Текст книги "Опасность на каждом шагу"

Автор книги: Джеймс Паттерсон

Соавторы: Майкл Ледвидж
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

67

– Я хочу быть машинкой! Дай я буду машинкой! – заныл пятилетний Трент Беннетт над картой для «Монополии». Девятилетний Рикки, почуяв угрозу, схватил фишку с клетки «Старт» и прижал к груди. Трент разревелся.

Брайан Беннетт закатил глаза. Он ведь просто делает свою работу, развлекает мелюзгу. Специально притащил для них настоящую настолку, и что они устроили? Полный бардак.

Мэри Кэтрин, их новая нянька или как там она называется, выскочила за чем-то в магазин. Дед был в церкви. Поэтому Брайан остался за главу семейства.

Он поднялся из-за стола, услышав, как открывается входная дверь. В проем протиснулась здоровенная елка, а вслед за ней, вытирая пот со лба, появилась Мэри Кэтрин – раскрасневшаяся, но все равно вполне симпатичная.

Брайан уставился на нее. Нянька купила им настоящую рождественскую елку!

Это было очень мило с ее стороны.

– А, Брайан, вот и ты, – сказала она со смешным ирландским акцентом. – Знаешь, где мама и папа держат украшения? Я придумала для вас работу.

Через двадцать минут все дети собрались в гостиной и по цепочке передавали украшения Мэри Кэтрин, забравшейся на шаткую стремянку. У нее получалась не такая елка, как у мамы, подумал Брайан. Мамины елки были круче, чем даже красавицы в витринах у «Мейсис». И все-таки елка Мэри Кэтрин была лучше, чем ничего.

Крисси, все еще одетая в костюм ангела, прошла на кухню, обеими руками держа фильтр, полный воды.

– Эй, ты что делаешь? – окликнул ее Брайан.

– Ну как это «что»? Свою работу, – отозвалась она небрежно. – У Сокки кончилась водичка.

Брайан засмеялся. Сестры воспитали Крисси так, что порой она вела себя как тринадцатилетняя, а не как трехлетняя. Скоро маленький ангел вернулся в гостиную и включил телевизор.

– А-а-а! Смотрите! Идите сюда!

– Что такое?! – Брайан бросился к сестре.

На экране перед батареей микрофонов стоял их отец. «Прямо как Дерек Джетер после бейсбольного матча», – подумал Брайан с гордостью.

Но когда он присмотрелся, гордость сменилась беспокойством: отец улыбался, но очень нехорошей улыбкой. Обычно она означала, что он зол или расстроен и пытается не подать виду.

Да, папа выглядел в точности как Джетер.

После большого проигрыша.

68

Подходя к подиуму для пресс-конференций, я совершенно застыл. Только не от холода. Обычно перед тем, как сделать заявление для прессы, я всегда волновался до тошноты. Но сегодня, когда Уилл Мэтьюс сказал, что комиссар приказал немедленно собрать пресс-конференцию, я вызвался сам.

Я знал, что убийцы в соборе тоже смотрят телик, и хотел, чтобы они увидели меня и услышали, что я скажу.

Окинув взглядом толпу репортеров из национальных и мировых новостных агентств, заполонивших авеню, я твердо посмотрел в черную линзу камеры прямо передо мной.

– За последний час, – начал я, – мы предприняли попытку спасти заложников. Произошла перестрелка, два человека – агент ФБР и офицер службы по чрезвычайным ситуациям – убиты. Еще двое ранены. Мы не будем разглашать имена до тех пор, пока не известим семьи.

Волна движения и шума пронеслась по рядам репортеров. Голодным волкам кинули сахарную косточку.

– Почему вы так поспешно решили пойти в атаку? – спросил стоявший в первых рядах репортер с президентской прической.

– В свете текущих событий мы не можем комментировать решения оперативного штаба, – ответил я.

– В какой части собора произошла перестрелка? – высунулась из-за его плеча миловидная журналистка. В одной руке у нее был микрофон, в другой – открытый мобильник.

– Еще раз повторяю: мы не можем раскрывать тактические данные, – сказал я. Спокойствие собственного голоса пугало меня. Несколько минут назад в меня стреляли. Теперь же я был собран, как Колин Пауэлл на смотре войск.

Каковы бы ни были причины, я гордился собой. Если бы я хоть немного показал, что подонки в соборе нанесли нам серьезный удар, я бы оскорбил память павших бойцов.

– Дамы и господа, мы в сложном положении, – продолжил я. – Знаю, вы все хотите получить полную и ясную информацию, но сейчас не время раскрывать карты. Это помешает выполнению нашей цели. Мы хотим, чтобы тридцать два заложника вышли на свободу в целости и сохранности.

– Что насчет захватчиков? – крикнул кто-то из задних рядов. – Как вы поступите с ними?

Я снова пристально посмотрел в камеру. Я почти встретился взглядом с Джеком.

– Конечно, мы не собираемся причинять им вред. Мы хотим разрешить ситуацию мирным путем.

Не обращая внимания на шквал вопросов, я сошел с подиума и столкнулся с высокой брюнеткой, запнувшись о кабель, зафиксированный клейкой лентой на тротуаре.

– Ну же, Майк, – сказала Кэти Калвин. – Кто эти парни? Скажите, чего они хотят? Какие у них требования?

– А чего вы у меня-то спрашиваете? – сказал я и состроил тупую рожу, только что не сведя глаза в кучку. – Неужели вы не читаете собственное издание, мисс Калвин? Я же ничего не знаю, забыли?

69

Я вернулся в штаб и спокойно засел там с телефоном в руке. Но когда он зазвонил, я чуть не выронил чертов аппарат. Внутри у меня все кипело, но теперь я знал, насколько бесполезно это чувство. Приятно ощущать злость, но она не работает. Я знал, что должен исправить ошибку, извлечь какую-то пользу из этой кровавой каши.

Больше всего мне хотелось, чтобы Джек говорил, а не стрелял.

– Майк слушает.

– Ты лживый сукин сын! – заорал Джек.

– Ну-ну, Джек, – увещевал я. – Произошла накладка. Сбой связи. Мне ничего не говорили до самого начала операции.

Я хотел, чтобы мой голос звучал как можно откровеннее, помогая выбраться на нейтральную почву, но при таком раскладе это было невозможно. На самом деле я только что пытался убить Джека и его подручных и здорово досадовал, что попытка сорвалась.

Но мне пришлось отстраниться от этого чувства. Изображать пешку в большой игре, на которую я не мог повлиять.

– Прошу тебя, Джек. Ты сам недавно просил говорить откровенно. Чего ты ждал? Вы пристрелили священника и выбросили его за дверь, как мешок с мусором. Неужели вы думали, что вам за это ничего не будет?

– Я же сказал тебе: это была ошибка! – кричал Джек. – Один из твоих ублюдков убил моего друга. Он умер на моих руках.

– А один из твоих ребят убил двоих полицейских. Джек, это тупик. Я думал, вам нужны деньги. Убивая людей, вы ничего не ускорите. Вы только дадите моим коллегам, которые и так не прочь пострелять, а теперь еще и взвинчены до предела, повод открыть огонь. Давай посмотрим в лицо правде. Если вы вынудите нас пойти в атаку на собор, то знаете, что шансов у вас нет. Со священником вышла ошибка. Я это понял. И мы, в свою очередь, совершили ошибку, спустившись в тайный ход. Давай попробуем забыть о том, что случилось, и вернуться на конструктивный путь переговоров.

Я ждал ответа. Эту речь я сочинил на лету, но вроде бы аргументы у меня были убедительные. В любом случае нам нужно было время, чтобы собраться и придумать новую стратегию. Тайный ход казался удачной затеей, но, может быть, был и другой путь? Все, что нам было нужно, – придержать стрелки часов.

– Конструктивный путь? С этой минуты я пойду по пути войны, ты, лживый мешок дерьма! – Джек почти брызгал слюной в мое ухо. – Ты все испортил, Майк, и я накажу тебя за это. Иди к дверям и забери мусор!

70

Я растолкал людей у выхода из автобуса и помчался через улицу. Массивные двери собора начали медленно открываться. Я знал, что оттуда вот-вот выбросят следующую жертву. Я надеялся, что успею спасти жизнь этого человека, если побегу еще быстрее, но понимал, что не получится.

Я уже бежал по тротуару, когда человека выбросили из темноты за дверями. Мне не удалось разглядеть, мужчина это или женщина.

Тело проехало по брусчатке и приземлилось ничком на украшение из увядших цветов. Мужчина, понял я. Темный костюм. Кого из заложников убили?

У меня перехватило дыхание. Я упал на колени возле тела жертвы. Увидев торс, я даже не стал щупать пульс. Поясница была изодрана в клочья и залита кровью.

Я опоздал.

Мужчина средних лет. С него сняли рубашку, десятки огромных рваных ран зияли на спине. Руки покрывали ожоги от сигарет. Я повидал немало трупов и по виду определил, что кто-то сорвал на жертве злость, полосуя ее острым ножом – возможно, даже ножом для картона.

Когда лейтенант службы по чрезвычайным ситуациям Стив Рено подбежал на помощь и перевернул тело, первое, что мы увидели, – бедняге перерезали горло.

У меня остановилось сердце, когда я взглянул в окровавленное, опухшее от побоев лицо покойного.

Я обернулся к Рено.

– Невероятно, – сказал здоровяк, уставившись на труп. Голос лейтенанта звучал тихо и болезненно, как будто тот говорил сам с собой. – Это неправильно, совершенно ни в какие ворота…

Я кивнул, не отрывая глаз от лица.

Эндрю Турман, мэр Нью-Йорка, безжизненно смотрел в свинцовое небо. По моим жилам пробежал холодок. Я поднял глаза к темным, уходящим ввысь аркам, на которые мертвец смотрел, как будто спрашивая – как такое могло случиться?

Стив Рено снял куртку и обернул в нее Эндрю Турмана, как в одеяло, а потом молча перекрестился и закрыл глаза мэра.

– Хватай за ноги, Майк, – сказал Рено. – Давай унесем его отсюда. Не надо, чтобы это фотографировали журналюги.

71

Полуденный «Ангелус» зазвонил, как раз когда мы несли тело мэра по ступенькам. Все, что случилось до этой минуты, побледнело по сравнению с жестоким, леденящим кровь, бессмысленным убийством.

В наших рядах все внезапно замолкли. По улице разносился скорбный перезвон, а полицейские и санитары, мимо которых мы шли, смотрели на нас во все глаза или склоняли головы и замирали, отдавая покойному последнюю дань уважения.

С холодом в животе я вспомнил: полицейские и пожарные так же стояли, склонив головы, когда спасатели извлекали тело очередной жертвы из-под обломков Всемирного торгового центра. Я посмотрел на великолепную двадцатиметровую елку у Рокфеллеровского центра и опустил тело убитого мэра на носилки.

Один удар за другим.

С меня хватит. То, что сделали похитители, побило все рекорды в истории насилия, но мне нужно было справиться с шоком. Отгородиться от него и сосредоточиться. Взглянуть на дело со стороны. Вычислить Джека.

«Почему именно мэр?» – думал я, рассматривая истерзанное тело.

Может быть, Джек так взбесился из-за смерти своего друга, что выбрал мэра? Потеря Эндрю Турмана стала сильнейшим ударом и должна вывести нас из себя. Или это точно рассчитанная манипуляция, попытка заставить нас поступить так, как выгодно похитителям? Может быть, это убийство – зацепка? Наша первая зацепка. Почему они выбрали Эндрю Турмана?

Пока я размышлял, из обители ивовых ангелов и пуансеттий спустился капитан Мидтаунского северного отделения и потащил меня в штаб. Уилл Мэтьюс перенес точку командования в офис на Пятой, 630 – в Рокфеллеровский центр – и требовал немедленного доклада.

Я бежал всю дорогу до центра, но, входя в комнату совещаний на третьем этаже, с удивлением обнаружил, что в собравшейся компании командир отделения Уилл Мэтьюс оказался младшим по званию.

В обычной ситуации я бы растерялся, столкнувшись с комиссаром Нью-Йоркского полицейского департамента Дэли и Биллом Гантом, спецагентом и главой Нью-Йоркского офиса ФБР. Но на сегодня мой шоковый резерв был исчерпан. На их деловые приветственные кивки я просто кивнул в ответ.

– Добрый день, детектив, – сказал комиссар.

Высокий, с аристократическими чертами лица, в темно-синем костюме в тонкую полоску, он был похож скорее на банкира, чем на легавого. Ходили слухи, что этот человек с дипломом магистра делового администрирования Колумбийского университета, одевавшийся в костюмы на заказ, был очередным карьеристом, далеким от забот рядового состава. Впервые я оказался достаточно близко к нему, чтобы составить собственное суждение.

– Нам только что доложили о… Боже, я не могу поверить, что говорю это… об убийстве Энди… я имею в виду мэра Турмана, – произнес, запинаясь, Дэли. Кажется, он и правда был в смятении, это меня тронуло. – Вы общались с теми, кто это сделал. Как считаете, какая у них мотивация?

– Если честно, сэр, – ответил я, – угадать невозможно. Сначала казалось, что им нужны только деньги. Банда профессиональных преступников совершила захват заложников на отпевании первой леди, чтобы получить большой выкуп.

Но потом по непонятным причинам они застрелили священника. Убийство офицеров спецназа произошло во время стычки, его можно списать на самооборону. Однако то, что они сделали с мэром, указывает на бешеную ярость убийц. Может быть, сначала они и сами хотели только денег, но теперь, учитывая, насколько плотно они окружены, теряют самообладание.

– То есть вы считаете, что у них был зуб на мэра? – спросил Гант. Невысокий шеф ФБР был полной противоположностью Дэли. Опухший, бледный, с мешками под глазами, как у бассета, в однобортном черном костюме он выглядел как бармен на похоронах.

– Не знаю, – сказал я. – Возможно.

– Вы не очень-то много знаете, не так ли? – немедленно среагировал Гант.

– Думаете, я сам вызвался на переговоры? – вспылил я, отстегивая кризисный мобильник с пояса и бросая на стол переговоров перед ним. – Прошу вас, дружище. Перехватите инициативу.

А ведь несколько минут назад я думал, что достиг высшей точки гнева. Видимо, ошибся.

– Простите, – сказал Гант, пятясь от кризисного телефона, как от ядовитой змеи. – Я что-то не то сморозил.

– Да уж, – заметил комиссар, оценивающе глядя на командира, как будто ища, куда побольнее двинуть полицейской дубинкой. – Во время переговоров детектив Беннетт превзошел сам себя, и дело остается у него. Вам все ясно?

Я спрятал улыбку. Плевать, что кто-то там болтает о комиссаре. Этот кто-то ошибается.

Гант ошеломленно кивнул, и через секунду у него зазвонил телефон. Взглянув на экран, глава отделения ФБР вскочил с места и выбежал за дверь. Вскоре он вернулся, побледнев еще сильнее.

– Звонил директор. Он только что говорил с президентом. Разрешение на ввод войск получено. Отряд «Дельта» мобилизован и движется сюда.

72

Я на нетвердых ногах вышел из комнаты переговоров, пытаясь переварить услышанное. У меня и раньше бывали большие дела, но военное положение не вводилось еще никогда.

Казалось, дальше уже некуда. Весь мобильный штаб переехал в коридор. Мой коллега по департаменту, переговорщик Нед Мэйсон, вешал очередные распечатки на пробковый щит. Переговорщик от ФБР Пол Мартелли разговаривал по телефону.

– Это правда? Турман мертв? – спросил Мэйсон. Я заметил, что ему всегда было важно знать последние новости, держать руку на пульсе.

Я печально кивнул:

– Он был уже мертв, когда его выбросили на улицу.

Мэйсон кивнул с таким выражением, как будто ему в лицо швырнули кирпичом.

– Как такое могло случиться у нас? – присоединился к разговору Мартелли. Он, казалось, тоже был потрясен. – Я понимаю – в России. В Багдаде, в конце концов. Но в Мидтауне, в сердце Манхэттена? Боже Иисусе! Неужели этому городу мало горя?

– Видимо, мало, – ответил я. – Как там сбор средств?

– Почти все, – сказал Мэйсон, указывая на щит с распечатками. На каждой из них были имена заложников, их представителей и суммы выкупа. – Я только что говорил с представителями Юджины Хамфри из Лос-Анджелеса. Вдобавок к выкупу за Юджину они согласны внести выкуп за двух пасторов.

– Благородно, – заметил я.

– Если бы и с остальными было так же легко, – продолжал Мэйсон. – Менеджер Руни отказывается перечислять деньги, пока лично не поговорит с одним из захватчиков. Когда я сказал ему, что это невозможно, он повесил трубку и теперь не отвечает на звонки. Верите, нет? Можно подумать, он заключает контракт, а не спасает своего клиента от смерти. Ах да: один из отпрысков Чарли Конлана начал тяжбу, чтобы заблокировать перевод средств. Этот сучонок боится, что его папа, может быть, уже мертв, и не собирается рисковать наследством.

– Семейные ценности в действии, – усмехнулся я.

– Именно, – согласился Мартелли.

– Сколько еще осталось собрать? – спросил я. Мэйсон пробежался пальцами по клавишам калькулятора:

– Шестьдесят шесть миллионов на депоненте… еще десять – будет семьдесят шесть, и мы сможем их перевести.

– Вы вычли сумму выкупа за мэра? – спросил я. Глаза Мэйсона округлились.

– Точно. Вычитаем его три миллиона, и итоговая сумма – семьдесят три миллиона. Осталось собрать всего-то семь миллионов.

– «Всего-то», – сказал я. – Когда начинаешь бросаться фразами типа «всего-то семь миллионов долларов», понимаешь, что переобщался с богатыми и знаменитыми.

– Именно так и бывает, – заметил Мартелли, прижимая телефонную трубку к плечу. – Миллион там, миллион сям… рано или поздно начинаешь вертеть в голове реальные цифры.

73

Джек сидел на ступеньках у алтаря, покусывая антенну мобильного телефона. Восемь лет назад он бросил курить, но сейчас, кажется, всерьез был готов начать снова. Он знал, что операция будет нервной, даже предполагал полицейский штурм здания.

Но на бумаге это выглядело не так серьезно. На деле же, думал он, поглядывая на витражи в поисках снайперов и чувствуя, как кровь пульсирует в висках, все оказалось совсем иначе.

«Может, я перегнул палку», – подумал он, остановив взгляд на покрытом флагом гробе первой леди, стоявшем перед алтарем. Может, теперь они плюнут на всех этих звезд и начнут штурм прямо сейчас? Убив мэра, он хотел сделать своего рода заявление, но теперь ему казалось, что это было чересчур.

Жалкий всхлип Эндрю Турмана, когда «Ка-Бар» вошел ему в спину, до сих пор звучал у Джека в ушах. Святые сурово смотрели на него с витражей, в их глазах читались укор и осуждение.

«Нет, нет, нет», – подумал Джек, злобно оскалившись. Нельзя давать слабину. Он знал, что нужно делать, и следовал плану. Убийство мэра ничего не решает. Оно, как и все остальное, – часть формулы, которая в итоге обернется для всех круглой суммой. «Между прочим, этот гад заслужил свою участь», – напомнил он себе.

Однажды Джеку до крайности была нужна помощь мэра, но его бросили на произвол судьбы… Джек кивнул: «Его честь сам нарвался».

И ведь будут еще убийства. В этом не приходилось сомневаться.

– Джек! Иди сюда! – раздался голос из рации.

– Что там? – ответил он.

– Быстро в капеллу! – заорала рация. – Тут один толстяк упал. Говорит, не может встать.

Джек презрительно фыркнул, качая головой. В бою ребята были бесподобны – стальные нервы, послушные и преданные, как псы. Но когда надо было самостоятельно принять хоть какое-то решение, спасти их могло только чудо.

Он нажал кнопку на «Мотороле»:

– Сейчас буду.

«Только не это», – подумал он, зайдя в капеллу.

Очередная звезда растянулась на мраморном полу.

74

Глаза Хавьера Брауна, воротилы недвижимости, закатились, расстегнутая шелковая рубашка обнажила снежно-белый живот. Ведущая ток-шоу Юджина сидела на нем верхом и давила на грудную клетку, приговаривая:

– Держись, держись, Хавьер.

– Какого хрена вы с ним сделали? – заорал Джек на Малыша Джонни.

– Да ничего мы не делали! – защищался Джон. – Он сам! Встал, сказал, что рука болит, а потом – хлобысь, и вот. Кит на берегу.

Джек опустился на колени рядом с ведущей. Стоило признать, как бы странно это ни было, несмотря на то что он презирал этих никчемных богатеньких слюнтяев, он успел немного зауважать некоторых из них, таких как Юджина.

– Как у него дела? – спросил он.

– Очень плохо, – ответила Юджина, не прекращая массаж сердца. – Пульс очень слабый. Если его не отправить в больницу, он умрет. Конечно, я не знаю наверняка, но мне так кажется.

– Черт, – буркнул Джек, поднимаясь на ноги. Еще одна осечка. Да еще и довольно дорогостоящая. Как бы не прогадать!..

Джек схватил телефон и нажал повторный набор.

– Майк слушает, – раздался голос детектива. Молодчина все-таки этот легаш. Они только что выбросили из церкви мэра, изрезанного, как хэллоуинская тыква, а коп держался, как консьерж четырехзвездочного отеля. «Ты ведь отлично знаешь, дружок, похититель всегда прав».

– У вас проблемы, – сказал Джек. – Большой босс Хавьер Браун нынче в ударе. В буквальном смысле. Его акции резко упали. Кажется, он перегрелся на нашей вечеринке, сердчишко не выдержало. Слушай, Майк, я мог бы выпустить его отсюда до того, как его аорта взорвется, но сперва ты должен отдать за него выкуп.

– Мы еще не собрали всю сумму, Джек, – ответил детектив. – Дайте нам немного времени.

«Немного времени, ага, – подумал Джек. – Зачем, интересно? Чтобы вычислить, как забраться сюда и всех повязать?» Идиоты никак не могли съехать с накатанной дорожки. Неудивительно, что его операция обречена на успех.

– Тогда вышли только деньги Брауна, – ответил он. – Можешь, конечно, и не высылать. Но передай его людям, чтобы рожали быстрее. Похоже, в следующем выпуске «Уолл-стрит джорнал» фото бедняги Хавьера появится в разделе некрологов. Я слежу за счетом. Как только деньги придут, я открою дверь.

– Я все передам, – сказал переговорщик.

– Умница.

Чтобы дотащить толстосума до дверей, понадобилось пять человек. Ребята в своих сутанах были похожи на монахов-радикалов из ордена «Обнимающих деревья», пытающихся спасти морскую корову. Юджина Хамфри бежала вслед за ними и в вестибюле снова начала делать Брауну искусственное дыхание. Кажется, она и в самом деле неплохая баба.

Джек обернулся на крик одного из своих людей, сидевших в комнате охраны у алтаря. На столе перед ним стоял ноутбук.

– Есть! – радостно кричал он. – Перевели. Деньги у нас.

Джек подошел, взглянул на экран и улыбнулся. Тройка и шесть нулей светились рядом с номером их счета в Коста-Рике. Переводы шли через десяток подставных счетов в банках на Каймановых островах, острове Мэн и в Швейцарии – распутать этот клубок было невозможно.

Три миллиона. Он – миллионер.

А ведь ему еще не исполнилось сорока.

У Джека голова пошла кругом. Он взял рацию:

– Выносите толстяка.