Текст книги "Тени зимы (ЛП)"

Автор книги: Джиллиан Брэдшоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

– Перестань валять дурака, Медро! – стараясь успокоиться, сказала я. – Ты знаешь, что мы – враги, и что я теперь у тебя в руках. А я знаю, что пощады от тебя не дождусь.

Я снова была вынуждена наблюдать его гадкую улыбочку и приподнятую иронично бровь.

– Поспешное суждение, миледи. Вы даже не догадываетесь, что я намерен сделать с вами. И не дав себя труда поинтересоваться моими планами, уже собрались бежать.

Я попыталась понять, что у него на уме. Разумеется, ни в какое милосердие я не верила. Но вот в какую игру он играет, пока не понимала.

– Ты же знаешь, что я пыталась отравить тебя, – сказала я наконец. – Думаю, ты собираешься вытащить меня на суд, а тем временем соберешь еще мешок доказательств разных моих провинностей, и тех, которые были, и тех, которых не было.

– Да, я в курсе ваших намерений. Император выпил отравленную чашу и ему это не повредило. Ну что же, возможно, я ошибся. И в чем еще вы замешаны, кроме прелюбодеяния, миледи? Это ваше преступление направлено не против меня, а если не считать вашего мужа императором – а я его таковым не считаю, – то это даже не политическое преступление, и меня оно не касается. И почему вы ждете от меня жестокого обращения?

Я потерла челюсть, она все еще побаливала после его удара.

– И каковы же твои намерения? – потребовала я ответа. – Если надеешься поторговаться со мной, то вот тебе мое слово: нет таких условий, на которых я стану твоей соучастницей. Никакими обещаниями моей поддержки ты не купишь.

– Вы спрашиваете о моих намерениях? – Он рассмеялся. – Вот они! – Он неожиданно схватил меня за плечи и страстно поцеловал.

Это так меня поразило, что на миг я окаменела, а потом попыталась оттолкнуть его. Он схватил меня за руку, удерживая, поймал другую руку, и я зашипела от боли. Все-таки я сильно обожгла руки, пока пережигала веревки.

– У моего отца была жена, – проговорил он сквозь зубы, – хитрая, коварная и прекрасная жена, мудрая дочь Огирфана, императрица Гвинвифар. О, ты настоящая королева. А король – я! Вот ты и останешься женой короля. Это повредит Артуру больше, чем потеря всего королевства; Князь Ада, должно быть, сам послал тебя сюда, ко мне.

– Отпусти! – Я попыталась вырваться. – Ты не сделаешь этого!

Он снова засмеялся, и стиснул мои руки так, что у меня слезы брызнули из глаз.

– Сделаю. Еще как сделаю! Возьму тебя, как мой отец взял мою мать – силой! – Он потащил меня к постели, ловко поставил подножку и бросил на кучу одеял, а сам навалился сверху. Я закричала, громко, изо всех сил, и вдруг мне под руку попался кинжал Медро, который он носил на поясе. Я схватила его и ударила вслепую. Мордред выругался и ударил меня по руке. Кинжал вылетел и с тихим звоном улетел куда-то. Мордред прижался ко мне, наше дыхание смешалось. Мои руки он зажал правой рукой, а левой шарил под платьем. И все это время он смотрел прямо мне в глаза, и я видела в его глазах горькое, мучительное одиночество.

– Твой отец не насиловал твою мать! – выкрикнула я, используя единственное доступное оружие – слова. – Это она соблазнила его. Намерено соблазнила! Хотела зачать тебя и использовать, как инструмент. Ты и есть инструмент, только инструмент и ничего больше! Подумай о ней! Господи, помоги мне!

Мордред отшатнулся.

– Ложь! – вскричал он голосом обиженного ребенка. Все смешалось в этом крике: ужас, негодование, растерянность, а во мне шевельнулась крошечная надежда. Я вдруг ясно вспомнила все, что Гавейн говорил о своем брате.

– Твоя мать никогда тебя не любила, – я продолжала вбивать в него слова, как гвозди. – Она любила только разрушать. Гавейн любил тебя, Артур хотел любить тебя, но твоя мать не любила тебя никогда. Она хотела сожрать тебя, выпить твою силу, как сожрала твоего отца, короля Лота, как ты пожрал Агравейна, она готова была пожрать всё. Она выпила твою душу и бросила тебя одного в ночи.

– Лжешь! – снова заорал он. Спрыгнул с постели, встал рядом с ней на колени и начал осыпать меня беспорядочными ударами по голове и плечам. – Она любила меня! Я убью тебя ... ведьма! Ты, гордая шлюха! Я... я буду... – и он разрыдался.

Я опустила руки, прикрывавшие лицо и смотрела на него. О, как он рыдал! Грудь бурно вздымалась, лицо заливали слезы. В какой-то момент он поднял голову и наши глаза встретились. Рыдание стихли.

– Она мертва, – сказала я. – Но раньше, чем умереть, она уничтожила тебя.

Он застонал, как человек в бреду, когда кто-то ненароком заденет его рану. Он поднял мокрые от слез руки к лицу и некоторое время рассматривал их, не понимая, а затем вперил в меня гневный взор. Вытер лицо рукавом, повернулся и, не сказав больше ни слова, покинул комнату.

– Свяжите ее так, чтобы она не дотянулась до огня, – уже через дверь услышала я его приказ. Голос был предельно жесткий. Я упала на постель, дрожа и плача от облегчения. Хвала Господу!

Но сработает ли это еще раз? А если он напьется, много ли ему дела будет до Моргаузы? Просто заткнет мне рот… Нет, надо бежать, бежать из Камланна, здесь для меня теперь только смерть.

Один из стражников вошел с прочной веревкой, снова связал мне руки, а затем крепко привязал их к столбу у изголовья постели. Он уже повернулся, чтобы уйти, но остановился, поднял с пола кинжал Медро со следами крови на лезвии, повертел его перед глазами. Посмотрел на меня, плюнул и прошипел:

– Шлюха! Да еще и убийца!

Я немного полежала, приходя в себя. Меня связали так, что я могла теперь или лежать, закинув руки за голову, или сидеть на постели. А вот встать не получалось. Вряд ли я сильно ранила Мордреда. Удар был слепым и не мог нанести серьезного вреда. Но все-таки я его задела! Ну, теперь держись, императрица! Он вернется, а я в таком положении даже убить себя не смогу.

Мысли разбегались, путались чем дальше, тем сильнее. Это меня одолевал сон. Если сильно устал, спать можно где угодно и как угодно. И я заснула. Разбудил меня собственный стон. Сон приснился кошмарный. Я будто бы улетела из Камланна на драконе, точно таком же, какой был изображен на нашем знамени, а Мордред, превратившись в орла, летел за мной, и нагонял! Он-таки добрался до меня, и тут я проснулась, все еще ощущая, как когти впиваются мне в руку. В комнате было тихо и пусто. Веревка врезалась в обожженные запястья. Серая заря сочилась сквозь дымовую дыру. Я лежала, не шевелясь, пока она медленно не перетекла в день.

* * *

Должно быть, я снова заснула, потому что, открыв глаза в следующий раз, увидела в комнате людей. Я попыталась сесть, получилось не сразу, пришлось повозиться, пока удалось спустить ноги с постели. Видела я плохо. От одного из ударов Мордреда глаз заплыл. Запястья горели, язык распух, все тело болело. Я тряхнула головой, пытаясь отбросить волосы с глаз, и наконец, сумела сосредоточиться на том, что происходило в комнате. Здесь обнаружилась служанка, та же самая, которая приходила накануне, а еще посреди комнаты стоял большой приятель Мордреда Руаун. Он смотрел на меня не то с ужасом, не то с отвращением, как-то мне было не до того, чтобы анализировать его выражения.

– Руаун, – хриплым шепотом сумела я выговорить.

Он кивнул девушке, и она поспешно развязала мне руки, немного повозившись с тугими узлами.

– Хотите пить, благородная леди? – шепотом спросила она. Я только кивнула в ответ.

Она принесла кувшин с водой и поднесла к моим губам – руки настолько онемели, что я не смогла бы его удержать. А чашек в комнате все равно не было. Холодная вода ужасно щипала воспалившиеся места во рту, так что выпила я немного. Служанка поставила кувшин на стол и развела огонь. Налила котелок и поставила подогревать.

– Благородная леди… – начал Руаун и замолчал, глядя на меня.

– Ну, что тебе? – холодно спросила я.

– Говорят, лорд Мордред намерен… жениться на вас.

Некоторое время я тупо смотрела на воина, затем покачала головой.

– Когда Медро делал мне предложение, о супружестве речь не шла. Он собирался просто изнасиловать меня. А потом… да, ему бы не повредило жениться на императрице.

– Так он взял вас! – воскликнул Руауна даже с какой-то радостью. Служанка испуганно посмотрела на него.

– У него не получилось. – Я пыталась говорить ровным голосом, но, увидев выражение лица Руауна, закусила губу. – Вижу, ты одобряешь его намерения?

Он резко отвернулся и так сжал рукоять меча, что пальцы побелели.

– Лорд Мордред – мой друг и господин, – сдавленным голосом произнес он.

– Помнится, ты приносил клятву королю Артуру, – как бы между прочим, напомнила я ему. – И обещал провалиться в преисподнюю, если он этого пожелает. А теперь, оказывается, твой господин – Мордред, и ты готов сражаться со своими друзьями, с теми, с кем сражался во многих битвах, и готов поддерживать захватчика трона, своего треклятого лорда, и даже не прочь постоять со свечкой, пока он насилует жену Императора в его же собственной крепости. Чем же так насолил тебе Артур, Руаун, что ты его предал? Не надо пересказывать мне слухи, которыми забил тебе голову Мордред. Что-то я не помню, чтобы Артур обижал твой клан или тебя самого. Тебе не выдали положенную долю добычи? Император обделил тебя золотом? В бою требовал от тебя невозможного? – Руаун молчал. – Так почему же ты нарушил свою клятву, почему предал его?

– Нет, нет, – как-то испуганно ответил Руаун. – Миледи, я не поверил, когда они сказали, что Медро задумал это… это преступление против вас. Я не верил, когда они говорили, что ему нужен только императорский пурпур. А теперь ... теперь я больше не знаю, чему верить. Но Медро… он же мой друг, – беспомощно закончил он.

Я убрала волосы с лица. Служанка смотрела на нас с ужасом. Я пыталась понять, побежит ли она пересказывать Мордреду наш разговор. Да и дьявол бы с ней! Даже если она повторит ему каждое слово, мне-то что терять?

– Друг, говоришь? – я перешла в наступление. – И что же такого хорошего Мордред для тебя сделал? Убеждал, что совсем не стремится стать императором? Ну, теперь ты знаешь, что это была очередная ложь.

– Он говорит, что император приказал бы его убить, если бы он не захватил власть. Он сделал это только для того, чтобы себя защитить!

– Артур? Приказал бы его убить? Побойся Бога! Артур, который вытерпел нашу связь с Бедивером, пощадивший нас обоих, да и вообще простивший бы нас, если бы смог? Ты знаешь Артура, Руаун. Так вот, послушай. Я и вправду пыталась отравить твоего «друга» и твоего лорда Мордреда, потому что боялась именно того, что теперь и случилось, боялась гражданской войны, которая разрушит Империю. Я предпочла заслужить проклятие, лишь бы избежать этого. Я не посвящала мужа в свои планы, а когда он узнал, то разгневался так, как никогда в жизни. – Бледный Руаун потрясенно смотрел на меня. – Мордред все время лгал тебе. Ему нужна была только власть! Вспомни его, когда он впервые сюда приехал! А теперь, когда власть он захватил, как он ее использует? Справедливо, милосердно? Он обсуждает с вами свои планы? И что в итоге? Ты боишься его, и все другие тоже.

Лицо Руауна ясно показало мне, что я была права, и во мне вспыхнула отчаянная, почти всепоглощающая надежда. Я никогда не считала его злым, только обманутым.

– Руаун, – прошептала я, – помоги мне бежать.

Дверь распахнулась. На пороге стоял какой-то незнакомый воин, мрачно глядя на Руауна. – Лорд Руаун, вам не место здесь, – произнес пришедший.

– Лорд Мордред пожелал, чтобы я позаботился о леди, – заявил Руаун. – Я сменил Мабона, он ни слова не сказал против.

– Наверное, вы хотели сказать: «Император пожелал, чтобы за ней наблюдали», – поправил воин, бросив на меня короткий взгляд.

– Да, да, Император Мордред, – поспешно закивал Руаун. – Я собираюсь повидать его и поговорить о ней. – Руаун бросил на меня непонятный взгляд и вышел, предоставив другому воину снова связать меня.

День прошел мучительно медленно. В середине утра мне принесли немного еды, разрешили встать и умыться. Я была рада возможности встать, смыть следы слез, но аппетита не было совсем. После полудня опять принесли еду, но я даже смотреть на нее не могла; вечером не пришел никто. Я пыталась освободить руки, но ничего не смогла поделать, только запястья опять стали кровоточить. Попробовала пошатать каркас постели. Никакого толка.

Стемнело. Руаун не вернулся, и моя краткая надежда оказалась бессмысленной. Страх и страдания стали настолько велики, что повергли меня в ступор. Приходилось заставлять оцепеневший разум думать. А потом у двери послышались голоса. Кто-то хотел войти.

– У меня есть разрешение лорда Мордреда. Я должен увидеться с ней! – Руаун говорил со стражником на повышенных тонах.

– Император не предупреждал, что надо вас пускать, – отвечал один из стражников.

– Да при чем здесь какое-то предупреждение! – горячился Руаун. – Я его друг с самого начала!

– Ну, не особенный друг с тех пор, как наш господин стал императором. Уходите.

– Ну, хорошо же. – Вслед за этим выкриком послышалось странное мычание.

– Эй! – раздался крик второго стражника, – вы что творите? Ай! – Раздался короткий звон металла о металл, а вслед за ним длинный вздох.

Дверь отворилась, и вошел Руаун с обнаженным мечом. Клинок был в крови. Он быстро подошел ко мне, перерубил веревку, привязывавшую меня к балке, и сильным рывком поставил меня на ноги.

– Миледи, надо спешить.

Я протянула к нему связанные руки. Он с недоумением посмотрел на меня.

– Путы! Режь!

– Ах, да, – спохватился он и быстро перерезал веревки. Я вернулась в кухню, подобрала веревку, связанную из одеял, и вслед за Руауном вышла из дома.

Стражники лежали возле двери. Один растянулся на пороге лицом вверх. Его открытые глаза уставились в ночь. Редкие снежинки на нем уже не таяли. Руаун остановился, подумал, нагнулся и стянул с мертвеца тяжелый зимний плащ. Протянул мне.

– Берите, леди. Вам понадобится. Да, еще деньги… И лошадь… лошадь вашу надо забрать.

– Да как я могу ее забрать?! И кто меня пустит через ворота? Нет, сделаем иначе. Иди на конюшню, возьми свою лошадь и еще одну, не мою. На воротах скажешь, что есть срочное сообщение, которое надо доставить в Каэр-Уэск, это неблизко, поэтому ты берешь запасную лошадь. Поезжай на поле Ллари, и жди меня там, у дальнего края. Через стену я сама переберусь. Там встретимся.

На каждое мое слово он истово кивал головой.

– Да. Да. Я возьму лошадь. Какую-нибудь. – Руаун глубоко вздохнул.

– Ты думаешь, что успеешь выехать за ворота? – глазами я показала на два трупа. Как бы воин не был растерян, он меня понял.

– Они меня не остановят.

– Тогда до встречи на поле Ллари.

– Да, да... я... приведу лошадей.

Я натянула на голову капюшон и быстро ступила в темноту. В это время ночи в крепости стояла тишина, а если кто и был поблизости, то для них я – обычный человек, идущий против ветра. Я быстро добралась до рощи, где мы встречались с Бедивером. К этому времени снег повалил гуще. Я остановилась и стала ждать. Довольно скоро на фоне неба показалась фигура стражника. Он прошел по стене, и я тут же поспешила к складу, влезла на поленницу, с нее – на крышу амбара, а потом уже перебралась на стену. То ли я оголодала, то ли побои сказались, но я запыхалась. Пришлось подождать и отдышаться. Привязав одеяльную веревку к выступу амбразуры, я перелезла через стену, некоторое время спускалась по веревке, потом онемевшие руки разжались, и я рухнула в грязь со снегом. Кажется, подвернула лодыжку, но снова вскочила и попыталась скинуть веревку. Она застряла. Ладно. Будем надеяться, что стражник не заметит, все-таки веревка снаружи стены. Я спустилась в ров, перебралась через него и, все сильнее хромая, направилась в дальний угол поля. Хорошо бы Руаун привел лошадей. Пешком мне далеко не уйти.

На фоне неба опять показался силуэт часового. Я упала прямо в грязь, накинув плащ на голову. Он прошел поверху, даже не взглянув на меня: для него я была просто еще одним пятном на снегу. Веревку он тоже не заметил. Я вскочила, и снова упала. Нога подвернулась. На глаза навернулись слезы от слабости и жалости к себе. Надо было все-таки съесть что-нибудь в обед. Кое-как я добралась до дальнего края поля и стала ждать, прислонясь к изгороди. Мокрый снег падал с тяжелого низкого неба, и вокруг было совсем тихо.

Темнота сгустилась. И тут, наконец, послышался стук копыт и звяканье сбруи. По звуку сразу стало понятно: две лошади. Я заковыляла вперед.

Из темноты выступила нечеткая фигура на темном коне со второй лошадью в поводу. Я позвала Руауна по имени, и они остановились.

– Моя леди? – Воин подъехал, спешился и помог мне сесть в седло. Стыдно, конечно, но без его помощи я бы не справилась.

– Это лошадь Констанция, – сказал Руаун. – Зовут Танцовщица. Вообще-то, Танцовщица-с-Мечами, но так слишком длинно. Боевой конь, хорошо обученный.

Я лишь кивнула, взяла поводья и похлопала лошадь по шее. Животное беспокойно стригло ушами. Ему не нравилось, что пришлось покинуть стойло в такую ночь.

– Моя госпожа, – тихо произнес Руаун, – вы помните Эйвлин, жену слуги лорда Гавейна? – Я попыталась в темноте разглядеть его лицо. – Медро хотел убить ее вместе с детьми, но я считаю бесчестным воевать со слугами, детьми и женщинами. Медро я ничего не сказал, но женщину предупредил сразу, как только Медро захватил власть. Я помог ей покинуть Камланн. Клан ее мужа живет недалеко от Мор-Хафрена возле реки Фромм: до нее можно добраться, свернув на втором повороте от главной дороги, ведущей из Баддона в Каэр-Кери. Вождя клана зовут…

– Сион ап Рис, – подсказала я, вспомнив.

– Да. Если вы отправитесь туда, миледи, я уверен, эта женщина вам поможет. И спрячет, и от Медро защитит. Да Медро и не узнает, где вы. Он же никогда не помнит ни слуг, ни их имен, ни их кланов.

– Хорошо, – сказала я. – Надеюсь, ты со мной?

Он как-то странно усмехнулся.

– Я провожу вас и найду, где переждать, а вам надо спешить. Вас скоро хватятся. Хорошо бы снегопад скрыл следы.

Он развернул лошадь и сразу пустил ее галопом. Я последовала за ним. Танцовщица бежала легко, но тряской побежкой, и каждый толчок болезненно отдавался в моем побитом теле.

Мы скакали долго. Даже на холоде лошади вспотели, пришлось перейти на рысь, а потом снова прибавить скорость. Резкий встречный ветер заставлял как можно ниже пригибаться к шее лошади, так что ехала я почти вслепую. Впрочем, лошадь сама прекрасно чувствовала дорогу. Снег застывал на ресницах.

Лошадь Руауна внезапно попятилась. Я натянула поводья, присмотрелась и с удивлением поняла, что в седле передней лошади никого нет. Некоторое время я пыталась сообразить, что это может значить, потом подъехала и поймала повод другого животного. Обе лошади устали и просто стояли на дороге, ни на что не обращая внимания. Мы находились на главной северной дороге, было около полуночи, значит, от Камланна нас отделяло шестнадцать или семнадцать миль.

Руаун отыскался в нескольких шагах от дороги. Он стоял на коленях, и его судорожно рвало. Я слезла с лошади.

– Руаун! – позвала я, и он поднял лицо. – Что случилось?

Рыцарь долго молчал, пытаясь справиться с рвотными позывами. Потом я едва расслышала: «Мне очень жаль. У меня жар».

Ветер хлестал нас по лицам мокрым снегом. Поводья у меня в руке обледенели. Я подошла к Руауну, коснулась его лба. Воротник плаща покрывал лед, а кожа горела.

– Да что с тобой? – прошептала я, внезапно очень испугавшись.

Руаун невесело рассмеялся.

– Утром я был у Мордреда, просил за вас. Он пригласил меня пообедать с ним вечером, заодно обсудить этот вопрос. Но за столом он ни слова не сказал об этом. Только… внимательно поглядывал на меня. Точно также он смотрел на Констанция в последнюю ночь, когда он обедал с ним. Говорят, Констанций умер от жгучей лихорадки… Медро сказал, что это была лихорадка. – Рыцарь надолго замолчал. Усталые лошади тяжело дышали, переступая с ноги на ногу. Копыта громко чавкали в раскисшем снегу. – Яд был в вине, – проговорил Руаун. – Я-то думал, что оно просто горчит, но и сам Медро так говорил, дескать, из-за войны с Малой Британией хорошего вина теперь не найдешь. Тогда я не догадался.

– Почему ты мне сразу не сказал? – Я тут же прикусила язык. Ну, сказал бы, и что бы я сделала? Лекарь, наверное, сумел бы помочь, да и то сразу после отравления. Но главный лекарь сидит под замком. А теперь уже слишком поздно. – Вода нужна, – вспомнила я. – Поешь снега!

– Не могу. Тошнит.

– Вот и хорошо. Яд вызывает тошноту; если тебя будет все время рвать, часть яда выйдет, а того, что останется, может не хватить, чтобы тебя прикончить. Ешь! Сколько сможешь. – Я набрала пригоршню снега и заставила его съесть. Руауна снова вырвало. Он дрожал. С большими усилиями мне удалось усадить его в седло. Я сняла с упряжи пару кожаных ремней и привязала рыцаря, как могла. – Надо спешить. Возможно, мы найдем, где остановиться.

– Нет! – бурно запротестовал он. – Нельзя рисковать! Нельзя останавливаться! Медро нас найдет.

А что я могла ответить? Покачала головой и пустила лошадь галопом. Возможно, весь этот побег не имел смысла. У Медро хватало шпионов, да и с помощью чар он умел многое. Оставалось лишь молиться, чтобы ни одно из его умений не помогло ему на этот раз. А еще я молилась о том, чтобы остатки яда не стали для Руауна смертельной дозой.

Наше путешествие превратилось в кошмар. Лошади слишком устали, и мы ехали сначала рысью, потом шагом, а снег валил все сильнее. Казалось, что весь мир сузился для нас в маленькое видимое впереди на дороге пространство. Вскоре лошадь Руауна начало мотать из стороны в сторону. Она готова была остановиться. Я подъехала поближе, отобрала у Руауна повод. Он был в бреду и не отвечал на мои вопросы, только бормотал бессвязно. Я огляделась. Ни одного огня вокруг. Это, конечно, ни о чем не говорило. Во-первых, поздно, ночь уже, во-вторых, в такой снегопад можно проехать рядом с домом и не заметить его. Сплошная белая пелена.

Часа через три после нашей первой остановки у Руауна начались судороги. Тогда я свернула с дороги, волоча коня за собой, добралась до опушки леса и поехала вдоль него. Здесь ветра почти не чувствовалось. Вскоре мне попалась яма в земле, видимо, оставшаяся после падения большого дерева. Земляной вал прикрывал ее от ветра, и снега на дне почти не было. Я стащила Руауна с лошади, привязала животных и собрала хвороста для костра. У Руауна в седельной сумке нашлись трутница и одеяло, и каким-то чудом мне удалось разжечь костер. Хворост оказался сырым только снаружи. Усадила Руауна ближе к огню, завернула в одеяло. Попытка снова накормить его снегом не удалась. Судороги трясли его непрерывно, зубы были плотно сжаты, он просто не мог даже рот открыть. В свете костра лицо воина стало почти неузнаваемым, борода в застывшей пене и рвоте. Зрачки сильно расширены. Казалось, что в черепе за глазами кипит живая тьма. Я снова потрогала его лоб. Горячий. Но сухой. Стоя возле костра неподалеку от дороги на Думнонию, я внезапно вспомнила разговор, который случился у меня с лекарем Грифиддом давным-давно. Говорили мы о всяких женских притираниях. «Паслен, – сказал он тогда, – а именно белена, смертельный яд, но если вы капнете его в глаза, они станут яркими. Зрачки расширятся. Также вызывает лихорадку, рвоту, галлюцинации и судороги. Ну, подумайте, миледи, за каким дьяволом женщины занимаются такими вещами? Ни один здравомыслящий человек не станет этого делать». Я тогда ответила: «Мужчинам нравятся яркие глаза, но мне-то вы зачем это говорите? Я беленой не пользуюсь. И что, она может даже убить?» Лекарь фыркнул с отвращением. «В правильной дозировке еще как может! Но неудобно. Слишком много теряется при рвоте. Яд на любителя».

Вот только любителем Мордред не был.

В ту ночь мы уже не поехали дальше. Лошади слишком устали. С другой стороны, кто нас найдет тут, на краю леса? Костер горел, я распрягла лошадей и попыталась соорудить хоть какое-нибудь убежище для Руауна.

Умер он за два часа до рассвета. Ничего не говорил и не приходил в сознание. Просто перестал дышать. Я вспомнила, что так и не поблагодарила его за спасение. Что ж, сказала я себе, это злой мир. Да вознаградит его Бог.

Я долго сидела, глядя на тело воина, потом сняла с него одеяло и закуталась сама. Ночь выдалась холодной. Но снег идти перестал. Похоронить его я не могла. Ничего же не было, ни лопаты, ни кирки, чтобы вырыть могилу. Я даже на лошадь не могла его взгромоздить. Да и ни к чему. Это обязательно привлекло бы внимание. А так, одна, в заляпанном крестьянском платье, могу сойти за жену фермера. Правда, откуда у жены фермера такая лошадь? А если и еще одна, да с мертвым телом – тут уж совсем нехорошо, обязательно заметят, запомнят, и тогда весь побег насмарку. Но нельзя же просто бросить тело здесь. Те, кого Медро пошлет на поиски, найдут, поймут, что я шла именно по этой дороге. А еще у меня совсем нет еды, и лошадей кормить нечем. Куда мне теперь? Я подвинулась к костру и, должно быть, задремала, потому что, когда я снова открыла глаза, солнце стояла низко над лесом. Снег ярко блестел, а деревья бросали на поле длинные синие тени. К северо-востоку и совсем близко в утренний воздух поднимался белый столб дыма.

Я с трудом встала, оседлала лошадь Руауна, все-таки сумела затащить тело и привязать к седлу. Оседлала свою лошадь, и поехала навстречу дыму, ведя в поводу лошадь со скорбным грузом.

Это оказалось небольшое хозяйство: сарай и два дома. Когда я въехала во двор, от сарая к одному из домов шла женщина с двумя ведрами молока. Она увидела меня, вскрикнула, выронила одно ведро, а другое прижала к себе.

– Я не опасна, – обратилась я к мужчинам, выбежавшим из сарая на крик. – Вам в хозяйстве нужна лошадь?

Я рисковала, но не слишком. В Думнонии Медро не жаловали. Он убил их короля, и никто не ждал от него ничего хорошего. Может, они обрадуются такому роскошному подарку, как лошадь Руауна, а если примут его, то уж трепаться об этом не станут.

Мужчины окружили женщину, и недоверчиво разглядывали меня. Я вдруг увидела себя их глазами: избитое лицо, красное от холода, волосы спутаны в сплошной колтун, покрыта грязью с головы до ног, но на прекрасной, хотя и замученной лошади, да еще и вторая лошадь с телом невесть кого.

Один из мужчин, наконец, решился задать вопрос:

– Э-э-э, вы из Камланна?

– Да.

Он подошел к лошади Руауна, оглядел тело. Осторожно коснулся свешивавшейся руки, убедился, что она окоченела. Снова посмотрел на меня.

– Твой муж? – хмуро спросил он. – Его тоже убил этот ублюдок ведьмы?

– Да, – подтвердила я. Не хотела говорить больше. – Я отдам тебе лошадь, если ты позаботишься о теле, и дашь мне немного овса для моей лошади. Мне еще далеко ехать.

Наверное, этот человек мог и сам забрать у меня все, что захочет, не дав ничего взамен. Но дело происходило в Думнонии, недалеко от дороги. Здесь должны чтить закон. Мужчина подумал и кивнул.

– Хорошая лошадь. Да и он, наверное, был хороший человек. Сожалею, леди. Будьте гостем, отдохните у нас. Я сам позабочусь о твоей лошади.

– Мне надо спешить.

– Уйдете, когда захотите. Не стоит бояться, мы не выдадим вас. Никто не захочет потерять душу, выдав проклятому колдуну женщину в беде.

Я пробыла у них до вечера. Мне очень повезло набрести на это хозяйство. Я бы все равно не добралась до Мор-Хафрена без еды и отдыха, скорее, просто околела бы по дороге. Погода совсем не располагала к путешествиям. Холодно. А я сильно ослабела, и не ела давно.

Здешний народ выказал мне осторожное дружелюбие. Они слышали о том, что произошло в Камланне, слышали о казнях, о смерти своего короля; знали о нескольких слугах, которые бежали из крепости. И с лошадью моей обошлись хорошо. С удовольствием обменяли украшенную серебром и эмалью упряжь на неприметную кожаную, а чтобы покрыть разницу в цене, подобрали мне подходящую одежду. Накормили горячей едой, дали умыться, грязную одежду забрали, выдав взамен чистую и добротную. А потом я немного поспала в тепле. Разбудили меня ближе к вечеру, сказав, что готовы похоронить «моего мужа». Положили тело Руауна в могилу за амбаром, кое-как отслужили заупокойную мессу, мешая христианские молитвы со старинными наговорами. В качестве наследства мне достались украшения и кинжал, меч я попросила положить в могилу. Я испытывала к ним огромную благодарность. Но при этом помнила, что меня принимают всего лишь за вдову воина. А что было бы, знай они, кто я на самом деле? Даже думать не хочу. После похорон я попрощалась с добрыми людьми.

– Не стоило бы вам отправлять в дорогу, – сказал главный в клане. – Холодно. С тех пор, как король скончался, а Император за морем, на дорогах стало беспокойно. Женщине одной путешествовать опасно.

– Женщине одной в любые времена было опасно, – ответила я. – Но для вас же лучше, если я уеду. А ночь… бандитам тоже спать надо.

Он кивнул.

Все-таки мы с Руауном ехали очень быстро. Даже в снегопад мы немного не добрались до Баддона. Теперь снег перестал, и я еще в глубоких сумерках достигла городской стены. Я не стала заезжать в город. Обогнула стену и снова выехала на северную дорогу. Предосторожность лишней не показалась. Медро наверняка послал людей в Баддон. А так нет меня – и нет. На дороге я пустила лошадь быстрой рысью.

«Второй поворот на восток по дороге из Баддона в Каэр-Кери», – говорил Руаун. Я боялась либо пропустить поворот, либо и вовсе неправильно запомнить его слова. А еще я опасалась колдовства Мордреда, он мог своими чарами достать меня, и не только меня, но и тех, кто взялся бы мне помогать. Но идти мне больше все равно некуда.

Ночь была ясной, в небе сиял полумесяц. Второй поворот нашелся примерно милях в семнадцати от Баддона. Моя лошадь еще не отдохнула как следует после прошлой ночи, и я позволила ей перейти на шаг. Да и дорога оказалась просто грязной тропой, ведущей через пастбища. Кое-где поднимались дымы над постройками, но хозяйство, нужное мне, находилось, как я помнила, недалеко от реки Фромм. Значит, надо продвинуться еще дальше к востоку.

Ночь уже близилась к рассвету, когда в полудреме я заметила большой холм рядом с дорогой. Подумав немножко, я свернула к нему.

Уже на подходе меня яростно облаяли собаки, так что я не стала спешиваться, а подъехала к двери самого большого дома и стала ждать. Скоро внутри дома затеплилась лампа, дверь приоткрылась. Вышел человек с охотничьим копьем, а за ним еще несколько.

– Кто ты и чего хочешь? – довольно резко спросил первый вышедший.

– Я ищу хозяйство Сиона ап Риса. Это здесь?

– О, женщина! – воскликнул один из мужчин. Конечно, раньше под плащом он не мог меня распознать. Только по голосу. Теперь все они заметно расслабились.