Текст книги "Раскачай лодку (ЛП)"
Автор книги: Джиа Райли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
Я позволяю сумке упасть на пол возле кровати, мои пальцы прочерчивают путь от его горла до его руки.
– А чего ты хочешь?
– Возьми меня в рот, Ларк.
Я забираюсь обратно в постель и располагаюсь между его ног лицом к нему, но он останавливает меня, и, зацепив рукой мою ногу, разворачивает в противоположную сторону. Каким-то образом за то время, пока я шла от дивана до кровати, все перестало быть только для него и стало для нас.
– Расслабься, детка. Ложись на меня.
Я даже не осознавала, что замерла в предвкушении того, что произойдет, трудно думать о чем-то другом, кроме как о вероятной перспективе, но я слушаюсь, ложась, как он мне сказал.
– Теперь я могу трогать тебя?
– Ты никогда не должна спрашивать у меня разрешения, Ларк. Если ты что-то хочешь, возьми это.
Он следует собственному совету, сжимая мою задницу и зарываясь лицом между моих бедер.
Моя спина прогибается, простая задача – делать две вещи одновременно – кажется практически невозможной. Но я хочу, чтобы он почувствовал себя также хорошо, как он заставляет чувствовать меня, поэтому я беру его в руку, поглаживая несколько раз, прежде чем обвести языком вокруг головки. Он отвечает хриплым стоном, который отдается прямо в мой центр удовольствия.
Без предупреждения, я беру его полностью в свой рот, пока он не достигает задней стенки моего горла. Я делаю это снова и снова, пока едва могу дышать. Когда я оттягиваю свой рот от него, Истон делает тоже самое со мной – теперь он большим пальцем поглаживает кругами поверх моего пульсирующего клитора.
Я хочу больше и, как будто читая мои мысли, он вставляет в меня два пальца. Истон вонзает зубы в мою задницу, лижет и посасывает кожу на моих бедрах, прежде чем, сжав меня еще крепче, добавляет третий палец. Это одновременно и слишком, и идеально.
– Истон, – прошу я, даже не уверенная, о чем.
Каждый раз, когда он сосет, я сосу еще сильнее. И каждый раз, когда он вставляет свой язык в меня, я заглатываю его до конца. Это игра в кошки-мышки, пока мы оба не тонем в удовольствии, кончая сильнее, чем прежде.
– Повернись, детка. Насколько сильно мне нравится этот вид, но мне нужен твой рот.
Моим усталым ногам слишком трудно перевернуться, но я заставляю себя оттолкнуться и оказываюсь снова лицом к лицу – осознание того, как близко он стал знаком с моим телом, заставляет меня покраснеть.
– Я никогда…
Он качает головой.
– Даже не говори мне, что ты не делала этого раньше. Я тебе не поверю.
– Нет, я никогда не делала этого раньше так. Это было…по-другому.
Он оборачивает руку вокруг моей шеи, притягивая меня ближе до тех пор, пока наши губы почти не соприкасаются:
– Блять, Ларк. Этот рот… – говорит он, пока лижет мою нижнюю губу кончиком языка. – Ты чувствовалась так хорошо на мне, красавица.
Я пытаюсь увернуться от него, но он мне не позволяет. Истон держит меня прямо там, где ему хочется – не позволяя мне уклониться от правды.
– Ты опоздаешь на свое шоу, если не отпустишь меня.
Он смотрит на часы на ночном столике.
– Совершенно уверен, что уже опоздал.
Я краду один последний поцелуй, прежде чем встать и натянуть обратно его футболку, мои ноги едва способны держать меня.
– Удачи сегодня вечером.
Он скрещивает руки под головой на подушке и улыбается.
– Мне уже повезло. Остальное – это бонус.
Я улыбаюсь, медленно двигаясь обратно к двери с сумкой, перекинутой через плечо. Некоторые могли бы назвать его дерзким и самоуверенным, но для меня – в нем правильная смесь уверенности и смирения. И я навсегда собираюсь пасть жертвой этого.
Глава 13
Истон
Третий день Круиза.
В открытом море.
Вчера вечером в театре присутствовал совершенно другой вид энергии, которого там не было уже действительно долгое время. У меня хватает мозгов, чтобы понять – это связано с женщиной в третьем ряду, наблюдающей за каждым моим движением. То, как она следила за мной на сцене, и как ее тело двигалось вслед за моим голосом – мы находились в идеальной гармонии.
К тому времени, как я был готов покинуть ночью театр, она ушла, и по дороге назад в каюту я чувствовал себя заряженным электричеством, из-за чего воспламенился бы за секунду, если бы ощутил прикосновения ее рук. Это чувство начало расти во мне с того момента, как она вышла из моей комнаты сегодня утром – определяющим фактором было предвкушение ее появления в одной только моей футболке. И даже она понимала, провокационная лирика, скрытая в созданных нами строках песен, нашла бы отражение в наших телах.
Прошло чертовски много времени с тех пор, как я занимался сексом всю ночь до рассвета, но находясь вместе с Ларк – это все, чем я хочу заниматься. Ее тело становится знакомой территорией, запах ее духов на сладко-соленой коже пробуждает мгновенную эрекцию. Тем, как она способна поставить меня на колени, вызывая фантазии, которые только она может осуществить, Ларк приближает меня к действительности впервые за двенадцать месяцев.
Но полночные часы быстро пролетели, а утреннее солнце разрушило наше веселье. Если бы мне не надо было сегодня работать, я бы продержал ее в своей постели немного дольше, еще раз наслаждаясь Ларк перед расставанием.
– Ты снова убрал мою футболку? – спрашивает она, оглядываясь вокруг, прикрыв руками свою грудь, как будто я не ласкал ее в течение нескольких часов. Застенчивая Ларк всегда будет для меня загадкой. Я никогда не смогу уложить в голове, насколько открыта она в моменты нашей близости и полностью закрыта после.
– Нет, но ты не должна скрываться от меня. Я уже все видел.
Она поднимает одеяло и трясет им, пока не обнаруживается сорванная мною вчера с ее тела футболка.
– Я не скрываюсь. Просто мне не комфортно ходить голой при свете дня.
Лежа на боку, опираясь на локоть, спрашиваю ее:
– Почему? Ты красивая.
– Я такая, какая есть, и не могу этого изменить.
Решаю бросить ей вызов – в основном потому, что у меня нет более интересного занятия на следующие несколько минут.
– Брось футболку.
Сдвинув брови, Ларк смотрит на меня.
– Зачем?
– Потому что она моя и нужна мне.
– Теперь я вижу, сколько в тебе дерьма. Это всего лишь футболка.
– Это больше, чем просто футболка, Ларк. Она – моя любимая. Давай, бросай ее. – Она слушается, закатывая глаза, вместо этого хватая простыню.
– Простынь – тоже моя.
– Простынь принадлежит Круизной компании, осел. Ты прекрасно осведомлен, что, в соответствии с твоими инструкциями, я пришла в одной твоей футболке. Я не могу уйти отсюда голой. Меня арестуют.
– Это вероятность, с которой я готов смириться.
Ожидаю, когда она разозлится или обзовет меня чем-то похлеще, чем «осел», но этого не происходит. Она стоит со скрещенными на груди руками, бросая мне вызов своим взглядом.
– Что-то не так? – спрашиваю я ее.
– Нет, не совсем. Ты тот, кто снова опоздает, не я. Я – единственная, кто в отпуске.
Я выбираюсь из постели, и, подходя к своему шкафу, вытаскиваю чистую футболку. Развернувшись, обнаруживаю ее с радостным выражением лица и надеждой, что футболка – для нее. Но, вместо этого, я натягиваю ее на себя через голову, расстраивая Ларк еще больше.
– Истон, пожалуйста.
– Люблю, когда ты умоляешь. Это делает меня твердым.
– А что не делает тебя твердым?
– Бабушки. – Она пытается не засмеяться, но попытка с треском проваливается, и лицо озаряется присущей только ей улыбкой. Блядь, она горячая.
Прежде чем она еще что-то мне скажет, я протягиваю ей еще одну из моих футболок из кипы в шкафу. Получив ее, она сразу же расслабляется.
– Спасибо, – говорит она, натягивая ее через голову.
Я копаюсь в своих вещах, пытаясь найти что-то, чем она могла бы прикрыть свою задницу, когда она разражается истеричным хохотом. С нижним бельем в руках я оборачиваюсь и понимаю, что дал футболку, которой у меня не должно быть.
– Ну, если бы это не было первой вещью, которая мне попалась в руки, то я бы оказался в затруднительном положении.
– Не знаю, Истон, футболка говорит сама за себя. – Из всех, которых я мог ей дать, она одела ту, на которой написано: «Я с Дураком». На самом деле, это шуточный подарок с прошлогоднего Рождества.
Улыбаясь, бросаю ей пару своих боксеров.
– Одень их. Я предпочел бы, чтобы остальная часть корабля не видела этим утром твою попку.
– Мне кажется, тебя это особо не беспокоило прошлым вечером.
– Вчера было довольно поздно. Сейчас там больше людей.
Она скользит в мои боксеры своими длинными ногами, и я наблюдаю за каждым ее движением, придвигаясь ближе, пока она натягивает их по бедрам, закатывая резинку на талии для удержания. Руками ощупываю ее попку, и, пронзительно глядя в глаза, говорю:
– Это все мое, красавица. Поняла?
Она кивает, облизывая языком губы, пока смотрит на меня сквозь длинные ресницы. Я тянусь к ней, оборачивая ладони вокруг ее скул. Она цепляется своим холодными руками за мои предплечья – ее нежная кожа составляет разительный контраст с моей татуированной. Но эта часть привлекательности Ларк – ее мягкие изгибы против моей твердости. Она не имеет ничего общего с большинством женщин, с которыми я соприкасался в пути, и это освежает. В то время как я – яркий и экспрессивный, по большей части благодаря моим татуировкам и музыке, она – робкая и застенчивая. Тихая душа с силой, способной убедить меня, что то, что мы делаем, не неправильно. Даже если она не имеет ни малейшего представления, почему этот вопрос всегда будет на первом месте.
– Спасибо, – шепчет она.
– Я говорил тебе, что ты не должна благодарить меня за то, что я позволяю тебе чувствовать себя хорошо.
Она пожимает плечами, возрождая застенчивую Ларк.
– В этот раз я хочу поблагодарить тебя, чтобы ты знал, я не только беру от тебя. Даже если ты уже говорил мне об этом.
Ее слова имеют большую силу, чем она представляет, по сути говоря, она сообщила, что это для нее больше, чем просто случайный роман – ей нравится происходящее между нами и она ценит то, что я даю ей. Настолько, насколько я даже не рассчитывал, или даже не ждал этого, впервые она также значит больше и для меня. Только по одной этой причине мне хочется попросить ее остаться немного дольше. Но я не могу.
– Поужинай сегодня вечером со мной.
Это не вопрос, а скорее еще одно требование. Тем не менее, она не спорит. Голос ее мягок и похож на ангельский, когда она говорит:
– Окей, – перед тем, как встать на кончики пальцев и поцеловать меня.
Я ожидаю медленного чувственного смешивания наших языков, но она просто дарит мне легкий поцелуй, что также ощущается хорошо. Я мог бы попытаться получить больше, но она уже ушла. Ее нежелательное отсутствие внезапно заставляет меня осознать, насколько близко я позволил ей подобраться ко мне.
Флиртовал бы я с Ларк при обычных обстоятельствах? Безусловно.
Хотел бы я заполучить ее в свою постель? Определенно.
Пригласил бы я ее на свидание, а после планировал увидеться с ней снова? Никогда.
Без помощи «Идеальной Пары» мы бы настолько не сблизились. А теперь, из-за Джины, и ее нежелания позволить мне жить собственной жизнью, я оказался по уши в дерьме. И все, о чем я могу думать, прислонившись к шкафу и пялясь на дверь на противоположной от меня стороне, это желание знать, что я буду делать в приближающуюся субботу. Как я смогу позволить этой женщине уйти от меня сейчас, когда узнал, как хорошо она ощущается в моих руках?
Дом открывает смежную между нашими каютами дверь, бросая мне банку пива. Высунув голову из-за угла в поисках признаков присутствия Ларк, он спрашивает:
– Она ушла?
Если бы он сделал это пять минут назад, то получил бы по шее за то, что не постучался. Даже не смотря на то, что Дом не привык к присутствию в моей комнате девушки на постоянной основе.
– Да, что случилось?
Он делает последний глоток пива, прежде чем смять алюминиевую банку в руке и выбросить ее в мусор.
– Ничего, мало виделись с тобой на этой неделе.
– Благодари за это свою девушку. Джина – та, кто привел весь этот план в действие.
Дом двигается к дивану, листая каналы на плоском экране, как будто пытаясь найти что-то достойное просмотра.
– Я так устал от дерьмового ТВ. Похоже, они пытаются заставить нас весь день смотреть их бездарные программы.
– Я совершенно уверен, так и есть, но почему ты мне не скажешь, зачем пришел на самом деле. У тебя есть собственный пульт, чтобы дискутировать на эту тему.
Он откидывает голову на спинку дивана, запятнанного виски, за что, в конечном итоге, возможно, мне придется заплатить, прежде чем они позволят мне покинуть корабль.
– Это все Джина, чувак. Я даже не собираюсь врать, что она послала меня сюда.
– Вы – парочка упрямых засранцев. Снова в драку?
– Ненавижу говорить это, но, думаю, ты победил нас обоих в этой области.
– Что я должен сделать?
– Насколько мне ни больно говорить, но на этот раз я согласен с Джиной.
Я перекидываю полотенце через плечо, задаваясь вопросом, почему он, словно цыпочка, говорит загадками.
– По поводу чего?
– Тебе надо рассказать Ларк о Шай. Вы уже много времени провели вместе. Чем дольше ты ждешь, тем труднее будет, и она может разозлиться, если ты скроешь это от нее.
Всего три предложения, и мое настроение меняется, при чем совсем не в лучшую сторону.
– Я ничем не обязан Ларк в том, что касается Шай. Дело не в ней, но прямо сейчас ей это не нужно.
– Но это надо сделать, Ист. Особенно, когда ты все-таки в кое-кого влюбляешься.
– Я не влюбляюсь, Дом. Я всегда любил только любовное дерьмо от Шай. Только мне решать, кому рассказывать и когда. Конец разговора. Не говоря уже о том, что у Ларк есть собственная история, о которой она мне рассказала совсем немного. Я не единственный с багажом из прошлого.
Дом встает, держа руки в знак капитуляции.
– Рад, что ты с ней разговариваешь вместо того, чтобы просто трахаться, но она заслуживает знать. На этом я заканчиваю.
– Не то, чтобы это твое дело, но мы определенно трахаемся. И Ларк уже спрашивала о моей татуировке.
Он удивленно приподнимает бровь:
– И что ты сказал?
– Пока ничего. Но предполагаю, она собрала все воедино после шоу той ночью.
Обязательный взгляд сожаления проходит между нами, тот, который я стал ненавидеть больше, чем вопросы, которые идут вместе с ним.
– Даже если это будет абсолютный минимум, скажи ей правду.
– Когда и если я решу поговорить о Шай, то не буду сдерживаться. Шай заслуживает большего. Но прямо сейчас, я совершенно уверен, все, что мне нужно сделать, это найти еще выпивки.
– Хорошо, когда дерьмо станет реальным, и ты, наконец, начнешь чувствовать нечто иное, чем потерю, ты намеренно облажаешься и сможешь продолжать жить прошлым. Но у меня для тебя есть новость, ты не можешь продолжать использовать Шай в качестве оправдания. Держаться за женщину, которую ты желаешь видеть живой, не сделает жизнь проще. Быть счастливым – единственное, что может это сделать.
– Боже мой, ты проводишь слишком много времени с Джиной.
– Учитывая, что мы – все, что у тебя есть, кто-то должен вправить тебе мозги. Подумай как следует о том, во что ты втягиваешь Ларк, когда она понятия не имеет, с чем ей придется столкнуться. На самом деле, мне даже жаль ее.
– По крайней мере, я знаю, на чьей ты стороне.
– Я не это имел в виду. Джина сделала это в качестве подарка, и я подтолкнул ее, потому что, если бы мне пришлось еще хоть один день видеть ее плачущей над твоей драмой, я бы собственноручно надрал тебе задницу.
– Что есть – то есть, Дом. Я не нуждаюсь в одолжении.
– Если бы ты не нуждался в одолжении, мы бы сошли с этого чертова корабля шесть месяцев назад. Оглянись вокруг, Ист! Такую жизнь ты хочешь вести следующие пятьдесят лет?
Я понимаю, о чем он говорит, но от этого все не легче слышать. Не тогда, когда я долгое время жил в отрицании. Достаточно долго для того, чтобы забыть, на что должна быть похожа обычная жизнь. Возбуждение; непрерывный выброс адреналина, который каждый раз не давал мне заснуть большую часть ночи, когда я выступал; то, как я кровоточил музыкой вместо боли. Но независимо от того, насколько я скучаю по всем этим вещам, по большому счету, это на самом деле ничего не меняет.
– Ты забыл, у меня достаточно денег на банковском счете, чтобы обеспеченно провести оставшуюся часть жизни. Я могу отказаться от всего хоть завтра и продолжать без них.
Дом отклоняет голову назад, выдыхая и зарываясь руками в свои длинные, до плеч, волосы.
– Ты безнадежный придурок, знаешь об этом?
– Меня называли и хуже.
Дом качает головой, показывая, что я безнадежен, и идет обратно в свою комнату, но едва я думаю, что это небольшое выступление, наконец-то, закончилось, он снова поворачивается. Я готовлюсь к столкновению, потому что его взгляд не показывает ничего хорошего.
– Не то, чтобы тебя заботило мое мнение, но Ларк – именно то, что тебе нужно, чтобы прийти в себя и благополучно вернуться на сушу. Если ты все испортишь, в этот раз все будет на твоей совести. Джина совершила попытку. Я совершил попытку, Истон. Прими решение, но убедись, что ты сможешь с ним жить.
Я никогда не любил, когда мне диктовали, что делать. Вероятно, по этой причине я покончил с карьерой, где всем заправлял. Это не означает, что я не могу взять на себя руководство, просто у меня есть определенный план. Только мой план развалился на хрен, прежде чем я перешел к запасному.
– Я могу позаботиться о себе, Дом. А ты – не совсем яркий пример того, как пережить расставание.
Он подпирает руками дверную коробку, его глаза полны гнева.
– И что это должно означать?
– Я имею в виду, ты облажался и никогда не говорил об этом Джине.
– Говорил мне что? – спрашивает Джина с порога, обнимая Дома сзади за талию.
Мои глаза расширяются, и я задумываюсь, как много она услышала из нашего разговора. Не важно, насколько я не согласен с тем, что сделал Дом, я бы никогда умышленно его не выдал. Его взгляд сцепляется с моим, одновременно требуя и умоляя хоть что-то сказать Джине. Как бы я не хотел, чтобы он рассказал ей правду, это не моя история, чтобы ее выдавать. Он – единственный, кто должен мучиться совестью каждую ночь, лежа с ней в кровати.
– Ничего, я буду в душе.
Дом отворачивается и идет обратно в свою комнату. Джина смотрит на меня, но я не собираюсь торчать здесь вечно, чтобы отвечать на ее вопросы. Я никогда не соглашался с его выбором, но я также не собираюсь вмешиваться. Впрочем, глухой удар о дверь – первый намек на то, что дерьмо уже произошло.
Блядь.
Глава 14
Истон
После очередной хреновой встречи с моим менеджером на корабле, я должен был как можно быстрее добраться до бара. Я бы предпочел проспать весь день, но после того, как все закончилось с Домом и Джиной, возвращение в каюту – последнее, чего я сейчас хочу.
В пабе сегодня работает Аки, что означает бесплатные напитки, так что именно в этом месте оказывается моя задница. Один взгляд на меня, и он скользит через бар стаканом моего любимого виски. Сегодня я не собираюсь растягивать один стакан на весь вечер. Нет, сегодня я собираюсь загоняться один за другим, пока тепло не разольется по моему телу.
Как только я ставлю пустой стакан на барную стойку, раздражающий гогот веселья заставляет меня съежиться. Находясь в обществе правильных людей, я становлюсь счастливым, когда напиваюсь в хлам, но моя удача определяет меня рядом со столом, полным Канадцев – одних из счастливейших подонков на планете.
Намереваюсь покинуть паб, просто убраться от них подальше, когда сексуальная блондинка садится на противоположном конце стола. Ее глаза сканируют группу людей, с которыми она пришла, но ее взгляд такой же безжизненный, каким я себя чувствую внутри. Она выглядит так, словно ей лучше находиться в любом другом месте, чем там, где она сейчас. И никто из них не признает ее присутствия.
Как будто чувствуя, что я наблюдаю за ней, она поворачивает голову, оглядывая меня с ног до головы. Я не привык к деликатности, и ее отсутствие меня даже не напрягает. У нее занимает тридцать секунд, чтобы выскользнуть со своего места на стул рядом со мной.
– Как тебя зовут? – спрашивает она, когда я не предпринимаю попыток заговорить с ней.
– Это имеет значение?
– Имею ли я значение? – парирует она. У меня нет сомнения, что она могла бы стать самой легкой добычей за очень долгое время. Недооцененные цыпочки всегда бывают забавными. Вся накопленная сексуальная неудовлетворенность выплескивается на меня вместо парня, который должен о ней заботиться.
Аки кладет еще одну салфетку передо мной, перед тем как поставить на нее вновь наполненный стакан. Делая это, он смотрит на нас двоих, качая головой.
– Даже не искушай себя, Ист. Не сейчас, когда у тебя уже есть одна.
Его голос разума отвлекает мое внимание от искушения, сидящего рядом со мной.
– Аки, ты так плохо обо мне думаешь.
Но он прав, у меня есть лучше. Нет никакой вероятности, что «Канада» окажется в моей постели, но я ему в любом случае даю двойные чаевые в качестве молчаливой благодарности за предупреждение.
Она видит, что я бросаю наличные на барную стойку, возможно, задаваясь вопросом, почему я не расплачиваюсь морской картой, как все остальные. Когда я отталкиваюсь от стойки, она выглядит ошеломленной.
– Ты куда?
Я наклоняюсь ближе к ней, касаясь ее тела своим. Я так близко, что ее волосы щекотят мои губы. Медленно, так чтобы не разрушить ее уверенность в себе, я говорю:
– Дорогая, если бы я был доступен, мой выбор определенно пал бы на тебя.
Вместо разочарования, ее глаза загораются возможностями, которые никогда не произойдут. Я помогаю ей подняться со стула, прежде чем развернуться и выйти из паба. Кто бы ни отведал ее сегодня вечером, он будет чертовски счастлив.
Как только я выхожу из паба, меня ослепляет вспышка солнечного света. Я привык его использовать для того, чтобы прийти в чувства, как я этого и хотел. Но после месяцев одного и того же, это стало обычной рутиной, как и все остальное в моей жизни. А в такие дни, как сегодня, когда мы в открытом море, есть очень мало мест, куда можно сбежать, особенно, когда все, чего я хочу – это лишь немного пространства, чтобы очистить голову.
Около месяца назад мы с Джиной нашли частный лаундж на десятой палубе. Дополнительный, служивший для организации частных вечеринок, и его нечасто использовали. В удачный день, обычно прямо перед или после мероприятия, бар был полностью укомплектован. Но, так как сейчас мы в море, шанс, что там будет пусто – пятьдесят на пятьдесят, и возможность получить немного тишины и покоя заставляет меня идти быстрее.
Мне везет, я толкаю дверь и встречаюсь с полной тишиной. На полке – полные бутылки Джима и Джека. Оба были добры ко мне на протяжении последних двух лет, так что я хватаю уже открытую бутылку и выстраиваю в ряд на барной стойке четыре шота, наполняя их до краев.
Первый проскальзывает в мое горло с уже хорошо знакомым жжением, которое составляло мне компанию больше ночей, чем я могу сосчитать. Следом пошел второй шот, и еще один адский огонь извергается внутри меня. Третий стакан оказывается в моей трясущейся руке в то время, как двери позади меня распахиваются. Ожидаю, что это уборщик или организатор мероприятий, но это ни тот, ни другой. Джина устремляется внутрь, истерично рыдая. Она зацепляет пяткой за ковер, катапультирующий ее на пол передо мной. Она падает на руки и колени, волосы прилипают к залитым слезами щекам.
Дом, наконец, рассказал ей правду.
Я позволяю ей выплеснуть все это наружу, наблюдая с края барной стойки. Но когда она начинает бить о пол кулаком, я иду остановить ее. Сначала она борется со мной, выкрикивая красочные проклятия, прежде чем понимает, что недостаточно сильна, чтобы остановить меня.
Но она не сдается. Как только я сажаю ее на диван, она размахивает руками перед моим лицом и бьет меня кулаком прямо в челюсть. От этого мои зубы ударяются друг о друга, но она не прилагает никаких усилий, чтобы остановить борьбу.
– Джина, это я. Остановись.
Как только она слышит мой голос, ее тело как будто сдувается в моих руках. Вместо борьбы со мной, она тянется, цепляясь за мою футболку. Все, что я могу делать, это поглаживать ее спину, когда она кладет голову на мои колени, свернувшись в крохотный сокрушённый шар.
Есть так много вещей, которые я хочу ей сказать, в основном, что мне жаль, что она не узнала об этом раньше. Я знал, что держать все в секрете не было правильным, но все рассказать ей – также казалось неправильным. Независимо от того, что бы я выбрал, одному из моих лучших друзей причинили бы боль. И с последней вещью, с которой я мог справиться, это еще один аргумент. Поэтому мне становится легче, когда она говорит.
– Извини, что ударила тебя. – Если бы она злилась на меня, то не стала бы извиняться.
– Это не первый раз, когда я принял удар. Вероятно, он не будет и последним.
– От тебя пахнет виски.
– Это потому, что я его пью.
– Обычно, ты пьешь виски, когда думаешь о Шай.
Когда я не отвечаю, она поднимает голову, ее припухшие глаза всматриваются в мое лицо в поисках разгадки, что со мной происходит.
– Что случилось, Ист?
– Разве не я должен задавать тебе этот вопрос?
– Да, но если ты бросил Ларк, я убью тебя, так зачем тратить время на мои проблемы, если ты в любом случае собираешься умереть.
Не могу удержаться от смеха над ее невероятно ужасной перспективой.
– Я виделся с ней сегодня вечером, расслабься.
Она вытирает слезы рукавом, глаза все еще блестят, но в них появляется немного надежды.
– Так, все хорошо? Она тебе нравится?
– Да, она мне нравится. Она – клевая цыпочка.
– Но ты видишь себя когда-нибудь влюбленным в нее? Или собираешься ее использовать только для секса, пока она не уедет домой? Предупреждаю тебя, если выберешь второе, я прямо сейчас почувствую себя чрезвычайно озлобленной. И не уверена, что не буду бить тебя снова.
– Секс невероятен, но насколько все это большее, я понятия не имею. Так или иначе, еще слишком рано об этом говорить.
– Будь честен со мной. Ты должен сказать ей что-то, или она перестанет продолжать возвращаться к тебе.
– Я предоставил это ей решать, если она вернулась – здорово. Если нет – жизнь продолжается. Но планы на сегодняшний вечер я составил прежде, чем она покинула меня сегодня утром.
– Ты такой глупый, Истон. Что, если бы она ушла прежде, чем у тебя появилась возможность решить, чувствуешь ли ты что-то к ней; но глядя на твое лицо могу сказать, ты уже что-то чувствуешь.
– Что бы ты ни думала, уверяю, это не то, что есть на самом деле. Прямо сейчас, я больше беспокоюсь о тебе, чем о Ларк. Что случилось? – Я не должен играть в идиота, потому что чертовски хорошо знаю, что произошло между ними.
– Дом случился, но давай сразу закончим этот разговор. Ты единственный человек в моей жизни, который не пудрит мне мозги. По этой причине, я смирилась с твоей драмой.
– Хорошо, раз ты так настаиваешь.
Она шлепает меня, но, тем не менее, смеется – нормальным смехом, который в итоге оставляет налет улыбки на ее лице.
– Если ты не можешь быть честным со мной, то будь честен с самим собой, Ист. Это нормально, если ты что-то чувствуешь к Ларк. Ты – человек.
– Чувствую, что мне нужна еще парочка шотов, прежде чем продолжить этот разговор.
Ожидаю, что Джина будет протестовать, но она удивляет меня, следуя за мной к бару и хватая собственный стакан из стопки на стойке. Только она не одна из тех девушек – любительниц крепких напитков. Несмотря на то, я никогда не видел ее пьющей что-то крепче пива, все равно наливаю немного виски.
Глава 15
Ларк
В течение последнего часа я бродила по кораблю, пытаясь понять, почему Истон оказался точно таким же, как Грант. Я надеялась, может быть, хотя бы в этот раз меня будет достаточно. Проснувшись этим утром, я смотрела в глаза мужчины, который не был похож на кусок дерьма.
Возможно, я и сопротивлялась поездке, но оказавшись здесь, загорелась идеей круиза также, как Ноэлль. Каждую ночь, положив голову на подушку, не важно, была ли с Истоном или нет, я молилась о знаке, что нахожусь именно там, где и должна быть. Молилась, чтобы Истон восстановил мою веру в людей и никогда не прекращал заставлять меня чувствовать себя настолько живой, насколько я бываю с ним.
Но встреча Истона с другой девушкой в объятиях превратила его одновременно в лжеца и фальшивку. Я поверила, когда он сказал, что никогда не изменял. Он клялся, смотря мне в глаза, что никогда этого не совершал и не собирался в будущем – это так потрясло, что я поверила, потому что чувствовала – он говорит правду.
Но теперь я знаю – все было ложью, и единственное, что я хочу сейчас сделать, это забраться в кровать и оставаться там до субботнего утра, когда я смогу вернуться к жизни в одиночестве – без предателей и их ложных обещаний.
Роясь в своей сумке в поисках карты-ключа, я не замечаю поднос обслуживания номеров на полу рядом с дверью, пока не спотыкаюсь об него. Я неудачно падаю на руки и колени, вилка впивается мне в ногу. Наполовину съеденный торт в середине подноса – слабость Ноэлль в состоянии стресса. Нервничает она или нет, в любом случае у нее не может быть более хренового дня, чем мой.
– Ты в порядке?
Я понимаю, что это он, прежде чем поднимаю голову. Стоя передо мной, обутый в фирменные ботинки и в рваные джинсы, Истон протягивает мне руку, чтобы помочь подняться с пола.
Я отталкиваю его руку, вместо этого поднимаюсь самостоятельно, опираясь на стену для поддержки. Оказавшись снова на ногах, я открываю сумочку и продолжаю искать свой ключ-карту, игнорируя Истона, потому что это причиняет слишком много боли – даже просто видеть его лицо.
Он настойчиво придвигается ближе, пока его рука не оказывается на моей талии.
– Что случилось, Ларк?
– Я не могу найти свой ключ!
– Успокойся, мы можем взять новый у администратора. Я схожу с тобой.
– Нет, мы никуда не пойдем.
Я изо всех сил пытаюсь держать себя в руках, но моя губа так сильно дрожит, что мне приходится ее прикусить. Пытаюсь спрятаться за волосами, чтобы он не смог увидеть моих начинающих катиться слез, но Истон не дает мне этого сделать. Он заправляет волосы за ухо, взяв мое лицо в свои ладони, как он обычно делает, заставляя чувствовать себя желанной.
– Детка, что случилось? Поговори со мной.
– Не называй меня так.
– Ларк, серьезно. Что происходит?
– Не строй из себя идиота, Истон. Просто не надо. Ты знал, что это может сделать со мной, но все равно сделал.
Он придвигается ближе, обнимая за талию, когда я отворачиваюсь от него. Через секунду я снова чувствую его руки на мне, возникает желание развернуться и накричать на него, прося оставить меня в покое прежде, чем все зайдет слишком далеко. Но я не могу произнести ни слова.
Я еще раз обыскиваю свою сумку, вытаскивая полотенце из спа. Ключ падает на пол, и мы вместе пытаемся нагнуться за ним. Наши руки соприкасаются, моя – дрожит от эмоций, изо всех сил сдерживаемых внутри. Истон пытается успокоить ее своей рукой, пробегая большим пальцем вперед-назад.
