Текст книги "15 минут (ЛП)"

Автор книги: Джилли Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Глава 23

Дверь в квартиру 302с открывает молоденькая светловолосая девушка с простой прической и ошеломляющими глазами. Вот она какая, Джойс Мейерс. Нервно шагаю внутрь и протягиваю ей сумку с деньгами.

Та изучает содержимое.

– Это все?

Скрестив руки на груди, начинаю расхаживать по комнате. Самым важным было добраться сюда, но меня пробирает озноб.

– Да. Как думаешь, хватит?

– Чтобы освободить твоего отца? Не знаю. А вот чтобы навести справки о «Перемотке» и сенаторе – определенно. Я все проверю и свяжусь с тобой при первой же возможности.

Она кладет руку мне на плечо, и я благодарно улыбаюсь. Едва мы доходим до входной двери, как раздается дверной звонок.

– Ждешь гостей? – интересуюсь я.

Она бросается к двери и глядит в глазок.

– Прячься, живо!

Хватаю сумку и срываюсь с места. Опрометью влетаю в бельевой шкаф, с трудом восстанавливая сбившееся дыхание.

До меня доносятся голоса, один я уже где-то слышала. Достаю из кармана телефон и включаю видеозапись. В щели между перекладинами двери мне видно Джойс. Открыв рот и широко распахнув глаза, она вскидывает руки вверх в попытке защититься. Бандит с татуированной шеей закрывает ей рот тряпкой. Джойс пытается вырваться, но вскоре обмякает в его руках.

Зажимаю рот ладонью, чтобы не закричать. Мужчина опускает Джойс на пол, и в поле моего зрения появляется новое лицо. Патрисия Джеймс.

– В этот раз обставь все как самоубийство.

В этот раз.

Выключаю телефон, убираю его обратно в карман и, опустившись на колени, чтобы меня не заметили, зажмуриваюсь. Если я попадусь, мне не жить. Но это видео поможет мне разделаться с сенатором раз и навсегда.

– Ищите улики. И найдите мне ее информатора.

Остается только надеяться, что меня не найдут. Пожалуйста, не заглядывайте в шкаф!

Первым делом они отправляются на обыск спальни, и я, пользуясь подвернувшейся возможностью, украдкой выглядываю и озираюсь по сторонам. Горизонт чист. Осторожно закидываю сумку на плечо и на трясущихся ногах припускаю к двери, которая находится всего в какой-то паре шагов от меня. Путь через весь коридор кажется нескончаемым.

Далеко за спиной слышу голос:

– Схватите девчонку, кем бы она ни была.

Испуганно взвизгнув, жму на все кнопки лифта подряд, а потом бросаюсь к лестнице.

Надеюсь, они меня не разглядели.

Очень надеюсь.

***

Открываю глаза. Не представляю, сколько я провалялась в отключке. Тело горит огнем. Руки и ноги трясутся от полного истощения. Со стоном переворачиваюсь на кровати. Меня уложили на больничную койку, но на этом сходство с больницей заканчивается. В комнате, не считая меня и кровати, совсем пусто. Пытаюсь подняться, но перед глазами все плывет, как в калейдоскопе. Прикрываю глаза ладонями и слышу, как отворяется дверь.

– Оклемалась? – Это сенатор. Она швыряет к моим ногам сумку. – Счета, денежные потоки, схемы исследований – все здесь, не хватает лишь одного.

Затрепетав ресницами, открываю глаза и смотрю вниз. Это моя сумка, в которой хранились все доказательства. Не осмеливаюсь поднять взгляд, прекрасно зная, что за этим последует.

– Где видео? – В ее голосе прорезаются нотки гнева.

– В сумке.

– Да я не про запись разговора с этой треклятой репортершей.

– А, вы о том видео, где заснято, как вы ее убиваете? – Открыв глаза, усмехаюсь. – Упс!

Она хватает меня за руку и оскаливается.

– Где оно?! Я тут с вами со всеми не в игры играю.

– Правда? А вы думаете, я надеюсь выбраться? Или что выберется моя мама? Вы нас ни за что не отпустите. Я довольно фильмов повидала, чтобы знать, что мы для вас слишком серьезная угроза. Нас всех просто подставят или уберут, так что не вижу причин вам помогать.

Опускаю голову на кровать и прикрываю глаза, чтобы успокоить бурю в животе.

– Если меня не отпустят, и я не позвоню вашему сыну, он обнародует это видео через СМИ, – лгу я в надежде выиграть какое-то время.

– Ты рассказала моему сыну? – Ее голос опускается до шепота. – Он бы тебе не поверил.

– Думаете? А вы у него спросите.

Патрисия выходит за дверь.

Надеюсь, с Донованом все будет в порядке. Уверена, он сложит два и два и поймет, что замышляет его мать, однако рассчитывать на это я не могу. Не знаю как, но нужно выбраться из этой комнаты и найти Молли. Если я добуду карту памяти и обнародую ее содержимое, сенатора посадят за решетку. Только так можно спасти меня и мою семью.

***

– Не могу.

У меня вырывается стон, спина выгибается от боли. К моим вискам прикреплены электроды, а тело крепко пристегнуто ремнями к креслу. Лампы над головой становятся ярче. Их свет больно бьет по мозгам, но я не могу даже голову отвернуть.

– Еще раз, – скрипит зубами сенатор.

За пультом управления сидит Рекс. Он увеличивает мощность, и боль в голове усиливается.

Перед глазами встает коридор, который ведет к моей тюремной камере, но я сопротивляюсь, чтобы не отправиться в прошлое. Стоит мне показать им, на что я способна, и все – пиши пропало. Сенатор никогда не оставит меня в покое. Уж она-то постарается, чтобы я никогда не смогла вернуться в прошлое и исправить свои ошибки.

Напряжение столь высоко, что я опять не могу сдержать стон. Зубы выбивают дробь, а в уголке губ собирается слюна. Часть меня уже вырвалась из тела, но усилием воли я обуздываю себя. Крепко стискиваю подлокотники – просто так я не сдамся. Это как игра в гляделки, но чем дольше я держусь, тем больнее становится, тем сильнее телу хочется моргнуть.

– Хватит! – вскрикивает мама, пытаясь пробиться сквозь толпу отморозков из мафии, которые следят за каждым нашим шагом. – Ей же больно! У нее не получается.

– Лучше надейся на обратное.

– А не получится – так мне поручено подчистить все хвосты, – сообщает парень с татуировкой золотого дракона, – И ты, и твоя семейка – опасные свидетели.

Не вижу маму, но в ее голосе слышится страх.

– Позвольте вколоть ей какое-нибудь обезболивающее. Она не может собраться с мыслями. Как можно хоть на чем-то сосредоточиться при такой боли?! Умоляю, дайте мне всего лишь пару минут.

– У тебя пять минут, – объявляет сенатор. – После этого должны появиться результаты, Миранда.

Пару мгновений спустя дверь с щелчком закрывается, оставляя нас одних. Мама нажимает на какие-то кнопки, и сдерживающие меня путы ослабевают. Напряжение в голове резко исчезает, словно лопнувший шарик. Мама делает мне укол, и я тут же, открыв рот, начинаю глотать воздух.

– Мам? – из последних сил шепчу я.

– О милая! – Она гладит меня по голове. – Надо придумать, как дать им то, чего они хотят.

Я качаю головой.

– Тем самым мы подпишем тебе смертный приговор, и они уже никогда от меня не отстанут. Я должна все исправить. И исправить прямо сейчас, мам.

– Но как? – хмурится она.

– Отправиться в прошлое, – с усталой улыбкой отвечаю я.

На ее лице читается растерянность.

– Но это же невозможно. У тебя несколько часов ничего не получалось.

– Я просто не старалась, а наоборот сдерживалась.

Мама сжимает мою ладонь.

– Ты можешь… можешь умереть.

– А могу и выжить. Если ничего не исправить, мне все равно конец.

Она смахивает слезинки со щек.

– Ты сильнее меня, Лара. Не представляю, как ты все это время держалась, но я тебя люблю. Прошу тебя, будь осторожней.

К этому-то я все время и стремилась.

– Куда отправишься?

– Даже не знаю.

Закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Пришло время повторить попытку. Боль возвращается с удвоенной силой. От каждого взмаха ресниц в глазах режет, как наждачкой. Во рту сухо, словно в пустыне. Если бы Рик меня не поймал. Если бы я нашла другой выход.

Комната начинает вращаться перед глазами. И стены, и пол – все вертится по кругу. Все, кроме меня. Я лежу на месте.

– Что за?..

Сердце бешено колотится в груди, и я хватаюсь за подлокотники кровати – комната вдруг исчезает. В кромешной тьме я плыву в пустоте, пока ноги не касаются земли. Воздух наполняет легкие, и все вокруг становится на место, кирпичик за кирпичиком, будто я внутри модели «Лего». Появляется дверь, а затем и свет. Я вновь в коридоре, около квартиры Рика, стою рядом с собой.

Однако другая я застыла, как манекен, и, похоже, меня не видит.

Каким-то образом я вернулась назад. Мамин эксперимент сработал. Сенатор оказалась права – я действительно та, кого она искала. Головная боль уходит, как только рядом появляется Рик, но и он замер на месте, словно каменный. Мгновение вглядываюсь в его застывшее лицо.

– Прости, – шепчу я и выдергиваю свою сумку из его руки.

Когда до нас начинается доноситься рев музыки, лицо Рика оживает. Не дожидаясь, пока пройдет первое потрясение, бросаюсь к двери. В лицо ударяет холодный воздух. Я несусь во весь опор, руки усиленно работают взад-вперед. Эта гонка ценою в мою жизнь.

Рик бежит следом.

– Стой!

Мчусь мимо фургона, пытаясь прорваться к обочине. Прикрыв глаза, слышу за спиной какое-то движение, а затем выстрел. Пригибаюсь пониже и бросаюсь под прикрытие фонарного столба и старого газетного автомата. Поднимаю глаза на светящийся знак «Данкин Донатс», окутанный плотным, словно во сне, туманом. Под градом пуль он разлетается на осколки.

Прикрываю голову и тут слышу визг тормозов. Заградив меня от пуль, у обочины останавливается спортивная тачка Донована. Ныряю на пассажирское сиденье, пригибаю голову и кричу:

– Гони!

Развернувшись на сто восемьдесят градусов, Донован мчится туда, откуда только что приехал. Не сводя глаз с дороги, он находит и стискивает мою руку.

– Ты в порядке?

Киваю, прижимая сумку к груди.

– Не останавливайся.

– И куда ехать? – Он бросает на меня быстрый взгляд.

– В полицейский участок. Если я не вернусь, отнесешь им все эти документы.

– Не вернешься? Откуда? – Его голос полон тревоги.

– Из прошлого.

– Лара, ты говоришь какую-то бессмыслицу.

– Знаю, прости. – Закусываю губу. – На объяснения нет времени. Я должна все исправить, чтобы спасти отца от тюрьмы, а Молли – от похищения, и сделать это можно одним-единственным способом. Я должна вернуться к самому началу.

Донован заезжает под старый заброшенный мост, вырубает двигатель и поворачивается ко мне. Он пристально всматривается в мое лицо, и я отвечаю тем же, ведь при следующей встрече, боюсь, от его любви ничего не останется.

– Как мы это сделаем? Нам надо проникнуть в «Перемотку»?

Качаю головой и нежно касаюсь его щеки.

– Уже не надо.

На лице Дона явственно проступает непонимание.

– С тобой не соскучишься, ты в курсе?

Со смехом наклоняюсь к нему. Издали доносятся вой сирен и торопливые шаги.

– Помни обо мне, когда меня не станет.

– Не говори так. Я никогда тебя не забуду, Лара.

В миг, когда наши губы встречаются, происходит волшебство. Меня с головы до пят, будто теплое одеяло, окутывают его любовь, понимание и сострадание. Мой разум раскрывается, и ко мне мгновенно возвращаются все воспоминания.

Все до единого.

Глава 24

У меня есть только пятнадцать минут.

Именно так я сотворила тот невообразимый хаос, в который теперь превратилась моя жизнь, но я могу все исправить.

Я должна.

Перехожу через дорогу и вижу переулок. Наблюдаю, как я, получив пулю, валюсь на землю.

Мама вскрикивает и падает на колени.

– О боже, – шепчет она и оглядываяется через плечо. – Помогите! Кто-нибудь, помогите нам!

– С вами все будет хорошо, – обещает она, беспомощно глядя, как я лежу и предположительно умираю, хотя на самом деле просто постепенно перемещаюсь во времени. – Все будет хорошо.

Я припоминаю свои ощущения, но не могу отвлекаться, поскольку толпа все увеличивается. Перестаю обращать внимание на крики и вопросы людей и фокусируюсь на Рексе. Он убегает к мусорным бакам и стоящему в конце переулка забору из проволочной сетки. Срываюсь на бег, проталкиваясь сквозь толпу и распихивая попадающихся на пути зевак. Перепрыгиваю через распростертое тело.

– Эй! – кричит мама, но, кажется, не замечает, насколько я похожа на девушку, над которой она склонилась.

Хорошо.

Не сбавляя хода, перепрыгиваю мусорные баки и перемахиваю через забор.

Приземляюсь на корточки и вижу Рекса во всем черном, удаляющегося по улице. Он развил неплохую скорость, но ему от меня не скрыться. Делаю глубокий вдох и снова устремляюсь вперед. Старательно работаю руками и втягиваю воздух в горящие легкие. Так быстро я никогда не бегала.

Не свожу взгляда с Рекса. Когда он сворачивает за угол и направляется к торговому центру, принимаюсь молиться, чтобы я не потеряла его в толпе. Ускоряюсь и, повернув вслед за ним, чуть не падаю, запутавшись в собственных ногах. Рекс окружен людьми. Он замедлил бег и пытается отдышаться, но все равно опережает меня и уже почти добрался до парковки, где его, вероятно, ждет автомобиль, готовый умчать его подальше.

Я начинаю активнее проталкиваться сквозь толпу. Рекс всего в полуметре от меня, но тоже движется вперед, а я уже выдыхаюсь.

– Рекс! – из последних сил кричу я.

На секунду замерев, он оборачивается и видит меня. На его лице вспыхивает замешательство, и до меня доходит, что этот Рекс меня еще не знает.

– Я же тебя застрелил?

– А вот и нет.

Стиснув зубы, подлетаю к нему и, размахнувшись, засвечиваю кулаком в лицо и направляю мощный пинок под дых. Рекс как подкошенный падает на тротуар. Лежа на животе, он силится подняться, но я бью его коленом по почкам, отчего он снова валится на землю. Оседлав Рекса, сижу на нем, стараясь давить всем весом, чтобы он не сбежал, а тем временем люди вокруг начинают обращать на нас внимание.

– Что здесь происходит? – спрашивает кто-то.

Поднимаю голову, утирая слезы.

– Он пытался убить леди… там, у башни Рекордз. Кто-нибудь, вызовите полицию. Оружие все еще при нем.

Слегка хлопаю коленом по карману брюк Рекса и чувствую очертания пистолета. Он не избавился от оружия. У него не было времени, чтобы подставить папу. Рекс сделал бы это, будь у него подобная возможность, и лишь поэтому он все еще не прыгнул обратно во времени.

И именно это спасет меня и станет его концом.

Люди вокруг нас звонят в службу спасения. Возле меня с ужасом на лице присаживается на корточки мужчина.

– Милая, тебе не следовало за ним гнаться. Что, если бы он причинил тебе вред?

Я самодовольно ухмыляюсь.

– Он вряд ли, но он работает на Патрисию Джеймс. Вот она опасна.

Мой собеседник хмурится.

– Генеральный директор «Перемотки»?

Пока мы ждем полицию, народ следит, чтобы Рекс никуда не делся. Полицейские приезжают, снимают со всех свидетельские показания и арестовывают негодяя. Оказывается, я не единственная видела его. Одна старушка сообщила о мужчине с похожим описанием, который убегал по переулку. Теперь у полиции есть основания ей верить.

Благодаря мне. Благодаря моему дару.

Но если я хочу спасти семью, мне нужно от него избавиться. Я больше не могу путешествовать во времени.

Когда появляются репортеры с камерами, я исчезаю. Иду в супермаркет и нахожу пустой ряд. Глажу пушистые полотенца и улыбаюсь камере наблюдения надо мной. Думаю о маленьких Майке и Молли, о папе, маме… и Джексе. Не знаю, что готовит будущее всем нам, но я готова его встретить.

Готова оставить это прошлое позади.

Глава 25

Тук-тук-тук.

Открываю глаза и понимаю, что лежу на кровати. Комнаты, где я росла в доме Джекса, больше нет. Вокруг кирпичные стены, и кровать не такая широкая, как была в той спальне.

Я снова в Чарльзтауне.

Но это комната побольше, чем та, в которой я спала, когда мы жили вдвоем с папой. Стук повторяется, и дверь приоткрывается. Я приподнимаюсь на локтях. В комнату заглядывает папа.

– Он скоро приедет. Как насчет того, чтобы вылезти из постели?

– Папочка!

У меня перехватывает горло. Соскакиваю с кровати и бросаюсь к нему на шею. Глубоко вдыхаю мускусный запах папиного лосьона после бритья. Его руки сжимают меня в крепких объятиях – именно таких, как я помню. Кажется, будто с нашего последнего объятия прошли годы. И мне так жаль, что я хотела променять все это. Безумно жаль. Мне хочется рассказать ему обо всем, но я не произношу ни слова.

Ни слова.

– Ну надо же, обычно, когда я бужу тебя по утрам, меня ожидает гораздо менее теплый прием. Как правило, ты бурчишь и рычишь.

– Я не рычу, – усмехаюсь я. – Это Искра рычит. – Делаю вид, будто закатываю глаза, но, кажется, выгляжу не очень убедительно.

Папа смотрит на меня так, словно у меня выросла вторая голова.

– Ну ладно, одевайся. Как раз успеем позавтракать, прежде чем за тобой заедут.

Как только он уходит, я развиваю бурную деятельность. Прихожу в восторг, увидев, что мой шкаф больше не напоминает гардероб куклы Барби. Все стразики исчезли, хотя несколько блесток все же осталось. Ходить в обычных джинсах и майках с блестками гораздо удобнее, чем в джинсах в обтяжку и туфлях на платформе.

Это я сумею.

Оставляю волосы свободно виться. Подбираю валяющуюся в углу сумку и просматриваю ее содержимое. Мой телефон опять черного цвета, а в кошельке я нахожу ученический билет.

Лара Крейн.

Зажмурившись, произношу благодарственную молитву. Спешу на кухню, чтобы позавтракать с папой. Мы лишь вдвоем, и я наслаждаюсь его горелыми тостами, яичницей и соком. Мой любимец сидит под столом у меня в ногах, и я скармливаю ему кусочки бекона. Он счастлив, как и я. Почесывая голову Искры, улыбаюсь папе. Из соседней комнаты доносится скрип, и папа встает из-за стола.

– О, она наконец-то встала.

Когда он возвращается в кухню, я оборачиваюсь и вижу маму во фланелевой пижаме. Она потирает свой живот. Он огромный. Мама беременна. Я таращусь на нее во все глаза.

– Мамочка, – шепчу я и бросаюсь к ней.

Она крепко обнимает меня.

– Доброе утро, принцесса. А мы наконец-то придумали, как ее назвать. Нас озарило ночью.

– Молли? – скептически предполагаю я.

У мамы на губах расцветает ангельская улыбка.

– Молли. – Она целует меня в лоб, и я кладу руку на ее живот, в котором толкается моя маленькая сестричка. – Посиди со мной, пока я буду завтракать, ладно?

Мама опускается на стул и кладет руки на живот.

– Куда ты сегодня собираешься?

– В школу, – отвечаю я, надеясь, что это правильный ответ.

Папа возвращается с тарелкой, наполненной яичницей и тостами для мамы.

– Спасибо, – широко улыбается она и ласково проводит ладонью по его щеке. – Ты слишком хорош для меня, Джон.

Папа целует ее так, словно любит больше жизни.

– Кто бы мог подумать, что мы в таком возрасте будем готовы снова стать родителями!

Мама сияет.

– Всегда хотела быть мамочкой-домохозяйкой для Лары, но у меня не было возможности. А теперь есть.

– Ты не работаешь?

Мама выглядит задетой.

– Я работаю… здесь. Нелегко, знаешь ли, растить в себе новое человеческое существо и поспевать за тобой и всеми твоими занятиями. – Она кусает тост.

– Прости, я не имела в виду ничего такого.

Она улыбается.

– Ступай умойся перед школой. Твой друг скоро будет здесь.

Я чуть не забыла почистить зубы. Торопливо иду в ванную, включаю свет и нахожу свою зубную щетку. Какая-то деталь в собственном отражении меня смущает. Откидываю назад волосы и вижу еле заметный след на шее, куда мне всадили заряд шокера. Но это же было в другой временной линии. Он должен был исчезнуть, как и рана от пули, когда меня подстрелили в переулке, так?

Что происходит?

Почистив зубы, кладу щетку и пасту обратно в шкафчик. Закрывая дверцу, цепляюсь пальцем за острый угол. Кривлюсь от боли, на кончике пальца проступает капелька крови. Чувствую, как поднимается давление, и комната плывет перед глазами, наполняясь туманом.

Неожиданно я оказываюсь не в ванной, а в большой стерильной комнате, и я привязана к каталке. Пикают какие-то аппараты, и я задыхаюсь, часто дыша и чувствуя, как лихорадочно бьется сердце. Тугие ремни стягивают запястья и предплечья. В дюжине разных мест торчат иголки. Глаза сухие, словно высохшая кожура винограда, так что я даже моргать не могу. У меня получается лишь слегка потянуться, выгнув спину.

Кругом в панике носятся какие-то люди.

– Она очнулась! Очнулась!

Я изгибаюсь дугой.

– Отпустите меня! Помогите!

Надо мной склоняется Рекс. Он нежно убирает волосы с моего лица.

– Успокойся, Лара. Успокойся, – ласково и успокаивающе говорит он, отчего я вся покрываюсь мурашками. – Твой дядя Рекс здесь. Обещаю, он о тебе хорошо позаботится. – Он поднимает голову и зло рычит: – Сделайте ей еще инъекцию.

– Кажется, она сопротивляется…

– А мне плевать. Тогда удвойте дозу. Утройте. Мне нужен результат. Любой ценой.

Мне что-то колют, и через мгновение я уже потираю лоб. Открыв глаза, обнаруживаю, что сижу в машине с Риком. Кручу головой, не понимая, как здесь очутилась и куда мы едем. Но я с Риком, а это все, чего мне хотелось. Так почему же мне так страшно? И почему я так расстроена?

Рик заезжает на школьную парковку, тормозит и поворачивается ко мне. Он играет с моими кудрями – такое приятное чувство. Рик тянется ко мне, собираясь поцеловать, и я закрываю глаза. Наши губы встречаются, и все в этом поцелуе идеально. Я так скучала по Рику, но в голове вспыхивают воспоминания о Доноване. Грудь стискивает чувство вины, и когда уже кажется, что у меня есть все, что нужно, я отстраняюсь.

– Лара, что с тобой? Ты странно себя ведешь с того самого момента, как села в машину.

Сомневаюсь, что я вообще когда-нибудь смогу вести себя как раньше, если только они не сотрут мне память и я не забуду все, что видела и сделала за последние несколько дней.

– Извини, просто голова болит. И маме… скоро рожать. Дома столько всего происходит. Но я рада, что ты здесь, – улыбаюсь я ему.

Когда Рик улыбается мне в ответ, я понимаю, что он купился. Чтобы окончательно его убедить, наклоняюсь и снова его целую, игнорируя угрызения совести. У меня такое чувство, будто я доедаю последнее печенье, которое кто-то другой приберег для себя.

У меня был Рик, был Донован, а теперь снова есть Рик. Как бы глупо это ни звучало, я жалею Лару, которая потеряла Донована, так, словно она абсолютно другой человек. Она совершенно не походила на меня, но теперь у меня есть все ее воспоминания. Она была и в то же время не была мной. Найти в этом хоть какой-то смысл и попытаться дать всему рациональное объяснение сложно, поэтому я просто решаю больше об этом не думать.

– Проводишь меня до шкафчика?

Рик кивает. Мы выходим из машины, и он кладет руку мне на плечо. Кажется, именно так все и должно быть.

Как только мы заходим в школу, из ниоткуда возникает Кристина, широко улыбаясь и приплясывая на месте. Она, кажется, совершенно не меняется, в какой бы временной линии мы ни находились.

– Приветики! Я уж думала, вы опять прогуляете английский.

– Не прогуляем.

Направляюсь к своему шкафчику, сомневаясь, вспомню ли я комбинацию на замке, но как только начинаю поворачивать механизм, цифры сами всплывают в голове. Из шкафчика выпадают учебники, и я наклоняюсь за ними.

– Давай помогу, – предлагает Рик и протягивает мне несколько книг.

На полу остается голубой листок бумаги, и Рик поднимает и раскрывает его.

Этот цвет кажется знакомым, и у меня замирает сердце.

– Что это значит? – Рик протягивает мне листок.

Мгновенно узнаю почерк. Неудивительно. Он ведь мой.

«Ничего еще не закончено».

Я так мечтаю, чтобы все закончилось. Не хочу больше скакать по времени туда-сюда. Если спасения мамы, папы и Молли недостаточно, чтобы сделать меня счастливой, что же тогда мне нужно?

– Так что это значит? – снова интересуется Рик.

Пожимаю плечами.

– Кто его знает. Наверное, кто-то из ребят подбросил.

Скомкав бумажку, забрасываю ее обратно в шкафчик и захлопываю дверцу.

***

На уроке все ведут себя так, будто мне здесь самое место, но я чувствую себя не в своей тарелке. Механически вытаскиваю из рюкзака учебники, нахожу карандаш, но как только мне кажется, что я успокоилась, в класс заходит Донован.

Грудь стискивает от боли. Он выглядит невозмутимым и одет с лоском. Когда-то я ненавидела в нем все – от черных солнцезащитных очков до высокомерного пижонства, но теперь, когда я подмечаю все эти мелочи, мне хочется рвануть к нему навстречу.

Дон садится в ряду напротив, кладет на стол тетрадь и снимает очки. Он смотрит на меня, заглядывая прямо в душу.

– У тебя нет лишней ручки?

– У меня? – Я запинаюсь. – Н-нет, прости.

Он издает стон и, закинув руку на спинку стула, подмигивает девушке в соседнем ряду. Этот Донован – игрок на публику, плейбой-одиннадцатиклассник. Я же скучаю по серьезному, ласковому и заботливому парню, которого я знала.

– Ну ладно, в любом случае спасибо. Ты ведь Крейн, правильно?

– Лара. – Я протягиваю руку, чувствуя себя идиоткой, но он все равно ее пожимает.

– Твою маму зовут Миранда, точно? Сто процентов мама рассказывала, как мы несколько раз играли вместе, когда были детьми, прежде чем твоя мама уволилась. – Он закусывает губу и присвистывает. – Какая жалость.

– Какая жалость, что моя мама уволилась, или какая жалость, что мы перестали вместе играть?

Он усмехается, показывая ямочки на щеках.

– Возможно, и то, и другое.

Я смеюсь и качаю головой. Учитель начинает урок, и я поворачиваюсь вперед, но совершенно не вникаю в смысл того, что он говорит. С таким же успехом он мог быть одним из тех взрослых в мультике про Чарли Брауна, которые бормочут «бла-бла-бла». Задерживаю взгляд на висящих на стене часах. Стрелки вращаются в обратную сторону. Сначала мне кажется, что назад движется лишь секундная стрелка, но потом я понимаю, что и минутная идет в обратном направлении. Время бежит назад. Поворачиваюсь и смотрю на одноклассников, но, кажется, никто, кроме меня, этого не замечает. Сажусь прямо и моргаю. Стрелки снова начинают двигаться вперед.

Я схожу с ума.

Потираю лоб, мечтая понять, что вообще происходит.

– Раскройте, пожалуйста, ваши учебники на двести сорок пятой странице.

Вздохнув, открываю книгу, но все страницы в ней пустые, как в блокноте. Половина класса поднимает на меня взгляд, когда я с шумом захлопываю учебник. Учитель упирает руки в боки, и щеки у него постепенно становятся одного цвета с его обгоревшей на солнце лысиной. Втянув голову в плечи, снова открываю учебник, но на этот раз все слова на месте.

Я так больше не могу. Встаю из-за парты и выбегаю в коридор. Нахожу женский туалет и, захлопнув за собой дверь, прислоняюсь к ней с обратной стороны с закрытыми глазами. Пытаюсь успокоиться, делая глубокие вдохи. Потом подбегаю к раковине и плещу воду в лицо. Не представляю, что со мной происходит, или с кем можно поговорить, чтобы все исправить. Вероятно, ни с кем. Может быть, это мое наказание за игры со временем.

Набираю воды в ладонь и жадно пью. Мне уже лучше, я почти восстановила контроль над собой. Выпрямляюсь и смотрю на себя в зеркало. За моей спиной появляется чья-то фигура.

Это женщина с фиолетовыми волосами.