Текст книги "Неистовая Матильда: Любовница Наследника"

Автор книги: Джин Вронская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Глава пятая

Между великими князьями

– Великий князь Андрей, мадам, – прошептала молодая горничная.

– Который час, Соня?

– Уже одиннадцать, мадам. Сказать, чтобы Его Императорское Высочество подождали в гостиной?

– Скажи. Скажи, что я выйду через полчаса.

Матильда выпрыгнула из кровати и бросилась в ванную комнату.

Андрей был очень молод и исключительно красив. Видно было, что Мати в легком розовом шелковом платье, без единой драгоценности очень понравилась ему.

– Спасибо за прекрасные цветы, Ваше Императорское Высочество.

– Пожалуйста, зовите меня Андрэ. Могу и я Вас называть Мати?

– Ну конечно.

– Мати… – Он запнулся. – Я пришел узнать, не придете ли Вы в резиденцию моего брата Бориса Владимировича завтра к нам на ужин? Мой старший брат Кирилл тоже обещался. Будет петь Надя Плевицкая.

– Я хорошо знаю ее мужа, Эдмунда, но с ней не знакома.

– Она очень молода, из крестьянской семьи, талант от Бога, замечательное меццо-сопрано. Его Величество считает ее одной из лучших певиц, когда– либо им слышанных.

Этого для Мати было достаточно.

– Конечно, приду, сочту за честь, большое спасибо.

– Я пришлю за Вами экипаж.

– Какое совпадение, что завтра у нас нет спектакля.

– Я знаю. – Он робко улыбнулся. – Я не должен Вам говорить, но я заранее это узнал и просил Бориса назначить ужин на завтра. Семейный круг. Я надеюсь, Сергей Михайлович не рассердится.

– То, что его уже нет целый месяц, Вы тоже заранее выяснили?

Ужин удался на славу. Молодая певица была действительно хороша, высокая, кровь с молоком. Она на самом деле родилась в крестьянской семье, двенадцатый ребенок. Прекрасный голос. Ники так его оценил, что пригласил Надю петь в Зимний дворец, перед высокими гостями.

За несколько дней до коронации – смотр гвардии и военный парад. Церемония проходила в Красном Селе. Оркестром дирижировал Великий князь Владимир Александрович. Его три сына – Кирилл, Борис и Андрей – красавцы в парадных военных формах, привлекали всеобщее внимание. За парадом следовали скачки, а вечером в местном театре Матильда танцевала «La Fille Mal Gardee». Оркестром дирижировал Великий князь Борис Владимирович. Каждую удобную минуту он подавал ей незаметные для публики знаки. Но для его отца и младшего брата Андрея они не остались незаметными. Государь с супругой, окруженные иностранными принцами и принцессами, размещались в Императорской ложе. Театр был переполнен. Когда Мати кончила 32 фуэте, зал взорвался аплодисментами. «Если она знает о нас, пусть полюбуется», – со злостью подумала Матильда об императрице. Ее Величество, кстати, была не в курсе их отношений с Ники и вообще мало интересовалась прошлым своего мужа.

Мать Николая была коронована после семнадцати лет брака, Николай II короновал Аликс через восемнадцать месяцев. Солнечным утром 26 мая 1896 года в Москве в половине девятого кавалькада великих князей и высоких иностранных гостей собралась у Троицких ворот Кремля. Толпа росла. Наконец часы на Кремлевской башне пробили девять. Из дворца вышел Царь, один. В полной тишине он прошел и встал во главе кавалькады. Дал сигнал двигаться. Показался длинный поезд золоченых карет. Впереди карета с Государыней. Всю дорогу до Успенского собора собравшиеся кричали «ура». Со стен Кремля прогремел салют. 101 выстрел. Три митрополита в одеждах, сверкающих золотом, и толпа архиепископов встретили царскую чету у входа в собор и проводили к месту коронации. Сюда же доставили державу, скипетр и Императорскую корону. В короне, изготовленной Позье в 1762 году, было больше ста жемчужин и почти шестьсот бриллиантов. Хор из пятисот человек звучал слаженно и торжественно. Митрополит взял корону с красной подушечки и передал Императору. Николай надел корону на голову новой Императрицы. Император и Императрица вышли на Красное крыльцо. Под крики «Ура» они три раза поклонились народу.

– Мама, я, правда, люблю ее. – Андрей сам испугался своих слов.

При петербургском дворе Великая княгиня Мария Павловна считалась одной из самых знатных дам. Она не могла понять, как и когда ее юный и прекрасный сын мог так вот влюбиться в простую танцовщицу, пусть и хорошенькую. Мария Павловна смотрела на него в овальное зеркало. В шелковом халате с распущенными волосами, она сидела пред туалетным столиком. Был поздний вечер.

– Андрэ, даже и вопроса не может быть о браке, даже морганатическом, с балериной, к тому же она на десять лет старше тебя. – Мария Павловна всегда называла сына «Андрэ» на французский манер да и объяснялась с ним исключительно по-французски. – Она совсем неподходящая пара. Еще и католичка. Я согласна, балерина она великолепная. Но не невеста для тебя.

– Мамочка, но ты ведь и сама лютеранка.

– Я? Андрэ, это пока большой секрет, но я решила перейти в православие. Скоро.

Великая княгиня поцеловала сына в щеку, давая понять, что аудиенция закончена.

– Ты не огорчишь меня и не женишься без моего благословения, правда ведь? Обещай, мой мальчик.

– Обещаю, мама. – Андрей тяжело вздохнул.

Матильда была между двух огней. Сергей Михайлович и Андрей. Ей не влюбиться в Андрея было невозможно. Ее связь с Сергеем Михайловичем ни для кого не секрет. На вилле в Стрельне она устроила милый уютный настоящий семейный дом. Но во время частых отлучек Сергея из столицы его место занимал Андрей. Сергей Михайлович был в курсе, но просто не принимал юношу всерьез – слишком молод. «Я так часто Бог знает где, а Мати одна, – убеждал он себя. – Лучше, что именно Андрей ее сопровождает и развлекает».

Недавно Андрей стал и вообще появляться у Мати с графом Арвидом фон Мантейффелем, офицером Четвертого эскадрона конногвардейцев. Арвид был тоже необычайно хорош собой и тоже был поклонником Мати. Теперь расширившийся круг близких поклонников совершенно перестал беспокоить Сергея Михайловича.

Зимний сезон в разгаре. Каждое воскресенье августейшая чета появлялась в Императорской ложе. Теперь Мати могла хорошо разглядеть эту проклятую немку. Типичная немка, слишком невозмутимая и высокая. Сергей как-то сказал, что она уже вовсю продемонстрировала свои диктаторские замашки. Мати не понимала, что он в ней нашел.

Однажды горничная принесла на серебряном подносе знакомый конверт. В нем карточка:

«Спасибо, что ты танцевала для меня. Какой бы ни сложилась моя судьба, что бы со мной ни случилось, я всегда буду помнить дни, которые мы провели вместе. Ники».

Всю ночь она не спала, прижимая карточку к груди. Лица Сергея и Андрея просто стерлись из ее памяти.

Сергей Михайлович удобно расположился в любимом кресле с «Правительственным вестником». Зачитал вслух:

«В девять утра 28 июня Его Императорское Высочество, Наследник, Великий князь Георгий Александрович, выехал на своем мотоцикле в сторону Зегарского кавказского перевала. Он проехал всего две версты и вернулся. Проходящая мимо местная жительница Анна Дасаева заметила, что в какой-то момент Наследник сплюнул на землю сгусток крови. Остановись, он сошел с мотоцикла и внезапно покачнулся. Дасаева побежала к нему, стала спрашивать: «Что с Вами, Ваше Императорское Высочество?»

– Ничего, – ответил он слабым голосом.

– Может, принести воды? – настаивала женщина.

Наследник не ответил, лишь кивнул: «Да». Женщина подложила ему под голову свою сумку, принесла воды, плеснула ему в лицо. Он умер тихо, без страданий. Тело его привезено в Зимний дворец. Место, где Великий князь Георгий Александрович скончался, окружено оградой».

Мати перекрестилась.

– Георгий был такой милый. Как рано умолк его голос!..

– Мати, дорогая, я должен немедленно идти во дворец. Теперь Наследником становится Миша…

12 августа Сергей Михайлович, Андрей и Мати присутствовали в Петропавловском соборе на погребении Георгия Александровича. Жорж, или Жоржик, как его звали свои, был похоронен в мраморном саркофаге. На камне была выбита надпись:

Георгий Александрович Романов. 1871–1899 Умер в Аббар-Тумане на Кавказе

– Он был любимым братом Ники. Умереть в 27 лет, какой ужас! Так как у Ники только дочери, то по закону Наследником становится его младший брат Миша. – Сергей Михайлович положил на могилу розу. – Бедный Жоржик. Какой у нас отвратительный климат… Жорж совсем не мог жить в Петербурге.

– Но он заболел после автомобильной катастрофы, – заметил Андрей. – Когда он начал харкать кровью.

– Это было не из-за автомобильной катастрофы, не говори так, Андрей. Нет никаких доказательств, что туберкулез у него начался после аварии. Он был очень давно болен. Императрица пыталась его спасти, повезла его на Кап д’Ай зимой в 96 и в 97, помните? Климат там очень мягкий. Он жил в Террасном замке. Но ничего не помогало. Он был очень болен.

– Не судьба ему была жить. Вот в чем дело. – Мати перекрестилась.

– Ваше Величество, министр внутренних дел говорит, что у него важное сообщение.

– Прости… Дмитрий Сергеевич, что случилось? Ведь ты час назад был.

– Ничего не случилось, но может. – Сипягин протянул Государю газету.

– Это что?

– Первый экземпляр «Искры».

– Никогда не слышал о такой.

– Газетка, как все эти газетки, но знаете, кто в ней главный?

– Кто же?

– Ленин. Это псевдоним.

– Кто такой?

– Брат Ульянова, которого ваш батюшка изволил повесить за попытку убийства вашего дедушки.

– Да, вспоминаю.

– Там еще пара евреев. Мартов-Цедербаум, сын богатого торговца из Константинополя, и еще такой Аксельрод. Этот Ленин более опасен, чем его братец, настоящий фанатик. Попомните мои слова – мы еще о нем услышим.

– И где же этот Ленин?

– Мы не знаем… пока. Но самое интересное, что деньги на газетку дал камер-юнкер Сабуров, сын управляющего Министерством образования. Какое трогательное, Ваше Величество, единение братца-преступника, уже побывавшего в Сибири эмигранта-демагога, с политическим дурачком в придворном мундире. Я, конечно, приму меры.

– А что ты там про эту «Искру» выяснил?

– Эта газетка сеет классовую рознь и пропагандирует царство хама и босяка под именем диктатуры пролетариата.

– И что ты собираешься делать?

– Скрутим голову.

– Ну, ну, Дмитрий Сергеевич. Я против крутых мер.

Глава шестая

Отец и сын…

22 января 1901 года в своей любимой резиденции в Осборне на острове Уайт на юге Англии умерла королева Виктория. Несмотря на траур, традиционный бал в Зимнем дворце не отменили. 2200 человек работало всю неделю. По желанию Его Величества бал был костюмированным. Все гости явились в костюмах русского двора XVII века. Государь открыл бал под звуки величественного полонеза. Матильду пригласили, но взяли с нее слово не приближаться к Государю. Среди гостей был герцог Гессенский, брат молодой императрицы. Он ласково смотрел на Мати. Она не приближалась к государю. Но он, держа Императрицу за руку, прошел мимо Мати так близко и посмотрел не нее тем особым взглядом, который ей так хорошо был известен. Муки Мати возобновились. Ей даже приходила мысль нанять кого-либо убить эту немку, ведь вторым браком Царь мог жениться на ком угодно. Но она понимала, что это безумие.

Великий князь Владимир Александрович почти каждый день появлялся на вилле в Стрельне.

– Сегодня день рождения великой княгини, а я здесь. – Он встал с кресла и подошел к окну. – Вот, не успел прийти, а сюда уже идет мой младший сын. Соперник. Мати, детка, как жаль, что я так стар…

– Какой же вы старик, Владимир Александрович?

– Нет? Я рад… Андрей, что дома?

– Ничего. Накрывают к ужину. – Он поцеловал руку Мати, подошел к отцу и поцеловал его в лоб. – Отец, мне дали отпуск на два месяца. Я еду в Крым, в Ай-Тодор. Сандро, Ксения и дети ждут меня. Останусь там неделю, потом поеду в Биарриц к Мати. Отец, мама ничего не знает о нас. Не говори ей. Я не могу даже взять Мати с собой в Ай-Тодор. Это не понравится Ксении и Сандро. Ксения тут же доложит дорогому брату Ники. Все это действует мне на нервы. Ты с нами, папа?

– С вами, с вами. Знает ли Сергей Михайлович о твоих грандиозных планах насчет Биаррица?

– Нет, не знает. Я не хочу об этом думать.

– А ты бы лучше подумал. Не получится ли у вас menage a trois? Что я говорю, а, Мати? Сергей человек военный. Он просто убьет вас обоих, если узнает. Что ты думаешь об этом, детка?

– Конечно, военный, но он человек цивилизованный.

– О, хватит об этом. Сергей понимает ситуацию, папа.

– Спасибо, спасибо, милый Владимир Александрович. – Мати взяла руки Великого князя и поцеловала их. – Я не знаю, как Вас благодарить, вы все понимаете.

– Сам был молодой, детка, а теперь я старый, иначе мой сын имел бы большие неприятности. Мне нужно вернуться домой: нет повода отсутствовать на дне рождения великой княгини. – Владимир Александрович встал. – Андрюша, ты тоже должен появиться, не огорчай маму.

– Конечно, он придет, Ваше Императорское Высочество. Я его отошлю. – Мати прикоснулась к могучему телу Великого князя.

– Хватит, хватит, детка, а то я затею какую-нибудь глупость.

Биарриц был переполнен. Андрей и Мати остановились в отеле «Виктория», В первый же вечер за ужином они заметили в зале барона Гинцбурга. Рядом сидел скульптор Паоло Трубецкой, большая знаменитость. Мати направилась к их столу.

– Гораций Осипович, дорогой, как вы? Как здоровье? Позвольте расцеловать вас?

– Не смущайте меня, Мати. У меня все в порядке. Вы знакомы? Паоло Трубецкой, наш художественный гений.

– Прошу вас за наш стол, там… Великий князь Андрей Владимирович нас приглашает. Андрей, ты знаком с Горацием Осиповичем?

– Конечно, конечно.

– Г-на Трубецкого, Гораций Осипович, я узнала по фотографиям в газетах.

Трубецкой скромно молчал.

– Помните, Ваше Императорское Высочество, бюст Тургенева, работы князя Трубецкого?

– Ну конечно. Великолепны, просто великолепны.

– Не желаете ли заказать Паоло маленькую статуэтку нашей Мати?

– Хорошая идея, Гораций Осипович. Заказываю.

– Чехов здесь, в этом же отеле. Вы с ним знакомы? Могу представить. Еще один гений, литературный.

– Мы были бы счастливы, милый Гораций Осипович, – радостно улыбалась Мати. – А кто еще здесь?

– Все. Всё английское высшее общество, как обычно.

– О чем ты думаешь, любовь моя?

– Да так, ни о чем. Спи, Андрюша.

Но она думала все время об одном и том же. Ники никогда не даст разрешения жениться на ней ни Сергею, ни Андрею. Она могла бы выйти замуж за того или другого. Есть же морганатические браки. Например, Великий князь Константин. Он, будучи человеком женатым, влюбился в балерину Кузнецову. Там была более сложная ситуация, чем у нее. А Великий князь Николай Николаевич старший? Он тоже был женат, когда встретил Числову, тоже балерину. Она ему родила двух сыновей и двух дочерей… Иногда Матильда представляла себе, что эта проклятая немка вдруг умирает. Убить ее? Я правильно думала. А мать Ники? Она тоже ненавидит эту немку. Я должна с ней поговорить. Я схожу с ума…

Глава седьмая

Трудности и победы. Петербург – Париж – Лондон

– Какой в субботу спектакль, Сергей Михайлович?

– «Камарго», Ваше Величество. Французская вещь. Кшесинская танцует. – Последнее князь Волконский сказал с некоторой осторожностью.

– Это что-то особенное? – спросил Государь.

– Да… Там, знаете ли, Ваше Величество, кое-что будет.

Государь заговорщицки улыбнулся:

– Тогда я приеду один.

Полуобнаженное тело вращалось с невообразимой скоростью. Ее поклонники и враги громко считали – 32 раза. Она остановилась. Краешком глаза Мати посмотрела на Императорскую ложу. Государь сидел один. Зал взорвался аплодисментами. Она никогда еще не делала это в этом костюме, который придумала сама. Зрители повскакали с кресел, у сцены образовалась целая толпа поклонников. Овация не прекращалась. Все сцена была завалена цветами. Мужчины кричали: «Браво, браво, Мати…»

Князь Волконский стоял в кулисах, утирая пот с лица. Конечно, до него дошли слухи про костюм, но он не придал им никакого значения. Легкомысленный балет, Франция, кокотки. Какое безобразие! Эта Кшесинская сошла с ума, кто она такая, чтобы выходить на сцену Императорского театра почти голой!

Комната благоухала цветами. От Андрея, каких-то неизвестных офицеров. Куча поклонников, которых она в глаза не видела. Это был настоящий триумф. Домой она вернулась очень возбужденной. Ночью не могла уснуть, возбуждение не проходило. Андрей делал все, чтобы ее успокоить.

Утром была назначена репетиция. Андрей подбросил ее к театру на машине. Мати не успела войти в свою уборную, как в дверь заглянула секретарша и сообщила, что Мати срочно просит зайти директор. Она предполагала, о чем будет разговор. Между прочим, Иван Александрович Всеволожский, дядя Волконского, бывший директор, был не в пример покладистее племянника. Но ничего. Она приготовилась защищаться.

На лице князя Волконского было написано крайнее раздражение.

– Я налагаю на вас штраф, мадам, за нарушение наших правил, – сказал он ледяным голосом.

– В чем я виновата, Ваше Сиятельство?

– Великая балерина Пьерина Леньяни танцевала эту партию в костюме времен Людовика XV. Это был любимый костюм Екатерины Великой. Вы решили, что вам это не подходит. Вы появились на сцене почти голой. Это Императорский театр, а не частная лавочка. – Волконский запнулся от возмущения. – Еще одно такое нарушение, и Вы покинете театр.

– Ваше Сиятельство, нужно идти в ногу со временем. Костюм в стиле Людовика XV больше не в моде. Мой костюм имел огромный успех. Это несправедливо. Старые правила – это настоящая тирания. Вы просто хотите ввести цензуру. Художнику нужна свобода. – Она гордо поднялась. В дверях оглянулась:

– Всего доброго, Ваше Сиятельство.

Мати злилась. Кто он такой, этот маленький князек Волконский? У нее был такой ошеломительный успех. А он ни слова благодарности. Еще посмотрим, кто уйдет из театра. К вечеру ей донесли, что афиши с балетом «Камарго» из фойе исчезли «до нового объявления». День был испорчен. Пропало настроение идти в зал заниматься. Домой она вернулась вся в слезах. Сергей был на Кавказе, и она позвонила Владимиру Александровичу, большому покровителю искусств. Мати была так расстроена, что не в силах была объяснить, что случилось. Но ему уже все рассказали во всех подробностях. Андрей вернулся домой с цветами. Он уже все знал. Андрей целовал мокрое от слез лицо Мати, приговаривая:

– Все будет хорошо, милая, вот посмотришь. Отец уже говорил с Ники.

– Правда?

– Ну да. Все будет хорошо, ты же лучшая балерина в России, поедем в деревню, там успокоишься и забудешь. Будем только вдвоем.

Они провели два чудных дня в деревне, вернулись поздно. Утром Мати проснулась от какого-то странного шума на улице. Она подошла к окну. За оградой толпились журналисты.

– Андрей, Андрей, проснись! Журналисты! Что– то случилось!

– Я тебе вчера сказал, что если они придут, мы должны делать вид, что ничего не знаем.

– Соня, Соня, пусти господ журналистов во двор и скажи, что я к ним выйду. Мне нужно полчаса.

Через полчаса она вышла в зал.

– Доброе утро, господа. Что случилось? Чем я могу быть полезной?

– Мадмуазель Кшесинская, ваш штраф в театре был аннулирован по Высочайшему повелению. Князь Волконский в знак протеста подал в отставку. В театре огромный переполох. Что Вы на это скажете?

– Но в чем моя вина, господа? Я только думала об успехе нашего театра.

– Правда ли, что балерина из Дрездена Гримальди покинула театр из-за Вас? Вы объявили монополию на балет «Тщетная предосторожность»?

– Но это мой балет. Я всегда его танцевала. Что, у меня нет никаких прав?

– Мадам, какие у вас отношения сейчас с Его Величеством?

– Я не понимаю, о чем Вы.

– Говорят, Великий князь Сергей Михайлович тоже вмешался в ситуацию? Это правда?

– Но он директор Театрального общества, а вообще спросите у него. Вероятно, вмешался. Мы друзья.

– Друзья?

– А с Великим князем Андреем Вы тоже друзья? По-видимому, он сейчас у вас? У подъезда его машина?

Мати, еле сдерживая слезы, вышла из гостиной.

– Соня, скажи им, чтобы убирались.

Андрей долго не мог ее успокоить. Самому ему тоже было очень неловко.

На следующий день вечерний номер «Санкт-Петербургской газеты» сообщал на первой странице:

«Скандал в Императорском театре

Наша прима-балерина Кшесинская появилась вчера в спектакле почти обнаженной. Она была прелестна в своем прозрачном костюме, но два года назад назначенный директор Императорских театров князь Сергей Михайлович Волконский наложил на нее штраф за неподобающий на сцене вид… Спектакль почтил своим присутствием Его Величество. Его Величество отменил приказ директора. Князь Волконский подал в отставку в знак протеста против грубого вмешательства Верховной власти в его права. По слухам, Государь продолжает тайно встречаться с Кшесинской, хотя последняя категорически это отрицает».

Когда в ноябре, после четырех месяцев на Кавказе, Сергей Михайлович вернулся в Петербург, Мати уже знала, что беременна, но не сказала ему ни одного слова. 18 июня 1902 года на вилле в Стрельне Мати родила мальчика. Хотя 29-летняя мать была в полном здравии, роды оказались сложными. Был момент, когда три доктора, которые были приглашены на роды, сомневались в благополучном исходе. Но, слава Богу, обошлось. Через три недели после события Мати написала сестре письмо, которое Юлия прочитала отцу.

«Я чувствую себя очень виноватой перед моим дорогим Сережей. Он знает, что не может быть отцом мальчика, так как большую часть года отсутствовал. Но он любит его, как своего. Теперь я должна подумать о моем будущем. Я назвала мальчика Владимиром. Владичка, Влади в честь отца Андрея, Владимира Александровича, которого я очень люблю. В.А. всегда был очень мил со мной. Андрей в восторге. Вряд ли мы поженимся, так как Великая княгиня очень настроена против меня. А Андрей жаждет благословения обоих родителей. Мне лично все равно, выйду или не выйду. Я так счастлива, что у меня родился такой славный мальчик и что меня любит Андрей. Пожалуйста, поцелуй за меня папу и маму.

Мати».

Сергей Михайлович был удивлен. Право слово, он не ожидал этого. «Это» – так он называл рождение Влади, Владички, Владимира. Он знал, что его роман с Мати окончен. Он не собирался терпеть это. С другой стороны, он понимал, что случившееся – полностью его вина. Семь лет он не женился на Мати. Причина одна – что он не хотел просить разрешения у Ники. По закону Великие князья могут вступать в брак только с разрешения Государя. Он любил Мати. В августе ей будет 30, последняя возможность родить ребенка. Она имеет право быть счастливой. Великая проблема, ее сын? Неважно. Он так часто и так подолгу отсутствовал. Она была одна. Ясно, что надо было ожидать этого.

Все газеты напечатали сообщение о скандале в театре, каждая на свой лад.

«…Прима-балерина Кшесинская, любовница государя, когда он еще был Наследником, родила сына, отцом которого является Великий князь Сергей Михайлович…»

Большинство газет в светских колонках пришли к выводу, что мальчик сын Великого князя Андрея. Однако газета светской хроники «Tout-Paris» огромными буквами на первой странице вопрошала: «Кто отец сына примы-балерины Кшесинской?»

Мати все это считала вмешательством в ее личную жизнь и была в бешенстве. Интерес к вопросу о деторождении возрос еще больше, когда через два года у царской четы родился сын, Наследник Алексей.

– Вы все еще встречаетесь с Его Величеством? – спрашивал наглый репортер.

– Я не виделась с Его Величеством много лет.

– Неужели? А как ваш мальчик? Ведь он так похож на Его Величество?

– Как вы смеете со мною так разговаривать? Вон немедленно, или я вызову полицию.

– Я ухожу, мадам, только скажите, где вы встречаетесь? Любит ли он мальчика? Хотя у него теперь свой законный Наследник…

– Иван! Проводи этого джентльмена к воротам… – Мати тряслась от гнева.

– Господи, пожалуйста, уходите, мадам расстроена…

Шла война с Японией. За 88 000 рублей у вдовы Петровой Мати купила участок земли недалеко от Зимнего дворца. Она хотела дом для себя и своего сына. Как всегда, за деньгами она обратилась к Горацию Осиповичу. Он все устроил. Именно по его совету она и приняла решение о новом доме. Дом номер 18 на Английской набережной, который купил ей Ники, ветшал и требовал больших вложений. Но самое главное – он был маловат для ее увеличившейся семьи.

Мати объявила, что уходит со сцены. Многие радовались, так как теперь, так они думали, монополия любовницы царя кончилась. С другой стороны, мало кто верил, что Мати покидает сцену навсегда. Действительно, какое-то время она не выступала, но принимала все приглашения присутствовать на благотворительных концертах. На одном таком концерте в пользу Красного Креста у родителей Андрея она увидела замечательную 62-летнюю певицу Аделину Патти с ее молодым мужем-шведом. Разница в возрасте между ними была такая же, как у нее с Андреем…

К концу 1905 года новый дом был готов. Мати, Андрей, ребенок и весь штат прислуги переехали.

В самом центре города устроили своеобразную маленькую ферму – завели корову для ребенка. Этим хозяйством руководила горничная Катя. Вскоре мальчик проявил любовь к живности, и один за другим во дворе появились – толстенький розовый поросенок, карликовый фокстерьер Джимми и белая козочка, та самая, которая играла с Матильдой на сцене в «Эсмеральде». Все они стали домашними животными Владика. Поросенок бегал за ним, как собачка. За всем хозяйством зорко следил дворник Матвей, живший в пристройке с женой и двумя детьми. Старик гордо носил старую военную форму с орденами и медалями. Он был участником русско-японской войны. Когда Матильда уезжала за границу, Матвей становился главным ответственным за дом и сад, хотя экономку Полину это сильно раздражало: старик совал нос во все дела. Полина была вдовой известного художника-архитектора, который работал у Великой княгини Ольги и других знатных семейств. Когда он умер, Полина осталась с двумя юными дочерьми без всяких средств к существованию. Матильда взяла их всех в дом. Когда приезжали гости, она устраивала покер и часть проигранных гостями денег шла в специальный фонд для вдовы. Наташа, младшая дочь Полины, стала любимой горничной Мати. Матильда всегда брала ее в гастроли за границу. У нее была еще одна любимая горничная Людмила, бывшая портниха Императорского театра. Людмила отвечала за ее гардероб.

Дом всегда был полон гостей, и Денис, повар из Парижа, был очень занят. В доме был винный погреб, из которого во время обедов и ужинов гости могли выбрать вина по специально отпечатанному каталогу. Среди гостей часто бывал сам Карл Фаберже, милый друг Мати. Именно от него и пошло название ее дома – Дворец Кшесинской. Петербург, русская северная Венеция, был столицей дворцов.

Скандал в обществе в связи с рождением Владика сменился другим, не менее громким скандалом. Старший брат Андрея Кирилл женился на своей двоюродной сестре Даки, в первом браке она была женой герцога Эрнеста Гессен-Дармштадского, брата Императрицы Александры Федоровны. Матерью Даки – это было ее прозвище на английский манер – была Великая княгиня Мария Александровна, единственная дочь убитого Императора и сестра Александра III, а отцом был герцог Эдинбургский. Вообще-то ее звали Виктория Мелита, а по-русски Виктория Федоровна. Кирилл женился в нарушение всех правил, не спрося разрешения у Ники. Александра Федоровна была зла на семью Кирилла Владимировича за своего брата, которого Виктория просто бросила. Ники объявил, что брак Великого князя не признает. Так что в семье Романовых разразился серьезный конфликт.

На Рождество Кирилл с Даки и Матильда с Андреем прибыли в «Отель дю Парк» в Каннах. Французская пресса была в восторге, посвящая высоким гостям целые столбцы. Публика спрашивала у продавцов газет, есть ли продолжение историй о Романовых, заинтересованных оказалось несметное количество.

Мати взяла с собой в Канны мисс Смит, английскую няню Владика, французского повара Дениса и горничную Наташу. Официально Андрей остановился в Ницце. Но все его видели в Каннах с Мати каждый день. Причин вояжа было несколько. У Мати внезапно умер в прошлом месяце отец – она тосковала, а у Владика оказалось слабое здоровье, и он часто болел. Боялись, как всегда, одного – чахотки, которая косила Романовых.

Каждый вечер группа элегантных молодых людей караулила около отеля. Когда Мати появлялась в дверях, они бросались к ней.

– Пожалуйста, автограф, мадам, – протягивали они программы спектаклей и особенно часто «Камарго», балета, где она танцевала в своем костюме.

Она никому не отказывала.

Жизнь текла своим чередом без особых событий. Правда, на второе утро пребывания посыльный принес конверт. В нем – приглашение на ужин к месье и мадам Эдвардс на их виллу La Croix des Gardes. Здесь богатые и влиятельные лица европейского общества ели, пили и сплетничали и обсуждали какую-то даму из общества, вышедшую неудачно замуж. У жениха было только 40 000 фунтов в год дохода. В России это 400 000 рублей. Говорили обо всем, но всякое упоминание «о серьезном» считалось непристойным…

Они посетили Эдвардсов еще два раза. Перезнакомились со многими интересными людьми. Их начали приглашать. Каждый вечер они с кем-то ужинали. Ужины были превосходные.

– Я устала, – пожаловалась Мати через неделю.

– Я тоже, – сказал Андрей. – Давай сбежим отсюда и поужинаем вдвоем, только мы. Я знаю одно тихое местечко. – Глаза его задорно блеснули, как у мальчишки.

Через неделю приехал Иосиф, брат Мати с приятелем. Это был Мишель Александров, племянник Екатерины Михайловны Юрьевской, вдовы Александра II. Иосиф и Мишель привезли горькую весть, повесился Серж, брат Николая Легата, партнера Мати, милый голубоглазый мальчик, божественный танцор. Следом в Канны приехал Сандро, Великий князь

Александр Михайлович, один, без жены Ксении, сестры Ники, руки которой он долго добивался, а теперь вот появляется всюду один.

– У меня ужасная новость для всех нас, – объявил он в саду за столом, – но все строго между нами. Три медицинских светила Европы сказали Ники и Аликс, что их сын унаследовал неизлечимую болезнь, которая называется гемофилия. Эта гемофилия поразила всех европейских наследников королевы Виктории. Эта болезнь передается матерью, но поражает только мужчин.

Сандро многозначительно обвел глазами всех, ожидая реакции. Лицо Мати выразило нечто очень похожее на удовлетворение. Но Андрей был искренне огорчен.

– Кровь Романовых здоровая, – объяснял Сандро, – а кровь Гессен-Дармштадтской больная. Между прочим, дорогая, это цена за неправильно выбранную жену. Алиса – холодная, скрытная, с сильным комплексом неполноценности. Неприветливая, людей не любит и никому не доверяет. Столько лет живет в России, а русского языка толком не знает. Только: «Я рада»… Вы ведь знаете историю, как она чуть не убила своего брата, когда тому было несколько месяцев. Она, видите ли, уронила его с балкона. Хорошо, что внизу стоял воз с сеном, иначе ребенок бы разбился. А вы помните этот ужас на Ходынке во время коронации? Это она придумала раздавать дурацкие подарки народу, а народу никакие подарки не нужны… С тех пор как она родила сына, она вообще перестала исполнять свои обязанности Императрицы. Хотя до родов тоже не слишком старалась. Она не помогает мужу укреплять монархию в отличие, например, от вдовствующей императрицы. Вот та действительно активна, хотя уже в возрасте и здоровьем похвастаться не может. А Аликс не будет ни для кого ничего делать, если ей не хочется. Она, знаете ли, приехала в Россию жить частной жизнью. Она не понимает своих обязанностей. Императрица России!