Текст книги "Убийца с нежными глазами"

Автор книги: Джейсон Сэтлоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)

– Могу я поговорить с одним из ваших постояльцев?

Он удивленно поднял брови.

– О чем?

– Мне кажется, что он нашел среди мусора на пляже несколько вещей, которые мне очень нужны. Я хочу узнать, по-прежнему ли у него эти вещи. Это займет буквально минуту.

– Он здесь?

Я показала на интересующего меня человека.

– Тогда вам придется разговаривать с ними обоими. Вам нужен Дэлфи, но он немой. За него разговаривает приятель. Его зовут Клэр. Могу привести их, если вы подождете здесь, в коридоре.

Я поблагодарила и отошла в сторону, поскучав у входа, пока не появились Дэлфи и Клэр. На Дэлфе было кое-что из одежды и та же самая темная кепка с козырьком, его отличал темный загар. Его друг, Клэр, высокий, и сухопарый, обращал на себя внимание розовым языком, высовывавшимся изо рта через щель, образованную потерянными передними зубами. Кожа у Клэр была нежная и белая, руки длинные и жилистые, кулаки увесистые. Дэлфи вообще не смотрел в глаза, а Клэр оказался неожиданно обаятельным. Обаяние осталось в нем, очевидно, еще с той поры, когда он не пил.

Я объяснила, кто я и что ищу. Мне бросилось в глаза, что Дэлфи взглянул на Клэр с подобострастием собаки, привыкшей к пинкам. Клэр, вероятно, был единственным живым существом в мире, которое не пугало и не обижало его, и Дэлфи, конечно, полностью зависел от Клэра в таких вот случаях.

– Да, я знаю эти вещи. Замшевые туфли на высоких каблуках. Зеленая шерстяная юбка. – Дэлфи радовался. – Это была хорошая добыча. Обычно попадаются лишь пустые консервные банки, не более. Но в тот раз ему повезло.

– Вещи по-прежнему у него?

Язык Клэр жил собственной жизнью, невероятно розовый, что было заметно, когда его обладатель облизывал губы.

– Могу спросить, – сказал Клэр.

– Будьте добры.

Клэр повернулся к Дэлфи.

– Как ты думаешь, Дэлфи? Дадим ли мы этой девчонке то, что она просит? Это зависит от тебя.

Казалось, Дэлфи не услышал его, во всяком случае, реакции не последовало, ни положительной, ни отрицательной. Клэр выжидал.

– Бесполезно, – сказал мне Клэр, – это был его лучший день. К тому же, ему так нравилась эта зеленая юбка.

– Я возмещу потерю, – закинула я удочку. – Я не хочу его обижать.

Снова высунулся язык, напоминающий застенчивое существо, выглядывающее из укрытия. К Дэлфи, очевидно, вернулся слух после этого предложения. Он слегка дернулся. Делом Клэр было перевести это движение в доллары и центы.

– 20 долларов покроют юбку, – произнес наконец Клэр.

Именно столько и было у меня с собой. Я расстегнула молнию своей сумочки, вынула их и протянула Дэлфи. Вмешался Клэр:

– Придержите деньги до совершения сделки. Давайте выйдем.

Я последовала за новыми знакомыми по длинному коридору к запасному выходу на маленький бетонный задний дворик, окруженный с трех сторон забором из сетки. Кто-то украсил пейзаж однолетними растениями, посаженными в банки из-под кофе и в большие промышленные емкости, содержавшие в свое время зеленые бобы или яблочный сок. Дэлфи стоял в стороне, тревожно следя, как Клэр роется в тележке. Казалось, он точно знает, где находятся туфли и юбка, как будто он только и делал, что вытаскивал их на свет и опять прятал. Клэр передал мне вещи в обмен на деньги. Я чувствовала себя так, как будто совершила незаконную сделку с наркотиками. А Дэлфи и Клэр уже покупали бутылку вина. Клэр держал чек. Делфи его контролировал, и в этот момент они заметили, что я еще не ушла.

– Не беспокойтесь. Мы поместим эту бутылку в нашей коллекции, – сказал Клэр. – Мы с Дэлфи завязываем с пьянством.

Мне показалось, что Клэр преуспеет в этом больше, чем Дэлфи.

ГЛАВА 19

Мой ужин в этот вечер состоял из сыра, крекеров и стручкового перца – просто чтобы не умереть с голода. Я сменила свое универсальное платье на рубашку, джинсы и ворсистые шлепанцы. Ужин протекал за рабочим столом. Я изучала юбку и туфли, попытавшись даже примерить одну из них. Туфля оказалась слишком широкой для моей ноги, каблуки были сношенными, на носке четко обозначился большой палец. Название изготовителя, обычно стоящее внутри обуви, стерлось от пота. Заглушить запах пота не смогли бы даже самые сильные дезодоранты. Юбка представила мне больше информации: она оказалась восьмого размера, а такую торговую марку я видела в деревенском магазине. Даже ткань, хотя и помятая, осталась в хорошем состоянии, но было очевидно, что совсем недавно ее намочили. Я потрогала языком юбку. Соленая. Потом я обследовала сделанные в боковых швах карманы, оказавшиеся пустыми. Признаков стирки не наблюдалось. Я припомнила женщин, связанных, пусть косвенно, со смертью Даггетта. Юбка могла принадлежать любой из них, за исключением Барбары Даггетт, которая была ширококостной, да и вряд ли могла служить опорой пьяному Джону Даггетту. Обладателем этой юбки могли быть Рамона Уэстфолл и Мэрилин Смит, Ловелла Даггетт и сестра Билли, Корал, тоже могли носить восьмой размер, хотя такая юбка не подходила им по стилю. Юбку могли взять в фонде помощи малоимущим. А может быть, с утра стоит поездить по магазинам и показать эти вещи продавцам. Может быть, они узнают свой товар, хотя и это слабый шанс. Лучше всего, наверное, показать юбку и туфли всем пятерым женщинам и посмотреть какое впечатление на них произведет эта находка. Конечно, все будет зависеть от обстоятельств.

Я пошла на кухню и ополоснула тарелку. Отсутствие компании во время еды – это еще один недостаток одинокой жизни. Есть много статей, в которых говорится, что для себя следует готовить пищу так же тщательно, как для компании. Но у меня в основном бывал только сыр и крекеры. Я не привыкла готовить. Мое представление об утонченном сервированном столе сводится к тому, чтобы не оставлять нож в банке с майонезом. Поскольку я часто работаю за едой, то не испытываю необходимости в салфетках и свечах. Даже если работы не бывает, ее заменяет «Тайм». Я начинаю читать газету с последней страницы – очень внимательно то, что касается книг и кино, и совершенно теряю интерес, когда дело доходит до экономики и коммерции.

В начале десятого зазвонил телефон. Это был ночной диспетчер таксопарка «Тип-топ», парень, назвавшийся Чаком. Голос его звучал в трубке на фоне радио.

– Я получил записку от Рона с просьбой позвонить вам, – сказал он. – Рон попросил поднять путевые листы за прошлую пятницу и дать интересующую вас информацию. Но мне не совсем понятно, что вам нужно.

Я объяснила и стала ждать, пока Чак пробежит глазами документы.

– Нет, вот, наверно, это. Рон обвел кружком это место в путевке. Это был мой пассажир, вероятно, поэтому именно меня и попросили позвонить. В пятницу вечером… в час двадцать три… лучше назвать это в субботу утром, чем в пятницу вечером… Я довез парочку до приморской гостиницы. Мужчина и женщина. Я думаю, они зарегистрированы в мотеле внизу.

– Я слышала, что мужчина был пьян.

– Да, очень. Женщина, вероятно, тоже, но не до такой степени. Парень был чуть жив. Я имею в виду степень его опьянения. Он сидел, развалившись на всем заднем сидении, но я очень терпимо отношусь к таким вещам.

– А женщина? Что вы можете сказать о ней?

– Ничем не могу быть полезен в этом вопросе. Было слишком поздно и темно, к тому же громко барабанил дождь. Я просто отвез их туда, куда они просили.

– Вы разговаривали с ними?

– Нет, я не вступаю в разговоры с пассажирами. Большинство людей слишком неинтересны, а меня тошнит, когда приходится повторять одно и то же по нескольку раз. Политика, погода, бейсбольный матч… Это все чушь. Те пассажиры не хотели со мной разговаривать, и я с ними тоже. Если бы они меня что-то спросили, я, конечно, ответил бы, я же человек вежливый. Но я никогда не начинаю болтовню на свою шею.

– А сами они? Разговаривали между собой?

– А кто их знает! Я же сидел к ним спиной.

Боже, никакого толку от этого водителя!

– Может быть, вы запомнили что-то?

– Ничего особенного. Я еще подумаю, но вряд ли от этого будет много проку. Извините, что ничем не помог вам.

– Ну, по крайней мере, вы развеяли мои подозрения, мне это тоже очень важно. Спасибо за беспокойство.

– Не стоит.

– Еще один вопрос. Где сели ваши пассажиры?

– А вот это я могу сказать. Знаете ли вы тот грязный бар в Милагро? Вот там. Они сели именно там.

После того, как Чак повесил трубку, я просидела несколько минут, уставившись на телефон. У меня было такое чувство, что я раскручиваю кинопленку в обратном направлении, кадр за кадром. Даггетт ушел из бара в пятницу вечером в компании блондинки. Они, очевидно, изрядно выпили, много смеялись, бродили вместе под дождем, падали, поднимались. Мало-помалу, квартал за кварталом женщина уводила Даггетта к морю, потом посадила его в лодку и отправила от причала в последнюю в его жизни, короткую прогулку. Женщина обладала каменным сердцем и стальными нервами, чего я не могла сказать о себе.

Я сделала несколько быстрых записей, убрала алфавитный список в верхний ящик стола, сбросила шлепанцы, стянула рубашку, заменила их на юбку и туфли, взяла сумочку, ключи от машины, закрыла кабинет и направилась к своему автомобилю. Я решила начать с Корал. Может быть, она знала, не уехала ли еще Ловелла. Мне припомнился отрывок разговора, который удалось подслушать прошлой ночью, когда я следила за нею и Билли. Корал говорила о какой-то женщине. Я не могла вспомнить, что именно сказала Корал, но такой разговор был. Может быть, Корал видела ту женщину, которую я разыскиваю.

Когда я попала в парк, где стояли автоприцепы, то обнаружила, что один из них слегка освещен, как будто его покинули и оставили свет невыключенным – только для того, чтобы отпугнуть грабителей. «Шевроле» Билли находился на стоянке и был холодным на ощупь. Я постучала в дверь. Через мгновение послышались шаги.

– Кто там? – раздался из-за двери невнятный голос Билли.

– Это Кинзи, – ответила я. – Здесь ли Корал?

– Нет, она работает.

– Могу я с вами поговорить?

Билли колебался.

– О чем?

– О вечере в пятницу. Это не займет много времени.

Последовала пауза.

– Подождите секунду. Что-нибудь накину на себя.

Мгновение спустя, успев натянуть джинсы, он открыл дверь и впустил меня. Больше на нем ничего не было: ни обуви, ни рубашки. Темные волосы нечесаны. Билли давно не работал, но руки и грудь его были хорошо накачены, густая шевелюра обрамляла голову. Внутри автоприцепа был полный беспорядок: разбросанные газеты, журналы, на столе грязные тарелки на две персоны, повсюду банки с консервами, коробки с крекерами, мешки с мукой, сахаром, кукурузой. Бардак был такой, что некуда было приткнуться. И нечем было дышать от сигаретного дыма.

– Простите за беспокойство, – начала я, решив, что застала Билли врасплох. Я сгорала от желания узнать, кто находился в спальне.

– Вы не один?

Билли оглянулся, на лице его появились ямочки.

– Один. А почему вас это интересует?

Я улыбнулась и покачала головой. Меня посетила вздорная мысль о близком контакте с Билли на этих разбросанных по кровати простынях, пахнущих, как и он сам, мускусом и теплом. Его кожа источала запах мужской плоти, и я представила, что может произойти, если все барьеры падут. Я старалась сохранить хладнокровие, но почувствовала, что краснею.

– У меня есть несколько вопросом. Надеюсь, что Корал поможет мне разрешить их.

– Вы уже сказали это. Но она в баре и будет там до закрытия.

Я разложила юбку и туфли на телевизоре, который оказался единственным свободным местом в помещении.

– Вы не в курсе, это не ее вещи?

Билли рассматривал их, но он был слишком хитер, чтобы клюнуть на эту приманку.

– Где вы их раздобыли?

– Через вторые руки. Мне кажется, вы знаете, кому они принадлежали.

– Вероятно, они имеют отношение к той ночи в пятницу?

– Вот именно. Я разговаривала с водителем такси, который забрал Даггетта у бара в пятницу ночью и отвез его в район причала.

– Ну и что?

– С ним была блондинка. Таксист забрал их обоих. Я думаю, Даггетт встретился с женщиной в баре, поэтому Корал, очевидно, приметила ее.

Билли что-то знал. Это было заметно по его лицу. Он обдумывал услышанное, соображая, что мне еще может быть известно.

Терпение покидало меня.

– Хватит, Билли, говорите правду!

– Я и говорю.

– Нет. Вы начали лгать мне с того момента, как впервые открыли рот.

– Неправда, – горячо заверил он меня. – Приведите хотя бы один пример.

– Давайте начнем с Даг Полоковский. Кто он вам? Брат?

Билли замолчал. Я уставилась на него, ожидая ответа.

– Единокровный брат, – ответил он скупо, без большого желания.

– Продолжайте.

Голос Билли прервался, вероятно, от замешательства.

– Родители разошлись, но официально они не состояли в браке, и моя мать от кого-то забеременела. Мне было десять лет, и все это мне надоело. Я уже начал попадать во всякие истории, начались неприятности, и половину детства и юности я провел в колонии для несовершеннолетних, что, впрочем, прекрасно меня устраивало.

– Вышедший из-под контроля юнец?

– Да, из таких. И очень отчаянный. Но я не был трусом и прихлебалой. Позволил матери нас бросить. А она родила еще ребенка. На большее у нее не хватило ума. Ну и черт с ней!

– И вы никогда не были близки с Даг?

– Чуть-чуть. Я, бывало, встречался с ним, но у нас не было крепких связей.

– А вы и ваша мать?

– Здесь все в порядке. Я все пережил. После смерти Даг мы стали ближе. Иногда так бывает.

– Но вы, должно быть, знаете, что во всем виноват Даггетт.

– Конечно, я в курсе. Мать писала мне и рассказывала, что его отправили в Сан-Луис. Сначала я решил свести с ним счеты. Ради матери или еще чего-то. Но ничего не получилось. Он оказался слишком слабым. Понимаете, о чем я говорю? Все закончилось тем, что я стал почти жалеть его. Я презирал Даггетта, считая его хнычущим ублюдком, каким он был, но я не мог оставить его одного. Джон мучился этим. Мне доставляло удовольствие смотреть, как он корчится, ерзает от стыда. Это и было моей местью, убийство не входило в мои планы. Я в жизни никого не убивал.

– А Корал? Каково ее участие во всем этом?

– Спросите у нее?

– Могла ли она быть той самой женщиной, что провела с Даггеттом последний вечер? Мне кажется, что это Ловелла, но я не уверена.

– Эти вопросы не ко мне. Меня там не было.

– Не упоминала ли Корал об этом?

– Я не хочу об этом говорить, – сказал Билли раздраженно.

– Ну хорошо, но вы разговаривали с Даггеттом в четверг вечером. Не вспоминал ли он о какой-нибудь женщине?

– Мы не говорили о женщинах, – ответил Билли. Он начал щелкать пальцами правой руки по ладони левой.

– Он, должно быть, знал эту женщину. Но нам она пока неизвестна. Это она устранила его. Она знала, на что идет. Это был тщательно продуманный план.

Постукивание пальцев прекратилось, в голосе Билли прозвучала лукавая интонация.

– Может быть, эта девица была связана с теми, кто хотел получить свои деньги назад, – сказал он.

Я с интересом взглянула на собеседника. Такая мысль не приходила мне в голову, но была допустимой.

– А вы не знаете их?

– Послушай, крошка, я – не убийца, но я и не стукач. Если у Даггетта были какие разборки, то это его дело.

– О чем спор? Я не понимаю, что вам скрывать?

Он вздохнул, запустил руку в волосы.

– Оставим это, хорошо? Я ничего больше не знаю, давайте сменим тему.

– Хорошо, Билли. О чем же у вас был разговор с Даггеттом?

– Проклятье! Это было не в четверг, – взорвался он. – Я встретил Даггетта во вторник вечером, он просил меня помочь.

– Ему нужно было спрятаться от парней из Сан-Луиса? – спросила я, уверенная, что попаду в точку.

– Да. Я имею ввиду, что они позвонили Джону утром в понедельник. За ним следили. Мы разговаривали по телефону в тот же день вечером. Я не знал, как выпутаться из этого, поэтому согласился встретиться с ним через сутки.

– В баре?

– Да.

– Вам ничего не оставалось делать, – подбодрила я его, настраивая на дальнейший рассказ.

– Мы встретились и поговорили. Джон паниковал, я попытался погасить охвативший его страх. В этом нет ничего предосудительного.

– Но почему вы лгали? Почему вы не рассказали мне об этом с самого начала? – я напирала на него, добиваясь ответа.

– Мне могли бы не поверить. Я не хотел, чтобы мое имя было замешано в этом деле. Тем более, что я не горел желанием встречаться с ним. Насчет четверга я придумал – мне казалось, так лучше. У меня нет других объяснений своему поведению.

Хотя объяснение не убедило меня, я сказала:

– Хорошо, пусть будет так, но что произошло потом?

– Ничего. Я не видел больше Даггетта. Он снова появился в пятницу вечером. Корал увидела его, позвонила мне, но к тому времени, как я пришел, его уже не было. Он успел уйти.

– С женщиной?

– Да.

– Корал должна была видеть ее.

– Конечно, но она ее не знает. Ей показалось, что это была одна из тех шлюх, каких у Джона было достаточно. Девица заказывала для него спиртное, и Даггетт лакал все подряд. Корал забеспокоилась. Не все из нас – дерьмо, как может вам показаться. Не хотелось, чтобы парень пропал зря, даже если мы и не сильно любили его.

– Особенно, если вы знали, что у него имеется тридцать тысяч долларов, не так ли? – сказала я.

– У него не было тридцати тысяч. Вы сами сказали, что всего двадцать пять, – Билли чувствовал себя скверно оттого, что все рассказал мне.

– Что вам еще нужно? Я рассказал все, что знал об этом.

– А Корал? Если лгали вы, то, очевидно, и она говорила неправду?

– Нет, она была искренна.

– Что сказала Корал, когда вы пришли туда?

Выражение лица Билли слегка изменилось. Мне показалось, что я попала в самую точку. Правда, не знала, в какую. Мысли судорожно заработали.

– Корал проследовала за ними? – спросила я.

– Конечно, нет.

– Что же она сказала в таком случае?

– Корал чувствовала себя неважно, – ответил Билли с трудом.

– И что же она сделала? Пошла домой?

– Не совсем. Страдая от простуды, она спустилась вниз, чтобы выпить там что-нибудь. Ей было так плохо, что она пошла в кабинет и легла там на кушетку. Бармен решил, что она ушла совсем. Придя в бар, я был взбешен: не мог найти ни Корал, ни Даггетта и не понимал, что происходит. Побродив по бару, я вернулся домой в надежде, что Корал там. Но ее не было. Она все время оставалась в баре.

– В котором часу Корал вернулась домой?

– Не знаю. Поздно. Часа в три. Ей пришлось ждать, пока владелец бара снимет выручку. Только после этого он ее отпустил. Шесть кварталов она шла пешком под проливным дождем и промокла, как собака.

Я смотрела на него, моргая, пока мысли галопом проносились в голове. Я представила Корал на пристани с Даггеттом – все совпадало.

– Почему вы так смотрите на меня? – спросил Билли.

– Сейчас скажу. Я думаю, а не могла ли Корал быть с Даггеттом? Той блондинкой, ушедшей с ним из бара. Ведь этот вопрос все время волновал и вас. Не так ли? – спросила я.

– Нет. Ни в коем случае, – ответил он.

Я поймала его удивленный взгляд. Ему не нравилось, что я сказала, но он наверняка и сам задумывался о происшедшем той ночью.

– Вы просто поверили Корал на слово о факте существования другой женщины, – сказала я.

– Но ведь таксист ее видел.

– Ею могла оказаться и Корал. Корал могла покупать для Даггетта спиртное. Джон знал ее и доверял вашей сестре так же, как и вам. Может быть, бармен решил, что Корал отсутствует, как раз потому, что видел, как она уходила.

– Вон отсюда, – прошипел Билли.

Его лицо потемнело, мышцы напряглись. Я была поглощена своими мыслями настолько, что не обратила внимания на происшедшие в Билли изменения и не заметила, какое впечатление произвел на него наш разговор. Я забрала юбку и туфли, направилась к двери, пристально следя за Билли. Он уже успел взять себя в руки, поклонился и услужливо открыл мне дверь.

Едва я успела выйти, как дверь с треском захлопнулась за мной. Билли отодвинул занавески и вызывающе проследил дошла ли я до машины. Через минуту шторы опустились, а я вернулась к тому окну автоприцепа, у которого накануне подслушивала разговор. Любовники закрылись, но в шторах осталась щель, позволявшая видеть часть комнаты.

Билли опустился на кушетку, уткнулся лицом в руки, но поднял голову, как только из спальни вышла женщина. Она привалилась к стене, прикуривая сигарету. Я могла видеть только часть ее тяжелого бедра и ноги в коротком ночном халате из бледно-голубого нейлона. Очевидно, желая забыться, Билли приблизился к женщине, обнял ее и уткнулся лицом в ее грудь. Ловелла. Он начал ласкать языком соски ее груди через нейлон халата, оставляя на нем мокрые пятна. Женщина лениво нагнулась, положила сигарету на тарелку и запустила пальцы в его шевелюру. Ловелла смотрела на Билли тем взглядом, каким молодые матери смотрят на своих детей, лаская их при людях. Билли опустился на колени, увлекая женщину за собой. Все ниже, ниже, ниже… И вот они уже на полу.

Я отправилась в бар.