Текст книги "Проект Омега"

Автор книги: Джеймс Паттерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

74

– Настало время проверить познания криминального мира. Начнем с бандитов Лос-Анджелеса, – настороженно говорит Клык.

– Они или Крипсы, или Бладсы, [11]11
  Крипс – могущественная банда из Лос-Анджелеса, состоящая из чернокожих. Одна из самых многочисленных, число членов около 30 тыс. Группировка находится в вечной войне с аналогичной криминальной группировкой Бладс (Bloods).


[Закрыть]– на полном серьезе утверждает Игги.

– Тише. – Клык кладет ему на плечо руку. – Не буди в них зверя. К тому же, это Духи. У них у всех на каждой куртке крупными буквами написано.

– Как же это я пропустил, что у них на куртках написано! – огрызается Игги, и Клык мысленно хлопает себя по лбу. Думать надо, что со слепым разговариваешь, а потом ляпать.

– Эй! – окликает их, подходя со спины, чувак по имени Киз.

В то утро, когда мальчишки залегли на пустыре в восточном Лос-Анджелесе, их внезапно окружила огромная банда. Настоящая уличная банда Духов. Ребята напряглись было, готовые кинуться в драку, но Киз узнал Клыка, а за ним и Газа, и Игги. Видел их в новостях. И блог Клыка тоже читал. Так что криминальный мир встретил наших крылатых героев с распростертыми объятиями. Эта часть города была под контролем Духов, и Киз предложил Клыку хазу:

– Давай, паря, за мной.

– Смотри-ка, а мы оказывается пользуемся успехом, – шепчет Игги так тихо, что даже Клык с трудом его слышит.

Киз направляется к заброшенному дому в центре Лос-Анджелесской трущобы. Крылатая троица беспрекословно следует за ним по пятам. Прохожие с удивлением пялят на них глаза, но одного движения руки бандита достаточно, чтоб любой, самый здоровый мужик, скромно потупившись, заторопился прочь.

– Вот бы мне такую куртку, как у Духов, – шепчет Газман. Он поднял было руку ухватиться за Клыка, но тут же ее опускает. С тех пор как стая раскололась пополам, Газ изо всех сил храбрится: я-де самый крутой, мне-де все по фигу. Клыку приходится постоянно напоминать себе, что Газзи всего лишь восьмилетний мальчонка.

И как только Макс ухитряется быть им всем мамкой-нянькой? Она сама кремень-девка. По крайней мере, он, Клык, ни одного чувака не встречал, кто покруче нее будет. Но она горазда и носы подтереть, и царапины промыть, и малышню успокоить. Откуда у нее на это душевные силы берутся? Непонятно. Никогда раньше Клык не понимал, чего эта ежедневная забота стоит. Пока теперь самому не пришлось на собственной шкуре испробовать.

Поднимаясь за Кизом по выщербленным заплеванным ступеням, Клык потянулся и взял Газа за руку. Тот посмотрел на него удивленно, но в следующую секунду вцепился в него маленькими пальцами. Значит, правильно Клык его за руку взял.

Двое амбалов стоят на секе у входной двери, но по знаку Киза мгновенно расступаются, пропустив внутрь и главаря, и нашу троицу. Внутри хаза – один в один тот наркоманский притон, который исследовали Макс с Клыком в Вашингтоне. Только еще более заплеванный и обветшалый. Зато с гарантией, что сюда к бандитам никто не сунется. И значит, относительно безопасный.

– Располагайтесь, – Киз гостеприимно открывает им дверь в комнату. Точнее, в развалину, где как будто совсем недавно Игги взорвал одно из своих новейших изобретений.

– Ништяк, выручил ты нас, кореш, – искренне благодарит его Клык. Игги и Газ с облегчением укладываются на полу. А Клык углубляется в разработку плана.

75

– Что, это и есть твой план? – не верит своим ушам Игги.

– Ага. Давай, хватай монатки, пошли.

Газман молчит, но Клыку кажется, он жалеет, что не остался в стае с Макс вместе с девчонками. Первый день было еще ничего. Казалось, это их мужское приключение. Но теперь ситуация накаляется. И обратной дороги нет. Клык назад не пойдет. По крайней мере, до тех пор, пока она не избавится от того кретина.

Офис журнала «People» занимает этажа четыре колоссального небоскреба в центре Лос-Анджелеса. Клык уверен: была бы с ним Ангел – их бы без проблем под белы руки провели к президенту компании. И он бы сам предложил Клыку сделать специальный выпуск с громким названием «Злодеяния корпорации ИТАКС».

Но Ангела под рукой нет, и он, Клык, должен действовать своим умом. Ничего, он и сам не лыком шит. Клык поднимает мешок с сэндвичами. Охранник в вестибюле протягивает ему временный пропуск и лениво бросает:

– Лифты доставки и обслуги сзади.

– Давай по лестнице пойдем, – умоляюще смотрит на него Газман.

– Какая лестница, нам на двадцать седьмой этаж.

В общем-то Газ прав. Войти в лифт – все равно, что добровольно подвергнуть себя пытке. Маленькое замкнутое пространство, битком набитое людьми. Которые, к тому же, все хорошо одеты и чисто вымыты и смотрят на вас как на зачумленных.

На двадцать седьмом этаже троица пулей выскочила в модерновую приемную, кишмя кишащую народом. Клык бодро шагнул к справочной стойке.

Молокосос, лет двадцати от силы, в хиповых квадратных очках, презрительно смотрит на них как на пустое место:

– Чем могу помочь? – цедит он сквозь губу.

– Мне срочно нужно переговорить с вашим лучшим корреспондентом, – вежливо просит Клык, – по поводу истории с возможными последствиями мирового значения. Напечатайте ее – и ваш журнал войдет в историю.

Молокосос за стойкой и глазом не моргнул:

– Вы записаны на прием? Хоть с кем-нибудь?

Конечно, нет. В такой степени Клык принципы работы масс-медиа еще не освоил, чтоб заранее на прием записываться. Похоже, с бутербродами дальше приемной не пройдешь.

– Мне необходимо срочно с кем-нибудь поговорить.

Парень скептически хмыкает:

– Не уверен.

– Когда выяснится, что ты не дал им мою историю выслушать, тебя так спрессуют, что ты, как тунец в банке, в собственном соку законсервируешься.

На этой изысканной метафоре молокосос жмет на кнопку вызова охраны.

Клык мгновенно хлопает Игги по плечу:

– Делаем ноги! Шевелись!

76

Завидев, как Клык, Игги и Газ ринулись к лестничному пролету, двое грузных охранников набирают скорость. Клыку как дважды два ясно, что в случае погони лифт исключается, двадцать семь этажей под тобой или нет. Лифт можно остановить между этажей. А то можно поставить заслон на выходе. Так что лестница – единственный путь к отступлению.

Он дернул дверь и все трое рванули вниз, перескакивая через четыре ступеньки. Отпихнули на лестничной клетке ошеломленных служащих, чуть не сбили разносчика сэндвичей. За спинами хлопают двери и разносятся свистки и вопли охраны. На каком-то из этажей дверь на лестницу распахнулась прямо перед его носом и, едва проскочив, Клык почувствовал, как кто-то хватает его за куртку. Вырвавшись, он несется вниз, краем глаза следя, рядом ли Газман и Игги. Жаль, что на лестнице ни одного окна, и отступление через воздух отпадает.

Лестница чертовски длинная. В узком пролете то и делай, что вправо-влево поворачивай. У Клыка даже голова закружилась. «Держись! Возьми себя в руки, – повторяет он себе. – С тобой ребенок и слепец. Ты за них в ответе».

– К выходу готов? – предупреждает он Игги после бесконечной череды ступенек. – Последние восемь прыжков, и сразу – резко влево.

Игги быстро откликается:

– Схвачено!

Вот они и внизу. Если только смогут прорваться к выходу…

Восемь дюжих охранников поджидают их на выходе в вестибюль. Клык развернулся было обратно наверх, но ближайшая к ним дверь отворилась, и в ней выросли еще четверо амбалов.

Пытаясь прорваться, троица детей-птиц кинулась на заградительную цепь в вестибюле.

Безуспешно.

– Мы и так выходим, – рявкает Клык. Но охранник сгребает его в охапку, подводит к стеклянной двери, распахивает ее ногой и пинком скидывает Клыка вниз со ступеней.

Рядом на тротуар приземляются Игги и Газман, и все трое быстро вскакивают на ноги.

– И чтоб не совались тут! Шваль всякая только воздух портит! – орут им вслед стражи порядка.

После переплетов с ирейзерами и с флайбоями быть вышвырнутыми на тротуар с десяти ступенек – не велика беда. Проблема только в том, что план Клыка с треском провалился.

Клык отряхивает джинсы, открывает мешок с сэндвичами, и они за обе щеки уплетают бутерброды по пути в Духову хазу. «ЧБНМММС: Что бы на моем месте Макс сделала? – размышляет Клык. – Оставим пока в стороне, что она пустила в стаю того убийцу».

– Что, непруха? – Киз вострит финку на вертящемся колесе-точиле.

– Полный прокол.

– Надо было там крылья свои им в зенки тыкнуть. У вас крылья-то на месте еще? – запоздало советует Киз. – Я вас по телику однажды видел – во отпад! Они бы на месте за раз окочурились!

– Я не хотел прибегать к дешевым эффектам, – бормочет Клык.

Но, если честно, про крылья-то он и не подумал. А жаль! Есть, видать, сермяжная правда в словах бандита. Крылья и вправду должны были бы подействовать. Вот черт, промахнулся!

Переходим к плану Б.

77

– План Б – это булки с сосисками, – Газман с энтузиазмом уплетает уже вторую булку (или вторую сосиску. Это как тебе, дорогой читатель, больше нравится). – По-моему, План Б – это классный план.

Клык сканирует окрестность на 360 градусов, но в этой округе Эл Прадо обитает только стандартный контингент бездомных бродяг, наркодиллеров да Духов. Беспокоиться особо нечего.

– План с сосисками не имеет ничего общего. – Клык вытирает руки об джинсы. – Мы просто убиваем время, пока не придет момент его осуществлять.

Конечно, никакого плана нет и в помине. Пока. Но Клык в этой стае лидер. А лидерам положено олицетворять уверенность, даже в провальных ситуациях. Спасибо Макс за преподанные ему уроки – Клык их хорошо запомнил.

– Порядок, мужик, – Киз трясет руку уличному продавцу булок с сосисками.

До Клыка внезапно доходит, что чувака только что раскошелили на двенадцать сосисок в обмен на пару часов крыши на этой разбойничьей улице. Интересно…

Тут Клык с тревогой замечает, что четвертая сосиска застревает в горле у Игги, а на лице появляется выражение напряженного вслушивания.

– Что там?

Игги бросает недожеванную снедь:

– Флайбои!

– Вы, мужики, тикайте, – резко оборачивается Клык к Кизу. – У нас неприятность маленькая вышла. За нами охота. Но вы тут ни при чем.

– Как они нас только находят? – скулит Газман, напоследок отправляя в рот остатки сосиски.

– Не дрейфь. Мы остаемся. – Киз достает из кармана мобильник.

– Не, кореш, ты не понима… – только и успевает проговорить Клык, прежде чем монотонный гул начинает звучать прямо у них над головами. И тут уж благородство демонстрировать поздно.

Их где-то около восьмидесяти, и они, как рой гигантских ос-убийц, клубятся над соседней крышей.

– Чо за хрень такая? – спрашивает Киз, к которому по звонку из всех щелей сбегаются его Духи.

– Роботы! Вам лучше отсюда убраться. – Клык разворачивает крылья и слышит, как банда ахает в один голос. И кто-то в остолбенении шепчет:

– Святая Мария, пресвятая Богородица!

– Сказано тебе, Духи остаются. – Киз достает финку и сигналит своей команде боевую готовность.

– Восемьдесят флайбоев. Направление стрелки на десять часов, – предупреждает Клык Игги. Игги и Газман раскрывают крылья, вызвав новый прилив восхищенного шелеста в рядах Духов.

– На земле Духи помогут. А нам в воздухе поднапрячься придется.

Игги кивает, и Киз вкладывает ему в руки увесистый стальной ломик. Едва успев благодарно ухмыльнуться и ненароком задев крылом потрясенного Духа, Игги взмывает в воздух.

По расчетам Клыка до рукопашной остается четыре секунды. Достаточно для последних инструкций союзникам:

– Они металлические. Покрытые тонкой шкурой. Ножи бесполезны. На них нужны бейсбольные биты и ломы.

– Имеются. И кой-какой сюрпризик в запасе найдется.

Клык видит, как трое Духов тащат пятифутовую базуку. [12]12
  Базука – американское название динамореактивного (без отдачи при выстреле) ручного противотанкового гранатомета.


[Закрыть]Но сейчас не время спрашивать, откуда они ее взяли. Три шага разбега – и он практически вертикально взлетает вверх, надеясь увести за собой флайбоев подальше от приютившей их банды.

С бешено прыгающим сердцем Клык целит в центр роя флайбоев.

78

– Вам нет спасения. Мы вас уничтожим, – завывают флайбои.

– Держи карман шире, – бормочет про себя Клык. – Что, эти собаки белохалатники ничего более оригинального не придумали, как запрограммировать эти набившие оскомину угрозы?

Как по команде, к нему разворачиваются механические головы и нацеливаются горящие красными лазерами глаза. Пятерка-другая роботов откалывается от основной массы, заходя на него справа и слева. Клык размахнулся металлической бейсбольной битой. Внезапный ноющий, на высокой ноте свистящий звук заставил его круто отвернуть в сторону. Ракета типа земля-воздух просвистела в каких-то пятидесяти футах прямо в гущу флайбоев. Нацеленная неопытной рукой, она взрывается слишком поздно. И все равно пятнадцати металлических голов – как не бывало. На секунду Клык даже помедлил подумать, не порадовался ли Газ на чудеса пиротехники.

Но дальше все закрутилось в большую драку. Клык молнией носится среди флайбоев. Бита летает вверх-вниз, направо-налево – только рука от ударов немеет. Минута – и он понимает, как бить в плечо, чтобы стопроцентно выбить сустав, и как вдарить по железной флайбойской башке, чтоб подчистую снести ее с плеч.

Вонь стоит страшная – горячий металл, расплавленные провода, тлеющая шкура. Вот уж точно, флайбои – псы смердячие.

У-уф! – удар под дых чуть из Клыка дух не вышиб.

Драться с флайбоями – совсем не то, что с ирейзерами. Ирейзеры в бою много неповоротливее, но зато обмануть их было труднее – на обманки не поддавались. Флайбои сильнее и точнее ударом, но движения их предсказуемы и реакция слабовата.

Газмана Клык не видит, но Игги только что пронесся мимо, как мечом размахивая ломом. Нос в крови, глаз подбит, но громит и крушит флайбоев так, что только держись. Молодец! Орел!

Снизу, с земли, доносится звук выстрелов и череда частых взрывов. Клыку остается только надеяться, что Газман успел оттуда слинять.

Флайбой на подходе – блокировка удара – скрежет биты по стальной черепушке. Вот черт, шуму много, а толку мало! Уцелел, паскуда.

Новый робот заходит справа. Клык обрушивает на него биту. Конец флайбою.

Следующее металлическое чудовище таранит Клыка в самую почку. Охнув от боли, он складывает крылья и камнем летит вниз. Летит ровно столько, сколько нужно, чтоб оклематься. Придя в себя, выходит из пике и, раскрутив биту над головой, взвивается вверх, сшибая пару-тройку зависших над ним флайбоев. Еще один попадает под искру короткого замыкания, и шкура на нем начинает дымиться. Пах! – точечный взрыв, и флайбой кувырком валится вниз, оставляя за собой извилистый шлейф черного дыма.

В одну минуту битва окончена. Оставшиеся штук пятнадцать роботов разворачиваются, выстраиваются в колонну по двое и улетают ровным строем. Клык подлетает туда, где парит Игги, прислушиваясь к их удаляющемуся гулу.

– Конец, давай на посадку!

Между тем, на земле завывают сирены – со всего Лос-Анджелеса к Эль Прадо гонят полицейские тачки. Улица завалена разбитыми вдребезги металлическими частями и тлеющими шкурами флайбоев.

Газман стоит рядом с Кизом. Оба изрядно побиты, но оба твердо стоят на ногах и победоносно ухмыляются.

– Полиция! Пора всем драпать, – коротко бросает Клык.

– Вот теперь ты, мужик, прав! – Киз протягивает ему распухшую, окровавленную руку. – Клевая получилась драчка. А шкет твой – что надо. Он одного десятка моих пацанов стоит.

Газман гордо выпячивает грудь.

– Спасибо. Спасибо вам за все. – Голос у Клыка чуть заметно дрогнул, и вся троица разом взмыла в небо. С высоты им видно, как Духи мгновенно испарились: рассыпались по трущобам, нырнули в темные пролеты дверей, вскочили по машинам и умчались на предельной скорости.

Прибывшая на место полиция обнаружила только совершенно необъяснимые горы деталей стальных механизмов, перекрученных проводов и меховых лохмотьев.

79

Тотал свернулся у меня за пазухой. Летим на страшной высоте над Францией, внимательно следя за самолетными потоками. Мы оставили в покое английский ИТАКС – это только одна из голов Гидры. Нам известно о четырех отделениях, включая головное предприятие ИТАКСа в Германии. Туда-то мы и направляемся. Но эта черная псина совершенно выводит меня из себя.

Он снова елозит у меня в куртке, и я с трудом подавляю желание расстегнуть молнию и дать ему еще раз изведать радость свободного падения. Он вздыхает и поводит носом.

Начинается… Тотал, и вправду, снова заводит свою песню:

– Ты совершенно бездушная…

– Тотал, мы все это уже тысячу раз обсудили, – раздраженно обрываю я его. – Мы проверили отделение ИТАКСа в Сен-Жен-Дё-Севр. – Тотал морщится от моего произношения, провоцируя мои ответные агрессивные действия. – И теперь наша миссия ведет нас к головному отделению в Германию. В Париже никаких ИТАКСов нет. Следовательно, останавливаться в столице Франции не имеет никакого смысла.

– Это всего-навсего центр мировой культуры, – зудит Тотал. – Город лучшей кухни на планете. Моды, искусства, архитектуры. Лувр, Версаль, Елисейские Поля… – Он вот-вот зарыдает в голос.

– И, тем не менее, никакого ИТАКСа.

– Я бы совершенно не возражала сделать небольшую остановку в Париже, – осторожно начинает подпевать Тоталу Надж. – Я в библиотеке видела путеводитель. Там такие кораблики на Сене есть. Сядешь и катишь себе по воде через весь Париж. И парки тоже, и Лувер-музей, и дворцы, и все-все. – Она с надеждой заглядывает мне в глаза.

– Не Лувер, а… – но мне даже не удается закончить свои наставления.

Тотал обучил обеих девчонок лить крокодиловы слезы, и теперь очередь Ангела смотреть на меня сквозь влажную поволоку. Собрав волю в кулак, жду, когда она начнет инфильтрироваться ко мне в сознание. Но она не начинает. Очень с ее стороны разумно. Вместо этого она пускается в причитания:

– Жизнь так коротка. Так коротка и так тяжела. Увидеть город огней единственный раз в жизни…

– Да прекратится это безобразие когда-нибудь или нет!

– … бесконечно облегчит наши муки и страдания… – заканчивает Ангел свой трагический монолог.

– Безусловно! Ибо жизнь в деградации и пытке – ничто по сравнению со столиком в кафе на Елисейских полях! – каждое мое слово источает яд сарказма. Как они все еще только живы?

– Вот именно! – Ангел не замечает ни яда, ни сарказма. – И я об этом говорю. Все отступает на второй план, когда стоишь на Монмартрском холме перед красавицей Сакре Кер.

Я знаю, что они меня додолбали. Если я сейчас не сдамся, мне придется всю дорогу до Германии слушать двух бесконечно нудящих девиц и нотации оскорбленной в лучших чувствах собаки. Так что невозможно будет сконцентрироваться на выполнении поставленной главной задачи. Плюс, велика вероятность того, что в любую секунду прорежется Голос со своими метафорами и загадками. Типа: Триумфальная Арка подскажет тебе ответы на мучающие тебя вопросы. Или: подумай о воспитательном и образовательном значении Парижа для молодого поколения американцев…

Я глянула вниз. Далеко под нами столица Франции сияет миллиардом огней, переливаясь, как огромный драгоценный брильянт. Неимоверно дорогой, совершенно бесполезный, но такой притягательный и заманчивый.

Сосредоточенно потерев лоб, неохотно соглашаюсь:

– Так уж и быть. Ваша взяла. Заскочим в Париж на пару часов.

Стараюсь не замечать буйных криков восторга. Смотрю на Ари и понимаю, что он единственный не подал голоса. Он вообще редко высказывается, как будто у него нет права на свое мнение. Надж и Ангел особо с ним не общаются и даже его сторонятся. И еще я знаю, что Париж будет одним из последних событий его жизни.

– Надо найти место переночевать, – говорю я, поворачивая на посадку.

80

Вот смотри, дорогой читатель, какая странность получается: с тех пор, как мы с Клыком и остальной стаей расстались, ни от ирейзеров, ни от белохалатников, ни от флайбоев – ни слуху ни духу. Меня, Ангела, Надж, Ари и Тотала по-прежнему можно выследить. Но ведь не выслеживают! Нас, похоже, оставили в покое, и здесь, в веселом, как говорится, Париже мы все равно что на каникулах.

В чем, получается, разница? С нами нет Клыка, Игги и Газа. Абсурд какой-то.

Чем они без нас занимаются? На пляже где-нибудь прохлаждаются? Забыли о нас совсем и даже не скучают?

С одной стороны, мне до смерти хочется найти Интернет-кафе и прочитать, что там Клык пишет в своем блоге. Может, из него хоть что-то можно будет о них выудить, хоть какое-то представление получить, где и что они делают. Но с другой, я права, а он нет. Это он меня бросил, это он стаю расколол, а мне, выходит, теперь после всего этого признаваться, что мне без него плохо!

– Смотрите, какой хорошенький! – постанывает от восторга Надж, накручивая на шею тонкий газовый шарф. – Ужасно красиво!

Как ей только в голову не приходит, что любой ирейзер за него дернет и враз ей шею свернет. Я только плечами пожимаю, с трудом воздерживаясь от очевидного комментария. Надеюсь, она оценит мой такт и сама поймет причины отсутствия моего энтузиазма.

– Вот что я называю цивилизацией, – Тотал довольно облокотился о мраморную столешницу и придвинул к себе поближе шоколадное пирожное. – Сиди себе тут, посиживай, кондитерские изыски отведывай, и чтоб Ангелу ничье сознание контролировать не нужно было! Говорил вам, здесь центр мировой цивилизации!

Если ты, дорогой читатель, еще сам не просек, собак пускают почти во все парижские рестораны. Мы сидим в уличном кафе, за маленьким мраморным столиком, мимо проплывают толпы народу, и никому и в голову не приходит превращаться ни в ирейзеров, ни в какую другую биологическую или технологическую усовершенствованную модель убийц-террористов.

– До чего же вкусно! – Надж заправляет шарфик, чтоб ненароком не искупать его в чашке с кофе. – А сколько этих пирожных съесть можно?

Для справки: она доедает уже третье.

– Сколько влезет, столько и ешь. Смотри только, чтоб не стошнило.

Не могу не признать: мои родительские принципы относительно нетрадиционны. Но нельзя не принять во внимание, что самой-то мне всего только четырнадцать лет, и к тому же никого из моих подопечных я сама не рожала.

– Как бы мне… – начинает Ангел, но сама прерывает себя на полуслове и молча прихлебывает стоящий передней cafe au lait. [13]13
  Кофе с молоком ( фр.).


[Закрыть]

«Как бы мне хотелось, чтобы мы были здесь все вместе», – звучит у меня в голове. Но это явно не Голос. Киваю Ангелу, молчаливо с ней соглашаясь: «И мне тоже».

– А что мы дальше будем делать? – нетерпеливо спрашивает Надж. – Может, в Лувер заскочим?

– Во-первых, не «Лувер», а «Лувр». А во-вторых, там слишком много народу, секьюрити на каждом углу и камер в каждом зале навалом. Не произвели еще столько валиума, чтоб меня туда спокойно затащить можно было.

– Зато Эйфелева башня открытая. И высоко там, – логично предлагает Ангел.

– Вот это вариант. – Смотрю на часы. – Вам, друзья мои, на развлечения четыре часа. И ни минутой больше. Через четыре часа мы отсюда сваливаем.

– Яволь, – Надж вскидывает мне руку в салюте, Тотал давится от смеха, и даже Ари криво усмехается.

Нет, наверное, на свете человека, который не знал бы, как выглядит Эйфелева башня. На картинках ее каждый видел. Но если прямо перед ней встать – она така-а-а-я огромная. И прямо в небо летит. И все железки просто как кружевные! Как ты думаешь, дорогой читатель, чего там, у подножия башни, нам больше всего хотелось? Правильно! Раскинуть крылья да взлететь на самую маковку. Но вместо этого, как все нормальные люди, мы выстояли в длиннющей очереди и поехали наверх в битком набитом лифте. Можешь себе представить, какое нам всем это удовольствие доставило.

Но зато наверху – глаз не оторвешь. Внизу Сена с корабликами и весь Париж как на ладони: и Триумфальная Арка, и Лувр, и все-все.

Какой все-таки красивый город! Здания все старые, изысканные, не как в Америке. Вот бы мальчишки его увидели… И ты, дорогой читатель, тоже его непременно когда-нибудь увидишь. Если, конечно, он устоит, когда белохалатники мир уничтожат.

Само собой разумеется, Надж заставила нас все лавчонки обсмотреть. Но, по крайней мере, посчастливилось избежать клаустрофобии – Надж удалось уломать ограничиться уличными лотками. Благо их вдоль Сены полно. Старые книги продают, цветы. Как будто мы в фильме с субтитрами оказались. Я с ангельским терпением дожидалась, пока Ангел и Надж все футболки, все шляпки перемеряют и все книжки на французском пересмотрят. Какой толк смотреть, если мы их все равно ни унести, ни, тем более, прочитать не можем.

Ари примерил кожаную куртку. Его старая давным-давно превратилась в лохмотья. И от запекшейся крови колом стоит. Торговец было выпялился на него с беспокойством, но Ангел мужика отвлекла, и он про Ари даже думать забыл.

– Тебе очень идет. Удобно? Не жмет?

Он скривился:

– Все будет жать, коли туша такая, – Ари сконфуженно показывает на свои неестественно выпяченные мускулы и выпирающие на спине крылья.

Отступив на полшага, поправляю ему воротник на шее и снова вижу ее, зловещую татуировку. Его срок близок. Очень близок.

Знаешь что, дорогой мой читатель! Хорошо, что я показала ему Париж…