Текст книги "Полубоги"

Автор книги: Джеймс Стивенс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Глава XXIX

Еду раздобывать ей удавалось. И кормила она троих своих чад обильно, однако задействовала их в добыче пищи.

Поглядев на высокую Финанову переносицу, на струящуюся бороду его, оценив весь этот облик милого ребенка, достигшего зрелости, она сообразила, как его к делу приставить.

– Надо ж питаться как-то, – постановила она.

Когда попался им по дороге дом, она отправила Финана к дверям просить хлеба; добыл его и слопал самую малость, а остальное Мэри успела выхватить и припрятать на общие нужды.

Келтии велела зайти в открытую дверь хижины, и его вылазка прославилась на последующие восемь часов.

Сама она тоже совершила подвиги в курятнике и в хлеву, а вот Арту никаких приказов не отдавала, кроме как «налетай!», и подчинялся он справно.

Перебрала в уме отцовы деянья в самых разных обстоятельствах и впервые по-настоящему постигла неутомимое мастерство его и усилия. А еще обнаружила, что способна вспомнить его прихваты, рядом с которыми ее уловки – детские забавы, и теми воспоминаниями укрепилась Мэри, а жизнь двинулась дальше мерным ходом, какого все и ждали.

В тот вечер в сиянье жаровни она дала покой уму, что прежде не утомлялся ни разу, и взалкала общества отца своего, чтоб получить от него похвалы, о заслуженности коих ее спутники не ведали.

* * *

«Еще два дня», – сказало сердце Мэри, горестно беседуя с нею, когда поутру отправились дальше, но гнала она даже мысль о том, что пора браться за уловки и проделки. Гнала ее Мэри, но та цеплялась, смутная и тяжкая, как дурной сон, а когда глянула девушка назад, глаза Арта вперились в нее с покоем, от чего она чуть не обезумела. Не разумела она его.

Друг с дружкой они не разговаривали вообще, он ни разу не обратился к ней напрямую с той самой ночи, когда ступил в сияние от жаровни. Поначалу она избегала его в страхе, что целиком был робостью дикарки, а потому сложился у них обычай не обращать друг на дружку внимания, и не стремились они его нарушать, и Мэри не знала, как положить этому конец.

«Два дня!» – повторило ее сердце, вопя это сквозь тенета ее, и вновь она изгнала сердце свое – и ощущала его стенанья, когда их не стало слышно.

* * *

Остановились ради полуденной трапезы: хлеб, картошка и чуточка сыра; доли всем достались обильные и запиты были доброй водой из ближнего ручья.

Поводья осла набросили на ветку дерева, предоставив ему свободу ходить кругами. Досталось ему и воды из ручья, и был осел доволен.

Пока сидели они, на дороге показались трое, – увидев их, все стали смотреть за приближением чужаков.

Болтлив да буен был их ход. Каждые несколько шагов движение их замирало в совещании, а затем возобновлялось, подобно битве.

Было в той компании двое мужчин и женщина – и они, казалось, и впрямь ссорятся весь свой путь, что ни дюйм его. Само собой, и смеялись они, ибо громыхал и громыхал над дорогой резкий хохот. Разок хохот резко оборвался на грубой ноте, словно посередке жахнула по нему чья-то рука. Затем компания взялась препираться, после чего двинулась дальше.

О чем они говорили, разобрать не удавалось, однако отзвуки того разговора разносились по всему белу свету. Орали они и вопили, и неумолчно в этом гаме слышался грубый рокот смеха.

Молвил Келтия:

– Ты знаешь этих людей?

– Женщина – Айлин Ни Кули, – отозвалась Мэри, – узнаю ее походку, но что там за мужчины – невдомек мне.

Келтия тихо сам себе рассмеялся.

– Тот, что повыше, – объяснил он, – серафим Кухулин, а второй – Бриан О Бриан, о каком мы тебе поведали.

Лицо у Мэри вспыхнуло, но она ничего не сказала.

Через несколько минут те трое оказались рядом.

Айлин Ни Кули шла вся расхристанная. Шаль свисала с одного плеча, дырявая, платье потрепанное, длинная рыжая прядь стелилась по воздуху следом за нею, словно пламя. Лицо раскраснелось, глаза беспокойно метались с одного на другое.

Подошла она прямиком к Мэри и села рядом с ней; юный Кухулин сел рядом с Артом, а Бриан О Бриан стоял в нескольких шагах, кулаки в карманах, и яростно жевал табак. Время от времени рыкал смехом, а затем подчеркнуто прикрывал рот рукою.

– Бог с тобой, Мэри Ни Кахан[28]28
  Кахан – разновидность англизации фамилии Ó Catháin, одной из ветвей древней династии Уи Нейллов, восходящей к полуисторическому Верховному королю Ирландии Ниаллу Девять Заложников (V в. н. э.). Выходит, что Айлин Ни Кули относит Патси и его дочь к потомкам другой ветви династии, чем они сами.


[Закрыть] – сказала Айлин Ни Кули, подобрала выбившуюся прядь и поправила шаль.

– Что с тобой такое? – спросила Мэри.

– Где твой отец? – спросила Айлин.

– Не знаю я, где он. Когда мы пробудились от сна прошлым утром, его на своем месте не оказалось, и с тех пор было его не видать.

– Как же мне быть-то вообще? – проговорила Айлин вполголоса. – Эти люди измываются надо мной так, что не мыслю я, как справиться.

– А отец при чем тут? – сурово спросила Мэри. – Да ты и сама водишь его за нос с того самого дня, как народилась.

– Это наше с ним дело, – отозвалась Айлин, – и не имеет значения. Хотела я, чтоб твой отец побил за меня О Бриана, бо не оставляет он меня в покое ни днем, ни ночью и никак мне от него не отделаться.

Мэри склонилась к ней и прошептала:

– Не под силу моему отцу побить этого человека, бо я видела, как они дрались на Доннибрукском тракте, и против этого человека отцу выставить нечего было.

– Еще как под силу отцу твоему! – возмущенно возразила Айлин. – Я б и сама ему помогла.

– Если отец должен тебе что-то, – сказала Мэри, – я сочтусь за него, а потому давай встанем против этого человека и, может, вдвоем обратим его в бегство.

Айлин вытаращилась.

– Я стукну его разок, – продолжила Мэри, – да рада буду стукнуть и второй, а мои люди подержат его друга, чтоб не полез в драку против нас.

Радостно засияли синие глаза Айлин Ни Кули, скинула она шаль с плеч на землю.

– Так и поступим, Мэри, – произнесла она, – и давай немедля же.

И вот женщины воздвиглись на ноги и направились к Бриану О Бриану, да вдруг как прыгнут на него, как пара пантер, и так внезапно прыгнули они, что он рухнул на дорогу с грохотом. Но лежать не остался.

Через ошарашенный миг вскочил он и взялся играться с ними, как заклинатель играется с двумя шариками, и перехватило у них дыхание, и пришлось им присесть, иначе они б задохнулись.

– Вот какой он человек! – пропыхтела Айлин.

– Хорошо же! – свирепо рявкнула Мэри. – Возьмемся за него вновь через минуту.

В лагере учинилась кутерьма, и из той кутерьмы прыгнул к Бриану О Бриану Арт, но прыгнул и серафим Кухулин – и перепрыгнул Арта, и пристроился тут же бок о бок со своим другом; следом Келтия, счастливо сияя лицом, подкрался и встал с Артом против тех двоих, да только Финан оказался быстрее их всех: он прыгнул промеж обеих пар – и ни один из четверых не осмелился двинуться вопреки ему.

Вмиг эта буря смела саму себя, и все, глупо улыбаясь, расселись по своим местам.

– Пусть женщины угомонятся, – грубо сказал Бриан О Бриан.

Он тоже уселся, опершись спиной об ослиные ноги.

Осел закончил есть и пить и теперь вглядывался в горизонт пристальным оком того, кто ничего не видит, но лишь смотрит на мир вовне, чтобы устойчиво сосредоточиться на мире внутри.

Бриан О Бриан взирал на Финана со свежим интересом и жевал свой табак. Обратился к Кухулину:

– Смог бы этот старичина обойтись с нами так, как Радамант, что скажешь?

– Мог бы, – хохотнул Кухулин, – еще как мог бы, запросто.

О Бриан перетолкал табак за другую щеку.

– Кабы выкинул он нас отсюда, мы б не знали, где очутимся, – произнес он.

– Так и есть, – согласился Кухулин, прикусывая шелковистый свой локон. – Не знаю я этих мест и не знаю, где мы б могли приземлиться – и приземлились бы вообще. Лишь за одно это я б против него поборолся. – Шутейно погрозил он Финану пальцем.

Арт захихикал, Финан расхохотался от души, а вот Келтия глянул на Кухулина с такой угрозой, что серафим весь остаток дня относился к нему с молчаливым почтением.

Мир восстановился, и пока размышляли они о мире и соображали, как это облечь в слова, с боковой тропы, что вилась меж малых холмов, явился к ним Патси Мак Каин.

Глава XXX

Приметив гостей, Патси Мак Канн замер на миг, а затем очень медленно двинулся вперед, уперев одну руку в бок, а другой потирая подбородок.

Уставился он на Бриана О Бриана – и с тем ощетинился, как пес.

– Это ж тот самый, – промолвил он, – тот самый, кто спер у меня одежу.

О Бриан глянул вверх, но не шелохнулся.

– Садись и придержи треп свой, – произнес он, – иначе я жизнь у тебя сопру.

Мак Канн бросился бы на недруга, но в тот миг заметил Айлин Ни Кули, и лицо ее у Патси в уме затмило Бриана.

Вытаращился он.

– Ты ли это! – проговорил.

– Я самая, точно, Падрагь.

– Через минуту улизнешь небось, – угрюмо сказал он.

Уселся в траву, и вновь установился мир. Сидел рядом с О Брианом, а осел продолжал глубоко размышлять, и коленки его касались их лопаток.

Когда Патси сел, все молчали, ибо, как ни крути, Мак Канн их вожак и слово ему.

О Бриан смотрел на него искоса, на жестком лице – ухмылка. Исторг смешок, но прикрыл его ладонью, словно осекшись, однако Мак Канн никакого внимания на него не обратил.

Его внимание приковала к себе Айлин Ни Кули.

– Поразительная ты женщина, – сказал он, – экая ты потешница, ей-ей.

– Как ни назови меня, так оно и есть, – отозвалась Айлин.

– С которым из этих мужчин ты теперь – или же странствуешь с обоими?

– Не желаю я ни того, ни другого, Падрагь, но отделаться от них не могу никак. Не отпускают они меня своей дорогой и идут со мной бок о бок два дня и две ночи, костеря да пиная друг дружку, да гомоня что ни шаг.

– Вот, значит, как!

– Вот, значит, так, Падрагь. О Бриан хуже всего, бо второй у него на подхвате и до меня ему дела нет. Ловят меня да держат меня…

– Ага! – воскликнул Патси.

– Не уйти мне от О Бриана, – продолжала она, – и я подумала, что, найди я тебя…

– Ты искала меня?

– Я искала тебя в этот раз, Падрагь.

– Ага! – повторил Патси и страшно глянул на Бриана О Бриана – и глаз его стал похож на крепкий каменный шарик. – С сего дня оставят тебя в покое, – проговорил Патси.

– Не лезь не в свое дело! – рявкнул Бриан О Бриан. – Не лезь не в свое дело, дерзец ты мой, а не то пробудишься средь привидений.

Патси твердого взгляда своего не отвел.

– Привиденья! – молвил он и вдруг навалился на Бриана О Бриана, левой рукой хватая за глотку, а тугими костяшками правого кулака зверски лупя.

Вниз устремилась голова О Бриана, а пятки взметнулись вверх, но мощно вырвался он и принялся вставать, руками молотя, словно мельница крыльями. Вот он приподнялся, и они перекатились – Мак Канн оказался снизу, но голова О Бриана потревожила осла, и тот, не отвлекаясь от раздумий, вдарил по врагу размышления задними копытами; Патси на миг увидел, как промелькнули белой вспышкой те копыта мимо его лица, – а вот Бриан из рода Брианов принял весь удар лбом: тот треснул и вмялся, как яичная скорлупа; ослаб он, обмяк, осел и рухнул бессильно Патси на грудь – и три секунды Мак Канн лежал под ним тихо, оцепенев от изумления.

Осел же вновь принялся соединять вечность вовне с вечностью внутри, копытца его покойны, как и добрые очи.

Мак Канн выбрался из-под тяжкого покойника и встал.

Мэри и Айлин сидели, замерев, уперши прямые руки в землю, округлив немигающие глаза.

Келтия пригнулся перед подавшимся вперед Кухулином. Патси увидел, как дернулся витой локон, – то расхохотался серафим.

Арт, вставая, замер на одном колене, а Финан прочесывал бороду, не сводя глаз с Айлин Ни Кули.

С того мига, как накатился Мак Канн на Бриана О Бриана, прошло всего двадцать секунд.

Серафим Кухулин глядел под руку Келтии. Сдул золотой локон с губ и рассмеялся – как серебряным колокольчиком позвенел.

– Что же скажет Радамант на сей раз? – молвил он, засим развернулся и радостно потопал себе прочь по дороге.

* * *

Мак Канн оглядел труп.

– Похоронить бы нам его, – мрачно произнес он.

Достал из повозки лопату с коротким черенком и выкопал на обочине яму.

В ту яму положили они Бриана О Бриана.

– Погодите-ка, – сказал Мак Канн. – Не годится с ним вот так прощаться.

Сунул руку в карман и достал монетку.

– Пусть будет при нем что-то – путь у него неблизкий.

Поднял он руку О Бриана, силком разжал ему стиснутый кулак и положил туда серебряный трехпенсовик, затем вновь сложил пальцы в кулак и опустил ему на грудь.

Обернули лицо покойного газетой и закидали Бриана из рода Брианов глиной, утоптали ее хорошенько, а когда уходили, над землей потекли сумерки, и крупная звезда глянула мирно сквозь серые просторы.

Глава XXXI

Шли весь вечер.

Сумерки надвинулись, и в полусонном полусвете мир разлегся покойно.

Оказались они в равнинном краю, что шептался травой; не осталось низеньких холмов, что вздымались и опадали и вздымались вновь; почти не осталось деревьев; там и сям на просторе качала неспешными ветвями береза и тихонько шумела в безмолвии; там и сям топорщилось одинокой зеленью жесткое деревце, а вокруг него тянулся прочь и прочь в безвидность нескончаемый горизонт.

Царила тишина, тишина глубокая, и над всем этим дремал вечерний сумрак, обволакивал и нарастал.

Сколь медленными вуалями углублялась тьма! – нежная пряха свивала тонкие паутины и опускала мягкие покровы с небес на прах земной; мимолетно мигали звезды, сигналя крошечными вспышками, собираясь яркими легионами в одинокие скопления, а тоненький серп луны возникал из-за облака и замирал в отдалении знаком золота.

Но безмолвная красота небес и безмолвное погружение в сон земли никак не воздействовали на одного из наших путников.

Мак Канну было не по себе. Угрюм он был и раздражителен, метался от Айлин Ни Кули к дочери и обратно к Айлин Ни Кули, но доволен не был ни с той, ни с другой.

Ангелы брели за повозкой и разговаривали между собой; неспешный рокот их голосов плыл над дорогой, из того гула доносились слова «Бог», «Красота» и «Любовь» и звенели в воздухе то и дело, подобно заклинаниям.

Айлин Ни Кули шла слева от осла. Шагала тенью без черт, шаль затеняла ей лицо, а ум Айлин двигался внутри нее и для нее самой.

Мак Канн с Мэри шли справа от осла, и Патси непрестанно поглядывал на дочку, исподтишка, лукаво.

Тронул ее за локоть.

– Мэри, – прошептал он, – мне надо с тобой потолковать.

Она отозвалась голосом, тихим в близости:

– Да и мне с тобой надо.

– Что сказать хочешь?

– Хочу знать, где ты достал деньги, какие я увидела у тебя в руке, когда ты хоронил того человека.

– Это я и собираюсь тебе поведать, – прошептал он. – Слушай меня – и нишкни.

– Слушаю тебя, – сказала Мэри.

– Что нам за дело до вон тех ребят сзади? – разгоряченно зашептал Патси. – Они нам никто, и я от них устал.

– Ну ты скажешь тоже! – молвила она.

– Вот как поступим. Нынче ночью распрягать осла не станем, и когда они хорошенько уснут, тихонько уйдем сами, а их тут оставим. Айлин Ни Кули пойдет с нами, и к утру мы уже будем далеко.

Нипочем не поступлю так, – сказала Мэри.

Он метнул в нее искру ярости.

– Поступишь, как я велю, нахалка ты эдакая, – или тебе же хуже будет! – пригрозил он лютым шепотом.

– Не поступлю! – зашипела она в ответ. – Говорю тебе: не стану!

– Да чтоб тебя!.. – воскликнул Патси.

Мэри напустилась на него, шепча столь же свирепо:

– Что ты вытворил с ними? Что вытворил ты с ними, раз хочешь сбежать от них в ночи?

– Не распускай язык, ах ты!..

– Где тебя носило полтора дня? Откуда взял деньги, что я видела у тебя в руке, когда хоронили того человека?

Патси с трудом взял себя в руки; облизал сухие губы.

– Тебя не обдуришь, аланна, расскажу тебе правду. – Осторожно оглянулся на остальных, глубоко погруженных в беседу. – Вот что я сделал. Я добрался к тому месту у Ард-Мартина[29]29
  Ардмартин (ирл. Ard Mháirtín) – поселок близ Кинсейла, графство Корк.


[Закрыть] где мы зарыли их вещи, и выкопал их.

– Ой! – вымолвила Мэри.

– Выкопал и забрал – и продал одному человеку за деньги.

– Ой! – вымолвила Мэри.

– Они проданы, слыхала? И на попятную не пойдешь, а потому сделай насчет осла так, как я тебе сказал, и двинемся дальше своей дорогой.

– Не поступлю я так, – прошептала Мэри, едва ль не утратив дар речи от ярости.

Мак Канн сунулся к ней лицом вплотную, лыбясь, как умалишенный.

– Не станешь?! – сказал он. – А что ты можешь супротив отца своего?

– Пойду до самого места с ними, – отчеканила она.

– Ты пойдешь со мной нынче ночью.

– Не пойду, – резко сказала она.

– Пойдешь со мной нынче ночью.

– Не пойду! – заорала она.

От ее крика все подбежали к ней.

– Что-то случилось? – спросил Арт.

– Она просто смеется над байкой, какую я ей рассказал, – объяснил Патси. – Подгони-ка осла, Мэри а гра, а то он плетется, словно засыпает.

Келтия смотрел на Мак Канна так пристально, с такой суровой серьезностью в глазах, что кровь у Патси превратилась в воду, и он едва устоял на ногах. Впервые за всю жизнь почуял Мак Канн, что такое страх.

– Завтра, – произнес Келтия, – мы вас оставим, а потому дай нам покоя в эту нашу последнюю совместную ночь.

– Так точно, – произнес Патси, – пусть этой ночью, как никакой другой, будет нам уютно.

Отвернулся он, силясь изобразить беспечность, и двинулся к голове осла.

– Идем, Мэри, – сказал он.

Айлин Ни Кули пошла рядом.

– Что с тобой такое, Падрагь? – спросила она.

– Ничегошеньки, Айлин, просто оставь меня на минутку, есть у нас с дочкой разговор.

– Можешь рассчитывать на меня, Падрагь.

– Не знаю, могу или нет, – свирепо пробормотал он. – Помолчи десять минут, ради Бога.

Несколько унылых мгновений шли они молча. Патси облизнул губы.

– Что собираешься делать, Мэри?

– Не знаю, – отозвалась она. – Кому ты продал те вещи?

– Продал человеку, который живет там рядом, – богатому человеку из большого дома.

– Там всего один большой дом.

– Он самый.

Мэри помолчала.

– Если собираешься им доложить, – проговорил отец, – дай мне два часа форы нынче ночью, пока я не уберусь подальше, а дальше можешь говорить – и будь ты проклята.

– Послушай меня! – сказала дочь.

– Слушаю.

– Сделать тут можно только одно – и сделать это нужно немедля: иди к тому богатому человеку и забери из его дома вещи да закопай их обратно, где лежали. Если тебе нужна помощь, я пойду с тобой.

Мак Канн потер большим пальцем подбородок – словно напильником заскребли. Голос его, когда он отозвался, переменился.

– Ей-же-ей! – сказал. – Экая ты потешница, – сказал задумчиво. Прикрыл рот рукой и задумчиво уставился на дорогу.

– Поступишь так? – спросила Мэри.

Он тяжко опустил руку ей на плечо.

– Поступлю – и ума не приложу, чего это я сам до такого не додумался, бо так и надо поступить.

Теперь настроение поменялось: вновь воцарился мир – или предтеча его; вновь Мак Канн излучал сдержанное счастье – как раньше, глядел он по сторонам без опаски, а на дочь свою взирал с цинической добротою, ему свойственной. Топали дальше еще сколько-то, собираясь с мыслями.

– Мы уже достаточно близко от того дома, чтоб быть от него далеко, если есть нам причины на то, чтоб быть от него далеко, – промолвил Мак Канн, – а потому предлагаю так: давайте останемся здесь ночевать, а поутру двинемся дальше.

– Ладно, – сказала Мэри, – давайте остановимся здесь.

Отец отвел осла на обочину дороги и там его остановил.

– Поспим, – крикнул он остальному отряду, и все на то согласились.

– Распрягу животину, – сказала Мэри, не сводя глаз с отца.

Он отозвался сердечно:

– Зачем это? Пусть пасется да найдет себе что-нибудь поесть, как и все мы.

– Тут нет воды, – пожаловался он минуту спустя. – Что животине делать? А мы сами?

– У меня две бутыли воды в повозке, – молвила Мэри.

– И еще одна маленькая у меня в кармане, – отозвался Патси, – значит, у нас все ладно.

Осла распрягли, и он сразу влез ногами в мокрую траву. Стоял там, не принимаясь за еду, но начал, когда эта мысль пришла ему в голову.

Жаровню растопили, на землю бросили мешки, и все расселись вокруг огня на привычных местах и поели. После покурили и коротко пообщались, а затем улеглись, накрылись мешками и крепко заснули.

– Поутру просыпаться придется рано, – сказал напоследок Патси, – бо вы же торопитесь за своими пожитками. – С этими словами он тоже растянулся рядом с прочими во весь рост.

* * *

Когда прошел первый безмолвный час, Мэри осторожно поднялась и на цыпочках подошла к отцу. Встала рядом, он скинул с себя мешковину и поднялся сам, и они прошли чуть дальше по дороге.

– Так, – сказала Мэри, – давай делай что обещал.

– Сделаю, – отозвался он.

– И возвращайся как можно скорее.

– Отсюда туда и обратно – путь. Вернусь утром, но могу задержаться.

– Закопай пожитки так, как было.

– Хорошо.

Он сделал шаг прочь.

– Отец! – тихонько позвала Мэри.

Повернулся к ней.

– Чего еще тебе надо? – нетерпеливо спросил он.

Она обняла его за шею.

– Какого это беса ты творишь? – потрясенно проговорил он и попытался вырваться.

Но она не сказала больше ни слова, и через миг он сам обнял ее, хмыкнув, и прижал к себе.

– Пошел я, – молвил он и, двигаясь против тьмы, исчез.

Полминуты шаги еще были слышны, а затем мрак укрыл его.

Мэри вернулась на свое место у жаровни. Вытянулась рядом с Айлин Ни Кули и лежа уставилась на подвижные облака.

А через несколько минут уснула, хотя никакой тяжести век не ощутила.