Текст книги "Грехи"

Автор книги: Джиллиан Грей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

Глава 9

Эрика прислонилась к двери, отгораживаясь от голосов родителей наверху, но не в силах отгородиться от воспоминаний и боли, вызванной признанием Боу. Он не любил ее, он занимался с ней любовью, чтобы доказать что-то отцу, она была трофеем, который он мог представить Берту. Эрика до боли зажмурилась, но слезы ручьем текли по ее щекам, она молча покачивалась, а открыв глаза, встретилась со своим отражением в зеркале и громко всхлипнула при виде испачканного платья.

Стягивая платье через голову, она ощутила отвратительный сладковатый, тошнотворный запах крови, но он был не так страшен, как горький вкус во рту, оставшийся после предательства Боу.

Засунув запятнанное платье подальше в шкаф, она решила, что выбросит его позже, когда представится удобный случай. Потом собрала волосы на макушке и встала под душ в надежде; что горячая вода смоет все неприятные ощущения. Она терла себя, вздрагивая, когда ее руки касались воспаленных сосков и деликатного местечка между ногами. Однако, выйдя из-под душ через десять минут, она все еще чувствовала себя грязной, но, по крайней мере, слезы высохли.

Эрика натянула шорты и свитер и сунула ноги в босоножки, волосы остались стянутыми на макушке в небрежный пучок. Она отодвинула щеткой завитки, прилипшие к лицу и шее, и схватила с туалетного столика сумочку и ключи от шкафа.

– Я ушла! – выйдя из комнаты, крикнула она родителям. – До завтра!

– Веселитесь! – дуэтом напутствовали ее родители.

В течение следующих двух часов она бесцельно ездила по берегу озера, и мало-помалу умиротворяющие сельские ночные звуки начали делать свое дело. Когда в начале третьего она свернула на дорогу, ведущую к дому, она почувствовала, что к ней частично вернулись оптимизм юности, а гнев к Боу стал не таким сильным. Возможно, она была несправедлива к нему, возможно, реагировала слишком остро. Вставляя ключ во входную дверь, она решила, что, может быть, позвонит ему утром. Быть может… Но только пусть немного помучается.

Войдя в дом, Эрика удивилась, что из комнаты родителей на лестницу все еще падает свет. Обычно они закрывали свою дверь перед тем, как лечь спать. Остановившись у своей комнаты, она прислушалась, стараясь удостовериться, что они не спят. Но в доме было тихо. И тогда она почувствовала запах крови. С ужасом вспомнив о своем платье, она взбежала наверх и бросилась на колени у шкафа, чтобы вытащить его оттуда. Нужно скорее убрать его из комнаты, убрать из дома.

Через несколько минут она бросила его в мусорный бак в гараже и старательно замаскировала пластиковым пакетом.

Эрика знала, что родители, несомненно, поймут ее, но не была еще готова рассказать о том, что у них с Боу произошло в лесу. Она должна сначала сама разобраться в своих чувствах, выяснить его чувства. Она слишком поторопилась поверить, что Боу использовал ее, чтобы отплатить отцу, но последних двух часов ей не хватило, чтобы изменить свое мнение, вспомнить, что у них было раньше. Он подарил ей свой студенческий значок, сказал, что любит, ее, и доказывал это самыми немыслимыми романтическими способами. А подарок, который он сделал ей к окончанию школы! Фотографию, на которой они вдвоем, – просто любительский снимок, сделанный его матерью накануне, в субботу, – он увеличил и вставил в рамку. А как он обращался с ней, когда на следующий день они поехали на пикник в Стоун-Фолл! Он был так внимателен и вел себя, словно она была чем-то хрупким и тонким, нуждающимся в ласковом обращении. Даже родители никогда не относились к ней с такой нежной заботой.

Она вспомнила его поцелуи – шутливые, когда он поддразнивал ее, сладкие и любящие, или страстные. Он обещал не принуждать ее к тому, к чему она не готова, и, несмотря на то, что они проводили вместе по нескольку часов в день после его возвращения из колледжа, он выполнял свое обещание. Пока она сама не сказала «о'кей».

Их физическая близость была для него больше, чем просто победа над отцом. Так должно было быть.

Поднимаясь по лестнице несколько минут спустя, она чувствовала себя гораздо лучше, на сердце стало почти легко, если не считать вины за суровый вердикт, который она вынесла Боу. Она позвонитему утром.

У своей двери Эрика снова задержалась. Он все еще был здесь, этот сладковатый, с медным привкусом, запах крови. Взявшись за ручку двери дрожащими пальцами, она почувствовала, как какой-то неосознанный страх пронизывает ее руку и сжимает желудок, а сердце начинает бешено колотиться в груди.

Против собственной воли ноги сами понесли ее наверх, к родительской спальне. Но это глупо. Просто сознание вины сыграло с ней скверную шутку.

Тем не менее она продолжала подниматься к мансарде. До площадки оставалось две ступеньки, когда Эрика увидела кровь. Она была размазана по стене на уровне ее головы. Крик застрял у нее в горле, и она пошатнулась, едва ли замечая, что вся дрожит от страха.

Она застонала, заставляя себя сделать еще шаг и еще. Теперь запах крови стал таким сильным, что она согнулась пополам и ее стошнило.

Кровь была повсюду – растекшаяся, размазанная, разбрызганная и образовавшая лужицы.

Они тоже были здесь, ее родители. Мертвые, лежащие в собственной крови.

Мать лежала у ножки кровати, под ее головой и грудью разлилась лужа крови. Отец лежал на расстоянии нескольких футов, вытянув руку, как будто даже мертвый старался дотянуться до жены. И тогда Эрика увидела подлинное доказательство, что в свой смертный час он именно это и делал.

Длинная розовая полоса крови на белом ковре отмечала его путь, когда он старался добраться до матери, быть может, защитить ее.

Эрика не заплакала, она вообще не плакала. Это зрелище было таким ударом, что от боли не было слез. Она просто стояла, широко открыв глаза, дрожа и обхватив себя руками в непроизвольном стремлении к самозащите. Ее удивленный взгляд метался между мертвыми родителями.

Отец был нагой, и каждый дюйм его тела был покрыт кровью, кровь сочилась из ноздрей и рта. Голубые глаза, все еще обращенные к жене, смотрели в никуда.

Мать была одета в голубую сатиновую ночную рубашку, задравшуюся при падении, и совершенно некстати Эрика отметила, какие у нее красивые длинные и стройные ноги. На матери, как ни странно, почти не было крови, она вся была под ней. Одна ее рука лежала в луже крови, рыжие волосы были растрепаны, словно она готовилась к драматической сцене, глаза закрыты, губы сжаты в предсмертной муке, а голова повернута под неестественным углом – у нее было перерезано горло.

Эрика больше не дрожала, ее дыхание успокоилось, и даже тошнота прошла, но она была не в состоянии двигаться, думать… Однако вскоре эта способность вернулась к ней.

Она должна сообщить кому-то. Но кому? Скутера не было в городе. Кэрри. Нет, Кэрри не любила ее родителей, они просто ее интересовали как объект разговора. Боу?

При воспоминании о нем сковывавшая ее неподвижность стала ослабевать, она медленно двинулась вниз, внимательно глядя под ноги, словно не была уверена, что они на месте. Снова и снова она мысленно повторяла его имя, как будто боялась, что если перестанет это делать, то забудет, куда идти.

Когда Эрика выходила из дома, дедушкины часы пробили два тридцать. Она не стала закрывать за собой дверь. Какой смысл? Ее родители были мертвы, им больше не нужна была защита от незваных гостей. Пересекая двор, она споткнулась о корень дерева, но не остановилась и даже не почувствовала, как от ушибленного большого пальца по всей ноге прокатилась боль.

Эрика медленно шла к курортному отелю Бар-Бер-Кин, она шла по середине дороги, не замечая этого, пока ей не посигналил автомобиль. Обернувшись, она зажмурилась от яркого света фар, но не отошла с дороги, и водитель был вынужден объехать ее по обочине. Он крикнул ей что-то, проезжая мимо, но она не обратила внимания на его слова, и только когда, огоньки задних фар скрылись вдали, ей пришло в голову, что нужно было попросить подвезти ее. И она пошла дальше.

Боу направлялся в Сент-Луис. Часы в автомобиле показывали два сорок пять, он устал, но нервное состояние не давало ему покоя, боль жгла его и гнала вперед.

Он был обижен, когда Блю отказалась выслушать его, не дала ему объясниться, но это прошло. Сейчас он разозлился. Кто она такая, черт побери? Он усмехнулся. О, он знал, кем она себя воображала. Избалованная доченька знаменитых Кэссиди. Ему было ненавистно признавать это, но, возможно, Берт был прав, возможно, он недостаточно хорош для нее.

Он грубо выругался, вспомнив, что написал в записке родителям, и рассмеялся, но смех прозвучал совсем невесело.

Начав встречаться с Эрикой во время весенних каникул, Боу изменил свои планы на лето. Он со школьными приятелями собирался поехать на шесть недель на Ямайку, но после первых двух свиданий сразу отказался, чтобы не потерять ни единого дня. Ну, ладно, теперь он исправит свою ошибку, пусть поломает голову, где он.

Нет, черт побери, она не станет интересоваться, не станет беспокоиться, она ясно дала понять, что больше не хочет о нем слышать. Он потер глаза кулаком и протянулся; чтобы прогнать усталость. Пожалуй, нужно сделать короткую остановку. Нет, он опять выругался, у него в запасе было всего три часа. Когда он говорил но телефону с бюро-заказов аэропорта, ему сказали, что самый ранний рейс в семь десять, а он должен прибыть туда хотя бы за час. Значит, ему следует добраться до аэропорта к пяти сорока пяти. Потом у него будет масса времени до объявления посадки, к тому же он сможет поспать в самолете.

Интересно, спит ли Блю? Наверное, спит, как дитя. Ладно, черт с ней, – правда, он выразился покрепче. Избалованная маленькая девчонка, вот кто она.

Но, Боже, она так наслаждалась в его объятиях, а секс с ней был так восхитителен, – никогда он не испытывал ничего подобного.

Хлопая одной рукой по рулю, Боу снова отпустил проклятие.

– Забудь все, парень, – громко сказал он в ночь, – она бросила тебя!

Но он не мог забыть, он любил ее, он был уверен в этом больше, чем когда-либо; если бы он не любил ее, ему бы не было так чертовски больно.

Он почувствовал, как первые слезы упали почти синхронно с первыми каплями дождя, обрушившегося, на ветровое стекло. Он включил дворники на лобовом стекле и смахнул слезы. Он не станет из-за нее плакать! Он мужчина, а мужчины не плачут… как бы сильно их ни обидели. Черт, он не плакал с пяти лет, даже когда Берт брал ремень, или позже, когда в ход пошли кулаки. Он не собирался плакать из-за женщины… Хоть и любил ее.

Боу заставил себя отвлечься от мыслей об Эрике и сосредоточился на дожде и на всех женщинах, которые будут у него, когда он попадет на Карибы.

К тому времени, как Эрика добралась до входа в Бар-Бер-Кин, она вымокла до нитки. Дождь начался минут тридцать назад, но она этого не заметила. Поэтому, когда она вошла в вестибюль, у нее в босоножках хлюпало и вода стекала с волос по лицу.

– Посмотрите, что за киска пришла, – захихикал Бэнди Маршалл _,ночной дежурный и ее товарищ по школе в последние четыре года. – Привет, Эрика. Ты что, попала в бурю?

– Ты не мог бы позвонить и попросить Боу, чтобы он меня впустил?

– Не думаю, что он дома, – ответил молодой человек.

Эрика не двигалась, она просто стояла и ждала.

– Ну что ж, почему бы мне не позвонить и не узнать.

Он поднял трубку и набрал несколько цифр, пристально глядя на промокшую девушку. Она вела себя как-то странно и явно была чем-то расстроена.

Когда на другом конце подняли трубку, он повернулся к Эрике спиной и сказал:

– О, извините, что беспокою вас, миссис Боухэнон, это Бэнди. Здесь внизу Эрика Кэссиди, хочет видеть Кина. – Он через плечо послал Эрике улыбку. – Я сказал ей, что, по-моему, его нет. Я видел, как он уехал час назад. Но она продолжает стоять здесь, как будто не верит мне, и ведет себя как-то странно. Хотите, я вежливо провожу ее в машину? Или позвонить ее родителям?

Он мгновение слушал и положил трубку:

– Садись, Эрика, она сейчас спустится.

– Боу?

– Хм, возможно, – нервно ответил он. – Иди сюда и подожди.

Через пять минут из лифта вышла Бобби Боухэнон, одетая в яркий халат и пушистые шлепанцы, на ее лице не было косметики, а волосы были накручены на бигуди. Она, не задерживаясь, прошла через вестибюль к молча сидевшей девушке.

Бэнди Маршаллу, дежурному, нравилось поведение жены хозяина, – она не какая-нибудь телефонная болтушка. Да, конечно, она любила экстравагантную одежду и, возможно, излишне пользовалась косметикой, но она была искренней. Не то что эта скотина, за которого она вышла замуж.

– О, дорогая, что случилось? – Она взяла Эрику за руки. – Ты холодная как лед. Пойдем наверх, просохнешь, пока не схватила воспаление легких.

Эрика послушно встала и позволила Бобби повести себя к лифту.

Бэнди покачал головой. Боже, с Эрикой сегодня вечером что-то случилось, он никогда прежде не видел ее такой. Может, наркотик, но он никогда не подозревал, что Эрика имеет дело с наркотиками. Ах, миссис Боухэнон приведет ее в порядок, прежде чем отправит домой.

Поднявшись наверх, Бобби проводила Эрику в гостиную.

– Садись, милая, я схожу за полотенцем и скоро вернусь.

– Боу здесь? – спросила Эрика, присаживаясь на краешек дивана.

– Подожди, мы поговорим, как только ты согреешься.

Не прошло и двух минут, как Бобби вернулась с полотенцем и махровым халатом.

– Вытрись, – она протянула Эрике полотенце, – а потом сними одежду и надень это. Я приготовлю тебе что-нибудь выпить, чтобы ты согрелась.

Эрика сделала, как ей сказали, – сняла мокрую одежду, надела тёплый халат и вытерла волосы. Теперь она застучала зубами и покрылась «гусиной кожей», только ее мозг оставался в оцепенении. Она упорно цеплялась за мысли о Боу, хотя не помнила, зачем хотела его видеть. Но она знала, что это было важно.

Она прошлась по комнате, провела пальцами по столу, по спинке дивана, потом остановилась у камина. Крошечная хрустальная птичка прижимала листок бумаги к каминной стенке. Она узнала четкий почерк Боу. Эту записку он оставил матери, но, как бы там ни было, она взяла ее и прочитала.

Мама!

Планы изменились. Уезжаю на Ямайку к своим друзьям. Позвоню через несколько дней. Обо мне не беспокойся. Просто нужно было уехать.

Люблю, Боу.

P.S. Передай Берту, что он ошибался. Эрика Кэссиди недостаточно хороша для меня.

Эрика не слышала, как Бобби вошла в комнату и встала рядом с ней. Их взгляды встретились, и, заметив сострадание в лице женщины, глаза Эрики наполнились слезами.

– Это совсем не так, милая, – утешила ее Бобби. Не отвечая, Эрика смотрела на записку, которую продолжала держать в руке.

– Пойдем, выпьешь горячего шоколада, а потом мы позвоним твоей маме и она приедет за тобой.

Эрика села на диван, взяла у Бобби чашку, но не стала пить, а покачала головой.

– Мы не сможем позвонить ей, она мертва.

Бобби выронила чашку.

– О Боже, что ты говоришь?

– Моя… моя мама мертва, и отец тоже. Я только что вспомнила. Вот почему я хотела видеть Боу.

– О, дорогая, – начала Бобби, но замолчала, обошла вокруг кофейного столика, села на диван и обняла девушку. – О чем ты говоришь? Что значит, они мертвы?

– Там везде кровь, – произнесла Эрика таким безжизненным голосом, лишенным всякого выражения, что Бобби вздрогнула.

Горячий шоколад переливался через край чашки на руки девушке, но она не замечала этого. Бобби взяла у нее чашку, резко поставила ее на стол и достала салфетку, чтобы вытереть ей руки.

– Ох, ты обожглась, дорогая. – На мгновение Бобби задержала ее руки в своих и вскочила на ноги. – Я должна найти Берта, он сообразит, что делать. – Она остановилась на пороге и оглянулась на красивую девушку, которая сидела, глядя прямо перед собой в никуда. – О Боже, милая, я не знаю, что случилось, но надеюсь, что ты просто не в себе.

– Проклятие! – проворчал Скутер Уитком, стащив с себя рыболовную кепку и почесав затылок. Было семь пятнадцать утра, а в пять он получил срочный вызов по пейджеру и приехал прямо в дом Кэссиди, где в гостиной его уже ждали Уэйлин и Джуниор. – Это одно из самых жутких преступлений, с каким мне когда-либо доводилось сталкиваться. – Тыльной стороной руки он вытер рот и оглянулся на двух мужчин, понуро сидевших в гостиной. – А где девушка?

– В кухне. С ней Бобби, – отозвался Берт Боухэнон и бросил укоризненный взгляд на Уэйлина. – Жена хотела сразу же отвезти ее в «Сент-Джоун Дженерал», но ваш помощник не позволил, сказал, что она подозреваемая. Самый невероятнейший вздор, который я когда-либо слышал. Девушка в шоке, Скутер, ей плохо, она даже не плачет и не разговаривает, а бродит в поисках моего сына. Она прошла пешком две мили отсюда до отеля.

– Это правда? Я имею в виду, у девушки шок? – обратился Скутер к своему помощнику.

Уэйлину стало не по себе от того, как сверкнули глаза шерифа при этом вопросе. Он уже больше десяти лет был помощником и всего несколько раз видел такой взгляд, но знал, что он явно и несомненно означает гнев. Несмотря на это, Уэйлин слегка вызывающе вздернул подбородок.

– Да, она действительно ведет себя странно.

– Странно? Матерь Божья, у девушки глаза безжизненные, как стиральные доски, а кожа совершенно липкая! – Берт вскочил на ноги.

– Скажите своей супруге, чтобы она отвезла ее в «Дженерал»! Я поговорю с ней потом, когда она успокоится. – И обратился к остальным присутствующим: – Я расположусь за обеденным столом и хочу, чтобы вы подходили по одному, делали заявления и рассказывали, что видели.

– Мы ничего не видели, Скутер, – сказал Брайан Робертс, – мы просто вышли, услышав, как сирены замерли неподалеку на улице.

– Вы их соседи, вы должны были что-нибудь видеть. Автомобили, въезжающие в подъездную аллею, отъезжающие автомобили.

– Мы ничего не видели, – упорствовал Брайан.

– Убийца мог подплыть на лодке, – заметила Мэрилу.

– Да, я думал об этом. – Скутер посмотрел поверх голов. – Или это мог быть кто-то из живущих в Бар-Бер-Кин Эстейтс. Я хочу поговорить с каждым из вас, но позднее. – И обратился к Пирсонам и Робертсам: – Я хочу поговорить с вашими ребятами.

– Зачем? – спросил Джимми Уэйн Пирсон. – Что они смогут рассказать вам, если нам нечего сказать?

– Кажется, была ночь выпускного праздника. Ваши ребята гуляли допоздна и могли что-нибудь видеть, чужой автомобиль или какого-нибудь пешего. – Скутер посмотрел на входящего в комнату Берта. – И с нашими детьми, Боухэнон, я тоже хочу поговорить.

– Кина нет в городе, а Петит я привезу к вам, когда скажете.

Скутер мрачно смотрел на него несколько минут Он никогда раньше не видел, чтобы Берт Боухэнон – это абсолютное дерьмо, который любил повсюду демонстрировать свою власть, – был таким покладистым. Возможно, ужасное убийство двух известнейших жителей Сент-Джоуна пробрало и его.

Скутер поискал глазами сына и обнаружил его в углу комнаты.

– А ты что скажешь, Джуниор? Тебя не было дома ночью. Ты видел что-нибудь, что показалось тебе странным?

Джуниор потупился:

– Нет. Я почти до полуночи был с Салли Джейн, мы танцевали в «Элли», потом я проводил ее и пошел домой.

Скутер собрался еще что-то сказать, но в это время сверху спустился Бен Охтау, медэксперт из Кэмдентона, штат Миссури.

– Все закончено, шериф. Можете послать своих мальчиков забрать тела в госпиталь. Утром я проведу вскрытие.

– Что-нибудь получили?

– Не много. Похоже, что убийца напугал женщину лежавшую в постели. Она, видимо, вскочила, увидев его, и попыталась бежать, а он перерезал ей горло.

– А что с Лоуренсом? – спросил Скутер, чувствуя как к горлу вместе с вопросом подкатывается тошнота. Проклятие! Никогда раньше он не видел так много крови в одной комнате. Какая-то чертовски кровавая бойня.

– Он был в ванной и, должно быть, услышал пронзительный крик жены или что-то еще, но даже не успел выйти из двери, как преступник напал на него. Кровь растеклась по косяку и забрызгала дверь. По-видимому, он вступил в борьбу. Рана в горле наводит на мысль, что тот, кто ее нанес, собирался перерезать ему горло, как и женщине, но жертва оказалась либо слишком высокой, либо слишком сильной, поэтому убийца нанес еще несколько ударов, пока не добил Лоуренса. Кэссиди умер не так быстро, как его жена, ему удалось доползти до середины комнаты, прежде чем силы оставили его. Я не могу говорить с уверенностью до вскрытия, но, полагаю, Лоуренс умер от потери крови.

– Время смерти установили, док?

Бен поскреб небритую щеку:

– Только предположительно.

– Как вы определяете его на данный момент? – спросил Скутер.

– Ну, судя по степени трупного окоченения и температуре тела, я бы сказал, что они мертвы уже четыре или пять часов.

– Значит, это произошло между полуночью и часом ночи, так?

– По-моему, ближе к часу, но через несколько часов мне будет известно точнее. Я приеду к вам в офис, когда закончу.

– Хорошо. Мальчики, вы слышали дока, можете забирать тела. Когда все сделаете, я хочу еще раз взглянуть на комнату, так что постарайтесь, не затоптать следы, – сказал Скутер Уэйлину и сыну и почувствовал прилив сострадания, заметив, как Джуниор с трудом проглотил слюну и через силу направился к лестнице. – Ладно, все остальные могут идти по домам, но позже я хочу поговорить с вами и с вашими детьми у себя в офисе.

Как только последний из присутствующих покинул комнату, он сел на диван и обхватил голову руками. Проклятие, что же происходит в его городе?!