Текст книги "Алекс Кросс. Территория смерти"

Автор книги: Джеймс Паттерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

Глава девяносто третья

Солдаты под дулами винтовок вывели нас из узкого прохода между домами и поставили на колени в грязь. Начали собираться люди, численность которых скоро превысила двести человек.

На сцене присутствовали лишь пять солдат из межафриканского контингента – явно недостаточно, чтобы держать нас под прицелом и одновременно отгонять зевак. Несколько человек из толпы тыкали пальцами в Тигра. Почему, интересно знать? Только из-за того, что он такой высокий и мускулистый? Или потому что они знали, кто он? Или слышали, как он опасен?

А потом я заметил, как Аданна протискивается сквозь толпу. Когда она увидела стоявшего на коленях Тигра, глаза у нее расширились. Он тоже увидел ее.

– Пропустите… Я корреспондент «Гардиан». – Хотя Аданна размахивала редакционным удостоверением, солдаты не позволили ей приблизиться к нам и снова втолкнули в толпу.

Тогда она, рискуя своей безопасностью, громко обратилась ко мне через головы собравшихся:

– Алекс! Скажите им, что «Гардиан» собирается опубликовать о вас большой материал и я, сотрудница «Гардиан», обязательно напишу и о сегодняшнем происшествии.

В следующий момент мой слух уловил кое-что еще – звук работающего на задней передаче автомобильного мотора. Кто-то приближался к нам задним ходом.

Может, я ошибся? Но нет, мотор определенно работал на задней передаче. Кто, интересно знать, решил почтить нас своим присутствием столь необычным образом?

Окружавшие нас люди стали постепенно расступаться. Причем началось это с задней части толпы, откуда стали доноситься крики и ругань. А потом я увидел и сам автомобиль, оказавшийся большим черным пикапом. Он двигался задней частью через толпу на довольно большой скорости. При этом машина задевала бортами стоявшие тесными рядами глиняные домики, легко сдвигая их с фундамента и вызывая обрушение стен, от чего начавшаяся паника многократно усилилась. А потом раздались выстрелы, и я подумал, что стреляют скорее всего из пикапа. Солдаты из межафриканского контингента никак не могли сориентироваться в обстановке и стали подаваться назад.

Между тем пикап остановился. В кузове в полный рост стоял знакомый мне подросток в красной фуфайке с надписью «Хьюстон рокетс» на груди. Он держал перед собой в качестве живого щита девчонку двенадцати-тринадцати лет, а в свободной руке сжимал гранату и размахивал ею над головой, чтобы всем было видно.

Тигр не терял зря времени и, вскочив с места, огромными прыжками помчался к грузовичку. Дверь в кабине гостеприимно распахнулась, и Тигр исчез в салоне. В следующую секунду я увидел, как его огромная рука высунулась наружу и захлопнула дверцу.

Потом водитель включил переднюю передачу, и машина начала набирать скорость. Ракета, убедившись, что босс на борту и машина удаляется от толпы, не встречая никакого противодействия, пинком выбросил девочку из кузова. Как говорится, спасибо, что не убил.

Однако все оказалось не так просто. Пока толпа, словно в оцепенении, наблюдала за падением девочки, та тяжело упала на землю. И тут же прогремел оглушительный взрыв, разорвавший бедняжку на куски. Увы, я слишком хорошо подумал о Ракете. На самом деле этот мерзавец, отправляя, так сказать, девчонку в полет, засунул гранату ей за пазуху. Итак, состоялось очередное кровавое шоу, ибо у Ракеты не было никаких причин убивать ее. Впрочем, вполне возможно, что это следовало рассматривать как предупреждение. Прежде всего предупреждение мне.

Или, быть может, Аданне?

Глава девяносто четвертая

На следующее утро мы, вымотанные до крайности и с тяжелым сердцем, вернулись в Лагос. За время поездки я точно уяснил одно: подобное безумие происходит здесь часто и повсеместно. И как только люди соглашаются все это терпеть?

Аданна настояла на том, чтобы я провел пару дней в ее семье.

– У нас вы можете делать то, что считаете нужным. И запомните, Алекс: я не меньше вашего хочу, чтобы этот кровавый убийца сгинул или предстал перед судом. Я много написала о нем, и напишу еще столько же.

Хотя Аданна имела апартаменты в центре, мы поехали в дом ее родителей на острове Виктория – то есть в ту часть этого любопытнейшего мегаполиса, где я еще ни разу не бывал.

Улицы здесь были широкими и чистыми, а все строения – двухэтажными. Большую часть домов покрывала желтая или розовая штукатурка. Однако и сюда доносился привычный запах гниющих фруктов и срезанных увядших цветов.

Аданна подкатила к воротам и набрала на электронном замке нужный цифровой код.

– Алекс, – проговорила она, прежде чем мы вышли из машины, – мне не хотелось волновать родителей, поэтому я сказала им, что мы ездили в Абуджу. У моих предков из-за этой проклятой гражданской войны все время сердце не на месте.

– О'кей, – отозвался я. – В Абуджу так в Абуджу.

– Благодарю за удивительную покладистость, – прошептала Аданна мне на ухо. – А вот и родственнички! Наверняка решат, что вы – мой новый бойфренд. Но я объясню им, что к чему, не волнуйтесь.

В доме родителей Аданны посетители проходили или проезжали во внутренний двор через задние двери гаража. Пока Аданна парковала машину на открытой парковке во дворе, я размышлял, каково быть бойфрендом такой женщины.

Во внутренний двор вышли два симпатичных улыбающихся подростка, похожие друг на друга как две капли воды. Они носили одинаковую школьную форму и белые рубашки с незавязанными галстуками. Отпихивая друг друга локтями, они боролись за право первым открыть дверцу с той стороны, где сидела Аданна.

Потом из дома неспешно вышли родители. Обнявшись с ними, Аданна представила меня своему семейству. По ее версии, я был полицейским, приехавшим из Америки, чтобы помочь ей в одном из журналистских расследований. Когда я официально утратил статус бойфренда, все стали весело смеяться над возникшими у родни ошибочными предположениями на мой счет, а Аданна – громче всех.

«Ха-ха-ха… – мысленно передразнил я молодую женщину. – Какая вы, оказывается, классная комедиантка, мисс Аданна».

Глава девяносто пятая

Я познакомился с матерью Аданны – Сомадиной, ее отцом Ученной, женой покойного брата Нкиру и с племянниками Джеймсом и Келвином. Мне показалось, что людей добрее и лучше их не бывает. А еще меня поразило то, что они встретили меня, совершенно незнакомого человека, как родного и позволили жить в их доме, сколько мне заблагорассудится.

Дом представлял собой отнюдь не роскошное одноэтажное строение – зато просторное и с множеством окон, откуда открывались интересные виды. Оказавшись в холле, я увидел сквозь оконное стекло обнесенный кирпичной стеной задний двор, где росли тамариндовые деревья и были разбиты многочисленные цветники. Даже находясь в помещении, я ощущал сильный запах гибискусов.

Аданна провела меня в кабинет отца. Как и в ее офисе в редакции «Гардиан», на стенах здесь висели нашумевшие репортажи и статьи в рамках.

Я отметил, что две или три из них посвящены банде подростков-убийц и возглавлявшему их человеку. Впрочем, прозвище Тигр ни в одной статье не упоминалось.

– Это все ваши материалы? – спросил я, окинув комнату взглядом. – Какой вы, оказывается, плодовитый автор…

Услышав эти слова, она смутилась и потупила глаза. Кстати, за все время, что мы с ней были знакомы, я впервые заметил у нее смущенное выражение.

– Скажем так: с тех пор как я работаю в «Гардиан», мне не приходится спрашивать себя, гордится ли отец моей деятельностью. Да и мать тоже.

Я также заметил стоявший на столе фотопортрет молодого человека в военной форме с такими же, как у Аданны, глазами и чертами лица.

– Ваш брат?

– Да, мой старший брат. Его звали Калу.

Она подошла к столу, взяла фотографию в руки и некоторое время всматривалась в нее. При этом глаза у нее затуманились.

– Он служил в инженерных войсках, и я обожала его. Он вам тоже очень понравился бы, Алекс.

Мне хотелось спросить, что с ним случилось, но я не решился.

– Я расскажу, что с ним произошло. Два года назад он отправился в Нику на встречу с министром урбанистического развития. Вечером состоялся праздничный обед в отдельном кабинете популярного ресторана. Никто точно не знает, как это произошло, но всех пятнадцать человек, обедавших там, нашли мертвыми. Одних застрелили, других зарубили мачете.

Интересно, кто это сделал? – подумал я. Тигр и его банда кровожадных подростков? Вполне возможно, что именно после этого Аданна сосредоточила на них внимание. Меня тоже очень интересовали эти люди, и по этой причине я оказался здесь. Можно сказать, нас свели общие интересы.

Аданна со вздохом поставила фотографию на стол, после чего рассеянно провела рукой по волосам, заплетенным в аккуратные тонкие косички. Я опять поймал себя на том, что любуюсь ею. Все-таки она потрясающе красивая женщина, и от этого не отмахнешься.

– Тогда я впервые услышала о Тигре. Но только потому, что на свой страх и риск занялась расследованием этого дела. Официальное расследование, проводившееся местной полицией, топталось на месте и никуда не продвинулось. Как обычно.

– Вы и сейчас продолжаете раскапывать эту тему? – спросил я.

Она кивнула.

– Возможно, в один прекрасный день я смогу сказать родителям, что убийство Калу раскрыто. Это чрезвычайно важно для меня. Как говорят сведущие люди, хороший материал о том преступлении обеспечит мне карьеру, но для меня важнее поймать убийцу брата… Да, чуть не забыла. Прошу вас в присутствии родителей не упоминать об этом деле. Надеюсь, вы меня понимаете?

– Понимаю. И буду молчать. А еще я хочу сказать, что искренне вам сочувствую.

– Нет нужды, Алекс. Я уже пережила это, а сейчас работаю над материалом, который куда глубже освещает проблему насилия, чем история одного преступления. Он рассказывает о людях, которые нанимают подобных типов, надеясь с их помощью контролировать ситуацию в стране. Честно говоря, то, что мне удалось раскопать, пугает даже меня, хотя я давно пишу на эту тему.

Когда Аданна закончила фразу, мы несколько секунд хранили молчание, что было для нас нехарактерно. Мы просто смотрели друг на друга, и я вдруг подумал, что в воцарившейся в комнате тишине кроется некий вызов.

Мне вдруг ужасно захотелось поцеловать ее, как наверняка и подавляющему большинству мужчин, которые оказывались наедине с Аданной. Я в этом не сомневался, равно как и в том, что не сделаю этого. Мне не хотелось оскорбить или унизить Аданну или ее родителей. О Бри я уже не говорю. Она точно этого не заслуживала.

Аданна тепло улыбнулась мне:

– Вы хороший человек, Алекс. И очень тактичный. Редкое сейчас качество. Особенно для американца.

Глава девяносто шестая

Я попросил разрешения отлучиться на несколько минут и, позаимствовав у Аданны сотовый, вышел в коридор и набрал номер Йена Флаэрти. Мне не верилось, что Йен снимет трубку, но надо было хотя бы попытаться восстановить отношения с ЦРУ.

К моему удивлению, Флаэрти ответил уже после второго гудка. Меня также шокировало то, что он мгновенно понял, кто ему звонит.

– Кросс?

– Флаэрти? Расскажите, как вы это делаете?

– Вы что – никогда не слышали об идентификационном коде абонента?

– Но…

– Мисс Танзи. Мы держим вашу подружку под наблюдением вместе с вами. Между прочим, я вас обыскался. Когда я говорю «вас», то имею в виду и мисс Танзи, поскольку она тоже человек в своем роде известный. Строчит противоречивые статьи одну за другой. Между прочим, считается здесь крупной специалисткой по части журналистских расследований. Кстати, нам нужно поговорить. Вы наконец пробудили у меня интерес. Как и ваш убийца по прозвищу Тигр.

– Не строчите как пулемет, Йен. Сбавьте скорость. – Я уже стал забывать, как ловко Флаэрти умел выставить меня идиотом. – Значит, вы разыскивали меня? И с какого времени, интересно знать? Я, например, звонил вам шестнадцать раз, но вы и не подумали снять трубку.

– С тех пор, как разжился информацией, которую вы хотели получить.

– Какую информацию? Что вы имеете в виду?

Он не ответил на вопрос прямо и сказал следующее:

– Я имею в виду, что выяснил одну интересовавшую вас вещь.

Мне вдруг пришло в голову, что он опасается прослушивания. Я помолчал, чтобы привести в порядок мысли, после чего взял со столика в коридоре ручку.

– Когда и где мы сможем встретиться?

– Давайте завтра – в то же время, что и в прошлый раз. Что касается места, взгляните на карточку, которую я вам дал. Надеюсь, вы поняли, что к чему, детектив Кросс?

Он намекал на банк на Брод-стрит, но явно не хотел называть его по телефону. Поскольку банк находился на острове Виктория, это подходило мне как нельзя лучше.

– Понял. Значит, там и увидимся.

– И еще одно, детектив Кросс. Оденьтесь получше. И галстук повяжите, что ли…

– Галстук? – удивился я. – Это еще зачем?

Но он уже отключил телефон.

Вот хрен собачий!

Глава девяносто седьмая

Аданна и ее родственники ждали меня в патио с бокалами пальмового вина в руках и с орешками кола на блюде. Интересно, что, пока я отсутствовал, никто из них ни к вину, ни к орешкам не прикоснулся. Я же говорил – чудесные воспитанные люди!

Когда я вернулся, отец семейства Ученна благословил орешки на языке йоруба – такая, оказывается, у этого народа традиция, – после чего племянники Джеймс и Келвин оделили орешками всех присутствующих.

У меня сложилось впечатление, что Аданна больше всех радуется моему визиту, поскольку она постоянно улыбалась и ее ротик ни на минуту не закрывался. Впрочем, возможно, она была счастлива, что вновь оказалась дома.

Потом племянники затеяли игру в футбол и вовлекли в это развлечение и меня. Судя по всему, они играли очень неплохо, но из вежливости позволили мне забить им пару голов. Впрочем, я и сам был в их годы неплохим футболистом и скоро вошел во вкус. Мне нравилось носиться с мячом по двору с симпатичными юношами, не похожими на подростков-убийц.

На обед подали тушеного цыпленка, называвшегося на йоруба egusi, и fufu – мясную похлебку с толченым ямсом. Вторая перемена состояла из жареных несладких бананов, сдобренных томатным соусом с такими острыми специями, что если бы кто-нибудь нанес эту жгучую смесь на крыло автомобиля, то с него наверняка облезла бы краска. Посиделки за семейным столом были для меня делом привычным и любимым, и хотя различия между «тут» и «там» все-таки были, я отлично проводил время и наслаждался экзотическими блюдами, показавшимися мне самыми вкусными из тех, что я пробовал в Африке.

Любимой темой разговоров Ученны была, конечно, его дочь Аданна, и я за несколько часов сидения за столом узнал о ней куда больше, чем за все проведенное вместе с Аданной время до возвращения в Лагос. Дочь поначалу тоже принимала активное участие в разговоре, корректируя рассказы отца о ее персоне, но когда в столовую вошла Сомадина с толстенным фотоальбомом, набитым фотографиями, запечатлевшими самые важные моменты жизни их дочери, Аданна сдалась и пошла на кухню прибираться и мыть тарелки.

Вскоре после того как Аданна удалилась, разговор принял более серьезное направление. В частности, ее отец заговорил о массовых убийствах христиан в северной Нигерии, а также о репрессиях по отношению к ним на востоке страны. Кроме того, он рассказал жутковатую историю о том, как ученики-мусульмане забили до смерти своего учителя-христианина.

Наконец Ученна заговорил о статьях Аданны, которые она регулярно публикует в «Гардиан». Они, на его взгляд, могут быть истолкованы как провокационные, поэтому представляют большую опасность. В первую очередь для автора.

Но как бы то ни было, в столовой в тот вечер большей частью смеялись и веселились. И довольно скоро я почувствовал себя здесь как дома. Еще раз мысленно восхитившись этим семейством, я попытался убедить себя в том, что подобных семей в Лагосе наверняка не так уж мало.

После того как Нкиру отвела сыновей спать, а их место за столом заняла вернувшаяся с кухни Аданна, разговор вновь переключился на серьезные темы, в частности, коснулся внутренних и политических проблем. Были упомянуты прогремевшие на этой неделе четыре взрыва самодельных бомб в штате Бейлза в непосредственной близости от нефтяных полей. По общему мнению собравшихся, в стране существовали некие влиятельные силы, стремившиеся разделить Нигерию на несколько независимых государств, из-за чего политическая обстановка здесь оставалась крайне нестабильной, а число преступлений с применением насилия росло с каждым днем.

– Насилие придумали мужчины, – сказала Аданна. – Поэтому женщинам давно пора выйти на передний план и взять управление этим миром в свои руки. Мы хотим созидать, а не разрушать. Я говорю все это, отец, потому что так думаю, а не потому что выпила слишком много вина.

– Это было пиво, – заметил ее отец с улыбкой.

Глава девяносто восьмая

Около полуночи Аданна отвела меня в небольшую гостевую спальню, находившуюся в задней части дома. Она впустила меня в комнату, вошла вслед за мной и опустилась на кровать.

Присев рядом с ней, я отметил про себя, что Аданна по-прежнему находится в приподнятом, даже почти игривом настроении и совсем не похожа на ту бесстрашную волевую женщину, с какой мне довелось совершить путешествие по Дарфуру. Точно так же она сейчас отличалась от умного въедливого репортера, с которым я говорил, посетив ее офис в редакции газеты «Гардиан».

– Вы очень понравились моим родственникам, Алекс. Особенно матери и жене брата. Не могу только взять в толк почему.

Я рассмеялся.

– Потому что имею немалый жизненный опыт и знаю, как произвести впечатление на женщин. Но скоро они раскроют мою тайну и поймут, чего я стою на самом деле.

– Совершенно верно. Именно это я и хотела сказать. Иногда мне кажется, что мы с вами одинаково мыслим. Коли так, скажите, о чем вы сейчас думаете, и мы сравним наши мысли. Только говорите правду, Алекс. Одну только правду.

Признаться, я не знал, что сказать Аданне. Разумеется, ответ у меня был, только мне не очень хотелось его озвучивать. Однако пришлось.

– Думаю, между нами есть сильное взаимное притяжение, которому, впрочем, мы не должны давать волю.

– Очень может быть, вы рассудили справедливо. А может, и нет.

Она наклонилась и поцеловала меня в щеку, задержав губы на пару секунд на месте поцелуя. От нее приятно пахло туалетным мылом, телесной чистотой и свежестью.

Продолжая улыбаться, Аданна слегка отодвинулась и некоторое время смотрела на меня в упор. Я отметил про себя, что у нее чудесные белые зубы.

– Честно говоря, мне вдруг захотелось полежать рядом с вами. Как вы думаете, такое нам позволительно? Побыть немного рядом, не занимаясь никакими интимными вещами? Ведь это у нас уже было, не так ли? А что вы скажете о второй такой же ночи?

Наконец я поцеловал Аданну в губы, но затягивать поцелуй не стал.

– Мне нравится эта идея, – сказал я минутой позже.

– Мне тоже, – отозвалась Аданна. – Дело в том, что у меня в сердце поселилась любовь к вам. Возможно, впрочем, это не любовь, а желание. Но все равно ничего не говорите по этому поводу, Алекс. Как бы это чувство ни называлось, не портите красоту момента.

Я подчинился. И мы лежали некоторое время в полном молчании, держа друг друга за руки, пока Морфей не смежил нам веки. Не знаю, что бы случилось, если бы один из нас не выдержал и заключил другого в объятия. Но ничего подобного не произошло, так что сожалеть нам было не о чем.

Но быть может, со временем я буду сожалеть именно о том, что тогда ничего не случилось.

Глава девяносто девятая

Аданна встала рано утром, приготовила для всех кофе и свежевыжатый апельсиновый сок, а после легкого завтрака выразила желание отвезти меня на встречу с Флаэрти. Когда мы сели в машину, я подумал, что сейчас она куда серьезнее и деловитее, нежели в родительском доме.

– Зачем вы повязали этот дурацкий галстук? – осведомилась она. – В нем вы выглядите как адвокат из нижней части города. Или банкир. Хм…

– Понятия не имею. – Я улыбнулся. Теперь настала моя очередь ежеминутно обнажать в улыбке зубы. – Полагаю, это еще одна загадка Нигерии.

– Вы сами чрезвычайно загадочный субъект, – промолвила Аданна. – С вами никаких других загадок не нужно.

– Вы не одна так думаете.

Она остановила машину перед банком на Брод-стрит.

– Будьте осторожны, Алекс, – предупредила она меня и быстро поцеловала в щеку. – Сейчас в Лагосе опасности подстерегают на каждом шагу.

Я вышел из машины и помахал Аданне рукой; она развернулась и уехала. Я сразу же дал себе зарок не вспоминать о ней, но стало еще хуже, потому что после этого я только о ней и думал. О ее улыбке, о ночи, проведенной в доме ее родителей, и о том, какие вещи мы могли бы с ней вчера вытворять, но не стали.

Флаэрти! В промежутке между мыслями об Аданне я вдруг вспомнил о нем и сразу же подумал, какого дьявола ему от меня надо.

Интересно: он сам назначил мне встречу, но его нигде не было видно. Я прождал его минут двадцать – достаточно долго, чтобы в голову стали приходить различные параноидальные идеи, когда вылетевший из-за поворота «пежо» сотрудника ЦРУ притормозил рядом со мной.

Перегнувшись через сиденье для пассажира, он распахнул передо мной дверцу.

– Садитесь скорей, и поедем. У меня мало времени.

Забираясь в салон, я увидел на кресле для пассажира синюю папку и, прежде чем сесть, взял ее в руки.

– Что это?

Вид у Флаэрти был несвежий и неаккуратный. Кроме того, хотя день только еще начался, он выглядел очень утомленным – да и настроение оставляло желать лучшего. Сдвинув свой «пежо» с места, он вписался в поток движения и некоторое время вел машину молча. Я давно заприметил его характерную черту, которая мне чрезвычайно не нравилась: тянуть с ответами на вопросы. Возможно, впрочем, это касалось только меня.

Тогда я без спроса открыл синюю папку. Там лежал один лист бумаги – ксерокопия официальной формы с маленькой фотографией какого-то парнишки в углу.

– Это что – документы об усыновлении?

– Свидетельство о сиротстве. Вот ваш Тигр. И зовут его Абидеми Сованде. Родился в Лагосе в 1972 году в семье состоятельных родителей. Они оба умерли, когда ему исполнилось семь, и других близких родственников у него нет. Маленький Абидеми даже в детстве не мог похвастать образцовым ментальным здоровьем. Поэтому после смерти родителей провел около года в лечебнице для нервных и душевно неуравновешенных детей. Когда же вышел оттуда, оказалось, что богатство родителей испарилось словно по мановению волшебной палочки.

– Что случилось с состоянием родителей?

Флаэрти неопределенно пожал плечами. При этом дым от его сигареты попал ему в глаз. Он поморщился и потер слезящееся веко.

– Короче говоря, его должны были отдать в государственный приют, но он неожиданно исчез. И надолго. Несмотря на проблемы с психикой, он отличался острым умом и обладал высоким интеллектом. Со временем его следы обнаружились в Англии, где он, как говорят, даже учился два года в университете. Потом Абидеми снова надолго пропал и всплыл на поверхность здесь, в Лагосе, несколько лет назад. Вот и все, что мы знаем о его молодых годах. Дальнейшие сведения о нем связаны с началом его новой жизни в Нигерии. Тем не менее мы полагаем, что в молодости он служил наемником.

Я рассматривал фотографию на ксерокопии документа. Неужели этот мальчик превратился в огромного мужчину, которого я видел в Дарфуре? Убийцу десятков людей здесь и в Вашингтоне? Палача моей доброй знакомой Элли?

– По этой фотографии ни черта не поймешь. Откуда такая уверенность, что это именно Тигр?

– Помните убитого в Судане Мохаммеда Шола? Наш тамошний источник утверждает, что Шол похвалялся деловыми связями с Тигром и кое-что рассказывал о нем. Когда произошло это убийство, кто-то на всякий случай основательно копнул архив, где хранились сведения о детях, числившихся среди пропавших, и нашел вот эту бумагу. Заодно обнаружились отпечатки пальцев, которые мы сравнили со снятыми на месте преступления, и выявили кое-какие совпадения. Неплохо, не правда ли?

– Даже не знаю, что и сказать. – Я закрыл папку. – Тем более не знаю, что с этим делать. Сомневаюсь, что сообщенные вами сведения хоть как-то мне помогут.

Флаэрти быстро повернулся ко мне, едва не врезавшись из-за этого в корму двигавшегося впереди автомобиля:

– Боже мой, Кросс, не понимаю, какая еще помощь вам нужна? Мы сделали для вас все, что смогли.

– Сделали все, что смогли? – переспросил я с сарказмом, поскольку мне очень хотелось побольнее ужалить его. – Сначала вы бросили меня, как ненужную ветошь, предоставив мне право сушиться на здешнем солнышке в одиночестве, а потом неожиданно объявились, назвав имя человека, которого, возможно, и в живых-то нет. Быть может, он был наемником, но мы в этом не уверены… Вы эту информацию, что ли, имели в виду, когда говорили о проделанной вами работе?

– Ваши претензии просто смешны, детектив. Если помните, в первый же день вашего пребывания здесь я сказал, чтобы вы не особенно рассчитывали на мое содействие. Как я уже отмечал, у меня полно действительно важных дел и времени катастрофически не хватает.

– Нет, вы сказали мне это на четвертый день – после того, как я провел трое суток в тюрьме.