Текст книги "15 минут (ЛП)"
Автор книги: Джилли Купер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)
Натыкаюсь в архивной папке на видео, которого не заметила раньше. Жму на «воспроизвести», и на экране появляется мамино лицо. Она явно взволнована и чего-то боится, а когда заговаривает, от ее слов у меня кровь стынет в жилах.
– Если со мной что-нибудь случится, если я погибну, пусть это видео послужит доказательством того, что в этом замешана сенатор Патрисия Джеймс, моя коллега и давняя подруга. – Мама отводит упавшую на лицо прядь волос, и я замечаю, как дрожат ее руки. – Я не отважусь даже признать, что понимаю, насколько опасной стала эта женщина, но собираюсь закончить текущий проект, а затем, боже помоги, взять мою семью и уехать из страны. Скрыться. Если все еще буду жива к тому времени. – Она смаргивает подступившие слезы. – Ни Джекс, ни Лара даже не представляют, в каком страхе я живу последние несколько месяцев, и мне придется продолжать в том же духе, иначе их жизни окажутся под угрозой. – Она глубоко вздыхает. – Мне не стоило слушать Патрисию. Никогда.
Мама продолжает говорить, выкладывая то, о чем я уже сама догадалась: программа сохранения воспоминаний всего лишь прикрытие. Сенатор убедила ее начать незаконные исследования по проекту, который держался в тайне от американского правительства. Патрисия Джеймс хотела эту технологию для себя, чтобы сделать страну лучше и оказаться у власти.
– Когда-то я преследовала те же цели. – Мама тяжело сглатывает. – Но мне хотелось помочь простым людям. Как моя Лара. Как я. Жертвам. А Патрисия жаждет личной выгоды, и это недопустимо. Поэтому, как только я завершу начатое, покину страну и окажусь в безопасности, я отправлю это видео и покончу с ней раз и навсегда.
Тут ролик прерывается, и несколько мгновений я сижу, не способная поверить в то, что услышала. Расследуя историю с признанием папы виновным в попытке убийства, я раскопала факты, которых вовсе не ожидала обнаружить, и теперь оказалась замешана в чем-то опасном. Мне не справиться с этим одной. Но какие у меня есть варианты? Если я расскажу обо всем Доновану, то могу потерять его навсегда, а если отправлюсь в полицию, то маму, Джекса или папу могут убить. Выбора у меня нет.
Запускаю копирование видео на флэшку, и как только процесс завершается, извлекаю ее из компьютера. Вот и все. Время пришло.
Время передать доказательства.
***
Воспоминания блекнут, и я открываю глаза.
Неужели источником Джойс Мейерс была я? Неужели ее убили из-за меня?
И если да, то знала ли об этом Лара? И зачем она вообще полезла в мамин кабинет? У меня была причина. А у нее?
Мне надо это узнать.
Кто-то звонит в дверь, и мне приходится закруглиться. Убедившись, что все выглядит так же, как до моего прихода, выхожу из кабинета и спешу вниз. Гость держит палец на звонке, и тот звонит не прекращая, словно кто-то уснул на церковном органе. Увидев за дверью Рика, я приободряюсь.
– Рик, – удивленно говорю я.
Он слегка улыбается и заглядывает через мое плечо в холл.
– Ух ты, а ничего тут у вас, изысканно.
Я краснею и нервно смеюсь.
– Ну знаешь… кхм… Я не ожидала тебя здесь увидеть.
– Я тем более не ожидал, – признается Рик. – Когда ты не появилась в школе, я решил, что, может, что-то случилось. Или, ну знаешь, может, тебе понадобятся записи лекции мистера Джонсона. У меня история третьим уроком, а у тебя пятым, насколько мне известно.
Значит, он узнавал мое расписание.
– Спасибо. Это очень мило с твоей стороны. Конечно, я с удовольствием воспользуюсь твоими записями.
Отступаю и впускаю Рика в дом, старательно закрыв входную дверь, прежде чем провести его в гостиную. Присев на краешек дивана, он оглядывается по сторонам.
– Диван не кусается, – глупо усмехаюсь я.
– А? О! – Сдавленно фыркнув, Рик садится поглубже и откидывается на спинку. – Прости. У меня такое чувство, будто одним своим присутствием я оскверняю это место.
– Вовсе нет. – Я замолкаю и прикусываю щеку изнутри. – Хочешь выпить? В смысле, сок или минералку. Ой, да иди ты!
Рик секунду изумленно на меня пялится, а потом мы оба начинаем хохотать. Порывшись в рюкзаке, он вытаскивает несколько листков бумаги и протягивает мне.
– Ух ты! – У меня подскакивают вверх брови. – Надо же, записи действительно существуют. А я уж было решила, что это это просто предлог. Чтобы прийти сюда.
Рик ухмыляется.
– Ты меня поймала. Думаю, мне просто хотелось узнать, как обстоят дела с твоим отцом и всем остальным.
Пожав плечами, я качаю головой.
– Я с ним виделась, и эта встреча принесла больше вопросов, чем ответов. Он вел себя, словно… я была незнакомкой. – Кусаю губу. – Наверное, так оно и есть. Здесь. Черт, я даже сама для себя незнакомка.
– Мне жаль. Должно быть, это нелегко.
– Как наждачкой после душа вытираться. – Заправляю волосы за уши. – Я нашла ключ в заднем отделении кошелька, но понятия не имею, что он открывает.
– Можно взглянуть?
Достаю ключ из сумочки и отдаю Рику. Он вертит его в руках и, подняв повыше, пристально рассматривает.
– Похож на тот, что я обычно использую для шкафчика в «И». Хотя я и не понимаю, зачем бы тебе понадобилось туда идти.
Может, потому что я не хотела, чтобы кто-нибудь увидел, что я положу в шкафчик? Забираю ключ и, снова его изучив, замечаю выгравированное по центру головки число 63. Перед глазами на секунду всплывает белая пелена.
Я боязливо оглядываюсь через плечо, прежде чем засунуть синюю спортивную сумку внутрь, и закрываю дверцу. Торопливо, чуть ли не бегом ухожу, чтобы добраться до бассейна, прежде чем кто-то меня заметит.
Я вновь с Риком. Чего я так боялась? Имеет ли все это отношение к сенатору и смерти репортера Джойс Мейерс? Пора бы об этом узнать.
– Еще что-нибудь? – спрашивает Рик.
Пожимаю плечами.
– Возможно, у меня есть кое-какие ценные сведения.
– О? – Он выпрямляется.
Наклоняюсь к нему, собираясь рассказать о том, что обнаружила, но тут хлопает входная дверь.
– Мы дома!
– Мои брат и сестра, – поясняю я и кричу: – Я тут!
Заметив Рика, ребята замирают на пороге. Майк недоверчиво смотрит на гостя, поджав губы. Молли застенчиво улыбается.
– Это Рик, мой давний друг.
– Мы по-прежнему собираемся в торговый центр? – интересуется Молли.
– О, извини. – Рик поднимается. – Я не знал, что у тебя есть планы.
– Да нет, все в порядке. Я рада, что ты зашел. – Я тоже встаю, смотрю сначала на детей, потом на Рика. – Почему бы тебе не отправиться с нами? Мы поедем на метро и пообедаем в центре. Может получиться весело. Правда же?
Поворачиваюсь к детям. Они выглядят неуверенными, но все же кивают. Я выжидательно смотрю на Рика и нервно дергаю пальцы.
– Ну давай же, обед за мой счет.
– Я поеду, но твоих денег не возьму. Не надо мне милостыни.
– Знаю, – огорченно отвечаю я. – Просто пыталась проявить любезность.
Рик приседает перед детишками и подмигивает им.
– Кто последний добежит до дороги, тот тухлое яйцо!
Он срывается на бег, и Майк с Молли устремляются вдогонку, но я на мгновение задерживаюсь. Не могу отделаться от ощущения, что Рик какой-то другой, что он не тот парень, которого я знала. Решив, что это все нервы, отмахиваюсь от неприятных мыслей и тоже выбегаю из дома.
– Ребята, подождите меня!
Глава 12
Всю дорогу до торгового центра Рик болтает с детьми, и я вижу, как те потихоньку ему открываются – Молли с ее широко распахнутыми глазками и Майк с его заумными анекдотами. Я никак не могу избавиться от ощущения, что в Рике что-то изменилось. Возможно, это пустяки, а я схожу с ума из-за быстро набирающих обороты чувств к Доновану. Может, я просто ищу причины, почему не могу быть с Риком.
Я покупаю ребятишкам два «Хэппи-Мил», которые они так хотели, и после того как все наедаются, мы направляемся к ювелирному магазину. Отпускаем детей слоняться чуть впереди, чтобы они смогли насладиться капелькой свободы. По пути я рассматриваю объявления о распродажах и подпрыгиваю от неожиданности, когда Рик внезапно сжимает мою руку в своей влажной ладони.
Закусив губу, он смотрит глазами побитого щенка.
– Ты против?
– Нет, я… – Я не знаю, что чувствую. – Это было неожиданно. Не нужно, чтобы дети видели. – Я отдергиваю руку, и на лице Рика безошибочно читается разочарование.
Он молчит. Мне хочется объясниться, но сначала я должна выбрать колье и заказать соответствующие знаку зодиака камни. Рассчитываюсь кредиткой и беру квитанцию, так что теперь мы сможем забрать покупку через неделю. Размышляя о том, что может случиться за это время, я заставляю себя улыбнуться и кладу квитанцию в кошелек.
По пути к выходу из торгового центра Молли болтает о платьях, а Майк – о спорте. Они замолкают, когда мы разрешаем им прокатиться на карусели. Ребятишки в восторге, на их лицах сияют такие широкие улыбки, что мне и самой неожиданно становится лучше.
– Посмотри на меня, Лара! – хихикает Молли, подняв руки над головой.
Достаю телефон и делаю фотографию, прежде чем повернуться к Рику.
– Извини за то, что случилось. Мне нравится держаться с тобой за руки. Просто все так запутано.
– Думаешь, я не знаю? Я годами тебя не вспоминал. – Слова жалят. – Ты была просто давней знакомой. А потом появилась на пороге моего дома, и в твоем взгляде были такие чувства, о которых я и не догадывался. – Он глубоко вздыхает. – И теперь я не могу перестать о тебе думать.
У меня отвисает челюсть, когда он убирает выбившуюся прядь волос с моего лица.
– Ты говоришь то, что мне хочется слышать. Но…
– Когда ты переехала, моя жизнь стала отстойной. – Рик открывает мне свое сердце, но я способна думать только о Доноване.
Как Рик может говорить мне такое, когда я встречаюсь с другим? И почему я так переживаю по этому поводу? Я едва знаю Донована, но это не значит, что мне хочется причинить ему боль.
– Я без памяти был в тебя влюблен, и ты была моим лучшим другом, – продолжает Рик. – А потом… – Он пожимает плечами. – У меня никого не осталось. Но теперь ты вернулась, – говорит он, зарываясь руками в мои волосы. – Лара, которую я любил в детстве, вернулась ко мне, так как я могу оставаться в стороне? Как?
Засунув руку в карман, он вынимает квадратный полиэтиленовый пакетик и протягивает его мне. Вытряхиваю содержимое пакета и вижу фиолетовое кольцо с леденцом. Неужели Рик хранил его все эти годы?
Поднимаю на него взгляд.
– О Рик…
Он наклоняется ко мне и шепчет с едва сдерживаемой страстью:
– Почему бы нам не воспользоваться предоставленной возможностью? Мы решим проблему с твоим папой. Справимся. Вместе. – Он накрывает мои руки своими, и у меня больше нет сил бороться.
Я закрываю глаза, и он целует меня. Идеальный поцелуй. Он разбивает мне сердце, но я не могу избавиться от ощущения какой-то фальши, неправильности происходящего. В словах Рика было все, что я так хотела услышать, но что-то внутри меня ломается. Оторвавшись друг от друга, мы встречаемся глазами, но, вопреки моему заветному желанию, я не вижу того самого взгляда. Не вижу ничего знакомого.
– Ты уверен?..
– Так вот что ты подразумеваешь под «старым другом»?
Затаив дыхание, я оборачиваюсь. Передо мной, засунув руки в карманы, стоит Донован.
– Это не то, что ты подумал, Дон…
– Не то, что я подумал?
Разозлившись, он скрещивает руки на груди. Позади него я замечаю компанию парней, которые придерживаются одного и того же дресс-кода: дорогие джинсы и идеально отутюженные рубашки. Приятели Донована начинают нас окружать, и я понимаю, что Рика нужно убрать подальше отсюда, пока Донован не превратился в «пещерного человека».
Очевидно, чувствуя опасность, Рик отступает назад, когда я кладу руку на грудь Донована.
– Все не так, как кажется. Мы старые друзья. Просто ситуация немного вышла из-под контроля. Дон, ты должен мне верить. – К глазам подступают слезы, и до меня вдруг доходит, что я ужасно нервничаю, хотя и не понимаю, почему.
– Старый друг, а? – ворчит Донован. – Видимо, очень старый, судя по дырявым джинсам и отвратительной рубашке уборщика. Опаздываешь на работу, Рик?
Фыркнув, Рик поднимает руки.
– Неважно, чувак. Думаешь, она твоя собственность? Это не так. Жаль ранить твое эго, но она в состоянии сама сделать выбор. Позвони мне, когда избавишься от этого парня, Лара.
Он разворачивается и уходит, но Донован нападает на него, нанеся кулаком удар в спину. Рик неуклюже валится вперед на грудь и скользит по полу. Донован набрасывается на него со сжатыми кулаками, и я, вскрикнув, хватаю Дона за руку в попытке остановить.
Позади меня перестает играть музыка. Близнецы сейчас слезут с карусели и заметят потасовку. Это может их напугать, и мама больше никогда не позволит мне с ними гулять. От ужаса у меня все плывет перед глазами. Под смех друзей Донована я упираюсь ногами в плитку. Кряхтя от усилий, изо всех сил тяну его за руку.
– Дон, пожалуйста. Здесь же дети.
От моих слов он застывает на месте, а его лицо каменеет. Рик встает и отряхивается. Пытаюсь взглядом попросить прощения, но его глаза пылают гневом. Я уже видела подобное раньше, и это не обещает ничего хорошего. Парни сверлят друг друга сердитыми взглядами.
– Думаю, – осторожно начинаю я, – сейчас нам следует разойтись.
Я обвиваю рукой мощный бицепс Донована, осознавая, как это неуместно, но его тело расслабляется. Дети вокруг нас, словно волны в океане, подпрыгивают и разбегаются. Я оборачиваюсь, выглядывая близнецов, и слышу вопль:
– Молли!
У меня внутри все переворачивается, когда я слышу крик Майка. Проталкиваюсь сквозь толпу, разыскивая брата. Позади Донован выкрикивает мое имя, но я продолжаю двигаться, пока не вылавливаю Майка. Он задыхается от плача, закрыв глаза руками.
Опускаюсь на колени и хватаю его за плечи.
– В чем дело? Что случилось?
Он заикается, не в состоянии толком что-либо объяснить, захлебываясь рыданиями. Донован присоединяется к нам и легонько пихает Майка в плечо.
– Мы не сможем помочь тебе, парень, пока ты нам все не расскажешь.
Майк делает вдох и берет себя в руки.
– Кто-то зашел на карусель, как только она остановилась… Он схватил Молли.
У меня замирает сердце, а из носа начинает течь кровь.
Глава 13
На то, чтобы перекрыть все выходы из торгового центра, требуется всего несколько минут, но уже слишком поздно. У похитителя Молли было достаточно времени, чтобы скрыться. Это моя вина. Если бы я не ввязалась в стычку между Донованом и Риком, то смогла бы все увидеть.
Мне следовало быть внимательнее.
Зажимая салфеткой нос, пристраиваюсь на краю карусели. Кровотечение замедляется. Вокруг нас разрастается шумная и разгневанная толпа людей, которые все сильнее бесятся из-за того, что их удерживает полиция. Дети плачут, но Молли среди них нет; она, должно быть, уже далеко. Не могу перестать думать, не я ли навлекла сегодняшнюю беду своими действиями в этом новом настоящем.
Донован сидит с Майком, который бьется в истерике, неожиданно разлученный с сестрой-близняшкой, да еще и при таких ужасных обстоятельствах. Я переживаю, что если мы ее не вернем, у него останется травма на всю жизнь. Бросаю взгляд на часы. Прошло только пятнадцать минут, а кажется, будто целая вечность. Задумываюсь, где сейчас мама, что я ей скажу и что она ответит. Мне не следовало выходить с детьми из дому без разрешения.
А теперь Молли пропала. Как будто мама недостаточно натерпелась. Убираю салфетку от носа и складываю ее.
Возле меня присаживается Рик.
– Ты в порядке?
Я молча киваю головой, боясь разрыдаться. Делаю глубокий вдох.
– Знаешь, она ведь совсем малышка. Ей еще и семи нет. Я должна была… лучше за ней присматривать.
Рик сглатывает, и я вижу, как напряжены мышцы его шеи.
– Мне не следовало приходить. – Он качает головой. – Я и подумать не мог, что наш поцелуй может привести к такому.
– Я тоже, – шепчу я, с трудом выдавливая из себя слова.
Заметив, что Майк идет ко мне, выпрямляю спину. Задерживаю дыхание, когда он сжимает меня в медвежьих объятьях и зарывается головой мне в живот. Я держу его как можно крепче, но мой взгляд фокусируется на приближающемся Доноване. Сомневаюсь, что когда-либо видела человека с более суровым выражением лица: уголки его губ опущены вниз, а в глазах пустота.
Он проводит рукой по волосам, будто намереваясь что-то сказать, но звук шагов за его спиной отвлекает всех нас. Майк поднимает взгляд и несется прямиком к родителям с криком «Мамочка!»
Мама и Джекс наклоняются вниз, уловив потребность Майка их обнять, и у меня внутри все сжимается. Не хочу проходить через то, что надвигается. Я не готова видеть их переживания и выслушивать нотации. Молюсь, чтобы они заметили, как сильно это все меня убивает.
– Я не должен был… начинать разборки с Риком. Если бы я знал, что близнецы были там… – давится словами Донован, и дело не в слезах, а скорее в гордости.
Киваю.
– Но ты не знал. – Облизываю губы. Ощущаю привкус металла и чего-то похожего на рыбу. Это из-за нервов? Или что-то другое?
Донован и Рик обмениваются устрашающими взглядами. У них есть незаконченное дело, но его придется отложить.
Ко мне подходит мама, на ее щеках следы от слез, а голубые глаза горят, словно новогодняя елка.
– Что произошло? – спрашивает она.
Готовая ответить за свои поступки, несмотря на то, что от ужаса у меня сосет под ложечкой, открываю рот.
– Что, черт возьми, вы здесь делали? – набрасывается она на меня, прежде чем я успеваю произнести хоть слово. – Ты говорила, что будешь занята. Говорила, что тебе надо делать домашнее задание. Почему ты врала, Лара? Почему?!
– Мы просто…
– Она же ребенок! – Мама раскачивается из стороны в сторону, и из ее глаз снова начинают течь слезы. – А сейчас? Почему ты в кои-то веки не можешь сказать правду? Почему?! – У нее трясутся руки, словно она хочет сжать ими мою шею.
Я закипаю от ревности. Такое ощущение, будто она любит Молли больше меня, поэтому я достаю из кошелька квитанцию и, скомкав, кидаю в нее.
– Потому, что они хотели подарить тебе вот это! Предполагалось, что это будет сюрприз. Ясно?
Мама ловит и рассматривает клочок бумаги, но я улавливаю в ее глазах лишь легкий блеск. Мне казалось, это поможет разрядить обстановку, но надежда угасает, когда она бросает квитанцию на пол.
– Отлично. Поход по магазинам? Прекрасно. Так где ты была, когда ее похитили? Почему тебя не было здесь в тот момент – ту самую минуту, – когда карусель остановилась?
Вперед выступает Донован.
– Это была моя вина, Миранда. Мне жаль. Я увидел Лару с Риком. Я… отвлек ее. Мне действительно жаль, – произносит он, глядя на меня.
То, что Дон берет вину на себя, много для меня значит, учитывая, за каким занятием он меня застукал. В ожидании следующего маминого ядовитого выпада я закусываю губу. Не то чтобы в том была ее вина, но от этого мне не легче.
– Рик? – Судя по тону, она вспоминает это имя. – Я не знала, что ты до сих пор с ним общаешься.
– Мы недавно начали, – говорю я, сжимая пальцы.
Джекс встает позади мамы и массажирует ее плечи. Не могу понять, хочет он меня убить или нет.
– У полиции есть к Ларе несколько вопросов, если ты позволишь.
Мама без раздумий кивает.
– Все, что угодно. Все, что вернет нашу малышку домой.
Пара шагов – и рядом со мной возникает офицер полиции, и хотя у него дружелюбное лицо, у меня такое чувство, будто это начало конца.
***
Полицейские отводят меня в отдельную комнату в супермаркете и задают множество вопросов, ответов на которые у меня нет, но я повторно излагаю свою версию случившегося, позаботившись, чтобы мои показания не изменились. Я даже упоминаю о драке между Донованом и Риком, так как не сомневаюсь, что полицейским об этом уже сообщили. Когда они спрашивают, не заметила ли я чего-нибудь, я не выдерживаю и начинаю плакать, и полицейские дают мне салфетки и стакан воды. Чье-то упоминание о записях с камер наблюдений наталкивает меня на одну мысль.
– А вы можете вернуться в прошлое? Проследить, кто ее забрал?
Полицейские обмениваются взглядами.
– Хотели бы мы, но формальности…
– Мы бы никогда не смогли добраться до нее вовремя. Путешествия во времени предназначены для… серийных убийц, и даже тогда… – Полицейский качает головой, и становится очевидным, что ему бы хотелось, чтобы все было иначе.
Как и мне. Внезапно все, по поводу чего Конгресс собирается голосовать на следующей неделе, над чем так активно работала моя мама, перестает казаться таким уж злом.
Кажется, что это просто необходимо.
Раздается стук в дверь, и в комнату заглядывает Джекс.
– Мой сын очень устал. Вы уже закончили с Ларой?
Такое ощущение, словно по сердцу проходятся теркой. Полицейские меня отпускают, но говорят, что приедут утром, чтобы задать еще несколько вопросов. Понятия не имею, куда мы идем, но надеваю куртку, радуясь, что окажусь в каком-нибудь другом месте.
Лучше бы я никогда не покупала то дурацкое ожерелье. Более того, лучше бы я никогда не возвращалась в прошлое. Я скучаю по папе, своей комнате и псу – глупой дворняге, который забывает выйти из дома, прежде чем пописать. Я скучаю по Рику, которого знала, и по холодным мискам макарон с сыром. Боже, как же мне не хватает Рика.
Когда мы заходим в лифт, поднимаю взгляд на Джекса. Я подвела его, и отчаянно хочу заслужить его одобрение.
– Прости.
Закусываю губу и закрываю глаза руками, пряча слезы, но плечи содрогаются от горьких рыданий. Я не знаю, чего ожидать, но точно не теплых объятий. Кладу голову ему на грудь и расслабляюсь. Джексу бы следовало орать на меня, но он лишь поглаживает меня по спине и опускает подбородок мне на макушку.
– Ты тоже моя дочь, и знаешь это. И я знаю – какие бы ужасные вещи не происходили. Знаю, как сильно ты любишь Молли. Я знаю.
Стучу зубами, стараясь взять себя в руки. Лифт открывается, нас встречает офицер полиции и выводит из торгового центра через черный ход, где нас ждут машины, чтобы отвезти домой. Джекс открывает дверь и ждет, пока я усядусь рядом с мамой. Пытаюсь не смотреть на нее, а она пытается не смотреть на меня. Не знаю, насколько все плохо, но не хочу об этом говорить.
Родители беседуют о полиции, и через некоторое время Джекс переключает свое внимание на меня, так как мама, судя по всему, объявляет мне бойкот.
– Полиция будет мониторить телефонные линии у нас дома. Они считают, что в ближайшие дни мы получим звонок с требованием выкупа, а потом сможем забрать Молли.
В голубых глазах Майка, сидящего рядом с Джексом, читается глубокое отчаяние, и я подмигиваю брату, пытаясь подбодрить. Он дарит мне грустную улыбку, и я понимаю, что Майк на меня не злится – слава Господу за малые милости его.
Остаток пути все молчат. Темнеет, но когда машина подруливает к дому, я замечаю вспышки камер журналистов, которые разбили лагерь на нашей лужайке. Когда открывается дверь, и они одновременно начинают выкрикивать миллион вопросов, я зажмуриваюсь от ужаса.
Полицейский берет меня за руку и помогает проталкиваться сквозь толпу. В бушующем море вопросов слышится плач Майка.
– Лара, уже не впервые в вашей семье происходит трагедия. Как вы считаете, почему?
– Лара, когда вы обнаружили, что ваша сестра пропала, что вы почувствовали?
Лара. Лара. Лара.
Агент ФБР распахивает перед нами дверь дома, и я быстро прошмыгиваю внутрь. Мама с суровым лицом переносит Майка через порог. Когда Джекс захлопывает дверь, я подпрыгиваю, и, чувствуя, как начинает болеть голова, тру виски.
Не сейчас. В данный момент я не хочу никаких новых воспоминаний. Тех, что уже есть, достаточно, чтобы меня прикончить.
За стеклами по-прежнему то там, то сям вспыхивают огни, я отворачиваюсь от них и наблюдаю, как мама уносит Майка вверх по лестнице. Это ночь будет для него очень долгой. Для всех нас.
Джекс кладет руку мне на плечо и прижимает к себе, пока выслушивает федеральных агентов. Виски ломит от боли, и я пропускаю мимо ушей все, что они говорят. Такое ощущение, будто я в подводном туннеле и все вокруг ненастоящее.
Это похоже на плохой сон, и я отчаянно хочу проснуться. В голове будто что-то вспыхивает.
***
Вижу прямо перед собой маленьких близняшек. Они сидят в ходунках: один – в голубых, вторая – в розовых, но оба малыша еще недостаточно большие, чтобы передвигаться – спасибо высокому мягкому ковру.
Присаживаюсь на пол рядом с ними, скрестив ноги. Прикрываю глаза руками, шевелю пальцами и ору: «Бу-у!»
Они хихикают от восторга, и я целую их пухлые ручки.
Позади меня раздается смех. На диване сидит Джекс, разложив перед собой документы. Радостно запрыгиваю на диван и обнимаю его. Он изо всех сил прижимает меня к себе и покрывает мой лоб поцелуями.
– Любишь близнецов?
– Они самые лучшие. – Улыбаюсь отчиму. Он целует меня в нос. – А когда мама вернется?
– Скоро, – кивает Джекс. – Последние несколько недель у нее выдались непростыми, но мама скоро придет. Она безумно скучает по вам, ребята, когда приходится задерживаться допоздна на работе, ты же знаешь?
– Ага, – отвечаю я, но живущая в сердце тьма начинает пожирать меня изнутри. Джекс всегда так говорит, но когда мама дома, все, что ее заботит – близнецы.
– Может, мы с мамой могли бы как-нибудь сходить в кино? – спрашиваю я с надеждой. От напряжения у меня даже коленки трясутся. – Только мы вдвоем?
– Хорошая идея! Готов поспорить, ей понравится. – Джекс подмигивает, и мы, устроившись поудобнее, смотрим телевизор.
Когда хлопает входная дверь, я возбужденно вскакиваю, чтобы поздороваться с мамой. Она врывается в комнату с широкой улыбкой на лице.
– Привет, дорогая, – говорит она мне, но быстро переводит взгляд на близнецов. Взвизгнув, мама по очереди подхватывает их на руки.
У меня обрывается сердце, и я, ощущая себя невидимкой, снова сажусь и откидываюсь на диванные подушки, мечтая, чтобы они поглотили меня заживо. Возможно, тогда мама обратит на меня внимание.
***
Как только воспоминание блекнет, мучительная головная боль прекращается, но теперь я вынуждена жить с правдой о том, что уже давным-давно чувствую себя лишней в семье. По сути, я – «пятое колесо» в доме Монтгомери и болезненное напоминание о Джоне Крейне.
Лара была права. Лара, которой я стала.
А я ошибалась.
– Как вы думаете, когда поступит звонок? – спрашивает Джекс, и я прислушиваюсь к разговору.
– Скоро. Не позднее завтрашнего вечера.
Отчим проводит рукой по волосам.
– Завтрашнего вечера? Она ведь просто маленькая девочка.
Джекс закусывает губу, а я сожалею, что еще несколько дней назад ненавидела его. Я вижу страх в его глазах и знаю, как сильно он любит Молли.
Пытаюсь отойти, но отчим крепко обнимает за плечи. Похоже, он не собирается дать мне сбежать, и я остаюсь на месте, уставившись в пол.
На лестнице слышны шаги, кто-то спускается вниз.
– Отправляйся к себе в комнату, – приказывает мне мама.
Она останавливается у барной стойки и наливает себе выпить. Не глядя на меня, опрокидывает в себя рюмку и командует:
– Иди.
Джекс сощурившись смотрит на нее.
– Миранда, она имеет полное право быть…
– Не спорь со мной. Не сегодня. – Мама стискивает челюсти, отказываясь смотреть в нашу сторону.
Джекс обнимает меня, и я зарываюсь лицом ему в шею.
– Завтра станет легче, – шепчет он мне на ухо. – Я люблю тебя, малышка.
Меня переполняет чувство любви к нему наряду с сожалением. Хочу обнять маму, сказать ей, как мне жаль, но она не желает ничего слышать.
С опущенной головой поспешно прохожу мимо нее и поднимаюсь наверх, шагая через две ступеньки. Оказавшись наконец в своей комнате, хлопаю дверью, падаю на кровать и рыдаю в подушку до тех пор, пока у меня больше не остается слез.
***
Уже восемь утра, но я не помню, как заснула и как пролетела ночь. Резко открываю глаза, грудь неожиданно стискивает от тревоги, и воспоминания об исчезновении Молли в торговом центре врезаются в меня, словно огромный грузовик.
Меня никто не разбудил, и снизу не доносится ни звука. Полагаю, школа на сегодня отменяется, но я не хочу спускаться вниз и торчать весь день рядом с мамой. Мне надо кое-что выяснить. Я все еще нуждаюсь в ответах, но не смогу их получить, если буду околачиваться дома.
Поднимаюсь с постели, натягиваю джинсы и самую мрачную толстовку, которую могу найти – темно-синего цвета. Все лучше, чем ничего. Расчесываюсь и собираю волосы в хвост. Смотрю в зеркало. Лицо выглядит изможденным, а в глазах застыла обеспокоенность.
Раздается стук в дверь. Задерживаю дыхание и закрываю глаза, ожидая, пока пришедший, кем бы он ни был, не уберется прочь. И когда решаю, что за дверью уже никого, стук раздается снова.
– Лара, ты проснулась? – Голос Джекса полон грусти и тревоги, и у меня не остается выбора. Подхожу и открываю дверь.
Джекс, одетый в футболку и джинсы, которых я прежде на нем не видела, стоит с маленьким подносом, полным всяких вкусняшек на завтрак. Судя по его изнуренному лицу, сомневаюсь, что он спал прошлой ночью.
– Я подумал, может, ты проголодалась.
– Спасибо. – Я прилагаю все усилия, чтобы улыбаться, пока забираю у Джекса поднос и ставлю его на стол. Желудок урчит, когда я вижу кексы и слойки. Не помешала бы еще чашечка кофе, но и так сойдет.
– Что-нибудь слышно? – спрашиваю я, не в состоянии на него посмотреть.
– Пока нет, но в ФБР считают, что звонок поступит сегодня вечером. Нам нужно оставаться здесь и… ждать.
Стараясь опять не расплакаться, говорю:
– Рада слышать.
– Можешь спуститься вниз. Майку нужно отвлечься. И мама… немного успокоилась. Она бы хотела с тобой поговорить.
– Именно поэтому ты принес мне завтрак, да? – горько спрашиваю я.
Джекс кладет руку мне на плечо.
– Спускайся, когда сможешь.
Сажусь и кусаю кекс. Довольно вкусно, но наслаждаться едой у меня не получается. Совсем. Если я никогда больше не увижу Молли, не уверена, что вообще когда-нибудь смогу хоть от чего-то получать удовольствие.
После завтрака я готова идти вниз, но тяну время. Я как-то не тороплюсь спускаться и вступать в неизбежную конфронтацию. Раздается телефонный звонок, и я, подпрыгнув от неожиданности, перерываю всю сумку в поисках трубки.
– Алло? – отвечаю я, хотя номер мне не знаком.
– У тебя есть два дня.
Речь оцифрована, и я не могу сказать, мужчина это или женщина.
– Два дня для чего? – спрашиваю я, чувствуя, как внутри все сжимается.
– Два дня, чтобы вернуть то, что принадлежит мне, мисс Монтгомери, или ты больше никогда не увидишь свою сестру.
Бросаю взгляд через плечо на дверь, а голос не умолкает:
– Не ходи к родителям или в полицию. Если сделаешь это, я прослежу, чтобы Молли умерла, и смерть ее будет нелегкой. Поняла?
Он наблюдает за мной? Подхожу к окну и поднимаю жалюзи.
– Как мне вернуть это вам?
– Завтра утром мы снова с тобой свяжемся. Позаботься о том, чтобы не пропустить звонок.
Линия обрывается.
Каждый нерв в моем теле покалывает, будто я горю. Не имею ни малейшего понятия, что имеет в виду голос и где я могу прятать «это», но мне надо все выяснить.
