Текст книги "Убежище (ЛП)"

Автор книги: Джейн Генри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Глава 5

Я просыпаюсь от звука открывающейся двери. Сначала полностью дезориентирована, и паника охватывает меня, когда осознаю, что не могу полностью контролировать свое тело. Запястья связаны, кляп во рту, и повязка на глазах.

Что за...

– О Боже! – Прежде чем успеваю прийти в себя, слышу женский голос. Я пытаюсь успокоиться и вспомнить, что произошло.

Меня выдают замуж за Александра Романова – красивого, высокомерного мерзавца, который считает, что он мой хозяин.

Родители отдали меня, как будто я была собственностью, которую можно было обменять.

Мой будущий муж связал меня и запер в комнате?

Какой абсолютный мудак.

– Боже правый. Я думала, что Михаил был придурком, когда я была на твоем месте, – вздыхает второй голос. – У нас еще есть время повлиять на остальных мужчин этой семьи.

Дверь со щелчком закрывается. Голосов больше нет, значит, это две женщины. У одной из них голос выше, у второй чуть ниже и прагматичнее.

– Мы здесь, чтобы помочь, – говорит та, у кого голос выше. – Пожалуйста, не пытайся бороться с нами.

Бороться бессмысленно, когда в меньшинстве. Я киваю, потом понимаю, что повязка на глазах намокла. Я плачу? Одно крошечное проявление чьего-то сочувствия – и я плачу? Мне нужно собраться с мыслями.

Несмотря на то, что жду, что они прикоснутся ко мне, все равно дергаюсь, когда чувствую на себе руки. Через несколько секунд кляп и повязка исчезают.

Я моргаю и смотрю на них, глаза привыкают к свету. Одна из них – высокая блондинка с бледно-голубыми глазами и светлой кожей цвета слоновой кости. Другая пониже ростом, с огромной гривой волнистых темных волос в беспорядочном пучке, с очками на кончике носа и беременна. Она смотрит на мои запястья и качает головой, обращаясь к блондинке: – Наручники. Он надел на нее наручники. Честное слово, неужели мы не смогли хоть как-то достучаться до их упрямых голов? Боже. У меня в сумке есть ключи, если это обычные универсальные наручники.

Блондинка морщит нос: – Ладно, мне не нужно знать, почему у тебя в сумке лежат ключи от наручников.

Беременная закатывает глаза: – О, пожалуйста, наручники – это так просто, это практически ваниль. – Она поворачивается ко мне. – Кстати, я Ария. Жена Михаила. Михаил старший брат Александра.

Я уже слышала его имя. Михаил знал Сола, и Михаил женат на беременной.

Блондинка кивает: – А я Полина, сестра Александра и Михаила, – она качает головой и закатывает глаза. – К сожалению. Господи, почему мои братья не могли стать учителями или библиотекарями? Мне действительно пора перестать встречать своих сестер вот так.

Значит, там есть какая-то история. Сердце бьется чуть быстрее.

Встречать своих сестер?

Мой голос хриплый и слабый, когда говорю: – Я Харпер.

– Харпер Ли Бьянки. Кто у вас в семье любитель литературы?

Я сглатываю.

– Моя мама.

– Харпер, мы приведем тебя в порядок, – говорит Ария. – Полина – единственная, кроме своей мамы, кого эти мужчины действительно слушаются, так что ты в надежных руках. Хотя, признаюсь, мне тоже потребовалось время, чтобы научиться их уговаривать. – Она направляется к двери. – Я вернусь, только возьму ключи.

Полина садится на край кровати.

– Что-нибудь хочешь? Воды? Еды?

У меня заслезились глаза от бессонной ночи. Я не спала почти всю ночь, пытаясь придумать различные способы побега, когда не замышляла убийство своего будущего мужа.

– Вода и еда – это, конечно, хорошо, но мне нужно в туалет. Это будет проще сделать, когда снимут наручники. Он знает, что ты здесь?

Она кивает: – Мгм... Думаю, то, что он велел нам с Арией зайти, – это его попытка проявить человечность.

Не знаю, должно ли это меня утешить или нет. Он прислал ее сюда, чтобы помочь, но даже не потрудился скрыть, что я здесь против своей воли, и она, кажется, не очень-то удивлена, обнаружив меня в таком виде.

– Как только Ария вернется, мы снимем с тебя наручники, и ты сможешь воспользоваться ванной. – Ее глаза загораются. – Я просмотрела социальные сети и записала все твои любимые продукты. У меня есть все, что тебе нужно.

Я моргаю. Соцсети. Она просмотрела мою фальшивую жизнь и сделала выводы обо мне на основе этого? Она видела все эти посты с роскошными уходовыми средствами, селфи с поверхностными подписями, моих фальшивых друзей и продвижение недостижимых стандартов красоты. Прямо тошнит. Я бы хотела сказать ей, что все это ложь, что она не должна этому верить. Это не я.

Может быть, я смогу.

Александр тоже их видел?

Боже. Конечно же.

Спасибо, мама.

– Это очень любезно с твоей стороны, – говорю я. – Спасибо.

– Конечно. А на завтрак ты обычно ешь греческий йогурт с ягодами? Нежирный, без сахара, да? Я попросила персонал приготовить немного...

Качаю головой: – Нет, я ненавижу йогурт.

Ее глаза слегка расширяются от удивления.

– Прости, я просто хотела сказать – нет, спасибо. Я не люблю йогурт. Но я съем почти все остальное, – мои щеки пылают.

Дверь открывается, и сердце подскакивает к горлу при мысли, что это может быть Алекс. Хотя она и сказала, что он знает, что она здесь...

– Нашла ключи. Посмотрим, подойдут ли они.

Фух. Это Ария.

Я держу руки перед собой. Ария высовывает язык, пока возится с замком. Наконец она поворачивает ключ, и наручники ослабевают. Мои запястья освобождаются. Я вытягиваю руки и разминаю пальцы, а затем слегка массирую кожу на месте наручников.

– Боже, как это приятно.

Ария искажает лицо.

– Это выглядит болезненно.

– Что?

Она показывает на мои запястья, где кожа красная и стерта.

– Все нормально, – говорю я, пожимая плечами. И правда, все нормально. Я пережила куда худшее.

– Лучше бы он загладил свою вину перед тобой, – ворчит она. – Я могла бы надавать ему по шее.

Удивленно смотрю на нее. Алекс настолько больше ее, что сама мысль о том, как она его избивает, кажется забавной.

Полина кивает, широко распахнув глаза: – Ария – королева хакеров. Она точно могла бы.

– Полезно знать.

– Так, отправляйся в ванную, – говорит Полина. – И скажи, если тебе нужно что-то еще, потому что я собираюсь распорядиться о том, чтобы подали завтрак.

Я киваю.

– Спасибо. А то уже начала переживать, что все это будет под полным контролем Александра.

Я смеюсь, но они с Арией обмениваются обеспокоенными взглядами.

Отлично. Это вовсе не тревожно.

В моей семье нам не подают завтрак. Когда-то давно у нас был персонал, но его уже давно нет. Мама готовила какое-то время. Так как отец был избалован нашей домработницей, он не одобрял ее кулинарию.

Вот, Полина говорит, что подают завтрак. Достаточно сказать, что я думаю, что Романовы сильно отличаются от нас.

Приятно принять душ, но я не задерживаюсь, потому что боюсь, что если буду слишком долго, Ария и Полина уйдут, а у меня есть вопросы. Я быстро моюсь, вытираюсь полотенцем и нахожу пушистый халат на спинке двери. Если бы это не было столь очевидным случаем удержания против моей воли, это почти можно было бы назвать отдыхом в роскошном отеле.

Касаясь дверной ручки, я слышу глубокий мужской голос. Не двигаюсь. Жду, пока дверь снова не захлопнется.

Когда возвращаюсь в комнату, там только Полина и Ария.

– Кто-то заходил?

Полина кивает: – Алекс рассказал о подготовке к свадьбе.

– А, понятно.

– Чувствуешь себя лучше?

Я киваю: – Да, мне действительно лучше, спасибо. – Замечаю стакан с водой на приставном столике. – Это мне?

– Конечно, пей.

Я поднимаю стакан и осушаю его. Когда заканчиваю, вздыхаю: – Это было так хорошо.

– Посмотри, что этот ублюдок сделал. Она буквально готова плясать от радости после душа и стакана воды, – говорит Полина. – Но почему он тебя заковал? Это даже для него слишком.

Даже для него.

– Потому что он знал, что я попытаюсь сбежать.

Полина наклоняет голову набок.

– Ты бы хотела уйти? Я имею в виду, кроме очевидного факта, что тебя деморализовали как женщину и обращались с тобой как с собственностью, – говорит она с явным презрением, – есть ли еще какая-то причина?

Могу ли я рассказать? Могу ли ей доверять? Может быть, когда-нибудь.

Я ничего не отвечаю и надеюсь, что моего молчания пока достаточно.

– Ты хочешь мне рассказать? – спрашивает она тихим голосом.

О, Боже, я так хочу, что меня едва не пробивает на слезы, но, если расскажу ей, а она обязана будет сообщить Александру, он может все отменить. И тогда мне некуда будет идти. Я ненавижу, что моя семья поставила меня в такую ситуацию, но сейчас у меня нет другого выбора, кроме как выйти за него замуж.

– Я... я не могу. Во всяком случае, не сейчас.

Они с Арией обмениваются взглядами. Они умные женщины и, по крайней мере, скорее всего уже догадались, что если я не спешу делиться личной информацией, то, возможно, пытаюсь сохранить эту свадьбу.

Полина теребит тонкую золотую цепочку на шее.

– Моя семья в опасности, Харпер. Так было уже давно. Моим братьям нужно укрепить семью через альянсы и связи. Это наш способ выживания.

Киваю.

– Я знаю, как это работает, – говорю устало. – Я понимаю.

Сидим в тишине. Все мы так или иначе запутались в этой паутине.

– Хорошо, – говорит Полина. – Пора собираться. Ты должна быть готова к завтраку. – Она смущенно улыбается. – Мы только что из-за этого спорили. Александр считает, что ты должна завтракать с остальными.

С остальными? Я сглатываю.

– С кем?

Ария и Полина переглядываются. Полина вздыхает: – Ну что ж. Нас много. Михаил – самый старший, есть еще мои братья, всего их шесть, хотя один из них сейчас за границей, и мама...

– У тебя шесть братьев? – Ух ты. Хотя замуж я вроде выхожу за Александра, мысль о том, что рядом будет еще больше таких, как он, слегка пугает.

– И не говори. Ладно, давай собираться, пора спускаться.

Я умираю с голоду и хочу позавтракать. В конце концов, мне придется встретиться с ними со всеми.

– Хорошо.

– Я подобрала несколько нарядов. Ты найдешь их в шкафу.

– Спасибо.

Она, вероятно, выбрала одежду так же, как и йогурт, но в данный момент мне все равно. Самое важное, что я могу сделать сейчас – это подружиться с этими двумя, чтобы выжить и сделать то, что нужно.

Мне нужны союзники.

Я быстро просматриваю одежду.

– Что-нибудь повседневное?

– Просто что-нибудь подходящее для завтрака.

Я не ем завтрак, обычно пью кофе в пижаме, но понимаю, о чем она говорит. Маленькая стопка аккуратно сложенной одежды и платья на вешалках в шкафу – это резкое напоминание о том, что мне не разрешили взять с собой ничего своего.

Ничего.

Я не могу думать об этом сейчас.

Выбираю мягкие леггинсы и длинный свитер, подходящий для прохладной погоды, и быстро иду в ванную, чтобы привести себя в порядок. Наношу немного макияжа.

Ария вздыхает: – Я могу потратить час на макияж и все равно буду выглядеть, как ребенок, который играет с косметикой своей старшей сестры.

Я улыбаюсь ей: – Могу помочь с этим.

Ее глаза загораются.

– Я бы была рада.

Она мне нравится.

Когда мы спускаемся к завтраку, у меня появляется возможность как следует осмотреть дом. Я не удивлена, что, посмотрев в большие окна, замечаю, что мы находимся в защищенном месте за плотными рядами деревьев. Готова поспорить, что система безопасности здесь на высшем уровне. Они знают о каждом, кто попадает на территорию, и о каждой машине, проезжающей мимо.

Дом современный, почти минималистичный, с гладкими и четкими линиями, без единого пятнышка пыли или чего-то неуместного. Под ногами мягкий ковер, на стенах – обрамленные картины современного искусства. Я замечаю несколько необычных вещей – панель управления с освещением, которая выглядит так, как будто ее взяли прямо из космического корабля, и термостат на стене с внушительным экраном.

– Я люблю технику, – говорит Ария, когда замечает, как я все рассматриваю. Мы спускаемся по небольшой лестнице к запаху бекона и кофе. – И я просто слюной истекаю, когда прихожу сюда.

Над камином в гостиной висит огромная обрамленная картина. Мне нужно несколько секунд, чтобы понять, что это телевизор, хотя он оформлен как картина и в данный момент показывает произведение искусства. Мы проходим мимо этой комнаты и направляемся в столовую.

Желудок сжимается, когда шум разговоров стихает. За столом действительно сидит целая группа мужчин, но Александра нет.

Мужчина, которому на вид около тридцати, встает и подходит ко мне. Глубоко посаженные темно-карие глаза под тяжелыми бровями, золотистая загорелая кожа и темно-каштановые волосы делают его почти божественным. Я невольно сравниваю его с более грубыми и мрачными чертами Александра и тут же одергиваю себя.

Прекрати.

Этот человек невероятно мужественен и неоспоримо привлекателен, но кажется более цивилизованным, чем Александр.

Он протягивает мне руку: – Михаил Романов, старший брат Александра и глава семьи Романовых. Добро пожаловать.

Я киваю молча, не зная, что правильно сделать в такой ситуации.

– Я Харпер, – мои щеки заливает румянец. Очевидно, они знают, кто я. Все смотрят на меня. К счастью, мне не приходится долго об этом думать, потому что Михаил тут же поворачивается к Арии и кладет руку ей на поясницу.

– Все в порядке? Как ты себя чувствуешь?

– Так же, как и пятнадцать минут назад, когда я тебя видела, – говорит она, ее глаза сверкают.

У меня в груди кольнуло чувство ревности. Я проснулась в постели, связанная. Я НЕ ЗАСЛУЖИВАЮ такой же нежности. Я не заслуживаю любви.

Позорище.

Потаскуха.

Шлюха.

– Присаживайся. Моя мать присоединится к нам позже. Она готовится к завтрашнему вечеру.

Я моргаю. Завтра вечером. Моя свадьба.

Киваю, все еще молча, и замечаю тень, надвигающуюся сзади. Я вздрагиваю, когда температура в комнате падает. Мой жених прибыл.

Александр хладно кивает мне и отодвигает стул, чтобы я села. Это почти интимный жест, но он кажется таким фальшивым, наигранным, что не вызывает у меня того теплого ощущения, которое я испытала, наблюдая за Михаилом и Арией.

– Не вся моя семья здесь, – начинает он, как только я сажусь. Он просто ведет себя наилучшим образом ради семьи? – Но я познакомлю тебя с теми, кто есть. Большинство ты встретишь на свадьбе.

Я киваю.

– Олли в Москве, но ты его встретишь позже. Мои братья, – он кивает в сторону другой части стола, где сидят несколько мужчин.

Справа от него сидит опасного вида мужчина, с татуировками, обладающий грубой, первобытной привлекательностью. Его крупная фигура и угрожающий взгляд заставляют меня хотеть спрятаться.

– Никко, а рядом с ним – Виктор.

Виктор, огромный мускулистый мужчина с бритой головой и шрамом, идущим по щеке, поднимает руку. Его суровые, изрезанные шрамами черты вызывают во мне страх.

Полина сказала, что у нее шесть братьев. Включая Александра, я встретила только четверых, а один из них в Москве.

– Наш младший брат недавно получил травму… он провел некоторое время в больнице, но должен поправиться к свадьбе.

– О, сожалею, – говорю я, но мои слова быстро тонут в звуках открывающихся дверей и шагов обслуживающего персонала, который приносит большие подносы с едой. Я замечаю стандартные американские блюда, такие как колбаса, бекон и яичница, наряду с тарелками с открытыми сэндвичами с различными начинками. Меня привлекает большой поднос с маленькими блинчиками, которые подают со сметаной, вареньем и медом.

Обычно я полностью пропускаю завтрак, хотя в социальных сетях выставляю себя любительницей йогурта с высоким содержанием белка. Но сегодня собираюсь устроить настоящий пир.

Александр садится рядом со мной и наливает стакан апельсинового сока и чашку кофе, ставя их рядом с моей тарелкой.

Я смотрю на него с любопытством, задаваясь вопросом, не произошла ли где-то в спортзале подмена личности. Я ведь не придумала, что проснулась прикованной наручниками и с кляпом во рту, правда? А теперь он джентльмен, который наливает мне сок?

– Улыбнитесь, вы двое! – говорит Полина, поднимая телефон, чтобы сделать снимок.

Я на автомате демонстрирую ослепительную улыбку для камеры. Делаю это машинально, не задумываясь.

Чувствую тепло и вес его руки на моих плечах и замираю. Это слишком знакомо. Слишком по-джентльменски. Слишком непоследовательно с тем, как он обращался со мной до этого.

– Алекс, – зовет Полина. – Можешь улыбнуться для фото.

Краем глаза замечаю, как он показывает ей средний палец.

Может быть, мы поладим.

– Тебе не холодно? – спрашивает Полина, проходя мимо нас и садясь с другой стороны от меня.

Он пожимает плечами.

– Это ничего. Здесь тепло по сравнению с русскими зимами.

– Не только зимы такие, – бормочу себе под нос. Полина хихикает, но Александр только придвигается ко мне чуть ближе.

Он наклоняется через меня, чтобы взять блюдо с маленькими блинчиками. Его тепло заставляет мою кожу разогреться, а мужской аромат заставляет все мои нервы напрячься. Александр излучает тестостерон, и мое тело это замечает.

Проклятье.

– Что это? – спрашиваю я.

– Сырники. Жареные творожные блинчики, которые обычно едят со сметаной или чем-то сладким, вроде варенья или меда. Сэндвичи – тоже русская традиция – бутерброды. Попробуй их.

– Не знаю, что мне понравится, но я попробую все хотя бы раз, – говорю я.

Он замирает, его вилка на полпути к тому, чтобы проткнуть один из сырников.

– Все? – шепчет он мне на ухо. – Я запомню это.

Я игнорирую покраснение на щеках. Ненавижу, как легко он меня раскручивает. Мне нужно снова встать на твердую почву.

– Хмуриться во время еды – это традиция Романовых или ты импровизируешь? – сладко спрашиваю я, откусывая большой кусок сырника. Он сытный, сладкий и вкусный.

– Безудержный сарказм – это черта Бьянки, или ты совершенствуешься в этом искусстве?

– О, это специально для тебя.

Уголок его губ приподнимается, но он не выглядит веселым.

– Вы носите свою защиту как вторую кожу, принцесса.

Мое сердце бьется быстрее.

– И вы носите свое высокомерие как корону, ваше величество.

Полина усмехается рядом со мной: – Ты мне нравишься, Харпер. О, ты мне очень нравишься.

Александр хмурится.

– Не вмешивайся.

– Ни за что, – мило отвечает она, хлопая ресницами.

– Веди себя прилично, – тихо говорит он мне на ухо. Может, он и не может контролировать свою сестру, но, похоже, стремится контролировать меня. Моя кожа нагревается, и маленькие волоски на затылке встают дыбом.

– Или что? Разорвешь помолвку? – шепчу в ответ, наклоняясь ближе, чтобы прижаться к его обнаженной руке. Я нежно кладу руку на его грудь. – Что-то я не помню, чтобы у тебя была очередь из женщин, готовых выйти за тебя замуж, не так ли?

Ария задыхается. Я оглядываюсь и вижу ее руку на своем животе.

Михаил вскакивает со стула так быстро, что опрокидывает его.

Полина усмехается: – Ты в порядке?

– Это была схватка? – шепчет Ария, ее глаза расширены.

– Придется подождать и посмотреть, – спокойно говорит Полина. Она смотрит на Михаила, который стоит на ногах и белый как полотно. – Расслабься, Михаил, это первый раз. У вас еще много времени.

– Ты научилась видеть будущее? – огрызается он, сверкнув на нее глазами.

Она отмахивается от него: – Ария, давай проверим, что в сумке есть все необходимое, если понадобится. В любом случае, если у тебя ранние роды, полезно пройтись.

Я помню вспышку боли, струйку воды. Разрывы плоти и новый вопль.

Закрываю глаза, когда резкий укол боли пронзает грудь. Я позволяю себе всего несколько секунд, прежде чем снова открываю их и тянусь за стаканом воды. Они уходят. Я не хочу, чтобы они уходили.

Моя рука дрожит, и едва не опрокидываю кувшин. Без лишних слов Александр наливает мне воды.

– Спасибо, – шепчу, пытаясь успокоить свое бешено колотящееся сердце глотками ледяной воды.

Высокомерная.

Грязный кусок мусора.

Чертова шлюха.

Глотаю воду, пока не начинает гореть грудь. Накладываю еду в тарелку, хотя сейчас она безвкусна. С благодарностью поднимаю чашку с кофе и приветствую его обжигающее жжение в горле.

Если Ария рожает, это может стать хорошим отвлекающим маневром... возможностью.

Я могла бы убежать отсюда навсегда. Возможно, избежать ужаса нашей брачной ночи.

Глава 6

Солнце слишком ярко освещает гостей, особенно это заметно на фоне зимы без тени листвы. Я поднимаю руку, чтобы заслонить глаза, и начинаю сканировать толпу.

Всегда настороже. Всегда наблюдаю. Кроме горстки моих близких, я никогда никому полностью не доверяю. Кто-то может быть здесь с намерением убить. Все знают, что помолвка с Романовым – смертный приговор. Невесты Михаила могли бы это подтвердить... если бы были живы.

Что-то не так. Я снова и снова обвожу взглядом толпу, пытаясь найти подсказку, но, в отличие от чтения экрана компьютера, считывание толпы людей – дело не столь очевидное.

Солнце кажется слишком ярким, порывистый ветер слишком холодным.

Заиграла классическая русская мелодия, которую не могу определить. Все кажется каким-то размытым и дезориентирующим. Я сосредоточен на угрозе, которая находится среди нас.

– Алекс, – смотрю направо и вижу Никко, одетого во все черное. Почему он одет в черное? Это же свадьба, а не похороны.

Есть ли разница для нашей семьи?

– Кто-то пробрался мимо охраны. Произошла брешь в системе безопасности, – он продолжает рассказывать подробности, но в голове гудят первые слова.

Мы должны предупредить девочек. Полина и Ария с Харпер. Мы должны добраться до них.

Я иду по проходу, глаза гостей следят за мной, когда замечаю ее – Харпер. В воздушном белом платье, фата закрывает лицо. Я должен добраться до нее. Должен защитить. Кто-то здесь с намерением уничтожить мою семью, и на ней как будто нарисована мишень.

Открываю рот, чтобы сказать ей вернуться, когда позади меня раздается чей-то крик. Громкие выстрелы оглушают. Я тянусь за пистолетом, но слышу еще один крик. Не могу найти стрелка. Не могу определить, кто враг.

Я уже был в такой ситуации однажды, не в силах защитить людей, которые дороги, беспомощный, как ребенок.

– Алекс! Алекс! – пронзительный голос Полины, на грани истерики, возвращает мой взгляд к ней.

Нет.

Нет!

Алое пятно крови на белой ткани. Харпер согнулась пополам, прижимая руки к телу, словно пытаясь остановить кровь. Которая льется и льется, заливая кружево и жемчуг, пачкая землю, ее туфли, и мои руки, когда я наконец добираюсь до нее.

Прижимаю ее к груди, и в памяти всплывает этот же образ, словно в прошлой жизни, и он так же ярок, как и боль. Я не справился. Я не смог ее защитить.

Нет.

Просыпаюсь от этого кошмара, сердце бешено колотится. Сажусь на кровати и просто смотрю перед собой. Я все еще чувствую тепло липкой крови на своих руках. Ощущаю металлический запах, и тяжесть осознания, что я снова потерпел поражение.

Свешиваю ноги с кровати. Мне нужно двигаться.

Слабый оттенок света за окном говорит о том, что еще не рассвело.

Закрываю глаза.

Это был сон. Только сон.

Сегодня день моей свадьбы, и это был всего лишь сон.

Никто не кричит и не плачет. Здесь блаженно тихо. Даже мирно.

Встаю с кровати и потягиваюсь, приветствуя боль в ногах и руках после вчерашней тренировки, которая выбила из меня все силы. Я всегда подавляю эмоции в спортзале, и сегодня не будет исключением.

Подхожу к окну и ожидаю увидеть белые складные стулья, испачканные кровью моей невесты.

Но там только покрытая инеем трава. Мы даже не собираемся проводить свадьбу на улице. Она будет внутри.

И это был всего лишь сон.

Тогда почему мое сердце все еще бьется, как будто это произошло на самом деле?

Когда-то так и было. Много лет назад. В другое время и в другом месте, но однажды это случилось.

На автопилоте иду в ванную и брызгаю водой на лицо. Смотрю на свое отражение, ожидая увидеть впалые глаза и бледную кожу, как это было после ее смерти.

Но иногда образы не соответствуют реальности. Я выгляжу слишком чертовски здоровым для того, что происходит в моей голове.

В дверь раздается глухой стук. Это не просто стук, а сильный удар. Наверняка Нико.

– Входи, – кричу через плечо.

– Черт, мог бы и предупредить, что ты в туалете, – с отвращением говорит он.

– Я только что проснулся, придурок. Что тебе нужно? – Поднимаю руку и показываю ему средний палец.

– Думаешь, я прихожу только тогда, когда мне что-то нужно?

– Нет, – говорю с явным сарказмом. – Ты пришел, пожелать удачи в день моей свадьбы. Дать братский совет. – Я заканчиваю свои дела, смываю и мою руки. Смотрю на его отражение в зеркале. – Обнимешь меня?

– Теперь ты уж совсем переборщил. Черт, – бормочет Нико. – Во-первых, с днем свадьбы.

– Да, спасибо. Все чисто?

– Кристально чисто. Слишком. Мы все в полной боевой готовности, но ничего подозрительного. Думаю, они уже поняли, что с нами лучше не связываться.

Я пожимаю плечами, изображая невозмутимость, чтобы не выдать быстрый ритм своего сердца.

Они называют Михаила Сибирским Тигром. Виктора – Железным Кулаком. Нико – Стальным Змеем.

Можно сказать, у нас есть репутация.

– Не будем терять бдительность ни на секунду, – говорю, выдавливая зубную пасту на щетку. – Хочешь потренироваться со мной?

Он хмурится и морщит нос: – Нет, блядь. Думаешь, у меня есть желание умереть?

Он тренируется вместе с Виктором, но ему не нравится, когда с утра пораньше ему надирают задницу.

– Отлично, слабак. Ты скажешь мне, что тебе нужно, или как?

Он виновато улыбается.

– Ну, раз уж я здесь...

Я закатываю глаза и выплевываю зубную пасту.

– Так вот… есть небольшая проблема с записью, которая может плохо повлиять на нас. Можешь подчистить? Сделать так, будто нас там вообще не было?

Я прищуриваюсь: – Михаил знает?

– Черт, нет, но это пустяк. Просто оставим это между нами.

Я усмехаюсь: – Посмотрю, что можно сделать.

– Спасибо, брат.

Мне нужно увидеть Харпер.

Просто хочу доказать себе, что это был всего лишь сон.

Прямо сейчас. Закрывая глаза, все еще вижу ее, завернутую в окровавленное свадебное платье. Необходимо избавиться от этого образа в голове.

Никко уходит, а я направляюсь к комнате, где она остановилась. У нас, русских, есть свои традиции, и у итальянцев тоже. Мысль о том, чтобы итальянская принцесса делит постель с будущим мужем до свадьбы – это скандал. Мне обычно плевать на такие вещи, но я придерживаюсь традиций. Это упрощает жизнь.

На кухне слышен слабый звон посуды – персонал готовится к предстоящему дню, но, кроме этого, дом по-прежнему окутан предрассветной тишиной. Мои шаги бесшумны, когда иду к ее комнате. Охранники, которых расставил у ее двери, разбегаются в стороны.

Останавливаюсь за дверью и прислушиваюсь, не раздастся ли какой-нибудь звук.

Я стучу. Нет ответа.

Снова стучу. Ничего.

Не слышу... ничего. Ни шороха простыней. Я даже не слышу ее дыхания. Меня охватывает паника, и зрение затуманивается.

Быстро отпираю дверь, распахиваю ее, вбегаю внутрь и обнаруживаю, что она мирно спит в постели.

Мне кажется, что я не должен быть здесь. Это мой дом, и она станет моей женой, но без ее дерзких реплик она кажется такой уязвимой, словно маленький ребенок.

Пропитанный кровью атлас и пустые глаза.

Качаю головой, стараясь выкинуть этот кошмар из своего чертова сознания.

Закрываю дверь и чувствую, как все тело замирает от облегчения. Я зол на себя за то, что завелся, и позволил глупым снам лишить меня спокойствия. Если так переживаю из-за того, что с ней может случиться сейчас, как вообще выживу, если начну испытывать к ней чувства? Я не могу позволить себе влюбиться в нее. Это слишком опасно.

Стою рядом с ней и смотрю на нее. Ее руки сложены под щекой, медово-русые волосы раскинулись по подушке. Одеяла и простыни обвивают тело.

Ранние утренние часы, пока рассвет не превратился в день, почему-то кажутся интимными и священными. За окном мягкое сияние лунного света – это ночник природы, полная луна отбрасывает тени, которые танцуют по стенам и фигуре спящей красавицы. Даже приглушенные звуки угасающей ночи за окном кажутся весомыми и чувственными.

Я подхожу к ней ближе. Она не двигается.

Трясу ее за плечо, затем отступаю.

– Просыпайся, Харпер.

Она вздрагивает, просыпаясь, и быстро натягивает одеяло выше. Пару мгновений выглядит сбитой с толку, как будто пытается разобраться, где сон, а где реальность.

Впрочем, я сам сейчас в том же состоянии.

– Что ты здесь делаешь?

– Тебе не стоит спать так крепко. А что, если бы я был хищником? – Я злюсь, что она позволила мне подойти так близко, не заметив моего присутствия.

Она сужает глаза и парирует, ее голос все еще хрипловат от сна: – Если ты так далеко забрался в качестве хищника, я бы сказала, что твоя служба безопасности – дерьмо, и тебе нужно нанять охрану получше.

Она права.

Мое сердцебиение замедляется. Тепло, поднявшееся в груди, начинает рассеиваться.

Мы молча смотрим друг на друга. Ее взгляд блуждает по моему телу. На мне все еще боксеры, в которых я спал, и больше ничего. Она облизывает губы и плотнее натягивает на себя одеяло.

– Что на тебе надето? – мой голос хриплый. Дыхание поверхностное.

Здесь тихо, но все равно едва слышу ее голос: – Алекс.

– Через несколько часов ты станешь моей женой. Я хочу знать, что на тебе надето.

Воздух между нами словно заряжен, в нем ощущается тяжесть неожиданного желания и наших предстоящих клятв.

– О, это ничего особенного, – говорит она, ее взгляд встречается с моим. – Просто легкая пижама.

Действительно. Держу пари, пижама едва прикрывает ее соски и задницу.

Мне не терпится увидеть, как она будет выглядеть, прижатая к моему телу. С раскрытым ртом, заполненным моим членом.

Я не могу дождаться, чтобы увидеть ее глаза, затуманенные желанием, как тело сливается с моим, когда она кончает.

Или, когда увижу ее на коленях. На ней не будет ничего, кроме моего обручального кольца.

Я могу не любить эту женщину, но буду наслаждаться каждой гребаной секундой с ее стройным телом. Изучая эти пухлые губки. Заставляя ее умолять.

– Чего ты хотел, Алекс? – ее голос все еще едва превышает шепот. Во взгляде мелькает паника, когда я приближаюсь.

Я не знаю, чего хочу. Мы слишком близки, комната слишком интимна, а небо начинает тускло светиться.

– Покажи мне.

Паника моментально захватывает ее лицо, словно она на грани полноценной панической атаки.

– Что показать? – спрашивает сдавленным голосом.

– Покажи, что на тебе. Или, еще лучше, чего на тебе нет.

Боже, какой же я ублюдок. Знаю, что ее нельзя трогать. Сейчас не время смотреть на нее, даже в одежде, не говоря уже о том, чтобы видеть ее практически голой. Но я хочу. Хочу получше рассмотреть, когда мы наедине.

По какой-то причине чувствую потребность сказать ей, что она в безопасности, и может мне доверять. Меня разрывает между желанием показать, кто я на самом деле, и необходимостью убедить ее, что не причиню ей вред.

Но я все же сделаю это. Это неизбежно.

Она колеблется несколько долгих секунд, а затем, дрожащей рукой, начинает медленно стягивать одеяло.

– Просто пижама, которую принесла твоя сестра. – Она собралась с духом, и ее голос звучит вызывающе.

– Покажи, – повторяю я, слова вырываются из меня, как полузвериный рык.