чуланчике – шкафу в библиотеке «Ангела Удачи» – и оттуда прекрасно сможет услышать и унюхать весь разговор.

Соглашение было, в общем-то, достигнуто, когда вошла Роз. Она замялась в дверях, заметив мистербоба, но быстро пришла в себя.

– Мэй, там представитель из КомпьюФарма жаждет встречи с вами.

– Прекрасно, – откликнулся Мэй, закрывая за арколианцем дверь. Введите.

Коммерсант на всякий случай подергал дверцу шкафа, проверяя, прочно ли она заперта.

– Капитан Мэй? – раздался голос за спиной.

Первый посетитель оказался взлохмаченным хиппи в очках и потертых джинсах. Его улыбка излучала бодрое расположение духа и готовность к сотрудничеству.

Мэй протянул руку:

– Кого я вижу! Вы, значит, и есть агент КомпьюФарма?

– Совершенно точно, – ответил человек, улыбаясь и пожимая протянутую руку. – Вы видите перед собой, можно сказать, КомпьюФарм во плоти. Меня зовут Дел Хикман.

Мэй рассмеялся.

– Прекрасно. Очень рад встрече. Слышал немало прекрасных отзывов о вашей работе...

– Но вы ожидали увидеть кого-нибудь, можно сказать, повыше ростом, не правда ли?

– Ну...

– Ничего, ничего. – Хикман выкатился в центр помещения, которое называлось библиотекой вплоть до сегодняшнего дня, когда оно было переименовано в приемную и зал для совещаний, и бросил стопку графических планшетов. – Начнем, капитан?

Капитан Мэй придирчиво повел носом, убеждаясь, что химической атаки не предвидится.

– Само собой, – ответил он, занимая место за столом. – Только не зовите меня «капитаном».

– В таком случае можете называть меня Дирком. Все в конторе обращаются ко мне именно так, хотя мне совершенно невдомек, почему.

– Прекрасно, – Мэй выждал некоторое время, пристально рассматривая сидевшего перед ним человека. – Я так понимаю, вы уже в курсе моих проблем, если ознакомились с состоянием компьютерной системы. Что можете сказать по этому поводу?

Оказалось, что Хикман думает на этот счет гораздо меньше, чем предполагал капитан Мэй. Хикман также выразил удивление, поведав, что обстоятельства, которые вывели из строя множество элементарных цепей, должны были привести в полнейшую негодность еще большее количество сложных связей на электронном уровне. Однако, как оказалось, то, что Мэй считал безнадежно погибшим, было просто повреждено или стерто на программном уровне. Таким образом, не требовалось комплексной замены электроники. Ремонтной команде предстояло заменить лишь сгоревшие чипы, а это было вопросом нескольких дней, и только. И потом оставалось лишь перепрограммировать системы.

– Рассчитывайте на три недели ремонта, – сообщил ему Хикман. – И еще десять дней на комплексную наладку. Общая стоимость работ... – тут он приостановился, заметив тяжкий вздох Мэя. – С вами все в порядке?

– Со мной-то все, – отмахнулся Мэй. – Просто последнее время у меня боль в области воротниковой зоны, как только заходит разговор о деньгах. Для вящей убедительности он растер грудь ладонью.

– Надеюсь, мои расценки не доставят вам неприятных ощущений, рассмеялся Хикман. – Общий счет за ремонт составит примерно 12 миллионов кредитов, причем – учитывая установку нового Вазак-контроллера оперативной памяти. Для большей продуктивности системы.

– Хотелось бы что-то уровнем повыше... – посетовал Мэй. – Этот Вазак безнадежно устарел.

– Ну, если пожелаете...

– Знаете, что? – продолжал Мэй. – Я дам вам пятнадцать миллионов, только установите лучший Вазак-контроллер, какой сможете найти. Галактрисса 9000 или классом выше.

– Но, капитан, это же гораздо больше, чем вам...

– Я настаиваю, – сказал Мэй. – Пусть это будет мой маленький каприз. Мне нужен такой Вазак, который не подведет меня в ответственный момент.

– В таком случае, «девятитысячник» будет в самый раз. Хотя, при нормальном использовании...

– В моей работе, – заметил Мэй Хикману, – не встречается такой вещи, как «нормальные условия».

– Что ж, очень хорошо, – Хикман простучал по клавиатуре одного их планшетов и затем скрестил руки на груди. – Вы представляете, что такое вести собственный бизнес? – Он пожал плечами и ответил сам себе: – Конечно, представляете. Вы же коммерсант. У меня, например, куча времени уходит на чисто административные задачи, вопросы, платежные ведомости и экспертные осмотры по оценке стоимости работ. Ничего не поделаешь, рутина. Почти не остается времени на любимое занятие. Поэтому я и открыл собственный бизнес.

– Но у вас, похоже, неплохо получается.

– Тьфу-тьфу, как говорится, – и коммерсант постучал кулаком по столу. Ладно, не буду морочить вам голову, скажу одно – Чич – просто фантастический программист, наверное, в чем-то даже превосходит меня, – он рассмеялся, – в молодые годы.

– Чич? – переспросил Мэй. – Вашего программиста зовут Чич?

– Дело в том, – пояснил Хикман, – что несколько программеров образовали свой клуб, где они собираются и обсуждают современное развитие науки в области микрочипов на уровне элементарных частиц и памяти на атомарном уровне. И там они придумали себе клички, которые закреплены за ними официально. Отсюда всякие Чипы, Диоды, Байты и прочие... Драйвера.

– Кажется, я понял, – отозвался Мэй.

– Я и не сомневался. В любом случае, присутствие Чич понадобится через денек-другой, и тогда мы приступим к самой серьезной части работы.

Встреча закончилась рукопожатием, и Мэй сложил руки на груди, как только Хикман удалился. Он был доволен достигнутым соглашением. Если встреча с механиком пройдет столь же успешно, он сможет продолжить бизнес к началу следующего фискального года.

Из шкафа донесся приглушенный хрип:

– Джеймсоджеймс?

Мэй открыл дверь. Там спокойно восседал мистербоб, покачивая головой.

– С вами все в порядке?

– Я чувствую себя превосходно. Вы были весьма корректны, джеймсоджеймс. Оказывается, прятаться от глаз Разумных А-форм – самый эффективный способ исследования. Обонятельная коммуникация между вами была самым интересным местом беседы.

– Обонятельная, – пробормотал Мэй. – Запах, что ли? А что вы скажете о предмете нашего разговора?

Арколианец кивнул.

– Это тоже стоило увидеть, хотя я обратил внимание, что акустическая коммуникация, в отличие от обонятельной, менее эффективна, и создает высокий процент непонимания между Разумными.

Мэй уставился на него непонимающе.

– А мне показалось, что мы прекрасно поняли друг друга.

– И все же не эффективно. Вы просто не понимаете, сколько времени вы потратили понапрасну, обсуждая совершенно ненужные вопросы.

– Но это же и есть беседа, – хмыкнул Мэй. – Этим-то она и отличается от делового разговора или сообщения информации. Люди встречаются для того, чтобы, – тут он начал загибать пальцы перед удивленным арколианцем, который еще не изучал такого человеческого жеста:

– Во-первых, чтобы поговорить, во-вторых, чтобы пообщаться, в-третьих, чтобы договориться и чтобы выговориться, в-четвертых, чтобы навести мосты взаимопонимания, и, наконец, – капитан Мэй загнул последний палец: – Чтобы приятно провести время с интересными людьми. Разве все это не стоит того, чтобы вступать в беседу?

– Беседа, – продолжал Мэй, – это важная и неотъемлемая часть человеческой культуры. И если вы будете меня укорять за празднословие, значит, вы ничего не поняли в человеческом общении. Вы просто не уловили его тонкий смысл и, можно сказать, его запах.

– Действительно, – произнес мистербоб, глядя на свои щупальца и пытаясь их сложить, как это только что делал Мэй. – Мы оба должны избегать непонимания. Оно препятствует успешному...

– На сегодня хватит, – отрезал капитан. – Кажется, сюда идет Роз.

Он поплотнее притворил дверь, подошел к креслу и, сев за стол, изобразил на лице гостеприимную улыбку в ожидании следующего гостя.

2

Это была звезда.

Это была звезда, но за горсть монет ее можно было рассмотреть поближе, бросив несколько монет в стереоскопический телескоп и развернув его в нужную сторону. После чего зафиксировать на изображении и нажимать на кнопку увеличения, пока не станет видно, чем на деле является этот заинтересовавший предмет.

Герцог уже заранее знал, что он там увидит, но все равно стал одну за другой закидывать монеты в аппарат, чтобы успеть рассмотреть поближе. Он находился в Дэнфортской обсерватории на горе Консула Пятого и фокусировал оптическое устройство, пока изображение из круга смутных очертаний не всплыло у него перед глазами.

– Это не звезда! – раздался детский крик совсем рядом. Малыш вовсю эксплуатировал папашу. – Это просто какая-то космическая какашка!

– Дай-ка я попробую, – вызвался отец. – Может, у меня получится найти Джублио, тогда и ты посмотришь.

– Я хочу посмотреть, – настаивал малыш.

– Посмотришь, – неохотно пообещал отец. – Но я бросил деньги, и хочу сначала посмотреть на Джублио.

Герцог рассмеялся – и вместе со смехом вырвалось белое облачко пара в холодный ночной воздух. Он снова приник к аппарату и стал вращать ручки регулировки. Звезда вырастала в размерах, расплылась на весь экран, затем собралась в фокус и вот, наконец, вынырнула потрепанная обшивка корабля, изувеченная лучами плазменных пушек, покрытая черными волдырями, оставленными вооружением истребителей Вакка. Корабль пришвартовался к черному невидимому остову какой-то орбитальной платформы. От названия корабля, когда-то размашисто выведенного на обшивке, осталось лишь несколько случайных букв и цифр.

Герцог прекрасно знал, что они обозначают. «Ангел Удачи». Три семь четыре девять один. 37491. Зарегистрировано на Джеймса Теодора Мэя, дипломированного коммерческого капитана торговых судов, который, скорее всего, в данный момент находился на борту, ожидая прибытия бизнесменов, которые начнут восстанавливать «Ангела Удачи», возвращая ему былую славу. Чтобы он мог пуститься навстречу новым подвигам и приключениям.

При дальнейшем осмотре он заметил прикрепленный к судну буксир, корабль настолько незначительных размеров, что прочитать его название не помогала даже хитроумная астрономическая оптика. Но Герцог знал имя и этого корабля. Это был «Прижимающий Дженни» или «Лебедка» и зарегистрирован в новом направлении коммерческой деятельности Чиба и Компания, ООО «Поиск» и транспортировка судов. Владелец компании, Питер Чиба и его еще неопытная, но энергичная помощница Роз Кэйн, должно быть, сейчас также находились на борту «Ангела Удачи». Буксирная лебедка на почерневшей от излучения обшивке коммерческого корабля была его первой работой. Деньги, полученные за нее, должны были дать начало этому многообещающему предприятию, которое сулило большие прибыли.

Телескоп запищал, по полю обзора поползли строчки, извещавшие Герцога, что любовь к астрономии стоит денег, и что для дальнейших наблюдений ему надо пополнить запас наличности в приемнике для монет. Он оторвался от телескопа и посмотрел в небеса невооруженным глазом, узнавая мигающую звездочку, которая и была «Ангелом Удачи». Его соседи, отец с сыном, целиком отдались наблюдению за спутником связи, запущенным телефонными компаниями. Остальные туристы, которых было не так уж много из-за прохладной ночи, начинали понемногу растворяться, оставляя неиспользованные монетки в телескопах.

Герцог глубоко вздохнул. Он задержал холодный воздух в легких и затем медленно выпустил его, наблюдая, как пар растворяется в ночном воздухе. Как и эта толпа, подумал он. Со вздохом он отошел от телескопа и посмотрел на часы. Наблюдение заняло в общей сложности минут десять. Если бы он сразу нашел звезду, которую искал, то не стал бы задерживаться. Но атмосферные условия не позволяли ему увидеть Тетрос. Он пообещал себе, что обязательно найдет его в другой раз. Еще будет много возможностей, пока они соберутся обратно. Сейчас увидеть звезду для него значило побывать дома. Одна звезда могла согреть его сердце.

Покинув наблюдательную площадку, Герцог стал спускаться по длинным пролетам лестниц. Затем прошел через небольшую площадку, полную туристов, толкающихся в холоде ночи.

Он прошел мимо каменных скамеек в самом углу углов площадки. Здесь сидели спиной к нему двое, вглядываясь в светившие внизу огни города. Один был кряжистым и крепко сложенным мужчиной с головой, вполне соответствующей размерам тела. Другой, напротив – жилистым и худощавым. Его правая рука была на перевязи, обмотанная бинтами, как у мумии. В левой руке он сжимал гравитационный нож, который втыкался при любом броске. Быстро перебирая пальцами, человек вращал им по сторонам. Одно неловкое движение – и клинок взлетел в воздух, так что эквилибристу пришлось ловить его за рукоятку. Лезвие скользнуло по его ладони и воткнулось в землю.

– Проклятье, – пробормотал худощавый, отсасывая кровь из пореза. В тусклом свете фонаря Герцог разглядел отметины, оставленные прошлыми попытками овладеть этим трюком. – Похоже, левой у меня никогда не получится.

– Почему бы вам не подождать, мистер Вонн, пока заживет ваша правая рука? – спросил верзила.

Вонн выдернул нож, воткнувшийся в землю между ног.

– Слишком долго ждать, – проворчал он. – А я не хочу оставаться беззащитным.

Герцог засунул руки в карманы своей утепленной куртки.

– Пока вы здесь балуетесь с этой игрушкой, – произнес он из темноты, вас можно прибить одним ударом телескопа.

– Герцог! – неуловимым движением Вонн наживил лезвие на рукоятку. Оно мягко вошло и спряталось. Наемник сунул оружие в нагрудный карман. – Время на исходе. Мы прождали тебя полчаса.

– Это вы ждали меня? – фыркнул Герцог. – Да я полтора часа торчал тут, пока не решил посмотреть на звезды. Где вас черти носили?

– Предположим, у меня было одно дельце, о котором надо было похлопотать, – ответил Вонн.

Они не спеша пересекли площадку, перейдя на второй пролет ступенек.

– Нашли свою звезду? – спросил Винтерс.

Герцог отрицательно мотнул головой:

– Погода, – отозвался он.

– Может быть, завтра:

– Может быть.

– Ну что ты так переживаешь, Герцог, – сказал Вонн, покачав головой. На твоем месте, я бы ни за какие коврижки не захотел вернуться обратно в какой-нибудь мирок третьего класса, чтобы жениться там на парочке телок...

– Довольно, – отрезал Герцог.

– Может быть, ты объяснил бы это, – продолжал Вонн. – А то уже начинает утомлять: вечно встречать ваше высочество в таком удрученном состоянии духа и приводить в чувство, как на каком-нибудь Психе 13-м...

Герцог схватил Вонна за плечо и встряхнул его так, что тот не успел договорить.

– Я же сказал тебе, следи за базаром. Воздух вокруг них достиг крайнего электрического напряжения и стал твердым как лед. На мгновение все замерли. Герцог перевел взгляд с Вонна на Винтерса и обратно.

– Что с вами происходит, ребята? Смотрите на меня как на какого-то бандита с большой дороги.

Вонн медленно покачал головой:

– Нет. Дело совсем не в том. Не обижайся, Герцог.

– Мы беспокоимся о вас, мистер Герцог, – подал голос Винтерс.

– Беспокоитесь... – Герцог отпустил плечо Вонна и брезгливо отряхнул ладони.

– Мы слышали, как вы разговариваете, – продолжал Винтерс, – и уже подумали, что болезнь возвращается.

– Я здоров, – отрезал Герцог. – И больным никогда не был. Да, я принял пассажира, но ситуация под контролем. Вот уже три недели – и ничего не случилось.

– Блокировка, – предположил Вонн.

Герцог вскинул голову и неуверенно пожал плечами.

– Стресс проявил лучшее во мне.

– Это еще не все, что в тебе есть, – пробормотал Вонн.

Все трое прошли через орнаментальные ворота обсерватории и остановились у метробуса, который спустил их с горы в город. Они зашли в середину вагона, и Винтерс плюхнулся, заняв два сиденья, а Герцог с Вонном разместились напротив.

– Так что же, – заговорил Вонн, пытаясь переменить тему разговора. Нашел что-нибудь?

Герцог кивнул.

– Похоже, удача нам снова улыбнулась. Возник еще один благоприятный случай.

– «Ангел Удачи», – благоговейно шепнул Винтерс.

– И что, – спросил Вонн, – это собой представляет?

– Вот почему Ли вывел нас из системы Джублио. Он хотел растрясти Юэ-Шень, а Джублио как нельзя лучше подходит, потому что это совсем рядом. Ближайшая ветвь корпорации, друзья мои, или ее филиал, или дочерняя фирма называйте это, как хотите – расположена на этой планете. И это не просто филиал – нет, это фирма, возглавляемая сыном Максимиллиана Барриса.

– Кого? – переспросил Вонн, которому показалось, что он ослышался.

– Максимиллиана Барриса, – повторил Герцог. – Одного из первых разработчиков программы Фиалов Квинтэссенции. Он заключал контракты и нес ответственность за наполнение фиалов, которые мы спасли.

– Интересно, – заметил Вон. – Как же такого папы сын попал в такую глушь?

– А как эта расположенная на отшибе планетка могла стать дипломатическим центром галактики? – парировал Герцог.

– Все равно это не имеет никакого отношения к делу, – скривился Вонн. Что до меня, я в это все равно не поверю, пока в руках не окажется моя доля капусты.

– Понятное дело. С тобой все ясно. Кто ж тебя не знает, Вонна с Капустной улицы. И все-таки, что на повестке дня сегодня ночью?

– «Повестка дня сегодня ночью» – это хорошо.

– И тем не менее?..

– Дело ясное, что дело темное. Я тут разыскал одно местечко, доверительно сообщил Вонн. – Называется «Черная Орхидея».

Герцог скривился, как от сильнейшей оскомины.

– Название указывает на то, что перед нами один из баров, в которых так любят кутнуть наемники. – Тон его был кислым и ничего хорошего не предвещал.

– Так оно и есть, – с готовностью подтвердил Винтерс.

– Проклятье, – вырвалось у Вонна, – Разве я не велел тебе молчать в тряпочку?

Винтерс недоуменно пожал плечами:

– Но он же сам догадался, мистер Вонн.

Скрестив руки на груди, Герцог откинулся на спинку кресла.

– Ты же знаешь, как я отношусь к подобным заведениям, – процедил он.

– Но это совсем не то, что ты думаешь, – запротестовал Вонн. – Это совсем другое, – он замахал обмотанной бинтами рукой у него перед носом. Неужели ты думаешь, что я собираюсь драться вот этим?

– Я не понимаю, почему нельзя подождать, пока мы не получим мзду с корпорации. А то вы снова влезете в долги и будете искать новую работу.

– Не напрягайся. Я уже получил хороший урок на «Хергест Ридж», – Вонн прижал обмотанную руку к груди, точно ребенка. – И потом, это же совсем другое. Это же дух товарищества. Конечно, тебе этого не понять, хотя... когда-то один раз мне показалось, что ты подошел весьма близко. Почти вплотную. Ну, почти что мог стать одним из нас. Даже в самых тяжелых случаях, когда кого-то из нас заносит в гравитационные кресла, мы сохраняем дух товарищества, потому что это остается в крови.

– Ну ладно, – сказал Герцог, фыркнув. – У каждого свой крест.

– А разве у тебя не было чего-то вроде, очень похожего, на Тетросе? Чем ты занимался, отпахав смену на папкиной скотобойне? Разве твои товарищи-мясники не собирались вместе, чтобы похвастаться травмами, полученными на работе?

Герцог посмотрел на свои ладони, на маленькие изящные пальцы. На мгновение он представил, что потерял один из них, и содрогнулся, но тут же увидел, что все на месте.

– Нет, – спокойно сказал он. – Я ничем подобным не занимался. Никогда.

– Тогда в чем же проблема. Ты что, брезгуешь якшаться с подобным сбродом?

– Мой дядя говорил, что у него работали всегда только хорошие люди, но это не значит, что я отирался возле них. Как сказал кот, выходя с кухни: «От меня и не пахнет вашим супом». Наши жизни слишком были непохожи.

– Понятно, – кивнул Вонн, – вместо этого ты в свободное время оплодотворял местных девок.

– Что-то вроде, – отвечал Герцог. – Хотя никакой гордости за это не испытываю. Не горжусь и тем, что бросил их. И собираюсь возместить это в будущем.

– Да, – изрек Вонн. – У каждого из нас свои планы, и всяк сверчок имеет виды на шесток. Мои, например, состоят в том, чтобы попасть в уютное местечко и обмозговать будущее человека по имени Вонн. И вот, дружище, мое будущее, как ни крути, почему-то начинается в «Черной Орхидее». Только там и больше нигде. Такое у меня предчувствие.

– Тогда понятно, – холодно заметил Герцог. – Ясно как день, что наши дороги разойдутся, как только мы срубим капусту с Корпорации «Сущность». Поэтому, думаю, я не огорчу вас отказом посетить это место.

Вонн посмотрел так, как будто прибивал Герцога глазами к скамейке, на которой тот сидел.

– По крайней мере, сегодня, – дипломатично добавил Герцог. – Я не готов воспользоваться таким случаем.

– Ты стал другим, Герцог, – произнес Вонн. – Я тебя не узнаю.

– Все мы переменились. Все меняется. Как говорили древние греки, «панта рей» – все течет. За свою жизнь я пережил достаточно потрясений, Вонн, и теперь вдвойне важней избежать их, по возможности. Я не хочу быть героем, и, говоря начистоту, не уверен, что мне вообще нужна моя доля для чего-то другого, кроме как возместить дяде убытки за пропавший груз мяса. Все, чего мне сейчас хочется – это вернуться в мой маленький зеленый мир...

– Ты что, лягушка, что ли?

– Перестань издеваться, Вонн... Вернуться в мой маленький зеленый мир и...

– Ладно, не будем человеку кайф ломать.

– ...и там обосноваться вместе со своей спутницей жизни. Моей маленькой милой женушкой.

Вонн поморщился. У него сейчас был такой вид, как будто на голову вывалили самосвал с токсичными отходами – складки лица расползлись в стороны, и все лицо сложилось в тухлую гримасу.

– Ну что ж, ты сделал свой выбор.

– Знаю. – Герцог дернул рукоять над головой, и вагон стал тормозить. Он встал с места и приветливо улыбнулся Винтерсу:

– Присмотри там за Вонном, чтобы он не влип в какие-нибудь неприятности.

Винтерс улыбнулся в ответ:

– Что вы!

Герцог посмотрел на Вонна в упор. Они встретились взглядами.

– Ну что ж, до встречи, братан.

– До встречи, – ответил Вонн. – Братан.

Герцог указал на Винтерса.

– Не гуляй с братишкой допоздна, верзила. Завтра утром медкомиссия.

Метробус остановился, и Герцог вышел на освещенную улицу напротив огромного универмага. Несмотря на позднее время, здесь сновали целые толпы. В этой части города было оживленно, как днем, от прохожих уже места не было на тротуаре. Толчея здесь была хуже, чем на площадке перед обсерваторией. Он с трудом продирался сквозь толпу, с одной стороны, довольный тем, что его оставили в покое, с другой – его не очень-то воодушевляла перспектива одинокой ночи в отеле. Он не хотел оставаться в одиночестве. Потому что на самом деле он был не один.