Текст книги "Убежище (ЛП)"
Автор книги: Джейн Генри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)
С игривым движением она сбрасывает с себя одеяло.
– Блядь.
На ней только короткие сатиновые белые шортики с маленьким розовым бантиком на талии и топ, который едва скрывает ее тело, облегая так, словно это грех.
– Смотри, – говорит голосом, который ясно дает понять, что она знает, что делает. – На заднице даже написано «Невеста». На случай, если вдруг забудешь, кто я, и тебе понадобится напоминание.
Мне надоело ее дерзкое поведение.
– А, да? Покажи.
Она поворачивается, показывая мне свою задницу, как раз вовремя, чтобы я мог шлепнуть ее. Удовольствие от звонкого удара отзывается в моей руке.
– Ой! – визжит она, переворачиваясь на спину. – Эй!
Я наваливаюсь на кровать, опираясь на ладонь, прижимая ее к постели. Ее щеки пылают, а губы приоткрыты. Если бы не знал лучше, то подумал бы, что этот шлепок ее возбудил.
Блядь, да.
Я уж точно повеселюсь. Начну прямо сейчас.
Прижимаю ее к себе: – Ты же знаешь, что у нас здесь есть правила для жен и мужей, не так ли? Ты знаешь, какие?
Ее глаза озорно блестят: – Дай подумать. Во-первых, жена должна получить разрешение от своего господина и повелителя – ой, то есть мужа, Вашего Высочества – перед тем, как сделать вдох, особенно если он будет слишком громким. Во-вторых, под священными узами брака, ни одна жена не должна иметь больше мнений, чем ее всезнающий муж. Она ни в коем случае не должна затмевать его ни в чем.
– Твоя точность поражает. Такое ощущение, что тебя воспитали в мафии. – Я наклоняюсь вперед и провожу по тонкой лямке на плече. Она вздрагивает, но делает вид, что это ее не задевает.
Черт, она просто потрясающая. Глаза яркие и теплые, кожа чистая с легким румянцем на щеках. Шелковистые, слегка растрепанные волны светлых волос мягко обрамляют лицо. Она выглядит как соседская девчонка или идеальная итальянская подружка – и это сводит меня с ума.
Если бы не знал лучше, я бы сказал, что она… счастлива. Дружелюбна, даже. Открыта для общения.
Иными словами, она моя полная противоположность.
– Продолжай.
– В-третьих, – продолжает она, как будто только что разогрелась. – Муж господствует над всеми. Жена должна вести все дела и общаться с письменного разрешения своего господина и повелителя. Она ни в коем случае не должна иметь мнение, отличительное от мнения мужа, из-за его хрупкого эго и шаткой хватки патриархата. Она должна...
Ее голос затихает, когда снимаю бретельку с плеча. Господи, я больше не могу себя сдерживать. Я хочу видеть ее идеальную грудь, как по соскам скользит язык. Я хочу попробовать ее на вкус, насладиться, поглотить.
– Разве я просил тебя остановиться?
Снимаю вторую лямку и слегка стягиваю топ. Он падает чуть ниже сосков. Меня захватывает вихрь возбуждения.
– Жена должна… должна… никогда не противоречить своему мужу. Она не должна ставить его под сомнение ни в каком вопросе, – ее голос дрожит, когда наклоняюсь и касаюсь языком каждого идеального, темного соска. Мои боксеры натягиваются от рвущегося наружу возбуждения, как раз в тот момент, когда первые лучи рассвета появляются за окном. – Жена должна п-повиноваться, как смиренная слуга. Если она проявит свободу воли или совершит непростительный грех независимого мышления, то разочарует своего мужа.
Она умница. Мне интересно, как она сохранит свой словарный запас и остроумие, когда буду лизать ее киску.
Зажимаю ее сосок между зубами и щиплю другой. Ее спина выгибается, а губы раздвигаются.
– Продолжай, Харпер. Остановись сейчас, и мне придется тебя наказать. Ты же этого не хочешь, правда?
Дерзкий блеск в ее глазах говорит о том, что она готова попробовать.
Игра продолжается.
– Послушная жена носит то, что выбирает ее муж, – продолжает она.
– Или вообще ничего, – поправляю, заключая ее сладкое, совершенное тело в свои руки и целуя от груди до пупка. Она подавляет хныканье.
– Жена должна уступать превосходному суждению своего мужа, – ее глаза полуприкрыты. – Ведь у него есть привилегия патриархального ясновидения.
– Всегда.
Я добираюсь до маленького бантика и целую прямо там.
– А теперь давай поговорим о том, что происходит, когда жена не слушается своего мужа. Она ведь подлежит его крайнему разочарованию и строгому наказанию, не так ли, принцесса?
Она издает визг, когда провожу ладонью по надписи «Невеста» на ее заднице.
– Но, если ты будешь хорошо себя вести, я покажу тебе мир удовольствия.
Целую нежное место между ног и вдыхаю соблазнительный аромат ее возбуждения.
– Алекс, – шепчет она дрожащим голосом.
– Разве ты не должна называть меня Мой Господин?
Ее запястья в моих руках. Тело кипит от желания, когда встаю. Я хочу ее так чертовски сильно.
– Полина скоро придет, чтобы помочь тебе подготовиться, и я не хочу, чтобы сестра увидела меня со стояком. Мне сказали, что подготовка займет весь день.
Она кивает и прикусывает губу: – Да.
– Тогда я не увижу тебя, пока мы не произнесем клятвы, – отпускаю запястья, чтобы наклониться и поцеловать ее в щеку. – Обещай мне, что будешь вести себя хорошо.
– Ммм...
– Я буду следить за тобой.
Солнце пробивается сквозь облака над горизонтом. Отблески восхода выглядят за окном как надежда.
Провожая меня взглядом, она улыбается: – Я на это рассчитываю.
Глава 7
День проходит как в тумане. Меня причесывают и приводят в порядок до такой степени, что я чувствую себя готовой к выходу на красную ковровую дорожку. Но группа собралась небольшая.
– Я пыталась нанять помощников, – рассказывает Полина. – Пригласила парикмахера, визажиста и всех возможных специалистов. Я хотела дать тебе максимальный шанс сразить всех наповал. Чтобы все конкурирующие мафиозные группировки в стране пускали слюни от зависти.
Оглядываю комнату. Здесь только я, Полина, Ария, одна из сотрудниц Полины и элегантная маленькая серая кошка, которая решила дать о себе знать только этим утром. Как выяснилось, она принадлежит Александру и обычно признает только его, но сегодня она обвилась вокруг моих ног и замурлыкала, как будто мы давние друзья.
– О, она тебя любит, – говорит Полина. – На всех остальных шипит, но тебе повезло.
Что-то в груди отпускает, когда слышу ее мурлыканье. Я всегда хотела завести кошку, но родители запрещали нам держать домашних животных.
– Так что случилось с теми, кого ты пыталась нанять? – с любопытством спрашиваю я. Меня устраивает и небольшая группа, но все же интересно.
Полина закатывает глаза и ставит руки на бедра.
– Алекс, конечно, помешан на контроле. Никто не увидит мою будущую жену в нижнем белье, кроме ее сестер, – говорит она, идеально имитируя легкий акцент Алекса. – Чем больше у нас людей, тем выше риск нарушения безопасности.
Я улыбаюсь ее подражанию, но чувствую небольшой укол ревности. Это то, как она выросла? Мужчины, которые действительно заботились о ее благополучии? Для меня это настолько чуждо. Мой отец взял бы кредит, и нанял бы команду для подготовки, чтобы я выглядела безупречно и идеально, совершенно не заботясь о том, чего хочу, или о моей скромности, а брат делал все, что приказывал отец.
В дверь стучат. Поскольку руки Полины в моих волосах, она кивает Арии: – Откроешь?
Ария уверенно ковыляет к двери.
– Один из сотрудников с прохладительными напитками и закусками. Слава Богу, я проголодалась.
Полина смеется и подмигивает мне. Около часа назад Ария съела фруктовую нарезку и круассан со сливочным сыром, затем порылась в сумочке в поисках пачки орехов, которые съела за несколько секунд, потому что, по ее словам, все еще голодна. Когда этого оказалось недостаточно, она нашла миску с мятными конфетами и съела их все до единой.
– Кажется, кто-то близок к родам, – шепчет на ухо Полина. – Ее тело подпитывается всеми этими тренировочными схватками.
Улыбаюсь в ответ. Я едва знакома с этими двумя, но кажется, будто знаю их всю жизнь. Я так же взволнована, как и они, в ожидании появления малыша.
– Вот, – говорит Ария, поднося поднос с едой. Она ставит его на комод. – О Боже, как вкусно!
– Угощайся.
Она закусывает губу, но явно сдерживает себя. Она выглядит обнадеженной.
– Но ты же невеста, тебе нужно поесть!
– Я не голодна.
Ее глаза загораются, и она тянется за завернутым сэндвичем, когда звонит телефон. Вздохнув, она кладет его на место.
– Это Михаил. Надо ответить. Вам двоим что-нибудь нужно?
– Мы в порядке. Иди, успокой папу малыша, чтобы он не устроил драму в день свадьбы, – говорит Полина, взмахнув рукой.
– Девочки, – говорит Ария, возвращаясь с озабоченным видом. – Михаил говорит, что с твоими социальными сетями произошло что-то странное, Харпер.
– Мои социальные сети? – У меня нет старого телефона, только новый, который Алекс подарил для безопасности, и которым еще не пользовалась. – Что случилось?
Ария вздыхает: – Взломали твой аккаунт и выложили кучу всего. Это точно не могла быть ты, я уже взломала систему и проверила IP-адрес того, кто опубликовал эти посты, и они находились далеко отсюда. – Она хмурится. – Да и ты бы не стала выкладывать такие вещи.
Хочу ли вообще знать, что там было?
Мой новый телефон звонит, на экране высвечивается имя, которое я недавно добавила в контакты.
Александр Романов.
Сердце колотится. Я снова и снова прокручиваю в голове это утро. У меня смешанные чувства.
Я не могу сейчас об этом думать. О том, что произойдет, когда мы останемся наедине.
Стараюсь скрыть дрожь в руках, когда отвечаю на звонок: – Алло?
– Удали свои социальные сети. Все. Кто-то пытается манипулировать тобой через клевету, и я этого не допущу. Не спорь со мной, Харпер. Если ты...
– Я с радостью их удалю. Ты шутишь? Я их ненавидела.
Полина удивленно смотрит на меня. Она обменивается взглядом с Арией.
– Сделай это сейчас, пока говоришь со мной.
Беру телефон и захожу на каждую страницу по очереди, чтобы удалить их. С каждым деактивированным аккаунтом чувствую, как становится легче.
– Все сделано. Боже, как же это приятно.
– Хорошо. Прости, если это было тяжело для тебя.
Ух ты. Немного человечности от него?
– Все нормально.
– Ты готова?
– Почти.
– Персонал скоро поднимется с едой. Постарайся съесть что-нибудь перед свадьбой.
Меня не должна трогать его забота, но я ничего не могу с собой поделать. После жизни, проведенной в пренебрежении, приятно, когда кто-то заботится даже о самых элементарных вещах.
– Они уже принесли, но я не очень голодна.
– Что значит, они уже принесли? Я смотрю на это сейчас.
– Наверное, это было от свадебного организатора или что-то в этом роде.
– О, Боже! Алекс, твоя тупая кошка! – Полина отгоняет кошку от подноса с едой и тяжело вздыхает. – Тебе все равно придется прислать новый поднос, твоя чертова кошка прошлась по еде и даже что-то съела. Фу.
– Будь добра к моей кошке, или я урежу тебе пособие, – отвечает он, и я не могу понять, шутит или говорит серьезно.
Полина показывает средний палец в сторону телефона.
– Я это видел, Полина, – звучит его голос. Она смотрит на меня с виноватой улыбкой. Он блефует или действительно видел? Возможно, мы никогда не узнаем.
Кладу телефон и заканчиваю последние штрихи, когда раздается стук в дверь. Мое сердце бьется быстрее. Я была слишком увлечена подготовкой к свадьбе, чтобы заметить время.
Я не видела Алекса с самого утра и не успела толком ни о чем подумать, не говоря уже о том, чтобы испугаться.
Но теперь... когда мы вот-вот поженимся, все страхи, которые я когда-либо испытывала перед тем, как остаться с ним наедине, всплывают на поверхность. Он останется со мной наедине. Он захочет... секса.
Закрываю глаза, волна паники заставляет мое сердце подпрыгнуть к самому горлу.
У меня есть чувства по этому поводу. Сомнения. Тревога.
Но этим утром... появился проблеск надежды. В его глазах мелькнуло что-то похожее на человечность. Мимолетная мысль о том, что, может быть...
– Ты в порядке? – Я поднимаю глаза, готовая ответить Полине, но понимаю, что она смотрит не на меня, а на Арию. Ария побледнела, ее рука лежит на животе.
– Я не буду рожать в день твоей свадьбы, – говорит Ария, словно приказывая своему телу остановиться. – Я не буду рожать в день твоей свадьбы!
Я улыбаюсь: – Ария, я встретила Алекса буквально два дня назад. Это едва ли можно назвать результатом многолетней любви. Чем скорее все эти гости разойдутся по домам, а я смогу сменить платье на удобную пижаму, тем лучше. Так что – вперед, рожай в день моей свадьбы.
Звонкий смех Полины заставляет нас всех улыбнуться.
– Обожаю тебя, Харпер. Ария, что происходит?
– Просто... схватки, – отвечает Ария, качая головой. – Думаю, это ложные.
– Ну, дай знать, если они станут чаще или сильнее, ладно? – просит Полина, протягивая Арии бутылку воды, и поворачивается ко мне. – Я учусь на медсестру.
– А, понятно.
Это будет полезно.
Стук в дверь.
– Мы почти готовы!
– Жених теряет терпение. Они уже несколько раз включали вступительную музыку, – говорит один из парней.
– Ладно, ладно, идем. Неужели ты не знаешь, что итальянки всегда опаздывают на свою свадьбу? Это же закон, – ворчит Полина.
Я даже не заметила, что мы уже так близки к выходу.
Все кажется нереальным. Звук музыки. Формальность нарядных гостей, ожидающих внизу, большинство из которых мне не знакомы, кроме небольшой группы моей семьи, с которой я избегаю встречаться взглядом.
Полина идет впереди, неся букет цветов. Я даже не знаю, откуда они взялись. Смотрю на свои руки и понимаю, что тоже держу букет. Все это кажется странным сном.
Видя Александра, мое сердце делает кувырок в груди. Я помню, как утром в его глазах читалось желание. То, как палец на моем плече заставил ожить каждый нерв в теле.
Вспоминаю вихрь интенсивных эмоций. Как мой голос дрожал, когда он начал раздевать меня. Как с каждой секундой росла потребность в его прикосновениях, как возбуждение и страх боролись друг с другом, приводя тело в состояние накала.
То, как его доминирование и проверка моих границ одновременно возбуждали и пугали.
Ощущение его губ на моей коже, волны удовольствия, которые он отправлял через все тело, влияние властных слов...
Предвкушение того, что будут означать наши клятвы.
Я сглатываю, пытаясь вернуться к реальности.
Священник держит книгу. Рядом стоит женщина с элегантной прической. Мать? Его братья, которых я встретила вчера, и молодой человек с перевязанной рукой и повязкой на лице. Наверное, это тот, с кем еще не знакома.
Двигаюсь к Алексу, словно невидимая сила толкает меня вперед. Оказываюсь перед ним, сердце стучит так быстро, что кажется, будто его удары подобны взмахам крыльев колибри. Он подходит ближе, едва заметная улыбка появляется на губах, когда тянется к моей руке.
Он будет мил со мной?
– Ты могла бы выглядеть не так, как будто идешь на похороны, – шепчет он.
Значит, нет.
Я заставляю себя улыбнуться в ответ.
– Честно говоря, у меня стринги врезались в задницу, так что не принимай это на свой счет. Думаю, это... символично.
Он сдерживает смешок, пока священник начинает церемонию.
– Почему ты так на меня смотришь? – шепчу я. – Действительно боишься, что я сейчас сбегу?
– Мне нужно быть уверенным, что у тебя не начнется паника, но я обещаю тебе, принцесса, если решишь сбежать, то с удовольствием устрою погоню.
Я сглатываю.
– Зачем? Так сильно меня хочешь?
Он наклоняется ближе. Для любого другого это выглядело бы как интимный шепот между двумя влюбленными.
Но мы знаем лучше.
– У каждой игры есть свой конец, Харпер. И я всегда играю до победы.
Священник что-то бубнит, но не слышу ни слова, пока не наступает время произнести клятвы. Я киваю и соглашаюсь, как и Алекс. Нет ничего романтичного в том, чтобы давать клятву человеку, которого ты не знаешь и тем более не любишь.
Но когда он берет мою руку и надевает кольцо на палец, что-то во мне смягчается.
Священник говорит, что мы можем поцеловаться, я поднимаю свое лицо к его.
Начинается все почти осторожно, как у людей, которые ступают на замерзший пруд, не уверенные, выдержит ли он их вес. Под взглядами посторонних и врагов, в ожидании тех, кто стоит рядом, мягкое касание его губ и моих несет в себе груз всего, что есть между нами.
Как и каждая наша встреча, этот момент наполнен электрическим зарядом. Его пальцы на моем подбородке обжигают кожу. В этом прикосновении есть уважение и нежность, о которых даже не подозревала.
На мгновение забываю, что вокруг нас кто-то есть. Это не просто поцелуй, это, возможно, молчаливое перемирие, новая дорога, вымощенная нашими прошлым и будущим. Шепот о чем-то гораздо большем.
Когда наши губы размыкаются под крики и овации толпы, я стою немного ошеломленная. Но у меня нет времени обдумать это, так как он берет меня за руку и ведет по импровизированному проходу в его (нашем?) доме, в сторону столовой.
Моя семья появляется из ниоткуда. Осуждающий взгляд матери рядом с жестокой улыбкой отца. Он думает, что выиграл.
– Ты выглядишь прекрасно, – говорит мать. – Но помни о своей верности.
Взгляд Алекса темнеет.
– Она будет помнить, кому верна.
Судя по выражению отца, он воспринял это сообщение четко и ясно.
– Смотри-ка, нарядная, как королева. Ты отлично играешь роль смущенной невесты.
Мои щеки пылают. Не могу поверить, что он только что сказал это вслух.
Рука Алекса на спине успокаивает меня. Этого не должно быть – он не мой союзник и не был им. Но теперь, когда мы женаты, и я его жена, возможно, все изменится.
– Пойдем, – говорит он тихим голосом. – Игнорируй их. Если они заговорят с тобой снова, я разберусь с ними лично.
Мы проходим мимо. Они держат головы высоко, почти надменно. Мать одаривает меня легкой улыбкой. Я улыбаюсь в ответ, не из-за дружелюбных намерений, а чтобы она знала: хоть это был и не мой выбор, со мной все будет хорошо.
Более чем хорошо. Я справлюсь.
Большой и просторный обеденный зал заставлен огромными вазами с цветами. Официанты в строгих костюмах бесшумно снуют, держа большие серебряные подносы с закусками. Алекс ведет меня к столу, накрытому на двоих.
Я сажусь, благодарная за бокал воды и шампанского, чтобы немного успокоить нервы. Мы поужинаем, а потом... останемся наедине. Только вдвоем.
Я вспоминаю утро. Тянусь к шампанскому и выпиваю залпом.
– Кажется, нужно было дождаться тоста, – говорит Алекс, наклоняясь ко мне.
– О, точно. Правила, традиции и все такое.
– Ты нарушаешь правила, Харпер? – спрашивает он, проводя пальцем по ножке моего бокала. В его глазах мелькает что-то похожее на вожделение. – Тебе нравится делать все по-своему?
Почему я не могу перестать представлять, как эти пальцы касаются моей обнаженной кожи? Помню, что он обещал сделать, если я ослушаюсь его? Не если, а когда?
– Я думаю, что ты...
– Алекс! – Полина стоит перед нами, запыхавшаяся, словно прибежала. Ее голос едва слышен, глаза широко раскрыты в панике.
Я ставлю бокал и кладу руки на колени, пытаясь успокоить дрожь, но Алекс остается таким же спокойным, как всегда.
– Что случилось? – тихо спрашивает он.
– Мисти.
Мисти? Кто такая Мисти? Ах, его кошка. С ней что-то произошло?
– Она больна. Сначала я думала, что это что-то обычное, как будто у нее был комок шерсти или что-то застряло в горле, но все гораздо хуже. Думаю, ее отравили. Но это не самое страшное.
Глаза Алекса становятся темными и опасными. Смертельными.
– Говори, – его голос звучит с ледяным спокойствием.
– Помнишь? – шепчет Полина. – Она ела с подноса с едой, предназначенного для Харпер.
Глава 8
Потребовалось несколько секунд, чтобы правда дошла до сознания, прежде чем на лице Алекса появилась ледяная маска решимости.
– Закрыть комнату. Сейчас же.
Все происходит так быстро. Гостей проверяют и выводят, персонал допрашивают. Я сижу, окруженная с обеих сторон телохранителями, которые стояли возле моей комнаты этим утром.
Я внезапно вспоминаю.
– Алекс, утром ты сказал, что отправил поднос с едой для меня, а я ответила, что нам уже принесли?
– Точно. Кто принес поднос?
– Ария.
Ария говорит, что один из сотрудников дал ей его, и указывает на бледную, худую женщину со светлыми волосами.
– Мне очень жаль, сэр, – говорит она, ее глаза широко раскрыты. – Мне приказали принести поднос наверх. Это все, что я знаю. Я пришла на смену поздно, и один из старших официантов сказал, что вы попросили его отправить.
Бедная женщина дрожит под его яростным взглядом.
– Какой официант?
Допрос продолжается до тех пор, пока Алекс не допрашивает всех сотрудников. Михаил наблюдает с беспокойством, его брови сведены, но в основном он выглядит так, будто пытается помешать Алексу собственноручно убить всех.
– Ария чуть не съела еду с этого подноса, – шепчу я. – Она держала что-то в руках, но отвлеклась.
Мысль о том, что Ария могла быть отравлена...
Теперь Михаил присоединяется к Алексу с убийственным взглядом.
– Я хочу, чтобы весь персонал уволили, – говорит Алекс Михаилу. – Весь. Здесь останется только моя жена.
Мое сердце замирает при этих словах, два слова, которые так непривычны для моих ушей.
Моя жена.
Через час кошку отвезли к ветеринару, где подтвердили, что она была отравлена, но будет в порядке. Теперь в доме остались только мы вдвоем. Ни одного сотрудника, и телохранителя.
Не сомневаюсь, что Михаил и его люди делают все, что положено, чтобы устранить потенциальную угрозу для их близких.
Алекс сидит, погруженный в свои мысли, перед ним стоит бутылка пива. Галстук давно снят, волосы чуть растрепаны. Он выглядит мрачнее тучи, и, похоже, помощи от него сейчас не дождешься.
Я стараюсь думать о нем как о своем муже, но почему-то его образ передо мной и эти слова не складываются в одно целое.
Я пью вино и пытаюсь сложить все в единую картину.
– Знаешь, нас всех усыновили,– задумчиво произносит он, проводя большим пальцем по краю бутылки.
– Правда? Я не знала. То есть, я вообще почти ничего о тебе не знаю.
– Каждый из нас по очереди пришел из ниоткуда. Мой дядя говорил, что это была излюбленная стратегия его отца. Моего деда.
Я делаю еще один глоток вина, наслаждаясь легким фруктовым вкусом.
– Какая стратегия?
– Начинать с чистого листа. Он говорил, что, когда брал под контроль бизнес, первое, что делал – увольнял всех, чтобы выбрать, кто будет работать на него. Это был его способ обеспечить лояльность, – говорит он низким, опасным тоном, который заставляет меня содрогнуться. – Сжечь все дотла и начать заново.
– Интересная стратегия.
Относится ли это ко мне?
Оооо.
– Ты сказал мне ничего не брать с собой, – тихо произношу, осознавая суть. – Ты хотел начать со мной с чистого листа.
Он кивает: – Так отец создал свою семью. Он выбирал нас одного за другим. Обеспечивал нашу преданность, удовлетворяя потребности, воспитывая. Он дал нам мать, которая заботилась о нас.
– Понятно.
Он делает еще один глоток из бутылки. Я смотрю, как его адамово яблоко поднимается и опускается, пока он глотает.
– Ты уволил всех?
– Да.
Допиваю вино и тянусь за бутылкой. Он смотрит на меня как завороженный, но не останавливает.
Я стараюсь сохранить бодрый тон, чтобы подавить нарастающее нервное напряжение: – Удивлена, что они ушли так легко, учитывая твою жизнерадостную натуру и заразительную любовь к жизни. Ты словно олицетворение солнечного света в человеческом облике.
Он сужает глаза, глядя на меня.
– Ты что, провоцируешь меня?
Моя рука слегка дрожит, когда наливаю еще один бокал.
– Не-а.
Конечно, я его провоцирую. Если смогу заставить его сосредоточиться на споре со мной, это отвлечет от мыслей о убийстве, кровопролитии и темных желаний. Я хочу увидеть человека за этими шрамами и масками, которые он носит.
А если честно? Я хочу отвлечь от неизбежного следующего шага, который мы сделаем наедине как муж и жена.
– Попробуй еще раз, – говорит он, поворачиваясь ко мне. Допивает пиво и бросает бутылку на стол. Я вздрагиваю от звона стекла и ожидаю, что бутылка разобьется, но она лишь катится по столу.
– Может, дело в твоем магнетизме и харизме, – говорю, делая щедрый глоток вина. Мысли начинают путаться, а вид передо мной немного расплывается, как будто комната нарисована пастелью. – В твоей утонченной натуре и легком чувстве юмора?
– Почти попала, – говорит он, и клянусь, что чувствую его взгляд, будто мысленно раздевает меня. – Христос, принцесса. Ты чертовски прекрасна. Сколько вина уже выпила?
Я допиваю бокал и смотрю на бутылку.
– Недостаточно, – шепчу, мои слова звучат невнятно. Я тянусь за бутылкой.
– Нет, Харпер.
По спине пробегает холодок от приказного тона. Я поднимаю на него глаза, обхватив бутылку.
– Что?
– Больше никакого вина. – Тепло разливается по телу от макушки до кончиков пальцев ног. – Я хочу, чтобы ты запомнила эту ночь в ярких деталях.
О, Боже.
Встаю на дрожащие ноги и делаю несколько шагов к пустующему импровизированному бару, который тянется вдоль стены, с бутылками, выстроенными, как солдаты. Тянусь рукой и беру мини бутылочку с виски. Обычно не пью много, да даже не знаю, как это делать. Но знаю две вещи: я не хочу запоминать эту ночь, и не хочу, чтобы он думал, что может мной командовать.
Срываю крышку, даже не глядя на этикетку. Запрокидываю голову и опрокидываю все в один глоток, закашливаясь.
Вскрикиваю, когда он всем своим теплым телом прижимает меня к белому столу. Как он там оказался? Я даже не заметила.
– Уже ослушиваешься меня? Мы едва успели дать клятву.
– Нет. Ты сказал больше не пить вино, – поднимаю пустую бутылочку. – Это не вино.
– Так вот как мы будем играть, – лениво произносит он, раскладывая мои руки ровно по столешнице.
– Во что играть? – мой голос звучит слишком громко.
– В то, как ты заработаешь свою первую порку.
Мои щеки мгновенно вспыхивают, и на миг сознание становится яснее.
– Алекс!
Его ладонь с громким шлепком касается моей задницы, но я почти ничего не чувствую – вокруг меня слои ткани. Я не могу сдержаться – настолько пьяная и напряженная, что неожиданно фыркаю.
– Вы смеетесь надо мной, принцесса?
Конечно же, но качаю головой.
– Я? Никогда. Алекс!
В одно мгновение оказываюсь в воздухе, переброшенная через его плечо. Мои ноги разлетаются в стороны, а руки беспомощно машут передо собой.
– Эти слои одежды нужно убрать.
Меня трясет, я хочу драться, но выбора нет.
Мне все равно, каким он был утром. Как отреагировало мое тело. Мне все равно, что это наш долг, что я должна родить ему детей, что мы теперь женаты, и ожидания, возлагаемые на нас, ясны, как дорожные знаки.
Мне страшно.
К тому времени как добираемся до спальни, и он ставит меня перед собой, мои щеки влажные от слез. Я чувствую соленый привкус и пытаюсь остановиться, но не могу. Со злостью смахиваю их и чувствую себя такой трусихой.
Едва замечаю размер кровати или вазы с цветами, приглушенные нейтральные цвета, простой дизайн комнаты, аромат жасмина, и груду завернутых подарков и открыток на маленьком столике. Это наша брачная ночь, и единственное, что имеет для меня значение в данный момент, – это то, что мы должны делать дальше.
Он неторопливо расстегивает перламутровые пуговицы на моей шее и целует обнаженную кожу, когда каждая из них расстегивается.
– Почему ты плачешь? – спрашивает он, расстегивая еще одну пуговицу и снова целуя меня. – Ты плачешь, Харпер.
Качаю головой.
– Я... н-нет, – заикаюсь.
Когда еще несколько пуговиц расстегнуты, он сдвигает рукав с моего плеча, так что одна сторона меня полностью обнажена.
– Да, и я хочу знать, почему. Думаешь, что сделаю больно?
Он продолжает целенаправленно раздевать меня, пока на мне не остается только белый атласный свадебный бюстгальтер и подходящие к нему стринги. Он укладывает меня обратно на кровать и садится на край рядом со мной.
– Н-нет, – мой голос дрожит. – Но не знаю наверняка. Я не знаю, кто ты, и на что ты способен.
Откидываюсь на кучу подушек у изголовья кровати и наблюдаю за ним. Ранее вечером, когда он понял, что меня пытались отравить, выражение его лица привело меня в ужас. Но сейчас... у него другой взгляд, который вызывает у меня больше любопытства, чем что-либо еще.
– Ты храбрая, Харпер. Стойкая. Это на тебя не похоже.
Проклятье, почему он такой проницательный?
Сглатываю и облизываю губы, отводя взгляд, но он не позволяет. Берет за подбородок, поворачивая мое лицо к своему.
– Расскажи, – говорит он тем же голосом, которым сегодня вечером очистил комнату, – тоном, не терпящим возражений. Я понимаю, что от Александра Романова не спрятаться. Он видит меня насквозь. – Кто это сделал?
Незнакомец в переполненной комнате.
Смятые простыни и приглушенные крики.
Кровь, боль и осознание того, что меня использовали и выбросили.
– Сделал... что сделал? – шепчу, надеясь, что, если буду тянуть время, мне не придется столкнуться с этим. С ним.
Лежу на кровати, полуголая. Он в одежде сидит рядом со мной. Я пытаюсь скрыть факт, что плачу, под маской бравады, а он старается держать себя в руках.
Я устала от масок, лжи и иллюзий.
Как же я устала.
– Ты чертовски боишься остаться со мной наедине. Посмотри на себя. Ты практически свернулась в позу эмбриона, а я едва до тебя дотронулся.
Какая-то часть меня хочет, чтобы он прикоснулся ко мне. Хочет, чтобы он заставил меня забыть.
Нахмурив брови, он пытается угадать: – Мама сказала бояться брачной ночи? Ты боишься того, каким будет первый раз?
Я качаю головой. Это будет не в первый раз.
– Нет, – шепчу я.
Что он сделает, когда узнает, что я не девственница?
У него дергается мышца на челюсти. Он теряет терпение.
– Тебя кто-то обидел.
Я облизываю губы.
– Да.
Наклонившись вперед, он накрывает мою руку своей широкой ладонью.
– Я спрошу тебя еще раз. Кто это сделал с тобой? Почему ты боишься меня?
Я пристально смотрю на него. Теперь мы женаты. У нас общая фамилия, и у нас будут общие дети. Я не могу открыть ему все свои секреты, пока, но скоро расскажу все остальное.
– Я была на вечеринке, – говорю шепотом. – Кто-то подсыпал что-то в мой напиток. Я помню только обрывки ночи.
– Тебя изнасиловали, – говорит он голосом, который не могу расшифровать, но он напоминает мне льва с бархатными лапами.
Во рту пересохло, голос охрип.
– Да.
Он молчит несколько минут. Собирается ли причинить мне боль? Я совершила ошибку, сказав ему, знаю, что так и есть. У женщин в мафии есть последствия за потерю девственности. Они – испорченный товар.
Высокомерная.
Грязный кусок мусора.
Чертова шлюха.
Я только что дала понять Алексу, что его одурачили. Обманом заставили жениться на мне, не зная, кто я такая и что сделала.
– Мне очень жаль, – шепчу я. – Я думала, что смогу это скрыть. Я не хотела говорить тебе. Если бы моя мама узнала, что рассказала тебе...
Он поднимает руку, чтобы я остановилась. Слова умирают на моих губах.
– В вашем мире девственность – это гордость и радость. Для нас это не так. И даже если бы в моей семье этого ждали, я бы не стал винить тебя за то, что с тобой произошло. Но у меня есть вопросы.
