Текст книги "8-е Признание"

Автор книги: Джеймс Паттерсон

Соавторы: Максин Паэтро
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Глава 13

Юки поднялась из-за стола обвинителя, когда судья Брендан Джозеф Даффи вошел в зал через панельную дверь за скамьей и занял свое место между флагами и перед большой государственной печатью штата Калифорния.

У Даффи было телосложение бегуна, седеющие волосы и крупные прямоугольные очки, которые он носил на кончике носа. Выдернув из ушей наушники от айпода, он вскрыл жестяную банку спрайта и, когда присутствующие уселись, попросил судебного исполнителя пригласить в зал присяжных.

Сидящий через проход оппонент Юки, весьма уважаемый защитник по уголовным делам Филипп Р. Хоффман, тихонько шептался о чем-то со своей клиенткой, Стейси Гленн.

Высокий – под метр девяносто, сутулый, сорокадвухлетний Хоффман являлся обладателем пышной черной шевелюры. Сегодня он облачился в темно-синий костюм от Армани и розовый шелковый галстук.

Как и Юки, Хоффман был педантом.

В отличие от нее его рейтинг побед-поражений вывел его в другую, более высокую лигу. Обычно плата за его услуги начиналась от девятисот долларов в час, но сейчас он защищал Стейси Гленн на общественных началах. Хоффман не был альтруистом. Зал суда ломился от прессы, и их репортажи отсюда приносили миллионы его фирме.

Стейси Гленн была красивой голубоглазой брюнеткой с румянцем на щечках, который только подчеркивал тюремную бледность. Безвкусный костюм в неприглядную бледно-зеленую клетку выставлял ее скорее школьной учительницей или обычной статисткой, но никак не расчетливой, способной на убийство транжирой-психопаткой, которой она являлась на самом деле.

Рядом с Юки хрипло дышал Ники Гейме, страдающий хроническим аденоидным насморком, а в это время присяжные входили в зал через боковую дверь и рассаживались по своим местам.

Судья Даффи поприветствовал присяжных, объявил, что сегодня обе стороны произнесут свою заключительную речь и присяжные смогут начать обдумывание приговора.

Даффи сделал большой глоток содовой прямо из банки и спросил:

– Мисс Кастеллано, обвинение готово?

– Да, ваша честь.

Взяв свои заметки, Юки направилась к возвышению в центре обитого дубовыми панелями зала. Она улыбнулась двенадцати присяжным и двум запасным, чьи гримасы, смех и даже закатывание глаз за прошедшие шесть недель выучила наизусть, и сказала:

– Всем доброе утро!

И, указав на обвиняемую, заговорила со всей искренностью, на какую была способна:

– Стейси Гленн – испорченная женщина и нераскаявшийся убийца. Она убила своего отца, который ее обожал. Она сделала все возможное, чтобы убить свою мать, и думала, что ей это удалось. Она безжалостно убивала своих родителей, потому что хотела получить выплату по страхованию их жизни в один миллион долларов. Она сделала это из-за денег.

Юки перешла к краткому изложению фактов: в дополнение к показаниям служащего по взиманию платы за пользование платной дорогой и к показаниям соседки Гленнов она напомнила им о звонке Стейси страховому брокеру, с целью выяснить состояние страхового полиса родителей.

Наконец, она напомнила присяжным показания инспектора Пола Чи, уважаемого детектива из отдела по расследованию убийств Сан-Франциско, и Линн Коломелло – опытного врача.

– Инспектор Чи и врач «скорой неотложной помощи» Линн Коломелло заявили, что Роуз Гленн была при смерти, когда они обнаружили ее в кровати рядом с мертвым мужем. Она была еще в здравом уме, – сказала Юки присяжным. – Роуз Гленн смогла выполнить указания врача. Она знала, кто напал на нее, и, что важно, была способна передать эту информацию полиции. Вам известно, что инспектор Чи имел при себе видеокамеру, когда его тем утром вызвали на место преступления. Осознав, что миссис Гленн еще жива, он записал на видео их разговор, в надежде сделать эту запись предсмертным заявлением женщины. Роуз Гленн четко знала, кто напал на нее. И ее слова с этой пленки скажут вам больше, чем мои. Ники, пожалуйста, запускай.

Глава 14

На экране, располагавшемся сбоку от судьи и недалеко от присяжных, появилось тусклое изображение места убийства.

Объектив видеокамеры сфокусировался на спальне с огромной кроватью. Постельное белье оказалось смятым и темным от засохшей крови. Скрюченное мужское тело располагалось на дальнем краю кровати, лицо было отвернуто от объектива, брызги крови и ошметки мозга покрывали деревянное изголовье, на голове и горле виднелись глубокие раны.

Женская рука, похожая на длань призрака, поднялась и призвала снимающего подойти ближе. Звук дающегося с трудом дыхания становился все громче по мере того, как камера приближалась к кровати.

Увиденное дальше пугало и потрясало одновременно: несмотря на полностью раздробленную челюсть и выбитый глаз, Роуз Гленн была жива.

– Я – инспектор Пол Чи, – произнес мужской голос за камерой. – «Скорая» уже едет, миссис Гленн. Вы меня слышите?

Поразительно, но подбородок женщины медленно двинулся вниз, потом обратно вверх.

– Вас зовут Роуз Гленн?

Женщина снова кивнула.

– Рональд Рейган – президент Соединенных Штатов?

Роуз Гленн едва заметно повела головой из стороны в сторону – нет.

– Роуз, вы знаете, кто сделал это с вами и вашим мужем?

И хотя дыхание женщины стало более прерывистым, она все равно смогла опустить и поднять подбородок, кивая.

– На вас напал незнакомый человек? – спросил ее Чи.

Роуз снова отрицательно мотнула головой.

– На вас напал член семьи?

Она кивнула.

Неожиданно затрещала полицейская рация, и в комнату с шумом въехала каталка, загородив обзор камеры. Однако картинка почти тут же прояснилась.

Врач «скорой помощи» со стянутыми в хвост светлыми волосами произнесла хриплым прокуренным голосом:

– Матерь Божья! Она жива!

Этим врачом, уже дававшим показания перед присяжными, была Линн Коломелло. На записи она поспешила к Энтони Гленну, чтобы прощупать его пульс. Чи снова обратился к умирающей женщине:

– Роуз, на вас напал сын? Ваш сын, Руди, сделал это?

Роуз Гленн медленно, с усилием помотала головой – нет.

Звуки шагов помешали дальнейшим вопросам, в комнату вошли еще два врача. Они заговорили о том, что необходимо сделать для женщины в первую очередь, подтащили кислородный баллон и начали вставлять канюли Роуз в ноздри.

– Мне нужна еще одна секунда, – послышался спокойный голос Пола Чи, обращенный к медикам. Потом он заговорил с жертвой: – Роуз, Роуз, нападавшим была ваша дочь, Стейси?

Женщина утвердительно кивнула.

– Роуз, вы говорите, что это совершила ваша дочь, Стейси?

– Дааа, – выдохнула женщина.

Казалось, воздух покидает ее легкие, словно женщина на последнем выдохе сообщает Чи, кто ее убил, – ужасный звук.

Потом, по счету Коломелло, врачи быстро переложили Роуз на каталку. Больше никаких вопросов не последовало.

Экран потемнел, и в зале суда загорелся свет. Присяжные уже смотрели эту запись прежде, но она была лучшим аргументом Юки, и та надеялась, что увиденное потрясет их снова.

Юки прочистила горло и продолжила:

– Леди и джентльмены, тем утром Роуз Гленн было задано несколько вопросов. Она могла кивками отвечать на них и даже сумела заговорить. Когда ее спросили: «Это дочь напала на вас?» – она ответила: «Да». Во время судебного разбирательства Роуз Гленн отрицала то, что поведала инспектору Чи. Она просто не могла ничего вспомнить. А почему она не могла вспомнить? Потому что ее дочь пробила голову матери ломом, нанеся такую травму, что доктора только разводили руками – со столь серьезными повреждениями прежде никто не выживал. Но Роуз Гленн выжила. Овдовевшая, изуродованная и частично парализованная на всю оставшуюся жизнь. Все это с ней сотворила обвиняемая, леди и джентльмены. Обвинение просит вас признать Стейси Гленн виновной по обоим пунктам: в убийстве ее отца, Энтони Тленна, и в попытке убийства матери, Роуз. Мы просим вас заставить Стейси Гленн заплатить за содеянное по всей строгости закона.

Когда Юки заняла свое место, ее переполняли чувства, и все – приятные: удовлетворение от сделанного, одобряющее похлопывание Ники по плечу и ощущение маминого присутствия, нежным объятием окутывающее ее.

«Хорошая работа, Юки, – сказала ей мама. – Ты попала прямо в яблочко».

Глава 15

Филипп Хоффман никогда не терял самообладания в присутствии присяжных. Он относился с должным почтением к свидетелям защиты и всегда говорил простым и доступным языком. Он чувствовал, что присяжные доверяют ему и симпатизируют, и, полагаясь на их отношение, рассчитывал оправдать свою подзащитную.

– Ребята, – сказал он, вставая за кафедрой, показавшейся игрушечной на его фоне, – Стейси Гленн – хорошая девушка, она в жизни своей никому не причинила вреда. Она любит своих родителей; и когда Роуз Гленн выступала перед вами, хотя это давалось ей безумно трудно как эмоционально, так и физически, она сказала, что в Стейси Гленн нет ни капли жестокости. Что Стейси бы никогда, никогда не напала ни на своего отца, ни на нее, Роуз.

Вы слышали Роуз Гленн: она глубоко несчастна, потому что ее слова и действия, когда она находилась на грани жизни и смерти, были неправильно поняты и стали причиной для обвинения ее невиновной дочери.

Хоффман покачал головой и положил свои записи на кафедру, потом прошел к ложе присяжных и, сцепив Руки за спиной, внимательно посмотрел на них.

– Обвинение использовало видеозапись с места преступления, чтобы тронуть вас, ведь у них больше ничего нет. Но и сама запись, какой бы трогательной она ни была, не доказывает, что Стейси Гленн виновна хоть в чем-то.

Хоффман изложил присяжным свою точку зрения на дело, процитировав двух невропатологов и психиатра, утверждавших, что Роуз Гленн была в шоковом состоянии во время допроса инспектора Чи и ее ответы абсолютно недостоверны.

Он сказал, что служащий по взиманию платы за пользование платной дорогой верил, будто видит Стейси Гленн, но «контакт» с каждым водителем длится самое большое несколько секунд, и в данном случае он видел водителя в темноте ночи.

– Нет никакой записи с регистрационным номером «форестера», – добавил Хоффман, – и никакой видеозаписи с лицом водителя. Бернис Лоуренс, – продолжал адвокат, – та соседка, что клянется, будто видела машину Стейси на подъездной дорожке Гленнов… что ж, она – хороший гражданин и всеми силами пыталась помочь следствию. Возможно, она видела похожую машину или даже могла перепутать дату. В любом случае она признает, что самой Стейси не видела.

Руководствуясь здравым смыслом, мы вряд ли поверим, что моя клиентка оказалась бы настолько глупа и припарковала свою машину прямо перед родительским домом, а потом отправилась внутрь убивать. Это нелепо.

Вы видели, на что походила спальня Тони и Роуз Гленн после нападения. Вы верите, что человек может замахнуться ломом, ударить с невероятной силой, поднять и ударить снова, и так несколько раз, и при этом не оставить на себе ни пятнышка крови, ни единого волоска?

Стейси забрали на допрос всего через несколько часов после случившейся трагедии. Ее волосы, руки, все ее тело были тщательно обследованы. Ее квартиру обыскали, а обувь и одежду отправили на экспертизу в лабораторию.

И не нашли никаких доказательств. Никаких.

Машину Стейси чуть ли не разобрали по винтикам – и снова никаких доказательств.

Поговорим об оставленном снаружи ключе. А сколько из вас хранят запасной ключ снаружи под ковриком или в любом другом, доступном для посторонних месте?

Теперь о звонке Уэну Чедвеллу, страховому брокеру. Стейси была заботливой дочерью. Ее родители старели. Она проверяла состояние их полиса, потому что хотела быть уверенной в их защищенности.

Подводя итоги, я скажу вам так, ребята: нет никаких криминалистических доказательств, которые бы связали мою подзащитную с этим преступлением. Никаких.

И только потому, что у полиции были сомнительные показания тяжело раненной женщины, они повесили это преступление на Стейси – и даже не собирались искать кого-то другого. Имеются ли у нас основания для сомнений? Я полагаю, что у нас нет ничего, кроме разумных оснований для сомнений.

Роуз Гленн потеряла мужа и едва не погибла сама. И сейчас обвинение просит вас усугубить трагедию этой бедной женщины, забрав у нее дочь.

Стейси не делала этого, ребята.

И нет доказательств, подтверждающих ее вину.

Я призываю вас признать Стейси Гленн невиновной по всем пунктам. Спасибо вам.

Глава 16

Синди, выглядевшая в своем пальто и розовом палантине поверх платья так, словно сошла с витрины универмага, обошла наркоманов, слоняющихся у входа в трехэтажное кирпичное здание на пересечении Пятой улицы и Таунсенда, и поблагодарила беззубого молодого мужчину, придержавшего для нее дверь.

Первый этаж «От всего сердца» представлял собой большую комнату с жаропрочным столом для самообслуживания вдоль одной стены, с выставленными рядами складными столами и стульями и множеством людей в лохмотьях. Некоторые говорили сами с собой, другие ели яичницу из одноразовых бумажных тарелок.

Синди заметила худую чернокожую женщину, наблюдавшую за ней из-за стола рядом с входом. Женщина выглядела лет на сорок и была одета в черные облегающие брюки и блузу с крупным принтом. Очки в бордовой оправе висели на груди на специальном шнурке, а на приколотой к блузе табличке было написано: «Мисс Луви Джамп, смотритель комнаты отдыха».

Мисс Джамп еще некоторое время с сомнением оглядывала Синди, но потом спросила:

– Вам помочь?

Синди представилась и сказала, что пишет статью о Скитальце Иисусе для «Сан-Франциско кроникл».

– Я слежу за расследованием его убийства, – добавила Синди, вытаскивая из сумки с ноутбуком утреннюю газету. Она раскрыла ее на третьей странице и показала заголовок на развороте.

Женщина краем глаза взглянула на газету и спросила:

– Вы уже пили кофе?

– Нет, – ответила Синди.

– Тогда присаживайтесь.

Луви вернулась через минуту с двумя чашками кофе, корзинкой булочек и упакованными в фольгу кусочками масла.

– Прочитаете мне вашу статью? – спросила она и села напротив Синди, ставя на стол поднос и выкладывая салфетки. – Я не взяла с собой очков для чтения.

– С удовольствием, – улыбнулась Синди. – Меня не часто просят почитать. Называется «Убийство уличного мессии. У полиции нет зацепок», – начала она, расправив газету.

– Ага. Продолжай.

– Хорошо, здесь написано: «Примерно после полуночи шестого мая возле парка Колтрейн на Таунсенд-стрит был избит и застрелен бездомный мужчина. Каждый год на наших улицах от равнодушия и ненависти умирают сотни бездомных, а город их хоронит и тут же забывает».

– Можешь повторить это снова, – пробормотала Луви.

– «Но этого мужчину забыть будет непросто, – продолжила Синди. – Он был другом для отверженных, для беднейших из бедных. Он был их пастырем, и они любили его. Мы не знаем его имени, но бездомные называли его Скитальцем Иисусом».

У Синди запершило в горле, и, остановившись, она взглянула на Луви и увидела, как та ей улыбается, однако губы женщины дрожали, словно она вот-вот готова была заплакать.

– Он принял у меня роды, когда я рожала старшего на улице, – сказала Луви. – Поэтому у него и был тот крошечный пупс на распятии. Иисус спасает. Иисус спасает. Чем я могу вам помочь, Синди Томас? Только скажите.

– Я хочу знать о нем все.

– С чего начать?

– Вы знаете настоящее имя Скитальца?

Глава 17

Этот мертвец завладел Синди – его сердце, его разум, его душа захватили ее. Мы с Конклином сидели вместе с ней в баре «Пиво Макбейна» – любимом местечке полицейских на Брайант-стрит. Музыкальный автомат заливался «Dancing Queen», а длинная отполированная барная стойка была чуть ли не в три ряда занята оживленной толпой, пришедшей сюда прямиком из здания суда сразу после окончания рабочего дня.

Синди не замечала ничего вокруг.

В ее голосе чувствовалась злость.

– Он принял у нее роды, а она даже не знает его имени. Никто не знает! Если бы только его лицо не было так изуродовано, мы могли бы нарисовать портрет. И тогда кто-нибудь сумел бы его идентифицировать.

Она допила пиво и со стуком поставила пустую кружку на стол.

– Я хочу, чтобы люди поняли его. Хотя бы на минуту оторвали свои носы от светской хроники и осознали, насколько важны такие, как Скиталец Иисус.

– Мы уже поняли, Синди, – ответила я. – Переведи дух. Дай и остальным высказаться!

– Извини, – рассмеялась Синди. – Сидни, – позвала она нашу официантку, подняв руку, – налей мне еще, пожалуйста.

– Мы с Ричем вместо обеда просматривали дела о пропавших без вести и сверяли отпечатки Скитальца.

– Вместо обеда. Вау, – шутливо ответила Синди.

– Эй, только подумай: мы перетащили это дело на самый верх очень толстой стопки активно разрабатываемых дел.

Синди бросила на меня извиняющийся взгляд, но на самом деле никакого сожаления не испытывала. Вот сопля! Я рассмеялась. Что мне еще оставалось?

– Вы что-нибудь отыскали? – спросила она.

– Никаких похожих отпечатков, – ответил ей Конклин. – С другой стороны, в Калифорнии за последние десять лет пропало более двухсот белокожих мужчин средних лет с карими глазами. Я звонил тебе в два тридцать, чтобы ты успела к своему крайнему сроку. Но когда ты сбрасываешь все звонки на голосовую почту…

– В любом случае спасибо, Рич. Я брала интервью и потому выключила звонок.

Принесли еще пива, а когда подали еду, Синди вкратце поведала нам содержание других интервью из «От всего сердца». Прошло совсем немного времени, и я вдруг поняла, что Синди заигрывает с Конклином. Потихоньку справляясь со своей порцией говядины, я наблюдала за их флиртом.

Мое отношение к партнеру претерпело резкий и неожиданный поворот примерно полтора года назад, когда расследование одного дела занесло нас в Лос-Анджелес. Мы тогда поздно поужинали, выпили немного вина и потому пропустили обратный рейс в Сан-Франциско. Было уже поздно, и я потратилась на две комнаты в отеле при аэропорте «Марриотт». Я как раз облачилась в банный халат, когда в мою дверь постучал Конклин. Двумя минутами позже мы уже страстно обнимались, лежа на огромной кровати.

Я нажала на тормоза прежде, чем случилось непоправимое, и при этом чувствовала себя ужасно, была опустошена и разбита. Все казалось неправильным – как если бы солнце вдруг село на востоке. Но я была права, что остановилась, ведь, несмотря на наш разлад с Джо, я по-прежнему любила его. Кроме того, Конклин моложе меня на десять лет, и мы – напарники. К тому же я была его начальником.

После той ночи мы решили игнорировать моменты, когда разряд между нами способен зажечь сирену на нашей машине, когда я забываю, что говорю, и только безмолвно смотрю в светло-карие глаза Ричи. Мы изо всех сил старались избегать таких моментов, при которых прежде Рич бурно объяснялся, как я ему нравлюсь.

Но сейчас был иной момент.

Сейчас инспектор Красавчик вовсю улыбался Синди, а она почти забыла о моем присутствии.

Следовало признать, что Синди и Рич составили бы отличную пару. Оба были одиноки. Хорошо смотрелись вместе, и, казалось, им есть о чем поговорить.

– Рич, – тем временем сказала Синди, – я все налегаю на пиво. Ты уж проследи, чтобы я добралась до дома, ладно?

– Я довезу тебя, – дружески хлопая ее по руке, заверила я. – Моя машина стоит прямо перед баром, и я заброшу тебя домой на обратном пути.

Глава 18

Юки едва не налетела на Фила Хоффмана, когда он выходил из лифта.

– Как ты думаешь, что случилось? – тихо спросил он.

– Непонятно, да? – ответила Юки.

Было десять часов утра. Прошло два дня с того заседания, как они с Хоффманом выступили с заключительной речью, и вдруг сегодня раздается звонок от секретаря судьи и их просят явиться в зал номер 6А.

Юки шла по длинному, окрашенному в светло-желтый цвет коридору рядом с Хоффманом, возвышающимся над ней на добрых тридцать сантиметров, а позади семенил Ники Гейме.

– Возможно, сущие пустяки, – заметила Юки. Мне как-то передали просьбу присяжных произвести денежные расчеты по делу. Подумала, что они рассчитывают дополнительные выплаты для моего клиента. Оказалось – заполняют налоговую декларацию во время обеденного перерыва.

Смеясь, Хоффман открыл одну створку двери в зал, в то время как Гейме распахнул вторую, три юриста вошли внутрь и заняли свои места.

Судья Даффи был уже здесь, как и секретарь с протоколистом; представитель судебного исполнителя, поглаживая усы, стоял перед ложей присяжных.

Даффи снял очки, закрыл свой лэптоп и попросил представителей защиты и обвинения подойти к нему, что они и сделали.

– Старшина присяжных передала мне обращение, – сказал судья. Когда он раскрыл вчетверо сложенный лист, на его лице появилась улыбка. Даффи повернул лист так, чтобы Юки с Хоффманом могли видеть нарисованные на нем черным маркером двенадцать виселиц. Снизу, под виселицами, было написано: «Вашачесть, полагаю, у нас возникли трудности».

– Как? – воскликнула Юки. – Они повесились после?.. Зашли в тупик всего после десяти часов обсуждения?

– Ваша честь, – добавил Хоффман, – пожалуйста, не позволяйте им сдаться так быстро. Это уж слишком!

Юки не могла прочесть выражение лица Даффи, но выражение Хоффмана прекрасно понимала: он испытывал ту же тревогу, злость и растерянность, как и она. Понадобилось несколько месяцев, чтобы подготовить дело к судебному процессу. Неимоверные затраты сил и времени перед самим судом и потом еще шесть недель безупречной, по мнению Юки, работы в течение самого процесса.

Если причиной сочтут нарушение процессуальных норм в ходе судебного разбирательства, то обвинение может решить не тратить дополнительные средства на повторное слушание. Фирма Хоффмана в этом случае тоже может отказаться от повторной защиты.

А значит, Стейси Гленн выйдет на свободу.

– Занимайте свои места, оба. Пока нет необходимости в переводе обвиняемой.

– Мистер Бонавентур, – обратился Даффи к представителю судебного исполнителя, – пригласите сюда присяжных, пожалуйста.