Текст книги "Наблюдения, или Любые приказы госпожи"

Автор книги: Джейн Харрис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

Более того. Мне вдруг пришло в голову (ну конечно же!), что после эксперимента с ходьбой Нора всяко вернулась домой живехонькой – иначе как бы она сделала записи в своем дневнике, а позже вырезала страницы? У меня мелькнула мысль, что может страницы вырезала не Нора вовсе, но я тотчас отмела это предположение – ну с какой стати еще кому-то портить ее дневник?

Но что же такого она там понаписала, что впоследствии решила уничтожить записи? Мне страшно хотелось выяснить это, особливо если это выставит Нору в дурном свете.

Я немного побродила по комнатам внизу, потом поднялась на второй этаж, пугаясь теней от лампы, которые метались и плясали вокруг. В комнате миссус стояла холодина, как в ледяном погребе: я забыла закрыть окно после проветривания. Опуская раму, я заметила, что «Наблюдения» так и валяются на полу, куда я бросила.

Меня осенила одна мысль. И мысль такая: я ведь не посмотрела, что там миссус писала обо мнев последнее время. Я раскрыла книгу, но к великому своему разочарованию обнаружила, что после возвращения мужа она не добавила про меня ни единого слова. Записи заканчивались рассуждениями о необходимости держаться со мной холодно, расстроившими меня ранее. Я полистала книгу дальше – одни пустые страницы. То есть если не считать самой последней, где крупными кривыми буквами были нацарапаны следующие фразы:

ЭТО ОНА

Я ЗНАЮ. ЭТО ОНА

ОНА ВЕРНУЛАСЬ

ДА ПРОСТИТ МЕНЯ БОГ ЗА СОДЕЯННОЕ

При первом взгляде на них я чуть не померла со страха: мне показалось, слова написаны кровью. Однако по ближайшем рассмотрении я пришла к заключению, что просто миссус воспользовалась коричневыми чернилами взамен обычных фиолетовых (по крайней мере я надеялась, что так обстояло дело). Но все равно волоски у меня на загривке поднялись дыбом. Боже святый! Вне сомнения, миссус написала это про Нору на днях (хотя когда именно – неизвестно).

Ну вот, она опять просила прощения. Чем дольше я думала, тем больше уверялась, что миссус находится в таком же заблуждении, в каком недавно (и недолго) находилась я – иными словами, она считает, что Нора погибла, выполняя ее распоряжения. Разве это не объясняет, почему она винит себя и терзается чувством вины? И почему на кладбище она говорила так, словно старалась убедить себя (и меня), что Нора погибла вследствие обычного несчастного случая?

Если бы только я могла втолковать ей, что она ни в чем не виновата! Бедная, милая миссус! Она сущий ангел.

Я положила книгу обратно в стол в точности так, как она там лежала, открытая на странице с записью про Нору. А в следующий миг вдруг осознала, что с ног валюсь от усталости. Не будет ничего страшного, подумала я, если я немножко полежу на кровати. Я сняла плащ и шляпку, кинула на кресло. Потом сбросила башмаки и залезла под покрывала. Ни о какой непочтительности здесь не шло и речи, я просто хотела маленько согреться и отдохнуть. Лампа светила мне в глаза, и я ее загасила.

Я собиралась полежать там всего пару минут, а потом подняться в свою каморку, но должно быть меня сморил сон, поскольку спустя какое-то время я осознала, что просыпаюсь (по крайней мере мне показалось,что я просыпаюсь) и что надо мной кто-то стоит. В голове у меня странно гудело, зубы выбивали мелкую дробь. Я еще не открыла глаза, но точно знала, что подле кровати кто-то стоит. И даже не глядя, я поняла, что это моя мать. Я видела ее словно воочию: вот она, с фонарем в руке, смотрит на меня, злобно скалясь. И я точно знала: она пришла убить меня.

Потом вдруг до меня дошло: ну конечно же, это всего лишь сон! Какое облегчение! Чтобы прогнать мать, мне нужно только проснуться и посмотреть на нее в упор – тогда она исчезнет.

И вот что я сделала (ну или вот что мне показалось,что я сделала). Я убедила себя, что я проснулась и поворачиваюсь к ней. Но когда я открыла глаза, надо мной стояла вовсе не мать, а девушка, совершенно незнакомая девушка, в которой однако я сразу признала Нору. Она была в ночной сорочке, с распущенными по плечам волосами. И это онадержала фонарь, и оназлобно скалилась. Я так испугалась, что диву даюсь, как у меня сердце из груди не выпрыгнуло. Сильнее всего меня поразили ее глаза, широко раскрытые безумные глаза. По ней сразу было видно, что она сумасшедшая. И хотя я считала, что не сплю, она все никак не исчезала.Я все таращилась, таращилась на нее, но она никуда не пропадала, а буравила меня злобным взглядом. Я не сомневалась, что она хочет меня убить и если бы в руке у нее был не фонарь, а нож, она непременно вонзила бы мне его прямо в сердце.

Страх приковал меня к матрацу. Не знаю, сколько времени я пролежала там в холодном поту. Может, не одну минуту, а может, считаные секунды. Наконец, спустя, казалось, целую вечность, я сумела пошевелить рукой и начала потихоньку натягивать покрывала на голову. Нора словно и не замечала ничего и продолжала пристально глядеть на меня. Мне удалось накрыться покрывалами с головой незаметно для нее. Странно сказать, но мной владела уверенность, что покрывала защитят меня от призрака, стоящего у кровати. Я нисколько не сомневалась, что Нора – призрак. Она была там и не была одновременно. Она видела меня и все же не видела. Мы с ней находились в одном месте, и тем менее я чувствовала, что нас разделяет время. Я находилась там в настоящем, а она находилась там в прошлом.

А если так – кого же Нора видела в кровати перед собой? На меня ли она смотрела с кровожадным выражением лица? Или на миссус?

Часть четвертая

15
Явление призрака

В конце концов я впала в странное забытье, а очнувшись спустя время осознала, что уже утро. Обмирая от страха, я выглянула из-под покрывал. В комнате никого не было. Я соскользнула с кровати, опустилась на колени и внимательно рассмотрела место, где ночью стояла Нора. Ни следа, ни пятнышка, ворс ковра гладкий, непримятый, словно по нему вообще никогда не ступали. Ни малейших признаков чьего-либо присутствия, правда привидения, насколько я знала, не оставляют следов. Но был ли то призрак – или сон? Я понятия не имела.

Все утро за работой я старалась забыть о случившемся, но атмосфера в доме казалась до жути зловещей, а потому после полудня я вышла наружу, чтобы навести порядок в огороде. Выдергивая сорняки и сгребая граблями листья, я по-прежнему словно воочию видела Нору, стоящую над кроватью миссус. Она приходила убить ее? Но за что она хотела отомстить? Что Арабелла ей сделала? Перед моим умственным взором опять всплыла железная колея. Мне представилась миссус, которая крадется за Норой с вытянутыми руками, готовясь толкнуть – но нет. Это все чушь собачья. Я не верила, ну не могла поверить, что миссус причинила бы Норе вред. Около трех часов я решила вернуться в дом и выпить чашку чаю для сугреву. Из-за недосыпа в голове у меня стоял туман, и я едва сознавала, как переставляю ноги. У меня осталось впечатление, будто я прошла прямо сквозь заднюю дверь: я напрочь не помню, как поднимала щеколду и перешагивала через порог. И в ясное сознание я пришла только когда вступила в кухню и к полной своей неожиданности увидела там человека.

Женщину в темном плаще, бросившуюся мне навстречу. Господи Исусе, у меня чуть сердце не лопнуло. Но это оказалась всего лишь миссус. Миссус! Вернувшаяся на день раньше. Она схватила меня за руку, в радостном своем возбуждении не замечая моего потрясения. Глаза у нее сияли.

– Поди-ка сюда, посмотри! – воскликнула она, увлекая меня к столу.

Я пыталась вспомнить, заперла ли я ящик ее стола и положила ли все вещи на место. Заправила ли кровать? И куда дела чертов ключ? И почему они вернулись раньше, чем собирались? Миссус же между тем открыла шкатулку, стоявшую на столе, и извлекла оттуда стопку черно-серых картинок.

– Ты только глянь, Бесси! – говорит. – Как тебе это?

Она выложила передо мной фотографические карточки с собой и господином Джеймсом. На одной они стояли на фоне задника с грубо намалеванными деревьями, окруженные горшками с папоротником – такое впечатление, будто они на минутку остановились на лесной опушке. Господин Джеймс облокачивался на изгородь и смотрел вдаль, а миссус замерла в странной и ненатуральной позе, положив обе руки на плечо мужа. На переднем плане маленькая собачонка стояла на задних лапах, вся такая резвая, будто сейчас прыгнет. Но при внимательном рассмотрении становилось видно, что бедная животина набита соломой и насажена на колышек. На другой карточке господин Джеймс, в шляпе, вальяжно сидел в кресле, выставив вперед огромный сапог, и длинный хлыст свешивался у него промеж ног. На следующей фотографии миссус одна стояла у стола с вазой цветов. В руке она держала соломенную шляпку, и так искусно все было обставлено, что вы могли бы поклясться, что сейчас лето и она только-только вернулась с прогулки по саду.

На остальных портретах супруги были наряжены в разные диковинные костюмы. Вот господин Джеймс одетый пиратом, в треуголке и с саблей в руке. А вот миссус, почти неузнаваемая в обличье темнокожей восточной принцессы, в халате подвязанном широким поясом, с кувшином установленным на бедре. На последней фотографической карточке супруги были запечатлены вместе. Господин Джеймс с величественным видом стоял у задрапированной кафедры, в отороченной мехом мантии, с золотыми цепями на груди. А миссус, наряженная служанкой, в старомодных фартучке и чепце, в платьице с закатанными рукавами, смиренно преклоняла перед ним колено, поднося своему повелителю кубок вина.

Думаю, последняя фотография поразила меня сильнее всего, все-таки странно было видеть миссус в образе служанки.

– Мы ходили к Хендерсону на Принс-стрит, – говорила миссус. – Хорошо получилось, правда? А с тебя когда-нибудь делали фотографические портреты, Бесси?

– Нет, мэм, – ответила я. (Это была не совсем правда, меня пару раз фотографировали в так называемых традиционных позах, по крайней мере такое выражение употреблял фотограф.)

– В следующий раз я возьму тебя с собой в Эдинбург, – сказала миссус, – и мы сходим в ателье Хендерсона. Я хочу, чтобы он заснял тебя в рабочей одежде. Портрет выйдет очаровательным.

Она продолжала раскладывать карточки на столе, обращая мое внимание на разные интересные детали. Ей пришлось намазать лицо какой-то желтой пастой, чтобы выглядеть смуглой на «восточном» портрете. Кубок был не настоящий, а из раскрашенного картона. Отороченная мехом мантия, даром что с виду роскошная, воняла камфарой.

Пока миссус весело щебетала, я напряженно думала о своем. Я точно помнила, что положила «Наблюдения» обратно в стол, но хоть убей не могла вспомнить, остался ли ключ в замке ящика. Мне страшно не хотелось врать, будто я нашла ключ в ее отсутствие, ведь тогда она наверняка забеспокоится, уж не заглядывала ли я в стол – а на черта мне лишние подозрения?

– С вашего позволения, мэм, – сказала я, торопясь подняться к ней в комнату прежде ее, – я отнесу ваш багаж наверх.

Я поспешила в холл, ожидая увидеть там два чемодана, но обнаружила только один, чемодан миссус. Я заглянула в кабинет, но там никого не оказалось. В доме стояла такая тишина, что можно услышать как паук пукает. Я воротилась в кухню. Миссус по-прежнему сидела за столом, восхищаясь фотографическими портретами. Я внимательно уставилась на нее, потом спрашиваю:

– А что, господин Джеймс сам отнес свой чемодан наверх, мэм?

– Мм? – откликнулась она. – О нет… я вернулась одна.

Она склонилась над фотографиями, и я не видела ее лица.

– Почему, мэм? Что стряслось?

– Ничего не стряслось, – говорит она. – Почему непременно что-то должно стрястись? Я просто вернулась пораньше. – Она подняла на меня взгляд и рассмеялась. – Ох Бесси, я сыта по горло городом, благодарю покорно. На кошмарном званом ужине я поприсутствовала, и Джеймс больше во мне не нуждался.

Миссус спокойно смотрела мне в глаза, и я не понимала толком, верю я ей или нет. Но прежде чем я успела сказать еще что-нибудь, она попросила:

– А расскажи-ка, Бесси, что здесь происходило в мое отсутствие?

Перед моим умственным взором возникла сперва Нора, потом моя мать. Затем я вспомнила свое падение с железнодорожного откоса и поезд, со страшной скоростью проносящийся мимо, буквально в нескольких дюймах от моего лица.

– Ровным счетом ничего, мэм.

– Ясно. – Не знаю, в тоне ли миссус было дело или в выражении лица, но я сразу поняла, что она мне не поверила. Далее она спросила: – А тебе было не страшно одной в доме ночью?

– Нет, мэм.

– Ты виделакого-нибудь?

– Нет, мэм, – говорю. – И пожалуйста, пожалуйста,гоните прочь дурные мысли. Мы же договорились: никакого призрака в доме нет и никогда не было!

Миссус странно взглянула на меня, потом коротко рассмеялась.

– Да я спрашивала, видела ли ты Гектора или еще кого-нибудь из фермерских работников.

– О! – говорю. – Прощу прощения, мэм. Нет… не видела. Ну разве только Гектора, мельком.

И я побежала относить чемодан наверх.

Маленький медный ключик торчал в замке, ящик стола был заперт. Я быстро вытащила ключ и зашвырнула под кровать – как раз вовремя, ибо уже в следующий миг миссус стремительно вошла в комнату и начала распаковывать вещи. Я встала подле нее и принялась разглядывать пол, театрально хмурясь и цокая языком.

– Ну и пылища здесь, мэм, – говорю, – просто ужас.

Я сбегала вниз за шваброй и давай подметать пол. Через несколько секунд я – совершенно случайно! – нашла под кроватью ключик от стола.

– Вы только гляньте, мэм! – изумленно воскликнула я, поднимая с пола ключ. – Верно, вы ненароком запнули его туда.

Миссус мигом выхватила у меня ключик и сунула в карман. И такой у нее сделался довольный вид, просто сердце радовалось! Теперь она сможет отомкнуть ящик стола и писать дальше свои «Наблюдения», если захочется. Я надеялась, что она будетписать, ведь я знала, как ей нравится это занятие.

Вечером мы ужинали вдвоем в кухне, как в прежние дни. За едой миссус поподробнее рассказала мне про поездку в Эдинбург: про гостиницу, где в номере воняло газом, про посещение электрического Волшебного Фонтана и про скучный ужин, где ей пришлось несколько часов кряду наблюдать, как ее муженек лижет волосатую задницу Дункана Гренна, ЧП (ну разве что она выразилась поизящнее).

В какой-то момент миссус порывисто сжала мою руку.

– Милая Бесси, я знаю, в последнее время я уделяла тебе мало внимания, но скоро все переменится. После установки фонтана Джеймс уедет в Глазго, возможно на две недели. В прошлом году об эту пору он уезжал на целый месяц! Так что в недалеком будущем мы с тобой станем проводить много времени вместе.

– Да, мэм.

– И я хочу отныне быть с тобой честной, – сказала она. – Видишь ли, я кое-что от тебя утаила. Это секрет, Бесси. Никто о нем не знает. Но я поступила дурно, что скрыла от тебя.

Странные вещи творятся у нас в головах в подобные моменты. У меня в голове вдруг стало пусто. Я смотрела на миссус и думала, ну какая же у нее гладкая, белая кожа. Даже волоски у нее на висках растут чудо как красиво. Да разве столь восхитительное создание способно на дурные поступки?

Миссус встала, немного прошлась по кухне и после минутного колебания заговорила:

– Я пишу книгу. Книгу про слуг. Не роман, а теоретическое сочинение о преданности, послушании и так далее. Уверена, ты о чем-то таком догадывалась, принимая во внимание разные мои поручения.

Она умолкла, словно ожидая от меня каких-то слов. Но я не нашлась что сказать и просто кивнула. Тогда она продолжила:

– Книга – это секрет. Даже муж о ней не знает. Если он узнает, что я пишу такую книгу – или любую другую – он станет дразнить меня и все испортит. Иначе не могу объяснить. В общем, он о ней не знает. И я сильно рискую, рассказывая тебе про нее, потому что теперь ты располагаешь сведениями, которые сможешь использовать против меня при желании.

Здесь она умолкла и пытливо посмотрела на меня.

– Это все, мэм? – спросила я.

– Как тебя понимать?

– Это единственный ваш секрет? Что вы пишете книгу?

Миссус издала смешок.

– Ну… да. Разве этого мало?

– Да, мэм. То есть нет, мэм. Я просто подумала, может вы хотите открыть мне еще какой-нибудь секрет.

Я сама толком не понимала, что говорю. Просто несла какую-то околесицу.

Миссус подошла и снова села рядом.

– Ну не чудесно ли, Бесси? Мы с тобой снова вместе и скоро надолго останемся здесь вдвоем. Ты не представляешь, как я ждала этого.

Она говорила вроде бы радостные вещи, но в глазах у нее стояла глубокая печаль. О, как мне хотелось взять и выложить всю правду. Сказать, что я читала «Наблюдения». И что ходила тем же путем, каким ходила Нора по ее заданию. И что она зря винит себя в гибели глупой девицы. Но конечно, я не могла сказать ничего подобного: я страшно боялась признаться, что лазила к ней в стол без спросу. Вот уже дважды, дрянь я такая. Нет, с этим надо кончать. И я тогда же поклялась себе: больше никакого нососуйства не в свои дела. Еще я решила сделать особливо длинную запись в дневнике (насочинять чего-нибудь, разумеется), чтобы доставить миссус удовольствие.

Ночь выдалась ясная и морозная, как и предшествовавший ей день. Голова у меня прямо гудела от мыслей, но в конце концов я все-таки задремала, а спустя время очнулась и увидела в окне блистающий лунный серп под алмазной звездой, они словно сияли изнутри, похожие на драгоценные серьги, пришпиленные к черному бархату неба. От них исходил яркий свет, и в первый момент я подумала, что он-то и разбудил меня, но потом тишину нарушил пронзительный гортанный вопль, бессловесный крик ужаса, сотрясший стены дома.

Я рывком села на кровати. Похоже, крик донесся со стороны комнаты миссус. И по всей видимости он был не первым, поскольку звук показался уже знакомым, навроде эха. Наступившая затем тишина испугала меня не меньше. Несколько мгновений я сидела, оцепенев от ужаса, с бешено стучащим сердцем. Потом выпрыгнула из постели и не одеваясь, босиком ринулась вниз, к Арабелле.

Едва я достигла лестничной площадки, миссус пулей вылетела из своей комнаты, в ночной сорочке, с растрепанными волосами, которые словно стояли дыбом вокруг искаженного мертвенно-бледного лица. Она кинулась ко мне, с вытаращенными от страха глазами, и указала прыгающей рукой на свою дверь. Губы у нее тряслись так сильно, что поначалу она не могла выговорить ни слова.

– Что такое? – прошептала я. – В чем дело?

– О!.. О!.. О!.. – повторяла миссус, и сперва я подумала, что она просто восклицает, но потом сообразила, что она пытается что-то сказать.

– О!.. Она!.. Она там! Она там!

У меня аж волосы под мышками зашевелились, я вспомнила свое недавнее видение девушки, стоявшей надо мной с жутким выражением лица. Мог ли миссус присниться такой же сон? Или в доме и впрямь водится призрак? На сей раз я без тени сомнения знала, что не сплю. На сей раз я точно выясню, что же там такое.

Миссус вцепилась в мою ночную рубашку, пытаясь удержать меня, но я вырвалась и вбежала к ней в комнату.

Я ожидала, что окажусь в кромешной тьме, но с удивлением увидела зажженную свечу у кровати и окно с раздвинутыми портьерами, в которое лился лунный свет. Я тотчас посмотрела на место, где Нора «являлась» мне, но ничего там не обнаружила. Потом быстро огляделась вокруг – никогошеньки.

Миссус на цыпочках вошла в комнату за мной следом и остановилась подле двери, по-прежнему дрожа всем телом. Взяв свечу, я заглянула за портьеры, в шкаф, под кровать.

– Здесь никого нет, мэм, – доложила я. – Никаких причин для страха.

Она смотрела на меня широко раскрытыми, остекленелыми глазами.

– Ты уверена, Бесси?

– Вам просто приснился сон, мэм.

Миссус глубоко вздохнула и протяжно выдохнула.

– Но видишь ли, Бесси, я не спала.

Я как раз отвела взгляд, собираясь поставить свечу на ночной столик, но услышав этомигом повернулась к ней. Она подошла к кровати и села на край. На стеганом покрывале лежала книга. Она взяла ее и показала мне.

– Я читала. Луна нынче очень яркая, хотя и на ущербе – ты заметила? – и я раздвинула портьеры, чтобы было посветлее. Мне не спалось, понимаешь? Я читала час или около того. А потом, переворачивая очередную страницу, я вдруг явственно почувствовала, что за мной кто-то наблюдает, пристально так следит. Неприятное ощущение. Просто жуткое. Я подняла глаза…

Она посмотрела в угол комнаты, где стоял шкаф. Я бросила взгляд туда же. Там ничего и никого не было, как раньше. Но меня все равно прошибла дрожь.

– Я подняла глаза… а там она!

Миссус сидела совершенно неподвижно, устремив взор в угол комнаты, словно она по-прежнему видела там что-то страшное. В лунном свете ее лицо казалось сложенным из одних черных теней. Черные провалы глаз и приоткрытого рта, черные точки ноздрей, черные впадины щек.

– Кто, мэм? – спросила я. – Кто там был?

Она повернулась ко мне.

– Ты только не сердись, Бесси, – говорит. – Но я видела ее так же ясно, как вижу тебя сейчас. Там стояла Нора Хьюс. В точности как живая.

Комната поплыла у меня перед глазами. Я бессильно опустилась на старый обтянутый гобеленом табурет, случившийся рядом. Через несколько секунд ко мне вернулся дар речи. Я постаралась взять веселый, беспечный тон.

– Уверена, вам просто привиделось, мэм. Но что… что она делала?

– Сначала ничего. Просто стояла и смотрела на меня.

– Она казалась сердитой?

– Нет… не сердитой. Скорее печальной. Ужасно печальной.

– А фонарь? Она держала его вот так? – Я подняла руку, приняв угрожающую позу, в какой Нора стояла надо мной прошлой ночью.

Миссус нахмурилась.

– Фонарь? У нее не было фонаря.

Я немного смешалась, поскольку ожидала, что ее сон в точности совпадет с моим.

– Вы уверены?

– Полностью уверена. Потому что она сделала вот так. – Миссус перестала приглаживать волосы и умоляющим жестом простерла руки. Она на несколько секунд замерла в такой позе, потом уронила руки на колени. – И никакого фонаря у нее не было, понимаешь? Я отчетливо помню.

Все, решительно все не так, как я предполагала.

– Ну а… она была в ночной одежде? – наконец спросила я.

– Нет. В ситцевом клетчатом платье. Кажется, том самом, которое было на ней… когда она умерла.

Свеча замигала и зашипела. Миссус повернула голову и уставилась на трепещущий язычок пламени.

– А к кровати она подходила? – спросила я.

Миссус покачала головой.

– Нет. Она просто протянула ко мне руки, как я показала. А потом… наверное, я закрыла лицо ладонями, потому что когда я снова туда посмотрела, она уже исчезла.

– Тогда-то вы и закричали?

– Разве я кричала? – Миссус схватилась за горло, ее пальцы дрожали. – Я очень испугалась, конечно, но мне кажется, я онемела от ужаса. У меня сдавило горло, понимаешь? Я задыхалась. Ты же видела меня в коридоре. Я не могла слова вымолвить.

– Но я слышала крик. Такой громкий, аж стены затряслись. По-вашему, почему я прибежала?

– Не знаю. Может, кричала Нора.Может, оназвала тебя. – Миссус улыбнулась. Ее глаза лихорадочно блестели. Такое выражение лица у нее я уже видела, оно говорило о прежнем горячечном возбуждении.

– Думаю, это выкричали, мэм, просто вы не помните, потому что крепко спали. Вы кричали во сне.

Миссус порывисто встала и раздраженно зыркнула на меня.

– Но я же сказала, я не спала!

– Мэм… – Я тоже поднялась на ноги. – Посмотрите вокруг. Здесь никого нет. Здесь никого не было.Вы навернякаспали. Всем нам подчас снятся такие сны. Мне самой снился прошлой ночью.

Миссус в великом волнении расхаживала взад-вперед по комнате, но при последних моих словах остановилась и круто повернулась ко мне.

– Вот как? И что же произошло прошлой ночью?

– Да ничего, мэм. Мне привиделся сон, вот и все. С вами то же самое. Должно быть, вы задремали за чтением.

– Нет, – упорствовала она. – Я не спала.

Все без толку, никакие здравые доводы на нее не действовали. Я почувствовала, как силы покидают меня.

– Посещайте, – сказала я. – У нас головы забиты чушью про призрака. Именно чушью, мэм, иначе не назвать. Нам мерещатся разные вещи, потому что… – Я закусила губу и задержала дыхание, но поняла, что уже не в силах удержать рвущиеся наружу слова. Они посыпались из меня, точно пуговицы из перевернутой жестянки. – Это все я, мэм. А никакое не привидение. Это я шумела на чердаке, я положила перчатки на вашу кровать, я начистила ваши башмачки и все остальное тоже я подстраивала. Даже надпись на окне. Это янаписала, я.Встала на цыпочки и написала. Вы меня слышите? Никакого призрака никогда не было. А значит, и сейчас призрак к вам не являлся.

Стоило только начать, и дальше все пошло само собой. Слова изливались потоком, а вместо них в душе разливалось облегчение. Арабеллу словно паралик хватил, она застыла на месте с приоткрытым ртом, уронив руки вдоль тела. Только пальцы шевелились, тихонько сгибались и разгибались, будто морское животное, которое я однажды видела в бухточке между скал.

– Поверьте мне, – говорила я. – Сама не знаю, зачем я это делала, мэм. Просто я думала, вы меня больше не любите, и я хотела… ну, вашего внимания. И ведь у меня все хорошо получалось, в конце концов даже мне самой стало страшно. Но призрака не существует, мэм. Призрак – это я.Теперь можете меня уволить, коли вам угодно. Только не держите на меня зла. Я ни за что на свете не причинила бы вам вреда, и я никогда не прощу себе того, что натворила. Но с этим пора покончить.

Миссус медленно-медленно подняла руку и взялась двумя пальцами за нос, точно собираясь нырнуть в воду. С минуту она стояла так. Размышляя, хмурясь, не сводя с меня мрачного пытливого взгляда. Трудно сказать, о чем она думала. Потом она внезапно отпустила свой нос и громко рассмеялась.

– Понимаю, что у тебя на уме. На секунду я почтитебе поверила. Ты очень славная и смышленая девушка, но я боюсь, твоя маленькая уловка – хотя и весьма изобретательная – не удалась.

– Мэм, я…

Она вскинула ладонь, останавливая меня.

– Бесси, я верю своим глазам. Она была в комнате! Стояла вон там, я видела ее так же отчетливо, как вижу тебя сейчас. Ты говоришь, это все твоих рук дела – надпись на окне, перчатки на кровати и прочее. Но не хочешь же ты сказать, что ты выкопала Нору из могилы, нарядилась в снятое с нее платье и тихонько прокралась сюда?

– Нет, мэм, я…

– Конечно нет. Потому что ты такого не делала.Это была Нора, не ты. И во всех прочих случаях это была Нора.

Миссус смотрела на меня теплым снисходительным взглядом, и мне страшно хотелось отвесить ей оплеуху.

– Я признательна, что ты пытаешься оградить меня от волнений, Бесси. Но тебе нет необходимости плести небылицы. Я больше не боюсь.

– Не., не боитесь?

– Нет. До меня наконец дошло. Никаких причин для страха нет. Все дело в выражении ее лица. Я только сейчас сообразила, хотя должна была сразу понять. Она не желает нам зла. Иначе и быть не может – ведь Нора мухи не обидит. А ну-ка, Бесси, погляди.

Она развернула меня лицом к зеркалу, и мы обе в нем отразились. Я увидела миссус, ее приглаженные волосы, спокойные округлые очертания щек и подбородка, она выглядела умиротворенной и безмятежной. Потом я посмотрела на себя: бескровное лицо, искривленные губы, тревожно горящие глаза, растрепанные волосы.

– Видишь? – спросила миссус. – Это тыу нас не в себе, Бесси.

Ну да, она верно говорила. Весь мой вид свидетельствовал о смертельном ужасе.

В следующий миг я сдавленно ахнула, заметив в зеркале отражение темной фигуры, возникшей в дверном проеме. Миссус отпустила мою руку и резко повернулась кругом.

– Да что же ты делаешь! – отрывисто воскликнула она. – Крадешься по дому, будто вор! Ты нас напугал.

Господин Джеймс (ибо это оказался он) приспустил шарф, закрывавший нижнюю часть лица, и раздраженно уставился на нас. Потом обвел взглядом комнату, словно проверяя, не притаился ли где еще кто-нибудь. Удостоверившись, что мы там одни, он вроде немного смягчился. В ходе дальнейшего разговора хозяин ни на миг не сводил глаз с миссус, даже когда обращался ко мне.

– Кеба не было, и мне пришлось идти пешком от станции. Я вошел в дом и поднялся по лестнице по возможности тише, чтобы не разбудить вас. Теперь я вижу, что эти предосторожности были излишни. Вы не спите. Но мне интересно знать, чем вы двое занимаетесь здесь при зажженных свечах среди ночи. Ты не в своей комнате, Бесси. Несомненно, у тебя есть объяснение.

– Да, сэр. – Я лихорадочно соображала, как бы выгородить миссус, но не придумала ничего лучше, чем сказать: – Мне приснился дурной сон, сэр. – Еще не договорив, я поняла, что такое объяснение никуда не годится.

– Ясно. Дурной сон. Из-за него ты в сомнамбулическом состоянии встала с постели, сошла вниз и разбудила госпожу. Странный сон, должен заметить.

– Нет, сэр, – говорю. – На самом деле я просто испугалась и спустилась вниз проверить, все ли в порядке с миссус. Вот и все.

– Интересная история. Несомненно, ты ее подтвердишь, Арабелла.

Все это время он не спускал с нее взгляда, а она в свою очередь пристально смотрела на него. Сейчас миссус улыбнулась.

– Боюсь, не смогу. Видишь ли, Бесси по доброте душевной пытается оградить нас от волнений. Но дело в том, Джеймс, что нынче ночью в моей комнате кое-кто был.

Господин Джеймс резко втянул в себя воздух.

– Кое-кто… – повторил он, потом стрельнул взглядом по сторонам и вновь воззрился на жену. – Будь любезна пояснить, что ты имеешь в виду, дорогая.

Миссус развела руками.

– Я не знаток в подобных материях. Могу сказать лишь одно: сегодня здесь была Нора.

– Нора… – медленно произнес господин Джеймс.

Наверно он не мог вспомнить, кто такая Нора. Во всяком случае, так должно быть подумала миссус, ибо на лице у нее отразилось раздражение.

– Наша служанка, – сказала она. – Бывшая. Которая до Мораг.

– Я прекрасно знаю, о ком ты говоришь, – ответил господин Джеймс. – Я просто переваривал услышанное.

– Это точно была она, – продолжала миссус. – Я подняла глаза от книги и увидела Нору, вон там. – Она указала в угол комнаты. – Я несколько секунд смотрела на нее. Она умоляюще простерла ко мне руки, вот так, а потом исчезла. Она вернулась, Джеймс. Она не обрела покоя после смерти и вернулась.

Господин Джеймс кивнул.

– Удивительно. Поистине поразительно. Мне очень хочется узнать все подробности. Но с этим можно подождать до утра, полагаю. Час уже поздний, а я все ноги стер и просто падаю от усталости. Арабелла, дорогая, тебе надо хорошенько поспать. – Он кинул взгляд в мою сторону. – Ступай прочь, Бесси.

Ступай прочь. Господи, да если б я получала по фунту всякий раз, когда мне говорили эти слова, я смогла бы оплатить матери дорогу аж до самой Австралии.

Но мне пришлось подчиниться. Миссус уже послушно забиралась под покрывала и задувала свечу, ну и мне ничего не оставалось как удалиться. Я надеялась, она мирно заснет. Бедная моя голубушка! Страшно представить – а вдруг она опять чего-нибудь испугается и пролежит всю ночь без сна, одна-одинешенька. Я бы прошла сотню миль по раскаленным углям, лишь бы только мне дозволили остаться с ней.