Текст книги "Когда пожелаешь"

Автор книги: Джейн Фэйзер

Соавторы: Патриция Коулин,Патриция Поттер,Элизабет Эллиот,Сьюзен Робинсон,Шэрон Кертис,Том Кертис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц)

– Уверен. Хотя однажды помогал его снимать.

– Не сомневаюсь, – усмехнулся Кристиан.

Далила поспешила вмешаться, прежде чем он станет углубляться в цветистое прошлое Дэра.

– Дэр, посмотри, нет ли у нас тряпки для мистера Блэкмура, чтобы вытереть руки. Ты весь в масле, – с сожалением сказала она.

– И это, полагаю, означает, что наша романтическая прогулка нынешней ночью закончена. – Кристиан поднял руки, будто собирался прикоснуться к Далиле, увидел на них грязь и с тяжелым вздохом опустил их. – Далила, я…

Звук приближающейся кареты привлек их внимание. Поравнявшись с ними, экипаж остановился, и дверца, украшенная витиеватым гербом Хоппинуортов, распахнулась.

– Леди Хоппинуорт, – сказала Далила, приседая в реверансе. Кристиан тоже почтительно поклонился.

– Я увидела с вершины холма, что вы попали в трудное положение. Хотела предложить вам помощь моего кучера, но, похоже, в этом нет необходимости.

– Благодарю вас, – сказала Далила. – У моей кареты отлетело колесо, но, к счастью, рядом оказался мистер Блэкмур и сумел надеть его… боюсь, сильно в ущерб своему вечернему платью.

Леди Хоппинуорт повернулась к Кристиану.

– Вы истинный джентльмен, Блэкмур. Мне наплевать, что говорят о вас все вокруг. Вы из благородного побуждения остановились, чтобы помочь леди Мун, и я буду настаивать, чтобы все поняли это именно так. Каждый, кто осмелится предположить иное, будет иметь дело со мной. – Она подмигнула Далиле. – Можете быть уверены, что ваша репутация в безопасности, дорогая.

– Спасибо, – ответила Далила и стиснула зубы, провожая взглядом отъезжающую карету леди Хоппинуорт. – Проклятие! Это не женщина, а дракон. Самая большая сплетница во всем Лондоне, и именно ей случилось увидеть нас вместе. Какая идеальная возможность распустить всякого рода сплетни и домыслы о наших отношениях. И что она собирается теперь делать? Защищать мою репутацию! Что за дурацкая удача.

– Я старался, – сказал Кристиан, пожимая плечами.

Направляясь к карете, Далила остановилась и похлопала по юбке в том месте, где была спрятана бутылочка:

– Старайся больше, Блэкмур.

Глава 6

Три дня спустя Далила потребовала, чтобы Кристиан явился к ней в гостиную.

Он снова проверил часы. За истекшие полчаса он протоптал дорожку у нее на ковре и никак не мог решить, связано ли его раздражение с ее необязательностью или с его нетерпением. Расставшись с Далилой вчера вечером, Кристиан думал только о новой встрече с ней. Ее записка, доставленная рано утром, в которой она назначала ему встречу для обсуждения дальнейших шагов, избавила его от необходимости самому искать предлог для визита.

Он говорил себе, что просто хочет скорее положить конец всему происшедшему, получить бутылочку и жить, как раньше. Это в высшей степени разумно объясняло его нынешнее настроение, даже если оставалось непонятным, почему он не может выкинуть из головы воспоминания о том, как он целовал Далилу. К его собственному удивлению, с тех пор, как он унаследовал титул, в нем постепенно начинала проступать совершенно незнакомая черта его характера – здравомыслие.

Новые обязательства и чувство ответственности оказывали на Кристиана отрезвляющее и даже успокаивающее действие. Он постепенно привыкал к ним и уже не находил отвратительными, чего боялся раньше. Иногда он даже думал о будущем не только как о необходимости, но и как о возможном образе жизни. Сейчас фамильными землями и владениями управляли надежные адвокаты, которых нанимал еще его брат. «Но все может перемениться, – думал он. – Кто знает? Вдруг однажды и я стану самодовольным графом, как Чарлз. Как только будет покончено с этим дурацким колдовством».

Проклятие в значительной степени помешало ему вести прежнюю жизнь, но не помешало думать, и он обнаружил, что видит будущее совсем по-иному, чем видел или представлял раньше. Когда-то Кристиан верил, что никогда не женится, считая узы брака петлей на шее мужчины, но теперь был вынужден признать, что в них есть некоторые достоинства. Эта мысль время от времени приходила ему в голову и занимала все больше и больше.

Что значит быть только с одним человеком, с которым делишь все, о котором безраздельно заботишься и который в ответ заботится о тебе? Что значит, когда кто-то ждет тебя, чтобы сказать «здравствуй», когда ты возвращаешься домой?

Кристиан усмехнулся, подумав о прямом, часто порывистом характере Далилы. Во всяком случае, это будет интересно. Если не сказать, непредсказуемо.

Он тряхнул головой. Что с ним? Он, должно быть, спятил, если допускает хотя бы в мыслях возможность брака с ней. Это испорченная и расчетливая женщина, готовая бросить обществу вызов любой ценой. В общем, полная противоположность тому, что бы он хотел видеть в графине. И все же он не мог отрицать, что с тех пор, как поцеловал ее и держал в объятиях, он отчаянно хочет ее.

Внезапный смех и звук аплодисментов, к его радости, прервали ход его мыслей и вынудили подойти к окну, обращенному в красивый сад с маленькими фонтанчиками и белой железной скамейкой, украшенной причудливым орнаментом. На скамейке сидела маленькая девочка с черными волосами и такими большими голубыми глазами, каких он в жизни не видел.

«Или, возможно, – поправил себя Кристиан, – они только кажутся необычно большими от изумления, с которым девочка смотрела представление, устроенное для нее одной». Он тоже стал смотреть, как Дэр подбрасывал в воздух красные мячики и жонглировал ими. Внезапно после какого-то неуловимого движения, которое Кристиан не мог заметить со своего места, красных мячиков оказалось два, а один стал желтым. Через несколько секунд желтых уже было два, а красных один, затем все мячи стали желтыми. Так продолжалось до тех пор, пока Дэр не начал жонглировать сразу шестью мячиками, и, когда девочка захлопала в ладоши, Кристиан присоединился к ней.

Дэр мгновенно остановился и обернулся.

– Браво, – сказал Кристиан. – Очень впечатляюще даже для того, кто известен ловкостью рук.

При упоминании Кристианом о краже бутылочки из кармана несколько дней назад, мальчик потупился.

– Зато я не взял вашу золотую табакерку, – с обидой произнес он.

Кристиан помолчал, размышляя. Чтобы узнать о золотой табакерке, Дэр должен был хорошенько перетряхнуть содержимое его карманов. Он громко рассмеялся.

– Да, действительно, я теперь вижу, что должен быть тебе благодарен за это и, вероятно, за возможность вообще не остаться без штанов.

Дэр пожал плечами.

– Они не из золота.

Кристиан снова рассмеялся. Этот маленький попрошайка начинал ему нравиться.

– Могу я спросить тебя, кто твоя восхищенная зрительница?

– Сестра. Ее зовут Джейн. – Дэр потянул девочку за рукав, и она встала рядом с ним. – Джейн, это лорд Блэкмур. Поклонись, – шепотом напомнил он ей и слегка подтолкнул сзади.

– Не толкайся, – сказала Джейн, бросая на старшего брата сердитый взгляд. – Я сама все помню.

– Нет, не помнишь.

– Нет, помню.

Дэр закусил нижнюю губу и пошел по дорожке, оставив сестру в покое, пока Кристиан наслаждался грустными воспоминаниями о своем детстве, когда Чарлз точно так же командовал младшим братом.

– Я очень рад с тобой познакомиться, Джейн, – сказал он. – Ты тоже умеешь жонглировать?

Она оттопырила нижнюю губку и покачала головой, отчего черные кудряшки на ее голове заплясали.

– Дэр говорит, что у меня слишком меленькие руки, чтобы держать мячи, – пояснила она, выставив вперед как в доказательство свои ладошки.

Кристиан кивнул.

– Ясно. Но со временем они изменятся. Сколько тебе лет, Джейн?

– Пять.

– Почти шесть, – добавил Дэр.

– Только завтра, – поправила Джейн.

– Это и означает почти, – возразил брат. – Завтра.

Джейн улыбнулась.

– Я уверен, – сказал Кристиан, – что, когда тебе будет восемь, ты сможешь отлично жонглировать.

– Как Дэр? – спросила Джейн, и ее глаза округлились от нетерпения дождаться этого дня.

Кристиан кивнул.

– Если ты уговоришь брата обучить тебя его секретам. – Он повернулся к Дэру. – Кто научил тебя так здорово жонглировать?

– Леди Мун, – ответил тот.

Кристиан вскинул брови.

– Правда?

Дэр кивнул.

– Точнее, она научила меня жонглировать тремя шарами. А я уж сам добавил остальные. И фокусы с появлением и исчезновением тоже мои.

– Ты очень изобретательный парень. Уверен, тебе пришлось много тренироваться.

– Да. Но мне нравилось. Леди Мун говорит, что жонглирование полезно для жизни. Она говорит, в жизни часто приходится заниматься сразу несколькими вещами, а жонглирование учит сосредотачиваться на том, что в данный момент самое важное.

Кристиан удивился, но кивнул. Он не мог решить, что поразило его больше: то, что Далила пускается в философские беседы с мальчишкой, или то, что Дэр запомнил ее слова.

– Лорд Блэкмур.

Он обернулся и увидел в дверях гостиной миссис Тиббл, экономку Далилы.

– Леди Мун хочет вас видеть, – сказала она.

Он ожидал, что Далила выйдет к нему в гостиную, как в прошлый раз. Очевидно, сегодня все будет по-другому. Сгорая от любопытства, он кивнул Дэру и Джейн и последовал за миссис Тиббл в небольшой коридор. Она остановилась у полуоткрытой двери слева и объявила о нем. Кристиан вошел и огляделся. Вдоль стен тянулись книжные полки, тяжелые темно-красные портьеры, не пропускающие солнечные лучи, создавали мрачноватую атмосферу, резко контрастирующую с яркой, наполненной воздухом гостиной.

Далила сидела в кожаном кресле с высокой спинкой, не отрывая глаз от бумаг, лежащих перед ней на письменном столе. Рядом с ней стояла высокая, строго одетая женщина – она принимала от Далилы бумаги, на которых та ставила свою подпись, и клала перед ней новые.

– Пожалуйста, садись, Кристиан, – сказала Далила. – Еще минутку. Эти вопросы я обязательно должна решить сегодня, иначе работа может остановиться.

Он остался стоять, изучая карту с цветными обозначениями различных торговых путей и несколькими силуэтами кораблей.

– Это контора твоего мужа? – спросил он.

– Это моя контора, – ответила она с таким нажимом, что Кристиан не смог сдержать улыбки. – Вот, – сказала она наконец. – Хватит. Спасибо, Гретхен. На сегодня все. – Отпустив женщину, Далила осталась сидеть за массивным столом вишневого дерева. – Прости, что заставила тебя ждать, Кристиан.

– Неужели? – съязвил Кристиан, обходя вокруг стола. Он еще мог смириться, что Далила, пригласив его, заставила томиться в гостиной, но будь он проклят, если позволит ей держать его на расстоянии, словно торговца, пришедшего говорить о делах.

– Конечно, – сказала она и засмеялась, разглаживая волосы. – Как любезно с твоей стороны, что ты заглянул ко мне.

Как только Кристиан услышал в ее смехе скрытую нервозность, он все понял. Не он один был приятно удивлен поцелуем в карете, не он один чувствовал его воздействие до сих пор. При этой мысли волна возбуждения захлестнула его. И уверенность. Он продолжал кружить вокруг стола, пока не оказался рядом с ней, и выжидательно протянул руку.

Секунду поколебавшись, Далила положила свою ладонь поверх его. Он наклонился и поцеловал ее. Она была без перчаток, и ее кожа была так нежна и пахла так сладко, что ему захотелось открыть рот и попробовать ее на вкус, пробежать языком от ладони к запястью, расстегнуть бесконечный ряд пуговок вдоль рукава, чтобы поцеловать до самого плеча.

С огромной неохотой он отпустил ее руку, распрямился и посмотрел в глаза Далиле.

– Я не заглянул. Меня пригласили. По тону твоей записки я понял, что у меня нет выбора, идти или нет.

– Ты сама проницательность, – сухо заметила она. Самообладание, очевидно, вернулось к ней. Кристиан мог бы подумать, что она действительно спокойна, как хочет казаться, если бы не легкие похлопывания по руке, где только что коснулись его губы. Эта леди не так бесчувственна к нему, как делает вид.

– Я хотела, чтобы к моей записке отнеслись серьезно, – продолжила она. – Нам нужно поговорить, Кристиан.

На этот раз, когда Далила сделала ему знак рукой сесть, он послушался.

– Наш план идет не очень хорошо, – сказала она.

– Я отлично осведомлен об этом, мадам. Сначала леди Хоппинуорт решила спасать нашу репутацию, потом нашу встречу в опере прервали, а вчера, когда мы встретились на Гросвенор-сквер, пошел такой дождь, что я мог изнасиловать вас и этого никто бы не заметил.

– Не надо извинений, – оборвала его Далила.

– Не надо отчитывать меня, словно я один из лакеев твоей женской прислуги.

– Женской прислуги? – эхом повторила она, поднимаясь из-за стола и опираясь руками на его крышку. – Как это на тебя похоже – высмеивать то, чего ты не знаешь.

Кристиан пожал плечами.

– Просвети меня, Далила.

– Ха! Тут не знаешь, с чего начать.

– Начни с рассказа о твоем деле, – предложил он гораздо более заинтересованно, чем хотел. – Чем таким ты занимаешься, что мужчины пыхтят от злости, а светские дамы шепчутся, прикрывшись веерами?

– Эка невидаль, – нахмурилась Далила. – Большинство из них с таким же усердием будут шептаться, если мои туфли на балу окажутся не в тон платью.

Кристиан хмыкнул.

– Похоже на то. Но мне все же кажется, что здесь нечто большее, чем туфли не в тон. Может, ты руководишь бандой карманников? Продаешь женщин в рабство? Печатаешь запрещенную литературу?

– Ты все сказал? – спросила она наконец.

– Думаю, да. Я исчерпал свой запас злодеяний.

Она молча встала, прошла в другой конец комнаты и вернулась с маленькой коробочкой в руках.

– Открой, – велела она, протягивая ее.

Кристиан послушно открыл куполообразную крышку, отметив про себя, с каким изумительным мастерством на ней изображена перламутровая бабочка. Сама коробка была из красного дерева, а когда он повернул ручку, раздалась мелодия французской колыбельной. Музыкальная шкатулка. Кажется, кто-то рассказывал, что Далила занялась производством ювелирных шкатулок, и тогда он не был особенно поражен. Но не теперь.

– Вот, – сказала Далила. – Ни рабов, ни карманников, ни подрывной литературы. Ты держишь в руках то, о чем все говорят. Это мои грязные проделки, оскорбление, от которого в бешенстве мой брат, вызов социальным устоям, угроза гибели цивилизации.

– Музыкальная шкатулка, – сказал Кристиан.

– Музыкальная шкатулка, – подтвердила она. – Как ты себя чувствуешь в непосредственной близи от источника разврата?

– Должен признаться, что я поражен. Нет, изумлен. Как женщина без каких-либо навыков в бизнесе и несколько вдов, потерявшие мужей на войне, способны произвести такое чудо?

Далила небрежно повела плечом, но было видно, что ее распирает гордость.

– Просто мы объединили наши способности.

Кристиан окинул ее недоверчивым взглядом.

– Одна из женщин – дочь часовщика из Ла-Валле-де-Жу, местечка в Швейцарии рядом с французской границей. Ты знал, что музыкальные шкатулки происходят оттуда?

Он покачал головой.

– И я не знала, – призналась она. – Элиза несколько лет работала бок о бок со своим отцом и дядей и смогла научить этому искусству нескольких женщин. Когда мы взялись за дело, обнаружилось, что другая наша женщина работала в мебельной мастерской отца, а еще одна была замужем за ювелиром. Мы поделились тем, что знали. Те, кто ничего не знал и не имел склонности к ручному труду, занимаются тем, что им нравится: готовят обед, учат детей, ведут учетные книги, делают то, что сегодня нужно.

– А нужно многое, – пробормотал он.

– Что ты сказал?

Кристиан покачал головой.

– Так, мысли вслух.

– Тем не менее каким-то чудесным образом все делается. И женщины, которые были обречены стоять с протянутой рукой, способны позаботиться и о себе, и о своих детях.

– Учат, готовят, – повторил он, пораженный размахом ее предприятия. – Ты открыла фабрику или основала город?

Далила улыбнулась с удивлением и удовольствием одновременно.

– Это скорее мастерская, чем фабрика. Слово «фабрика» вызывает весьма мрачные ассоциации. А у нас занавески на окнах, чаепития и дети бегают. Но, отвечая на твой вопрос, я думаю, что у нас понемногу от того и от другого. Я организовала вдовий кооператив, и если наше производство продержится еще два месяца и мы выполним заказы, то к концу года получим первую прибыль.

– Первую прибыль? – Глаза Кристиана сузились. – Ты хочешь сказать, что на протяжении нескольких лет поддерживала этих женщин и детей своими деньгами… Ну да, конечно, – пробормотал он, и его глаза заблестели, потому что он увидел другую Далилу, которую до сих пор не знал.

– Это были инвестиции, – настойчиво поправила она, очевидно, привыкшая защищаться… несомненно, от Роджера, когда дело касалось траты денег. – Я вложила деньги в дело, как поступают ежедневно мужчины, и они вот-вот вернутся, если мои расчеты правильны, а я уверена, что они правильны.

– Значит, ты единственная владелица своего предприятия?

– Не совсем, – возразила она и неловко поежилась. – Я знала, что предстоит трудная борьба, и мне ясно, что каждый будет работать изо всех сил, если будет иметь долю в доходе. Поэтому каждой женщине разрешалось внести деньги в зависимости от того, сколько она может заплатить.

Он выглядел совершенно ошарашенным.

– В зависимости от… Так можно? Это законно?

– Это честно. И достаточно хорошо для меня, – заявила она, приподнимая подбородок, словно готовясь к очередным нападкам. Но их не последовало.

К горлу Кристиана подступил комок. Но неожиданно он почувствовал такую гордость, словно сам был участником этого чуда: менял жизнь людей и учил их делать что-то красивое и ценное из того, чем владел. Далила совсем не такая женщина, как он думал раньше. Она гораздо более… внимательная, более великодушная, более смелая… в том смысле, что возрождает надежду, гордость и делает жизнь такой, в которой маленькая пятилетняя девочка может сидеть на солнце и смеяться.

– Я вижу, что был не прав, – сказал Кристиан как можно спокойнее, не желая показать, насколько он взволнован. – Они вовсе не твои лакеи, они твои партнеры. Хотя на это Роджеру и другим есть что возразить. Ты действительно можешь оказаться в опасности, пытаясь нарушить устои общества.

Далила выхватила шкатулку у него из рук и отложила в сторону.

– Можешь поддразнивать сколько хочешь, – сказала она. – Не знаю, почему я решила все это объяснить тебе. Ты циничен как всегда, и нет никакой надежды, что когда-нибудь исправишься. Я зря все рассказала.

Ее слова задели его. Точнее, та правда, которая в них содержалась.

– Полагаю, нет, – возразил он. – Тем не менее ты должна мне в субботу вечером вернуть бутылочку вне зависимости от исхода твоего плана.

– Я начинаю жалеть, что согласилась на такую глупость. Уговор вернуть бутылочку только при успехе дела заставил бы тебя действовать с большим рвением.

– Возможно, дело в твоем собственном рвении, – заявил Кристиан, вставая и приближаясь к ней. – Не говоря уже о последствиях этого успеха. Если мне удастся бросить тень на твою репутацию, Реммли будет не единственным человеком, который испугается. Не важно, сколь искусны твои поделки и как успешно идет работа. Сплетни со временем улягутся. Поверь мне. Я знаю. Ты готова жить оставшуюся жизнь в одиночестве?

– Да, – сказала Далила, отодвигаясь от него. – Я предпочла бы одиночество.

– Предпочла бы? – эхом повторил Кристиан, вздрогнув от того, с каким напором прозвучали ее слова. – Предпочла бы обойтись без поддержки и защиты мужчины, который тебя любит? Предпочла бы не иметь детей? – Его лицо помрачнело, он взял ее за руку и повернул к себе. – Почему ты так противишься браку? Что-то случилось? Мун плохо обращался с тобой? Он напугал тебя? Он…

– Нет-нет. – Она высвободила руку. – Ничего подобного. Эндрю был… – Сожаление смягчило суровое выражение ее лица. – Эндрю был очень нежен и заслужил гораздо большее, чем я, возможно, могла ему дать.

– Я уверен, что это не так. Уверен, ты была замечательной женой, и Мун считал себя самым счастливым человеком на свете. «А какой бы мужчина так не считал?» – подумал он.

– Счастливым, – повторила Далила тихо. – Вряд ли. Мы были вместе всего несколько недель, когда его полк приступил к военным действиям. Ты знал это?

Кристиан кивнул. Он знал. Сам не понимая почему, он тщательно следил за основными вехами ее жизни. Он знал все, о чем можно было узнать. Кроме того, было что-то, не известное широкому кругу, что-то спрятанное в глубине ее глаз, ее тайна.

– И в эти недели я не в полном смысле была ему женой. Я боялась.

– Ты была молода… неопытна.

– Ради Бога, не в этом смысле. Мне пришлось притворяться, – призналась она и немедленно оказалась в ловушке собственной честности. – Мы были мужем и женой, но я чувствовала себя так, будто играю роль, постоянно заставляя себя думать о том, что я должна чувствовать, когда он говорит со мной или прикасается ко мне. Я твердила себе, что все переменится, я привыкну к тому, что я жена, и мои чувства станут искренними. Но на это у нас не было времени.

– Ты любила его, Далила?

– Я старалась, – сказала она, отводя взгляд. – Но в глубине души всегда знала правду: то, что я чувствую к нему, – это не любовь и что я вышла за него замуж по причине…

– Почему ты вышла за него замуж?

Она подняла глаза и посмотрела на него.

– Я вышла за него замуж, чтобы наказать тебя.