Текст книги "Забвение"
Автор книги: Джилл Шелдон (Шелвис)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
– Что, влип в историю, да? – Тон старика стал ядовитым. – Я тоже хотел выпотрошить тебя. Ты выжил чудом, понятно?
– Не разыгрывайте меня, – фыркнул Слейтер. – Конечно, я должен благодарить ваших громил за то, что они не прикончили меня. Но лучше скажите, что вам помешало прислать их сюда, когда вы узнали, что я здесь?
– Я решил поверить тебе, – тихо сказал Бродерик. – Конечно, я не жду, что ты поверишь мне. Но я тебе верю. Верю, что кто-то напал на тебя и хотел выключить из игры. Верю, – добавил он, – потому что сам попал в западню.
Клейтон задумчиво постучал карандашом по компьютеру.
– Вы хотите сказать, что не имеете отношения к тому, что со мной случилось?
– Да.
– И что я правильно догадался о причине ваших трудностей?
– Да.
Слейтер вздохнул.
– Чего ради я должен вам верить?
– Потому что это правда, – ответил старик. – Я знаю, насколько скверно выгляжу после всех этих липовых приказов и отчетов за моей подписью. Но такой специалист, как вы, должен был сразу понять, что к этому приложил руку кто-то другой.
– Вы разорились, – жестко напомнил Клейтон. – И могли прийти в отчаяние.
– Верно. Но это не моя работа.
– Тогда почему вы позволили расправиться со мной? – гневно спросил Слейтер. – Почему не остановили этих мерзавцев, хотя было достаточно одного вашего слова?
Ответа не последовало.
– Все, что у вас есть, принадлежит Блокуэллу, – сказал Клейтон. – Но официально владельцем компании продолжаете считаться вы. Почему?
Бродерик продолжал молчать.
Слейтера словно ударили по голове.
– Шантаж, – пробормотал он. Подтверждения не требовалось.
– Слейтер…
– Это шантаж?
– Да, – судорожно прошептал старик. – Я рассчитывал, что ты сумеешь это доказать.
– Клянусь, – яростно перебил его Клейтон, – если это отразится на Хоуп, если она пострадает из-за вашей слабохарактерности, вашей глупости…
– Ты думаешь, я не ломаю над этим голову день и ночь? Я… – Старик снова умолк.
Слейтер откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и начал их тереть. Он ждал, пока вконец расстроенный Бродерик возьмет себя в руки. От боли и раскаяния, звучавших в его голосе, у Клейтона сводило кишки.
– Это не коснется ее, – как клятву произнес старик. – Я не позволю.
– У вас нет выбора, – мрачно сказал Клейтон и потрогал повязку на ребрах. – Вы имеете дело с очень крутыми парнями. Я испытал это на собственной шкуре. – При мысли о том, что Хоуп тоже может пострадать, у него заныло под ложечкой.
Трент – негодяй, и Хоуп уже пострадала от него.
– Скажите мне, что это не Блокуэлл.
Молчание было красноречивее слов.
– Черт побери. – Клейтон с шумом выдохнул. – Так и есть. – От ярости у него потемнело в глазах. – Вы натравили на нее этого ублюдка и продолжали настаивать на своем, прекрасно зная, на что он способен! Вы сукин…
– Это был единственный способ заставить Хоуп держаться от него подальше.
– Что?!
Бродерик прерывисто вздохнул.
– Слейтер, можешь думать обо мне что угодно, но я знаю свою дочь. Достаточно было приказать ей выйти за Блокуэлла, чтобы она начала шарахаться от него как от чумы. Хоуп ненавидит, когда ее заставляют. Так было всегда. На это я и рассчитывал.
Невероятно…
– Ну что ж, валяйте, добивайте собственную дочь! – сердито выпалил Клейтон.
– Нет! Больше ни за что.
– Что вы хотите сказать?
– Я воспользовался этим не самым гуманным способом только один раз, когда Блокуэлл потребовал ее в жены. Я понял, что единственная возможность уберечь Хоуп – это сделать вид, что я настаиваю на этом браке. И все получилось! – ликующе сказал Бродерик. – Ничто другое не помогло бы.
– Эта война еще не кончилась, – угрюмо уронил Слейтер. – Он не отступится.
– Я знаю, – печально прошептал старик.
– Хоуп знает, что вы разорены? Что все принадлежит Тренту, включая большую часть дела?
– Нет. И не должна узнать, – быстро сказал Бродерик. – Не вздумай рассказывать ей! Она с ума сойдет от беспокойства. Хоуп сделает для меня все, Слейтер. Все. Даже…
– Даже принесет себя в жертву. Я ничего на скажу ей, – пообещал Клейтон, зная, что собеседник прав. Если Хоуп решит, что отцу нужна помощь… Это будет уже не дурной сон, а настоящий кошмар наяву.
– Буду честен с тобой. Ты мне не нравишься, – выпалил Бродерик. – Но я вынужден доверять тебе, потому что выбора у меня нет. Береги ее… Обещай мне.
– Буду беречь, – с тяжелым сердцем ответил Клейтон. Чего это будет ему стоить? Скрывая от Хоуп правду, он предавал ее.
– Когда-то я причинил ей страшное зло.
Клейтон напрягся.
– Какое зло?
Старик долго молчал, и Слейтер уже решил, что не дождется ответа.
– Ее мать умерла, когда Хоуп было только пять лет, – наконец сказал Бродерик.
– Я знаю. Мне… очень жаль.
– А потом я работал как вол. Пришлось. Работа была для меня всем. Всем, – с горечью добавил он. – Я пользовался ею, чтобы забыть про свою боль, но заодно забыл о боли собственной дочери. Меня заботило только одно: чтобы она не оставалась без присмотра.
Клейтон тяжело вздохнул.
– Да, наверное, для нее это было трудное время, да и для вас тоже.
– Я пренебрегал своими отцовскими обязанностями…
Ничего удивительного, что она выросла такой независимой.
– Она смотрит на это по-другому.
– Я был эгоистом. Я работал с утра до поздней ночи и не позволял себе думать ни о чем другом.
Клейтону переставал нравиться этот разговор.
– А Хоуп?
– Я оставлял ее на попечении совсем посторонних людей, – хрипло признался старик.
– Посторонних?
– Да.
Тут Бродерик умолк. При мысли о том, чем это могло кончиться, у Клейтона побежали по спине мурашки.
– Няни одна за другой увольнялись, – пробормотал его будущий тесть. – Жаловались на слишком долгий рабочий день. Я нанимал следующую и забывал об этом. Так было проще. Если я слишком много думал о ней, слишком часто видел, боль и скорбь возвращались. Хоуп – вылитая мать, – со вздохом прошептал он. Бродерик немного помолчал. – Кончилось тем, что я стал брать на место уволившихся нянек первых попавшихся и даже не требовал рекомендаций.
В голосе старика звучала горечь, и у Клейтона сжалось сердце.
– Что же случилось с Хоуп? – повторил он.
– Одну няньку я нанял по телефону, даже не удосужившись посмотреть на нее.
Бродерик говорил очень тихо, голос его дрожал, наверное, от отвращения к самому себе, но Клейтон не чувствовал к нему жалости. У него самого стоял комок в горле.
– Говорите, черт побери!
– Она била Хоуп. Била по любому поводу. Кулаком по ушам, – с трудом выжал из себя старик. – Вот почему Хоуп не слышит… Это моя вина.
ГЛАВА 23
Клейтон не знал, сколько времени он просидел за компьютером, тупо глядя на экран.
Бедняжка Хоуп! Его сердце разрывалось от боли и сочувствия.
Он очнулся от негромкого поскуливания. В ладонь ткнулся холодный мокрый нос. Слейтер раскинул руки, и большая черная собака тут же прыгнула к нему на колени. Он вскрикнул от боли в ребрах, но обвил Молли руками и крепко обнял.
Однако перед глазами по-прежнему стоял образ маленькой, беспомощной, обиженной Хоуп.
– Молли, – хрипло прошептал он. – Как она страдала… Даже думать об этом страшно.
Молли тихонько заскулила и лизнула его в лицо. А затем, почуяв соль на щеках, начала лизать снова и снова. Клейтон закрыл глаза и не стал отгонять ее. Впервые за много лет он обратился к животному за любовью и утешением. Это было приятно.
Он тихонько подтолкнул Молли, она нехотя спрыгнула с его колен. Клейтон заставил себя встать, и теперь собака, вывалив язык, смотрела на него снизу вверх.
– Я постараюсь все уладить, – заверил он ее. – Я не могу перечеркнуть прошлое Хоуп, ее болезненные воспоминания, но зато могу сделать ее счастливой. Знаю, что могу. – Молли пролаяла, что согласна. Клейтон улыбнулся.
Да, он может. Он не будет торопиться. Начнет с обещанного ей свидания. Принуждать ее он не станет. Хоуп сыта этим по горло. Хватит принуждать ее и упрашивать. Ей нужен покой.
Ну что ж, он будет держать ее в самом покойном месте на свете – в своих объятиях.
Пока Хоуп работала, Клейтон решил прогуляться. День клонился к вечеру. Чувствовалось приближение бури. Небо, под стать настроению Слейтера, стало пасмурным.
Ему повезло с родителями. Отец и мать безумно любили его и ничего не жалели для своего единственного сына. Он никогда не сомневался в их любви. Конечно, они не слишком понимали его, не знали, на что он способен, к чему стремится, но никогда не наказывали и не обижали. У него было все, что положено иметь ребенку.
Но Хоуп… Хоуп столько вынесла! Мать умерла, отец день и ночь на работе… Девочка была совершенно одинока.
А когда нянька – единственный человек на свете, которому ребенок должен был доверять, – била ее, Хоуп даже не могла пожаловаться. Ей было всего пять лет. Совсем малышка.
Слейтер сжал кулаки и ускорил шаг. Под ногами шуршала палая листва, журчал ручей. Небо с каждой минутой становилось темнее.
А Клейтон все бродил и бродил. До встречи с Хоуп нужно было избавиться от гнева и того сосущего чувства горечи, обиды, которое не давало ему покоя. Если этого не сделать, она с первого взгляда поймет: что-то случилось.
Сейчас он тем более не мог признаться ей в том, что к нему вернулась память. Клейтон достаточно изучил ее и знал, что Бродерик прав. Она со всех ног бросится к отцу на помощь. И согласится выйти замуж за Трента.
И тогда Клейтону придется убить его. Уничтожить.
Он вздохнул и остановился. Болело все – ноги, ребра, голова. На лицо упала крупная капля дождя, затем другая. А потом начался ливень.
С минуту он стоял под хлещущими струями, вспоминая, каким было лицо Хоуп в тот момент, когда она призналась ему в своей глухоте. Казалось, она ждала, что Клейтон посмеется над ней и уйдет. Трудно было представить себе, сколько она выстрадала за эти годы.
Смешно… Ему хотелось бегом вернуться домой, обнять ее и никогда не отпускать. Хотелось избавить ее от новых страданий.
Но Хоуп не нуждалась в защите. Она упорно отказывалась от нее, потому что давно научилась рассчитывать только на себя и преуспела в этом. Слишком преуспела, черт побери. Несмотря на чудовищные препятствия добилась своего, стала врачом, стала нужной людям. А эти животные, которых бы не взял никто другой, и она любит их как своих собственных.
У Клейтона защипало в горле, когда он вспомнил о той кошмарной ночи… Что было бы с ним, не приди она ему на помощь?
А чем он отплатил ей? Черной неблагодарностью. Сомневался в ней, обманывал и сейчас вынужден скрывать от нее правду. Остается только надеяться, что со временем она простит его.
До дома он добирался полчаса и за это время вымок до нитки. Когда Слейтер зашел в кухню, с него капала вода.
– Добрый вечер, добрый вечер! – неожиданно прозвучало где-то рядом.
Клейтон вздрогнул и покосился на клетку с Фриком и Фраком.
– Кончайте болтать.
В кухню вошла Молли, остановилась рядом, подняла морду и завиляла хвостом, прося, чтобы ее погладили.
Клейтон рассеянно положил ладонь на ее большую голову.
В доме было необычно тихо, если не считать стука капель по крыше. Слейтеру это не понравилось, и он решил сначала удостовериться, что с Хоуп все в порядке, а уж потом пойти переодеться.
В клинике было темно и пусто. Взглянув на часы, Слейтер понял, что отсутствовал дольше, чем собирался. Когда он уходил на прогулку, Келли еще была здесь. Хоуп тоже нигде не было.
– Молли, – настойчиво сказал он шедшей по пятам собаке. – Ищи Хоуп, детка. Пожалуйста, помоги мне найти ее.
Собака оглушительно залаяла и рванулась к двери.
Сердце Клейтона тревожно забилось.
Хоуп бродила по темным кабинетам и рассеянно поглаживала приборы. Она любила свою клинику. Все здесь было создано ее собственными руками, и именно здесь впервые в жизни Хоуп почувствовала себя нужной. Она помогала людям, помогала по-настоящему. И они ее уважали.
Она зашла в рентгеновский кабинет, села на стол, прижалась спиной к установке, закрыла глаза и вздохнула. Два посетителя за день…
Трент сказал, что не даст ей работать, пока она не сдастся, и угрозу свою он выполнил.
Он не звонил, но скоро позвонит, потому что захочет узнать, не передумала ли она…
Внезапно Хоуп вздрогнула и открыла глаза. Клейтон. Он ищет ее. Она ощущала его тревогу, чувствовала его страх. Страх за нее.
– Я здесь! – громко крикнула она.
Через несколько секунд дверь настежь распахнулась, и в комнате загорелся свет. Хоуп зажмурилась, ощутила сильный толчок и оказалась прижатой к сильному телу. Сильному, мокрому и очень холодному.
Клейтон… Она вздохнула и успокоилась. Слейтер крепко обнял ее, и Хоуп ответила ему тем же, не спрашивая, что заставило его примчаться к ней в таком виде.
Она прильнула к его груди и ничего не слышала. Ничего, кроме бешено бьющегося сердца и тяжелого, прерывистого дыхания. Наверное, Клейтон что-то говорил, но она не видела его лица.
Обмирая от наслаждения, она прижималась к нему все сильнее и сильнее. Пока не почувствовала, что Клейтон дрожит.
Тут она с силой отстранилась, и Слейтер неохотно отпустил ее… только для того, чтобы заставить поднять голову.
– Слава богу, – хрипло сказал он. – Я не мог найти тебя. Я думал… – Он вздрогнул, снова притянул Хоуп к себе и поцеловал. – Впрочем, неважно. Главное, что ты жива и здорова.
– Я все время была здесь.
Он смотрел на Хоуп так ласково, с такой неподдельной нежностью, что она, ошеломленная, застыла на месте.
– Ты, наверное, не слышала, как я звал тебя, – мягко сказал он. Что-то мелькнуло в его взгляде и исчезло. Сострадание? Понимание? Она не могла определить, но ощущение было такое, будто ее… обнимают.
– Нет, не слышала. Но я чувствовала… твою тревогу. – Хоуп поняла, что начинает ощущать каждое движение его души. – Клей, почему ты мокрый?
– Я гулял у ручья и…
– Не нужно ходить туда! – Со страху она так крепко обняла Клейтона, что тот поморщился. – Это опасно!
– Хоуп, в ту ночь там меня только бросили. А напали совсем в другом месте…
Верно, но…
– Ты… упал в ручей?
Он засмеялся, слышать этот смех было так приятно, что Хоуп сразу успокоилась.
– Твоя вера в меня оставляет желать лучшего. Нет, я не падал в ручей. Просто идет дождь.
– Ох… – Она смущенно улыбнулась, но тут Клейтон задрожал снова, и ее хорошее настроение сразу улетучилось. – Раздевайся.
Его улыбка стала шире.
– Это ты сказала.
Когда до Хоуп дошло, что он именно имеет в виду, она нервно хихикнула.
– Я говорила не об этом… – Но Слейтер не сводил пламенного взгляда с ее губ. Она тут же вскочила со стула и попятилась к двери.
Клейтон шел следом, на ходу расстегивал рубашку. Затем он неторопливо обнажил мокрую сильную грудь, плоский мускулистый живот и треугольник светлых вьющихся волос, исчезавший за поясом джинсов.
Хоуп вытянула руки перед собой и быстро сказала:
– Я… принесу тебе сухую одежду…
Однако стоило Клейтону бережно, но решительно положить ладони на ее талию, как у Хоуп пересохло в горле. Своим сильным телом Слейтер прижал ее к двери.
– Я хочу тебя.
О да. Она ощущала это.
– Боже…
Клейтон улыбнулся.
У Хоуп замерло сердце. Даже если она будет жить вечно, все равно не сможет привыкнуть к тому, что этот мужчина хочет ее. Ее! И к тому, что улыбается ей так, будто любит больше жизни.
Она попыталась напомнить себе, что это просто видимость, игра и что скоро все кончится.
Клейтон слегка отодвинулся и начал расстегивать джинсы.
– Тоже мокрые, – пробормотал он. – Мокрые и очень тесные.
У Хоуп тут же сел голос.
– Что? – переспросила она паническим шепотом.
Его пальцы застыли на месте, а лукавые глаза внимательно изучали ее лицо.
– Я дразню тебя. Просто хочу, чтобы ты хотела меня так же, как я тебя.
Хоуп закусила губу и тихо прошептала:
– Так оно и есть.
Слейтер снова прижался к ней.
– Я хочу любить тебя, Хоуп.
Она коротко вздохнула и затаила дыхание. Сильные теплые пальцы легко гладили ее руки.
– По-настоящему. Без лживых обещаний, без притворства… чтобы терять голову.
– В прошлый раз все было по-настоящему, – хрипло сказала она. – Во всяком случае, что касается меня…
– Да, – согласился он, погладив ее по щеке и заглянув в глаза. – Но тогда я был сбит с толку, думал, что мы уже были вместе, и никак не мог понять, почему мне не удается вспомнить, как это было.
Хоуп побледнела.
– Это была моя вина, Клей.
– Все это уже позади, – мягко сказал он. – Главное, что мы остались вместе. Хоуп, давай попробуем еще раз.
Клейтон протянул руку, и Хоуп долго молча смотрела на нее. Затем она медленно откинула голову и смерила его взглядом. Светлые волосы Клейтона были мокрыми. Капли стекали по его вискам и мускулистой шее. Обнаженная грудь блестела. Мокрые джинсы плотно облегали его стройное тело. Но больше всего Хоуп притягивали его зеленые глаза, в которых для нее уже не было тайны. От головокружительных эмоций у Хоуп подгибались колени.
Клейтон очень боялся, что она откажет ему.
Как будто она могла… Хоуп сама не знала, как это вышло, но он стал частью ее жизни. Неважно, что будет дальше; она хотела снова испытать блаженство, которое будет помнить до самой смерти. Но разве она может отказать ему!
Хоуп приняла его руку, сжала ее и испуганно улыбнулась. Клейтон вернул ей улыбку.
Она молча повернулась и за руку вывела его из кабинета. Хоуп выпустила его руку только в спальне, чтобы включить стоявшую на тумбочке лампу. А потом в нерешительности застыла на месте, молча глядя на него.
Его широкие, сильные плечи блестели так же, как блестели его прекрасные зеленые глаза, а серьезное лицо Слейтера отражало желание, переполнявшее и ее.
– Прости, но сегодня я нервничаю намного сильнее, чем в прошлый раз, – сказала Хоуп. Ее улыбка внезапно исчезла, лицо стало испуганным.
– Я тоже, – признался он и шагнул к ней.
Когда Клейтон поднял руку и прикоснулся к ее лицу, Хоуп облегченно вздохнула. Сейчас, подумала она. Вот сейчас придет эта безумная страсть, которая заставит ее воспарить к небесам и забыть обо всем на свете. Это чувство полного, абсолютного счастья может вызвать только он, Клей.
Она притронулась к его рукам и почувствовала, как резко напряглись его мышцы. Так вот как она на него действует! И осознание этого наполнило ее радостью и уверенностью в себе. И любовью.
Хоуп поняла, как много она должна сказать ему.
– Я боялась, что ты больше не захочешь меня, – тихонько призналась она. – После того, как я обманула тебя.
Он прижал палец к ее губам.
– Я хотел тебя с первой минуты, Хоуп. Когда поднял глаза и увидел витавшего надо мной ангела. Темноволосого ангела с черными глазами.
Хоуп смотрела на него как зачарованная, с радостью… и сомнением. Клейтон взял ее лицо в ладони, наклонился и легко коснулся губами ее рта. Поцелуй был таким нежным, руки такими ласковыми, что остатки страха Хоуп улетучились.
Наконец он поднял голову и хрипло пробормотал:
– Это только начало. Самое начало… – Затем губы Слейтера проделали путь от ее щеки к уху, и у Хоуп от ожидания побежали мурашки по спине. – Я буду любить тебя, Хоуп, – страстно пообещал он, прижал ее к себе, а затем уложил на кровать и лег рядом.
Хоуп знала, что нехорошо терять голову, нехорошо позволять снимать с себя блузку и юбку, нехорошо зачарованно следить за тем, как он стаскивает с себя мокрые джинсы, а хуже всего позволять себе верить, что это ей не снится.
– Клей, – ухитрилась пролепетать она, когда его нежное дыхание коснулось ее уха, – может быть, не надо?
Он склонился над ней и обвил руками ее тело. Их ноги переплелись.
– Надо, – с силой сказал он, а затем прильнул к ее губам, как всегда искусно раздвинув их языком.
Клейтон не торопился. Хоуп должна была слегка успокоиться и расслабиться, чтобы он мог раздвинуть коленом ее бедра. Но неожиданно быстрая капитуляция слегка озадачила его: губы Хоуп, сначала нежные, с каждым мгновением становились все более жадными, и наконец она испустила гортанный стон.
Секс всегда доставлял Слейтеру удовольствие, но с Хоуп он превращался в священнодействие. Нечто чарующее, магическое, волшебное… Впервые в жизни Клейтон чувствовал себя в женских объятиях, словно в раю. В объятиях Хоуп.
Он отчаянно хотел овладеть ею, но понимал, что нельзя торопиться. Однако Хоуп сама проявляла нетерпение. Она погрузила пальцы в его волосы и притянула голову Клея к себе, как будто боялась, что он сбежит. Естественно, Клейтон никуда не собирался убегать: он только хотел показать, как сильно любит ее. Дразня и возбуждая ее губами, он провел рукой по ее узкой талии, выпуклому бедру и длинной ноге, а потом мучительно медленно повторил этот маршрут в обратном направлении.
Услышав негромкий стон, он улыбнулся, продолжая гладить ее. Хоуп беспокойно заерзала и стала ловить его руку бедрами.
Клейтон убрал руку, решив, что сначала она должна как следует возбудиться и потерять голову от страсти. Чтобы не пропустить этот сладкий миг, он внимательно следил за ней.
Кончик большого пальца коснулся груди Хоуп, и она жалобно захныкала. Ее соски стали выпуклыми, напряглись, и при мысли о том, как он будет сосать их, у Клейтона потекли слюнки. Нет, не сейчас, уговаривал он себя. Еще рано…
Голова Хоуп металась по подушке. Клейтон хотел сказать ей, что все только начинается и что он хочет свести ее с ума, но от вида распростертого под ним изнывающего от желания чудесного тела не смог произнести ни слова.
Кончиками пальцев он погладил пупок Хоуп; она выгнула бедра и застонала. Этот звук едва не заставил Клейтона потерять контроль над собой, но он приказал себе не торопиться, хотя его тело бешено трепетало и пульсировало.
– Клей, – выдохнула Хоуп и потянулась за его рукой. – Трогай меня, гладь. Пожалуйста, трогай…
– Именно это я и делаю. – Он снова провел пальцем по ее шелковистому бедру, остановившись в нескольких дюймах от того заветного места, которое изнывало от желания. Бедра Хоуп забились, поднялись, и она снова прошептала:
– Клей…
Он провел пальцами по другому бедру – у Хоуп напрягся живот. А когда руки его скользнули выше, к груди, она снова издала стон.
– Пожалуйста! – с мольбой в голосе просила Хоуп. Клейтон не послушался, она обиженно фыркнула, сама потянулась к нему, обхватила ладонью его горячую, туго напрягшуюся плоть и начала гладить ее, заставив сначала вздрогнуть от острого наслаждения, а потом застонать. Хоуп обмерла и отдернула руку. – Прости, – прошептала она, поднимая испуганные глаза. – Я сделала тебе больно?
Клейтон улыбнулся и прижался лбом к ее лбу.
– Сделай еще так, – попросил он и, видя, что Хоуп это ничуть не успокоило, поднял голову и снова нежно попросил: – Пожалуйста.
Она широко открыла глаза, снова потянулась к нему, начала гладить и довольно громко потребовала:
– И ты гладь меня.
Клейтон бережно сжал ее груди. Когда его пальцы коснулись напрягшихся сосков, она приглушенно ахнула, выгнулась всем телом и впилась коротко остриженными ногтями в его плечи.
Клейтон смотрел на нее с суеверным страхом.
– Хоуп, какая ты красивая… поразительно красивая. – Его пальцы двинулись ниже, ниже, миновали плоский живот и… наконец добрались до самого восхитительного места.
Хоуп вскрикнула и вцепилась в него.
– Клей…
– Я знаю, милая, – сказал он, улыбаясь и глядя в ее огромные глаза. О да, он знал. Едва касаясь пальцем ее горячей, влажной плоти, он опустил голову и провел языком по соску Хоуп. И тут же голова ее упала на подушку. Хоуп тяжело дышала, двигала бедрами и шептала его имя.
Она пылала в его объятиях, а Клейтон сгорал от наслаждения, наблюдая за ней. Он продолжал трогать ее, чтобы убедиться, что доставляет и ей наслаждение, ласкал ее снова и снова, сосал, покусывал и возбуждал до тех пор, пока она не напряглась и не вытянулась под ним.
Клейтона переполняли страсть и желание. И все же он продолжал бы возбуждать ее, но тут Хоуп вцепилась в его волосы, притянула к себе, подняла бедра и взмолилась:
– Пожалуйста, Клей. Немедленно!
Ее тело было таким нежным, голос таким просящим, а в глазах горел такой огонь, что Клейтон чуть не застонал.
С чего он взял, что сумеет удержаться, сможет подавить свои желания, пока не сведет ее с ума? Отчаянно хотелось оказаться внутри нее, почувствовать себя окруженным ее горячей бархатной плотью… Клейтон оперся на локти и рванулся вперед, продвигаясь дюйм за дюймом и заставляя себя делать это медленно, осторожно. Наконец Клейтон полностью вошел в нее, закрыл глаза и, борясь с желанием бешено задвигаться взад и вперед, продолжал жадно ласкать ее губами и руками. А когда он сделал два осторожных движения, Хоуп откинула голову и подняла бедра ему навстречу.
– Еще, – потребовала она.
Вместо этого Клейтон застыл на месте, боясь раньше времени достичь оргазма. Хоуп негромко застонала.
Он открыл глаза и посмотрел в прекрасное лицо, которое стало для него самым дорогим на свете. Темные, блестящие волосы разметались по подушке, щеки пылали от страсти. На него смотрели глаза Хоуп, потемневшие от желания. А ее тело… ее тело…
Его собственное тело напряглось до предела, мускулы дрожали. Он понятия не имел, сколько времени сумет продержаться, погруженный в это невероятно пылкое, изнемогающее от страсти тело. Они были созданы друг для друга. Это была женщина его грез, его снов. Какое чудо, что судьба свела их! Опершись на локти, Клейтон взял голову Хоуп в ладони и прильнул к ее рту, прошептал ее имя и нежно провел губами по губам, ошеломленный и очарованный тем, что она с ним делает.
Самоконтроль его ослабел еще больше, когда Хоуп улыбнулась и прошептала:
– Тебе нравится у меня внутри… Пожалуйста, Клей, люби меня.
– Сейчас. – Он осторожно задвигался и увидел, что Хоуп закрыла глаза. – Ты в порядке?
– Нет… – Она выгнула спину и обвила ногами его талию.
Видя, что Хоуп полностью открылась ему, он инстинктивно ринулся вперед.
– Нет? – прошептал он, пытаясь остановиться, но этот подвиг оказался ему не по силам.
Хоуп по-прежнему лежала, не открывая глаза.
– Черт побери! – Он что, сделал ей больно? Клейтон целовал ее веки и ждал, когда они поднимутся. – Не в порядке? – Он стиснул кулаки; от чудовищного усилия вены на руках едва не лопались.
– Нет. Помоги мне, Клей, – пробормотала она, притягивая его к себе. – Пожалуйста…
И он сдался. Невозможно было сопротивляться бешено извивавшемуся под ним телу и нежному голосу. Клейтон глубоко вонзался в нее, вонзался раз за разом, пока они оба не ошалели от все возрастающего желания и страсти… Когда он почувствовал, как Хоуп содрогнулась, забилась всем телом, впилась в него и порывисто задышала, он окончательно потерял голову. Готовый взорваться, он приподнял бедра, вонзился в нее как можно глубже и едва не разорвался на куски, когда Хоуп стиснула его кольцом мышц.
Он понимал, что впился пальцами в спину Хоуп и зарылся лицом в ее шею. Понимал и то, что их сердца колотятся как бешеные, что их руки и ноги переплелись… И не мог пошевелиться. Мог только со свистом втягивать в себя воздух после самого упоительного оргазма в его жизни.
Дыхание их понемногу успокоилось, Клейтон перевернулся на бок, притянул Хоуп к себе и стал гладить ее по спине, наслаждаясь тем, что держит ее в объятиях.
Когда губы Хоуп уткнулись в его шею, он улыбнулся и, слегка откинув голову, внимательно посмотрел на нее. То, что мерцало в глазах Хоуп, заставило его сердце болезненно сжаться.
– Я ничего не знаю о тебе, – прошептала она, не сводя с него глаз. – Совершенно ничего. Кроме того, что ты смелый, добрый и сильный. Но, может быть, это самое главное.
Он погладил ее по спине и снова улыбнулся.
– Я люблю тебя, Хоуп, очень люблю.
Он здесь, с ней, он любит ее. Неужели это не сон?
Хоуп вздохнула и крепко обняла его. Эти слова переполнили ее счастьем. Его глаза, его тело, такое сильное, горячее и неутомимое, принадлежащее только ей… Неужели все это наяву?
– Но есть и другое, – пробормотала она. – Куда большее…
Клейтон посмотрел на нее смеющимися глазами, и Хоуп испугалась, поняв, что сказала это вслух. Она опустила голову и залилась краской.
Растроганный смущением Хоуп, Клейтон повернулся на спину, и она оказалась лежащей на нем.
– Ты права, есть еще кое-что, – серьезно сказал он.
Хоуп осторожно оперлась о его грудь, оберегая забинтованные ребра, и глубоко вздохнула.
Она не могла понять, то ли его плоть осталась твердой, то ли затвердела снова. Неожиданно он приподнял ее бедра и многозначительно сказал:
– И очень много.
– Клей… – Хоуп судорожно выдохнула. Сердце бешено колотилось. – Я хотела сказать, что люблю тебя.
Его руки, лежавшие на ее спине, вдруг сжались, изумрудные глаза наполнились такой радостью, что в них было больно смотреть. А затем любимое лицо осветила самая добрая, самая нежная улыбка, которую она когда-либо видела.
– Слава тебе господи. Скажи это еще раз, – попросил он, затем поднял бедра, быстро нащупал то, что искал, и вошел в нее.
Ее почти беззвучный смешок сменился блаженным стоном. Хоуп наклонилась, окутав его плащом из своих прекрасных волос, и крепко поцеловала его.
– Хоуп, – попросил он. – Еще…
– Я плохо знаю, что делать с этой любовью, – призналась она. – Но я действительно люблю тебя, Клей. Люблю без памяти.
Его член вздрогнул и запульсировал. Клейтон обнял ее и притянул к себе. Хотя в его глазах бушевал огонь, улыбка была нежной.
– Я покажу тебе, что с ней делать, – хрипло прошептал он.
ГЛАВА 24
Хоуп вздохнула и, собрав последние силы, перевернулась на спину. Она была такой расслабленной, довольной и невероятно красивой, что Клейтон нежно поцеловал ее.
Он потянулся всем своим приятно нывшим телом, затем наклонился над ней и вдруг понял, что еще никогда не был так счастлив и беспечен.
– Я голодная, – томно проговорила Хоуп.
Слейтер лукаво посмотрел на нее сверху вниз и улыбнулся.
– Да? – Он наклонил голову и легонько укусил Хоуп за подбородок.
– Есть хочу! – со смехом пискнула она и шлепнула ладонями по груди Клейтона, губы которого уже прокладывали путь к ее рту. А потом крепко обняла его шею, отчего у Слейтера потеплело на душе. Он мог бы провести в постели всю жизнь, не выпуская Хоуп из объятий. – Накорми меня, – потребовала она. Ее распущенные волосы спадали на плечи волной темного шелка.
Клейтон засмеялся, сел и со смесью удовольствия и огорчения стал наблюдать, как Хоуп надевает его майку.
– Прикрывать такое тело – настоящее преступление.
Несколько секунд Хоуп молча смотрела на него. Лицо ее было радостным и смущенным.
– По-моему, тебе нужны очки, – сказала она наконец. – Разве ты не видишь, что в некоторых местах я слишком худая, зато во всех остальных слишком толстая.
Слейтер потянулся, схватил ее за талию и привлек к себе.
– Я вижу, что все на месте, – заверил он, прижимаясь к ее бедрам. – А если тебе нужны доказательства, я с удовольствием…
– Верю, верю!
Судя по румянцу, залившему лицо Хоуп, так оно и было, поэтому Клейтон с чистой совестью отвел ее в кухню, где они устроили сказочный пир, состоявший из двух пончиков и молока.
