Текст книги "Тщеславие"

Автор книги: Джейн Фэйзер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

– Но теперь тебе нельзя выходить на большую дорогу, пока точно не выяснишь, нет ли шпиона в «Королевском дубе». – В голосе прозвучало беспокойство.

Руперт остановился, и в серых глазах появилось удивление.

– Поверь, Октавия, когда я соберусь это сделать, ты узнаешь первой.

– Ну, ты, кажется, понял, что я хотела сказать, – обрадовалась девушка.

– А вот ты – сомневаюсь, – сухо заметил Руперт, когда они уже въезжали во двор их дома на Довер-стрит.

– Наконец-то мы в безопасности! – воскликнула Октавия.

Дом был ярко освещен.

– Вечеринка идет вовсю, а хозяина и хозяйки нет, – вздохнул Руперт.

В дом они вошли через боковой вход и тут же наткнулись на Гриффина.

– Милорд… Леди Уорвик… – поклонился дворецкий. – Мистер Морган в гостиной развлекает гостей.

– Отец?! – Октавия в ужасе посмотрела на Руперта. – А что, если здесь Ригби и Лакросс?

Взяв под руку, Руперт увлек ее к лестнице, подальше от Гриффина:

– Ступай наверх, переоденься. Тебе нельзя появляться на людях в дорожном платье.

– Хорошо… Но что, если они…

– Ступай переоденься, – повторил он властно. Октавия секунду колебалась, потом побежала переодеваться. Из гостиной доносились голоса и смех. Если Дирк Ригби и Гектор Лакросс среди гостей, они поняли, кто она такая, и больше не будут доверять Руперту.

А отец? Как, в свою очередь, повел себя он, если узнал этих проходимцев? А он не мог их не узнать.

Дернув шнурок колокольчика, Октавия вызвала Нелл. Что заставило отца выступить в роли хозяина? Он никогда не интересовался жизнью дома, разве что обедал с Рупертом и дочерью, когда те оставались одни. Даже в Хартридж Фолли держал себя замкнуто, избегал всех, кроме нескольких самых близких друзей. А Октавия входила в местное общество, где предводительствовала жена эсквайра.

– Нелл, достань лиловое шелковое платье, – распорядилась она, когда служанка почти вбежала в комнату с кувшином горячей воды.

Октавия умылась. В животе заурчало. И она вспомнила, что с завтрака у нее крошки во рту не было. Однако времени нет. Нужно выйти к гостям. Что ждет ее там? Если бы она не увязалась за Рупертом, ничего бы подобного не произошло. Да, но останься она дома, может быть, Руперта уже бы бросили в Ньюгейтскую тюрьму.

Нелл застегивала крючки лилового платья, отделанного темно-зелеными бархатными лентами.

– Нет, укладывать волосы сегодня не надо, – предупредила она служанку, когда та взялась за прокладки для высокой прически. – Пусть останутся распущенными, я перевяжу их лентой.

Лишь несколько минут потребовалось, чтобы укрепить на лбу серебряную ленту и расчесать рассыпавшиеся по плечам локоны. Необычная прическа напоминала о средних веках – времени рыцарей и прекрасных дам. Но сегодня Октавию почти не занимала собственная внешность.

– Спасибо, Нелл, довольно. – Она взяла веер и поспешила из комнаты.

Шум веселья по-прежнему доносился из гостиной, но теперь в нем можно было различить беззаботный голос Руперта. Сменить одежду он скорее всего не потрудился. Но дорожный костюм на мужчине не вызовет сильного удивления.

Октавия с замирающим сердцем вошла в гостиную. Дирка Ригби и Гектора Лакросса не было. Она было почувствовала облегчение. Но уже в следующее мгновение ей пришла в голову еще одна ужасная мысль. А что, если они уже ушли?

Оливер Морган, казалось, был увлечен разговором с графом Уиндхэмским. Отец был одет в бордовый бархатный костюм, у ворота и на обшлагах рукавов – тончайшее брабантское кружево. Костюм очень шел к благородным чертам его лица и седым волосам.

– А вот и моя дочь! Знаешь, милая; граф Уиндхэмский так же неплохо разбирается в теориях Пифагора, как и твой муж.

Октавия подошла к ним, надеясь, что ее улыбка не покажется неестественной.

– Папа, ты развлекаешь гостей? На тебя это не похоже.

– Когда настоящих хозяев нет, приходится исполнять их обязанности. – Губы Оливера Моргана сложились в ироничную улыбку. – Вот я и решил занять твое место, дочка. О вашем приключении твой муж нам уже рассказал.

– Да? – Октавия бросила на Руперта удивленный взгляд.

– О грабителях, мадам, – отрывисто пояснил он. – О том, как нас остановили в Хэмпстедской пустоши, куда мы поехали на прогулку.

– Ах да, Хэмпстедская пустошь… – едва слышно повторила она. – Я ужасно испугалась. Хорошо еще, что у Руперта оказались пистолеты и он их сумел выхватить. Их было пятеро, не меньше.

– Дорогая, ты преувеличиваешь, – вновь вступил в разговор Руперт. – Уверен, не больше трех.

– Вас можно поздравить со счастливым избавлением, мадам, – раздался голос от карточных столов. – Разбойники и грабители стали просто наказанием Божьим для этих мест.

– Пока их всех не перевешают в Тайберне, – добавил другой, – по дорогам просто не проедешь.

– Леди Уорвик следует похвалить за мужество, – тихо заметил граф Уиндхэмский. – Большинство дам после такого приключения неделю бы провели в постели, а она с нами и как всегда ослепительна.

– Ну, я, сэр, устроена покрепче. Но должна признаться, что ужасно проголодалась. Из-за этих ужасов пропустила обед.

Она позвонила дворецкому:

– Прикажи накрывать. Мы не будем дожидаться одиннадцати часов.

– А я, если позволите, вас оставлю, – обрадовался Оливер Морган и, поклонившись гостям, направился к двери. – Мне надо еще много прочитать.

Октавия проводила его до дверей:

– Спасибо, папа, что принял на себя удар.

– Не за что, дочка. По правде сказать, мне все это даже понравилось. Как ни странно. – И, усмехнувшись, добавил:

– Но вам с Уорвиком надо быть осторожнее.

Октавия пристально посмотрела на отца. Имел ли он в виду историю с грабителями? Или все же Ригби и Лакросс были здесь?

– Папа, а другие гости до нас приезжали?

– Вроде бы нет. – Оливер покачал головой. – Разве что увидели, что хозяйки нет дома, и ушли еще до того, как я спустился вниз.

Октавии не приходило в голову, что отец может ей лгать, и она успокоилась:

– Спокойной ночи, папа.

Она поцеловала его, и старый ученый вышел. Октавия быстро перевела взгляд на мужа. Может быть, он выяснил, приходили ли Ригби и Лакросс. Руперт едва заметно покачал головой и тут же углубился в игру.

Октавия направилась к графу Уиндхэму. Проходя мимо Лоутона, она задержалась. Виконт так увлеченно спорил, какой язычок появится у пламени раньше – оранжевый или голубой, – и так пристально смотрел на огонь, что не заметил хозяйку. Когда Октавия двинулась дальше, в ее кулаке был зажат лорнет виконта.

– Граф Уиндхэм, а вы не хотели бы поспорить, как поведет себя пламя? – Она оперлась о мраморную крышку столика. Потом еще ближе подошла к Филиппу. Лорнет остался лежать на мраморе.

– Лоутон готов держать пари на что угодно. Вот хотя бы с какой скоростью сбежит с оконного стекла дождевая капля, – покачал головой Филипп.

– Он такой не один, – возразила Октавия. – О мужчине, если он не кидается в спор по всякому пустяку, часто говорят, что он нерешителен. – Октавия заговорщицки улыбнулась. – Так славно, что по крайней мере хоть вы не следуете любой принятой в обществе глупости.

Рука Октавии коснулась его руки, а лицо оказалось так близко, что граф мог вдыхать аромат ее волос и тела.

– Так вести себя может лишь очень мудрый и храбрый человек.

Поистине она ни на кого не похожа, думал граф. Даже с таким изящным кокетством мне никогда не приходилось сталкиваться. Естественна в непосредственности, обещаниями не торопит желание. К своему удивлению, Филипп обнаружил, что готов играть по ее правилам. Если бы любая другая женщина оттягивала решительную развязку так, как Октавия Уорвик, он взял бы ее силой или отказался от нее. Но она обворожила его, окутала пленительными нитями улыбок и поцелуев, тая при этом страсть глубоко внутри.

Филипп посмотрел в другой конец гостиной на мужа Октавии – выражение его лица показалось ему непроницаемым. От этого человека веяло холодом, а странная улыбка, с которой он часто обращался к Филиппу, вызывала отвращение, смешанное со страхом: казалось, в ней был яд. Граф Уиндхэм приезжал в этот дом только ради Октавии. Мысль о грядущем наслаждении примиряла его с необходимостью быть в обществе человека, которого он ненавидел и даже боялся.

Октавия улыбалась, а рука се слегка поглаживала полу сюртука. Филипп почувствовал волнение. Он посмотрел на нее сверху вниз: на красивом лице лучились золотистые, как у тигра, глаза.

– Прошу на ужин. – Октавия заметила, что в дверях выжидательно застыл Гриффин. – Я проголодалась, милорд. Не соблаговолите ли меня проводить?

– С радостью, мадам. – Филипп с поклоном предложил ей руку.

Они тронулись к дверям, а на полу остался лежать расшитый шелковый носовой платок графа. Когда они проходили мимо столика, о мраморную крышку негромко звякнул золотой соверен.

Глава 14

Расположенный в пригороде Лондона на южном берегу Темзы склад представлял собой приземистое красное кирпичное здание. Окна и двери загораживали массивные решетки. Речная волна лизала основание стены, и на кладке появилась зеленая бахрома ила.

К зарешеченным дверям на заднем дворе подкатил наемный экипаж, и из него вышли двое мужчин. Возница хмуро поглядел на них:

– Желаете, чтоб я вас подождал, джентльмены? От невыносимой вони гниющих водорослей, рыбы и выгребных ям Дирк Ригби сморщил нос. Гектор Лакросс нервно теребил ослепительно белые складки шейного платка. Такое место для встречи деловых людей им показалось странным.

– Подожди, – коротко отозвался Гектор.

– Но только за то, что проехали, деньги вперед! – крикнул возчик в спину направлявшимся к дверям седокам. – Так, на всякий случай. – И он вытер потное лицо белым в красную горошину платком.

– Не дури, – оборвал его Дирк. – Мы пойдем по делам, и ты будешь ждать сколько надо, – объявив это, он постучал в дверь серебряным набалдашником трости.

Возница уселся на скамейке. Он прекрасно знал этот тип седоков – хотят, чтобы их ждали полдня, теряя при этом заработок, а потом еще повезет, если выпросишь лишний шиллинг.

Несмазанные дверные петли протестующе заскрипели, и массивная дверь растворилась. За ней обнаружилась черная пустота. На пороге появился сгорбленный старичок с трепещущей на сквозняке сальной свечой. Он был одет в поношенный черный сюртук, на лацканах виднелись жирные пятна. На голове – потрепанный парик.

– Это вы? – проскрипел он. – Опаздываете. Хозяин уж не хотел вас ждать. – Старичок впился взглядом в стоящий у входа экипаж. – Лучше пусть подождет. Кареты сюда заезжают не часто, а идти пешком по нашим улицам вам вряд ли захочется. Не слишком это приятно, джентльмены. – Прокаркав это, старичок нырнул в глубину склада.

Дирк и Гектор последовали за ним. Внезапно свеча вспыхнула и погасла, и все трое оказались в полной темноте.

– Черт возьми, что за шутки?! – завопил Гектор Лакросс, пытаясь скрыть страх.

– Сквозняк… просто сквозняк, – забормотал старик. Было слышно, как он рылся в кармане. Чиркнуло кресало, затеплился светлячок фитиля, и свеча снова залила все вокруг ровным светом.

Они оказались в просторном помещении, настолько большом, что потолок исчезал в темноте. В желтоватом неярком свете вдоль стен вырисовывались какие-то тюки, но Дирк и Ригби не могли определить, что там хранилось. Воздух от пыли и хлама казался спертым.

– Здесь просто дышать нечем, – заметил своему спутнику Гектор, а провожатый тем временем направлялся к винтовой металлической лестнице, приютившейся у выходящей на реку стене. – Думаешь, Уорвик имел в виду именно это место?

– Нас ведь ждали, – напомнил Дирк, хотя, как и приятель, уже сомневался в том, стоило ли сюда вообще идти. Они пришли, чтобы обсудить не вполне законное предприятие, обещавшее принести существенную прибыль. Но отвратительная, пугающая обстановка не располагала к откровенности.

Винтовая лестница поднималась все выше, и компаньоны следовали за призрачным огоньком свечи, от которого на стене плясали огромные уродливые тени. Внезапно ступени окончились деревянной площадкой; под ногами оказались доски с неровными краями, между которыми предательски зияли щели.

– Ну вот, джентльмены. – Проводник постучал в дверь, приложил ухо к дубовой панели, удовлетворенно кивнул и поднял щеколду. – Люди, которых вы ждали, хозяин. Вот они.

– Так веди же их, ленивый чурбан!

Приглашение прозвучало весьма громко, если не резко. Ригби и Лакросс последовали за стариком со свечой и оказались в квадратной комнате, освещенной масляной лампой и потрескивающим в углу очагом.

Из-за конторки у стены поднялся седовласый высокий человек и принялся их разглядывать.

– Ну же, джентльмены, входите. – Голос надтреснутый, будто у хозяина болело горло. Вокруг шеи намотан шарф. Рубашка была несвежей, а на коричневом сюртуке сохранились пятна от множества обедов. На руках – перчатки без пальцев. Потрепанная темная лента стягивает косу на затылке.

"Хозяин», как его называл старик, не был похож на человека, который бы мог гарантировать доход в двадцать тысяч гиней с вложенных десяти.

– Нед, принеси вина, – распорядился он. – Выпьем за наше предприятие, джентльмены. Располагайтесь. Садитесь у огня. На улице хоть солнце, хоть дождь, внутри здесь всегда безумно холодно. Сырость от реки пропитала стены.

Он сделал шаг навстречу, в подобии приветственного жеста поднялась рука. Сверху вниз щеку пересекал неровный шрам, и от этого на лице застыла жуткая гримаса, которая становилась еще ужаснее, когда он смеялся, вот как сейчас, когда разглядывал их лица.

– Не совсем то, что вы ожидали, джентльмены? Вот что я вам скажу – не надо привлекать к себе внимание. Лучше, господа, чтобы нас было непросто найти. – Он обменялся с каждым из них на удивление энергичным рукопожатием. – К огню, к огню! Нед, где же вино?

Искатели наживы устроились у камина.

– Ну вот и славно. – Хозяин потер руки. Из запыленной бутылки он разлил по бокалам вино и понюхал горлышко. – Сносное… Думаю, покажется вам вполне приличным.

– Спасибо, – ответил за двоих Дирк. Он не имел ничего против вина, но бокал оказался мутным от пыли и грязи.

– Лорд Руперт нам сказал…

– Никаких имен, джентльмены, – в притворном ужасе замахал руками хозяин. – В нашем деле мы не называем имен. Я свято чту инкогнито вкладчиков, а они – мое.

– Но мы оба знаем лорда Руперта, – продолжал настаивать Дирк. – Какой же смысл утверждать, что это не так?

– Может быть, и никакого… Может быть, и нет. – Хозяин пододвинул стул и уселся рядом. Голос внезапно сделался резким и требовательным. – Полагаю, вам угодно сделать небольшой вклад в проект, которым мы занимаемся в Клэпхэме?

– Если нас устроят условия.

– И какие же условия могли бы вас устроить, сэр? – Хозяин откинулся на спинку стула и пытливо уставился на Ригби. – Сто процентов прибыли? Двести? Или пятьсот?

– И вы это можете гарантировать? – У Ригби перехватило дыхание, в глазах появился алчный блеск.

– Вероятно… вероятно… – Хозяин поднялся и подошел к ветхому шкафу в дальнем углу, минуту порылся и вернулся с пергаментом. – Я вам сейчас покажу. Вот, сэр, подержите за этот конец. – Вдвоем они развернули пергамент, на котором был изображен план дома. – Такие дома мы строим. Три из них уже готовы и ждут заселения. Владельцы не чают переехать. – Он громко хмыкнул. – А эти три еще нужно завершить. Здесь как раз и требуются капиталовложения. – Он указал на три чертежа в правом углу пергамента. – Что вы на это скажете?

– Ничего, – отозвался Гектор. – Откуда возьмется прибыль?

– А… Вот что вас интересует… Из кирпича и известкового раствора. – Хозяин провел по плану указательным пальцем. – Кирпича, раствора и прочих материалов. Люди требуют только самое лучшее, потому что хотят, чтобы их дом был лучше, чем у соседа.

Он рассмеялся, но в смехе послышалась скрытая угроза.

– Мы обещаем им только самое лучшее. И снаружи они это получают. Удовлетворены они, удовлетворены их соседи. Но это только снаружи. А вот внутри… Но внутри – это уже другая история. – Он свернул план. – Дубовые полы очень дороги, джентльмены. А вот фанеровка из дуба по натуральной сосне почти ничего не стоит. А разве отличишь одно от другого, особенно если полы хорошо натереть? По крайней мере в течение нескольких месяцев.

– И что, эти дома – дело надежное? – задал вопрос Гектор.

– Такое же надежное, как карточный домик, – пожал плечами странный хозяин.

– И вы можете гарантировать нам прибыль? – Дирк пригубил вино.

– Такую же надежную, как сами дома, простите неудачный каламбур. – Он весело рассмеялся и снова откинулся на спинку стула. – Но если быть серьезным, джентльмены, у меня уже есть покупатели на эти дома. они просто на них бросаются. На эти и на другие. Вы вкладываете деньги сейчас, и я гарантирую, что через шесть месяцев ваш капитал утроится.

Язык Гектора присох к небу, но все же ему удалось выговорить:

– Сколько вы хотите в качестве начального капиталовложения?

– Десять тысяч наличными, господа.

– А наши гарантии?

– Подпишем документы чин по чину. – Хозяин снова поднялся. – Хочу ползать вам образец договоров с подписями и печатями стряпчих. У меня много вкладчиков, джентльмены. Все люди очень достойные. – Он вернулся к шкафу и раскрыл папку. – Взгляните сюда.

Компаньоны просмотрели пачку деловых бумаг.

– Это ваше имя? – Гектор показал подпись, которая встречалась на каждом договоре. – Тадеуш Нильсон?

– Да, это я, – кивнул хозяин, складывая руки на толстом животе. – Тадеуш Нильсон – подрядчик на строительстве роскошных домов для богатеющих купцов. Таких же элегантных, как на площади Гросвенор или на Маунт-стрит.

– Вы выплачиваете дивиденды каждый квартал?

– В точности, как тут сказано, господа. Члены комитета нашего небольшого предприятия – люди весьма состоятельные. Например, банкир Моран, главный судья. – Он склонился, чтобы показать фамилии. – Заседания комитета проводятся каждый месяц. Конечно, милости просим и вас.

Тадеуш достал из кармана жилета глиняную трубку, набил ее табаком, сунул щепку в пламя свечи и разжег.

Голубоватый дымок заклубился во влажном воздухе.

– Хотя большинство наших вкладчиков предпочитают держаться в стороне, – он задумчиво выпустил сизое кольцо, – для заседаний комитета они, как правило, делают исключение. А мы стараемся ограничить число вкладчиков до минимума. Таким образом и доходы получаются больше.

– Вполне с вами согласен. – Дирк опустил глаза на свои сияющие туфли. Серебряные застежки словно подмигнули ему в полутьме. Руперт Уорвик поручился за Тадеуша Нильсона. Сам Уорвик живет очень широко. Только вчера они видели, как просто ради забавы он ссыпал целую пригоршню гиней в кошелек Маргарет Дрейтон. И конечно, такие предприятия могут процветать лишь в тени.

Он поразмыслил минуту:

– Нам самим надо посмотреть на эти дома.

– Ради Бога. Ступайте на Арклейн. Вам непременно нужно их посмотреть. Разве можно покупать кота в мешке? – Тадеуш улыбнулся, шрам на щеке обозначился резче, и он выпустил новое кольцо сизого дыма.

– Мы дадим вам знать о нашем решении после того, как поглядим на дома. – Дирк поискал глазами, куда бы поставить опустевший бокал, и не нашел ничего лучшего, чем пол.

– Обдумайте все как следует. – Тадеуш попыхивал трубкой и не сделал даже попытки подняться. – Нед, проводи гостей. И оставайся внизу – у нас будут еще посетители.

– Потенциальные вкладчики? – заволновался Гектор. Тадеуш пожал плечами:

– Меня ничто не ограничивает. Нужно ловить удачу. Вы печетесь о своей выгоде, я – о своей.

Гости в нерешительности постояли еще с минуту. Дирк хотел было что-то сказать, но Гектор тронул его за руку и красноречиво кивнул на дверь, и в сопровождении шаркающего ногами Неда оба покинули комнату.

Человек, к которому они приходили, послушал, как скрипнула входная дверь, и встал с ленивой улыбкой. Постучав трубкой по краю камина, вытряхнул недогоревший табак. Потом полез рукой под жилет и вытащил небольшую подушку.

– Парочка дуралеев, – объявил он, возвращаясь в комнату.

Его спина распрямилась, глаза засветились настороженным блеском – из дряхлого старика он в одну секунду превратился в сильного мужчину средних лет.

– Жадные дуралеи, Бен. Принеси мне горячей воды и полотенце. – Руперт склонился над старым, треснувшим зеркалом и дотронулся пальцем до лиловато-синего шрама. – Сработало хорошо. Как ты думаешь?

– Да. – Бен снял чайник с очага и налил кипяток в небольшую миску. – Давай я.

– Справлюсь сам. – Руперт окунул полотенце в воду и стер нарисованный шрам.

– Думаешь, они вернутся? – Бен подобрал бокалы с пола.

– Вернутся. И еще до того, как стемнеет. Мне кажется, я их сильно напугал, когда сказал о конкурентах, которые буквально пасутся у нашего порога. Так что побудь здесь и выслушай их, когда они заявятся. Назначь встречу на вечер в пятницу. Сообщи, что в этот день состоится заседание комитета, так что у них будет возможность встретиться с остальными членами именно тогда, когда мы станем обсуждать дела.

– А кто сыграет роли членов комитета? – Бен разворошил угли в камине, чтобы они быстрее прогорели.

– Старина Фред Гримфорд и Теренс Шотли, – усмехнулся Руперт. – Им понравится спектакль.

Бен рассмеялся. В «Королевском дубе» собиралось много людей, привыкших и не к таким представлениям.

– Тогда я пока здесь останусь.

– Спасибо. – Руперт снял поношенный белый парик с косичкой и разгладил волосы, сбросил запятнанный костюм и надел свою обычную одежду. – На заседание комитета, пожалуй, надену другой наряд. Пусть видят, что я могу выглядеть пристойно.

– Но сегодня ты казался настоящим злодеем, – заметил Бен, подбирая одежду. – Один шрам может напугать до смерти.

– Наши приятели хотели увидеть злодея, и мы обязаны были его им предоставить. Уверен, они никогда бы не поверили в подлинность дьявольского плана с домами, если бы его преподнес человек, одетый, с их точки зрения, прилично. Мошенники и вымогатели не могут быть похожи на них. – Его голос зазвенел от сарказма.

– Если ты это говоришь, наверное, так и есть. Руперт ничего не ответил. Последний раз оглядев себя в зеркало, он надел шляпу и взял изящную трость. Нажал на хитроумную кнопку на набалдашнике, и изнутри выскочило страшное лезвие.

– Ждешь неприятностей? – коротко поинтересовался Бен.

– В здешней округе надо все время быть начеку. – Он снова нажал на кнопку, и клинок исчез в трости. – Опаздываю, а сегодня придворный день. Если не успею вовремя, чтобы сопровождать Октавию, она отрежет мне уши и скормит воронам.

– Не похоже на тебя. Ник, – проворчал Бен, спускаясь с ним вместе по лестнице. – Разве можно позволять женщине верховодить?

Руперт улыбнулся:

– Верховодить? Я бы выразился не так. Она не верховодит, не настаивает на своем. Просто не обращает внимания на спорящую сторону, если ей это неудобно.

– Под спорящей стороной ты имеешь в виду себя?

– Себя, – согласился он.

У подножия лестницы они повернули направо, к выходящей на реку маленькой двери. Руперт отодвинул тяжелый засов, и дверь открылась. Позеленевшие от водорослей ступеньки вели прямо к воде, где на волне подпрыгивал ялик, привязанный к железному кольцу в стене.

– Раньше ты никогда в паре ни с кем не работал, – не унимался Бен, отвязывая утлое суденышко. – Особенно с женщинами. Я думал, ты вообще имеешь с ними дело лишь в постели и на кухне.

– Человек может менять свои взгляды, – глубокомысленно возразил Руперт. – Октавия совсем не похожа на других женщин. – Он спрыгнул в ялик и вставил весла в уключины.

– Думаешь, на нее можно положиться? – Бен бросил фалинь на дно. – Вот только Бесси была вне себя, – А теперь? – Руперт посмотрел на Бена, фигура которого темнела на ступенях в сгущающихся сумерках. – Передай Бесси, чтобы занималась своим делом. Я очень ценю ее заботу, но с мисс Морган разберусь как-нибудь сам.

– Не обижайся.

– Я и не обижаюсь. Сообщи на Довер-стрит, когда увидишь наших приятелей. Ладно, до пятницы.

– Пока. Знаешь… А то дело, в пустоши… Руперт насторожился. Он лишь мельком упомянул Бену о неожиданном появлении вместе с почтовой каретой сыщиков. Но Бен тогда ничего не ответил.

– Думаю перемолвиться с Моррисом словцом. А у Мебба есть люди, которые за ним присмотрят. Что на это скажешь?

– Скажу, что больше не хочу подобных сюрпризов, – ответил Руперт. – Особенно когда рядом Октавия.

– Она снова была с тобой на дороге? – выпучил глаза Бен.

– Да. Один из тех случаев, когда она предпочла не прислушиваться к спорящей стороне, – грустно вздохнул Руперт. – А поскольку я предполагаю, что она будет и дальше так себя вести, то неизбежны сюрпризы и в будущем.

– Ну и ну. – Бен почесал затылок. – Большая дорога для женщины не место.

– Сам знаю, Бен. Сам знаю. – Руперт насмешливо улыбнулся и, сильно оттолкнувшись от стены, вывел суденышко на стремнину.

Его попытка навсегда запретить Октавии ездить за ним в пустошь позорно провалилась. Девушка просто отказалась повиноваться. Руперт и сейчас видел, как она сидит за туалетным столиком, обтачивает ногти и покорно слушает его разгневанную речь. Но стоило ему замолчать, как она с улыбкой заявила, что беспокоиться не о чем, она знает, что делает, и раз ее присутствие уже два раза оказалось таким полезным, она и в будущем будет с радостью ему помогать. Если они вместе пользуются деньгами, добытыми на большой дороге, то вместе должны и рисковать. В ее веселой уверенности и лучезарном упрямстве было нечто такое, что чуть не заставило его рассмеяться. Да, Октавия не тепличный цветок, и с преступным миром ее знакомить не надо: она сама давным-давно в него вошла. Пришлось удовлетвориться обещанием, что на большой дороге она станет ему полностью подчиняться. Хотя до тех пор, пока не удастся обнаружить шпиона в «Королевском дубе», если он там есть, Руперт не собирался рисковать головой.

Ялик тихонько ударился носом в противоположный берег. Перевозчик, заметив Руперта, быстро спустился вниз, чтобы принять конец.

– На воде становится холодно.

– Да, еще недели две до того, как потеплеет вечером. – Руперт спрыгнул на землю, бросил перевозчику шиллинг. Сверху с набережной послышались голоса и топот ног.

– Что это?

– Ах, это… Марш протестантов против католиков. Сейчас накачаются пивом, раззадорятся и готовы будут последовать за лордом Джорджем Гордоном хоть в преисподнюю. – Он проводил Руперта по лестнице. – Не то чтобы я держался за католиков или был сторонником Акта о свободной католической церкви. Но по мне, этот их лорд Гордон говорит уйму чепухи. Вот только что я сказал то же самое миссис…

– До свидания. – Руперт оборвал на полуслове своего красноречивого провожатого и быстро зашагал вверх по улице.

Впереди двигалась кучка приверженцев лорда Гордона и время от времени, правда, без особого воодушевления, выкрикивала: «Долой папство!» Пройдя еще несколько домов, привлеченные запахом пива, участники марша дружно свернули во двор таверны. А Руперт последовал дальше, размышляя об антикатолическом движении. Разрешение католического вероисповедания, казалось, задело простолюдинов за живое, и фанатизм лорда Гордона лег на плодородную почву.

Конечно, человеку необходимо верить, что есть люди хуже него, и живут они хуже, чем он. И чем страшнее его собственное положение, тем сильнее он в этом нуждается. Тем настойчивее желание обвинить кого-то другого. Лондонский простолюдин выбрал себе католиков и, поощряемый лордом Гордоном и его сторонниками, винил их во всех грехах. А ему вдалбливали в голову, что в парламенте, где собирались снять самую малую толику из ограничений, налагаемых законом на папистов, звучит чуть ли не еретический глас самого дьявола.

Руперт оказался у подъезда своего дома в тот самый миг, когда часы на соседней церкви начали отбивать семь. Королевская семья специально приехала на сегодняшний день из Виндзорского замка в Лондон, чтобы дать прием в Сент-Джеймсском дворце. И для всех, кто гордился тем, что принадлежит к высшему свету, было немыслимо его пропустить. Поднимаясь по лестнице, Руперт не ожидал ласкового приема.

Октавия была недовольна. Появиться в обществе королевы с неуложенными волосами было бы слишком дерзким, и ей пришлось предать себя в руки парикмахера. После укладки волос она, еще закутанная в белую накидку, разглядывала себя в большом зеркале.

– Это ты, – проворчала она. – С самого обеда где-то пропадал, пока я терпела невыносимую муку.

– Дела, – спокойно ответил Руперт и наклонился, чтобы поцеловать оставшийся неприкрытым пудрой затылок. – И не преувеличивай. Дай-ка я на тебя посмотрю.

– Ужасно. – Октавия еще ближе пододвинулась к своему изображению. – С этой прической я сама на себя не похожа.

– Не похожа, – согласился Руперт, разглядывая белоснежное сооружение, возвышавшееся над миниатюрным личиком. – Но таковы порядки, дорогая. – И он направился к дверям, соединявшим их комнаты.

– Какие дела? – Октавия поднялась и пошла за ним. – Позвонить Джеймсону? Тебе нужно сделать прическу.

– Нет, надену парик. Так проще. – Из тазика, что стоял на умывальнике, Руперт плеснул на лицо водой.

– Теперь придется всю ночь снимать с волос эту гадость. – Октавия с отвращением скинула с плеч накидку. – А мои волосы слишком длинны – их под парик не упрячешь. Может, их состричь?

– Даже не шути такими вещами!

– А кто шутит? – Октавия сжалась в комическом ужасе под грозным взглядом Руперта. – Леди Гриерсон постригла волосы… По крайней мере так о ней говорят. И большинство придворных дам носят короткие. – В ее словах уже искрилось веселье. – Мне это кажется очень разумным. Мужчины ведь бреют головы. Кожа не чешется, никто не заведется в прическе…

Ее глаза блеснули. Раздражение схлынуло так же быстро, как и возникло. Присутствие Руперта ее, как всегда, успокаивало. С ним невозможно было сердиться или долго оставаться в плохом настроении. А в последнее время она почувствовала, что просто не может жить без него.

Она вернулась к себе в спальню, где ее уже поджидала с корсетом Нелл. Сейчас не время для подобных мечтаний. Конечно, может… сможет прожить свою жизнь без Руперта Уорвика… или кто бы он ни был на самом деле. Так же как и он проживет свою жизнь без нее. Октавия была готова поспорить на что угодно, что он и не мыслил по-другому.

Она подставила служанке спину, сама крепко взялась За столбик кровати, изо всей силы выдохнула, Нелл затянула шнуровку.

– Достаточно, Нелл, – послышался голос Руперта. – Черт возьми! О чем ты только думаешь, Октавия? Тебе переломают ребра!

Задумавшись, она совсем забыла, что нужно дышать, и теперь попыталась втянуть в себя воздух, но грудь сковала дикая боль.

– Ох, Нелл, распусти!

– Я ждала, когда вы мне скажете – хватит, – стала защищаться служанка, ослабляя шнуровку.

– А я задумалась. – Октавия принялась растирать ноющие бока.

– О чем же? – нахмурился Руперт.