Текст книги "Приговор"

Автор книги: Джеймс Шиан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

ГЛАВА 48

Дик разглядел западню задолго до того, как ловушка стала захлопываться. Они двигались в город по одной из местных дорог. Было почти восемь часов, и солнце уже вставало. Джек и Пат ехали на заднем сиденье; Джек просматривал свои записи, надеясь, что предстоящий день станет тем долгожданным, когда он устроит перекрестный допрос и Уэсли Брюму, и Клею Эвансу.

Дик и Хоакин разработали три разных маршрута в город и пользовались попеременно то одним, то другим. Они знали каждый поворот, каждый съезд, замечали детали: на месте ли на дереве листок, прикидывали, где можно устроить засаду. Когда Дик заметил, что с боковой дороги высовывается капот автомобиля, он почувствовал – вот оно.

– Джек, доставайте оружие!

– Что?

– Берите оружие! – крикнул Дик. – Нас выследили. – Пат привстала, и Джек вынул из-под подушки заднего сиденья русские автоматы. – Сейчас вон та машина перекроет нам дорогу, – спокойно, но торопливо продолжал телохранитель. – Как только я остановлюсь, другая машина отрежет путь назад. Джек, высовывайте, как я вам показывал, ствол из бойницы и, когда из автомобиля появятся люди, начинайте стрелять. Только дождитесь, когда они выйдут. И постарайтесь в кого-нибудь попасть. Я возьму на себя переднюю машину. Попытаюсь нескольких уложить, затем пойду на прорыв. А вы, Пат, пригнитесь.

Джек подал водителю автомат, просунул ствол в отверстие в заднем стекле и стал ждать.

Все произошло как в замедленной съемке, именно так, как предсказан Дик. Машина, которую он заметил, выдвинулась вперед и перекрыла дорогу. Дик нажал на тормоза, и в ту же секунду из другого съезда выехал еще один автомобиль и отрезал путь к отступлению. Из передней машины выскочили три человека с автоматами «узи» наготове и начали стрелять. Но пули отскакивали от бронированного корпуса «мерседеса». Дик сквозь бойницу в ветровом стекле открыл ответный огонь и уложил всех троих. Из заднего автомобиля, стреляя, появились еще двое. Джек нажал на спуск и задел одного из них. Вдруг «мерседес» дернулся вперед, Дик ударил стоящий перед капотом «кадиллак», сдвинул его с места, чтобы можно было объехать, и стал набирать скорость.

– Как вы думаете, они за нами погонятся? – спросил Джек, внимательно вглядываясь в заднее стекло.

– Нет, – спокойно ответил телохранитель. – Им не до того. Останутся зализывать раны.

Джек помог Пат подняться, они переглянулись. Недоумевающие взгляды ясно говорили: что, черт возьми, произошло? Будто сон.

Примерно в то же время Джимми Дикарло стоял со своими клиентами на лестнице дворца правосудия и на импровизированной пресс-конференции в очередной раз утверждал, что его подопечные будут оправданы.

У Дикарло сложилась привычка: каждое утро до начала заседания он отправлялся в туалет прихорашиваться. Не изменил он традиции и на этот раз. Джек задерживался, и Джимми не сомневался, что его план удался. Он причесывался перед зеркалом, когда откуда ни возьмись за спиной возник Дик Рейдек. Они были одни.

– Если еще хоть раз попытаются напасть на моих людей, я тебя убью, – сказал бывший полицейский в зеркало.

Дикарло посмотрел на телохранителя так, словно тот был грязью под ногами.

– Прочь с дороги! – Он попытался отодвинуть плечом Дика, который был меньше его ростом. Но в ту же секунду оказался прижатым к стене. Левой рукой телохранитель зажал ему рот, правой приставил к виску пистолет. Это моментально охладило адвоката, и он почувствовал настоятельное желание облегчить мочевой пузырь, хотя только что вышел из кабинки.

– Слушай, крутой, я завалю тебя, а не твоих клиентов, – процедил Дик сквозь сжатые зубы. – Ты что, не хочешь потратить деньги, которые срубил у этих козлов? – Глаза Джимми полезли из орбит, он едва сумел кивнуть головой. – А теперь делай вот что, – продолжал телохранитель. – Бери свою трубу и звони, кому ты там должен звонить. Скажи, чтобы отвалили! – Дик отнял ладонь от губ Джимми, сделал шаг назад и нацелился ему в грудь.

– Прямо сейчас? – заныл адвокат.

– Прямо сейчас.

Адвокат набрал номер и сказал в мобильник:

– Все отменяется, – и разъединился.

– Учти, крутой, что я не один, – спокойно сказал Дик. – Ты знаешь правила игры: если отныне что-то случится со мной или с кем-нибудь из моих людей, ты покойник. Никуда не убежишь. Никуда не спрячешься. И не сумеешь потратить деньги. А если считаешь, что я заливаю, давай, попробуй! – Повернулся и вышел из туалета.

В зале Джек раскладывал на столе материалы для заседания. Он заметил, какими глазами уставился на него Клей Эванс.

– Вы глядите на меня так, словно я привидение, – бросил он. Четвертый отвернулся.

В этот момент в дверях показался Джимми Дикарло. Он вошел совсем не так, как в предыдущие дни, – был бледен и слегка растрепан.

– Что, черт возьми, творится? – спросил его Клей Эванс, когда адвокат устроился рядом с ним.

– Сам не понимаю. Похоже, у нас осложнения.

– А что с моими деньгами?

Джимми только пожал плечами.

– Не волнуйтесь, – солгал он. – Игра еще не кончена. – И порадовался, что успел сорвать куш.

В этот момент в дверях появился судья. Стэнтон хотел переговорить с представителями сторон наедине, но не успел предупредить судебного пристава, и зал уже был полон зрителей.

– Представители сторон, подойдите.

Джеку пришлось сделать усилие, чтобы сохранять спокойствие. Он не мог поднять глаз на стоявшего рядом человека – того, который, как он догадывался, пытался этим утром его убить. И чтобы не выдать себя, стал смотреть на судью и внимательно слушать. А Стэнтон тем временем наносил смертельный удар его плану.

– Я всю ночь обдумывал вчерашние события и решил пересмотреть свое постановление – удовлетворить ходатайство защиты и признать, что в ходе судебного разбирательства были нарушены нормы правосудия. – Джек тут же понял, что его противники каким-то образом добрались до судьи. Тобину захотелось взвыть, но он не проронил ни звука. – Судебное разбирательство запуталось, – продолжал Стэнтон. – Мы заседаем только три дня. Я распорядился подобрать новых кандидатов в состав присяжных, и через час мы сможем начать все сначала. Это даст вам время поставить в известность ваших свидетелей. Джек, мне известно, что Чарли Петерсон из другого города. Он еще не уехал?

– Нет, судья.

– Превосходно. Если пожелаете, мы можем работать в субботу и к субботнему вечеру должны оказаться там же, где находимся теперь. Задержка составит всего три дня. Джек, прошу вас, не называйте ложью версию обвинения по делу Келли и предупредите мисс Лопес, чтобы она не рассказывала суду, какого мнения о Джеронимо Крузе ее соседи. А вы, мистер Дикарло, не спрашивайте мисс Лопес, где и с кем она проживает. Вам ясно?

– Да, сэр. – Джимми не мог сдержать ликования. Он даже не заметил, что Стэнтон назвал обвинителя по имени.

– Мне неприятно принимать такое решение, но наше разбирательство должно быть справедливым, а материалы предоставить добротную базу для последующих апелляций. – Говоря, судья не сводил глаз с Джека. – И по здравом размышлении трехдневная задержка не такая большая жертва.

Клей Эванс был рад, что суд начнется сначала, но не мог забыть, что только что потратил ни на что двести пятьдесят тысяч долларов.

В четверг был сформирован новый состав присяжных. В пятницу и в субботу Джек выдвинул те же обвинения, но эффект неожиданности пропал. С галерки больше не слышалось восклицаний – все знали, что последует дальше. Марию пригласили вовремя, и Джек снял остроту перекрестного допроса Чарли Петерсона, сам спросив, почему свидетеля лишили права адвокатской практики. После этого слова Чарли стали весомее. Но Джек лишился показаний об убийстве Нэнси и ранении Хоакина, которые в прошлый раз прозвучали лишь благодаря просчету Дикарло. Когда закрывалось субботнее заседание, он оценивал свои шансы как хорошие.

– До понедельника, – сказал судья, когда Джек кончил представление доказательств. Стэнтон вел себя свободнее с представителями сторон – по крайней мере с Джеком. И тот понял, что судья принял решение о неправомерности прошлого судебного разбирательства, чтобы в самом деле распутать ситуацию. Может быть, он собирался передать дело на суд присяжных? Джек не имел ответа. Однако Стэнтон дал ему шанс снова выдвинуть обвинение.

Воскресенье Джек провел на ранчо с Пат. Утром они совершили долгую пробежку, чего давно не могли себе позволить. А вернувшись, увидели, что дом в полном их распоряжении. Мария находилась по-прежнему в больнице с Хоакином, а Дик отправился поиграть со Стивом Престоном в ковбоев.

Телохранитель сроднился с фермерской жизнью и пользовался каждым удобным случаем, чтобы вскочить в седло, или присоединялся к пастухам хозяина. Говорили, что у Стива есть сестра, которая несколько месяцев назад потеряла мужа и с тех пор жила на ранчо. Но это были только слухи. Джек даже не мог вспомнить, откуда они дошли до него.

– Хоакин тебе сказал, – подсказала Пат. – Незадолго до ранения.

Они отдыхали в постели после того, как долго занимались любовью, чего обоим в последнее время так сильно недоставало.

– Ты полагаешь, он ездит туда, потому что ему нравится ковбой или его сестра? – спросил Джек Патрицию, которую считал в этих вопросах большим знатоком. Приятно было поговорить о делах, не связанных судом.

– Я думаю, ему нравится быть ковбоем, а сестра – отличный довесок.

– Как ты догадалась?

– По тому, как он готовится к отъезду. Каждый раз принимает душ и надевает чистые джинсы. А третьего дня видела, как Дик выщипывал волосы из ноздрей.

– Ну, это уж слишком! – рассмеялся Джек.

– Ты бы ради меня не пошел на такую жертву?

– У меня для этого есть специальная штуковина на батарейках. Но если бы пришлось дергать, я бы согласился. Для тебя – все, что угодно. – Он стиснул Пат в объятиях, и оба весело расхохотались. Он поцеловал ее, потому что она была так близко, коснулся ее тела и вновь поцеловал…

– Что должно произойти завтра? – спросила Пат, когда они вышли на кухню подкрепиться. В два часа ночи Джек налег на овсянку.

– Может ничего не произойти, – пожал он плечами.

– А ты на что надеешься?

– Надеюсь, что оба – и Эванс, и Брюм – дадут свидетельские показания. Я весь процесс вел именно к этому. Думаю, Джимми хочет их поставить на свидетельское место. Стрельба показала, что они нервничают. Понедельник обещает стать интересным днем.

Журналисты то ли почувствовали, что назревает развязка, толи появились просто потому, что судебный процесс пошел к завершению, но у ступеней дворца правосудия собрались представители всех крупных радиовещательных компаний и Си-эн-эн. Все хотели взять интервью, и Джимми старался никого не обделить вниманием. Джек проскользнул внутрь через боковой вход.

– Сегодня грянет салют, – говорил всем адвокат, хотя и не уточнял, что имел в виду. – Наберитесь терпения, увидите сами.

Перед объективами Джимми чувствовал себя как рыба в воде. Он настолько свыкся с этой ролью, что вообразил себя «говорящей головой» от юриспруденции.

Судья появился в зале ровно в девять. Все уже были на местах и ждали его.

– Хотите что-нибудь обсудить перед тем, как мы пригласим присяжных? – спросил он. Никто не ответил. У Стэнтона почему-то стало тяжело на душе. – Итак, – повернулся он судебному приставу, – приведите присяжных. – Когда четырнадцать человек разместились на местах, посмотрел на Дикарло: – Защитник, можете начинать. Вызывайте первого свидетеля.

Джимми встал.

– Спасибо, ваша честь. – Он сказал это таким тоном, словно собирался произнести речь. – Защита приглашает на место для свидетельских показаний Джека Тобина. – В зале началось нечто невообразимое. Все заговорили наперебой. Джек покосился на присяжных: они занимались именно тем, чем положено, – впитывали все, что происходило вокруг.

Джек был, пожалуй, единственным, если не считать защитника, человеком, который не удивился. Он предвидел такую ситуацию.

Судья отчаянно пытался восстановить порядок. Ему уже досталось от прессы за то, что он однажды выставил из зала людей. И он не хотел идти на конфликт.

– Тише! Тише! Хотите, чтобы я выдворил вас за дверь? – Понадобилось пять минут и усилия четырех судебных приставов, чтобы люди подчинились. – Защитник, подойдите ко мне, – бросил судья Джимми. – Мы могли бы встретиться в моем кабинете. Вы бы нам сказали, что намерены предпринять, и мы бы все обсудили. Но вам обязательно надо бить на эффект, чтобы всех взбаламутить. Кстати, каковы ваши основания, чтобы вызывать представителя обвинения на место для дачи свидетельских показаний?

– Он свидетель, ваша честь. Его мотивировка предъявления иска в суд – чистая игра. Он не должен был выступать на этом процессе обвинителем.

– В таком случае вы должны были ходатайствовать о его отводе, мистер Дикарло. Такова законная процедура. А не вызывать его в качестве свидетеля в середине процесса. Что скажете, Джек?

– Он уже установил из показаний других свидетелей, что я защищал Руди и что пригласил Марию на работу до того, как стал прокурором. Не понимаю, что еще ему нужно?

Стэнтон покосился на Джимми:

– Итак?

– Полагаю, присяжные должны это услышать от самого мистера Тобина.

Внезапно лицо Стэнтона озарилось улыбкой.

– Учтите, мистер Дикарло: надо быть осторожнее в своих желаниях. Вам могут разрешить то, что вы просите. – Продолжая улыбаться, он откинулся на спинку стула. – Джек, я намерен удовлетворить просьбу защиты. Вы будете давать показания.

– Хорошо, ваша честь.

Судья проинструктировал присяжных, что они должны воспринимать показания Джека как любого свидетеля.

– Как видите, мистер Тобин один, с ним нет другого юриста. В силу этого ему будет затруднительно устраивать перекрестный допрос себе самому. Поэтому я собираюсь предоставить ему некоторую свободу в ответах. Защитник, можете продолжать.

– Спасибо, ваша честь. – Джимми поклонился судье. Затем он заставил Джека рассказать присяжным, сколько лет тот занимается юридической практикой и каким образом стал прокурором штата округа Кобб. Джек сообщил лишь самое основное. – Вы защищали Руди Келли – это так?

– Да.

– И от его имени подавали апелляцию в Верховный суд? Третью по счету апелляцию?

– Подавал.

– Разве вы не изложили в ней те же аргументы, которые привели на нашем процессе: выделение расследования изнасилования в отдельное дело, шаткость признания Руди Келли, Джеронимо Круза?

– Нет. Ваша честь, могу я объяснить?

– Прошу вас, мистер Тобин.

– Перед Верховным судом был поставлен вопрос, являлся ли Руди Келли виновным или невиновным. Действия этих двоих, обвиняемых на нашем процессе, рассматривались лишь в той мере, в которой они могли определить виновность или невиновность моего клиента. В то время я не располагал признанием Джеронимо Круза. Ходатайствуя перед Верховным судом, ничего не знал о письме 1988 года и о том, что его скрыли. Все это ключевые моменты. Заполучив Круза, мы имели возможность провести анализ ДНК. Эта улика и признание убийцы окончательно рассыпали дело Руди Келли, но зато стало окончательно ясно, какие действия совершили люди, против которых я выдвинул обвинение.

Клей Эванс готов был своими руками задушить Дикарло. Он до посинения доказывал адвокату, что не следует вынуждать Джека Тобина давать показания.

– Джимми, он слопает вас с потрохами!

– Пусть только попробует. Я его быстро обломаю. – Адвокат проявил такую напористость, что Четвертый в итоге сдался. Но теперь, слушая Джека в зале суда, понял, какую совершил ошибку. Один ответ – и прокурор сформулировал все аргументы против него и Брюма.

Между тем Дикарло пропустил мимо ушей последние слова свидетеля.

– Правда ли, что вы заняли пост прокурора с единственной целью преследовать в судебном порядке этих двух государственных служащих? – Адвокат сделал жест в сторону скамьи подсудимых, откуда на него сверкали глазами две довольно жалкие фигуры.

– Нет. Могу я объяснить, ваша честь?

Судья едва заметно усмехнулся:

– Прошу вас, мистер Тобин.

– Я разговаривал с Марией Лопес до того, как получил этот пост. Она рассказала мне о письме, присланном в 1988 году из полицейского управления Дель-Рио. Тогда я понял, что обвиняемые на сегодняшнем процессе что-то скрывают, и решил, приступив к работе, провести расследование. Я не беседовал с Кругом и не отдавал ДНК на анализ, пока не начал работать прокурором штата, следовательно, до того момента не мог знать, что убийца – Джеронимо. Стал бы я прокурором штата, если бы Руди Келли отпустили на свободу? Возможно, нет. Признаю, мне не давало покоя желание выяснить все факты, связанные с тем, что казнили ни в чем не повинного молодого человека, а затем в законном порядке наказать совершивших преступление. И я решил не отступать.

– Но вы не сообщили губернатору о своих планах?

– Нет.

– Это была основная причина, почему вы согласились занять пост прокурора штата?

– Да.

– И единственная?

– Пожалуй. Я принял предложение губернатора до того, как узнал о Руди, но после казни решил, что займу место прокурора ради того, чтобы узнать, что произошло с юношей. И если обнаружу состав преступления, наказать виновных.

– Вопросов больше не имею. – Джимми, словно оправдываясь, покосился на Клея. Он еще раньше сказал клиенту, что единственная цель допроса Джека – показать, что тот, занимая прокурорский пост, руководствовался неправедными мотивами. И Джек в точности оправдал его ожидания – среди прочего показал именно то, что требовалось адвокату. Только этим прочим свидетель дал понять, что всеми своими действиями добивался справедливости для невинно осужденного. Джимми этого не понял, а Клей ясно прочитал на лицах присяжных – они все отлично поняли. В эту минуту он был готов убить своего адвоката.

– Пригласите вашего следующего свидетеля, – сказал судья.

– Защита вызывает Уэсли Брюма.

Дикарло уклонился от вопросов о том, как было получено признание Руди. Он заставил Кряхтелку сообщить присяжным, сколько лет тот верой и правдой служил в полиции Бэсс-Крика, какие занимал должности, а затем перешел к делу.

– Вы помните, как получили письмо из полицейского управления Дель-Рио?

– Нет, сэр. Вообще не слышал такого названия до тех пор, пока его не произнесли в этом зале.

– Если бы в 1988 году вы получили письмо из полицейского управления Дель-Рио, в котором упоминалось бы имя Джеронимо, вы бы это запомнили?

– Запомнил бы.

– Таким образом, вы свидетельствуете, что Мария Лопес показала то, чего никогда не происходило?

– Я об этом и толкую.

– Вопросов больше не имею.

– Свидетель ваш. – Судья повернулся к Джеку с таким видом, словно собирался запастись пакетиком поп-корна и от души насладиться зрелищем.

Джек ждал этой минуты. Пока он поднимался на возвышение, в памяти почему-то всплыла картина из детства: его хотели обидеть, но друзья встали на защиту и не позволили педофилу осквернить его жизнь. Он ясно увидел, как старший брат Мики Дэнни склонился над помощником вожатого Дейли и, приставив к его горлу охотничий нож, приказал: «А теперь исчезни!» Джек покосился на место свидетельских показаний, где ждал его вопросов толстяк-полицейский. И решил: настала пора исчезнуть Уэсли Брюму.

Он начал с того, что напомнил присяжным о проблемах Кряхтелки с достоверностью доказательств.

– Мистер Брюм, вы были на заседании, когда Билл Йейтс показал, что просил вас не допрашивать Руди в отсутствие его матери?

– Да, припоминаю.

– И по-прежнему настаиваете, что он ничего такого вам не говорил?

– Настаиваю.

– Вы слышали, как мистер Дрэгон свидетельствовал, что вы угрожали ему отделом гигиены и безопасности труда?

– Слышал.

– И по-прежнему настаиваете, что не делали этого?

– Не делал.

– Вы слышали показания мисс Лопес, которая заявила, что 24 января 1986 года в 15.16 мать Руди Келли пришла в полицейский участок и потребовала прекратить допрос сына?

– Да.

– Ваши собственные записи свидетельствуют о том, что вы приступили к допросу в 15.18. Это так?

– Так.

– Вы по-прежнему утверждаете, что уже заканчивали допрос, когда она пришла?

– Я заканчивал допрос, когда узнал, что она пришла.

– Боюсь, я не совсем понял ваш ответ.

– Она могла находиться в участке как угодно долго, но я об этом не знал.

– Таким образом, вы оспариваете показания мисс Лопес, которая утверждает, что тут же позвонила вам, как только в участке появилась Элена?

– Я не согласен ни с чем, что говорит мисс Лопес.

– Во время допроса выставляющей стороной вы заявили нечто такое, что показалось мне интересным. Вы сказали, что запомнили бы поступившее в 1988 году письмо, если бы в нем упоминалось имя Джеронимо. Это так?

– Так.

– Потому что Джеронимо был свидетелем по делу Руди Келли, но исчез из города?

– Да.

– Как бы вы поступили, если бы прочитали в письме из Дель-Рио, что некий Джеронимо из Бэсс-Крика обвиняется в изнасиловании и убийстве? Связались бы со своими коллегами?

– Именно так я бы и поступил.

– И сообщили бы мистеру Эвансу?

– Ему или другому прокурору. Не могу утверждать, что именно ему.

– Но вы такого письма в 1988-м не получали?

– Нет.

– Вопросов больше не имею.

Джимми Дикарло построил свою образцово-показательную защиту так, что последним свидетелем вызвал Филипа Шеридана, сержанта из полицейского управления Дель-Рио.

– Я отвечал за регистрацию документов, – сообщил тот.

– Если ваше управление в 1988 году делало запрос о подозреваемом, кто бы отправлял такое письмо?

– Я.

– Существует ли запись регистрации запроса, отправленного в 1988 году в полицейское управление Бэсс-Крика?

– Нет. Я тщательно изучил журналы.

– А сами вы не помните такого письма?

– Не помню.

– Вопросов больше не имею.

– Перекрестный допрос, мистер Тобин?

– Нет, ваша честь. Но я бы просил, чтобы последний свидетель находился поблизости. Он мне может понадобиться во время представления контраргументов.

– Еще свидетели, мистер Дикарло?

Джимми покосился на Эванса, надеясь, что тот в последнюю минуту сдастся и даст показания. Но Клей только покачал головой. Он не мог себя заставить подвергнуться перекрестному допросу со стороны Джека Тобина.

– Свидетелей больше нет. Защита завершила представления доказательств.

– Контрдоказательства, мистер Тобин?

– Да, ваша честь.

– Приглашайте первого свидетеля.

– Штат вызывает Дела Шортера.

Клей Эванс услышал, как заерзал рядом с ним Кряхтелка. Клей почувствовал себя хотя бы отчасти реабилитированным, поскольку получалось так, что полицейский постоянно ему лгал. Некоторое время назад Брюм обнаружил, что Дел действует против них, но не поставил в известность Эванса. Джек Тобин с нетерпением ждал момента, когда оба подсудимых дадут показания, чтобы при помощи Дела Шортера их уничтожить. Клей избавил себя от унижения, не вышел на место свидетеля и не позволил прокурору растерзать себя на куски. Но это все, чего он добился. Судебный процесс превратился в настоящий кошмар. Защита Джимми Дикарло шла тяжело. И вот теперь прокурор вызывал Шортера, чтобы нанести смертельный удар. Клей подумал, что заплатил Дикарло двести тысяч долларов за адвокатские услуги и еще двести пятьдесят, чтобы тот организовал убийство Джека. Никто еще за такие большие деньги не получал так мало.

– Я в отставке, последние десять лет проживаю в штате Юта, – сообщил присяжным Дел.

Джек не стал останавливаться на том, как нашел детектива. Это не интересовало присяжных. Он нанял двоих людей, чтобы те выяснили, с кем говорила по телефону Трейси Джеймс в течение месяца до своей гибели. Путем трудоемкого просеивания те нашли звонок из дома сестры Дела Шортера в Стюарте. Джек сам нанес визит туда. Знакомство получилось вовсе не таким трудным, как первая встреча с Марией Лопес. Сестра призналась, что Дел к ней приезжал и, мучаясь угрызениями совести, связался с Трейси Джеймс. Но когда ее убили, испугался и вернулся в Юту, откуда, как полагал Брюм, у него никогда бы не хватило бы духа высунуть нос.

– В 1986 году я был напарником Уэсли Брюма.

Отвечая на вопросы Джека, он продолжал добивать Кряхтелку, а когда получалось, и Эванса.

– 24 января 1986 года офицер Брюм отправил меня встретить Элену и занять, пока он вел допрос ее сына. Поняв, что я нарочно тяну время, она потребовала, чтобы ее пропустили к Руди. Я ответил, что она не его адвокат.

Рассказывая, как было выделено отдельное дело об изнасиловании, Дел признался, в какое трудное положение он попал.

– Мы сознавали, что прячем улику, поэтому завели новое дело. Никаких признаков изнасилования мы не обнаружили. У Брюма не хватило ума самостоятельно дойти до такой мысли. Он мне сказал, как необходимо действовать, сразу после того, как вернулся от Эванса. Коронер был с нами заодно. Без него у нас бы ничего не получилось.

Последний удар был нанесен, когда речь зашла о поступившем в 1988 году письме. Но даже на этом этапе Джек не пошел до самого конца. Выставив несколько раз Джимми Дикарло в глупом свете, он оставил ему возможность увязнуть в перекрестном допросе.

– Я знал о письме, видел, как Мария показывала его мистеру Брюму. Уэс и Клей понимали, что появление Джеронимо Круза грозит развалить дело. Эванс в то время нацелился в федеральные судьи. А Брюм надеялся: если дело выгорит, ему тоже что-нибудь перепадет. В итоге так оно и вышло.

Джимми Дикарло терять было нечего. И во время перекрестного допроса он с яростью накинулся на Дела:

– Так вы сами в этом участвовали – занимались преступной деятельностью? Вы это хотите сказать присяжным?

– Да.

– И, как я полагаю, до сегодняшнего дня успели сообщить о своих занятиях мистеру Тобину?

– Да.

– Но не были привлечены к ответственности за незаконные действия?

– Нет.

– Хотя, если бы на любом этапе обратились в судебные органы с тем, что вам было известно, это могло бы предотвратить казнь Руди Келли?

– Согласен.

– В таком случае не кажется ли вам, что вы ответственны за его смерть не менее, чем кто-либо другой?

– Да.

– Или даже более.

– Не понимаю вашего вопроса.

– 24 января 1986 года вам позвонила Мария Лопес, но вы приняли решение не доводить до сведения Уэсли Брюма, что мать Руди Келли ожидает в приемной и требует, чтобы ее пропустили к сыну. Вы решили помариновать ее и выиграть время.

– Ничего подобного!

– Именно в вашей голове зародилась мысль выделить расследование изнасилования в отдельное дело!

– Неправда!

– Неужели? В таком случае почему документы в этой папке подписаны вашей фамилией? И резолюция, я цитирую: «По мнению следователя, расследование изнасилования следует проводить отдельно от расследования убийства».

– Не знаю. Наверное, потому, что так хотел Брюм.

– Или вы.

Дикарло явно учился на своих ошибках. Но это только радовало Джека, потому что он знал, что произойдет дальше. А вот Клей Эванс сдался. Он понимал, что игра кончена: Джимми было не по силам тягаться с Джеком. Он сделал неверный выбор, и теперь за это приходилось дорого расплачиваться. Зато он имел возможность со стороны наблюдать, как потрошат его адвоката.

– Вы увидели, как близко к сути происшедшего подобрался Джек Тобин, сговорились со своей приятельницей Марией Лопес, придумали, будто в 1988 году в полицейское управление поступило из Дель-Рио мифическое письмо, и подсунули фальшивку ему. И все ради того, чтобы вас не привлекли к ответственности.

– Неправда!

– Такого письма никогда не существовало, и вам, мистер Шортер, это прекрасно известно.

– Мистер Дикарло, у меня при себе имеется копия запроса. Не знаю, зачем я ее снял. Видимо, предполагал, что когда-нибудь может пригодиться.

Джимми Дикарло решил, что ослышался. А Клею Эвансу захотелось пристрелить профана, которому он доверил собственную жизнь.

Дел Шортер достал из кармана пиджака документ и протянул адвокату. Тот сдержался и не отшатнулся, но руки не протянул.

– Возьмите письмо, мистер Дикарло, – тихо проговорил судья.

Джимми Послушался и бросил на листок быстрый взгляд.

– Вы могли напечатать это вчера. А подпись неразборчива. – Толковые вопросы не шли ему в голову.

– Я его не печатал, – возразил бывший следователь.

– И вы не знаете, разговаривал ли о нем Уэсли Брюм с Клеем Эвансом?

– Не знаю.

– Вопросов больше не имею. – Джимми швырнул на помост письмо и вернулся на свое место с таким видом, словно это он во время перекрестного допроса наголову разбил Дела Шортера. Он даже не услышал, как Тобин вновь вызвал Филипа Шеридана.

– Мистер Шеридан, у меня имеется письмо, которое, как предполагается, было отправлено из вашего полицейского управления 16 июня 1988 года. Подпись разобрать довольно трудно. Вы не взглянете – может быть, узнаете, чья это подпись? – Он подал полицейскому листок.

Тот несколько секунд изучал закорючку, затем ответил:

– Это моя подпись.

– Ваше управление часто рассылает запросы, если считается, что подозреваемый из другого штата?

– Постоянно.

– Как долго вы храните подобные письма?

– По-разному. У нас есть так называемая папка с висяком. Если на запрос не поступает ответ, его помещают в эту папку, а через три года уничтожают.

– Теперь, поскольку вы узнали свою подпись, попробуйте воспроизвести для нас, что случилось с этим документом.

– Пожалуйста. Скорее всего мы отправили его и, не получив ответа, через три года изъяли из папки. Именно поэтому я дал показания, что в моей регистрационной книге нет его следов.

– Спасибо, офицер Шеридан. Ваша честь, вопросов больше не имею.

Несмотря на активные протесты Джимми, письмо приобщили к вещественным доказательствам.

– Повторный допрос выставляющей стороны. – Судья едва сдерживал улыбку. Джимми наконец понял, куда завела его тактика.

– Нет, ваша честь.

– Есть еще свидетели, мистер Тобин?

– Нет, ваша честь. Обвинение закончило представление доказательств.

Не успел Джек завершить фразу, как Дикарло вскочил на ноги:

– Мы снова обращаемся с ходатайством об оправдании.

Из зала и со скамьи прессы раздались смешки.

– Время 11.30, – объявил судья, посмотрев на часы. – Я намерен отпустить присяжных на ленч, а мы тем временем обсудим ходатайство об оправдании. – Он повернулся к присяжным: – Дамы и господа, я предоставляю вам длинный обеденный перерыв. Не возвращайтесь сюда до половины второго. Тогда вы услышите заключительное слово сторон и, я полагаю, будете до вечера совещаться. Не забывайте мои наказы: не разговаривайте ни с кем и не обсуждайте между собой данное дело. Наслаждайтесь едой. Итак, – продолжал он, когда присяжные покинули зал, – изложу вам коротко и ясно, чтобы у вас осталось время за обедом все обдумать и, если необходимо, скорректировать выступления. Я отклоняю иск против Клея Эванса. – По залу прошел шумок. Судья Стэнтон не обратил внимания. – На суде по делу Руди Келли он был обвинителем и поэтому пользуется полной неприкосновенностью. Он может понести уголовную ответственность за убийство Руди Келли лишь в одном случае – если после завершения процесса участвовал в незаконном сговоре с целью казнить Руди. Я внимательно выслушал все аргументы и не обнаружил подтверждения тому, что Клей Эванс знал о письме, поступившем в 1988 году из полицейского управления Дель-Рио. Мария Лопес, самый надежный в этом вопросе свидетель стороны обвинения, заявила, что у нее нет реальных доказательств, что Уэсли Брюм рассказал именно Эвансу об этом письме. Дел Шортер тоже признал, что не может доказать, что его напарник говорил мистеру Эвансу о письме. Не установив эту связь, я должен снять обвинение с мистера Эванса.