Текст книги "Рыцарь-чародей"

Автор книги: Джин Родман Вулф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 53 (всего у книги 73 страниц)

– Там Шилдстар обо всем позаботится. Мы должны следить за ним, помнишь?

Тауг кивнул.

– Так вот, я следил, и он, насколько я могу судить, играет свою роль наилучшим образом, скупая множество интересующих нас инструментов и инструментов для их изготовления. Я вернулся, чтобы помочь тебе…

– Думаю, здесь все в порядке, – сказал Тауг. – Они уже знают, что я убил их хозяина.

– А наш… э-э… наш приятель помогал тебе? Я имею в виду, сегодня.

Тауг помотал головой.

– Я научу тебя обращаться с копьем, и мы посвятим тебя в рыцари при первой же возможности. Его светлость наверняка сумеет устроить это.

Тауг потерял дар речи от потрясения.

– Я думал, он погонится за мной, во всяком случае надеялся. Когда он этого не сделал, я поскакал вокруг дома, намереваясь внезапно напасть на него сзади. Я держался в стороне от дороги, опасаясь натолкнуться еще на какого-нибудь ангрида.

Тауг кивнул:

– Разумеется.

– Когда я вернулся… ну, ты сам знаешь, что я там увидел. А тебя уже и след простыл. – Свон выпрямился в струнку и широко расправил плечи. – Это оскорбительно, и если бы ты бросил мне вызов, будучи рыцарем, я бы принял вызов. Я думал, ты вернулся в Утгард.

– У меня и в мыслях такого не было, – сказал Тауг. – Возможно, я бы вернулся, приди мне такая мысль в голову. Но я хотел найти вас и думал, что вы где-то здесь.

Высокая изможденная женщина в драном черном платье выступила из тени, ведомая за руку женщиной пониже, со взметенными над головой волосами.

– Не забудьте про нее, господин.

– Баки? – Тауг не старался скрыть своего удивления. – Это мать Этелы?

– Разумеется, господин.

– Я и не знал, что она такая высокая.

Свон поманил рукой Баки:

– Пойди ко мне, девушка. Ты рабыня? Ты одета как рабыня.

– Я и есть рабыня, сэр рыцарь.

– Несомненно, именно поэтому ты называешь моего оруженосца господином. Он свободный человек, а любой свободный человек кажется тебе господином.

– Я его рабыня, сэр рыцарь. И поэтому называю его господином.

– За время своего пребывания здесь я видел много рабов, в том числе и женщин. Порой кажется, что Утгард кишит ими. Однако я еще ни разу не видел рабыни столь прелестной.

– Осторожнее, сэр рыцарь.

Мать Этелы взяла руку Тауга и вопросительно посмотрела на него огромными темными глазами.

– Она в замке, – прошептал Тауг. – Она очень хорошо себя вела, и я не обижал ее. Никто не обижал.

Один из слепых рабов громко произнес:

– Вы сказали, мы можем стать свободными.

Свон возвысил голос:

– Послушайте, все вы. Я представляю здесь короля. С этого момента вы принадлежите королю Гиллингу – вы все, кроме девочки, которая принадлежит моему-оруженосцу. Мы забираем вас отсюда и ведем на рынок.

Раздались протестующие возгласы.

– Не для того, чтобы продать вас! Нам нужно купить продовольствия, чтобы кормить вас в Утгарде, и у меня есть деньги. Я куплю много мешков зерна и корзин овощей – репы или что там выращивают местные жители. Мы также купим мяса и, возможно, живых животных, которых погоним в замок. Вы потащите мешки и корзины и поможете погонять животных. Я хочу довести до вашего сведения следующее: теперь у вас новый хозяин, король, и я его представляю. Если выкажете преданность и послушание, мы хорошо о вас позаботимся. В противном случае я не собираюсь попусту тратить время, осыпая вас упреками и колотушками. Королю Гиллингу нужны хорошие рабы, а не плохие, а в земле, откуда вы родом, он найдет еще много рабов. Следуйте за мной.

Баки дернула Тауга за рукав:

– Солнце светит вовсю.

– Я понимаю, – кивнул он.

– Боюсь, она отстанет.

– Я присмотрю за ней, – сказала одна из женщин.

– Может, ей лучше поехать на коне с вами, господин? Она очень худая и явно весит всего ничего.

– Если мы сумеем посадить ее в седло.

Голос подала мать Этелы:

– Подставь мне руки, девушка.

– Думаю, у меня не хватит силы. – Баки обратилась к другой рабыне: – Опустись на одно колено. Подставь ей под ноги другое.

Дело оказалось проще, чем предполагал Тауг. Вскоре мать Этелы сидела в седле позади него, задрав юбку выше коленей и обхватив до боли исхудалыми руками его талию.

– Остальные уйдут через окно с другой стороны дома, господин. Именно через него ваш спутник забрался в дом, и его конь привязан там.

– Мы присоединимся к ним, – сказал Тауг и тронул Лэмфальта шпорами, давая понять, что они готовы ехать.

– Она эльф, – прошептала мать Этелы, когда они проезжали через дверь.

– Я знаю. Но вы откуда знаете?

Она не ответила.

По дороге через город их один раз остановили, но Свон громко объявил, что они едут по поручению короля, и ангрид, вставший у них на пути, с ворчанием посторонился.

Рынок оказался больше и беднее, чем ожидал Тауг; за прилавками стояли в основном представители человеческого племени. Порасспрашивав и поторговавшись, они купили огромную телегу, грубо сработанную и почти новую, а также четырех волов, чтобы тащить повозку. Затем Свон принялся покупать самые разные продукты питания, приказав рабам погружать все на телегу.

Маленькая ручка нашарила руку Тауга:

– Он переплачивает.

У Тауга отвисла челюсть.

– Что ты здесь делаешь?

– Сопровождаю вас. Я боялась, вдруг вы попадете в беду и вам понадобится помощь. Вы сказали, что собираетесь на рынок, вот и я пришла сюда.

Покачав головой, Тауг поднял Этелу и поставил на бочку.

– Ты знаешь, что тебе не следовало уходить из замка. Я запретил тебе. Ты поступила дурно.

– Если для того, чтобы помогать вам, мне придется поступать дурно, я буду поступать дурно. Я не такая маленькая, как вы думаете. Дайте руку.

Он протянул руку, и она прижала ее к своей груди.

– Чувствуете? Мама говорит, теперь я буду взрослеть день ото дня.

Несмотря на чистоту своих помыслов, Тауг ощутил волнение в крови.

– Мы спали вместе, а вы даже не дотронулись до меня, только я и не хотела ничего такого. Я просто хотела, чтобы мы обнялись и, возможно, поцеловались.

Тауг судорожно сглотнул:

– Думаю, нам лучше подождать, пока…

Какой-то клыкастый ангрид указал пальцем на Тауга с Этелой и что-то проорал Свону. Потом резко повернулся и пошел на них с расставленными руками.

Но в следующий миг упал. Меч Свона мелькнул в воздухе слишком стремительно, чтобы Тауг успел увидеть, но половина клинка окрасилась красной кровью.

Ангрид корчился на утоптанной земле и с диким ревом продолжал ползти к Таугу, подтягиваясь на руках.

– Мы уходим! – прокричал Свон. – Рабы забираются на телегу, все до единого. Женщины, одна из вас правит волами.

Этелы на бочке не было. Тауг выхватил свой меч и отрубил два пальца от громадной ручищи, протянувшейся к нему. Не успев ни о чем подумать, он вскочил на Лэмфальта. Длинный кнут оглушительно щелкнул, точно переломленное копье, и Тауг увидел мать Этелы на сиденье возницы, и девочку рядом с ней. Ангрид с обнаженным мечом преградил путь телеге, крикнув остановиться и схватив одного из волов за рог. Кнут полоснул его по лицу, и он, пошатнувшись, отступил.

Тауг налетел на него на полном скаку и вогнал меч по самую рукоять.

Все вокруг пришло в смятение: великаны валом валили из близлежащих домов; Свон прокладывал путь в толпе с помощью коня и меча, обнаруживая невероятную отвагу; прилавки опрокидывались, корзины переворачивались и бугристые коричневые корнеплоды раскатывались под ногами. Одни рабы с истошными воплями разбегались в разные стороны, другие в панике залезали на телегу.

– Маргаритки и мантикоры! Маргаритки и мантикоры!

Пронзительно визжащий демон погонял волов черной ядовитой змеей, которая бешено извивалась, щелкала и раз за разом яростно жалила животных, покуда они не пришли в такую же ярость и не бросились вперед с опущенными рогами и диким ревом, грозя опрокинуть и подмять под копыта Свона, но все же промчавшись мимо.

Впереди уже показались огромные ворота Утгарда, когда у телеги отвалилось колесо. Шилдстар и его воины ненадолго приостановили натиск своих соплеменников, испуская страшные вопли и орудуя копьями, а в следующий миг по деревянному мосту легким галопом поскакал Гарваон, ведущий за собой отряд бледных от страха лучников и тяжелых всадников.

При виде них ангриды впали в совершенное бешенство. Тауг, считавший себя участником многих ожесточенных боев, понял, что до сих пор он плохо представлял, что такое настоящее сражение – когда ты без остановки рубишь и колешь мечом и под тобой убивают любимого коня; когда ты продолжаешь сражаться пешим и перебитая рука, которая должна держать щит, висит плетью; когда голос сорван от крика и силы на исходе, и в голове бьется единственная мысль, что Этела где-то здесь, в диком хаосе битвы.

Он увидел перед собой, почти на уровне груди, огромное колено и, собрав последние силы, треснул по нему Мечедробителем, а когда великан не упал, сжал палицу обеими руками и вновь нанес удар, хотя у него потемнело в глазах от боли и в ушах раздался хруст собственных костей.

– В замок! – Свон схватил за руку Тауга, едва не лишившегося чувств от нестерпимой боли. – Скорее!

– Этела! – выкрикнул Тауг, но Свон не слушал, и все, что Тауг провопил потом, казалось бредом даже ему самому.

В воздухе просвистела стрела, потом еще одна и еще. Звонкий голос прорезался сквозь шум битвы, сквозь дикие крики и звон мечей.

– Мы – ваша королева! Слушайте нас, все вы! Прекратите сейчас же! Мы приказываем! Мы, королева Идн!

– Грязная потаскуха!

Ответом на оскорбление послужила очередная выпущенная стрела, полет которой сопровождался пронзительным воплем, какой могли бы испустить, наверное, самые камни Утгарда.

Воцарилась тишина, или подобие тишины. Поглядев наверх, Тауг увидел серого коня над Большими воротами Утгарда – роющего копытом воздух серого коня, поводья которого держал рыцарь, державший также и лук.

– Именем короля Гиллинга мы приказываем вам прекратить! Это Шилдстар, преданный слуга моего супруга, там внизу?

– Да! – проревел Шилдстар.

– Восстанови порядок, Шилдстар! Слушайте нас, сыны Ангр! Тот, кто пойдет против Шилдстара, пойдет против нас; а тот, кто пойдет против нас, пойдет против своего короля!

Когда Тауг и Свон, с бегущей вприпрыжку Этелой между ними, торопливо прошагали через Большие ворота, во внутреннем дворе, в жидкой грязи, лежало огромное тело инеистого великана. Тауг не остановился, чтобы взглянуть на него повнимательнее, хотя почувствовал смутное удивление. С непокрытой головой, в окровавленных бинтах, лишенный всякого достоинства, мертвый великан не производил никакого впечатления, покуда Тауг не услышал испуганный шепот Свона:

– Это был король Гиллинг!

Глава 21
СДЕЛКА С ТИАЗИ

– Ты молод и здоров. – Я помолчал, вглядываясь в опущенное разбитое лицо со стиснутыми зубами. – Поэтому поправишься. Кость срастется. Через год-другой про перелом тебе будет забыть гораздо легче, чем про шрам на щеке.

Мани сидел совершенно неподвижно, если не считать хвоста, который метался из стороны в сторону, изгибался и снова выпрямлялся. Я чувствовал, что и Мани тоже ждет, когда Тауг заговорит, но он молчал.

– Сломанная кость не вышла наружу сквозь кожу, – сказал я. – А такое иногда бывает, и это тяжелые случаи. Зачастую смертельные. Когда кости не выходят наружу, перелом почти всегда заживает.

Я обмотал плечо Тауга еще одним бинтом, крепко затянув его и еще туже завязав.

– Он не умрет, – сказала Этела. – Тауг, не умирайте.

– Ты слышишь нас?

Тауг медленно кивнул.

– Хорошо. Ты должен понять назначение бинтов. Зачем я накладываю повязку, хотя ты не истекаешь кровью?

– Очень даже истекает! – возмущенно выпалила Этела.

Я кивнул. Девочка уже почти созрела, решил я и задался вопросом, сознает ли это Тауг и понимает ли, что это значит.

– Кровотечение не сильное и не опасное. Просто содрана кожа и немного кровоточит старая рана, поскольку с нее была сорвана повязка.

– Коты не умеют разговаривать! – воскликнула Этела.

– На самом деле говорит рыцарь, – не моргнув глазом, пояснил Мани. – Он умеет вещать чужими устами.

– Я тебе не верю! – Этела вскочила на ноги.

– Но должна поверить, – сказал Мани. – Ведь коты не умеют разговаривать.

Я смотрел на Тауга в надежде увидеть улыбку.

– Мани прав, – сказал я. – Когда бы дело ограничивалось только кровоточащим синяком, мы обошлись бы одной целебной мазью. Все эти бинты с наложенной на руку палкой призваны удерживать в нужном положении сломанную кость. В противном случае она не срастется или срастется неправильно. Не снимай повязку и не думай, что исцеление наступило, когда боль утихнет. Что там с луной, Мани?

– На ущербе.

Я кивнул:

– Пусть она убудет, Тауг, а потом снова прибудет и снова убудет. А там посмотрим.

Лунный свет мерцал в глазах странной женщины, которую Этела называла мамой. Я невольно подумал, какими будут эти глаза при полной луне, и понадеялся, что мне никогда не доведется этого увидеть.

– Он ведь не сможет сражаться, верно? – спросила Этела. – Они скоро придут сюда, но Тауг не сможет сражаться.

– Ну почему, – осторожно сказал я. – Он просто не сможет действовать левой рукой. Не сможет держать щит или орудовать большим мечом, каким бился сегодня. Он рыцарь, хотя и не прошел обряд посвящения, а рыцари часто сражаются, несмотря на свои раны. Тауг сумеет.

Едва заметно Тауг потряс головой.

– Если тебе и твоей маме будет грозить опасность. Возможно, сейчас он так не думает. Но когда начнется бой, все переменится.

К моему удивлению, Гильф лизнул руку Тауга.

– Они знают, что король умер, – безнадежным голосом продолжала Этела. – И они придут в замок. И их будет слишком много для нас. Слишком много для любого. И мы начнем с криками разбегаться в стороны и прятаться по углам. Только они все равно найдут всех нас, одного за другим, и убьют.

Тауг поднял голову:

– Слишком много для сэра Свона, сэра Гарваона и для меня, Этела. Возможно, слишком много и для Шилдстара тоже. Но только не для сэра Эйбела. Вот увидишь.

– Хорошо сказано! – воскликнул Мани.

– Только мне жаль, что здесь нет Баки. – Голос Тауга прозвучал тише. – Мне нужно сказать ей одну вещь.

Я отступил назад:

– Это хорошо, что Баки здесь нет. Возможно, ты захочешь обдумать свои слова, прежде чем произнести.

– Нет, я точно знаю, что хочу сказать. Я просто хочу сказать это. Я хочу сказать, что вы должны остаться здесь. Баки хочет, чтобы вы отправились невесть куда и сразились невесть с кем.

– В Эльфрис, – уточнил я. – С Гарсегом.

– Но вы здесь, и вы нужны нам. Если вы нас покинете, мы все погибнем.

– Вы оба ошибаетесь. – Я присел на ступеньку кресла. – Ты слишком мрачно смотришь на вещи, и эта девочка тоже.

– Этела, сэр.

Я с улыбкой кивнул:

– Этела. Я не виню никого из вас, но все равно вы ошибаетесь.

Тут впервые подала голос странная женщина:

– Я не стану убегать и прятаться.

– Верно. – Я кивнул. – До сих пор вы были здесь рабами. Почему бы вам не остаться рабами? Возможно, ангриды убьют сэра Гарваона, сэра Свона и меня – коли сумеют. Возможно, они убьют также всех наших меченосцев и лучников, или почти всех. Возможно даже, они убьют Тауга, оруженосца сэра Гарваона, лорда Тиази и лорда Била. Но зачем им убивать рабов? Рабы же трофеи, а не враги.

– И я тоже не враг, – заметил Мани, – или, по крайней мере, они не посчитают меня таковым. Вы думаете, они убьют королеву Идн?

Я помотал головой.

– Я тоже так не думаю. – Мани на мгновение задумался, склонив набок лоснящуюся голову. – Я сделаю для нее все возможное, и уверен, она сделает все возможное для меня. У нас все получится. Она захочет спасти и своего отца тоже, и вполне вероятно, нам удастся.

Я широко улыбнулся сначала коту, потом Этеле.

– Вот видишь, Тауг, мы с Гильфом единственные из здесь присутствующих, кому действительно грозит опасность, и серьезная.

Гильф зарычал, громко и басовито.

– Он говорит, что они должны опасаться его, – перевел я, – и, несомненно, он прав.

– Можно, я его поглажу? – спросила Этела.

– Если он не уберет голову.

Гильф не убрал.

– Давай перейдем к другим вещам, о которых говорили вы с Таугом. Тауг хочет известить Баки, что берет назад свое обещание уговорить меня отправиться в Эльфрис. Он считает, что я нужен здесь, дабы защитить тебя и твою маму.

– И меня, – сказал Тауг.

Я не обратил на него внимания.

– Он ошибается, поскольку у него нет причин пятнать свою честь. Я не отправлюсь ни в Эльфрис, ни в любое другое место, покуда вы во мне нуждаетесь. Даю вам слово.

Этела улыбнулась и поблагодарила меня, но ни ее мать, ни Тауг никак не показали, что слышали мои слова.

– Я хочу в Эльфрис, я…

Дубовая дверь (одна из пяти дверей разного дерева и разных размеров) открылась, в комнату вошел Тиази. Я встал:

– Прошу прощения, милорд. Дверь была не заперта, и я подумал, что мы можем подождать вас тут.

Тиази подошел к самому большому креслу.

– Вы думаете, я оставил дверь незапертой, чтобы мои посетители могли расположиться поудобнее в ожидании меня? – На его губах играла легкая улыбка.

– Я не думал ничего подобного, милорд. Просто поскольку ваша дверь оказалась незапертой, я решил, что вы не станете возражать, если я перевяжу Тауга здесь.

– Я держу дверь незапертой из хвастовства. Я всегда гордился тем, что во всем Утгарде не найдется такого смельчака, который отважился бы войти сюда без моего приглашения. Вероятно, эти две рабыни, – Тиази указал на Этелу и ее мать, – ничего не знают обо мне. А даже если и знают, они никак не могли знать, что это мой кабинет, – если только вы не сказали им. Вы сказали?

– Нет, милорд. Если бы я сказал, мне пришлось бы объяснить, почему я хочу, чтобы они присутствовали при нашем разговоре, а я просто хотел перевязать Тауга. Дело не терпело отлагательств.

– Вы уже перевязали, – указал Тиази.

– Да, милорд. Девочку зовут Этела. – Я повернулся к Таугу. – Правильно?

– Да, сэр, – подтвердила сама Этела.

– А женщина – ее мать. Думаю, я знаю ее имя, но будет лучше, если она сама представится.

Мать Этелы, казалось, меня не слышала.

– Она редко разговаривает с посторонними, только со мной, – сказала Этела. – Да и со мной не всегда.

Тиази сложил ладони домиком, составив кончики пальцев один к другому, и улыбнулся:

– Образцовая женщина.

– Чересчур образцовая, – сказал я. – Вы славитесь своим магическим даром. Король Гиллинг находился при смерти, но вы могли бы спасти его.

Взгляд Тиази помрачнел.

– Я не сумел установить личность убийцы, так и не сумел.

– Я имел в виду другое.

– Он защищен колдовскими чарами. Иного объяснения нет. Я охранял короля, но он встал с постели… – Огромные руки сжались в кулаки. – Он услышал голос той женщины и выбежал из спальни. Тьфу!

– Тауг считает, что положение у нас угрожающее. Верно, Тауг?

Тауг поднял голову:

– Думаю, да. Они ненавидят нас. Я не знаю, что плохого мы им сделали, но они нас ненавидят.

– Ангриды – потомки Великанов зимы и древней ночи, которым пришлось покинуть Скай, – сказал я. – Обитатели Ская, изгнавшие Великанов, – наши оверкины.

– Митгартр сотворен из крови и плоти Имира, – добавил Тиази. – Он по праву принадлежит нам.

Мани предостерегающе поднял лапу:

– Господа! Господа! Безусловно, вы сами понимаете, что ни одна из сторон не заинтересована в ссоре.

– Великаны зимы и древней ночи, – спокойно сказал я, – берут силой и присваивают все, что могут. Сыны Ангр ведут себя точно так же.

– Вы хотите поссориться со мной, – пробормотал Тиази.

– Вовсе нет. – Я улыбнулся. – Тауг напомнил нам о нашей застарелой вражде. Мы можем забыть про нее? До поры до времени?

Тиази начал было говорить, но умолк.

– Тауг считает, что тысячи ангридов возьмут приступом Утгард, перебьют всех и сожгут замок дотла.

Этела дотронулась до моей руки:

– Он же каменный.

– Да. Ничего подобного не случится, разумеется. Ангриды, желающие возвести на престол нового короля, напали на сэра Свона и Тауга, чьи силы состояли из них самих и семерых рабов, в том числе трех женщин и одного ребенка. Насколько я видел, все они сражались как настоящие мужчины. К ним присоединился Шилдстар с несколькими своими сторонниками, и толпа не смогла взять над ними верх. Сотни ангридов против одного рыцаря, оруженосца, нескольких рабов и двенадцати-четырнадцати своих соплеменников. Сэр Гарваон пришел на подмогу с несколькими своими воинами, и сотни великанов, желающих свергнуть короля Гиллинга, не сумели воспрепятствовать сторонникам последнего…

– Числом меньше пятидесяти, – подала голос мать Этелы.

– Верно. Не сумели воспрепятствовать всего-навсего пятидесяти своим врагам прорваться к воротам замка. Королева Идн призвала к миру, и они с готовностью согласились. Любой, кто полагает, что завтра они собираются штурмовать замок, ничего не знает о войне.

– Я никогда не утверждал, что много знаю, – заявил Тауг.

Я кивнул:

– Ты сражался до изнеможения и был ранен. Пойми, за тебя говорили усталость и боль.

– Вы вернулись по просьбе королевы Идн?

Голос Мани прозвучал вкрадчиво:

– Косвенным образом, да. Я повлиял на свою царственную хозяйку, а она на сэра Эйбела.

– Кажется, я понимаю, – кивнул Тауг.

– Тогда нам не обязательно говорить об этом, – сказал я.

Тиази пожал плечами:

– Я не стану пытаться раскрыть ваш секрет. Я легко могу сделать это, когда сочту нужным. Вы сказали нам, чего не случится, и я с вами согласен. А что случится?

– Вы попытаетесь сами взойти на престол?

Он горько улыбнулся:

– А вы бы меня поддержали, предприми я такую попытку?

– Смотря по обстоятельствам.

– Нет. Это опасная должность, а я отнюдь не пользуюсь популярностью.

– Кто-то другой попытается. Кто пользуется популярностью или, по крайней мере, умеет внушать доверие. Возможно, не из числа зачинщиков сегодняшнего нападения.

– Самый первый из них убит, – сказал Тауг.

– Значит, я прав. – Я развел руками. – Кто-то еще. Если нам повезет, мы благополучно дождемся прибытия его милости. Если нет, наша позиция будет слабее. И в первом и во втором случае мы предложим новому правителю дружбу короля Арнтора и нашу и попросим позволения покинуть Йотунленд с миром. Поскольку в таком случае он все приобретает и ничего не теряет, думаю, он согласится.

– А что будет со мной? – спросил Тиази.

– Вы станете служить новому королю столь же преданно и со знанием дела, как служили королю Гиллингу.

– Возможно, он захочет поквитаться со мной.

– Если даже так, он не поквитается, хотя и будет уверен в обратном. Каждый король нуждается в колдуне и в министре, готовом брать на себя ответственность за непопулярные решения. Вы являетесь и первым, и вторым. Он спросит себя, почему бы ему не использовать вас – по крайней мере, поначалу, – и возгордится своим умом.

– А вы вправе гордиться своим умом, сэр Эйбел. Ваши рассуждения звучат весьма убедительно.

– Потому что они верные. Я заслужил право просить вас о милости?

Тиази кивнул:

– Даже не об одной, коли вам угодно.

– Отлично. Я прошу о трех. Во-первых, распределение рабов…

– Вы хотите потребовать несколько для себя? Или для нашей королевы? Вам следует обратиться к сэру Свону.

– Вы уже поделили рабов? – поднял голову Тауг.

– Ты был ранен, – пожал плечами Тиази, – и мы не видели необходимости в твоем присутствии. Я действовал от твоего имени, в твоих интересах.

Тауг начал говорить, но Тиази жестом заставил его замолчать:

– Во-первых, тебе следует знать, что делить пришлось шестерых рабов, поскольку один погиб в схватке. У другого повреждена рука. Сэр Свон выбирал первым, как было условлено.

Тауг молча кивнул.

– Он выбрал здорового мужчину, разумеется. Я, действуя от твоего лица, выбрал другого мужчину. По имени Вил.

Этела тихонько ахнула.

– Сильный раб и опытный работник, насколько я понял. Когда у него заживет рука, он станет ценным приобретением. Затем сэр Свон выбрал одну из женщин – не эту. Я, зная о твоей нежной привязанности к девочке, выбрал ее.

– Я и так принадлежала Таугу! – воскликнула Этела.

Тиази помотал головой:

– Нет, но теперь принадлежишь. Сэр Свон выбрал другую женщину, понятное дело, а мне досталась последняя, твоя мать. Таким образом, ты, твоя мать и кузнец Вил теперь принадлежите оруженосцу Таугу.

– Это хорошо, – сказал Тауг. – Я… вы никогда мне особо не нравились. Я был не прав.

– Ты просто не понимал меня, – сказал Тиази, – как не понимаешь и сейчас. Я выполняю свой долг, как считаю нужным. Ты отдашь одного из своих рабов сэру Эйбелу? Если да, сэр Свон наверняка отдаст одного из своих королеве. Возможно, даже всех. Посмотрим.

– Мне не нужны рабы, – заявил я. – Мне нужна моя награда. Эта женщина. Как ее имя, Тауг?

– Я не знаю. Как зовут твою мать, Этела?

– Линнет. Я говорю «мама», но на самом деле она Линнет.

– Маргаритки и мантикоры, – прошептала странная женщина.

– Она часто это повторяет, – пояснила Этела. – Я сказала Таугу, а он сказал, что маргаритки – такие цветы.

– Символизируют богатство или солнце, – добавил Тиази.

Этела благодарно кивнула.

– Мантикоры – это такие звери размером с Гильфа, – сказал я. – У них головы мужчин или женщин, но львиные клыки и когти. Хвосты, как у скорпионов, только гораздо больше, и с жалом, источающим смертельный яд.

– Почему она повторяет эти слова, Этела? – спросил Тауг.

– Не знаю. А почему вы спрашиваете?

Тиази фыркнул:

– У меня есть вопрос получше. Какова ваша вторая просьба, сэр Эйбел? Я удовлетворю ее, коли сумею.

– Вы можете исцелить эту женщину? Рабыню Тауга?

Гильф посмотрел на меня таким взглядом, что я понял: он знает, что я сам мог бы исцелить женщину, но только в нарушение своей клятвы, и он далеко не уверен, что я поступил благоразумно, связав себя такой клятвой.

– Я могу попробовать, – сказал Тиази, – и, вероятно, попробую. Но возьмусь я за дело или нет, зависит от ваших ответов на мои вопросы. Вы можете сказать, кто покушался на короля Гиллинга в ночь сражения и кто в конце концов его убил? И какова ваша третья просьба?

Я вздохнул:

– Вы позволите мне сесть, милорд?

Тиази кивнул, и я снова присел на ступень кресла.

– На первый ваш вопрос я не знаю ответа. Если вас интересует мое мнение, и в первом и во втором случае действовал один и тот же убийца, хотя даже в этом я не уверен. В моей последней просьбе – первая осталась невыполненной – мне будет отказано?

– Возможно, вам будет отказано и во второй. – Тиази встал и принялся расхаживать по комнате. Он казался ростом с башню, и его низкий звучный голос гулко отдавался от стен. – Я не верю, что у человека столь проницательного нет никаких предположений на сей счет.

– Я мог бы высказать предположение. – Я помолчал, собираясь с мыслями. – Но не стану. Я рыцарь, а рыцарь не порочит доброе имя других. Допустим, я выражу мнение, хотя ничем не подтвержденное, что покушение совершил некий чужеземный рыцарь, сэр Эйбел Благородное Сердце. Обвинение моментально разнесется повсюду, как обычно бывает с подобными обвинениями, и я навсегда потеряю свое доброе имя. Даже если впоследствии настоящий убийца признается в содеянном, все скажут, что подозрение пало на меня в силу моей небезупречной репутации.

Тиази на мгновение остановился и сухо спросил:

– Кажется, в обоих случаях вас здесь не было?

– Да. Вот почему я обвинил себя. У Шилдстара есть друг с двумя головами. Имени я не знаю.

– Правая голова – Оргальмир, левая – Боргальмир.

– Благодарю вас. Я ничего не утверждаю, но допустим, я высказываю следующее мнение: Оргальмир ранил короля, а Боргальмир убил.

– Нелепое предположение!

– Не более нелепое, чем множество других. Вы хотели, чтобы я высказал предположение. Ну вот, я высказал.

– Вы рискуете получить от меня отказ. На обе свои просьбы.

– Моя мама не… не всегда такая, как мне хотелось бы, – сказала Этела.

– Ее силой увели из родного дома, – я старался говорить мягким тоном, – и превратили в рабыню. Она привлекательная женщина и, возможно, привыкла к совершенно другому обращению. Потрясение помрачило ее рассудок. Скоро мы отправимся в Целидон – ты с мамой, Тауг, Гильф, Мани и я, и даже Вил. Твоя мама вернется домой, и, хотя перемены произойдут не сразу, я думаю, со временем ей станет лучше.

Тиази, подошедший к окну, повернулся к нам:

– Я не сказал, что не стану исцелять ее. Кто-нибудь… ты, женщина, лодкинь-ка дров в камин.

Распоряжение выполнила Этела.

– Тауг говорит, дров осталось мало и их нужно экономить.

– Лорд Тиази считает, что скоро положение дел поправится, – объяснил я. – Я тоже так считаю.

– Ваши просьбы… – Голос Тиази заполнил комнату. – Будут они выполнены или нет, зависит от ваших ответов на три вопроса. На три вопроса, которые я задам здесь и сейчас. Ответьте – и я удовлетворю ваши просьбы. Откажетесь отвечать, как вы уже сделали, – и я не удовлетворю ни одной.

– Вам угодно, чтобы я говорил, – промолвил я. – Хорошо, прежде чем выслушать ваши вопросы, я скажу три вещи.

Во-первых, я не отказывался отвечать на ваш вопрос. Я не знал ответа, о чем и сообщил вам. Мое предположение, выскажи я таковое, возможно, стоило бы больше, чем предположение, выдвинутое этой девочкой. Но разве оно имело бы больше веса против вашего? Вы сами знаете, что нет. Вы находились здесь в обоих случаях. Ваше мнение заслуживает гораздо больше внимания, чем мое.

– Вы обвиняете меня?

– Разумеется, нет. Я не намерен никого обвинять – вот почему вы злитесь. Я просто говорю, что вы, безусловно, знаете больше меня. Какие вопросы вы хотели задать?

– Сначала я желаю выслушать ваше второе и третье замечания.

– Хорошо. Во-вторых, вы дали слово выполнить обе мои оставшиеся просьбы, хотя не знали, какова будет последняя.

– Если вы ответите на мои вопросы и не будете увиливать от прямого ответа, ссылаясь на требования своей чести, я удовлетворю вашу просьбу. При условии, что это в моих силах. – Несколько секунд огромные руки Тиази, казалось, мыли одна другую. – Какой бы она ни была.

– Мне пришла в голову одна мысль, – сказал Тауг.

– Нам нужны свежие мысли, – кивнул Тиази. – Излагай.

– Как сказал сэр Эйбел, его здесь не было, когда на короля напали в первый раз. Он был на юге, в горах, где сражался со всеми, кто пытался пройти через ущелье. Сегодня утром, когда короля Гиллинга убили, он находился довольно близко, скакал по воздуху вместе с королевой Идн. Но мы-то все думали, что он далеко. Может, убийца боится сэра Эйбела и отваживался действовать только в его отсутствие.

– Возможно, но маловероятно. – Тиази снова принялся расхаживать взад-вперед по комнате: суровый великан во всем сером, тяжелую поступь которого не заглушал даже толстый ковер. – До сегодняшнего дня он наведывался сюда не долее чем на час-другой. Что вы хотели сказать в третью очередь, сэр Эйбел?

– Что хотя я лишусь ваших милостей, вы можете лишиться большего. Ваши враги – и даже ваши друзья – обвинят вас в неблагодарности.

– Мои друзья ни в чем меня не обвинят, поскольку у меня нет друзей.

– Мы будем вашими друзьями, – сказала Этела, – если вы нам позволите.