Текст книги "8-е Признание"

Автор книги: Джеймс Паттерсон

Соавторы: Максин Паэтро
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Глава 98

Норма Джонсон рванула в сторону.

Она попыталась проскочить мимо меня, но я вышла из оцепенения, схватила ее за руку и скрутила.

Она закричала от боли в вывернутой назад руке, но не прекратила сопротивляться. Схватив кофейную кружку свободной рукой, она замахнулась ею, словно это был камень, целясь мне в челюсть.

Я пригнулась и изо всех сил пнула ее в колено. Норма снова закричала и упала на пол. Я перекатила завывающую женщину на живот, вывернула назад вторую руку и сковала наручниками, попутно крича Конклину:

– Рич! Ложись на кушетку. Опусти руку вниз, чтобы она все время находилась ниже уровня сердца. Немедленно!

Конклин неуверенным шагом, словно уже был при смерти, прошел в соседнюю комнату. Взглянув на часы, я выхватила мобильный, набрала диспетчера и сказала Кэм, что Конклин пострадал.

– Нужна «Скорая», срочно, – добавила я, называя адрес. – Позвони в госпиталь и скажи, что пострадавшего укусила змея. Крайт. К-Р-А-Й-Т. Требуется укол антивенина.

– Антидота?

– Да. Нет! Называется антивенин. И пришлите полицейских, чтобы препроводили арестованную в камеру предварительного заключения.

Я подошла к Джонсон, постанывающей на полу.

– У тебя здесь есть антивенин? – спросила я, склонившись над ней.

Она захныкала.

– Если бы и был, тебе бы я не сказала.

Я пнула ее в ребра, и она взвыла. Я спросила снова.

– Нет! У меня нету.

Я ей не поверила. Открыв холодильник, я перебрала его содержимое. Три йогурта, коробка яиц. Упаковка из шести банок пива «Курс». Пучок подвядшей редиски. Никаких пузырьков с жидкостью, которая могла бы спасти Конклина.

Я чувствовала себя так, словно на меня уставились десятки глаз. Я была зверски напугана, и не только за жизнь моего напарника, но немного и за свою собственную.

Глядя на пол, я прошла в гостиную, где на бледно-голубой софе лежал Конклин; его рука свешивалась вниз, чтобы яд не смог быстро добраться до сердца.

Прошло всего несколько минут с того момента, как его укусила змея, но я не знала, сколько времени должно пройти, чтобы яд начал действовать, парализуя центральную нервную систему. Как скоро у него начнутся проблемы с дыханием?

Не будет ли слишком поздно?

Вытащив из брюк ремень, я перетянула им руку Ричи возле плеча, наподобие жгута.

– Я с тобой, дружище. «Скорая» уже едет.

Паника разрасталась во мне, как цунами, и слезы готовы были вот-вот прорвать плотину. Но мой напарник не должен был их увидеть. Хотелось бы мне иметь хотя бы десять процентов его мужества.

Я заставила себя не думать о худшем.

Я сосредоточилась на мыслях о ближайшей больнице, воображая, какая невероятная гонка предстоит медикам, чтобы промчаться сюда с каталкой от Двадцать пятой улицы.

А еще антивенин.

Успеет ли больница раздобыть лекарство вовремя?

Пока я сидела, держа Ричи за руку и надеясь услышать звуки сирен, со мной рядом были души тех умерших людей, которых я безумно любила: Джил, Крис и моя мама, – я не вынесу, если Конклин погибнет.

Я услышала вой сирен.

К моего громадному облегчению, врачи с каталкой появились в дверях дома всего через двенадцать минут после укуса.

Глава 99

Я закричала, чтобы меня услышали врачи и полицейские:

– Ядовитые змеи расползлись по этому чертову дому! Их укус смертелен.

– Вы сказали, что пострадал полицейский? – спросил один из копов.

Я знала его. Тим Хеттрих. Двадцать лет на службе, один из лучших полицейских. Правда, между ним и Конклином шла вражда, начавшаяся, когда Рич перешел в отдел по расследованию убийств. Думаю, они могли даже ненавидеть друг друга.

– Ядовитая змея укусила Конклина.

– Полицейский пострадал, сержант. Мы заходим.

Когда Конклина погрузили на каталку, я пошла к лежавшей на полу Норме Джонсон. Ее лицо отекло, из носа шла кровь; но мне вдруг подумалось: если из кладовки выползет змея и укусит ее, Норма будет в восторге.

Возможно, она хотела умереть, как ее отец.

С одной стороны, я надеялась на исполнение ее желания, но с другой – мой рациональный мозг жаждал услышать признание.

Я хотела знать, что Норма Джонсон сделала, с кем и почему. Я хотела, чтобы ее судили, признали виновной и приговорили к смерти.

Я встала над Нормой Джонсон и зачитала ей ее права.

– Ты имеешь право хранить молчание, паршивая трусиха, – произнесла я. – Все, что ты скажешь, может и будет использовано против тебя. Ты имеешь право на адвоката, если найдешь такого, кто согласится тебя защищать. Если ты не в состоянии позволить себе адвоката, штат Калифорния его тебе предоставит. Мы делаем это даже для таких подонков, как ты. Ты поняла свои права, Любимица?

Она мне улыбалась.

Я схватила ее за наручники и дернула, сильнее потянув со стороны поврежденного плеча. Она закричала.

– Я спросила: ты поняла свои права?

– Да, да!

– Я заберу ее, сержант, – сказал Хетгрих. Он поднял ее на ноги и потащил к выходу. Я тоже хотела уйти, но мне нужно было увидеть, что находится внутри кладовки.

Нужно было.

Я подошла к проему и уставилась на металлические полки, заполнявшие узкую комнатку. Я видела крайтов, извивающихся среди осколков аквариумов. Каждая из этих змей несла в себе смертельный яд.

Я ошеломленно спрашивала себя: что Норма Джонсон намеревалась сделать, обладая таким количеством рептилий? Скольких еще людей она надеялась убить, прежде чем ее схватят?

Какие мысли роились в ее больном мозгу?

Я приказала полицейским закрыть и опечатать здание и покинула змеиный дом Любимицы. Я бросилась к «скорой» как раз в тот момент, когда врачи грузили в нее каталку с Конклином.

Сев рядом с Ричи, я схватила его руку и сжала.

– Я не оставлю тебя, пока ты не сможешь отжаться. Или забросить мяч в кольцо, – сказала я напарнику, и мой голос ощутимо дрожал. – С тобой все будет в порядке, Ричи. Все будет замечательно.

– Хорошо, – едва слышно ответил он. – Но окажи мне услугу, Линде. Помолись за меня.

Глава 100

Когда машина «скорой помощи» повернула налево, я поняла, что мы направляемся в место, которое мне никогда больше не хотелось бы видеть.

Мама Юки умерла в Муниципальном госпитале Сан-Франциско.

Я многие дни ходила по его коридорам, надеясь поймать сводящего с ума «ангела смерти», и в ходе того расследования узнала, что Муниципальный госпиталь больше заботится о своем престиже, чем о пациентах.

– А Центральная больница разве не ближе? – прокричала я водителю.

– Мы везем пострадавшего от укуса змеи, верно, сержант? В Муниципальный госпиталь уже заказан антивенин.

Я замолчала и занялась тем, о чем меня попросил Конклин. Я молилась Господу, держа Ричи за руку, и думала, какой замечательный человек Ричард Конклин, сколько всего мы пережили вместе и как здорово иметь такого друга и напарника.

Транспорт расступался перед нами, заслышав вой сирены. Но вот «скорая» резко свернула и остановилась перед входом в приемное отделение.

Дверь открылась, и медики схватились за каталку.

Я бежала рядом, пока Конклина провозили через автоматически раскрывающиеся двери. Ужасный больничный запах дезинфицирующих средств ударил мне в лицо, вызвав новую волну паники.

Почему сюда?

Почему из всех возможных мест мы привезли Ричи именно сюда?

Потом я увидела дока, спешившего нам навстречу.

– Медицинский вертолет уже подлетает, – сказал он нам с Конклином. – Рич? Как ты себя чувствуешь?

– Испуган до безумия, – ответил мой напарник. Мне его речь показалась немного невнятной. Я прикрыла рукой рот. Как я боялась его потерять! Его потерять.

– Есть онемение? – спросил док Конклина.

– Да. Рука онемела.

– Это, возможно, из-за жгута, – пояснил док. – Попробуй расслабиться. Яду нужно несколько часов, чтобы подействовать. Если бы ты был в джунглях – одно дело. Но ты у нас, Рич. С тобой все будет в порядке.

Я хотела ему верить, но знала, что не успокоюсь, пока Рич не встанет на ноги. Когда моего напарника увозили, я сказала ему, что буду в комнате ожидания, и схватила дока за рукав:

– Джон, вы уверены, что ваш антивенин подойдет?

– Я изучил экспозицию «Аквариума Тихого океана» после того, как Клэр рассказала о ребятах, умерших от укусов крайта. И тогда подумал: «Есть шанс, что нам понадобится антивенин».

– Спасибо, док, – сказала я, переполненная благодарностью. – Спасибо, что вы такой чертовски умный.

– Не за что, – ответил он. – Я собираюсь заглянуть к Ричи.

Я уселась в дальнем углу комнаты ожидания и набрала Синди. Я повторила ей все, сказанное доком. А потом позвонила в отель в Аммане.

Там было раннее утро. После небольшой перебранки служащие ресепшн соединили меня с номером. Его голос казался сонным, но он тотчас оживился, услышав меня. Просто чудо какое-то, что я смогла найти его в тот момент, когда он больше всего мне нужен.

– Ты мне только что снилась, – сказал он.

– Хороший сон?

– Цирковой.

– Это как?

– Натянутый канат. Я – в облегающем трико. С блестками.

– Ты?

– А поверх ворота на груди торчат волосы.

– Джо! – рассмеялась я.

– Я стою наверху на платформе размером с динар.

– Это?..

– Монета в Иордании. Ты идешь ко мне по канату.

– И что надето на мне?

– Ты – голая.

– Нет!

– Да! Несешь в руках шест и балансируешь на веревке. А я должен тебя поймать, когда ты подойдешь к моему динару.

– И что случилось потом?

– Зазвонил телефон.

– Джо, я так по тебе соскучилась, родной. Когда ты возвращаешься домой?

Глава 101

Норме Джонсон вправили вывихнутое плечо и дали обезболивающее. Она сидела напротив меня и вертела в руках визитку, на ее лицо снова вернулась маска равнодушия.

Если бы Конклин был здесь, он уболтал бы ее. Я же только хотела стереть самодовольную улыбку с ее лица.

Любимица кинула визитку на стол и подтолкнула ее ко мне, чтобы я смогла прочитать: «Адвокатское бюро Фенн и Табокс».

Джордж Фенн и Билл Табокс были высококлассными адвокатами по уголовным делам, защищавшими исключительно высший свет. Фенн – спокойный и дотошный. Табокс – скользкий и обаятельный. Вместе они разрушили столько стопроцентно обвинительных вердиктов, что и вспоминать не хотелось.

– Миссис Фридман оплачивает, – пояснила Любимица.

Норма играла со мной, заставляя задуматься: не заручилась ли она уже под держкой адвокатов, или скорее всего она думала, что умнее меня.

– Звони своим адвокатам, – сказала я, снимая с ремня «Некстел» и кидая его на стол. – Воспользуйся моим телефоном. Но поскольку для тебя все впервые, позволь объяснить, как в таком случае работает система.

– Ага. И я, конечно, поверю тебе на слово.

– Заткнись, дура. Просто послушай. Как только ты вызываешь адвоката, я не имею права тобой заниматься. А вот как мы смотрим на ситуацию с нашей стороны: ты напала на офицера полиции со смертельно опасным оружием. Конклин умирает, и ты становишься ходячим трупом. Забудем пока об этом, мы задержали тебя за убийство пятерых человек. Ты имела свободный доступ к каждой из жертв, и они были убиты теми же редкими, незаконно ввезенными змеями, которых ты в большом количестве держала у себя дома. Даже студент юридической академии сможет добиться для тебя обвинительного приговора. Но мы не будем обращаться к студенту. Против тебя выступит Леонардо Паризи, наша тяжелая артиллерия, потому что ты убила власть имущих и твое дело вызывает широкий общественный резонанс. Мы не можем проиграть, и не проиграем.

– Больше похоже на гадание на кофейной гуще, сержант.

– Тебе лучше мне поверить. Потому что произойдет еще вот что: пока твои адвокаты будут оплачивать хвалебные статьи в прессе деньгами миссис Фридман, твои старые школьные приятельницы выступят во время судебного процесса с показаниями. Они смешают тебя с дерьмом, Норма. И расскажут журналистам все: как их от тебя тошнит, какая ты жалкая.

Ты будешь выставлена бессердечной психопаткой, какой и являешься, и присяжные осудят тебя за все пять убийств. Поняла? Ты будешь унижена – а потом умрешь.

Я увидела в ее глазах проблески паники. Попала ли я в цель? Напугала ли Норму Джонсон?

– Но если мое дело такой «верняк», почему ты вообще со мной говоришь?

– Потому что прокуратура хочет предложить тебе сделку.

– О, как круто. Словно я никогда не видела подобных уловок в сериале «Закон и порядок».

– Один полезный совет, Норма. У нас есть еще кое-что для смертного приговора. Потому слушай. Главный судмедэксперт подняла отчет по вскрытию твоего бывшего приятеля и сказала, что там нет теста на запах.

– Оливер Маккензи? Он умер от передозировки.

– Анализ его крови имел пограничное значение по дозировке наркотиков. Но в остальном он был здоровым тридцатилетним мужчиной. Просто медэксперт, производивший вскрытие, не стал разбираться. Но теперь другая ситуация, Норма. Мы думаем, ты убила его, потому что он тебя бросил. Его гроб сейчас извлекают. И на этот раз медэксперт поищет на его теле следы укуса.

Джонсон посмотрела на визитку, которую ей дала Джинни Фридман, потом на мой телефон и на меня.

– Какая сделка?

– Рассказываешь об убийствах, всех, включая то, что ты сделала с Оливером Маккензи, и мы позволяем тебе избежать унижения в суде, а также заменяем смертный приговор на пожизненное. Это предложение теряет силу, едва я покину комнату.

Последовала долгая пауза, длившаяся не менее двух минут.

– Сделка недостаточно хороша, – наконец сказала Норма Джонсон.

– Больше нам нечего тебе предложить.

Я собрала свои бумаги, застегнула пиджак и отодвинулась от стола.

– Вы скинете мне срок, если я скажу вам, кто убил тех богачей в восемьдесят втором? – неожиданно спросила Любимица.

Я скрыла свое удивление… и свой восторг.

Я взглянула на зеркальное стекло, а через секунду Джейкоби открыл дверь в допросную.

– Подожди, – сказал он мне. – Я говорю с Паризи по телефону.

Глава 102

Комната для допросов показалась страшно маленькой, когда к нам присоединились Джейкоби и Рыжий Пес, весящие вместе больше двухсот килограммов.

Рост Паризи превышал метр восемьдесят пять. Жесткие рыжие волосы, лицо с оспинами, хриплый голос заядлого курильщика и пятьдесят шестой размер одежды. Он бывал забавным, но если хотел, то мог собственную маму напугать до сердечного приступа.

Джейкоби представлял собой еще один устрашающий экземпляр, если его не знать и не любить, как я. Его непроницаемые серые глаза буравили насквозь. А огромные руки никогда не лежали спокойно, словно он искал повода пустить их в дело и нанести удар.

Когда эти двое массивных мужчин вытащили для себя стулья, я увидела дерзкий взгляд Любимицы.

– Теперь я думаю, что мне нужен адвокат, – проговорила она.

– Ваше право, – прорычал Паризи. А мне сказал: – Боксер, отведи ее обратно в камеру.

Стоило мне подняться, как Норма Джонсон закричала:

– Подождите!

– Я здесь не ради развлечений, – предупредил ее Паризи. – Поэтому не тратьте мое время.

Он открыл папку и веером разложил на столе снимки из морга.

– Вы убили этих людей? – спросил он Любимицу.

Взгляд Джонсон медленно перемещался по фотографиям слева направо, а потом обратно. Я поняла, что она никогда прежде не видела своих жертв мертвыми.

Сожалела ли она?

Или была довольна собой?

Не отрывая глаз от снимков, Джонсон спросила Паризи, обещает ли он не требовать смертного приговора, если она расскажет о своей роли в убийстве Оливера Маккензи, и когда тот согласился, сделала глубокий вдох.

– Я убила их всех, – сказала она, и ее голос дрожал. Она была преисполнена жалости к себе, несколько слезинок скатилось по щекам. – Но даже в смерти я причинила им меньше боли, чем они причиняли мне каждый день моей жизни.

Разве Любимица не знала, что в слезах нет необходимости? Что нас заботит только ее признание? Что нам нужны только слова?

Вытерев слезы тыльной стороной ладони, она спросила, ведется ли видеозапись. Я сказала ей, что ведется, и она обрадовалась.

– Я хочу, чтобы была запись моего заявления, – произнесла Норма. – Я хочу, чтобы люди поняли мои мотивы.

Более часа Норма Джонсон разъясняла причины, детально описывала жизнь жертв, как помешанный вуайерист, рисовала их «невероятно оскорбительное поведение» по отношению к ней, которого она не заслуживала. И она рассказала нам, как безболезненно убила свои жертвы.

Она описала, как подкараулила Оливера Маккензи, затащила его в кровать на прощальный секс и упокоила с помощью укуса крайта. Теперь у Паризи было все, что нужно.

Он прервал ее напыщенную, полную самолюбования речь, сказав:

– Я должен быть в суде, мисс Джонсон. Расскажите мне об убийствах тысяча девятьсот восемьдесят второго года, если хотите, чтобы мы уменьшили срок вашего заключения.

– Что вы можете мне предложить?

– Сейчас вам светит шесть пожизненных сроков без возможности досрочного освобождения, – пояснил он. – Выдайте нам имя того убийцы, и через некоторое время вы сможете сказать комиссии по досрочному освобождению, как сожалеете.

– Это все?

– Это надежда. Шанс, что, возможно, вам удастся выйти на свободу еще при жизни.

Джонсон замолчала. Она думала долго и напряженно, тишина давила на уши. Я даже предположить не могла, что Норма сделает.

Паризи взглянул на часы и отодвинулся от стола. Ножки стула проскрежетали, как тормоза на колесах грузовиков.

– С меня достаточно, лейтенант, – сказал Паризи Джейкоби. – Закругляемся.

– Мой отец, – тихо произнесла Норма.

– Кристофер Росс был одной из жертв, – заметила я. – Он знал убийцу?

– Он был убийцей, – ответила Любимица. – Папа сам говорил мне. Он всех их убил.

Глава 103

Любимица только что сдала своего отца как убийцу богачей в 1982-м. Если ее слова – правда, то ее папочка был серийным убийцей.

И она последовала его примеру, став такой же.

Было ли это правдой?

Или только шаг отчаяния, выдумка, чтобы помочь себе?

Я хотела, чтобы она повторила сказанное, и она повторила.

– Он рассказывал мне, кого убил и почему. Папа ненавидел этих лицемеров, которые подлизывались к нему из-за его богатства. Он любил мою мать, потому что она была настоящей.

Любимица дотронулась до воротника блузки, вытянула из-под нее медальон, трясущимися руками открыла его и протянула Паризи, показывая фотографию Кристофера Росса внутри.

Паризи не отводил глаз. Он просто впиявился в Джонсон своим страшным «вырву-глотку» взглядом и сказал:

– Ваше голословное утверждение ничего не значит. Хотите сделку? Мне нужны доказательства.

Любимица повернулась ко мне, впервые с тех пор как в допросную вошли Джейкоби и Паризи.

– В моей сумочке есть ключи, – сказала она. – Красная сумочка из страусиной кожи. Думаю, я оставила ее на столике в коридоре.

Я кивнула:

– Красная сумка, я найду.

– Там есть медный ключ с округлой головкой, он подходит к замку от моего отделения в хранилище. Хранилище в Бэй, номер камеры – двадцать два. Я там держу все бумаги моего отца. Внутри одной коробки находится папка с надписью «Натараджа».

– Коробка пронумерована? Подписана?

– Должна быть в самом начале. Думаю, во втором или третьем ряду с правой стороны…

Я уже размышляла, как помчусь наверх, чтобы получить ордер на обыск квартиры Джонсон, когда мой мобильник зазвонил. Бренда, наша помощница, прокричала в микрофон:

– Линдси, двое старых знакомых…

Дверь комнаты для допроса распахнулась, и внутрь ворвались два джентльмена.

Билл Табокс, в голубом летнем костюме из индийского льна и бело-красном, в горошек, галстуке, выглядел так, словно забыл свою шляпу в «роллс-ройсе». Фенн имел такую ровную стрижку, что вы могли бы обрезаться об его бакенбарды.

Фенн оглядел комнату, увидел свою клиентку и сказал:

– Норма, замолчите. Мы – ваши адвокаты, а этот допрос закончен.

Глава 104

Я сидела у Конклина в частной палате госпиталя с видом на парковку. Он был бледен, влажные волосы прилипли ко лбу, но заразительная улыбка и выдаваемые напарником шутки стали для меня хорошим знаком.

Я придвинула кресло к его кровати.

– Ты ведь не злишься, верно, Рич?

– На что? Потому что ты арестовывала Любимицу, пока я лежал, как тюфяк? Почему я должен злиться? Брось, Линдси, – произнес он, глядя на меня своими карими глазами. – Прищучить эту ненормальную, даже если бы меня не оказалось в самый триумфальный момент, – вот что важно. Сестра! Мне нужно несколько капель цианида, срочно.

Я засмеялась. Рич выдержал нападение ужасной змеи Нормы и уже только за это был героем. Он выжил, а еще оба наших полицейских значка – и Маккоркла тоже – были начищены до блеска за передачу Нормы Джонсон во власть окружного прокурора.

Именно в такие моменты нам хотелось сказать: «Хорошо быть полицейским».

Санитарка внесла поднос с едой специально для нашей ранней пташки, Конклина, а пока он гонял кашу по тарелке, я рассказала ему о своем возвращении в дом Любимицы.

– Ребята из команды по отлову животных сказали мне, что в доме теперь чисто; но как они могли быть уверены, что собрали всех змей до последней? Я вошла на цыпочках, Рич, и даже не уверена, что мои ноги касались земли.

Конклин усмехнулся:

– Ты – смелая девочка, Линдси.

– Я схватила эту сумку, захлопнула за собой дверь и нашла ключи. Пятьдесят из шестидесяти двух были медными и с округлой головкой.

– Хоть один подошел к замку?

– Ты куда-то спешишь? – спросила я.

– Нет, нет. Не торопись.

Я снова засмеялась, радуясь, что Конклин покинет этот дом скорби, едва док даст свое согласие.

– Я встретила Маккоркла в хранилище около секции Любимицы, – продолжила я. – Он захватил с собой из лаборатории своего молодого помощника. Мы открыли дверь и уставились на ряды картонных коробок. Помощник начал снимать коробки, а мы с Маккорклом пролистывать лежащие в них папки, пока, через пять часов, не нашли одну с надписью «Натараджа». Оказалось, что Натараджа – это имя одной индийской богини, носящей на плечах кобру. Компания «Натараджа экспорт» занимается продажей ядовитых рептилий.

– Линдси, ты – чудо.

– Да, так и есть. Я обнаружила переписку между мистером Радхакришна из «Натараджа экспорт» и Кристофером Россом, президентом «Пасифик Карго лайнс». И еще нашла счет за покупку ящика крайтов, датированный январем восемьдесят второго.

– Этот идиот хранил свидетельство своей покупки змей? Но как ты думаешь: он был и убийцей, и жертвой?

– Маккоркл считает, что его смерть стала несчастным случаем, возможно, самоубийством. Мы никогда не узнаем, но одно точно: Норма Джонсон будет осуждена на шесть пожизненных сроков, а Маккоркл закрыл свой «глухарь».

Я как раз хлопала моего напарника по ладони, когда в палату ворвалось белокурое торнадо с коробкой, перевязанной ленточкой, и связкой наполненных гелием воздушных шариков.

– Привет! – воскликнул Конклин, изрядно повеселевший.

– И тебе привет.

Улыбаясь, Синди поздоровалась со мной, поцеловала Конклина, обняла его и, бросив ему на живот коробку, потребовала ее открыть.

– Это купальный халат, – сказала она. – Не хочу, чтобы кто-нибудь, кроме меня, любовался твоей попкой.

Конклин покраснел и засмеялся. Пока он развязывал ленту, я сказала:

– Похоже, мне намекают, что пора уходить. Надеюсь, увидеть тебя завтра в отделе, дружище.

Я поцеловала Конклина в щеку, обняла свою неугомонную подругу и вышла из палаты. По дороге я думала: «Синди и Рич подходят друг другу».

Действительно подходят.