Текст книги "Забвение"
Автор книги: Джилл Шелдон (Шелвис)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)
Молли сидела между ними и терпеливо ждала, не перепадет ли и ей хоть немного. Клейтон пожертвовал ей недоеденный кусочек пончика, а Хоуп не удержалась и съела свой до конца.
– Ммм… – вздохнула она, облизала пальцы и закрыла глаза.
Клейтона снова пронзило желание.
– Должно быть, такая еда наводит на грех, – хрипло сказал он, встал и направился к Хоуп.
Она засмеялась, вскочила со стула и попятилась к холодильнику. Обрадованный этим смехом, Клейтон крепко обнял ее.
– Мы и так провели в постели несколько часов. Часов! – О нет, она не жаловалась. Да разве можно жаловаться на это, подумала Хоуп, снова ощутив острое желание, от которого внутри у нее все задрожало.
Клейтон обхватил бедра Хоуп и своим горячим, крепким телом прижал ее к дверце холодильника.
– И что ты об этом думаешь? – пробормотал он, склоняясь к ней.
– Я думаю… – начала Хоуп, но тут открытый рот Клейтона прильнул к ее шее, а широкие ладони скользнули под майку и сжали ее ягодицы. – О боже!
– Так что ты думаешь? – опять спросил он, поднимая голову и с веселым вызовом глядя ей в глаза.
– Я… – И снова фраза осталась неоконченной, потому что его чудесные пальцы поднялись выше и начали щекотать ей ребра.
– Ну же, доктор, – поторопил он и легонько ущипнул Хоуп. – Думайте быстрее.
– Перестань! – сквозь смех выдавила она.
Клейтон остановился.
– Как я люблю это… – прошептал он.
– Что? – Смущенная Хоуп уставилась на него и подумала, что никогда в жизни не видела более сексуальных губ.
– Люблю, когда ты смеешься. – Его глаза потемнели, и Хоуп затаила дыхание. – Люблю в тебе все. Помни это, Хоуп. Обещай, что будешь помнить.
– Конечно буду… но почему…
Через мгновение Клейтон обнял ее так крепко, словно боялся, что она сбежит. А затем та немногая одежда, которая была на них, разлетелась по всей кухне.
Молли посмотрела на них и улизнула в коридор.
Клейтон одним движением смел с буфета стоявшие на нем тарелки и отправил их в раковину, посадил Хоуп на освободившееся место, раздвинул ей ноги и положил между ними свою ладонь.
– Я опять хочу тебя, – хрипло сказал он. – Скажи, что ты тоже хочешь меня.
Сидя в такой позе, Хоуп трудно было даже думать, не то что говорить.
– Скажи, милая, – требовал он, продолжая возбуждать Хоуп пальцами. – Пожалуйста, Хоуп, скажи.
– Я… – Когда Клейтон опустился на колени, закинул ее ноги к себе на плечи и приник губами к тому месту, где только что были его пальцы, Хоуп беспомощно застонала и выгнула спину. Трепеща всем телом, она нараспев повторяла и повторяла его имя. Ей не терпелось ощутить его внутри. – Скорее! – вскрикнула Хоуп, схватила его за волосы и потянула вверх. – Скорее, Клей!
Клейтон вошел в нее, и оба они застонали от наслаждения. А затем он остановился.
Хоуп знала, чего он ждет.
– Я хочу тебя, – всхлипнула она, обхватив мокрые от пота плечи Клейтона, и приникла лицом к его шее.
Потом, шатаясь от усталости, они добрели до спальни и рухнули в постель Хоуп.
Так, будто они спали вместе всю жизнь, Клейтон притянул ее к себе и обнял. Рука была тяжелая, теплая, и Хоуп почувствовала сладостное спокойствие. Она была желанной.
Никогда в жизни ей не было так хорошо.
Клей был такой желанный, такой милый, такой родной, что хотелось обнять его и не отпускать…
Может быть, может быть… у них что-нибудь получится. А вдруг со временем это перестанет быть фантазией, и тогда она сможет любить, быть любимой? Именно так, как ей мечталось.
Когда Хоуп снова начали одолевать сомнения и черные мысли, она прогнала их прочь. Сейчас она счастлива, и это главное.
Поняв, что Хоуп засыпает, Клейтон поцеловал ее в ухо, крепко прижал к себе и что-то прошептал. Ощутив спиной колыхание его груди, Хоуп все поняла… Он сказал, что любит ее.
Она тоже любит его. Сильнее, чем могла мечтать.
Клейтон проснулся и, не открывая глаз, с улыбкой потянулся к Хоуп, но его руки встретили пустоту.
Она ушла. Судя по тому, что простыни успели остыть, это случилось давно. Он сбросил покрывало, спустил ноги… и едва не наступил на голову Молли. Пока Клейтон чертыхался и натягивал джинсы, собака не сводила с него обиженных глаз.
– Спасибо за то, что разбудила меня одновременно с Хоуп, – саркастически сказал Клейтон. Собака только зевнула и посмотрела в сторону.
Слейтер посмотрел на смятую постель.
– Еще рано. Где же она?
Будь его воля, он не выпускал бы ее из постели до конца их жизни. Воспоминание о проведенной вместе ночи заставило его удовлетворенно улыбнуться.
Ее любовные клятвы были нежными, но весь остаток ночи они занимались отнюдь не нежностями. Страсть – вот единственное подходящее для этого слово.
Он сумеет уговорить Хоуп провести еще одну такую ночь. А то и не одну.
Дождь закончился, в окна смотрел рассвет. На кухонном буфете стояли блюдо со свежими булочками и кофеварка, полная горячего ароматного напитка. На крыльце весело щебетали Фрик и Фрак; у ног Слейтера сидела Молли и смотрела на него преданными глазами.
Дом… Он чувствовал себя здесь как дома Куда лучше, чем в маленькой, вечно неубранной, холодной квартирке, куда ему не хотелось возвращаться.
Поддавшись порыву, он наклонился и обнял Молли. Собака положила ему голову на плечо и завиляла хвостом. Все ее тело заходило ходуном. Клейтон засмеялся и покачал головой.
– Столько лет без собаки… Ай-яй-яй, Молли, как же так? Нехорошо.
– И почему же ты столько лет жил без собаки?
Клейтон вздрогнул, наклонил голову и посмотрел на стоявшую в дверях Хоуп. Она была в спортивной юбке и его рубашке. Это зрелище заставило Клейтона испытать такой порыв любви, что у него закружилась голова.
Хоуп держала в руке букет полевых цветов. Кухню заполнил их свежий запах. Значит, она ходила за цветами.
– Клей…
Он медленно, с неохотой поднялся и встретил ее напряженный взгляд. Хоуп крепко обхватила себя руками, словно ей было холодно.
– Если ты смог вспомнить, что у тебя много лет не было собаки, значит, к тебе вернулась память.
– Хоуп, – хрипло сказал Слейтер и потянулся к ней. Но Хоуп попятилась и покачала головой. – Подожди.
– Нет! – Она бросила цветы на буфет, судорожно всхлипнула, и у Клейтона чуть не разорвалось сердце. – Нет! Ты вспомнил!
– Хоуп…
– Ты вспомнил и не сказал мне. Почему?
– Потому что это было очень непросто.
Темно-карие глаза заполнились слезами, и Хоуп часто заморгала, пытаясь сдержать их.
– Я проснулась утром и подумала, какая я счастливая. И как сильно люблю тебя, – дрожащим голосом пролепетала Хоуп.
Ему показалось, что сердце сейчас вырвется из груди.
Я разбил свою мечту, громко прогремело в голове Слейтера.
– Хоуп, подожди.
– Я не могла спать, – с горестной улыбкой сказала она. – Помнишь поговорку: не могу есть, не могу спать, могу только думать о тебе. Я пошла собрать для тебя цветы.
Можно было представить себе ее чувства…
– Ты должна выслушать меня, Хоуп. Дай мне минуту.
Она не то засмеялась, не то всхлипнула.
– Это правда, да? Ты все вспомнил? – Хоуп отвернулась и закрыла лицо руками. – Я чувствовала, что ты что-то скрываешь. Только не верила… – Она опустила руки и посмотрела на него глазами, полными боли. – Почему, черт побери? Почему?
– Я был вынужден.
– Нет. Я никогда не поверю этому, – упавшим голосом прошептала она, повернулась и бросилась бежать. Но добраться до двери Хоуп не успела. Клейтон поймал ее за руку и заставил обернуться. Она стала лихорадочно вырываться. Ему понадобились все силы, чтобы удержать ее.
– Хоуп, пожалуйста… ты не понимаешь…
– Все я понимаю! – выпалила она. – Ты молчал нарочно! Делал из меня дуру!
– Хоуп… – Он задохнулся от бати в потревоженных ребрах, но не выпустил ее. – Перестань, прошу тебя.
– Проклятие, да или нет? Ты вспомнил?
– Да, – прошипел он, когда локоть Хоуп угодил ему в бок. – Черт, как больно…
– Я не собираюсь жалеть тебя!
Клейтон продолжал удерживать ее, но делал это скорее для собственной безопасности. Однако красавица, бившаяся в его объятиях, внезапно остановилась и посмотрела Клейтону в лицо. В глазах ее горели боль и недоверие.
Она снова начала вырываться, и не ожидавший удара под ложечку Слейтер охнул, отпустил Хоуп и схватился за живот.
– Не уходи, – еле выговорил он, внезапно представив себе, как она садится в машину, бежит от него и попадает прямиком в объятия Трента Блокуэлла. – Пожалуйста, Хоуп, не убегай.
У привалившейся к буфету Хоуп расширились глаза.
– Я ударила тебя, – в ужасе прошептала она. – Сделала тебе больно…
– Я заслужил это, – мрачно сказал он и с трудом выпрямился.
– Нет. Я не хотела этого. – Она закрыла лицо руками.
Клейтон бережно взял ее запястье и слегка сжал, утешая себя тем, что Хоуп не уйдет, пока они не поговорят.
– Пожалуйста, не прикасайся ко мне, – сказала она, пытаясь отстраниться. Но разве мог Слейтер отпустить ту единственную женщину, которая похитила его сердце и навсегда лишила покоя? – И не смотри на меня так, – дрогнувшим голосом добавила Хоуп и закрыла глаза.
Свободной рукой Клейтон притронулся к ее щеке и впился взглядом в любимое лицо, пытаясь запомнить его навсегда.
– Не могу, – срывающимся голосом ответил он. – Я люблю тебя, Хоуп. И всегда буду любить… Да, ко мне вернулась память.
Хоуп всхлипнула и попыталась вырваться, но рука Клейтона крепко держала ее затылок, не давая отвернуться.
– Ты сказала, что любишь меня, – тихо проговорил он. – Ты и представить себе не можешь, как я хочу верить в это. – Он выждал секунду. – Но еще сильнее я хочу знать, что ты доверяешь мне, Хоуп. – Он нежно прижал ее к себе и посмотрел в огромные глаза. – Ты доверяешь мне? Да, Хоуп?
Ему показалось, что Хоуп смотрела на него целую вечность.
– До сих пор я никому не доверяла.
Он и не подозревал, что слова могут причинять такую боль.
– Знаю, милая, знаю… – Клейтон вздохнул и робко спросил: – Может быть, все-таки попробуешь?
Глаза Хоуп, почерневшие от охватившего ее отчаяния, на мгновение закрылись. Когда Хоуп открыла их, Клейтон увидел, что они наполнились слезами.
– Попробую.
– Попробуй, – мрачно сказал Клейтон. – У тебя получится.
В глазах Хоуп все еще стояли слезы.
– Посмотрим. Скажи, почему ты скрывал, что к тебе вернулась память? И какие именно воспоминания ты скрывал?
Кончиком пальца Клейтон вытер скатившуюся по щеке Хоуп слезу. Если бы он мог все рассказать ей…
– Не могу.
Хоуп недоверчиво фыркнула, и Клейтон почувствовал, что ее тело напряглось от гнева.
– Почему ты заставил меня думать, что ты раненый, брошенный и одинокий? Господи, как я из-за тебя переживала! День и ночь думала, как помочь тебе, – горько добавила она.
Слейтеру отчаянно хотелось приласкать и успокоить ее. Он смог бы утешить Хоуп, но смертельно боялся, что она сбежит, не поняв его порыва.
– Что это за тайна, Клей?
Как он мог все рассказать ей, не упомянув о беде, в которую попал ее отец? А когда она узнает правду, сумеет ли простить? Поймет ли, что он делал это для нее?
Хоуп разжала кулаки и осторожно притронулась к груди Клейтона, но тут же отдернула руки, едва они коснулись его обнаженной кожи. Это едва заметное движение испугало его.
– Тебе уже противно прикасаться ко мне?
Хоуп вздохнула и печально покачала головой.
– Наоборот, – сказала она тихим, неуверенным голосом, и Клейтон понял, как ей тяжело. – Совсем наоборот. – Она облизала губы и отвернулась. – Я не доверяю себе, Клей, когда нахожусь рядом с тобой.
– Хоуп…
Она не ответила, и Клейтон снова повернул ее лицом к себе.
– Хоуп…
– Кто ты, Клей? Почему ты оказался здесь? Почему не сказал мне правду раньше?
– Слишком много вопросов сразу.
– Значит, ты ничего не хочешь мне рассказать?
– Я Клейтон Слейтер. Холост. Имею собственное дело и живу в Сиэтле. Один.
Хоуп прижалась лбом к его груди. Некоторое время они стояли так, словно набирались сил для дальнейшего разговора. Потом она подняла голову. В глазах его были растерянность и отчаяние.
– А что еще ты можешь рассказать?
Клейтон молчал, и ей хотелось кричать от досады. Нет ничего хуже непонимания и недосказанности.
А затем выражение его глаз изменилось, и Хоуп поняла то, что ей не следовало знать. Он волновался – точнее, смертельно боялся – за нее.
Все, что он скрывает, имеет непосредственное отношение к ней. Теперь она знала это так же, как собственное имя.
– Как давно, – внезапно сказала она и выпрямилась так быстро, что Клейтон вздрогнул от неожиданности. – Как давно ты вспомнил, кто ты такой, и что же все-таки с тобой произошло?
Он закрыл глаза.
– Клей! – крикнула она, схватила его за обнаженные плечи и стала трясти. – Скажи же что-нибудь. Пожалуйста, ты должен что-нибудь сказать!
– Это случилось в нашу первую ночь, – хрипло прошептал он.
Хоуп смотрела на него, не веря своим ушам.
– Помнишь, у меня заболела голова и я уснул. А когда проснулся, все вспомнил…
Осознав вдруг, что она держит его за плечи, Хоуп отдернула руки, потом оглянулась на дверь и решила, что надо немедленно уйти, остаться одной, чтобы все обдумать и попробовать зализать раны.
Клейтон обнял Хоуп и прижался к ней так быстро и так сильно, что у бедняжки закружилась голова.
– Я ничего не сказал тебе вовсе не потому, что хотел причинить тебе зло, – сказал он с такой болью и таким отчаянием, что у Хоуп хлынули слезы из глаз.
– Тогда почему?
Он опустил голову и пробормотал несколько слов, которых Хоуп не расслышала. И тут она поняла, что Клейтон ругается. Потом он поднял голову и прямо посмотрел ей в глаза.
– Я не рассказал об этом сразу, потому что боялся потерять тебя.
Он сказал это так убедительно, так просто… и очень медленно. Хоуп не хотела думать о том почему эта мелочь имеет для нее такое значение. Не хотела думать о многом. О том, как Клей заботился, чтобы она слышала его. О том, что он всегда говорил громко и разборчиво и старался, чтобы это не бросалось в глаза, чтобы она не чувствовала себя идиоткой. Он всегда делал так. Даже тогда, когда она, забыв о вежливости, отказывалась смотреть на него и читать по губам.
Хоуп тяжело вздохнула. Да, однажды она решила, что этот человек – ее судьба. Должно быть, она ошибалась. Ошибалась, убеждала себя она, хотя каждая клеточка ее тела противилась этой мысли.
Его руки очень бережно сжимали ее талию, но уйти не позволяли. С минуту она смотрела на его грудь, все еще покрытую синяками, на все еще забинтованные ребра, а затем подняла взгляд.
– Я хочу верить тебе, – неуверенно сказала она. – Очень хочу. Но почему ты думал, что потеряешь меня?
Он горестно усмехнулся.
– Ты оказалась в трудном положении, Хоуп. Тебе был нужен временный муж, удобный, от которого можно было бы легко избавиться. Я полностью отвечал этим требованиям. Ты согласилась выйти за меня только для того, чтобы выпутаться из неприятной истории.
Хоуп почувствовала, что краснеет. Он обнял ладонями ее лицо. Взгляд его стал мягким и нежным.
– Но я не гожусь для этой роли, Хоуп. Я полюбил тебя. Полюбил по-настоящему… В первый раз в жизни. – Глаза Клейтона вдруг потемнели, и он с жаром сказал: – Я делал все, чтобы ты тоже полюбила меня, но ты не захотела. Поэтому мне оставалось только согласиться на твои условия, хотя я знал, что ты притворяешься.
Притворяешься! Он всерьез думал, что это возможно…
Клейтон посмотрел куда-то в сторону и хрипло продолжил:
– Я думал, еще немного времени, немного терпения, немного заботы… и ты полюбишь меня. Полюбишь по-настоящему, без притворства.
– Я никогда не притворялась, – спокойно и уверенно сказала она, и Слейтер вскинул голову. – Никогда, – шепотом добавила Хоуп. Клейтон наклонился с явным намерением поцеловать ее, но она отвернулась и сжала кулаки. – Не надо.
– Хоуп, – огорченно прошептал он.
– Да, черт побери, сначала я лгала тебе. Но я призналась в этом, и ты сказал, что простил меня.
– Конечно, милая.
– Но сейчас солгал ты, и я не понимаю зачем.
– Знаю, – хмуро сказал он.
Она должна была понять и уже открыла рот, чтобы сообщить ему об этом. Но как только она это сделала, губы Клея начали битву за ее сердце и душу. Одной рукой он надавил ей на затылок, другой заскользил по спине к бедрам, чтобы прижать ее к своему телу.
От первого прикосновения его языка глаза Хоуп закрылись сами собой.
А Клейтон не оставлял своих попыток. Он нежно притягивал ее все ближе и ближе, пока они не прижались друг к другу и не стали единым целым. Его властные руки гладили, ласкали, слегка сжимали и наконец добились своего. Ее кулаки разжались и ладони легли на гладкую мускулистую спину.
Он протяжно застонал, и от этого низкого, страстного звука Хоуп почувствовала слабость в ногах. Клейтон победил – она не могла не ответить на его поцелуй. Жадные губы впились в ее рот, и Хоуп с ужасом почувствовала, что сейчас окончательно потеряет голову.
Она резко выдохнула и вырвалась из объятий Клейтона. Он снова потянулся к ней, но Хоуп уперлась ладонью ему в грудь.
– Это нечестно, – пролепетала она и попятилась. – Пользоваться этим… чтобы убедить меня.
– Этим? – сердито прищурился Клейтон и провел рукой по волосам, словно это помогало ему думать. – Этим? Хоуп, ты даже не можешь выговорить это слово? Мы занимались с тобой любовью…
– Нет!
– Да.
– Это был просто поцелуй.
– Ничего подобного, – гневно сказал он и шагнул к ней. – Это был не просто поцелуй…
Если бы Хоуп прислушалась к его словам или хотя бы посмотрела в это до боли знакомое лицо, она бы сдалась и простила ему все то, чего не понимала. Если бы она не ушла, то рассыпалась бы на кусочки у него на глазах. Но Хоуп не позволила себе остаться. Она круто повернулась. Выбежала из кухни и захлопнула за собой дверь.
Судя по тому, что дверь кухни почти тотчас же хлопнула снова, это препятствие задержало Клейтона ненадолго, но Хоуп уже получила нужную ей фору. Она вбежала в холл, схватила ключи и, вылетев на улицу, со всех ног помчалась к машине.
И все же он догнал бы ее, если бы дорожка не была посыпана гравием. Клейтон был босиком.
Когда машина свернула с подъездной аллеи, Хоуп услышала несшиеся ей вслед проклятия.
ГЛАВА 25
Хоуп вырулила на шоссе и повернула в сторону Сиэтла, не думая ни о долгой поездке, ни о том, что скажет Келли, когда та придет на работу и обнаружит, что начальницы нет. Она не имела представления, почему делает это, но знала, что должна ехать в город. Так же, как знала, что должна втягивать воздух в легкие. Что нужно останавливаться на красный свет. Что нужно вытирать мокрые глаза платком, чтобы не попасть в аварию.
И что она должна разлюбить Клея.
Нужно срочно увидеть отца. Все ответы должны быть у него. Нельзя сказать, чтобы эта мысль согревала ее душу.
Спустя несколько часов она без доклада ворвалась в его кабинет. Бродерику было достаточно увидеть ее лицо, чтобы быстро попрощаться с собеседником и положить трубку.
– Привет, Хоуп. – Он осторожно улыбнулся. – Ты… неважно выглядишь.
– Могу себе представить, – согласилась она и села в кресло. – Утро выдалось тяжелое.
– Тогда закрывай эту чертову клинику. Уезжай подальше и начинай новую жизнь. Поживи наконец для себя.
Она открыла рот от удивления.
– Ты не понимаешь, – печально прошептала Хоуп. – Представления не имеешь о том, что клиника – это моя жизнь. И все, что я делаю, делаю для себя.
– Заботиться о здоровье других людей вовсе не значит жить для себя.
– Нет, значит. – Почему он не хочет понять? – Это дает мне радость и надежду. Люди приходят ко мне, именно ко мне, отец! И делают это, потому что доверяют мне. Потому что я могу вылечить их. Могу что-то изменить к лучшему.
– Это работа, Хоуп.
– И очень важная! А кроме того, она приносит мне удовлетворение. Дает цель в жизни. – Она тяжело вздохнула. – Мне жаль, что ты не можешь понять это.
– Хоуп…
– Нет! – Она вскочила, не в силах усидеть на месте. – Клиника значит для меня все на свете. – Хоуп осеклась. До нее вдруг дошло, что это неправда. Все на свете значил для нее Клейтон.
Она снова опустилась в кресло и посмотрела на отца.
– Я не знаю, зачем приехала. Ты не понимаешь меня, не понимаешь ни капельки.
– Понимаю, – тихо сказал старик. – Хоуп, послушай меня. Я действительно понимаю тебя, потому что мы очень похожи. – Увидев ее ошеломленное лицо, Бродерик засмеялся. – Помни это. И… поступай, как сочтешь нужным. Делай то, что должна.
– Что?
Не сводя с нее глаз, старик твердо и решительно повторил:
– Делай то, что обязана.
На мгновение оба испытали какое-то незнакомое чувство. Да, понимание, да, сочувствие, но было и нечто большее, к сожалению, недосказанное. Это потрясло Хоуп. Она встала, обошла стол и потянулась к руке отца. Он сжал ее пальцы.
– Я ощущаю что-то странное, – прошептала она, нагнулась и внимательно посмотрела ему в лицо.
– Все в порядке, Хоуп, – вполголоса ответил он.
– Впервые за много лет ты не отводишь взгляда.
Теперь его глаза затуманились.
– Я виноват. Я так виноват…
– Ты хочешь что-то сказать мне? Я это чувствую. Так почему ты молчишь?
– Ты так похожа на нее, Хоуп. Когда я смотрю на тебя… – Он погладил ее волосы и грустно улыбнулся. – Я смотрю на тебя и вижу твою мать. Прекрасную, независимую. И чертовски упрямую.
На губах Хоуп расцвела улыбка.
– Последняя черта приносит мне немало трудностей.
– Да уж. – Он снова сжал ее руку. – Хоуп, я виноват. Я хочу, чтобы ты знала, каким виноватым я чувствовал себя все эти годы. Из-за этой няньки…
– Что было, то сплыло, – сказала она, опустив голову. – Было и быльем поросло.
– Но ты так страдала…
– Теперь я счастлива, – прошептала она. – Я хочу, чтобы ты поверил в это.
– Правда?
– Да. Отец, у тебя все в порядке?
– Будет в порядке, не сомневайся. – Он закрыл глаза. – Пожалуйста, действуй как считаешь нужным. Не думай обо мне. Я выживу. Никто не сможет причинить мне большего зла, чем причинил себе я сам.
– Что ты имеешь в виду?
Он замялся, открыл глаза и виновато опустил их.
– Я потерял почти все свои деньги, Хоуп. Трент давал мне в долг. И теперь он может отнять у меня все. Все!
– Ты потерял… все? Но… как?
– Я виноват, Хоуп, – прошептал Бродерик. – Так виноват… Уезжай, обоснуйся на новом месте и забудь обо мне. Все к лучшему, доченька. Не сдавайся Тренту, чтобы помочь мне… Я не заслуживаю этого. Клейтон сказал мне то же самое.
Вошла ослепительно улыбающаяся секретарша.
– Звонят из банка по третьей линии.
Ошеломленная Хоуп смотрела на отца невидящим взглядом. Сердце ее безудержно колотилось. Что случилось? И какое отношение имеет к этому Клейтон?
– Отец, пожалуйста, – быстро попросила она, когда тот потянулся к трубке. – Трент может причинить тебе зло?
– Это важный звонок, – сказал Бродерик вполголоса, так чтобы слышала только она.
– Кто такой на самом деле Клейтон Слейтер? – взмолилась Хоуп, удерживая его руку.
– Я нанял его для помощи…
– Мистер Бродерик, – любезно сказала секретарша, – они не станут долго ждать.
– Отец, может Трент навредить тебе? – потребовала Хоуп. – Может?
– Не беспокойся обо мне. – Он попытался вырвать руку.
– Скажи!
– Ты не должна выходить за него замуж, чтобы спасти меня, – с внезапной горячностью сказал отец. – Я не хочу этого! Я говорил, что хочу, только для того, чтобы ты собрала все свое упрямство и поступила наоборот. – Его лицо озарила улыбка. – Я рассчитывал на это, Хоуп.
Так вот каково ее участие в этом деле. Если она будет принадлежать Тренту, тот оставит отца в покое. Да… Клей тоже хорош! Все это время он работал на отца. Черт бы побрал эту лживую тварь!
Она решительно положила руку на трубку.
– Отец, что может сделать Трент? Пожалуйста, ответь мне.
– Мистер Бродерик! – окликнула секретарша.
– Трент возьмет все, – быстро прошептал он. – Переступит через меня и уйдет, благоухающий и довольный собой.
И получит новый пост, а потом следующий… Победит и тут и там, с отчаянием думала Хоуп, пока отец разговаривал по телефону. Он будет пробираться наверх, и никто не остановит его.
Отец тихо беседовал с кем-то и не поднял глаз, когда Хоуп пошла к двери.
– Я остановлю его, – негромко, скорее себе, чем ему, пообещала она. – Не волнуйся, отец. Я сумею его остановить.
Всю обратную дорогу Хоуп гнала машину как сумасшедшая. Ну, сейчас она получит ответы на все свои вопросы! Раз и навсегда! Клей скажет ей все, нравится ему это или нет.
Клейтон Слейтер – служащий ее отца. Невероятно!
Никогда еще дорога не казалась Хоуп такой длинной. Казалось, ей не было конца. Она нетерпеливо обгоняла машину за машиной, не обращая внимания на светофоры, а пару раз буквально заставила себя снизить скорость на горной дороге.
Только штрафа ей и не хватало для полноты картины.
Нет, в чем, в чем, а в самообладании Клею не откажешь, злобно думала она. Говорил своим хриплым голосом, как он любит ее, как не хочет, чтобы их брак был фиктивным…
И все это время лгал, чтобы помочь ее отцу.
Прежняя обида по сравнению с этой казалась Хоуп пустяком. Неужели все, что он говорил ей, все чувства, которые демонстрировал, были ложью?
И хуже всего, что он делал это, чтобы выслужиться перед ее отцом. С ума сойти можно! Как ее угораздило влюбиться в такое чудовище!
Проехав половину пути, она в нетерпении ударила кулаком по баранке и пожалела, что машины не умеют летать.
День уже клонился к вечеру, когда она наконец добралась до дома. Окна были темными, но этого и следовало ожидать. Даже если Келли и была здесь, то давно ушла.
Будь Клей умнее, он бы сбежал отсюда и залег на дно. Нет, это все-таки несправедливо, вдруг подумала Хоуп. Он ведь хотел поговорить с ней, хотел что-то объяснить. Но она не дала ему такой возможности.
Может быть, он тоже уехал. Хоуп отбросила закравшуюся было в ее душу тревогу и сказала себе, что все к лучшему. Войдя в дом, она заперла за собой дверь и остановилась в темном коридоре.
Включая свет, она ожидала увидеть нетерпеливо мечущегося Клейтона, но перед ней стоял улыбающийся Трент. В руке его сверкал нож.
ГЛАВА 26
Клейтон бежал по коридору офиса, испуганный как никогда в жизни. Лишь бы не опоздать! Если бы чертово такси попалось ему раньше, если бы проклятый ублюдок таксист не тащился как черепаха, ссылаясь на ограничение скорости… Если бы Хоуп не сбежала. Ох, сколько ”если”!
Если бы знать, что она в безопасности. Это главное! Но Клейтон не мог избавиться от ужасного предчувствия. Он чувствовал, что это не так.
Клейтон влетел в кабинет Бродерика, молясь всем богам сразу… и сразу понял, что удача изменила ему. Хоуп здесь не было.
– Где она? – требовательно спросил Слейтер, когда Бродерик поднял глаза. – Где Хоуп?
– Уже ушла. – Старик нахмурил брови. – Что ты орешь? Хочешь, чтобы сбежались все мои служащие?
– Мне плевать на ваших служащих! – угрожающе проскрипел Клейтон, чувствуя, как в жилах холодеет кровь. Как он мог упустить Хоуп? Что делать? – Куда она поехала?
– Не знаю, – признался старик. – Но она была расстроена. Какого дьявола вы не приехали вместе? Я надеялся, что ты позаботишься о ней. А ты отпускаешь ее одну в таком состоянии…
– Расстроена? – Черт побери, это его вина… Но тут Клейтон уловил во взгляде Бродерика то, что заставило его подойти ближе и склониться над столом. – Почему она была расстроена?
Бродерик плотно сжал губы и отвернулся. Слейтера душил страх.
– Что вы ей сказали?
– То, что давным-давно должен был сказать.
Нет! Нет, черт побери!
– Вы сказали ей, что Трент шантажирует вас. – Угрюмое молчание старика было красноречивее слов. – Отличная работа, нечего сказать. Поздравляю! – Его сарказм заставил Бродерика сжаться, но Клейтон был беспощаден. – И, конечно, вы сказали ей, что на самом деле вовсе не хотите выдавать ее за Трента.
Бродерик не проронил ни слова.
Гнев Клейтона удвоился. Нет, утроился. Он представил себе негодование Хоуп, понявшей, что она стала пешкой в этой опасной и жестокой игре, что для спасения любимого отца она должна выйти замуж за человека, которого ненавидит и смертельно боится. От такого ”прозрения” любая женщина ударится в панику. Но Хоуп не чета другим женщинам: она сильная и невероятно выносливая, она не станет паниковать. Слейтер пытался успокоить себя, но не мог избавиться от страшной мысли, что Хоуп сейчас одна, и ей как никогда нужна его помощь.
– Мне пришлось это сделать, – еле выговорил раздавленный горем Бродерик. – Она должна была понять все.
– Вы сказали, что ваше состояние принадлежит теперь Тренту? И что вы скрывали это ради ее спокойствия? Верно?
Бродерик закрыл глаза.
Клейтон негромко чертыхнулся и провел рукой по волосам.
– Нет, – прошипел он сквозь зубы. – Нет. – Следующая мысль заставила его вскинуть голову. – Вы не сказали ей, что я работал на вас? Ведь не сказали же?
– Я был вынужден.
Так, значит, перечень чувств, которые испытывает сейчас Хоуп, можно пополнить: она уверена, что он предал ее. Теперь она могла думать о нем что угодно. Бедная Хоуп…
– Как вы могли? – гневно спросил он. – Не понимаю, зачем вы это сделали?
– Она примчалась ко мне, зная, что стряслась какая-то беда, что я что-то от нее скрываю. Мне показалось, что ей известно куда больше. Понимаешь, она чувствует такие вещи… Она посмотрела на меня и тут же обо всем догадалась. Оставалось только кивать и соглашаться.
Клейтон со злости дважды пнул кресло, несмотря на пронзившую ногу боль. Затем он в ярости обернулся к Бродерику.
– Вы понимаете, что толкнули ее прямо в объятия Трента? Случится то, чего вы так боялись. Проклятие!
– Я должен был, – тихо сказал Бродерик. – Должен был попросить у нее прощения, помириться с ней. Перед уходом.
Гнев Слейтера тут же угас.
– Вы слишком упрямы, чтобы умереть. – По крайней мере он на это надеялся.
Бродерик виновато улыбнулся и закрыл глаза.
– Ты прав, я не собираюсь умирать. Для этого я слишком упрям… и слишком жаден. Я собираюсь исчезнуть, Слейтер. Взять из гнезда яичко, которое прятал все эти годы, и исчезнуть.
– Вы так легко бросаете дело своей жизни? Кажется, в вашей семье это не принято.
– Тут для меня все кончено. Я только хотел убедиться, что у Хоуп все сложится нормально. Она заслужила это.
– Да, – вздохнул Клейтон. Почему он жалеет этого человека? – Куда она поехала?
– Как обычно, – с таким же вздохом ответил Бродерик. – В свою любимую клинику.
– Не исчезайте до тех пор, пока все не кончится и вы не попрощаетесь с дочерью. Она не переживет такого удара. – Слейтер направился к двери, но неожиданно остановился. Хоуп теперь чувствует себя совсем одинокой. Слишком одинокой для того, чтобы быть за нее спокойным.
Он бросился к телефону.
– Что ты делаешь? – спросил Бродерик. – Почему не едешь за ней?
– Сейчас, – мрачно ответил Клейтон. – Только сначала кое-что сделаю.
– Что ты задумал?
Нетерпение, звучавшее в голосе старика, доказывало, что его волнует судьба дочери. Клейтон отметил это, хотя ему хотелось задушить будущего тестя за то, что тот толкнул Хоуп навстречу опасности.
– Слейтер! Что ты делаешь?
– Страхуюсь. – Он набрал номер Келли и оставил на автоответчике просьбу присмотреть за Хоуп до его возвращения.
