Текст книги "Неистовая Матильда: Любовница Наследника"

Автор книги: Джин Вронская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

– Мати, дорогая, ты ведь знаешь, что ты для меня значишь. Я хочу быть честным с тобой. Мне не нужна слава быть Наследником. Я хотел бы, чтобы мой брат Георгий был бы на моем месте, но он не здоров. Отчасти я в этом виноват. Помнишь, во время поездки на «Памяти Азова», когда мы играли, я случайно толкнул его. Он упал и ушиб легкое. После этого у него начался туберкулез. Получилось, что я Наследник. У меня нет политических амбиций. Я не готов взять на себя ответственность управлять Россией. Вечные конфликты внутри, битвы на международной арене. Опять же с Англией. Я люблю Англию. Я хотел бы там жить, время от времени, конечно… с тобой, любовь моя. – Наследник говорил сбивчиво и отрывисто. – Я принимаю мою судьбу, не потому что это мой выбор, дорогая, только из чувства долга. – Он притянул ее к себе. – Я хотел бы быть простым смертным, тогда со мной была бы только ты.

У Мати выступили слезы на глазах.

– Я не оставляю тебя, – продолжал Ники. – Я буду в тени. Я всегда буду рядом, и Серж будет нашим посредником. Я хочу, чтобы ты была мила с ним.

Последние слова Наследника задели Мати.

– Что значит «была мила с ним?» – Голос Мати дрожал. – Я уже мила с ним… поскольку ты хочешь жениться на этой немке. – Она посмотрела на него вызывающе. Она хотела сделать ему больно, оскорбить, ведь он собирался оставить ее, свою маленькую Мати. – Серж привлекательный. Он личность, он умен. Он высокий. У него атлетическое сложение, его тело… прекрасно.

Это было уже слишком. Ники и так был хорошо осведомлен об их отношениях и без этих подробностей. Она, конечно, это понимала. Зачем она тогда говорит такое? Чтобы нанести ему рану или играет? Какой невинный голос, но ведь точно знает, что ее слова глубоко задевают его.

Ники молчал. Он не хотел совсем терять Мати, но раздражение, которое она в нем будила теперь, охлаждало его чувства.

– Ты строишь гнездышко со своей Алисой, – тем временем продолжала Мати. – Меня ты используешь… В 22 года у нее уже слабые ноги. – Матильда глотала слезы. – Я все о ней знаю. Я знаю, что Государыня тоже против. Почему же она?

– Прошу тебя, Мати, не плачь, я не могу этого вынести.

Он утирал ее лицо своим платком, но она говорила и говорила, и голос ее становился все более агрессивным.

– Какая она, твоя Алиса… в постели?

Ники был противен вопрос и мерзкий тон Мати, но он сделал над собой усилие:

– Я с ней еще не близок, ты неверно думаешь. Она милая, немного суеверная, боится лошадей, как мой отец, но у нее мужской ум. Это правда, что мои родители ее тоже не хотят.

– Значит, был разговор обо мне?

– Был.

Николаю стало больно при воспоминании о словах, сказанных отцом о Мати.

То, чего она больше всего боялась, случилось 7 апреля 1894 года. Сразу несколько газет напечатали сообщение высочайшего семейства – о предстоящей помолвке Наследника и принцессы Алисы Гессен-Дармштадтской. Тем не менее Николай использовал всякую возможность и почти каждый вечер появлялся в доме на Английской набережной. Мати же через великого князя Сергея знала обо всем, его письмах к Алисе и ее письмах к ее Ники. Но она не могла найти в себе сил и закрыть перед ним двери.

Серж бывал у Мати постоянно. Ситуация была невозможной. Филеры следили за домом, и о каждом шаге начальник полиции докладывал Его Величеству, и тот был в курсе, что штучка спала с его сыном и племянником.

Императора Александра III боялись, уважали, ему и беспрекословно повиновались. В день убийства отца он ввел в стране чрезвычайное положение. Полиция и военные суды имели неограниченные возможности в преследовании террористов и их сообщников. Пятерых руководителей «Народной воли» повесили на Семеновском плацу, среди них был Рысаков, участник убийства. Многих сослали в Сибирь. Были и те, кому удалось ускользнуть за границу. Государь с семьей укрылись в мрачной крепости Гатчинского дворца. Были приняты особые меры по безопасности. По совету Победоносцева, ныне обер-прокурора Синода, проверенный человек перед сном запирал двери во всех комнатах, вплоть до складских помещений. Замки регулярно проверялись. Император старался как можно меньше общаться со своими родственниками, но не возражал, когда те присылали во дворец детей. Здесь они играли в полной безопасности.

Царствование Александра III было единственным в истории России, когда не было ни одной войны. Холодный, расчетливый Император, он твердо преследовал только интересы своей страны. Интересы соседей, если даже они и были братьями-славянами, его не занимали. Только наглая агрессия на территорию Российской империи могла послужить причиной военного отпора. Александра боялись даже члены семьи. Великие князья, Наследник тоже, чувствовали себя неуютно в его присутствии. Единственным человеком, который многое мог себе позволить, был «дорогой Миша», Великий князь Михаил, младший брат Николая.

Когда личный секретарь Государя вызвал Николая в Гатчинский дворец, он не ожидал ничего, кроме неприятностей. Николай не любил это место. Дворец был построен Екатериной Великой для своего любовника, графа Григория Орлова, который позже стал одним из убийц нелюбимого ею сына, Павла I. Все стены дворца были увешаны портретами, среди них – портреты Петра III и Павла I, которые оба стали жертвами заговоров. Каждый раз, когда Николай приезжал сюда, он подолгу стоял у огромного, мрачного, ужасного портрета своего предка Павла в шутовской короне на голове и костюме великого Мастера Мальтийского ордена Святого Иоанна. Рядом висел тоже большой портрет отца Государя, деда Николая Александра II. Этот портрет имел свою историю. Александр II попросил сына, тогда Наследника, перевесить его портрет. Ему явно не нравилось соседство с двумя убиенными Императорами. Но Наследник запамятовал. Александр II попросил во второй раз, и снова просьба была забыта. И вот 1 марта 1881 года он тоже был убит. Какие совпадения!

Александр III был высоким и крупным, как и все Романовы, но любил небольшие помещения с низкими потолками. Когда Николай показался в дверях, отец сидел в своем маленьком кабинете за письменным столом.

– Ты не должен так себя вести. – Государь произнес это, не повернув головы. – Я говорю об это маленькой штучке, твоей балерине. Люди сплетничают.

– Я все сознаю, Ваше Величество. Но я хочу видеть ее до последнего, пока еще можно. Пока. Когда женюсь на Аликс, будет нельзя. Отец, мы друзья, она знает о моей женитьбе и согласна.

– Согласна? Да кто ее спрашивает? Просто друзья. Ты в ее постели, Сергей тоже в ее постели.

– Я знаю.

– Хорошо, что знаешь. Я считал, что на время связь с ней подходит. Время прошло. Прекрати это. Поедешь за границу. Помни о своем долге перед Богом, твоей страной и твоим народом.

– Я помню. Я поеду, куда скажете, но, пожалуйста, не трогай ее, не губи ее карьеру.

– Хорошо. Но если вы будете продолжать видеться, я вышлю ее за границу.

На этот раз Николай всерьез принял слова отца. Это была угроза. Он это почувствовал. Отец знал его слабости, но и Николай знал отца. Государь был черств и был абсолютным прагматиком. Его мало заботило, что о нем думают и как кто реагирует на его поступки. Мати же не была даже русской и православной, она была полькой и католичкой. Конечно, у нее были огромные амбиции, но она была танцовщица, балерина, – профессия, которую отец презирал. Дед Мати был скрипачом на вечерах деда Николая, Александра II, и развлекал его гостей. В глазах Государя ее дед был никем, просто слугой. И Мати была никто, актрисуля. Но Мати определенно имела шарм и большую физическую привлекательность, чем крепко держала возле себя Наследника. Он сознавал, что если бы не «высочайшие» обстоятельства, он бы, конечно, был ее и только ее.

Обстоятельства! Он вынужден уважать их. Вернувшись в Аничков дворец, Николай послал Волкова за двоюродным братом. Сергей явился немедленно.

– Что случилось, Ники?

– Отец угрожает разрушить карьеру Мати, и что хуже – выслать ее за границу. Это абсолютно серьезно. Он очень раздражен. – Николай не сказал Сергею, что знает об их связи с Мати. – Я считаю тебя не только ближайшим родственником, но и самым лучшим другом и я знаю, что ты ее тоже любишь. Ты ее любишь?

Сергей был явно смущен.

– Возможно, да.

– Его Величество в ярости, Серж, а я в полной панике. Я боюсь, что по наущению отца начальник полиции что-нибудь предпримет против Мати. Обещай, что ты будешь с ней. Если случится плохое, единственный человек, который сумеет помочь, это наш милейший Миша, папочкин любимец. Ему шестнадцать, не такой уж и ребенок. В случае необходимости вызови его немедленно, потребуй, чтобы вмешался. Мне невыносима мысль, что Мати вышлют. Обещаешь?

– Конечно, Ники. Не беспокойся. Я все сделаю, не допущу, чтобы такое случилось. Миша… это хорошая мысль. И он на нашей стороне.

Маэстро Чекетти был удовлетворен.

– Bella, bella. Один, два, три. Un, deux, trois. Tres bien, моя красавица. Ты сегодня так точна, Мати.

– Je suis tres malheureuse, мэтр. Я хочу умереть.

– Поэтому ты так хорошо танцуешь. Глубокие чувства всегда проявляют талант.

Учитель подошел и обнял ее. Мати разрыдалась.

– Все будет хорошо. Он любит тебя, cherie, любит, но мы так редко получаем от любви то, что хотим.

В июле 1894 года, вернувшись из очередной поездки в Лондон, Наследник был экипирован как настоящий английский денди. Все благодаря дяде Берти, принцу Уэльскому: он отвел Ники к своему портному, своему шляпнику и своему сапожнику. По желанию самой королевы Виктории Николай стал шефом королевского шотландского полка британской армии. Это было ему приятно.

В первый же вечер Ники пришел в дом 18, но он принял все меры предосторожности, чтобы оторваться от филеров отца. Заметив слежку, специально вышел из кареты перед Михайловским дворцом великого князя Сергея, а потом выбрался из маленькой гостиной Сержа через окно в парк, через дыру в ограде, проделанную специально для него, вышел из парка и далее пешком на Английскую. В одежде слуги Сержа, в надвинутой на лоб английской шляпе он был совершенно неузнаваем. К его полному удовлетворению от сыщиков он оторвался. Ники заранее послал Волкова предупредить Мати. Она ждала. Теперь она твердо знала, что потеряет его. Мысль эта приводила Мати в бешенство. Ее желали многие мужчины, но она любила только его одного. И вот теперь такое. Ее жизнь рушилась.

Услышав робкий стук, Мати бросилась к задней двери. Не говоря ни слова, они обнялись. Она почти теряла сознание.

«Похоже, что Наследник прекратил свои посещения Английской набережной», – читал Государь свежий отчет филеров.

Осведомленный о последнем отчете, через верного человека в министерстве внутренних дел, Николай вздохнул с облегчением. Цель была достигнута.

Три недели спустя представители всех королевских домов Европы прибыли в российскую столицу на бракосочетание сестры Николая, Великой княжны Ксении и Сандро, Великого князя Александра, старшего брата Сержа. Сандро был морским офицером, зарабатывал 210 000 золотых рублей в год. Деньги выплачивались из семейного фонда Романовых. Сандро собирал книги по истории морского дела, скупая их по всему миру. Государь и особенно Ее Величество хотели выдать дочь за Наследника иностранного престола и до конца противились этому браку. Один раз Сандро было уже отказано под предлогом, что Великая княжна еще очень молода. Но отец Сандро, Великий князь Михаил Николаевич, был очень настойчив и однажды буквально вынудил Ее Величество дать согласие и выторговал к тому же миллион золотых рублей в приданое.

Серж, зная всю историю из первых рук, был очень смущен способом, каким было получено согласие. Он хорошо знал своего брата. Наглый, он всегда добивался всего, чего хотел. Сандро был очень привлекателен и имел большой опыт отношений с женщинами. Многие представительницы этого пола искали его внимания, но его целью было жениться на сестре Наследника. Он и женился.

В русском сарафане с глубоким декольте и в короне, украшенной огромными бриллиантами, Императрица выглядела великолепно. Гости, Императорская чета и новобрачные посетили премьеру спектакля в Китайском театре в Царском Селе. «Le Reveil de Flore» танцевала Матильда Кшесинская. Главный балетмейстер, мэтр Мариус Петипа и маэстро Чекетти вышли на сцену вместе с Мати и другими артистами в конце спектакля на поклоны. Успех был невообразимым. Публика аплодировала в экстазе.

– Посмотри, Минни, какой успех имеет эта маленькая штучка. Что она сейчас вытворяет? – наклонился к жене Император.

– Это называется па-де-де, милый. Теперь ты понимаешь, почему Ники сходит с ума.

– Конечно, понимаю, но мое мнение ты знаешь. Я считаю половой акт на стороне грехом.

– Но он не женат, милый. До того как он женится, ему это надо для здоровья. Она лучше, чем цыганки из «Яра».

В Императорскую ложу внезапно вошел начальник полиции Петербурга. Наклонившись к уху Императора, он прошептал:

– Ваше Величество, даже не знаю, как сказать…

– Скажи.

– Карета с новобрачными свалилась с моста около дворца в Ропше. Лошади, видимо, испугались людей с факелами и шарахнулись в сторону.

– Ты хочешь сказать, что они погибли?

– Нет, Ваше Величество. Бог миловал, нет. Но они упали в канаву с грязной водой и в сильном шоке. Сейчас они уже во дворце. Одежда Их Императорских Высочеств совершенно испорчена. Князь Вяземский уже принял все меры. Я только хотел доложить Вашему Величеству…

– Вот и доложил.

– Что случилось, дорогой?

– Ничего серьезного. Сандро и Ксения упали в канаву. Могло бы быть хуже, а так они просто вымазались, как поросята.

– Папа, ты только посмотри, что они пишут о Мати. – Юля с криком ворвалась в комнату отца.

– Прочитай мне, детка. Без очков я все равно ничего не вижу.

«…Прима-балерине Императорского театра, Матильде Кшесинской, вчера громко и много аплодировали, подносили цветы и подарки… Все это понятно, когда знаешь о ее связи с Наследником… Несмотря на официальное объявление о помолвке, Наследник престола продолжает встречаться с Матильдой, от которой без ума».

– Не показывай это Мати.

Матильде заметку показали в театре. У нее началась истерика.

– Папа, почему люди так завистливы, так злы, так жестоки? – захлебывалась она слезами.

– Успокойся, Мати, радость моя, ты же знаешь, как ты красива, ты лучшая балерина, все поэтому. Интриги всюду, деточка. А в тебя влюблен сам будущий Царь.

– Папа, ты никогда раньше не говорил так. – Мати обняла отца за шею. – Я так счастлива, что ты это сказал. Да, я должна быть сильной, я должна уметь игнорировать зависть и злобу.

Государь тоже прочел отчет о вечере в театре.

– Это что такое? – заорал он на министра внутренних дел.

Граф Толстой задрожал.

– Ваше Величество, прошу прощенья. Они, вероятно, приняли большие меры предосторожности, чем мы думали. Мы все узнаем немедленно. С Вашего разрешения я поставлю ее дом под круглосуточное наблюдение.

– Я даю тебе разрешение.

17 октября 1888 года, около станции Борки, в Богом забытом месте, на направлении Крым – Петербург царский поезд был взорван бомбой, которую террористы подложили под рельсы. Крыша вагон– ресторана рухнула. Чтобы она не задавила всю семью, гигант Император удерживал ее на своих плечах около четверти часа, пока не подоспели спасатели. Через три недели врачи поставили диагноз – ущемление легких. Государь серьезно заболел. В марте 1894 года его состояние было признано безнадежным. Семья поехала в Крым в надежде, что свежий воздух, мягкий климат, солнце и голубое небо совершат чудо. К августу Государь понял, что умирает, его любимый попугай тоже это понял и кричал беспрестанно: кончено… кончено…

– Уберите эту ужасную птицу, она сводит меня с ума, – в истерике требовала Императрица.

Золотую клетку с птицей унесли в домик садовника к восторгу детей прислуги.

Дворец в Ливадии постепенно заполнялся народом. Первым прибыл отец Иоанн Кронштадский, святой человек, у него было много почитателей по всей стране. Затем появился священник Янышев, который ездил в Англию готовить принцессу Алису Гессенскую к переходу в православие. Официальная невеста Наследника приехала в сопровождении своей старшей сестры Елизаветы, жены Великого князя Сергея Александровича, московского губернатора, высокого молодого человека с постоянным выражением скуки и презрения на лице.

Аликс добиралась из столицы Крыма, из Симферополя. Как простая пассажирка, она пересекла всю Европу на обычном поезде. Никем не встреченные, сестры, щурясь от яркого солнца, взбирались по роскошной длинной лестнице, ведущей от кромки моря прямо к центральному входу дворца. Императрица, все еще противившаяся браку сына, умышленно не дала распоряжений графу Толстому ни о каких царских привилегиях для невесты. Быстро переодевшись, Алиса была готова предстать перед царской семьей. Ее и Николая попросили придти в спальню к Государю, располагавшуюся в дворцовой пристройке. Три врача то и дело озабоченно входили и выходили, бледные, уставшие.

Государь ждал сына с невестой, чтобы дать им свое благословение.

– Холостой Наследник – одно, а холостой Царь – совсем другое, Минни. – Он положил свою большую руку на ее маленькую ладонь. По знаку сын с невестой вошли. Императрица молча вытирала слезы шелковым платком.

– Ники, Алиса… – Наследник и его невеста встали на колени перед постелью умирающего. – Даю вам обоим мое благословение. Люби свою жену, Ники, до конца, как я любил твою мать. Держи честь, помни, кто ты. Служи Богу, России и своему народу и… будь твердым. Это твоя слабая сторона. Теперь идите… я очень устал.

20 октября на руках отца Иоанна Кронштадского 49-летний Император издал последний вздох. Пришли люди и сделали свою работу по подготовке тела к погребению. Государь выглядел, как живой. Через несколько дней после смерти Александра III немецкая принцесса Алиса Гессенская в маленькой дворцовой церкви была официально принята в лоно православной церкви. Все было так, как хотел молодой Царь, хотя злые языки сплетничали, считая, что можно было для приличия и подождать. Принцесса, которая готовилась стать императрицей России, ни слова не говорила по-русски.

Гроб с телом Императора прибыл в Москву и на день помещен в Успенском соборе Кремля, где венчались на царство все Романовы. Колокола 1600 московских церквей звонили, священники и дьяконы, по традиции басы, красиво пели. На «Вечной памяти» многотысячная толпа падала на колени. Около полуночи гроб был перевезен на вокзал и установлен в царском поезде. Началось последнее путешествие Императора. По всему пути, 615 километров от Москвы до Петербурга, стояли тысячи солдат с обнаженными шпагами и зажженными факелами. Правительство боялось нового выступления террористов, бомб.

– Дед моего отца путешествовал без всякой охраны, где хотел, в самых дальних уголках империи, – заметил новый Царь.

– Это были другие времена, Ники, – тихо сказала Императрица-мать. – А твой прадед вообще был железным властителем всей Европы.

Ранним утром поезд прибыл на Николаевский вокзал столицы. Министры и члены семьи, представители всех королевских дворов Европы и корреспонденты со всего мира встретили катафалк с гробом. Как и в Москве, собрались толпы народа, армия и полиция были повсюду. Процессия медленно продвигалась к Зимнему дворцу и далее, через Неву к Петропавловскому собору, месту захоронения Романовых со времени Петра Великого. В соборе тело лежало в открытом гробу три дня. На последней службе митрополит Петербургский долго говорил прощальное слово. Убитая горем вдова, покрытая черной вуалью, упала в обморок, крича: – Хватит же… хватит… – Ее с почтением увели.

Всего через неделю после похорон Императора, когда страна была еще в глубоком трауре, новый Царь Николай II, восемнадцатый Романов, игнорируя мнение членов семьи и министров, женился на принцессе Алисе. Свадьбу торжественно отпраздновали в Зимнем дворце. После православного крещения Алиса была переименована в царицу Александру Федоровну. Впервые, стоя в толпе, Матильда близко увидела свою соперницу не по фотографиям в газете, а в лицо. Новая царская карета направилась по дороге в Царское Село, где молодые провели свой медовый месяц.

Матильда была в горе. Великий князь Сергей вздохнул от облегчения – больше Ники не сможет посещать его Мати. Теперь Мати только его. Он знал, что она несчастна, но это пройдет. Он не оставлял ее ни на минуту. На тройке он примчал ее в прекрасный дом на Стрельне. Здесь всего в двух верстах от петербургского Литейного проспекта жили многие великие князья.

– Как тебе нравится эта вилла, душенька?

– Очаровательная.

– Она твоя. Вот ключ, а тут еще что-то. – И он вложил ей в руки пакет.

– Это что?

– Это новая пара балетных туфель, прямо из Милана от Ромео Николини. Я подумал, что тебе они пригодятся – ты же собираешься танцевать в Монте-Карло.