Текст книги "Охотники Смерти или Сказка о настоящей Верности"

Автор книги: Джезебел Морган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

В порту ещё холоднее, чем на равнине. Хмарь над морем угрожающе темнеет, отливая сизыми оттенками. Пронизывающий ветер с резким солёным запахом сбивает с ног. Где-то далеко пронзительно и печально кричат чайки.

Я брезгливо кривлюсь, улавливая тонкие нотки гниения в запахе города. Люди серыми тенями шмыгают по улицам, не поднимая глаз. Выяснить, где в относительно небольшом городке находится постоялый двор, оказалось на удивление сложно. Но нет ничего невозможно для трёх усталых женщин, если две из них готовы свернуть шею неразговорчивому горожанину. Конечно, я и Рида получили от Кэты выговор, но всю её прочувственную длинную речь на тему «если уж не возлюбила ближнего своего, то прояви терпимость к дальнему» я так ухмылялась, что магичка начинала нервничать и косится на меня, и в итоге всё-таки задала вопрос, что такого забавного я нашла в ситуации. Равнодушно пожав плечами, я призналась, что чувствовала страстное желание Кэты отравить несчастного человека каким-нибудь заковыристым ядом без противоядия. Посмеивающаяся Рида философски спросила, так кто же из нас наиболее кровожаден? Мы-то хотели тихо и безболезненно его прикончить, а не заставлять мучиться всю жизнь.

Тем не менее, сейчас мы стоим у нужного заведения, скептически разглядывая вывеску, изображающую голову человека на подушке.

– А где шея? – задаёт терзающий нас вопрос Рида.

– Да и всё тело до кучи? – подхватывает женщина.

Я меланхолично пожимаю плечами.

– Надеюсь это не стоит воспринимать как тонкий намёк, что гости отсюда без головы выходят?

Рида тихонько хихикает, держа на поводу мрачного, как этот вечер, коня.

– Что ж, – поджимает губы Кэта, – будем надеяться, что это действительно так.

Ученица пожимает плечами и тихим свистом сквозь зубы подзывает конюха. Перепоручив ему нашу общую головную боль, мы входим в здание. Резкий контраст между промозглым сырым вечером и жарко натопленной, задымлённой комнатой просто поразителен. Так же как и контраст между тишиной улицы и эмоциональной яркостью и криками нижнего зала постоялого двора. Несколько мгновений стою на пороге, слепо моргая и адаптируясь, пока меня не оттесняют в сторону Кэта и Рида. Последняя тащит чересседельные сумки, правда, не все. Ту, что с эликсирами магичка за всю дорогу так никому и не доверила.

Подойдя к хозяину, я молча положила на стойку пару монет. Правильно истолковав этот жест, он тут же развивает бурную деятельность (то есть начинает сыпать вопросами, как горохом из дырявого мешка).

– Благодарю вас, сударыня, что остановили свой выбор на моём заведении!.. вы не прогадали… – Досадливо морщусь, заставив его перейти от восхвалений к вопросам. – Вам одну комнату, две? Справа или слева? А какую?..

– Две комнаты, – говорю тихо и спокойно, пытаясь одновременно сдерживать ярость и головную боль – мне пора снова пить настойку. – Одна двухместная, другая одноместная, надеюсь они у вас без клопов?

– Что вы?! Конечно же нет!.. Как же вы вообще могли о таком подумать?..

– Ужин подадите в комнаты, – холодно обрываю разговор и взяв со стойки ключики поднимаюсь на второй этаж.

Когда Рида вваливается в нашу комнату, я уже лежу на кровати, пытаясь вспомнить, что из моего арсенала мне может помочь от мигрени. На ум, почему-то, ничего кроме гильотины не приходит.

Ученица сноровисто разводит вязкое зелье в воде и протягивает мне чашку. Залпом выпив и уже даже не поморщившись, я снова падаю головой на подушку с твёрдым намерением сейчас же заснуть. И уже сквозь пелену дрёмы доносится до меня голос ученицы:

– Кэта сказала, что завтра с утра мы пойдём искать корабль…

С утра так с утра. Но до него ещё доспать надо…

Как оказалось, пожилая магичка разбиралась в интересующем нас вопросе куда лучше меня и Риды вместе взятых. Мы уговорились по-отдельности пройтись и узнать, какой корабль идёт к архипелагу. Но она не стала блуждать по пристани, надеясь напроситься в качестве пассажиров на грузовой корабль, что умудрились учудить мы. Нас, конечно же, послали по недалёкому интимному маршруту, потом послала уже я, дико раздражительная в последнее время. Кэта, узнав о наших похождениях, лишь возвела очи к пасмурному небу и обрадовала нас «приятной» новостью: магичка уже нашла корабль, плывущий к Олерским островам мимо архипелага, и договорилась насчёт нашего проезда… Но «Золотая чайка» отплывает только через шесть дней, и всё это время нам придётся жить в портовом городе.

Не знаю, почему обиделась Кэта на мою ругань, но я была абсолютно права! Оставаться в городе, где пиратов почти вдвое больше, чем коренного населения, мне казалось, мягко говоря, неразумным. Особенно учитывая то, что нас всё-таки ищут (ну, или не именно нас, а просто подозрительных личностей) и в любой момент в город могут нагрянуть высокие лорды, и мало шансов что на нас не укажет пальцем какой-нибудь желающий подзаработать горожанин.

– Ну знаешь ли… – фыркнула тогда магичка, – я и так нашла единственный более-менее подходящий нам корабль. Остальные идут в нужную сторону лишь в следующем цикле.

Покорно вздохнув, мне приходится согласиться с выбором Кэты. До следующего цикла я уже не доживу.

Неприятное предчувствие, подобно ледяным тискам, сжимает сердце в тревоге и стремлении оказаться как можно дальше и от Империи, и от Королевства. Удивлённая Рида выслушав мои подозрения спокойно заявила, что она ничего не чувствует и посоветовала выпить успокаивающую настойку. Еле сдержалась, чтобы не рассказать моей девочке куда эту настойку при богатом воображении можно засунуть. Но ходить по городу с Кэтой я ей запретила: если магичке так хочется бродить по одинаково узким и грязным улицам под мелким надоедливым дождём – это её дело, но она не должна отвлекать мою ученицу от обучения.

Теперь Рида, заперевшись в нашей комнате, что-то увлечённо чертит на полу, бормоча себе под нос пояснения к рисунку, чтобы лучше их запомнить. Девушка старательно пытается разобрать в смысле проведения самих ритуалов, если, как я уже не раз демонстрировала, можно добиться тех же результатов при гораздо меньшей затрате времени.

Она поднимет на меня жалобный взгляд, но я только качаю головой.

– Каждая сестра должна сама разобраться с нашей силой, или толку от неё не будет. И каждая находит что-то своё в нашей крови, что делает нашу магию непохожей, удивительно разной для построенной на одной основе, в отличии от обезличенной силы Сынов Ночи. Как не бывает двух совершенно одинаковых сестёр, так не может быть и двух совершенно одинаковых их сил, – с улыбкой проговариваю древнюю истину Чародеек, в упор глядя на девушку.

Рида рассеянно вертит между тонких пальцев заострённый уголёк.

– Значит сила крови индивидуальна, – в слух размышляет она. – И каждая из сестёр имела… в перспективе имеет свои персональные слабые и сильные стороны, – дождавшись моего одобрительного кивка, она воодушевлённо продолжает: – Значит, если кому-то удастся понять, что видит определённая сестра в своей силе, то он сможет таким образом узнать её слабые и сильные стороны? Логично?

– Логично.

– И ему тогда может удастся создать такое заклинание, которое сможет заблокировать силу Чародейки… – размечтавшаяся девушка словно споткнулась, напоровшись на мой скептический взгляд, – Ну или хотя бы использовать её слабые стороны против её же самой? Логично? – сбавляет обороты горянка.

– Логично, – по-прежнему благодушно соглашаюсь я, – но ты учти, ещё никому не удавалось понять сложную и противоречивую душу Чародейки Крови. Ты сама-то со своей силой разберись, а уж потом чужую отгадывай, – со смешком советую я.

Девушка смущённо раздавливает уголёк об пол, оставляя на нём чёрную жирную кляксу.

– Но теоретически это возможно?

– Теоретически да, но между теорией и практикой огромная бездна. Ни одна сестра никогда не возьмётся за невыполнимое дело, а в нашей истории случая понимания чужой силы ни разу не было.

– А у Верных?

Во время пути я просветила девушку о клятве Верности, предусмотрительно умолчав о том, что мы с ней ею связаны. Но Рида сама из любопытства предложила испробовать эту связь, и мне пришлось выворачиваться, ссылаясь на мой предыдущий опыт, не закончившийся для меня ничем хорошим.

Стараюсь сдержать свои эмоции (это стало уже за последние дни залогом отсутствия мигрени) и спокойно пожимаю плечами.

– У Верных магия сливается в единое… целое, у которого слабые стороны одной составляющей защищены сильными сторонами другой. Но к понимаю силы друг друга эта связь не ведёт.

– А что надо сделать, чтобы понять чужую силу?

Удивлённо замираю, пытаясь хотя бы представить это. С чего бы, например, начала я, если бы поставила своей целью узнать чью-то суть?

– Знать точный психологический портрет сестры, все её мании, фобии, привычки… Знать её биографию, некоторые факты могут оказать сильное влияние на формирование сути силы. Ну и быть с ней близко знакомой. Знать её лучше, чем саму себя. Может быть тогда, может быть, ты поймёшь её суть. Но на это рассчитывать не стоит.

Рида уныло вздыхает.

– Может, скажешь, зачем тебе понадобилось знание моей силы? – спрашиваю неожиданно для неё. Ученица вздрагивает и поднимает на меня глубокие тёмные глаза.

– Так надо, – отвечает тихо и твёрдо, как о само собой разумеющемся. Я не настаиваю на подробном ответе – каждая из нас имеет право на свои секреты.

Внимательно вглядываюсь в сосредоточенные черты девушки. Качаю головой.

– Пойми, девочка, у сути силы есть что-то вроде своего собственного имени, которое уже дано ей однажды, при самом рождении, и его изменить нельзя. Его можно только узнать. То, чем ты сейчас хочешь заняться – это не познание. Это фантазирование. Ты сама пытаешься подогнать мой образ под своё восприятие, делая его таким, каким его хочешь видеть ты. Пытаешься в меру собственных сил найти оправдание моим поступкам. Не надо. Не найдёшь. Это изначально тупиковый путь. Для начала попробуй достигнуть хотя бы равновесия с собственной сутью или как её называют церковники – душой.

– Узнать её имя?

– Да.

Великие боги, как же тебе всё ещё далеко до Нэссэры, до имени всей твоей сути и силы…

Мрачное, затянувшееся молчание прерывает ввалившаяся в комнату мокрая и усталая Кэта. Приветливо нам улыбнувшись, она по-хозяйски небрежно садится на вторую кровать. Хотя у неё есть и своя комната, магичка предпочитает большую часть времени проводить вместе с нами (если она в это время не блуждает по городу).

Хотя лицо женщины спокойно и рассеянно-добродушно, а её эмоциональный фон полностью стабилен и ровен, я интуитивно чувствую исходящую от неё тревогу.

– Что случилось? – без обиняков спрашиваю Кэту. Та, поморщившись, недовольно отвечает:

– Похоже, ты была права. Я заметила слежку.

Та-ак…

– И?

– Я, конечно, сделала всё возможное, чтобы оторваться от хвоста, но чего ты хочешь от старой больной женщины? – Тихо фыркаю от смеха над последними словами. – Мне пришлось применить магию, хотя было у меня такое чувство, что рядом есть кто-то чувствующий её.

Задумчиво барабаню пальцами по деревянной спинке кровати.

– Обманываться глупыми и безосновательными надеждами на то, что нас всё-таки не найдут, бесполезно. Предлагаю, – коварно улыбаюсь, едва подавив желание ещё и хищно облизнуться. – организовать неизвестным шпионам горячую встречу на нейтральной территории.

Рида внимательно прислушивается, догадываясь на кого ляжет практическая часть спланированной мной операции. Кэта, приободрившись, пытается отжать мокрую косу прямо над каракулями моей ученицы. Под возмущённый вопль девушки угольные рисунки расплываются мутными кляксами и впитываются в старое дерево.

– Девочка моя, – ласково обращаюсь к ученице, не обращая внимания на её кислое лицо, – надеюсь, ты сможешь накинуть на нас всех Вуаль Госпожи?

Девушка закрывает глаза, погружаясь в воспоминание Кира. Затем медленно и неуверенно кивает.

– Надо ведь чтоб нас не замечали? – Получив моё молчаливое подтверждение, она заметно успокаивается. В своих силах она уверена, это хорошо.

– Что ты придумала? – пытаясь сохранить маску величественного достоинства, интересуется Кэта.

Оскаливаюсь в довольной ухмылке, показывая клыки. В конце концов, у меня осталось не так много времени, чтобы вдоволь наиграться.

– Рида прикроет Вуалью всех троих. Мы выйдем с постоялого двора, и где-нибудь в городе (желательно, в том районе, где тебя «потеряли» из виду), ученица снимет с тебя маскирующие чары. Дальше – дело техники: как только почувствуешь слежку, дашь нам знать каким-нибудь способом. Ну там чихнёшь три раза подряд, или ещё что придумаем…

– Какой точный и подробный план! – издевательски растягивает звуки магичка. – Осталась прояснить несколько маленьких моментов: во-первых, почему я; во-вторых, с чего ты взяла, что они будут околачиваться именно там, где отстали; и в-третьих, как я могу знать, где вы будете находится в момент чиханья?

– В-четвёртых, – подаёт свой голос Рида, – где будем устраивать горячую встречу?

Задумчиво провожу ладонью по волосам и лицу, словно смахивая невидимую паутинку.

– Последнее действительно является вопросом, – вынуждена согласится я.

– А остальное? – изумлённо вскидывает тонкие брови женщина.

– Ну… идёшь ты, потому что тебя они всё-таки больше видели. Это ты, в отличии от нас, все три дня гуляла по городу, что чуть ли его не наизусть выучила…

– Ты преувеличиваешь мои способности, – бурчит Кэта.

– … так что тебе и выбирать относительно нейтральное место. Так как ты использовала магию, и слежка отстала в определённом месте, то, думаю, они будут обшаривать близлежащие дома и закоулки. И находится мы будем всегда рядом с тобой. Чиханье, во всяком случае, услышим. – По пунктам отвечаю на вопросы нудным лекторским тоном.

– Выглядит довольно хорошим планом, для придуманного на ходу, – вежливо замечает магичка. Довольно хмыкаю. Хотя я никогда не преувеличивала и не преуменьшала свои способности, похвала пожилой женщины мне польстила.

Оборачиваюсь к ученице, вопросительно приподняв брови. Та снова ныряет в глубины чужой памяти, выискивая нужное нам заклинание. Неожиданно её лицо озаряется азартным, почти безумным предвкушением, так знакомым всем сёстрам крови. Тени в комнате наливаются смоляной тьмой и тяжёлым плащом опускаются на плечи, скрывая наши фигуры в сплетении бликов и теней. Озадаченно верчу головой из стороны в сторону, пока не изменяю зрение к восприимчивости чужой крови. Довольная и недоумевающая Рида стоит посреди комнаты, пытаясь разглядеть свои руки. Девочка решила, что раз нас не видно, то она всё сделала правильно… Ага, аж два раза, применив вместо Вуали какую-то разновидность Плаща. Разница между ними была как между двумя вышеозначенными предметами гардероба. Вуаль лишь отводила внимание, не позволяя кому-либо сфокусироваться на человеке. Плащ же прятал его среди теней и тьмы полностью, превращая в зябкий силуэт на свету.

Спешно вношу в свой план правки, вызванные импровизацией Риды. Подойдя к ней, с тихим «Бу!», кладу руку ей на плечо. Девушка чуть не подпрыгивает, еле удержавшись, чтобы не развернуться и не влепить мне в нос что-нибудь из тяжёлой магии.

– Дикая, ну нельзя же так! – стонет она, пытаясь найти меня, вертясь на одном месте. Я хожу вокруг Риды, иногда сжимая круг, иногда отходя дальше, когда девушка начинает «ловить призрака» – размахивать руками во все стороны, пытаясь меня задеть. – Я же так поседеть могу!

– Ты уже поседела! – подкравшись к нервно озирающейся девушке сзади, дёргаю за серебристую прядь, и тут же отскакиваю – ученица резко разворачивается, но едва заметная алая сеть находит лишь воздух.

– Может, – бесстрастный голос женщины напоминает нам, что мы не играть в химеры-птицы собрались. – Вы перестанете дурачится, как дети малые, и вспомните о деле?

Виновато кашляю и излагаю небольшие поправки. Выслушав, что мне с ней нельзя выходить из тени, Рида послушно кивает. Что-то мне подсказывает, девушка найдёт способ всегда оставаться в тени, даже если там, где она соберётся ступить, её не будет. Кэта благосклонно кивает и отправляется к двери.

– Дика-а-ая… – жалобно зовёт ученица. Оборачиваюсь и приподнимаю брови, а уже потом соображаю, что она меня не видит.

– Ну и?

– А почему я тебя не ви-ижууу???

– Зрение перенастрой, – душевно советую ей я, бросаясь догонять магичку. Тихий писк за спиной, быстро сменившейся приглушённым топотком, сообщает, что Рида с заданием справилась и бросилась за мной.

Особо не скрываясь, тенями проносимся по лестнице. Вряд ли в дымном и густом воздухе нижнего зала кто-то обратит внимание на три мелькнувших смутных силуэта, которые можно принять за изломанные и искорёженные тени людей в неверном свете огней. Застываем на пороге, аккуратно хлопнув за собой дверью – сквозняки, в отличии от прячущихся людей, двери тихо не закрывают. Найдя взглядом ушедшую вперёд фигуру Кэты, стремительно крадёмся следом за ней, стараясь держаться в тени. На одной из многочисленных улиц, похожих друг на друга как в дурном вязком сне, женщина останавливается и начинает оглядываться, словно ища нас. Проходящий по своим делам человек удивлённо прислушивается и обходит магичку по большой дуге, что-то бормоча себе под нос. Убедившись, что прохожий уже далеко и больше никто на нас не смотрит, знаком показываю ученице сбросить с Кэты Плащ. Девушка едва заметно кивает с другой стороны улицы, и спустя пару мгновений на до этого совершенно пустынной улице из серого воздуха возникает магичка. Убедившись в своей видимости и материальности, она благодарно кивает, как бы в раздумьях и сама себе, и отправляется заниматься своем любимым времяубивательством – без смысла и цели бродить по лабиринту городка.

Уныло бредём следом, иногда переговариваясь знаками, но чаще просто пиная подвернувшиеся под ноги камешки. Ветер лениво пощипывает мерзким холодком, сердце тоскливо сжимается. Отчего – непонятно. Глупо. Я ведь никогда не буду скучать по материку и всему находящемуся на нём. Скорей бы убраться отсюда подальше… От предательств, интриг, глупой жестокости и слепой возможности урвать свою долю выгоды. Конечно, я не строю детских иллюзий, что на архипелаге дело может оказаться лучше – это печать мира, где тепло бывает только на погребальном костре. Но я надеюсь на безопасность.

Тонкий чих выводит меня из лёгкого транса. Замечаю, что мы уже давно не одни на улице, да и улица эта уже не та, узкая и тупиковая, а центральная и оживлённая. Заметив, что я начала оглядываться по сторонам, Рида начинает махать руками, пытаясь изобразить ими что-то непонятное. Перевожу взгляд на Кэту и понимаю, чего хотела от меня ученица. К женщине подошёл какой-то человек и теперь с ней тихо разговаривает. Набрасываю на себя лёгкой паутинкой охотничье состояние – более глубокое погружение будет для меня болезненно.

– Госпожа, может, вам нужна помощь? – доверительно спрашивает молодой человек с красивым породистым лицом, которое мне кажется странно знакомым. Внимательно изучаю его одежду (хорошая, довольно дорогая, но ничего особенного), оружие (одноручный меч в украшенных серебром ножнах из чёрной кожи, кинжал в голенище сапога, и пара метательных дротиков в сложной причёске – стандартный набор), манеру держаться (уверенный в себе и своём оружии воин, богатый, избалованный – таких одиннадцать на десяток). Обескураженно опускаются руки. Мужчина производит впечатление ничем не примечательного гражданина, не выдающегося, не отличающегося от толпы ни в лучшую, ни в худшую сторону.

Что и настораживает. Я бы предпочла, чтобы он относился к одной из крайностей. Это было бы, по крайней мере, понятно и предсказуемо.

– Благодарю вас, нет, – так же вежливо отзывается Кэта, продолжая чихать в мятый платочек с растительным орнаментом по краям.

– Но вы, кажется, нездоровы?

– Кажется, – заверяет его женщина, старательно выдавливая из себя пронзительные чихи. Как бы ей дать знать, что мы уже оценили её лицедейский талант?

Под ноги попадется небольшой камешек, задумчиво катаю его носком сапога. Кэта продолжает отмазываться от помощи этого сомнительного типа, который (ручаюсь!) является одним из тех, кого сегодня почуяла женщина. Теперь мужчина уговаривает её сходить к знакомому лекарю, где (ручаюсь!) ждёт засада. Хм… как бы это проверить?

Мозоливший глаза осколок гальки летит в магичку. Бросала я слабенько, пытаясь лишь привлечь её внимание, но женщина всё равно охает и хватается за ногу. Слащавый тип тут же подхватывает её под руку и настойчиво сватает ей «хорошего лекаря», чуть ли не волоком тащит её к нему. Кэта, нехорошо прищурившись, оглядывается, острым взглядом обещая мне много доброго и ласкового. Правда смотрит она слегка в сторону… Ну да, как же я могла забыть?! В отличии от Риды, использующей тот же фокус, что и я, Кэта нас видеть не может.

Но она догадывается подойти к тени от дома так близко, чтобы я могла поговорить с ней, не рискуя раскрыть маскировку. Но что усиливает риск, так это прицепившийся мужик, с видом волнующегося сыночка пытающийся уговорить «матушку» пройти к лекарю… пока она не скончалась, не успев изменить завещание в его пользу… Тьфу!

Когда я могу коснуться плеча женщины не покидая тени, с присвистом шепчу:

– Иди за ним!

Острый слух старой и опытной магички, Мастера Ордена Жизни, улавливает мои слова, и она ничем не демонстрируя охватившее её изумление, перестаёт сопротивляться и покорно даёт удивлённому «победой» мужчине тащить её к засаде. Слава всем богам, удивление от прекращения сопротивления оказалось сильнее чем подозрение, иначе… я даже думать не хочу, что было бы иначе. Он не отступил бы даже узнав, что его игру раскрыли.

Небольшой домик на окраине города выглядит в меру добропорядочным и традиционным для практикующегося знахаря, которого в городе, сиречь цивилизованном обществе принято называть лекарем. Большие окна занавешены тёмными, не пропускающими свет шторами, на двустворчатой двери нацарапан значок чаши и листа клевера. Чуткое обоняние позволяет почувствовать острый, но старый, почти выветрившейся запах цветков niella. Когда-то здесь был притон.

Мужчина предусмотрительно распахивает перед Кэтой тяжёлые двери, магичка нарочно медлит, давая нам время проскользнуть первыми. Две тени мелькнули в проёме, чтобы тут же слиться с горьковатой тьмой зала, разгоняемой редкими светильниками. Проскользнув следом за нами внутрь, женщина стремительно отходит от двери и внимательно осматривается, но эта темнота кажется непроницаемой даже для меня. Но, судя по впившимся в локоть рукам Риды – не для неё. Переговариваться мы опасаемся.

– Ты, – безликий спокойный голос из темноты обращён не к нам. К мужчине, захлопнувшему дверь и с готовностью задвинувшему засов. – Деньги на столе. Бери и проваливай. И советую всё покрепче забыть.

Хорошо ориентирующийся в комнате наёмник скользнул в тень, слышно тихое короткое звяканье, затем вынырнувший из тьмы мужчина с тонкой издевкой целует руку Кэте и выскальзывает из дома. Всё это – в полной, выжидательной тишине. Засов уже без чужой помощи задвигается в пазы.

Кэта делает пару шагов вперёд.

– Что же нужно … – молчание, – этому, – снова молчание, затем эмоционально прекрасное: – высокому собранию от старой и больной женщины?

– Вылечить старую и больную женщину! – Вылетает из тишины и темноты звенящий зловещей сталью женский голос, – Огнём и железом!

Обещание пыток в этой фразе… удивительно полное и достоверное.

– Смерть является лучшим лекарством и от болезней, и от старости, – с горьковато-приторной иронией произносит Кэта, размеренно и тяжело аплодируя неизвестно кому. – И не стыдно тебе прятаться от наставницы, Таэра? Последний раз ты так боялась встречи со мной, только когда я тебя застала за воровством еды.

Смущённо кашлянув, в круг света входит невысокая, но плотно сбитая брюнетка в невзрачной удобной одежде – традиционной для Охотников. Этого и следовало ожидать. Таэра, Охотница Яда, от которой нам удалось ускользнуть, оставив ей на память шрам на щеке и труп напарника на руках.

На висящем на её груди медальоне Охотников видны тёмные пятна.

– Простите, Мастер, за доставленное вам волнение, – но вины и смущения в её голосе что-то не слышится, – Мы отпустим вас сразу же, как узнаем где найти нам отступницу.

– Я уже говорила вам, Таэра, – резко переходит на «вы» Кэта, подчёркивая статус «учитель-ученик», – что не одобряю ваш выбор профессии и не желаю быть как-то втянутой в ваши разборки. О какой отступнице вы ведёте речь, мне тем более не известно.

Охотница качает головой.

– Наставница, прошу вас… Нам известно, что вы знает Дикую и находитесь с ней в дружеских отношениях. И я не оставляю надежду, что нам удастся договориться по-хорошему.

Тихонько взываю к своей крови, и что удивительно, получаю отклик, но сопровождающийся тупой болью в запястьях, сильным сердцебиением и тошнотой. Тонкая вязь заклинания получается по-прежнему легко. Уловив мои манипуляции, Рида пытается внести в них свой вклад, за что и получает по ушам. Парой резких и судорожных знаков показываю, чтобы она не вмешивалась.

– Тебе так же должно быть известно, – острые учительские интонации сменяются мягким упрёком, – что друзей я не предаю и не продаю. Так что надежду можешь оставить.

Повинуясь моему приказу, Рида подкравшись к окну распахивает шторы и одновременно сдёргивает с нас Плащи. Зыбкий, тусклый свет всё же позволяет разглядеть «высокое собрание». Просто удивительно… Такое скопление Охотников разных специализаций в одном помещении можно увидеть только на общем собрании. Впрочем, пятнадцать Охотников – это не так уж много. Естественно, послали не всех магов, а только сильнейших. Попытка вымотать меня «пушечным мясом» (которого в Гильдии тоже хватало) успеха не принесла.

Подхожу к Кэте, успокаивающее касаюсь её плеча. У нас ещё была возможность вырваться… оставив её здесь, и магичка это понимала. Она хотела, чтобы мы так сделали. Но я приняла другое решение.

Коротко кланяюсь коллегам как равным. Они мне отвечаю разрозненными кивками. В их глазах нет ненависти или презрения, нет. Только спокойное, взвешенное уважение к сильному и достойному противнику. Но уже мёртвому.

– Я рад, что ты пришла сама, Дикая, – безучастно говорит Мастер Охоты, второй человек в Гильдии после её Главы.

– Я польщена, что столь сильные Охотники собрались здесь позабыв про разногласия, – издевательский кивок в сторону стоящих рядом Охотников Ветра и Боли, – только чтобы уничтожить одну меня.

Немое, застывшее в нескольких лицах удивление во всех его проявлениях. От ленивого любопытства, до явного шока. Не сразу вспоминаю, что они не знают, что Кира уже нет.

Чуть удивляюсь отсутствию боли и горечи, словно я уже смирилась с потерей… или ничего не теряла. Странно. Но ведь нельзя потерять то, чем никогда не обладала, так ведь?

Мастер Охоты медленно, словно задумываясь над каждым шагом, подходит ко мне. Тонкие горячие пальцы скользят по шее, извлекая из-под одежды цепочку медальона. Мастер подбрасывает металлический овал на ладони, показывает его остальным – на стальном рисунке растекаются глубокие пятна ржавчины.

– Лейкерский перевал, – задумчиво тянет звуки Мастер. – Только у вас могло хватить наглости пройти там. И выжить.

– Как узнали, где меня… нас… ждать?

На губах мужчины змеится тонкая покровительственная улыбка.

– Ты всегда была любознательной, Дикая. Даже когда не могла воспользоваться полученными сведениями. Лунные послали вестника с сообщением, что вам удалось уйти и от них. Они проследили ваш путь, но соваться следом не рискнули. Так же они сочли необходимым сообщить о твоей ученице, – вздрагиваю, в глазах вспыхивает алыми звёздами затравленный страх. Если ей хоть что-то… – Нет-нет, она нам не нужна, хотя… – Изучающий взгляд скользит по фигуре Риды, заставив её щёки вспыхнуть жарким румянцем. С утробным, звериным рыком отшвыриваю от себя Мастера и одним прыжком оказываюсь перед ученицей, заслоняя её от всех. Пусть хоть кто-нибудь осмелится не то что подойти, просто посмотреть нехорошо в её сторону… Я наконец найду на ком выместить свою злость и усталость! Рядом встаёт Кэта, из-под её ногтей сочится тёмный дымок отравы. На периферии зрения маячит зыбкая фигура стража с телом и лицом моей матери. Единственный из созданный мною троицы, он готов защищать меня и Риду до последнего. Сейчас страж – квинтэссенция материнского инстинкта.

Мысленным окриком приказываю не вмешиваться – столько Охотников смогут быстро его развеять, пусть и не без жертв. Скорее всего, все и полягут, но оставлять без какой-либо защиты мою ученицу не разумно.

Никто не смеет шелохнуться. Сердца пятнадцати Охотников несутся вскачь вслед за моим, готовые остановится по одному моему желанию. Это мой предел и в лучшие времена, а уж теперь… моё сердце бьётся неровно, часто то замирая, то бросаясь вскачь. Дыхание становится прерывистым, по подбородку стекает струйка крови. Перед глазами мелькают круги, но они не искажают зрение. О Aueliende, дай мне сил выдержать!..

Обвожу всех тяжёлым неподвижным взглядом. Я устала, о как я устала…

– Я признаю за вами правоту, Мастер Охоты, – безликий, предписанный уставом тон больше всего подходит для данной ситуации. – Я позволю вам убить себя, но… – сглатываю ком в горле. – Но я должна знать, что Рида и Кэта уйдут. Живыми.

– Мы готовы пообещать тебе это, – охотно, даже слишком охотно откликается Мастер.

– Вы не п о н я л и, – говорю медленно, закрыв глаза и отсчитывая вздохи. Если они не согласятся на мои… условия, не поверят в мой блеф в самое ближайшее время, то не выдержит моё сердце, и всё окажется напрасным…

Значит, надо сделать так, чтобы поверили и согласились.

Всего лишь.

Ага.

– Я должна буду увидеть, как они уплывут. Одни, без Охотников. И вы про них с того момента забудете. Взамен, я дам вам возможность убить меня. Я даже не буду сопротивляться, – и как доказательство того, что сопротивляться я ещё могу, заставляю их сердца болезненно сократится до предела. Впиваюсь зубами в губу, сдерживая стон. Б-боги…

Некоторые от боли падают на пол, самые стойкие умудряются сделать вид, что ничего не почувствовали. Мастер был из последних.

– То есть, сейчас ты остаёшься здесь, – «и желательно без сознания» без труда читается в его словах, но я мотнула головой, показывая, что сейчас я диктую условия.

– Я ухожу вместе с ними. На три дня, до их отплытия. Потом вы, если пожелаете (а вы пожелаете, в этом я уверена!), сможете меня найти на пристани. Слово Чародейки, я там буду и дам убить себя.

Высказывать недовольство и сомнение после слова клана они не решаются. И правильно делают – такого оскорбления я бы не простила в любом состоянии.