Текст книги "Тридцать девять и девять (СИ)"
Автор книги: Джим Вестван
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)
Людмила принесла градусник, и Даня покорно засунул его под мышку.
– Ничего себе… – прошептала Люда, глядя на блестящий столбик ртути, – тридцать девять и девять… Раскройся, Данечка! Так только хуже.
Мама принесла ему несколько таблеток, и Данил их проглотил, запив водой. Вскоре ему стало немного лучше, температура резко упала, и он даже как будто вернулся к действительности.
«Что же это такое?! – злился на себя Данил. – Такого просто не может быть!» Ну в самом деле, давно прошли уже те времена, когда можно было лечь и тихо сдохнуть от несчастной любви! У человечества выработался стойкий иммунитет к подобным вещам, только вот Данечка Давыдов, видимо, уникальный выродок! Просто редкостный экземпляр – все равно что с хвостом! И что, от этого бывает температура?! Нет, он не будет так просто сдаваться. Он должен заставить себя вернуться к нормальной жизни!
Валерка не пошел на работу, а утром пришел участковый врач, которого никогда не вызывали к этому здоровому теленку, раньше он приходил к его матери.
Данил просто бесился и боялся, что не сдержится и вцепится этому доктору в горло, когда тот начал выслушивать что-то у него внутри и заставлять высовывать язык. Наконец, отчаявшись что-нибудь обнаружить, участковый с умным видом поднял бесцветные бровки и заключил:
– Ну что? В легких чисто, горло в порядке. Давление, правда, повышенное и небольшое сердцебиение (еще бы: Данил просто в ярости!), так что это, скорее, нервное.
И, мило Давыдову улыбнувшись, спросил:
– Ты, часом, не влюбился?
– Нет! – мгновенно, злобно и слишком громко ответил Данил.
Валерка резко повернулся к его двери, стоя у окна в гостиной и слыша этот разговор.
Врач достал бланки рецептов и стал выписывать Данилу успокоительные средства типа валерьянки и витаминов для профилактики. «Не забудьте цианистый калий!» – хотел крикнуть ему Данил, но сдержался, взглянув на свою несчастную, измотанную мать. Но чем он может ей помочь? Он и сам не знает, как бороться!
Врач ушел, и Люда сказала, что сейчас сходит в аптеку.
– Мама! – раздраженно ответил Данил. – Я здоров! Здоров! Со мной все в порядке!
– Данечка, но ты же так похудел, ты…
– Ах, я похудел?! – вскочил он с кровати. – Вот и папа как раз здесь! Пора обедать! Я хочу есть, мама! – и он понесся на кухню.
Людка с Валеркой просто замерли в оцепенении, наблюдая, как обедает их сын. Данил с максимальной скоростью запихивал в рот все, что видел на столе: сыр, хлеб, конфету и глотал это, практически не пережевывая.
Он должен заставить себя есть, спать, нормально разговаривать! И он продолжал заталкиваться безвкусной пищей.
Он мог бы обмануть свои мысли, но он не может обмануть желудок! Его тело – не в его власти, оно отказывается без нее функционировать!
Данил не смог и пяти минут удержать у себя внутри то, что так старался туда забросить. Он резко вскочил и, влетев в туалет, вытолкнул весь свой обед в унитаз.
Он умылся в ванной и медленно, обреченно побрел в свою комнату. Все. Он сдается. Ему не хочется в кровать – у него болит голова. Сейчас он просто сядет за стол и будет ее вспоминать. Он уйдет к ней. Он больше не будет сопротивляться – это бессмысленно: он непомерно слабее. Он просто будет сидеть, думать о ней и ждать, когда все закончится. Как именно закончится – ему уже безразлично…
Взглянув на всхлипывающую у окна Люду, Валерка бросился в коридор. Ему нужно срочно что-то предпринять! Он должен наорать на него, задеть, оскорбить! Заставить встряхнуться, закричать, вернуться к жизни!
– Да что же ты делаешь?! – закричал отец Данилу, который сидел за столом, положив голову на сложенные руки. – Да ты… ты посмотри на свою мать! Ну что же это, Даня?! Что же?
– Папа, – тихо и как-то очень уверенно обратился к нему Данил, подняв спокойное лицо. – Не надо кричать. Это не поможет. Не думайте обо мне больше. Не надо больше меня трогать. Просто живите, как жили, и все. Хорошо? – и Данил снова положил голову на сомкнутые руки.
– Сыночка…
До сих пор Валерка считал себя сильным человеком. Он практически ничего не боялся в этой жизни. И теперь он понял, что бояться чего-то просто смешно! Теперь он знает, что самое страшное. Если бы с Валерки медленно сдирали кожу, это показалось бы ему приятным развлечением по сравнению с тем, что он чувствует сейчас. У него на глазах, у него на руках постепенно, неотвратимо угасает, гибнет его сын. Его мальчик, его единственный ребенок и… ну не может же быть, чтобы от этого!
Уйдя на кухню и оседлав стул, Валерка достал сигарету. Его очередное предположение казалось диким и каким-то абсурдным, ну и что? Не тот человек Валерка Давыдов, чтобы перед чем-либо отступать! Конечно, это не Валеркин случай, с ним такого произойти точно никогда бы не могло. Да только Даня совсем на него не похож. Даня ведь до сих пор ребенок. Такой наивный, впечатлительный, настежь для всех и для всего распахнутый! Трудно ему будет в этой жизни, но ничего, он справится. Для чего-то же есть у Данила отец! В конце концов, повидал Валерка на этом свете историй немало. Он, конечно, не доктор, но рецепт, подходящий к случаю, знает универсальный.
– Знаешь что, Люда? – встал со стула Валерка и потушил сигарету в пепельнице. – Иди прогуляйся.
Он видел ее непонимание, но ничего сейчас объяснять был не намерен, практически вытолкав из квартиры. Она бы обязательно подслушивала и, скорее всего, начала бы активно вмешиваться, и Валерка знает наизусть, что именно она бы говорила, как задетая мать своего единственного ребенка! Только сейчас это ничем не поможет.
Даня все так же сидел за столом, сложив руки, как школьник за партой, и опустив на них голову. Он не повернулся на звук открывающейся двери.
Войдя, Валерка нахально присел на его стол, поставив рядом с собой пепельницу.
– Посмотри на меня, сына.
– Не нужно, папа, – почти прошептал Данил, не поднимая головы. – Ты все равно не поймешь.
– Хочешь сказать, что я тупой? – внятно спросил Валерка.
– Ты нормальный! – вскинул Данил на него страдальческий взгляд. – Все вы нормальные люди, это я урод!
– Ну и как ее зовут, урод? – спокойно закурил Валерка прямо в комнате у сына, который удивительно напоминал сейчас самого себя лет в шесть, когда умолял не водить его в бассейн.
Данил вдохнул, но имени ее произнести не смог, да и зачем? Папа сам обо всем догадался! И спрашивает так просто, будто ничего необычного не происходит… Данил смотрел в его спокойное лицо с этим знакомым, хитрым и насмешливым прищуром ярко-синих глаз, с родными веселыми морщинками, словно лучики расходящимися к вискам, и дышать уже было невозможно, и ком этот не проглотить никак…
– Да начинай реветь уже, а то, смотрю, задохнешься! – улыбался ему папа, выпуская дым, и слезы сами полились из глаз. – Нормально это, Даня, нормально! Перед кем еще плакать? Я-то уж на это еще в твоем детском саду насмотрелся. Так что, расскажешь?
– Нет… – заливаясь слезами, Данил помотал головой. – Нечего рассказывать, папа! Об меня просто ноги вытерли, а я… не могу забыть, я только ее люблю и не хочу никого больше! Я только о ней все время думаю! Это было что-то такое, папа… невозможное просто! Я вообще не представлял себе, как это может быть!..
Валерка курил и ждал, пока выльет со слезами Даня свою горькую обиду и накричится о своей трагедии. Он видел, что Данил будто бы сам освобождается, описывая то, что с ним на этом чертовом курорте происходило и что он теперь чувствует. Кажется, если бы Валерка вышел сейчас из комнаты, Данил бы не остановился.
Рассказать кому – не поверят же!.. Оказывается, Валеркин фирменный хлыщ, еще со школьных лет переметеливший едва ли не половину Киева, просто взял и в кого-то влюбился. Да так, что еще немного – и вены себе, наверное, вскрыть был бы готов. Эх, дорого бы дал Валерка, чтобы взглянуть на эту дуру, которая пренебрегла его Даней. Что же она должна из себя представлять? Ясно, что! Душевнобольную, не иначе. Не наследница же она английской короны! Послушать только, какие слова Даня подбирает при том, что не прочел в своей жизни ни одного любовного романа! Впрочем, Валерка ничего такого никогда не читал тоже, и, тем не менее, разобраться здесь придется. И справиться Дане придется так, как справляются с этим мужчины.
***
Насколько же легче стало Данилу после того разговора с отцом! А ведь папа, по сути, не так уж много сказал. Лишь то, что следует просто заняться наконец делом, раз уж с личным пока не складывается. Ну так Данил и займется! Он больше отца не подведет, он изменится полностью и докажет, что не такой уж слюнтяй, как все думают!
Никогда больше Данил Давыдов не заплачет в чьем-то присутствии, он вообще никогда не заплачет, ни на что не пожалуется и ни в кого больше не влюбится!
Он будет считаться только с родителями, он так много остался им должен! И теперь переступит через что угодно и через кого угодно, если это будет нужно для его продвижения наверх. Он будет двигаться в карьере с невиданной скоростью, он будет всем обеспечен и со снисходительной улыбкой будет смотреть на тех, кто остался позади и возится со своими соплями. Он уже достаточно над собой поиздевался и дал поиздеваться другим. Теперь у него будет только сила воли, чувство долга и холодные мозги. Остального не увидит никто!
Валерка много разговаривал с ним за эти пару дней до отъезда. Впервые так откровенно, просто сидя вдвоем на кухне и самостоятельно подливая ему в рюмку… И столько нового про своего Даню понял. Теперь поражался Валерка, как мог он считать Данила тряпичником, эгоистом и маменькиным сынком… И как же несправедливо обошлась с ним судьба: ну разве многого Даня хотел? Единственный раз, наверное, хотел чего-то лично для себя, а его подло, без всяких объяснений предали. Неудивительно, что он тяжело это переживает. И совершенно ясно чувствовалось, что говорит об этом Даня в первый и последний раз в своей жизни. Он хочет оставить это в прошлом, где-то в себе, и не собирается больше к этому возвращаться. Что ж, Валерка его понимает. Кажется, впервые в жизни понимает.
Данилу пора уезжать, он уже стоит в коридоре со своим дорожным чемоданчиком и шутит, что не вернется без адмиральских погон.
А Людмила не может придумать, что сказать в ответ. Ей страшно. Перед ней стоит не Даня, не ее вредный спиногрыз, не избалованный мальчик – а совершенно незнакомый взрослый мужчина.
Его глаза – холодные и злые. Его губы плотно сжаты, лицо очень сосредоточенное и замкнутое. У него даже голос другой – более грубый, похож на Валеркин, только какой-то неживой, без привычной насмешливой нотки. Он уезжает насовсем. Конечно, он еще приедет, но теперь он в Людмиле не нуждается. Он будет приезжать лишь в гости.
Его дом теперь там, на море, там его будущее, его самостоятельная, совершенно не зависимая от нее жизнь. Ее время вышло. Ее мальчик теперь – в воспоминаниях. А что она может вспомнить? На что потратила она эти девятнадцать лет? Она даже его не знает! Как могла она раньше не понимать, что ребенок у нее – не навсегда, что нужно спешить, нужно использовать каждый момент, каждую возможность быть с ним рядом! А теперь уже поздно. Так надо, так бывает всегда, но как же это жестоко! Почему люди понимают главное только тогда, когда уже ничего нельзя изменить?..
Конец первой части
Часть 2. Почти как у всех. Глава 7
Глава 7
Отодвинув легкую занавеску, Лена Стельникова в задумчивости уставилась в окно своей кухни, будто бы что-то интересное могла обнаружить в ночном пейзаже их тихого двора. Первая серия «интересного» там окончилась полчаса назад, когда вернулись с очередной попойки их бравые штабисты. Впрочем, Мишка – Ленкин драгоценный муженек – оказался во вполне сносном состоянии и сейчас уже спокойно спит в компании их двухлетнего Андрюхи, а у Ленки сегодня плохие предчувствия. Похоже, у нее просто затишье до дежурной ночной сцены отпаивания своей лучшей подруги успокоительными после скандала со снова надравшимся в хлам Давыдовым. Ну еще бы, такой повод! У их закадычного приятеля, начфиза бригады морской пехоты Арсена Магрипова, родился сын. А три дня назад у капитана их баскетбольной команды Толика Салаева был день рождения. А на прошлой неделе – вообще святое: День космонавтики! Важнейшее сборище в череде нескончаемых весенних праздников.
Как же скучно они с Мишей жили еще каких-то три года назад до появления в их доме этого соседа снизу – блатного наглого красавчика, лучшего друга всех людей на земле, любимца командования штабом и непререкаемого авторитета по части местных шлюх. Как мог лейтенант, недавний выпускник военного училища, поселиться в их севастопольской «сталинке» в обход традиций и правил? Он не входит в состав командования флота, как Ленкин отец, и даже не имеет старшего офицерского звания, как Ленкин муж. Он не внук прославленного ветерана войны, как сама Ленка, и квартира не досталась ему по наследству. Зачем ему вообще какие-то правила и существующие законы? У него есть чудесный папа! Киевский партийный бонза едва ли не первой величины. Вопрос достойного места проживания для своего сыночка он решил парочкой телефонных звонков, так что о своем благополучии Данил может совершенно не переживать. Да он и не переживает! Вообще, похоже, ни о чем не переживает в этой своей разгульной, бестолковой жизни.
Что нашло на Ленку в тот проклятый день, когда она решила познакомить Давыдова со своей подругой детства, вернувшейся в Севастополь после окончания Ленинградского мединститута? С вечной отличницей Кирой Черновой, контр-адмиральской доченькой, образцом непогрешимой честности, блестящего воспитания и несомненной красоты. Кира младше Ленки на несколько лет, их отцы всегда очень близко дружили, и теперь Ленка невольно чувствует себя перед всеми виноватой.
Зачем Ленка все это придумала и сама же организовала, пригласив их двоих к себе на ужин по специально изобретенному поводу уже больше чем полгода назад? Чтобы осчастливить подругу знакомством с одним из самых перспективных кадров штаба, специалистом по электронике и новейшим программным разработкам? Да ладно, себя-то обманывать не надо! И можно признаться себе честно: «осчастливить» Ленка вовсе не Киру старалась. Она надеялась, что с Кирой, с этим самым, казалось, подходящим для стабильных отношений вариантом, Данил станет хоть чуточку серьезнее к своей жизни относиться. Страшно за него Ленке. И так его отчего-то жаль… Он ведь совсем, совсем не такой, каким хочет казаться.
На самом деле он вовсе не похож на сынка столичного «решалы». Он остроумен и прекрасно воспитан. В своем свободном и легком общении с Леной и Мишей, например, он остается абсолютно корректным, не допуская и тени типичного для блатных отпрысков пренебрежения. Он совершенно бескорыстен и всегда готов отдать последнее, если кому-то из его друзей это понадобится. А какой он толковый помощник в хозяйстве! Если Миша занят на службе, Ленка легко может оставить с Давыдовым своего Андрюшку на несколько часиков в выходной, чтобы пробежаться по магазинам или встретиться с подругой, и Ленка прекрасно видит, с каким удовольствием Данил общается с ребенком.
Конечно, есть на свете люди, которые счастливы в одиночестве, но это точно не про Давыдова! При этом он упорно отказывается по-настоящему с кем-нибудь сближаться. Что же с ним не так? И что не так с Ленкой, которая усердно участвует в его обустройстве? О, в свои двадцать девять лет Лена Стельникова, тоже врач по образованию, а сейчас – педиатр в Севастопольском роддоме, прекрасно знает, что именно с ней творится и чего ей в этой жизни не хватает.
Лена уже давно пришла в себя после рождения Андрея и давно готова к нормальной супружеской жизни, да только нормальная супружеская жизнь для Мишки – что угодно, кроме постельных страстей. Не хочется их Мишке, его жизнь и так налажена. Миша ей не изменяет, это исключено, но он вполне счастлив, имея близость с Ленкой разочек-два в месяц. После рождения сына он вообще в этом плане успокоился и, видимо, считает, что теперь, достигнув всего, чего хотел, на личном фронте, он может волноваться только относительно своей карьеры.
Лена так радовалась всегда, что ее супруг – человек не озабоченный… Но теперь он слишком уж не озабоченный! Она должна не просто намекать ему на то, что он еще мужчина, а чуть ли не насиловать, когда ей надоедает с ним заигрывать. Он отличный муж, прекрасный хозяин, замечательный отец, он ее любит, и Ленка любит его тоже, но ее интимная жизнь окончена, что ли? И она до конца дней своих должна довольствоваться поцелуйчиками в щечку от любимого супруга да комплиментами по поводу вкусно приготовленной жратвы?
Ну как здесь не начать фантазировать о плотских утехах в объятиях какого-нибудь горячего красавца, если олицетворение всех этих фантазий прямо под Ленкой, на втором этаже находится! Конечно, она ни за что на свете не расстанется со своим Мишкой, а уж Давыдов – последний человек, с которым она могла бы нормально на одной территории существовать, но если уж быть до конца с собой откровенной, в последнее время Ленка чувствует, как получает удовольствие от того, что у Черновой ничего с ним не выходит. Кира влюблена в него по уши и считает Данила просто избалованным, непослушным мальчиком, который делает все ей назло. И вроде бы Ленка сочувственно кивает, слушая бесконечные Кирочкины жалобы на несносный характер любимого Данилки, но одновременно с этим ядовито злорадствует внутри.
Естественно, Лена хочет счастья для своей подруги, но еще больше она хочет ее любимого Данилку. А вернее, его физическую оболочку.
Разумеется, ей это совершенно недоступно, и, слава богу, Давыдов не догадывается, о чем думает Ленка, каждый раз провожая их с Мишей взглядом, когда они отправляются на службу или возвращаются домой в своей «повседневной форме вне строя». А как носит Давыдов эту форму! Хоть повседневную, хоть парадную… Такое впечатление, что на нем костюм из последней коллекции парижского кутюрье – так элегантно и небрежно он выглядит, откидывая полу кителя в поисках ключей или сигарет. Или просто когда опирается плечом о дверной косяк и ожидает Мишку, засунув в карманы руки. А его вихрастая прическа, похоже, придумана специально, чтобы надевать на нее офицерскую фуражку. Вьющиеся волосы у него на висках поднимаются немного над ее краем, и кажется, что эти перистые детали – дополнение головного убора, так естественно они к нему прилегают.
Впрочем, он и без формы доводит Ленку до тихой ярости от невозможности даже глазеть открыто на его развратный большой рот, пластичные длинные руки и эти узкие бедра, обхват которых заметно меньше, чем его плеч. И Ленка не может удержаться от искушения забегать к нему вечером, когда он смотрит телевизор, сидя в своем большом кресле и прихлебывая из бутылки пиво. Тогда он обычно в одних спортивных брюках и майке или, еще лучше, вообще с голым верхом. Ленка садится на стул и спрашивает о разной ерунде, делая скучающий вид и глядя по сторонам, а он спокойно ей отвечает. И какая же у него при этом расслабленная поза! Ленка не может оторвать глаз от его бедра, лежащего чуть ли не на спинке кресла, и болтающейся голени с резиновым шлепанцем, висящим на кончиках его пальцев. Он практически лежит, опираясь своей гладкой мускулистой спиной о подлокотник кресла. Ох, как хотелось бы Ленке как следует потереться об эту глянцевую спинку! Но она может только смотреть и представлять себя на месте какой-нибудь девицы, на которую падет завтра его выбор. Если Ленка немного выпьет, в такие минуты ей кажется: она может не сдержаться и начать просто-напросто к нему приставать. Но тут он всегда, будто что-то почувствовав, быстро меняет позу на гораздо более скромную. Ленке становится стыдно, и она уходит. Но оттого, что ей стыдно, ей не перестает хотеться оказаться с Давыдовым на необитаемом острове, где нет никаких друзей, мужей, детей и обязательств.
А какой скандал она учинила бедняге Стельникову, прицепившись к какому-то пустяку, когда они возвращались из их любимого ресторана после того памятного дня рождения Арсена! Как же она там бесилась, изображая культурную дамочку рядышком с удовлетворенным жизнью муженьком, которому в тот вечер желала провалиться сквозь землю! Кира тоже там была, и это хоть как-то скрасило Ленкину злость на свое бессилие потому, что Чернова бессильна тоже.
Ленка на свою голову сразу схватила внушительную порцию шампанского и уже с самого начала не сводила с Давыдова глаз. Кира была еще совершенно безмятежна, когда Стельникова поняла, что подругу ждет очередной сюрприз. Постепенно надираясь, Давыдов все чаще смотрел в сторону сидящей за дальним столиком вульгарной рыжей красотки. Та в ответ бросала ему томные взгляды. Играла музыка, и посреди зала веселились, танцуя, уже подогретые участники параллельно проходящего торжества.
Типичный представитель бравой десантуры, жизнерадостный и диковатый казах Магрипов, как обычно, несмотря на присутствие своей беременной жены, все больше расходился, расстегивая верхние пуговицы рубашки, и своим пошлым трепом и развязным видом заводил всех присутствующих. В том числе и Ленку, которая остывала, лишь взглянув на своего абсолютно спокойного Мишку. А вот Давыдов, сидя рядом с раскрасневшейся Кирой и не обращая на нее ни малейшего внимания, соблазнял свою рыжую жертву, не выходя из-за столика.
Он смотрел на нее, полузакрыв глаза, и когда выпускал дым, казалось, шлет ей губами воздушный поцелуй. Он поднимал бокал и, перед тем, как отпить, делал ей едва уловимый знак бровями, как бы показывая, что пьет за ее здоровье. А она повернулась боком, выставив скрещенные ноги в проход, чтобы он получше их рассмотрел.
Ленка прекрасно понимала их диалог, и ей хотелось, чтобы он продолжался как можно дольше. Она чувствовала, что уже учащенно дышит, и ей плевать на то, что ее лучшая подруга до сих пор ничего не замечает. Популярные итальянцы внезапно сменились записью музыки любимой Ленкиной «Бони Эм», и Магрипов вдруг, сверкая зубами, стал бить по столу стаканом и орать Давыдову, чтобы тот сделал ему какой-то подарок.
– Ара, сделай, ну! Обещал же, ара! Давай, сделай, сделай! – он, казалось, входил в раж, заводя всех окружающих и превращая мероприятие в какое-то неуправляемое гульбище. Даже Мишка стал пихать локтем Давыдова и что-то ему говорить.
– Фо ю, командир! – Давыдов начал снимать пиджак. – Ну, публика просит! – с добрейшим видом сообщил он Кире.
Ленка тогда перепугалась всерьез. Что он должен сделать, если раздевается у всех на глазах? Уж не поиметь ли эту рыжую девку прямо в банкетном зале? Однако Давыдов ограничился снятым пиджаком и вышел из-за стола под дикие вопли и улюлюканья Магрипова. Как только он появился на середине зала, вокруг послышались хлопки и свист. Его многие здесь знали, это Ленка давно поняла. На несколько секунд остановившись, он стал слегка подхлопывать и переминаться с ноги на ногу, а дождавшись припева, задвигался.
Стельникова в первый раз видела, как танцует Давыдов. Да, не зря Арсен так дико визжит. Давыдов просто чудеса выделывал своим телом, нижняя часть которого была явно специально приспособлена для этих ритмических движений и дергалась, будто на шарнирах, в любом направлении. Давыдов дурачился, кривляясь пьяным тетушкам, которые постоянно к нему пристраивались. Он свободно перемещался по залу и постепенно приближался к столику, за которым и сидела та рыжая шлюшка. Остановившись невдалеке, он стал явно ее подзывать, и она быстро к нему присоединилась, находясь тоже далеко не в трезвом состоянии.
Сразу схватив ее за руку, Давыдов резко дернул девицу на себя, потом оттолкнул, ловко повернул под своей рукой и стал в том же духе продолжать это издевательство над Кирой, которая сидела совершенно бледная, повесив голову, опустив глаза и, казалось, была готова расплакаться. У Ленки сжалось сердце. Какая же он свинья! Ну ладно там, не обращаешь на Киру внимания, но хоть капельку уважения ведь можно иметь!
А девица тем временем преспокойненько развязала поясок своей блузочки и, поймав им Давыдова за талию, стала, продолжая дергаться, тащить его через весь зал к выходу. Он чувствовал себя совершенно уверенно и успевал на ходу подмигивать всем знакомым да еще и что-то им говорить. Ленка чуть ли не визжала от ярости, подобно беснующемуся Арсену. И еще больше выходила из себя, понимая, что так сильно злится вовсе не из-за опозоренной подруги, а из-за черной зависти к этой рыженькой беззаботной барышне.
Эх, если б хоть на денек вернуться в то время, когда она была обыкновенной студенткой и училась вдалеке от всех знакомых и родственников! Как здорово Ленка умеет танцевать! Как бы хотелось ей оказаться на месте этой развлекающейся красивой девчонки и повиснуть на первом попавшемся парне, не задумываясь о том, что скажут окружающие. Так нет же, Елена Яковлевна Стельникова – солидная замужняя дамочка и должна чинно сидеть рядом с любящим супругом и презрительно улыбаться, глядя, как веселятся молодые раскованные люди.
Когда перестала звучать музыка, взмыленный Давыдов, послав на прощанье Магрипову воздушный поцелуй, исчез за дверью банкетного зала, увлекаемый все тем же тоненьким пояском, приведя в полный восторг Арсена и окончательно добив потухшую Киру. Как, должно быть, Чернова ненавидит эти бесконечные попойки-оргии, что всегда заканчиваются для нее очередным ударом. Ленка не могла больше выдержать вида несчастной подруги и, достав сигарету, пошла вслед исчезнувшему Давыдову, не обращая внимания на Мишкин совет не вмешиваться. Нет уж, она решила, что скажет наконец этому хаму парочку слов!
Но выйдя за дверь в темный холл ресторана, Ленка поняла, что шла сюда вовсе не для того, чтобы закатить Давыдову скандал, а чтобы увидеть именно то, что увидела. Очень жаль, что Кирюша не вышла полюбоваться на своего милого Данилку, который с такой силой прижимал свою новую знакомую к стене, что та приподнималась на носки, вцепившись сзади в его рубашку, и явно считала лишним этот предмет его одежды. Жаль также, что Кира не видела, как его хорошенький ротик накрыл собой чуть ли не половину ее лица, а его невинные детские ручки почти полностью спрятались под свободной блузочкой, с которой был предусмотрительно снят поясок.
Ленку била дрожь от его животного вида, она молила бога, чтобы Давыдов подольше ее не замечал и дал возможность как следует насладиться этой неприличной сценой. Но он, видимо, спиной почувствовал Ленкин взгляд и, повернув голову, кривенько усмехнулся:
– О, шпионы не дремлют!
Ленку поймали с поличным. Она и правда за ним шпионила, и отрицать это – значит навести его на подозрения. Оставалось прикинуться агентом в пользу обиженной подруги.
– Совесть бы имел, Давыдов! – с омерзением на лице прошипела Ленка, глядя на блаженно улыбающуюся шлюшку, которую он продолжал ощупывать, спокойно отвернувшись от Стельниковой.
– А ты, Лен, позови сюда Кирюшу, – уже не оборачиваясь, небрежно сказал он. – Пускай поучится общаться. Да, мочалочка? – улыбнулся он своей новой знакомой. – Как тебя звать-то хоть?
– Катя, – низким голосом ответила та, снова притягивая к себе его голову.
Тут в холл вышел Арсен, неся Давыдову пиджак, и, спокойно к нему подойдя, заботливо накинул другу на плечи, причем руки рыжей девицы сразу стали на Давыдове этот пиджачок поправлять.
Арсен что-то шепнул ему на ухо, Давыдов покивал, и тот удалился в банкетный зал, подмигнув по дороге злобно сжимающей зубы Ленке. Она пошла за Магриповым, бросив в урну потухшую сигарету. Садясь за стол, Арсен идиотски взглянул на Киру и сочувственно вздохнул:
– Вот ведь как бывает, да? Срочное заседание партийной ячейки! Что делать… – развел он руками и снова взял бутылку, чтобы налить смеющемуся Мишке.
Тут-то Ленка, не понимая, с чего так развеселился ее драгоценный муженек, окончательно рассвирепела, утащив его домой и устроив по дороге жуткий скандал, ругая ни в чем не повинного Стельникова за то, что он так спокойно терпит все это безобразие.
Но несмотря на то, что Давыдов никогда не откажет себе в удовольствии затянуть в койку очередную барышню, Ленка давно замечает, с каким презрением он на своих подружек смотрит и как небрежно с ними обращается. И с Кирой Черновой – точно так же! И никогда не понятно, о чем на самом деле Давыдов думает и чего он вообще хочет в итоге добиться. У Стельниковой большие сомнения насчет того, что он сам понимает, что ему нужно, и она давно считает, что несчастной Черновой лучше вообще никогда не выйти замуж, чем связать свою жизнь с Давыдовым. У Киры не получится. Уже не получилось, только вот понимать это Чернова отказывается…
***
А Кира во всем была права! В каждом своем слове, в каждом жесте этого до боли знакомого спектакля, за которым Данил, сцепив зубы, мужественно наблюдал, сидя за кухонным столом и подпирая тяжелую голову.
Он же зашел на свою кухню, чтобы просто воды попить после того, как ему снова было плохо в ванной, он с таким трудом боролся с желанием улечься прямо там, когда стоял под душем, и, черт дери, надо было так и сделать! Закрыться от нее и до утра не выходить… Вот интересно, ей самой не надоело? И это они еще не женаты! Данил же может слово в слово произнести каждую ее следующую фразу. Она как раз закончила говорить о том, чего ни в коем случае нельзя ему делать: напиваться до скотского состояния, вести себя безответственно и гробить свое здоровье. Теперь она должна напомнить, почему именно нельзя так плохо поступать…
– Ты только посмотри на себя сейчас, Данил! – взывала к нему стоящая посреди кухни Кира, очень убедительно при этом жестикулируя. – Ты же не просто себе вредишь, ты же честь офицерскую позоришь! В твоем возрасте и при твоей должности уже пора научиться думать о последствиях…
«Такого поведения», – мысленно закончил он с ней вместе фразу и не угадал! «Такого образа жизни!» – сказала сегодня Кирочка, словно гвоздь вбила в его голову, которая и без того раскалывалась. И продолжала, и продолжала создавать эти звенящие вибрации, выносить которые становилось все труднее.
Данил сделал над собой усилие, приподняв веки и удерживая на ее лице сочувственный взгляд. Красивая она, конечно… Ее вьющиеся русые волосы лежат ниспадающими волнами, и этот каскад очень подходит к ее кругленькому личику со светлой кожей. Она такая строгая сейчас… Но когда улыбается, ее естественная детская улыбка образует на щеках хорошенькие ямки, которые в сочетании с лихо вздернутым носом придают ей вид совершенно очаровательного поросеночка. И глаза у нее красивые. Большие, ярко-голубые, всегда широко открытые…
