Текст книги "Забвение"

Автор книги: Джилл Шелдон (Шелвис)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Хоуп бросила на Трента недоверчивый взгляд.

– Что ты здесь делаешь?

– Я ждал тебя несколько часов, Хоуп. Точнее, лет.

– Я… я не понимаю…

– Еще как понимаешь. Малышка, все должно было случиться по-другому, но ты сама виновата, так что пеняй на себя. – Он сказал это непринужденно, даже добродушно, но по спине Хоуп побежали мурашки. Трент не был добродушным человеком, о нет!

Где Клейтон? Несмотря на их ссору, сейчас Хоуп больше всего на свете хотелось, чтобы он был рядом.

– Клиника закрыта, – ни с того ни с сего ляпнула она. Ей было холодно, очень холодно. И очень страшно.

Трент что-то неразборчиво пробормотал. Судя по ситуации, это не было какой-нибудь банальностью.

– Что? – взволнованно спросила она.

Блокуэлл грубо выругался, и на его лице отразилось такое отвращение, что у Хоуп похолодело в животе. Она чуть было не извинилась за то, что не слышит, но вовремя одумалась.

Она больше никогда не будет просить за это прощения.

По крайне мере этому она научилась. Терпение и такт, которые неизменно проявлял Клейтон, заставили Хоуп понять, что в ее глухоте нет ничего особенного.

– Стряхни пыль с ушей, – со злой насмешкой посоветовал Трент. Затем он провел рукой по лицу и снова сказал что-то, чего Хоуп не смогла понять.

На сей раз все было куда хуже, потому что он явно ждал ответа.

– Изв… Я не слышала тебя, – призналась она. Не успела Хоуп закончить фразу, как Трент свободной рукой ударил ее по губам. Удар был таким сильным, что Хоуп развернуло на месте.

Трент грубо толкнул Хоуп в спину и своим телом прижал ее к двери.

Ошеломленная, она потрясла головой и только тут поняла, что Блокуэлл продолжает что-то говорить.

Прижавшись лбом к двери, она старалась побороть страх и боль.

– Трент, – хрипло прошептала она, – я ничего не слышу.

Когда он резко повернул ее к себе лицом и прижал спиной к двери, Хоуп почувствовала головокружение и тошноту. Стиснув ее запястья, он что-то быстро говорил сквозь зубы.

Из-за шума в ушах она не слышала ни слова.

– Черт бы тебя побрал! – громко сказал Трент и затряс ее так, что застучали зубы. – Слушай, когда я говорю с тобой!

Хоуп часто заморгала и запретила себе плакать.

– Я пы… таюсь.

– Дважды я повторять не буду!

Чтобы придать больше убедительности этим словам, он снова затряс ее. Хоуп ударилась головой о дверь и прикусила окровавленную губу. Она подняла руку и поднесла ее к онемевшему рту. Блаженное онемение тут же сменилось пронзающей насквозь горячей болью. Забавно, рассеянно подумала она. Кажется, Трент хочет запугать ее, заставить плакать, хочет довести ее до истерики.

Ну нет, так просто она не сдастся, решила Хоуп, почувствовав прилив храбрости, хотя кровь в ее жилах стыла от ужаса.

– Тебе следовало бы привыкнуть к тому, что со мной нужно говорить медленно и разборчиво. Я почти глухая, Трент. Хочешь не хочешь, но тебе придется считаться с этим.

Губы его исказила злоба.

– Я хочу, чтобы ты ушел, – тихо пролепетала она, хотя хотела сказать это громко и решительно.

– Черта с два! – Блокуэлл прижался к ней совсем вплотную, так что Хоуп щекой ощутила его дыхание. От этого прикосновения ее чуть не вырвало. – Сначала мы немного поболтаем. – Трент навалился на нее всем своим весом и поднес к лицу нож. Пряжка его ремня врезалась ей в ребра. Он поднял свободную руку и дернул Хоуп за волосы. От боли на глаза навернулись слезы.

– Ты делаешь мне больно.

– А ты мне не сделала больно?

– Трент, пожалуйста.

– Потерпишь, – злобно бросил он. – Я пробовал обходиться с тобой по-другому. Столько лет все пробовал и пробовал. – Лицо Трента все мрачнело. – Я ждал, а ты не обращала на меня внимания, насмехалась и издевалась надо мной. – Он снова рванул ее за волосы и заставил изогнуть шею. – Ты играла в доктора. Притворялась, что тебе не нужен мужчина. Пользовалась моим хорошим отношением, чтобы не потерять свою клинику.

Хоуп хотела возразить, но Трент не дал ей такой возможности.

– А потом приходит Клейтон Слейтер, и ты не моргнув глазом отдаешься ему. Я убью его!

У нее упало сердце.

– Нет!

Глаза его заблестели злобой.

– Единственное, что мне было нужно, так это твоя поддержка. Твоя и твоего отца. Но никто из вас не удосужился пойти мне навстречу.

– Отец поддерживал тебя. Разве нет?

Он поднял нож, и Хоуп в ужасе прижалась к двери. Трент всадил его в дерево в дюйме от ее лица.

– Я никогда не знал поддержки! – злобно выпалил он. – Никогда! И всего добивался сам!

Хоуп показалось, что, если бы Трент не держал ее за волосы, нож вонзился бы прямо ей в горло. Близость клинка парализовала Хоуп.

Должно быть, Блокуэлл почувствовал, как напряглось ее тело. Он посмотрел на нее сначала холодно, а потом задумчиво.

– Похоже, кое-что начинается… Я чувствую, что скоро моя судьба переменится. – Он слегка подтолкнул ее животом. – И ты сыграешь в этом свою роль, Хоуп.

– Нет!

– Да, – медленно сказал он и улыбнулся так, что она затрепетала. – Нужно было сделать это давным-давно, – промолвил Трент и для убедительности несколько раз кивнул.

– Что сделать?

Рука, державшая нож, застыла у ее лица. Он еще плотнее прижал Хоуп к двери, выпустил ее волосы и дал возможность выпрямить онемевшую от напряжения шею. Когда костяшки пальцев Трента коснулись ее щеки, Хоуп фыркнула и отвернулась. Но сильная рука сжала ее подбородок и повернула обратно.

– Твой отец принадлежит мне со всеми потрохами, – грубо сказал Блокуэлл. – И эта дурацкая компания, которой он так дорожит, тоже. У меня свои планы, Хоуп. Большие планы. И ты являешься их частью.

– Нет! – Пальцы Трента сжались, и она поморщилась.

– Ты выйдешь за меня замуж, будешь играть роль любящей жены, и я оставлю твоего отца в живых, даже если он пропустит срок очередной выплаты долга. Но платить ему все равно придется, поверь мне. Никуда он не денется.

Хоуп смотрела на него с ужасом.

– Что?!

У Блокуэлла напряглась челюсть, глаза злобно сощурились.

– Я же велел тебе слушать внимательно. А ты не выполняешь приказаний. Придется что-то предпринять, – пробормотал он себе под нос. – Жена президента не должна выглядеть идиоткой.

Невероятно… Он окончательно утратил чувство реальности. Хоуп корчилась, пытаясь освободить хотя бы руку или ногу. Тогда она смогла бы сопротивляться. При виде маячившегося рядом ножа ее бросило в пот, но Хоуп не собиралась сдаваться.

Трент вдруг резко прижался к ней животом. Воздух со свистом вылетел из ее легких. Видя, что Хоуп задыхается, он слегка отодвинулся и злобно ощерился.

– Ты останешься здесь, – шепнул он ей в лицо. – Со мной.

Хоуп едва могла дышать, не то что отвечать.

– Сейчас, немедленно, – ледяным тоном заявил он. – Все произойдет здесь. Скажи, что ты будешь хорошей девочкой и, соблюдая все правила, выйдешь за меня замуж. Сегодня же.

– Обещай… что ты не причинишь ему вреда, – задыхаясь выдавила Хоуп.

Отвращение исказило лицо Трента.

– У тебя такой мерзкий голос… Раньше я не понимал этого. Что бы нам придумать?

Внутренности Хоуп превратились в лед. Сплошной лед.

– Неважно, – вдруг сказал Трент. – Тебе почти не придется разговаривать. – Он тихонько захихикал и свободной рукой провел по ее телу. Хоуп изогнулась, стараясь избежать прикосновения его рук.

Неужели она согласится? Неужели сможет пережить это? Согласится стать собственностью мужчины, который будет ей приказывать и обращаться с ней так, словно она не человек, а бессловесное животное? Неужели сможет смириться с тем, что он будет прикасаться к ней?

Из глаз Хоуп потекли слезы, но она уже не могла сдерживаться. В этот миг она могла думать только о Клейтоне, о его прикосновениях, о том, как ему удавалось заставить ее делать то, чего она не умела, и переживать чувства, на которые она не считала себя способной.

Но он только притворялся любящим, а она любила его по-настоящему. И будет любить всегда. Всю жизнь. Где он теперь?

– Пойдем, – резко сказал Трент. Его голос изменился, стал ниже и глубже. Мертвой хваткой сжав ее талию, он потащил Хоуп по коридору. – Куда бы нам пойти? – вслух размышлял он, не обращая внимания на ее тщетные попытки вырваться. – В клинику, что ли? – Блокуэлл остановился как вкопанный, и Хоуп врезалась в него. – Нет!

Трент посмотрел на нее сверху вниз, улыбнулся, и Хоуп застыла от ужаса.

– Здесь, – сказал он у дверей спальни Клейтона. – Именно здесь ты станешь моей женой… в библейском смысле.

Должно быть, она издала какой-то звук. Его брови сошлись на переносице, а руки сдавили талию так сильно, что Хоуп перестала дышать.

– В чем дело? – спросил он, подтаскивая к себе сопротивляющуюся Хоуп. Трент поднял нож, и она застыла на месте. – Тебе не нравится эта комната?

Она не сводила взгляда со стали, сверкавшей перед ее глазами.

– Полагаю, раз ты отдавалась здесь Слейтеру, у тебя слабость к этой спальне.

– Трент, пожалуйста…

– Мне нравятся твои мольбы, – с издевкой проговорил он. Пользуясь своим превосходством в силе, Блокуэлл схватил руки Хоуп и поднял их вверх. – Послушаем, как ты скажешь это еще раз.

Она упрямо сжала разбитые губы и поклялась себе, что не сдастся без борьбы. Где же Клейтон?

Хоуп не заметила занесенной руки и не успела увернуться. Удар пришелся ей в висок. За веками вспыхнула страшная боль.

Трент по – прежнему крепко держал ее. Хоуп видела его шевелящиеся губы, но не могла решить, на какое из четырех его лиц нужно смотреть.

– Черт побери, – донеслось сквозь окутавший ее туман. – Забудь про мольбы. Пора браться за дело.

Прошло несколько секунд, прежде чем она поняла, что падает и что головокружение тут ни при чем. Трент упал вместе с ней и прижал ее к кровати. Одним рывком он разорвал на ней рубашку. На пол посыпались пуговицы.

– Красиво, – пробормотал он, раздув ноздри и глядя на нее сверху вниз. А потом начал задирать юбку.

Гнев и унижение переполняли Хоуп. Но вскрикнуть она не успела: Трент схватил ее за горло и стал душить.

Ее руки сами собой поднялись и вцепились в его волосы. Трент ослабил хватку, посмотрел ей в глаза и медленно поднял нож.

– Я бы не хотел портить твою красоту, Хоуп. В самом деле, ведь это только начало. Я даю тебе последний шанс. Обещай делать все, что я скажу.

Едва Хоуп набрала в грудь побольше воздуха, как Трент окаменел и разжал пальцы. Потом закатил глаза и всем телом рухнул на нее.

Хоуп увидела белое, искаженное лицо Келли. Она держала в руке пустой шприц.

– Почему я считала, что он такой же красивый, как Клейтон? – громко спросила она. Хотя Келли пыталась шутить, голос ее дрожал.

Хоуп тут же закрыла глаза и попыталась восстановить дыхание. Господи, как приятно дышать… Тем временем Келли столкнула с нее размякшее тело Трента и помогла встать. Уфф… Чудесно.

Трент скатился с кровати, как будто у него не было костей, и упал ничком. Он не шевелился. Келли сильным пинком перевернула его на спину.

– По-моему, готов, – негромко сказала она, затем нагнулась и долго смотрела в его побелевшее потное лицо, пытаясь убедиться, что он действительно отключился. После этого Келли занялась Хоуп. – Ты сильно пострадала? – медленно и отчетливо спросила она.

Но Хоуп еще не могла думать о себе. Она осторожно повернула голову и покосилась на неподвижно лежавшего Трента.

– Как ты думаешь, он не съест ковер?

– Нет, не съест, – мягко ответила Келли. – Дай-ка я помогу тебе. – Она достала из кармана платок и приложила его к кровоточащей губе Хоуп. – Где еще больно, милая? Скажи мне.

Тут Хоуп начала колотить дрожь, и Келли что-то участливо пробормотала.

– Нет, – хрипло сказала Хоуп, когда Келли попыталась укрыть ее одеялом. – Я не смогу успокоиться, пока он рядом.

Келли кивнула, быстро вышла и через минуту вернулась с толстой веревкой.

– Я была чертовски хорошим скаутом, – сказала она веселым, но слегка дрожащим голосом. – В тринадцать лет я получила свою первую награду за умение вязать морские узлы.

Хоуп попыталась улыбнуться.

– Значит, недаром я взяла тебя на работу.

– Я позвонила шерифу, но все знают, что он не сдвинется с места, пока не доест свои пончики, – сказала Келли, когда за ноги оттащила Трента, с крепко связанными за спиной руками, в укромное местечко на полу между кроватью и письменным столом. На всякий случай она решила заодно заткнуть ему рот. – Самые симпатичные мужчины – молчаливые.

Хоуп отрешенно смотрела на него сверху вниз. Ее мучили головная боль и озноб.

– Хоуп…

Она вздрогнула, когда Келли бережно прикоснулась к ее руке. Повернувшись к взволнованной медсестре, Хоуп поняла, что та уже давно зовет ее.

– Дай я помогу тебе. Пожалуйста. – Она протянула Хоуп махровый халат. – Надень-ка. Так ты быстрее согреешься.

Хоуп опустила глаза и увидела разорванную и широко распахнутую рубашку. Под ней виднелись белый хлопчатобумажный лифчик и свежие синяки, особенно заметные на чувствительной белой коже. Юбка слегка спустилась, но все еще обнажала изрядную часть бедер. Хоуп торопливо оправила ее, вспыхнув от унижения. Нестерпимо болело горло. Можно было себе представить, какие там будут синяки.

– Голова и рот, – хрипло сказала она, осторожно трогая шею. Потом поднесла руку к губам и посмотрела на окровавленные пальцы. – Вообще-то болит все, даже душа.

– Знаю, – осторожно ответила Келли. – Хоуп, прости меня. Я понятия не имела, на что он способен и насколько опасен. Хорошо, что я не опоздала. – Глаза ее светились гневом и страхом.

Хоуп испытывала те же чувства, но ее гнев был сильнее и спрятан намного глубже. Ею все еще владел ужас. Так хотелось, чтобы ее обняли, успокоили…

Смутная уверенность, что Клейтон находится где-то в доме, заставила ее встать. Не понимая, что она говорит вслух, срывающимся голосом Хоуп прошептала:

– Клей…

Едва услышав это, Келли обернулась к двери и сразу поняла, что там кто-то есть.

Новая волна страха нахлынула на Хоуп. Она закрыла лицо руками и, лишь когда ее колени ударились о ковер, поняла, что оказалась на полу.

Чьи-то руки коснулись ее плеч, она вздрогнула и закричала. Потом подняла голову и посмотрела в самые любимые, самые дорогие и самые зеленые глаза на свете.

Клей…

ГЛАВА 27

Увидев Клейтона, Хоуп пришла в себя, но подавить волнение она была не в состоянии: ее трясло мелкой дрожью.

Слейтер почувствовал, что подбородок его окаменел, глаза заволокло туманом. Руки, лежавшие на плечах Хоуп, сжались. Он повернул голову и вопросительно посмотрел на Келли, суетившуюся с халатом в руках.

– Я еще не успела осмотреть ее. – Глаза Келли были влажными. – Клейтон, помоги мне, скорее.

– Хоуп, милая, – нежно сказал Слейтер и начал стаскивать с себя майку. – Надень-ка, тебе холодно… Вот так, руки сюда, – приговаривал он, натягивая на нее майку. Она пахла Клейтоном и хранила тепло его тела.

Затем он повернулся и посмотрел на крепко связанного Трента. Тот как тряпка лежал на полу. По движению грудной клетки Клейтона Хоуп догадалась, что он что-то говорит. Она подняла глаза и успела уловить последние слова, предназначенные Келли:

– …Нож! Она боролась с ним, а у него был нож?

Хоуп трясло как в лихорадке.

Слейтер был мрачнее тучи. Судорожно обняв Хоуп, он отстранился, чтобы наскоро ощупать и осмотреть ее. Встревоженная Келли была рядом. Хоуп поняла, что они ищут ножевую рану, и задрожала еще сильнее.

Ножом он не воспользовался…

– Ты замерзла. – Клейтон привлек к себе Хоуп так бережно, словно она была сделана из тончайшего фарфора. Он попытался подняться, но она отчаянно вцепилась в него. – Я с тобой, не бойся, – ласково сказал Слейтер, прижимая ее к своей обнаженной груди. Он бережно взял Хоуп на руки, слегка поморщился и вынес ее из комнаты. Пройдя по коридору, Клейтон поднялся в ее спальню. Он наклонился, чтобы опустить ее на кровать, но Хоуп упрямо цеплялась за него и не хотела отпускать.

– Нет, не уходи, – в полубреду бормотала она, понимая, что это глупо, но не могла разжать пальцы. Зачем обнимать ее сейчас, когда опасность миновала? Ему еще нельзя поднимать тяжести.

– Я с тобой, – снова и снова повторял Клейтон, прижимая ее к себе. Хоуп слышала бешеное биение его сердца. – Я никуда не уйду, – заверил он, наклонился и поцеловал ее в висок. – Обещаю. – Клейтон повернулся и сел на кровать, не выпуская Хоуп из объятий. Затем оглянулся на Келли, которая вошла следом, кивнул, отвечая на ее слова, и та быстро выбежала из комнаты.

– Она спасла меня, – пробормотала Хоуп.

– Знаю, – хрипло сказал он, наклонил голову и заглянул в ее глаза. – Я звонил ей из кабинета твоего отца. – Слава богу, догадался… Но он никогда не простит себе, что приехал слишком поздно. Чертовски поздно. – Хоуп, – прошептал он, – прости меня, милая. – Но она не видела его губ. Тогда Слейтер потерся щекой о ее лоб и стал ждать, пока Хоуп поднимет глаза.

Ее зрачки напоминали булавочные головки, окруженные морем темно-карего страха и боли. Шок… Ему хотелось кричать, ругаться, разбить что-нибудь, но сейчас в этом уже не было смысла.

Хоуп продолжало трясти.

Клейтон поцеловал ее в макушку и начал бережно покачивать.

– Я боялась, что он отомстит тебе, – наконец сказала она.

– Он отомстил и тебе, и мне, – скрипнув зубами, ответил Клейтон и нежно погладил воспаленное лицо Хоуп. То, как она стояла на коленях, растрепанная, с безумными глазами, окровавленным ртом, в располосованной рубашке, его рубашке… Этого он не забудет до самой смерти. – Я опоздал, Хоуп? – хрипло спросил он.

– Я о’кей. – Ее голос срывался, но дрожь прекратилась.

– Неправда.

У Хоуп вырвался не то стон, не то смешок.

– Ты забыл, что я доктор? Впрочем, таблетка тайленола мне не помешала бы. Для укрепления сил.

Он закрыл глаза. Господи, какое счастье. Она здесь, в безопасности… живая. Но сколько времени она пробыла с Трентом? Что он с ней сделал?

– Клей, – тихо сказала Хоуп, пытаясь пошевелиться.

Он ослабил объятия, но не мог заставить себя разжать их.

– Я действительно о’кей, – сказала она и ледяной рукой прикоснулась к его щеке, затем смущенно пожала плечами. – Просто на минутку растерялась, только и всего.

– Ты совсем не о’кей, – сквозь зубы процедил Клейтон, на мгновение прижал ее руку к лицу, а затем поцеловал в ладонь и осторожно провел пальцем по начавшим проступать синякам. Ах, как хочется убить эту гадину! – Он…

– Нет, – быстро сказала Хоуп и отчаянно замотала головой, щекоча волосами его нос. – Нет, не успел. Не хочу больше говорить о нем. Не надо, пожалуйста, Клей.

Увы, говорить придется. Всем и обо всем.

– Я не застал тебя в офисе отца.

Хоуп замерла. Ее выразительные глаза стали серьезными. Оставаясь в его объятиях, она умудрилась спрятаться в свою скорлупу.

– Странно, как тебе удалось это сделать… Заставить меня забыть обо всем на свете.

– Я не сумел догнать тебя, – с досадой сказал Слейтер.

– Я должна сказать тебе спасибо, – едва слышно пробормотала Хоуп. – Хотя тебе ведь за это платят, правда?

– О чем ты говоришь?

– Слава богу, все уже кончено. Мы и так отняли у тебя слишком много времени.

У Клейтона похолодело в животе. Все, это конец.

– Хоуп…

Непринужденность ее тона была фальшивой, наигранной.

– Теперь ты можешь уехать, – с дрожащим смешком сказала она. – Трент обезврежен. Отец в безопасности. Твоя работа закончена. Ты, должно быть, чувствуешь большое облегчение.

Она встала, зашаталась и поднесла руку к голове. Клейтон вскочил и хотел поддержать ее, но Хоуп попятилась.

– Нет, – сдавленным шепотом промолвила она. – Пожалуйста, не надо. Я не хочу, чтобы ты прикасался ко мне. Теперь я знаю, что все это фарс. – Она пошла к двери, но, услышав голос Клейтона, остановилась. – Я больше не хочу тебя видеть. Извини. Я знаю, что кажусь тебе неблагодарной. Но это не так. Поверь мне. Я просто не могу… – Голос ее сорвался. – Просто не могу…

Она вышла из комнаты.

Хоуп не хотела разговаривать с Клейтоном. Когда наконец прибыл шериф, рядом с ней, дававшей показания, стояла Келли, а не Слейтер.

Хоуп описывала, как Трент запугивал ее и ее отца, а Клейтон слушал и понимал, что она пытается сделать вид, будто все, что произошло между ними, не имеет значения.

Но это имело значение. И настолько большое, что Клейтон и не думал сдаваться.

Он ждал лишь той минуты, когда все уйдут. Наконец дом опустел. Была не то поздняя ночь, не то раннее утро. Когда Слейтер зашел в кухню и обнаружил там Хоуп, окруженную толпой животных, на востоке забрезжили слабые розовые полоски.

Он подошел ближе и виновато улыбнулся.

Хоуп опустила глаза и принялась нервно гладить сидевшую на ее коленях черную кошку.

– Я уже поняла, – сказала она. – Тебе не на чем уехать в город. Я могу вызвать…

– Я не хочу уезжать, Хоуп. И если уеду, то только вместе с тобой.

Она дрожащей рукой погладила кошку, а затем потянулась к двум остальным, которые мяукали и требовали своей доли внимания. Решив, что она не слышит его, Клейтон подошел ближе и присел на корточки.

Молли лизнула его в лицо. Он мягко отстранил ее и прикоснулся к бедру Хоуп.

– Я не хочу, чтобы ты оставался, – наконец тихо сказала она. – Ненавижу, когда меня жалеют.

– Ах, вот как? – резко спросил Клейтон. – Ты думаешь, что я тебя жалею?

– А разве нет?

– Ты знаешь, что нет. – Он схватил ее руку и прижал к своей груди, где билось его сильное, горячее сердце. – Я люблю тебя, Хоуп, очень люблю.

– Ты… – У Хоуп сорвался голос. – Можешь больше не говорить этого. – Глаза, которые он так любил, превратились в озера жидкого черного льда. – Твоя работа закончена. Я в безопасности. Шериф даже сказал, что с такими уликами против Трента суд наверняка примет решение вернуть отцу почти все его деньги. А тебе – то, что у тебя украли той ночью…

– Плевать я хотел на эти деньги… – гневно начал Клейтон, но Хоуп прервала его:

– Ты получишь их, а потом уедешь. Теперь, когда Трент отправится в тюрьму, отцу больше не понадобится тянуть меня за хвост и бояться, что я сделаю какую-нибудь новую глупость.

– Глупость… – Он не закончил свою гневную реплику, только глубоко вздохнул и поморщился, когда заныли ребра. – Значит, ты успела еще раз поговорить с ним?

– Да. – Хоуп не отвела глаз, хотя ее щеки порозовели. – Я поняла, что поторопилась с выводами. Некоторые из них, к сожалению, оказались ошибочными.

– Например? – мягко спросил он и поправил ей волосы.

– Например, что тебя наняли вовсе не для моей охраны. – Румянец на ее щеках стал гуще. – Мне очень тяжело, Клей. Я ненавижу ошибаться.

– А упрямиться ты тоже ненавидишь? – с улыбкой спросил он. – Насколько я знаю, ты самая упрямая женщина на свете.

– Беседа перешла на личности? – надменно спросила она. – Тогда я скажу, что ты…

Он рассмеялся, не дав ей закончить фразу.

– Я прекрасно знаю, кто я. По уши влюбленный в тебя человек.

У нее дрогнуло сердце. В душе появился слабый проблеск надежды, но Хоуп безжалостно погасила его. Это невозможно. Ни один мужчина в здравом уме и твердой памяти не может испытывать к ней такие чувства. Ни один.

– Так оно и есть, Хоуп, – вкрадчиво подтвердил он. – И так будет всегда.

– Неправда. Этого не может быть, – решительно возразила она. – Тебя наняли, чтобы ты нашел канал утечки информации. Чтобы доказать, что к финансовым трудностям отца приложил руку Трент. Эта работа завершена. Ты можешь уехать.

– Нет, – так же решительно ответил Клейтон.

Она не хотела думать, что означает это лаконичное отрицание.

– Отец сказал, что теперь может даже заплатить тебе премию за мою охрану. У тебя будет куча денег…

– У меня уже есть куча денег. – Он с серьезным видом наклонился и прикоснулся к лицу Хоуп. – Я бы никогда не взял денег за твою охрану. Эту работу я хочу и буду делать сам, а не по чьей-то просьбе.

Хоуп тщетно пыталась не вспоминать, как на нее действует этот бархатный голос. Каждый звук был для нее священным, а звук его голоса – настоящей реликвией.

– Но ты не сказал мне правду, хотя мог. Я бы поверила тебе.

Клейтон водил пальцем по ее щеке, и это было так приятно, так правильно, так хорошо… Хоуп заставила себя отвернуться. Он бережно повернул ее лицо обратно и поглядел в глаза таким чистым, таким добрым взглядом, что у Хоуп защекотало в горле.

– Ты говоришь это сейчас, – возразил он. – Как бы ты мне поверила, если с самого начала в твоем сердце дежурил сторож? Мне приходилось постепенно, шаг за шагом отвоевывать у тебя кусочек привязанности, кусочек чувства, кусочек доверия. Стоило нам сделать шаг вперед в наших отношениях, как ты делала три шага назад.

– Меня пугали чувства, которые ты заставлял меня испытывать.

Клейтон нахмурился и тихо сказал:

– Я знаю. Меня ты тоже путала.

– Тебя? – искренне удивилась Хоуп. – Ты не боишься ничего на свете.

И тут он улыбнулся. Той самой ленивой, чувственной улыбкой, которая сводила Хоуп с ума.

– Не боялся. Пока не встретил тебя. – Затем лицо Слейтера вновь стало серьезным. – Когда же ты поймешь, как много для меня значишь? Неужели не видишь, что я хочу прожить с тобой всю жизнь?

У нее застучало в висках.

– Ты забыл, что все это было сплошным притворством…

– Только не для меня, – медленно покачал головой Слейтер. – Никогда.

– Ты… ты только притворялся влюбленным, чтобы я не поддалась на шантаж Трента и не вышла за него замуж.

Он засмеялся. Засмеялся!

– Не вижу в этом ничего смешного, – неуверенно сказала она.

– Вижу, что не видишь, – ответил Клейтон, не удосужившись стереть с лица лукавую улыбку.

Она скрестила руки на груди.

– Может быть, просветишь меня?

Его улыбка стала еще шире.

– Мне ужасно нравится, когда ты начинаешь корчить из себя доктора. Строго смотреть на меня и задирать нос.

– Я очень рада, что ты находишь меня смешной.

Слейтер с трудом подавил улыбку.

– Хоуп, все дело в том, что я не слишком общителен. Семья у нас была маленькая, тихая; сразу после школы я ушел в армию, а потом всегда работал в одиночку. У меня мало знакомых. Таких, как я, называют бирюками.

Хоуп почувствовала, как у нее меняется настроение: она начала оттаивать.

– Я очень мало знаю о тебе, – прошептала она.

– Понимаю. – Клейтон поднес ее руку к губам и поцеловал в ладонь. – И пытаюсь исправить это. Впервые в жизни пытаюсь открыть душу. Я не силен в этом, поэтому я и смеялся, когда ты упрекала меня в притворстве.

– Не понимаю…

– Милая, я бы не стал притворяться влюбленным даже ради спасения собственной шкуры. Я влюбился, и влюбился серьезно. Слишком серьезно, – добавил он с лукавой усмешкой и тихонько дернул Хоуп за волосы.

– Ты чуть не умер из-за нас. Разве можно простить такое?

– А ты чуть не умерла из-за меня, – беспечно возразил он, но Хоуп увидела боль в его глазах. – Я не сумел тебя удержать, и ты чуть не досталась Тренту. А такое простить можно?

– Это была не твоя вина! – воскликнула она.

Он смотрел на нее с любовью, терпением и такой добротой, что хотелось протянуть руку и потрогать его глаза. Ох как хотелось… Но неуверенность в себе призывала Хоуп к сдержанности.

– Я не собираюсь торопить тебя, – сказал он и бережно снял с ее колен сначала одну кошку, а потом другую. – Проваливай, Дьюи, – с улыбкой сказал Слейтер и погладил оскорбленное животное по спине. – Сейчас моя очередь, Льюи.

Хоуп посмотрела на него с изумлением.

– Как ты научился их отличать? Ты же всегда жаловался…

– Ты невнимательна, – пожурил ее Слейтер. – Я мог их различать, только не хотел. Не хотел впускать их в свое сердце. – Он посмотрел на Хоуп так выразительно, что у нее перехватило дыхание. – Но в конце концов вступил в битву с самим собой и рискнул сердцем. Оно принадлежит тебе, Хоуп. – В его доброй улыбке таилась и толика страха. – Возьми его.

Клейтон помолчал, а затем турнул Хьюи, которая успела прыгнуть на освободившееся место.

– Улепетывай, – добродушно сказал он и быстро приблизился к коленям Хоуп. Клейтон развел их в стороны, а когда их тела пронзило током, обнял лицо Хоуп ладонями, поцеловал в нос, в щеки, в оба глаза и лишь потом в губы. Поцелуй был долгим и чувственным.

– Ты любишь меня, – тихо сказала она, поднимая голову.

– Неужели наконец до тебя это дошло? – Он властно положил руку на ее живот. Этот жест хозяина и защитника тронул Хоуп до слез.

– Я не беременна, – прошептала она. – Сам знаешь…

– Ты не была беременна, – поправил он и бросил на Хоуп тот самый взгляд, который проникал ей в самое сердце. – Я не предохранялся, поскольку считал, что это ни к чему. А после той ночи…

– Это не могло случиться так быстро, – возразила она, содрогнувшись от наслаждения, когда пальцы Клейтона легли на ее грудь.

– Нет? – Он хитро улыбнулся. – Значит, нам нужно… попрактиковаться.

Хоуп засмеялась.

– Я еще не сказала, что простила тебя.

– Ты простила меня, – с нахальной самоуверенностью возразил он. – Осталось только решиться и рискнуть.

– Чем рискнуть?

– Сердцем. – Он снова поцеловал ее, и поцелуй длился до тех пор, пока оба не задохнулись. – Попробуй, – прошептал Клейтон и подтолкнул ее локтем. – Решайся. Увидишь, тебе понравится.

Хоуп открыла рот, чтобы ответить, но он прижал палец к ее губам.

– Ты почему-то вбила себе в голову, что никто не может полюбить тебя такой, какая ты есть. Но я люблю, Хоуп. Люблю и всех семерых твоих зверюг, от первой ненормальной кошки до последней чокнутой птицы. Люблю твой тихий, хрипловатый голос, который становится грудным, когда я ласкаю тебя. Люблю твои предчувствия и то, как ты заботишься о других. Я люблю в тебе все. Пожалуйста, поверь этому. Соглашайся.

– Верю, – прошептала Хоуп и внезапно вспомнила ночь, когда нашла его. Почему-то она уже тогда знала, что все так и будет. Хоуп бережно провела пальцем по пожелтевшему синяку на его сильном подбородке. – Придется поверить, – с улыбкой сказала она. – Потому что ты моя судьба, Клейтон Слейтер.

– Навсегда?

Вопросительная интонация позволила Хоуп догадаться, что он вовсе не так уверен в себе, как хочет казаться.

– Навсегда… – начала она. Но в ту же секунду губы Клейтона прильнули к ее губам, и этот поцелуй был таким нежным, что оба сердца до краев наполнились любовью. – Клей… – прошептала Хоуп минуту спустя, с трудом отрываясь от его рта. – Уфф… А зверюг-то девять Видишь ли, – слегка смущенно сказала она, – сегодня утром я нашла в кладовке двух раненых мышей…

Хохот Клейтона эхом разнесся по всему дому.

ЭПИЛОГ

Пальцы Клейтона быстро бегали по клавиатуре. Приближался срок, решающий срок. Рядом с ним сосредоточенно застучали по клавишам другого компьютера еще десять маленьких пальчиков.

– Радость моя, – со смехом спросил он, – ты тоже работаешь?

– Так же, как ты, папа, – серьезно ответила Джой. – Знаешь, у меня тоже есть срок.

– А срок пропускать нельзя, – с притворной строгостью согласился Клейтон.

– Конечно, нельзя, – важно ответила ему пятилетняя дочка. – Ну как, успеваешь?

Клейтон посмотрел на экран. Расписание занятий, составленное им для детского сада, в который ходила Джой, записывалось на дискету.

– Успеваю.