Текст книги "Приговор"

Автор книги: Джеймс Шиан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц)

ГЛАВА 3

1957 г., Нью-Йорк

Лето в городе казалось жарким, удушливым, а временами и вовсе непереносимым; но только не семилетнему парнишке, который знал, чем заняться. Каждый день он вскакивал с кровати и к девяти утра отправлялся в шестую бесплатную школу. С ним вместе шел его приятель Мики, живущий несколькими этажами выше в том же многоквартирном доме на Третьей авеню. Иногда к ним присоединялась Пэтти, но лишь в тех случаях, когда мать Джонни давала им строгие указания зайти за ней. Джонни с Мики не любили девчонок, но если бы на Джонни надавили, он бы признался, что Пэтти не такая, как другие. Она не носила платьев, не тащилась позади и не ныла все время, чтобы ее подождали. Ходила в джинсах или шортах, и у нее был мячик, который она то и дело подбрасывала и ловила. Мики она нравилась больше, чем Джонни, и он включал ее во все свои команды. И не напрасно: Пэтти в спортивных играх могла дать сто очков вперед большинству мальчишек.

Обычно ребята начинали день под крышей – играли в пинг-понг, настольный хоккей или шашки. И только потом являлись старшие ребята. Они никогда не приходили рано, но когда появлялись, отодвигали мелюзгу в сторону. Всех, кроме Мики. Поли Крейн как-то попытался, но Мики дал ему достойный отпор. Крейн налетел снова, Мики ударил по лицу, сбил с ног, и они дрались, пока их не разнял воспитатель. Тогда Поли было двенадцать лет, а Мики только восемь.

– Я тебе это припомню, Келли! – крикнул Поли.

– Попробуй! – ответил Мики, и при этом в его голосе не было ни капли страха. Оторопевший Джонни стоял рядом и точно знал, что это не бравада.

– Пошли домой, – позвал он, когда наставник увел Поли. – Эти парни шутить не любят.

– И я тоже, – огрызнулся приятель.

Он не ушел, и Поли больше никогда к нему не приставал. Каким-то чутьем он понял, что к этому мальчишке лучше не вязаться, сколько бы ему ни было лет.

Вторую половину дня они играли на улице в детский бейсбол, а иногда в вышибалы на третьем этаже. У младших был свой корт. Мики всегда выбирали капитаном, и он первым брал к себе в команду Джонни, хотя тот был не самым ловким спортсменом. Пэтти играла лучше, но ее принимали во вторую или даже третью очередь, поскольку она была девчонкой. Мики с этим считался. Сначала надо было уважить Джонни. Джонни чувствовал, что друг ему помогает. И поэтому не слишком злился на Пэтти, которая постоянно за ними увязывалась.

Иногда он пропускал их игры, чтобы понаблюдать, как сражаются на своем поле старшие. Ему нравилось смотреть, как Джонни, поймав мяч в ловушку, кидает его в бейсмена. У больших нельзя было бросать поверх голов филдеров, надо было пробивать их строй. Это удобнее всего было делать с линии третьей базы, которую контролировал и защищал Джонни. Редкий мяч пролетал мимо него. Затем он швырял его на первую базу Спайдеру, который, словно пылесос, всасывал все, что летело мимо, ловил левой рукой и никогда не промахивался.

В те времена эти ребята были кумирами Джонни, он дни напролет подражал им, швырял резиновый мяч в бетонную стену напротив дома. Когда тот отскакивал, ловил его правой рукой, снова бросал в стену и ловил левой. И при этом чувствовал себя одновременно Джонни и Слайдером.

Утром по субботам они собирались перед телевизором в доме Мики. Телевизор был черно-белым, экран не больше четырнадцати дюймов, а изображение было с помехами. В семействе Келли было шестеро детей; они устраивались на кровати, креслах, на полу и часами не отлипали от экрана – смотрели все, что показывали: «Ярость», «Мою подругу Флику», «Микки-Мауса», «Одинокого рейнджера», «Техасских рейнджеров», «Роя Роджерса» и «Короля неба».

Джонни всегда сидел на полу. Миссис Келли молча проходила между ними и раздавала сухой завтрак. Он получал «Рейзин брэн», потому что она знала: это его любимые хлопья.

По воскресеньям после церкви подростки играли в стикбол[3]3
  Уличный бейсбол.


[Закрыть] прямо во дворе и, взяв у чьей-нибудь матери ручку от щетки, посылали резиновый мяч через два, а то и три канализационных люка. Только двоим соседским парням удавалось добить до третьего – жившему напротив Джо Койлу и Джимми Хейзу из дома рядом. Люди высовывались из окон посмотреть, как они играют. Прошло много лет, Койл стал полузащитником в футбольной команде колледжа, Хейз – звездой баскетбола, но Джонни они так и запомнились по тем играм во дворе.

То время было самым волшебным в его жизни. Ни забот, ни тревог. Но скоро все переменилось.

ГЛАВА 4

Весть об убийстве Люси Очоа распространилась в Бэсс-Крике со скоростью лесного пожара. Сначала Руди не понял, о ком говорят, ведь Люси так и не сказала, как ее зовут. Но всю следующую неделю покупатели не переставали судачить об убитой девушке, каждый на свой лад описывая ее внешность. Руди начал что-то подозревать, но окончательно уверился, о ком идет речь, лишь тогда, когда «Бэсс-Крик гэзет» раздобыла фотографию потерпевшей и через неделю после обнаружения тела поместила снимок на первой полосе. Руди внимательно прочитал все, что касалось убийства Люси Очоа.

По мнению коронера, преступление было совершено 16 января в четверг или рано утром 17-го. Руди подсчитал числа. «Я был там в тот самый вечер!» Когда он узнал время смерти, это напугало его еще сильнее. Коронер считал, что жертва умерла между десятью часами вечера и двумя утра. Руди помнил, что закрыл магазин в одиннадцать и прямиком направился в домик Люси. Но вот когда оттуда ушел – это в его памяти не сохранилось. Он продолжал читать: девушке перерезали горло, по-видимому, ножом. Никаких следов взлома или ограбления.

Дочитав статью, Руди сел и надолго задумался. Он находился на месте преступления именно в то время, когда, как считалось, произошло убийство. Но в момент расставания Люси прекрасно себя чувствовала и с легкостью вытолкала его за дверь. Следует ли ему обратиться в полицию и рассказать все, что знает? Эта мысль его испугала. Полицейские, когда приходили в магазин, производили впечатление приятных людей, но однажды он видел, как они вечером избивали на улице человека – безобидного старого пьянчужку. И с другими, ни в чем не повинными, поступали точно так же – он сам видел по телевизору.

Руди точно ударило в голову: могут заподозрить именно его и тогда постараются выбить признание, как показывают в кино. «Ни в чем не признаюсь!» – сказал он себе. Но что делать? Рассказать маме? Но тогда придется объяснить, с какой целью он явился в дом Люси. И признаться, что пил с ней пиво. Невозможно. В конце концов он решил ничего не делать. Никто не знает, что он там был! Надо постараться обо всем забыть.

К концу недели полиция закончила проведение анализов найденных образцов крови: на теле Люси, на кровати, на ковре и на осколках стекла. Опросили соседей, но большинство из них в ту ночь не видели и не слышали ничего странного или необычного. Пилар Родригес припомнила, что примерно в полночь какого-то темноволосого мужчину стошнило на ее газоне, но она не разглядела лица. Похож на парня из магазина товаров повседневного спроса – его, кажется, зовут Руди, – но она не уверена. Живущий дальше по улице парень по имени Рей Кастро сообщил, что где-то после одиннадцати в домик Люси вошел высокий темноволосый парень. Меньше чем через час он проковылял обратно, и его вырвало перед домом Родригесов. Друг Кастро, Хосе Герреро, видел то же самое. С ними был третий товарищ, Джеронимо, но они не знали его фамилии и не могли сообщить, где он находится в настоящее время. И ни один из двоих не упомянул, что после того, как они заметили темноволосого парня, Джеронимо встал и направился к дому Люси.

Единственной сногсшибательной новостью – хотя не такой уж и сногсшибательной, если учесть, что Гарри Татхилл сообщил об этом только Уэсли Брюму, – было открытие коронера, что Люси имела в роковой вечер половую связь. Ему удалось взять образец спермы, и он осмотрел тело, выясняя, не была ли Люси до того, как ее убили, изнасилована. Следов насилия не оказалось.

В пятницу, 24 января, Уэса Брюма пригласил в кабинет прокурор штата округа Кобб Клей Эванс Четвертый, чтобы обсудить улики по делу об убийстве Люси Очоа. Канцелярия прокурора находилась в квартале от полицейского участка, поэтому путешествие заняло не много времени. Все газеты штата пестрели заголовками об убийстве молодой женщины, и прокурор хотел, чтобы дело было раскрыто и злодей найден до того, как интерес к этому преступлению угаснет. Пресса и так слишком часто начинала трезвонить про очередное убийство, а затем ни слова о том, как оно раскрыто. Но если преступника найти достаточно быстро, интерес еще какое-то время будет сохраняться. Однако самый верный способ привлечь журналистов – это суд. Репортеры любят судебные заседания, как обычные люди – секс, и прививают свой интерес простым гражданам. Клею отчаянно хотелось газетной славы.

Клей Эванс Четвертый был «белой костью»[4]4
  Имеется в виду WASP (White Anglo-Saxon Protestant) (англ.). – Дословно: белые англо-саксонские протестанты. Американцы англосаксонского происхождения и протестантского вероисповедания. Представители этнической и социальной группы, считающие себя коренными американцами, так как их предки появились на территории современных США в числе первых поселенцев. Значительная часть деловой, финансовой и политической элиты страны принадлежит именно к этой группе.


[Закрыть] в пятом поколении, американцем голубых кровей из Флориды. Его прадед избирался губернатором, отец был в числе законодателей штата от округа Кобб и в течение некоторого времени – секретарем штата Флорида. Деньги в семье тоже некогда водились – в те дни их цитрусовые плантации простирались насколько хватало глаз. Но дед, слабое звено в цепи поколений, в трудное время продал землю, а деньги растранжирил, завещав наследникам лишь голубую кровь и тщеславие. И вот несчастный отец Клея – Третий – чтобы как-то поддержать семью, был вынужден устроиться на работу.

Четвертый пошел по стопам отца и, поступив в Университет Флориды, выбрал стезю юриста. Он не мог похвастаться академическими успехами – много внимания уделял гольфу, встречался с девушками, и, если бы речь шла только о его собственных достоинствах, никогда бы не попал на юридический факультет. Но оценка оценке рознь: преуспевший в трех видах спорта великий прадед-губернатор учился на том самом факультете. Как и отец, который, кстати сказать, водил дружбу с президентом университета и нынешним губернатором.

Юридические науки Клей одолевал, исповедуя тот же принцип laisser-foire,[5]5
  Невмешательство (фр.).


[Закрыть] которым руководствовался на младших курсах. Отучился три года, получил степень и после трех неудачных попыток был допущен к адвокатской практике.

Несмотря на никуда не годное резюме, в нем было нечто такое, что заинтересовало крупные фирмы Флориды. Влияние отца, приятная внешность, свободная манера держаться и, что самое главное, родословная, обеспечивающая доступ в коридоры власти Таллахасси. Уверенный, что жизнь продолжает складываться к лучшему, он тщательно взвесил поступившие предложения.

И в конце концов выбрал фирму «Эппли, Марч и Мэлони» просто потому, что она находилась в Майами, а он знал, что этот город – лучшее место для забав и игр. Но действительность разочаровала Четвертого. Оказалось, что у Эппли и Марча надо работать восемьдесят четыре часа в неделю, а конкуренция очень и очень жесткая. Вскоре Клей понял, что служба в большой фирме не для него. И позвонил отцу.

– Слушай, папа, можешь устроить мне какое-нибудь назначение, – заныл он. – Сил моих нет!

– Посмотрю, что можно сделать, – ответил Третий и через две недели перезвонил сыну. – Уходит в отставку прокурор округа Кобб. Думаю, что сумею добыть для тебя это место.

– А что там есть? Пять юристов и все? Я погрязну в забвении. Может, что-нибудь получше?

В этот миг Третий пожалел, что в свое время собственноручно не удавил своего отпрыска. Он хотел напомнить мальчишке, что тому предлагают место прокурора округа, хотя тот ни разу не участвовал в судебном заседании. Но вовремя понял, что логика никогда не была сильной стороной Четвертого, и зашел с другой стороны.

– Пойми, Клей, это только первая ступень. Может быть, ты забыл – я тоже служил прокурором округа Кобб. Поработаешь годика два, так сказать, обеспечишь строку в своем резюме, а потом я тебе что-нибудь подыщу. Губернатор мой добрый друг. Если его изберут на новый срок, а скорее всего так и случится, он останется на посту еще шесть лет.

Это стало решающим аргументом. Клей согласился и вскоре возглавил службу, занимающуюся раздачей квитанций на оплату штрафов за превышение скорости, разбором дел, связанных с воровством домашней скотины и время от времени – кражами. Однако произошло нечто такое, чего не ожидали ни Третий, ни Четвертый: губернатора Хэла Бишопа застукали на измене жене, и он покинул свой пост после первого срока. Его сменил республиканец, который терпеть не мог Третьего.

Четвертый застрял на своей должности и работал на этом месте почти десять лет, когда в его кабинете появился Уэсли Брюм, чтобы обсудить расследование убийства Люси Очоа. Возможно, наконец представился случай, которым можно было воспользоваться, чтобы раз и навсегда распрощаться с округом Кобб. Дело надо было взять в свои руки, разрекламировать, но, главное, проследить, чтобы расследование увенчалось успехом.

Оба недолюбливали друг друга. Уэс считал Клея напыщенным идиотом, а тот видел в нем тупого копа, которого, если правильно взяться, все же можно направлять в нужную сторону.

– Что удалось выяснить? – спросил прокурор после рукопожатия и нескольких фраз ни о чем. Он уже прочитал следственные материалы, но хотел получить информацию из первых рук.

– Провели анализ крови и опросили соседей. У нас имеется подозреваемый – парень из магазина товаров повседневного спроса, который находится в квартале от места преступления. Один из соседей его опознал, а двое других описали внешность.

Уэс был чрезмерно оптимистичен, он всегда так себя вел, когда требовали обстоятельства.

– Мы изучили его прошлое – ни в каких противоправных действиях парень не замешан. Всем, с кем мы успели побеседовать, он нравится. Живет с матерью. Слегка отстает в развитии. Я встретился с директором его школы и поинтересовался оценками. Директор подтвердил, что у парня невысокий коэффициент интеллекта ай-кью. Но мать изо всех сил старалась помочь сыну получить образование и вместе с учителями участвовала в его обучении. Последние два класса он не справлялся с программой, поэтому его направили работать, а через четыре года выдали справку о посещении занятий.

Четвертого интересовал итог, а не биография подозреваемого.

– Вы его взяли? – спросил он.

– Нет. Прежде хотел посоветоваться с вами. Не хотелось бы наломать дров.

– У вас имеются все основания вызвать его на допрос. Возьмите у него кровь – надо установить, не совпадает ли с той, что обнаружена на месте преступления. Организуйте опознание, посмотрим, что скажут соседи.

Клей повернулся и пошел из кабинета, давая понять Уэсу, что встреча окончена, но тучный полицейский не двинулся с места.

– У нас проблема, – заметил он, прежде чем Четвертый успел исчезнуть в неизвестном направлении.

Прокурор остановился и повернулся.

– Что за проблема? – Он с высоты своего роста сверкнул глазами на коротышку детектива. Уэса так и подмывало сбить его с ног, но дело было слишком важным.

– Слышали насчет спермы?

– Конечно. – Гарри Татхилл успел просветить его утром.

– Установлена группа крови. В гостиной и на осколках стекла кровь первой группы, резус положительный. А сперму оставил человек, у которого кровь четвертой группы.

Клей обдумал услышанное. Убийц двое? Маловероятно. Если бы речь шла о краже или грабеже, тогда конечно. Но только не такое. Да, это в самом деле проблема. Мысли крутились в голове, но чтобы прийти к какому-то заключению, ему не хватало информации.

– Допросите парня, – наконец сказал он. – Если он настолько туп, как вы говорите, не исключено, что расколется. Первый раз побеседуйте без видеозаписи и магнитофона. Если всплывет что-то интересное, повторите допрос и запишите на пленку. А если упрется, останется ваше слово против его слова.

Уэс сообразил, о чем идет речь. Сам в прошлом много раз пользовался подобной тактикой. Странно, что Клей ни разу не открывался ему с этой стороны. Обычно ему было на все наплевать. Детектив собрался уходить, но Клей его остановил.

– Кто еще знает о результатах анализа крови?

– Только я и Гарри.

– Ни слова ни одной живой душе. Гарри я предупрежу.

– Будет исполнено, – кивнул Уэс. Он догадался, что прокурор что-то задумал, только не мог понять что.

ГЛАВА 5

По утрам, до того как отправиться на работу, Руди следовал определенному ритуалу. Он выводил свое судно и рыбачил на Окалачи. Судно – это, конечно, громко сказано. Руди приобрел старый ялик у владельца парусника, швартовавшегося по вечерам на реке. Владелец прицепил на мачте объявление: «Ялик на продажу» и приписал цену – сто двадцать пять долларов.

– У меня в кармане всего тридцать пять, зато наличными, – объявил Руди. Годами наблюдая за матерью, он перенял у нее напористость и умение торговаться.

Владельца ялика, бывшего ответственного сотрудника компании «Ай-би-эм», удивила попытка покупателя привлечь его живыми деньгами. Деньги ему не требовались, и продать лодку он не особенно стремился, но решил дать парню возможность хоть раз в жизни одержать победу. Он сложил на груди руки, правой потер подбородок. Они стояли на причале, и Руди исподтишка бросал взгляды на ялик – свой ялик. Продавец решил, что достаточно испытал его терпение, и сдался.

– Круто торгуешься сынок, – усмехнулся он. – Но раз у тебя наличные, ничего не поделаешь, придется продать.

Руди чуть его не расцеловал. Бывший хозяин помог отвязать лодку от парусника, и через пять минут Руди плыл вниз по течению. Это случилось три года назад. С тех пор он научился с закрытыми глазами разбирать и собирать маленький подвесной моторчик. На это у него хватало и рук и сообразительности.

Окалачи была таким местом, куда он каждый день убегал от мира. Птицы не смотрели на него свысока, словно он умственно отсталый. Никто не орал за то, что он неправильно дал сдачу. Удочка служила ему предлогом. Хотя Руди забрасывал ее время от времени, случалось, выдергивал рыбу-другую, его больше интересовало само путешествие. Он находил лучшее место, глушил мотор, плыл по течению, смотрел и прислушивался. При этом держался не только на большой воде. Река разветвлялась на множество извилистых протоков, которые неизвестно куда вели, и Руди решил исследовать все. Когда он сворачивал со стремнины, то попадал в мир, зажатый меж растущих из-под воды мангровых деревьев и высоких сосен. В воде правил аллигатор, а на деревьях – хищная скопа.

Но в отличие от аллигатора скопа не была эгоистичной и позволяла кормиться на своей территории цаплям, а другим птицам петь и порхать. Она верховодила благосклонно. Но когда взмывала в воздух, выпятив белую грудь и раскинув тяжелые коричневые крылья, ни у кого не оставалось сомнений, кто здесь главный. Руди иногда представлял себя ястребом, гордо и смело рассекающим над безумием. И ничего не боящимся.

В его сознании это был истинный мир, не изменившийся с тех пор, как его создал Господь. Другой мир был преходящим, нереальным, лишенным гармонии Вселенной.

Когда Руди, вернувшись утром в четверг с реки, готовился отправиться на работу, Уэсли Брюм разговаривал с хозяином магазина товаров повседневного спроса.

– Я собираюсь забрать вашего парня на допрос, как только он явится сюда, – заявил он Бенни Дрэгону.

– В связи с чем? – спросил хозяин магазина. Он терпеть не мог копов, а особенно стоящего перед ним недомерка.

– Не имею права говорить.

– Не имеете права… А его мать знает?

– Не ваше собачье дело. Вы ему кто, отец? Или я чего-то не понимаю? – Уэс начал выходить из себя.

– Нет, но я забочусь о парне. Не хочу, чтобы вы к нему цеплялись. Вы же в курсе, что он немного не в себе. Я не позволю вам разговаривать с ним без разрешения матери.

– Не позволите, вот как? А если мы займемся вами? Вот прямо сейчас позвоню в отдел безопасности и гигиены труда. Пусть-ка проверят ваши туалеты и ваши холодильные камеры.

– Не гоните! Ни к чему торопиться. Я просто задал вопрос. – Бенни приехал из Чикаго и прекрасно знал, какой дурной оборот могут принять дела, если полицейские натравят на мелкого предпринимателя городские власти.

А Уэс понял, что последнее слово осталось за ним.

– Без обид, Бенни. Я только хочу потолковать с парнишкой. Буду признателен, если вы побудете в магазине за него. А я, как только сумею, привезу его обратно.

Хозяин на мгновение задумался. От всей этой истории явственно тянуло дерьмом. До него дошли слухи, что в ночь убийства Руди видели у дома Люси. Об этом говорила вся округа. Бенни пришло в голову, что полицейские сами устроили утечку информации, а теперь собираются вызвать беднягу на допрос. И еще он понимал, что парень слишком тормозной, чтобы защищаться. Но что поделать? У него свой бизнес – надо жить с властями в мире.

– Ладно, – нехотя кивнул он. – Только обращайтесь с ним помягче.

– Я в курсе, – кивнул Уэс. – Разговаривал с директором его школы. Можете на меня положиться.

«Как же, на тебя положишься, – подумал Бенни. – Сожрешь с потрохами и не подавишься».

Уэс дождался Руди в магазине, и Бенни их познакомил.

– Он хочет поговорить с тобой в участке. Это не займет много времени. А я тебя пока подменю и обещаю, ты не понесешь убытков.

Бенни почувствовал себя прислужником римского императора, который скормил львам очередного христианина. Ему даже показалось, что Уэсли облизнулся. Руди почувствовал его страх, но он только что явился с реки, где видел скопу. Птица соскользнула с насеста под небесами и выхватила когтями рыбу из воды. Руди ощущал себя таким же сильным и бесстрашным, как скопа. Сегодня никому не удастся взять над ним верх.

– Хорошо, Бенни, я поеду, никаких проблем.

Хозяин смотрел, как парень вывел коротышку-полицейского из его магазина.

Как только «форд» Уэсли без опознавательной полицейской раскраски покинул стоянку, Бенни поднял трубку и позвонил Элене. Эта женщина всегда ему нравилась, и после смерти жены Марии он надеялся, что мог бы быть с ней. Эта была одна из причин, почему он взял на работу Руди. Но у Элены не было времени ни на него, ни на какого-либо другого мужчину.

– Элена, – сказал он, когда она подняла трубку в вестибюле отеля, – это я, Бенни. Только что полицейские забрали Руди на допрос. Повезли в участок.

Элена встревожилась, но не слишком. В гостинице до нее не доходили сплетни о сыне и Люси, замаравшие, подобно коровьим лепешкам, всю округу.

– А что им надо? – небрежно спросила она. По ее тону можно было подумать, что она пыталась успокоить Бенни, хотя успокаивать должен был он.

– Хотят допросить по поводу убийства в нашем районе.

В этом был определенный смысл. Руди работал в магазине по вечерам и мог что-то слышать. Но почему его повезли в участок?

– Ты чего-то недоговариваешь? – Теперь в голосе женщины появились тревожные нотки.

Бенни помолчал. Он никак не мог заставить себя сказать Элене, что ее сына подозревают в зверском убийстве Люси Очоа.

– Нет, просто сердце не на месте. Не доверяю я этим чертовым копам. А Руди, ты же знаешь, иногда он самый злейший враг себе.

Не слова, а неуверенность в голосе Бенни заставили Элену заподозрить, что дело серьезнее, чем он говорит. Она на всякий случай решила оставить за себя старшую официантку Терезу, а сама съездить в участок и выяснить, в чем дело. И, поблагодарив Бенни, повесила трубку.

Через пять минут, оставив Терезе подробные указания, женщина села в свою раздолбанную «тойоту-камри» и поехала в расположенный в квартале от отеля полицейский участок. День стоял прекрасный, хотя немного ветреный. Элена предпочла бы прогуляться пешком, но не хотела терять времени.

Секретарь в приемной вежливо заверила Элену, что к ней сейчас выйдут, и пригласила сесть. Помещение было совсем маленьким и вмещало всего несколько стульев, дверь, вероятно, вела в кабинеты полицейского участка. Руди находился где-то там, но створка была плотно закрыта. Рядом висело объявление: «Посторонним вход воспрещен». «Вот невидаль, – подумала Элена. – Будто кому-то охота туда заходить!» Нов данный момент именно это было главным ее желанием. Однако пустить ее туда могла только сидящая за конторкой женщина, и Элена решила подождать по крайней мере несколько минут. Она посмотрела на часы над конторкой. Шестнадцать минут четвертого.

Прошло несколько мгновений, Элена не выдержала, встала и подошла к окошку секретаря.

– Будьте добры, мисс, пожалуйста, позвоните начальству, сообщите, что я пришла. Я в самом деле возражаю, чтобы с моим сыном беседовали без меня.

Секретарь покосилась на нее, однако подняла трубку и сказала несколько слов кому-то на другом конце провода.

– И еще, – продолжала Элена, – зарегистрируйте, что я явилась в три часа шестнадцать минут. – Она сама не понимала, почему сказала это, но решила, что такие сведения могут оказаться важными.

Уэс Брюм собирался начать допрос Руди. Он отвел его в специально оборудованное для допросов помещение – пустую комнату размером восемь на десять футов с оливковыми стенами и цементным полом. Всю мебель составляли неопределенного вида металлический стол и четыре стула. Никаких прозрачных с одной стороны зеркал, сквозь которые другие копы могли бы наблюдать за происходящим. Зато на столе был установлен большой магнитофон, включенный видеомагнитофон, чтобы регистрировать любое изменение мимики подозреваемого во время беседы. Кряхтелка поступил так, как ему советовали, – выключил оба прибора. Пригласил Руди сесть, опустился напротив и положил перед собой новый желтый блокнот и ручку. Пододвинул подозреваемому лист бумаги с перечислением «Прав Миранды»[6]6
  Права, которыми обладает задержанный по подозрению в совершении преступления, включая право хранить молчание, право на присутствие и помощь адвоката во время допроса.


[Закрыть] и предложил подписать.

– Простая формальность.

Руди сделал вид, что читает, а затем поставил свою фамилию под печатным текстом.

Уэс, прежде чем пригласить Руди в эту комнату, несколько раз проиграл в уме ход предстоящей беседы. Первым делом он решил протянуть подозреваемому веревку и посмотреть, не затянет ли тот ее на собственной шее. Брюм наклонился вперед и дружелюбно шепнул:

– Руди, знаешь, почему ты здесь?

– Нет, сэр.

– Я хочу задать тебе несколько вопросов по поводу убийства Люси Очоа. Ты знаешь Люси?

Несколько мгновений Руди колебался, но его учили, что лгать нельзя.

– Да, сэр.

– Расскажи мне все, что знаешь о ее убийстве. – Коп дал понять Руди, что вопрос не направлен непосредственно против него. Парень решил, что колебаться нечего, и заговорил. Поднял глаза к потолку и старался вспомнить все, что печатали в газетах. Уэс записывал за ним в желтый блокнот.

– Мне известно, что убийство произошло в ночь на шестнадцатое января между десятью вечера и двумя утра. – От напряжения бедняга закрыл глаза. – Я слышал, что ее тело нашли на кровати в спальне, она была совершенно обнаженной.

Руди запнулся, лихорадочно пытаясь припомнить факты, о которых писали в газете. Уэс терпеливо ждал, а тем временем сделал в блокноте пометку, что подозреваемый отвечает с закрытыми глазами, «словно вспоминает прошлое».

– Вот и все, – заключил Руди с удовлетворением. – Все, что я знаю.

– Хорошо. Отлично. – Уэс продолжал игру в наставника, довольного ответом. Игра называлась «подтасовкой». Ни одному здравомыслящему, непредвзятому наблюдателю и в голову не могло бы прийти заподозрить Руди в убийстве. Но Кряхтелка уже настроил себя определенным образом. И теперь занимался украшением витрины – заполнял кое-какие пробелы, чтобы впоследствии удовлетворить аппетит изголодавшихся присяжных. – Вот что, Руди, – продолжал он, – мне придется задать тебе пару-тройку личных вопросов по поводу той ночи. Очень важно знать, кто конкретно находился поблизости от места преступления, чтобы ограничить круг подозреваемых. Ты меня понимаешь? – Руди кивнул. Офицер Брюм начинал ему нравиться. – Некоторые соседи утверждают, что в ночь убийства вскоре после двенадцати ты находился на Мерсер-стрит. Это так?

– Да, сэр. – Руди немного смущало и даже пугало признание, но вместе с тем он был рад облегчить душу, особенно в такой приятной беседе, как эта.

Элена уже двадцать минут томилась в приемной. Она все больше теряла терпение и начинала подозревать, что что-то в самом деле не так. Женщина встала и снова подошла к окошку.

– Я здесь уже двадцать минут и желаю знать, где мой сын. – Это было произнесено твердо, но спокойно.

– Прошу прощения, мэм. Сейчас позвоню еще раз, – ответила дежурная. Элена не отошла от окна и наблюдала, как она говорит по телефону. Через секунду та положила трубку. – Сейчас к вам выйдут.

Элена понимала – если из этой двери немедленно кто-нибудь не появится, ей следует действовать, только она не знала как. Она осознала одно: время для вежливости истекло. Но ей не пришлось долго гадать – из внутреннего помещения появился мужчина. На нем были черные брюки, белая рубашка с короткими рукавами, простой черный галстук. Элена решила, что ему лет тридцать пять. Этот человек ничем не выделялся, как и его одежда: был ни высок и ни низок, ни толст и ни тощ, ни красив и ни урод. Типичное лицо из толпы.

– Добрый день, мэм. Я Дел Шортер. – Полицейский протянул ей руку, и Элена ее скованно пожала. Шортер указал ей на стулья в приемной, а она про себя отметила, что он плотно затворил дверь во внутренние помещения участка. Нехотя она опустилась на стул. – Могу вам сообщить, мэм, что в настоящее время мой напарник Уэсли Брюм беседует с вашим сыном. Мы расследуем дело об убийстве Люси Очоа, и не исключено, что ваш сын способен оказать нам помощь. Он мог знать девушку, поскольку она приходила в магазин, где он работает. Или даже видел ее тем вечером. Необходимо кое-что выяснить. Составить с его слов кое-какие описания. Предъявить ему фотографии. Его показания могут оказаться чрезвычайно полезными.

Это было ложью, однако правдоподобной ложью, и соответствовало тому, как Элена представляла себе дело. Но она не собиралась сидеть сложа руки. Ее сын был слишком уязвим.

– Я не против, но хотела бы видеть Руди. И хотела бы находиться рядом, пока с ним беседуют.

– Прошу прощения, мэм, но это против правил. – Дел понимал, что идет по тонкому льду и добавил: – Поскольку вашего сына вызвали на допрос, мы сообщили ему о его правах. Сообщаем и вам: вы имеете право хранить молчание, вы имеете право на помощь адвоката…

– Мистер Шортер, – прервала его Элена, – вы меня не поняли. Дело в том, что Руди немного отстает в развитии. Если ему задают вопрос, он на него ответит, не важно, напомнили ему о его правах или нет. Я его мать и не желаю, чтобы он отвечал на вопросы!

– Извините мэм, ваш сын совершеннолетний и должен сам принимать решение, отвечать ему или нет. Но вы вправе нанять ему адвоката. И если адвокат выразит протест, мы сразу прекратим допрос.

Элена наконец поняла: перед ней непробиваемая стена. Но поскольку с ней ведут себя подобным образом, следовательно, Руди под подозрением. Она обожгла полицейского взглядом: