Текст книги "Алекс Кросс. Территория смерти"

Автор книги: Джеймс Паттерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

Глава пятьдесят пятая

Я вновь приступил к работе и продолжал расследовать дело, ради которого приехал сюда.

Мы добирались до города пешком около часа. За это время Мозес поведал мне множество любопытных вещей о местной жизни, но сказал, что никогда не слышал о Тигре. Правда ли это? Я усомнился в этом.

Здесь ни для кого не было секретом, что алмазы обменивают на нефть, газ, оружие, наркотики и прочие запрещенные к ввозу товары. Мозес знал, что такого рода сделки незаконны, но об этом знали все, между тем незаконные бартерные сделки и торговля алмазами продолжались. Он сам в юности и в молодые годы работал на алмазных приисках. Пока не началась гражданская война.

– Теперь таких, как я, называют парни «сан-сан», – сказал он.

Я предположил, что он говорит о подобных ему недееспособных людях, калеках, которые не в состоянии более работать.

Поначалу меня поразила открытость Мозеса. Некоторые из его историй имели слишком личный характер, чтобы делиться ими с первым встречным, тем более с парнем, которого он и ему подобные втайне считали американским журналистом или того хуже – агентом ЦРУ. Но чем дольше он говорил, тем больше я убеждался в том, что эти истории, возможно, единственное звено, связывающее его с людьми и этим миром. Больше ничего у него в жизни не осталось.

– Раньше мы жили там, – сказал он, ткнув пальцем в восточном направлении, но не приведя никаких подробностей. – Моя жена торговала на рынке пальмовым маслом. У нас подрастали два прекрасных сына. Потом в Коно пришли солдаты революционного фронта и ночью явились к нам в дом. Шел дождь; мы стояли во дворе под его косыми струями в кромешной тьме, поскольку ни у нас, ни у солдат не оказалось фонарей. Они велели мне смотреть на то, как будут убивать моих сыновей. Сказали, что если я буду вести себя смирно и не произнесу ни слова протеста, то они освободят мою жену. Я вел себя смирно и не протестовал, но они обманули меня и убили жену.

Революционный фронт представлял собой пестрое сборище деклассированных элементов, убийц и мародеров, и международная общественность обвиняла его в уничтожении многих тысяч людей. Бойцы фронта обычно вырезали население целыми семьями, что лишний раз напомнило мне об убийствах семей в Вашингтоне.

– А вас, значит, они оставили в живых? – спросил я.

– Да. Положили на стол и крепко привязали к нему веревками. Потом спросили: какие рубашки я предпочитал носить в мирное время – с короткими рукавами или с длинными? А затем, так и не дождавшись ответа, отрезали мне руку по локоть. – Он указал здоровой рукой на свой обрубок.

– Эти люди хотели отрезать мне и вторую руку, но со стороны соседнего дома неожиданно прогремел взрыв, и они отправились выяснять, в чем дело. Я же потерял сознание, а когда очнулся, узнал, что солдаты революционной армии из деревни уже ушли. Вместе с ними из дома исчезло тело моей жены, хотя трупы сыновей остались. Мне очень хотелось умереть, но я выжил. Видно, мой час еще не настал.

– Мозес, почему вы остались здесь? Не перебрались в какое-нибудь другое место?

– А мне некуда и не к кому ехать. Здесь по крайней мере иногда можно получить хоть какую-то работу. Кроме того, у меня здесь друзья. Такие же парни «сан-сан», как я сам. – Тут он улыбнулся по известной ему одному причине. – Как ни крути, а мой дом здесь.

Мы уже почти дошли до города. Коиду с его грязными дорогами и одноэтажными домами больше походил на разросшуюся деревню, чем на город. Кроме того, он находился в запустении со времен последней войны. Многие городские здания еще восстанавливали, хотя боевые действия происходили здесь в последний раз шесть лет назад.

Пока мы шли по главной улице, я видел недостроенный госпиталь, полностью достроенную и отделанную мечеть, но состояние всех остальных построек оставляло желать лучшего. Что же касается других улиц, моему взгляду открывались в основном руины.

Когда я предложил Мозесу деньги – за рассказы и, если так можно выразиться, «за беспокойство», он отказался, причем столь решительно, что я не настаивал.

– Лучше передайте то, о чем рассказал я, другим людям, – проговорил он. – Расскажите об этом всей Америке. О том, в частности, что мятежников еще не истребили и они в любой момент могут снова напасть на наши города и другие мирные поселения, вырезать местное население. Обычно они убивают всех, чтобы выжившие не поведали людям доброй воли об их зверствах. Если вы передадите мои истории американцам, они расскажут об этом жителям других народов и стран, и тогда об этом узнает весь мир.

– Хорошо, Мозес, – пообещал я. – Я расскажу американскому народу о том, что здесь происходит. Может, тогда что-нибудь и изменится.

Глава пятьдесят шестая

Зал для проведения общественных мероприятий именовался, как ни странно, «Приют безмятежности». Эта надпись была выведена голубой краской на старой деревянной вывеске, украшавшей фасад, и вызвала у меня ассоциации с недавно прочитанным романом Александра Макколла-Смита «Дамское детективное агентство № 1».

Возможно, это здание изначально строили как церковь. Теперь же его использовали для разных целей. Оно представляло собой большую, довольно грязную и запущенную комнату, заставленную столами и стульями. С заходом солнца помещение постепенно начало заполняться.

Кто-то включил музыкальный ящик; появился парень с подносом, на котором стояли полные кружки с пивом. Сгрузив кружки на один из столиков, он собрал пластиковые подставки от предыдущих порций выпивки, пересчитал их и принял от клиентов плату.

Хотя я предлагал угостить выпивкой Мозеса и его приятелей, они отказались войти в холл, мотивируя это тем, что если клиент не в состоянии расплатиться за пиво или виски самостоятельно, то его изгоняют из заведения. Вместо этого, сказал Мозес, они будут прогуливаться около разложенного на улице огромного костра недалеко от холла, петь там песни и плясать, и я легко найду их, если они мне понадобятся. С этими словами он махнул здоровой рукой, указывая направление, где искать его с товарищами.

Я провел в холле несколько часов, задавая посетителям вопросы и пытаясь завязать беседу, но ни на шаг не продвинулся. Даже несколько парней, готовые посудачить о порядках на шахте, мигом затыкались, когда я пытался перевести разговор на другую тему… например, потолковать о нелегальной торговле алмазами.

Пару раз я сталкивался с парнями в камуфляже и вьетнамках на босых ногах.

– Есть бриллианты на продажу, – шепотом говорили они. – Чтобы вывезти камни из страны, достаточно проглотить их.

Впрочем, стоило им понять, что я ничего не продаю и не покупаю, как они мгновенно теряли ко мне интерес.

Я уже подумал, что вечер потерян и мне так и не удастся ничего узнать, когда увидел юношу лет восемнадцати, стоявшего у стены рядом с моим столиком и смотревшего на меня в упор.

– Говорят, вы кое-кого ищете, мистер, – тихо сказал он, чтобы никто, кроме меня, не слышал его. Впрочем, музыкальный ящик в этот момент исполнял на предельной громкости композицию в стиле хип-хоп Баста Раймса, так что подслушивания можно было не опасаться.

– Кого же, по-твоему, я ищу? – спросил я.

– Одного человека. Только он уже уехал, и я не знаю, где его искать. Зато знаю, что его зовут Тигр.

Я внимательно посмотрел на парнишку. Хорошо сложенный, мускулистый, пяти футов девяти дюймов ростом, он выглядел моложе, чем мне показалось сначала. «Не более семнадцати», – приглядевшись, подумал я. Если и старше Дэймиена, то самую малость. Как многие подростки на континенте, он носил фуфайку с эмблемой команды Американской национальной баскетбольной лиги. В данном случае это была эмблема «Хьюстон рокетс», за которую когда-то с блеском выступал нигериец Хаким Оладжувон.

– А сам-то ты кто? – спросил я.

– Хотите знать больше того, что я уже сказал, платите. Сто зеленых американских долларов. Буду ждать вас на улице. Здесь опасно разговаривать. Слишком много ушей и глаз. Так что выходите на улицу, мистер. Там и поговорим. И запомните: дополнительная информация обойдется вам в сотню американских долларов.

Он оттолкнулся от стены и вальяжной походкой направился к двери, широко распахнутой из-за жары. Задержавшись у стойки, он взял у парня с подносом кружку пива, выпил ее, поставил на стол и вышел на улицу.

Мне не хотелось отпускать этого парня, не поговорив с ним, но и соглашаться на его условия, тем более выходить за ним на улицу через широко открытую дверь, я тоже не хотел. Его акцент дал мне куда более ценную информацию, чем я купил бы за сто долларов. Парень был родом не из Сьерра-Леоне. Он говорил на йоруба и приехал из Нигерии.

Сосчитав до тридцати, я выскользнул из «Приюта безмятежности» через заднюю дверь.

Глава пятьдесят седьмая

Скажу без ложной скромности, что разведка и наблюдение – мои сильные стороны как детектива. Обычно они помогали мне опережать подозреваемого как минимум на шаг. Поэтому, даже вступив в борьбу с таким сильным противником, как Тигр, я очень на это рассчитывал.

Выйдя из задних дверей, я обошел здание по широкой дуге, двигаясь по направлению к фасаду. Приблизившись к нему, я укрылся за углом ближайшего здания и стал наблюдать за тем, что там происходило, тем более что главный вход из моего укрытия просматривался отлично.

Парень в красной фуфайке с надписью «Хьюстон рокетс» на груди стоял чуть в стороне от дверей и беседовал с другим, еще более молодым человеком. При этом они смотрели в разные стороны, то есть, разговаривая, держали под наблюдением оба конца улицы.

Засаду мне готовили? Очень может быть.

Через несколько минут старший вернулся в заведение. Возможно, хотел выяснить, куда я подевался. Я не стал ждать, пока он это выяснит, поскольку понять, что я вышел через задний ход, не составляло никакого труда, и решил сменить наблюдательный пункт.

Я незаметно пересек грязную улицу и расположился в обгоревшей дверной пристройке, примыкавшей к бетонной коробке какого-то заброшенного здания – видимо, склада или магазина в прошлом. Теперь я имел возможность наблюдать за входом с противоположной стороны главной улицы.

Все это время меня не покидало чувство, что я вынужден действовать во враждебной или по крайней мере совершенно чуждой среде. Так что временами мне казалось, будто я провожу расследование на Марсе.

Как я и думал, «Хьюстонская ракета» очень скоро вышел из холла и разглядывал то самое место, где двумя минутами раньше находился я.

К нему подбежал его юный напарник, и они с минуту возбужденно о чем-то шептались, нервно шаря глазами по улице.

Я собирался последовать за ними, куда бы два этих юных типа ни направились, а если они разделятся – следить за старшим, то есть за «Хьюстонской ракетой».

Вдруг сзади послышался голос:

– Эй, мистер! Хочешь камушек купить?.. Или по башке получить?

Я быстро повернулся на голос, но прежде чем успел разглядеть кого-либо в кромешной темноте, меня ударили по голове чем-то тяжелым – камнем или, возможно, кирпичом.

Удар был сильный и неожиданный, и я, отчасти оглушенный им, упал на одно колено, после чего у меня перед глазами все стало расплываться. Затем я почувствовал, как чьи-то грубые руки втащили меня в пустую, выгоревшую изнутри бетонную коробку. Как выяснилось, в постройке были и другие люди; в мгновение ока они повалили меня на спину и прижали к бетонному полу, держа за запястья и щиколотки.

Все это время я делал глубокие вдохи и выдохи, пытаясь восстановить дыхание и прочистить мозги. Но даже когда зрение стало приходить в норму, я не смог разглядеть в темноте тех, кто прижимал меня к полу, удерживая в беспомощном положении. Осталось лишь смутное ощущение, будто вокруг меня сгрудились какие-то маленькие, но жестокие и злобные существа вроде сказочных гномов, которых было много.

И тут меня словно озарило: да это мальчишки!

Глава пятьдесят восьмая

– Эй! – крикнул один из удерживавших меня гномов таким тоненьким голосом, что я сразу понял: мои предположения полностью оправдались. – Идите сюда! Мы схватили парня, которого вы ищете, крепко дали ему по башке и теперь держим. Крепко держим, не вырвется!

Хотя я был отчасти оглушен и у меня сильно кружилась голова, сдаваться без борьбы не собирался. Ибо плен для меня, весьма возможно, означал смерть.

Для начала я попытался стряхнуть с себя тех, кто удерживал мои руки. Разумеется, я был гораздо сильнее каждого из этих сопляков, но все вместе они смахивали на липкую ленту, стягивавшую мне конечности, и отодрать ее стоило невероятных усилий. Но я бился за свою жизнь, и это добавляло мне сил.

Наконец мне удалось освободить от цепких маленьких рук верхние конечности, плечи и торс и даже почти встать на ноги, к которым, казалось, кто-то привязал двухпудовые гири. Однако в этот момент в заброшенную бетонную постройку ворвались парни посолиднее – возможно, те самые, что ждали меня на улице у входа.

Один из них включил электрический фонарь и направил луч света прямо мне в глаза, второй же с разбега врезал рукоятью пистолета по лицу.

Я почувствовал, как у меня в носу что-то хрустнуло. Опять, черт возьми!

– Сукин сын! – крикнул я.

Сразу после этого я вновь ощутил пронизывающую боль в голове, которая, казалось, мгновенно распространилась по всему телу. Это было похуже удара кирпичом, если, конечно, подобное сравнение уместно. Одновременно у меня в мозгу промелькнула мысль: «В первый раз эти чертенята меня, можно сказать, только погладили».

И вновь налетели маленькие злобные существа, повалили и распластали мое бренное тело на полу, а в следующее мгновение чья-то обутая в кроссовку нога опустилась мне на лоб и прижала голову к полу.

Потом мне в щеку уперлась леденящая сталь пистолетного ствола.

– Это он? Тот самый? – осведомился какой-то тип.

Мне в лицо ударил сноп яркого света, вызвавшего резь в глазах.

– Да, это он, Ази. – Я узнал голос подростка.

Затем мне к уху прижали динамик портативной рации.

– Послушайте, мы собираемся выслать вас из страны с сопроводительным посланием. Его смысл прост: не лезьте в наши дела. Это понятно?

Я попытался приподнять голову, но в этот момент прогремел выстрел, и пуля впилась в землю рядом с виском.

– Вы меня поняли?

Я прекратил трепыхаться и лег на спину. Казалось, одно ухо у меня не слышит. Это что же получается? Мне не только сломали нос в двух местах, но я еще по их милости на одно ухо оглох? Признаться, меня удерживал на месте только пистолет, поскольку, хотя я этого не показывал, во мне клокотала дикая ярость и я едва сдерживал ее.

– Действуй, – сказал юный дьявол, возглавлявший этот молодняк. Я заметил в чьей-то руке силуэт длинного широкого ножа. «Мачете», – подумал я.

О Господи! Только не это…

«Хьюстонская ракета» наклонился и стволом пистолета взъерошил волосы у виска.

– Дернешься – умрешь, капитан Америка! Но если будешь лежать тихо, то большая часть тебя доберется до дома.

Глава пятьдесят девятая

– Это очень больно! Ты будешь верещать, как девчонка. Начиная с этого момента…

Члены банды вытянули мне руку вбок, чтобы она располагалась перпендикулярно к туловищу, и с такой силой придавили к земле, что я не мог пошевелить даже кончиками пальцев. Или мальчишки стали сильнее, или я ослабел.

– Руби в суставе, Ази. Там костей меньше, – спокойным деловым тоном приказал «Хьюстонская ракета».

Клинок почти нежно прикоснулся к руке. Ничего удивительного. Юный палач примеривался. Потом мачете взметнулось в воздух. Парень по имени Ази улыбался, глядя на меня сверху вниз. Без сомнения, он наслаждался процессом. Как истинный садист и психопат, каким, разумеется, и был.

«Ни за что и никогда, – сказал я себе. – Это не может, не должно случиться. Ни при каких условиях».

Резким движением я перекатился на бок. Свистнул клинок мачете, грохнул выстрел.

Но я все еще оставался целым, живым и невредимым.

И даже не испугался. Кроме того, был исполнен боевого духа. В чрезвычайной степени.

Схватив руку с пистолетом, я легко, как спичку, сломал ее в запястье. Я слышал, как хрустнула кость и как клацнул выпавший из ослабевших пальцев пистолет.

Никому его не уступлю!

После этого тени в бетонной коробке заметались как бешеные, и воцарился настоящий хаос. Дьявольские отродья снова набросились на меня, но сейчас я даже приветствовал это. По крайней мере любитель махать мачете не мог осуществить свое намерение, не рискуя поразить подельников. А в следующую секунду я уже сделал предупредительный выстрел в воздух.

Потом, вскочив и встав спиной к двери, взмахнул пистолетом и прокричал:

– Вон отсюда! Все до единого.

Хотя я держал этих панков на мушке, в здании было очень темно, и я, не зная особенностей планировки, не мог утверждать, что эти юные дьяволы не налетят на меня с флангов или с тыла.

«Хьюстонская ракета», возможно, имея все это в виду, скомандовал:

– Уходим. По одному.

Двое членов банды метнулись в разные стороны. Один выпрыгнул в пустой оконный проем, а куда подевался второй, я не заметил.

Остальные словно прикипели к месту.

– Ну и что ты будешь теперь делать, мистер? – спросил «Хьюстонская ракета», пожав плечами. – Не перестреляешь же нас всех?

– Зато могу пристрелить тебя, – сказал я.

При этом кожей чувствовал, как ко мне с разных сторон крадутся в кромешной тьме эти юные исчадия ада. Мне надо было или действительно начать отстреливать их – или бежать от них со всех ног!

И я побежал!

Глава шестидесятая

Поскольку стартовал я неожиданно и имел отличное прикрытие в виде сгущающейся тьмы, мне удалось быстро оторваться от преследователей. Несясь по улицам этого дерьмового городишки, я вбирал органами обоняния комбинацию запахов, какую никогда прежде не ощущал, – запах пепелищ, гниения и одновременно роста новой жизни или, если угодно, возрождения. Пробежав пару кварталов и завернув за угол, я увидел отблески большого костра, разведенного на пустыре.

Может, там Мозес? Вроде он указывал в ту сторону, когда объяснял, где его можно найти.

Заметив заросшую сорняками небольшую заброшенную делянку, где когда-то выращивали местную сельскохозяйственную культуру, я вступил в нее, словно в озеро, дошел до середины, лег на спину среди частых и высоких стеблей чертополоха и стал ждать, когда преследователи пробегут мимо. Эти юные исчадия ада осуществляли поиск довольно грамотно, двигаясь небольшими группами и постоянно перекликаясь, но меня, по счастью, не заметили и побежали дальше. Я с трудом верил, что эти мальчишки, в основном не достигшие даже подросткового возраста, настоящие профессиональные убийцы, но, видимо, дело обстояло именно так.

Я прочитал это в их глазах, особенно в глазах «Хьюстонской ракеты». Этому парню, без сомнения, приходилось убивать людей, причем не раз и не два.

Выждав несколько минут, я поднялся и, укрываясь в тени, отбрасываемой деревьями и кустами, крадучись направился к огню. Оказавшись в непосредственной близости от костра, я окинул взглядом окружающее пространство и увидел Мозеса. Он и его приятели сидели у огня и ели вареный рис, сдобренный арахисовым маслом домашнего приготовления. Когда я тихо позвал Мозеса из зарослей кустарника, он испугался, но, сообразив наконец, кто к нему обращается, отложил ложку и приблизился ко мне.

– Пойдемте со мной, сэр, – сказал он приглушенным голосом. – Вам небезопасно находиться здесь. Вас разыскивают плохие мальчики. Очень плохие – и они повсюду.

– Будете держать меня в курсе об их передвижениях. – Я вытер тыльной стороной ладони капавшую из носа кровь, забыв, что это вызовет боль. – Вот дьявольщина!

– Выглядит не так уж страшно. Скоро заживет, – успокоил меня Мозес.

– Вам легко говорить, – ухмыльнулся я.

Мы с ним обогнули пустырь с костром, прошли ярдов двести по грязной дороге и, свернув на узкую боковую улочку, оказались в одном из окраинных районов, застроенных домиками, сложенными из глиняного кирпича-сырца. Перед несколькими постройками толпились люди: жгли костры, готовили пищу и негромко переговаривались, обсуждая события прошедшего дня.

– Сюда, пожалуйста, сэр. Заходите в помещение. Побыстрее, если можно.

Я опустил голову и вслед за Мозесом нырнул в дверной проем. Мозес зажег керосиновую лампу, предложил мне сесть и сказал:

– Вот мой дом.

Жилище представляло собой комнату с одним окном, прорезанным в задней стене. Обстановка состояла из лежавшего на полу матраса, примитивной кухонной утвари и подобия шкафа для одежды, собранного из картонных ящиков. Дверь заменял кусок грязной материи, висевший на двух крюках. Мозес сказал мне, что скоро вернется, и, отодвинув материю, исчез. Я не знал, куда он ушел, хуже того, не знал, могу ли я ему доверять.

Но у меня не было выбора. Я прятался от убийц, стараясь спасти свою жизнь.