Текст книги "Рыцарь-чародей"

Автор книги: Джин Родман Вулф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 73 страниц)

Глава 22
ГАРСЕГ

У входа в подводную пещеру мы обнаружили старика, обещавшего исцелить меня. Он отослал келпи прочь, и я вздохнул с облегчением. Я спросил, где мы находимся, и он сказал, что в Эльфрисе.

– Я не самый старый из моих соплеменников, – сказал он, – и не самый мудрый. Однако я много чего знаю. Я Гарсег.

Позже я узнал, что на самом деле у него другое имя, но тогда я поверил ему и до сих пор мысленно говорю «Гарсег», когда думаю о нем, поэтому именно так я буду называть его здесь. Я спросил, как он собирается исцелить меня.

– Я не могу. Вас исцелит море. Пойдемте, я покажу. Он взял меня за руку, и мы подплыли к месту, где вода была теплой, как в ванной, и из трещин в скалистом дне поднимались пузырьки пара вместе с частицами ила и песчинками.

– У вас дыра в боку, – сказал Гарсег. – Вы когда-нибудь видели дыру в море?

Я сказал «нет».

– Смотрите.

Движение пузырьков ускорилось, вверх стали взлетать камни, и глубоко под нами раздался глухой грохот, подобный раскату грома. Добела раскаленная скала с ревом поднялась над морским дном, изрыгнула из своих недр огромные клубы пара, и все рыбы, крабы и прочие существа бросились прочь – все, кроме нас.

Это продолжалось довольно долго. Постепенно шум стих и превратился в звук, подобный дыханию спящего великана – дыханию Гиллинга, умирающего там, внизу, на огромной постели размером с целый квартал. Скала перестала выбрасывать пар и остыла. Мы подошли поближе и увидели целый скалистый остров с подобием озера посередине. Несколько морских птиц уже начали вить там гнезда, и море лизало серый каменистый берег, словно кот сметану.

На острове начала расти трава, потом деревья. В поисках пресной воды деревья запускали корни глубоко в скальные трещины. На секунду я увидел Дизири, бегущую обнаженной среди деревьев. Я хотел броситься за ней, но Гарсег схватил меня за руку, и мы немного подрались. В первый и последний раз.

Другие птицы – птицы, вызванные к жизни Дизири, – вили гнезда на выращенных Дизири деревьях. С них падали орехи, которые поедали выползавшие на берег крабы. Гарсег поймал одного краба и съел, словно поджаренный в сахаре миндаль, но я несколько опасался клешней.

Остров становился все красивее и красивее – и все меньше и меньше. Наконец волны сомкнулись над ним, и он исчез под водой без следа.

– Теперь вы видели дыру в море, – сказал Гарсег. – А вы видели когда-нибудь, как умирает скала?

Я сказал «нет», и мы снова поплыли. Достигнув скалы, которой предстояло умереть, мы взобрались по крутому склону и встали на вершине.

Там дул ветер, крепчавший с каждой минутой. Скоро он ревел с такой силой, что заглушал мысли. Набегавшие волны становились все выше и мощнее, и скала сотрясалась до основания, словно в нее раз за разом врезался железнодорожный состав; нас то и дело обдавало дождем брызг, и порой могучие валы перекатывались прямо над нашими головами. Каждая волна приносила с собой огромные камни, которые ударялись о скалу, подобно кузнечным молотам, и падали обратно в море, где их подхватывала следующая волна. Я вспомнил, как однажды в ночь Хеллоуина бросал щебенку в чужие окна, но тогда понятия не имел, насколько это ужасно; и теперь мне казалось, что камни в скалу швыряю я сам, все тот же малолетний мальчишка, скрывающийся в темной глубине. Вскоре оставаться на вершине стало опасно, и мы спустились вниз, где земля под ногами не ходила ходуном. Но даже там ветер дул с такой силой, что мне невольно представился рыцарь, могучий рыцарь, который несся на могучем белом коне среди обычных маленьких людей вроде нас с Гарсегом, рубя мечом налево-направо. Я знаю, это звучит дико, но именно такая картина нарисовалась в моем воображении.

Накатила очередная волна – наверное, сотая по счету – и накрыла скалу. Но на сей раз, когда она откатилась, скала бесследно исчезла.

Я подошел к краю провала и посмотрел вниз. На таком ветру удерживать равновесие было трудно, но я удерживал; и на самом дне пропасти я увидел, что осталось: набегавшие на отлогий берег волны, становившиеся все меньше и меньше. Гарсег подошел ко мне и встал рядом. Минуту спустя он вытянул вперед руку со сложенной чашечкой ладонью. Поначалу мне показалось, что в ладони ничего нет. Но там была вода. Просто вода. Гарсег спросил, понял ли я.

– Думаю, да, – сказал я.

Он долго молчал, а потом спросил:

– Остров?

– Я должен уподобиться морю, верно? Оно выжидает, оно не торопит события и в конце концов смыкается над зияющей раной.

– Скала?

– Вода – ничто, но вода, обладающая энергией, сильнее камня. Таков правильный ответ?

Гарсег улыбнулся:

– Пойдемте.

Мы вернулись в море и на сей раз поплыли, держась на поверхности, качаясь на волнах или отдаваясь течениям.

– Ваша кровь – море, – сказал Гарсег.

Я понял не сразу, но постепенно смысл слов стал проясняться. Поначалу высказывание показалось мне бредовым, потом я подумал, что, возможно, в конце концов Гарсег прав, а потом понял, что он совершенно прав: я чувствовал море внутри себя и точно так же чувствовал море вовне. Мы продолжали плыть, покуда ко мне не пришло сознание, что я и море стали единым целым. Оно до сих пор живет во мне – и полностью соответствует истине. Келпи и другие морские эльфы говорят, что чувствуют то же самое, но они лгут. Я действительно ощущаю море частью своего существа, как и Кулили. Я могу быть приветливым и безмятежным сколь угодно долго. Но я могу разъяриться, как произошло во время сражения с ангридами в ущелье. Тогда многие великаны обратились в бегство, а остальные погибли.

Наконец я сказал себе: «Движимое силой моря, все живое вышло из моря. Такое стало возможным, поскольку оно приобщилось к природе моря. Я был морским существом в утробе матери, а она была морским существом в утробе своей матери, и я до самой смерти останусь морским существом. Король тоже знает это, поскольку он изобразил никру на своем щите».

– Он мой брат, – сказал Гарсег.

Мы оба плыли, энергично работая руками и ногами, но я удивленно оглянулся:

– Ты слышишь мои мысли?

– Иногда.

– Ты эльф. Разве король не человек?

– Человек.

Я надолго задумался, но без толку. Вероятно, Гарсег опять услышал мои мысли, поскольку сказал:

– Когда мужчина из моего племени сходится с женщиной из вашего племени, она может родить ребенка.

Все еще не понимая, я сказал:

– Ясное дело.

– Каждый ребенок наследует какие-то свойства от отца, а какие-то от матери. Если не считать уродов, каждый ребенок рождается либо мужского, либо женского пола.

Мы остановились передохнуть, перевернулись на спину и лежали на зеркальной морской глади, несомые слабым течением.

– Я сошелся с эльфийской женщиной, – сказал я. – С женщиной, которую я люблю больше всех на свете.

– Знаю.

– У нас с ней будут дети?

– Не знаю.

– Предположим, будут. – Раньше я как-то не думал об этом. – Если родится мальчик, он вырастет обычным человеком?

– Или эльфом. Пока ребенок не родился, нельзя сказать.

– А если девочка?

– То же самое. Отец короля сошелся с женщиной из моего племени, так же как вы с эльфийской девой.

Тут я убедился, что Гарсег действительно знает не все, и, признаться, испытал облегчение.

– У них родилось трое детей: один подобный тебе и двое подобных мне.

– Трое?

Гарсег кивнул:

– Нашу сестру зовут Моркана.

Когда мы снова перевернулись на живот и заработали руками и ногами, я думал, нам придется плыть еще столько же, если не дольше. Теперь я понимаю, что Гарсег хотел отдохнуть перед прибытием к месту назначения. Он знал про лестницу и знал, что, возможно, нам придется сражаться – поскольку химеры не узнают его, а он не сможет им открыться. Во всяком случае, я только-только разогнался, когда он остановил меня и показал рукой вперед:

– Вот остров, который моряки называют Глас. Довольно скоро мы уже шагали по берегу, усыпанному скользкими острыми камнями, сверкавшими в солнечных лучах, – алыми, золотыми, малиновыми и разных других цветов, неописуемо красивых.

– Остров так называется потому, что он из стекла?[2]2
  Glass (англ.) – стекло.


[Закрыть] – спросил я.

Гарсег помотал головой:

– Нет, он из огненного опала.

– Драконов камень.

Он не взглянул на меня.

– Кто вам сказал это?

– Бертольд Храбрый, мой брат. Он умер, я думаю.

– Бертольд Мудрый. Если вы не знаете наверняка, что он умер, будем надеяться, что он жив.

Я рассказал Гарсегу, как искал тело Бертольда Храброго и не нашел.

– Этот остров многие тоже искали, но тот, кто ищет, никогда не находит. Однако моряки не раз случайно натыкались на него и высаживались на берег.

У меня возникло ощущение, будто Гарсег не договаривает, и я спросил, что же случалось с моряками.

– Разное. Одни благополучно возвращались на корабль. Другие погибали. Некоторые оставались с нами, а некоторые отправлялись в иные места. Видите башню?

Я видел, и она была огромной. Кто-то выстроил посреди островка самый настоящий небоскреб, и поначалу я задался вопросом, зачем возводить такую высокую башню, если здесь нет никого, кто бы в ней жил. Никого, если не считать моря. Островок был маленьким, и поэтому, если вы хотели построить здесь большое здание, оно должно было быть очень высоким.

И было. Круглая башня, лишь немного расширявшаяся к основанию, поднималась выше самой высокой горы, похожая на гигантскую иглу.

– Строитель был родом из шестого мира, Муспеля, – сказал Гарсег. – Мои соплеменники не возводят подобных зданий без крайней необходимости. А зря. Здесь жил Сетр, державший в благоговейном страхе наш мир, который вы называете Нижним.

Я сказал, что чаще мы используем название Эльфрис. Гарсег кивнул.

– Он строил башни и поменьше, на многих побережьях стоят возведенные им крепости. В одной из них время от времени живет моя сестра.

– Но ты не живешь?

– При желании мог бы. – Гарсег перебрался через очередной скользкий камень и пошел дальше. Когда он скрылся из виду, я услышал его голос:

– Как ваша рана?

Я потрогал бок, но раны не обнаружил.

– Зажила?

Нагнав Гарсега, я сказал:

– У меня остался шрам, но он зарубцевался и не болит.

– Шрам исчезнет со временем. А пока еще чайка видит подводные скалы.

– Понятно. Я действительно стал самым сильным рыцарем на свете?

– На этот вопрос вы должны ответить сами.

– Значит, стал.

По ощущениям силы у меня не прибавилось, но я знал, что я очень, очень сильный и очень, очень быстрый. Но насколько я силен и быстр, я не знал. Я знал также, что отчасти обязан своей силой Дизири, а отчасти морю – сознанию, что оно открыло мне свою тайну и пребывает во мне, шумя у меня в ушах приливными волнами крови. Но еще я оставался собой, и на самом деле море всегда было частью моей природы; оно пребывало во мне всегда, только я не знал этого.

Я стряхнул задумчивость, поскольку увидел лестницу. Рядом с громадой небоскреба она казалась тонкой паутинкой и тянулась высоко вверх, к некоему подобию расщелины в стене. В лучах яркого солнца лестница и стена горели, словно охваченные пламенем. Так и хотелось надеть солнцезащитные очки потемнее, а еще лучше очки сварщика. Я щурился, прикрывал глаза ладонью и все такое, но Гарсег даже бровью не повел.

– Здесь Сетр хранил все лучшее оружие, собранное в нашем мире, чтобы мы не могли восстать против него. Он, способный сокрушать горы, запрещал нам носить даже кинжалы. Однако в конце концов мы его изгнали.

Я спросил Гарсега, как он думает, вернется ли Сетр обратно.

– Он возвращается время от времени, а потом улетает, прежде чем мы успеваем собрать войско. Вы бы изгнали нас из своего Среднего мира, если бы могли, сэр Эйбел?

Я подумал о Дизири и сказал «нет», по возможности тверже.

– А многие хотели бы. Многие борются с нами прямо сейчас. Но мы всегда возвращаемся. То же самое и с Сетром.

– А оружие, о котором ты говоришь, по-прежнему там?

Гарсег кивнул:

– Мы разграбляли хранилище Сетра на протяжении тысячи лет, и оружие, вынесенное оттуда, рассеяно по всем мирам.

– Значит, там ничего не осталось.

Следующие слова Гарсег проговорил почти неслышно. Он сказал:

– Оружия в хранилище практически не убавилось.

Глава 23
НА ЛЕСТНИЦЕ

– Как вы помните, – сказал Гарсег, когда мы подошли к подножью лестницы, – я говорил вам, что не в силах исцелить вашу рану, но море исцелит, если вы отправитесь со мной в Эльфрис.

Я кивнул и потрогал бок, проверяя, по-прежнему ли там все в порядке.

– Я также обещал, что вы станете самым сильным среди вам подобных. Вы стали, но должны благодарить не меня, а себя самого – и море.

– Ты пытаешься раздосадовать меня? Я не поддамся. Я твой должник. Я обязан тебе по гроб жизни.

Гарсег потряс головой:

– Разве я не благородный человек? Вы ничего мне не должны. Я хочу, чтобы вы это поняли.

Вообще Гарсег не располагал меня к насмешливости, и, наверное, то был единственный раз, когда мне удалось насмешливо ухмыльнуться:

– Ладно, я ничего тебе не должен. Только мне бы хотелось оказать тебе какую-нибудь услугу, поскольку в будущем мне снова может понадобиться твоя помощь. Что бы ты хотел, чтобы я сделал?

– Поставьте ногу на первую ступеньку.

Я поставил.

– Пожалуйста. А теперь смотри. – Я бегом поднялся ступенек на сто, потом остановился и обернулся: – Ты не пойдешь со мной?

– Пойду, – крикнул он. – Но вы должны идти первым, и предупреждаю вас, что здесь мы подвергаемся опасности.

Конечно, сказал я и преодолел еще сотню ступенек. А здесь мне стоит остановиться и внести известную ясность в известные обстоятельства.

Во-первых, пара сотен ступенек являлась лишь ничтожной долей от общего количества. Лестница тянулась к небоскребу и упиралась в него на уровне одной четвертой от высоты башни. Она становилась все круче и круче по мере подъема и состояла из многих тысяч ступенек.

Во-вторых, об опасности я бы и сам догадался. Ступеньки из огненного опала, тщательно отшлифованные, словно рукой ювелира, были такими скользкими и гладкими, что я видел в них свое отражение. Они имели всего два с половиной фута в ширину, и там не было перил.

В-третьих… мне очень трудно говорить это, но придется. Я продолжал считать, что на самом деле Гарсег оказал мне три огромных услуги. Я обещал Гильфу, что никогда больше не попытаюсь отделаться от него. Я не лукавил, и я действительно не пытался. Но он по-прежнему пугал меня. Довольно скоро я дойду до рассказа о Мани. Он тоже порой нагонял на меня страх. Но каким бы жутким он ни казался, он все равно оставался просто котом. Большим котом, опасным котом, но все равно – говорящим котом, и только. Гильф же даже в обычном своем обличье был достаточно крупным псом, чтобы напугать любого; а я уже понял, что обычное обличье он принимает для того, чтобы никого не пугать. Черный зверь с подобными кинжалам клыками, размером с Черногривого был настоящим Гильфом. Ладно, я не пытался избавиться от него. Но он остался на корабле (я так думал), когда я погрузился в море вместе с келпи, – и это меня радовало.

Гарсег нагнал меня.

– Я доставил вас на этот остров, чтобы вы могли выбрать себе оружие, прежде чем мы попросим вас о помощи. Вы еще молоды, и потому я надеялся, что страстное желание добыть в бою сокровище заставит вас принять вызов.

Конечно, сказал я. Я на все готов.

– Я боялся, что вы заподозрите меня в хитрости, и потому поспешил объясниться. Я рад, что вы не подумали ничего плохого. Но все равно вы соглашаетесь слишком быстро.

– Вовсе нет, – возразил я. – Келпи говорили мне, вы хотите, чтобы я сразился с кем-то по имени Кулили. Я знал, на что иду.

Недавно я попробовал заглянуть за край лестницы и остался не в восторге. Теперь я смотрел прямо перед собой.

– Спускаться вниз будет гораздо труднее, – пробормотал я себе под нос.

– Спуститься вниз можно без всякого труда, сэр Эйбел, – сказал Гарсег. – Посмотрите наверх.

Я поднял глаза:

– Черные птицы?

– Это не птицы, а огненные эльфы. Во всяком случае, были ими в прошлом. Теперь они превратились в химер.

– Скверные новости?

– Они служат Сетру. Мы, эльфы, умеем изменять форму.

Я вспомнил Дизири, являвшуюся мне в обличьях разных девушек, и сказал:

– Да, я знаю.

– Сетр превратил огненных эльфов в существ, которых вы видите. Он сам обладает даром изменять форму – настолько мощным, что может передавать свою силу другим. Такими их сделал он. Они не могут рассеять чары Сетра.

– Не хотят! – донесся сверху пронзительный визгливый голос.

– Они до сих пор охраняют его башню, – сказал Гарсег. – Во всяком случае, пытаются.

Все происходящее представлялось мне подобием видеоигры, героем которой являлся я сам. Или виртуальной реальностью. Я невольно дотронулся до головы, словно проверяя, нет ли на ней шлема с очками, и убедился, что нет. В этот момент одна из химер ринулась вниз на меня и круто взмыла вверх, прежде чем я успел схватить ее: мерзкое существо с тощим черным тельцем, покрытым красными трещинами, с когтистыми лапами, оскаленной пастью и перепончатыми крыльями, как у летучей мыши.

– Они надеются убедить вас, что не представляют серьезной опасности, – пробормотал Гарсег. – Они боятся, что вы повернете назад теперь, когда их увидели.

– Это вряд ли.

– Когда мы поднимемся выше, они попытаются столкнуть нас с лестницы. Если мы начнем отбиваться от них, то непременно свалимся. Держите ухо востро и поднимайтесь по возможности быстрее. Они не оставят нас в покое и в башне, но там все-таки менее опасно.

Я остановился и обернулся, думая о том, как он стар.

– Разве они не попытаются убить и тебя тоже?

– Химеры посягали на мою жизнь и прежде, – сказал Гарсег.

Я поднялся еще на сотню ступенек, и одна мерзкая тварь пронеслась передо мной так близко, что я почувствовал ее запах. Другая пролетела у меня за спиной, задев крыльями мой затылок.

– Смотрите по сторонам, – предостерегающе сказал Гарсег. – Осторожней!

Но я обернулся и посмотрел на него. Только он исчез, а вместо него я увидел нечто вроде рогатого крокодила размером с корову, с десятью или двенадцатью лапами. Лапы у него кончались щупальцами с присосками, намертво прилипшими к ступенькам. Жуткий зверь бил хвостом и яростно ревел, угрожающе лязгая челюстями всякий раз, когда какая-нибудь химера подлетала близко. И тут черная тень мелькнула у меня прямо перед глазами. Я потерял равновесие и сорвался вниз, едва успев уцепиться пальцами правой руки за край лестницы. Пальцы медленно соскальзывали, и я уже попрощался с жизнью, когда одно из щупалец обвилось вокруг моей талии и втащило меня обратно на ступеньки.

Я все еще стоял на четвереньках, дрожа всем телом, когда пасть крокодила открылась и я увидел в ней лицо Гарсега. Он сказал:

– Призовите на помощь море. И бегите!

Я был настолько испуган, что еле сумел встать, но как только я встал, мощная волна подхватила меня и понесла вперед. Ты понимаешь, о чем я? Ноги у меня болели, но это не имело значения. Я буквально летел вверх по лестнице, прыгая через три ступеньки. Химеры продолжали налетать на меня, пытаясь столкнуть вниз, и один раз я споткнулся. Но я не останавливался до тех пор, покуда одна из них не приземлилась на ступеньку передо мной, держа в каждой руке по мечу. Черное, костлявое существо с перепончатыми крыльями и торчащими острыми зубами. Но вот глаза… Глаза у нее горели желтым пламенем, как у всех эльфов, даже у келпи и у бодаханов, отдавших мне Гильфа; такие же глаза были у Дизири, даже когда она принимала обличье девушки из человеческого племени. При виде их я невольно подумал о ней.

Когда я остановился, химера расправила крылья. С распростертыми крыльями она казалась огромной, как дом.

– Ты долж-ж-ен с-с-сразитьс-с-ся с-с-с нами. – Она издавала в основном шипящие и свистящие звуки, но я разбирал слова. – Видиш-ш-шь? У меня ес-с-сть мечи для нас-с-с обоих-х.

Она протянула мне меч рукоятью вперед, но я не взял. Я ударил по рукояти ладонью и загнал клинок в грудь химере. Глаза у нее испуганно округлились, жидкость, мало похожая на кровь, хлынула из раны, и она свалилась с лестницы. Я подумал, что справиться с ней оказалось довольно просто, но не успел сделать и шагу, как на меня налетели целых пять химер – но они не стали сталкивать меня вниз, а схватили и подняли в воздух. Две держали меня за руки, две за ноги, а одна запустила когти мне в волосы. Они мчались с такой скоростью, что мне казалось, меня уносит вверх ураганный ветер. Я увидел балконы, окна, арочные проемы и темные проломы в стене небоскреба, а высоко над нами находился (но становился все ближе и ближе) Митгартр: деревья и люди, животные и горы.

Потом химера, висевшая у меня на левой ноге, испуганно завизжала, разжала пальцы и отстала от нас. Решив, что они собираются бросить меня вниз, я извернулся и крепко схватил за кисти химер, державших меня за руки. Потом я стряхнул мерзкую тварь с правой ноги. Оставшиеся химеры заработали крыльями энергичнее, но мы начали терять высоту. Та, что вцеплялась мне в волосы, крикнула: «Мы падаем!» – и я велел ей опускаться на лестницу. Но она просто отпустила меня и улетела прочь.

Тогда химера справа истошно завопила, что сейчас мы погибнем. Я по-прежнему орал: «Опускайтесь на лестницу!» – и наконец мы опустились, буквально рухнули на ступеньки, здорово ударившись при приземлении. Я удержал химер, хоть и с трудом, и, чуть отдышавшись, принялся колотить их лбами друг о друга, покуда они не взмолились о пощаде. Я остановился.

– Вы работаете на Сетра?

– С-с-сетра здес-с-сь нет.

Я еще пару раз сдвинул химер лбами.

– Я не об этом спрашивал. Вы работаете на него?

– Да!

– Ладно. Вы уволены. Теперь вы будете работать на меня.

– Мы не мож-ж-жем отречьс-с-ся от С-с-сетра! – хором прошипели они.

– Тогда вы умрете. Я переломаю вам крылья и сброшу вниз.

Сзади подошел Гарсег, уже не в обличье крокодила.

– Они гнусные существа, сэр Эйбел, но я прошу вас пощадить их.

Я счел просьбу страшно глупой, о чем и сказал Гарсегу.

– И тем не менее я прошу вас, сэр Эйбел, во имя всего хорошего, что я сделал для вас.

Одну химеру я швырнул на ступеньки и поставил ногу ей на шею, а другую перекинул через колено, заставив сильно прогнуться в спине. Все тело у меня ныло от удара, я еще не оправился от пережитого потрясения – и с великим удовольствием убил бы обеих на месте. Я слегка навалился на мерзкую тварь и услышал, как хребет у нее потрескивает, словно сухая ветка на ветру.

– Она не может отречься от Сетра, – сказал Гарсег мне в спину.

Я не ответил, просто навалился на химеру посильнее.

– Разве вы ничем мне не обязаны?

Я был обязан ему многим, но он начинал меня раздражать. Я ненадолго задумался, а потом сказал:

– Я в долгу и перед этой, как там ее. Если бы не она, я бы погиб. Поэтому я намерен забрать ее у Сетра, чтобы она избавилась от своего нынешнего уродливого обличья.

Затем я навалился на химеру еще сильнее, и она проговорила:

– Я отрекаюс-с-сь от него!

Я немного ослабил давление и сказал:

– Молодец. Повтори еще раз.

– Я отрекаюс-с-сь от него.

– Назови имя. От кого ты отрекаешься?

– От С-с-сетра. Я отрекаюс-с-сь от С-с-сетра навс-с-сегда.

Я глянул на Гарсега через плечо:

– Ну, что скажешь?

Он пожал плечами.

– Вас удовлетворяют пустые слова?

– По-твоему, она говорит неправду?

– Не знаю. Слова не имеют значения – кто угодно может сказать все, что угодно. Она не может отречься от Сетра, как я вам заметил. Если узник отречется от своих оков, разве они падут с него?

– Какой клятвой она может скрепить свое слово?

Гарсег потряс головой:

– Никакой.

Я снова задумался и наконец спросил:

– Как же Сетр подчиняет их своей воле?

– Кто знает?

– Ну, она-то знает. – Я опять тяжело навалился на химеру и угрожающе проговорил: – Слушай. Признавайся немедленно, каким образом он держит тебя в повиновении, или я сию же минуту сломаю тебе хребет.

Тут Гарсег много чего сказал, но я не собираюсь приводить здесь все дословно. В общем, он потребовал, чтобы я отпустил химеру.

– Убейте меня, – сказала она. – Покончите с-с-со мной, из-з-збавьте меня от мук.

Я поставил ее на ноги и схватил за горло.

– Ты поклялась именем Сетра, разве нет? Признайся!

– Да.

К тому времени над нами уже кружило десятка два мерзких тварей, и я решил, что лучше побыстрее добраться до башни. Я позволил второй химере подняться и схватил за горло ее тоже. Я заставил обеих сложить крылья, подхватил под мышки одну и другую и помчался вверх во весь дух. Они весили немного, и море катило сквозь меня свои мощные волны. Но все равно мне пришлось трудно, и, когда мы оказались в башне, я чуть не терял сознание от перенапряжения. Я швырнул химер на пол и не позволял им открывать рта, покуда не подоспел Гарсег и я сам не отдышался немного. Мы находились в большом, просто огромном темном помещении, где пахло тухлым мясом и плесенью и царила такая тишина, что я слышал удары собственного сердца. У дальней стены стоял трон высотой футов двадцать пять и шириной футов пятьдесят.

– Здесь Сетр замышляет править нашим миром, – сказал Гарсег, когда вошел туда вслед за мной. – Судить нас, принуждая вести добродетельную жизнь.

Я все еще злился.

– Подобная задача представляется мне непосильной, – сказал я. – И хотя в эльфах мне нравятся многие черты, все в один голос говорят, что им нельзя доверять и что все они врут как сивый мерин.

Я думал, Гарсег возмущенно набросится на меня после таких слов, но он просто кивнул с печальным видом.

– Знаешь, – сказал я, – мы тоже не самые честные люди на свете.

Тут он сказал нечто, страшно удивившее меня.

– Но вы – боги Эльфриса, – сказал он.

Я никогда прежде не слышал ничего подобного. (Ну ладно, на самом деле слышал, но забыл.) По тону Гарсега я понял, что он говорит серьезно, и не знал, как реагировать. Я не хотел показывать своей растерянности, мне нужно было время подумать, поэтому я схватил одну из химер и снова спросил, отреклась ли она от Сетра, а когда получил утвердительный ответ, велел ей принять обличье обычного эльфа, поскольку оно нравится мне гораздо больше. Она попыталась, но безуспешно.

Я сказал Гарсегу, что он был прав.

– Вероятно, ты знаешь Дизири, – сказал я. – Я тоже ее знаю, и однажды она меняла обличья для меня. Казалось, это не составляло для нее никакого труда. Тебе было трудно превратиться в крокодила с дюжиной лап?

Он помотал головой.

– Все дело в концентрации, сэр Эйбел. Смотрите.

Еще не успев договорить последнее слово, он расплавился, потек. Я знаю, ты не понимаешь, что я имею в виду, даже если тебе кажется, что понимаешь. Но иначе я не могу описать происходившее. Ты видел гончаров за работой? Казалось, незримые руки лепили Гарсега. Постепенно он становился похожим на меня. (Я имею в виду, на меня в том обличье, какое я принял после знакомства с Дизири.) Он становился похожим на меня все больше и больше – и наконец стал похож настолько, что одурачил бы любого на корабле. Никакого огня и дыма не было, но я о них и не подумал.

Именно тогда я впервые обратил внимание на его глаза. Я уже, наверное, раз десять упоминал о горящих желтых глазах эльфов. До сих пор я не задавался вопросом, почему у Гарсега другие глаза. Глубоко посаженные, раньше они скрывались под кустистыми синими бровями. А у крокодила глазки были крохотными, и я не особо к ним присматривался. Когда Гарсег принял мое обличье, разглядеть глаза стало легче, и я присмотрелся повнимательнее. У него были совсем не эльфийские глаза. Но и не человеческие. А также не кошачьи, не собачьи и не любые другие в таком роде. В глазах у него я увидел темную ветреную ночь.

И без того испуганный, я испугался еще сильнее. Я сделал вид, что ничего не заметил, но внутри у меня все дрожало. Чтобы скрыть свое смятение, я велел второй химере тоже отречься от Сетра.

Она отказалась, и я спросил:

– Ты отказываешься, хотя он превратил тебя в уродливое существо и заставил сторожить свою башню? Что хорошего он сделал для тебя?

– Мы не получили от него ничего, кроме этих обличий, – сказала первая химера. – Он обещ-щ-щал нам больш-ш-шую награду пос-с-сле того, как мы выполним с-с-сле-дующее задание.

Вторая кивнула:

– И пос-с-стоянно дает нам с-с-следующее задание.

Гарсег встал между мной и химерами:

– Если все так, а я знаю, что это так, почему ты не отреклась от Сетра, как твоя подруга?

Вторая химера подошла ко мне и встала на колени:

– Гос-с-сподин, я буду с-с-служить вам во вс-с-сем. Разве этого недос-с-статочно? Я с-с-спасла вас-с-с, вмес-с-сте с Баки. Прос-с-сите меня о любой ус-с-слуге, и я выполню вашу волю.

Мне требовалось время на раздумье, поэтому я спросил:

– Как тебя зовут?

– Ури, гос-с-сподин.

Гарсег снова менялся, принимая свое прежнее обличье.

– Не думайте, сэр Эйбел, что в заколдованном состоянии они пользуются своими настоящими именами.

– Нет, нет! – хором сказали химеры. – Они нас-с-сто-ящие.

Я хотел подумать. А иногда у меня действительно получается думать. Я задавался разными вопросами – например, почему у Гарсега такие странные глаза и почему он просил меня отпустить химер. И я сказал:

– Не всегда имеет смысл пользоваться настоящими именами, верно? Например, меня здесь все зовут Эйбелом. Ты хочешь, чтобы я называл тебя настоящим именем? Или мне следует по-прежнему говорить «Гарсег»?

– Вы правы, – сказал Гарсег. – Не произносите моего настоящего имени, даже когда мы остаемся наедине.

– Отлично. Полагаю, ты знаешь, что эти двое, как их там, чуть не угробили меня?

Он помотал головой:

– Я бы спас вас.

Если он лгал, то весьма убедительно. А лгать убедительно он умел.

Я сказал, что не стану спорить, но мне кажется, он в долгу передо мной.

– В знак благодарности я позволю вам взять из хранилища оружие, которому будут завидовать все на свете.

– Ты говоришь про Этерне?

– Нет. Меч Этерне находится не здесь, и я удивлен, что вы о нем знаете.

Я непринужденно пожал плечами:

– Мне нужен только этот меч и никакой другой. Так или иначе, ты хотел, чтобы я взял здесь что-нибудь, чтобы сразиться с Кулили. Пожалуй, я возьму эту парочку вместо оружия. Они отреклись от Сетра, а значит, должны избавиться от своего нынешнего обличья. Так мне кажется.

– Одна отреклась от Сетра, а другая просто поклялась служить вам. Вы сразитесь с Кулили?

– Я же обещал. Я не отказываюсь от своих слов, Гарсег.

– Тогда не вижу причины, почему бы вам не взять в подмогу этих двух, коли они вам действительно нужны. Только не ошибитесь. Когда человек владеет рабом, раб владеет своим господином.

Я сказал, что это меня не пугает.

– Только не говорите потом, что вас не предупреждали. Каким будет их новое обличье?

– Первозданным, – сказал я. – Эльфийским. Если они не изменят обличье здесь и сейчас, то отправятся со мной на вершину небоскреба. Вероятно, там у них все получится.

Гарсегу это совсем не понравилось. Он хотел, чтобы я отпустил химер и отправился вместе с ним вниз, в хранилище оружия, как и предполагалось сделать с самого начала. Я отказался, и, когда он провел нас к внутренней лестнице, мы с химерами двинулись наверх, а не вниз. Наконец Гарсег сказал: