Текст книги "Спортивное предложение"

Автор книги: Джеймс Олдридж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

– Тогда я попрошу сержанта Коллинза заверить честным словом, что будет соблюден изложенный мною порядок.

Коллинз встал:

– Я могу заверить суд, что мы будем охранять пони, как положено.

– В этом я не сомневаюсь, – сказал отец. – Но необходимо строгое соблюдение буквы закона. Нарушение повлечет за собой серьезные осложнения.

– О боже милостивый! – простонал Стрэпп.

– Итак, мистер Стрэпп, вы снимаете обвинение Скотта Пири в краже? – спросил окончательно потерявший терпение судья.

– Да, ваша милость, мы снимаем обвинение.

– Тогда пусть будет занесено в протокол, что обвинение снимается с повестки дня суда.

Так была восстановлена гражданская честь Скотти, и как раз в это мгновение констебль Питерс ввел его в зал суда.

Вид у Скотти был довольно всклокоченный, но на его загорелом лице была написана решимость бороться.

– Привет, Скотти! – крикнул кто-то из зала.

Это был старик Питерсон, ночной сторож лесного склада. Он любил пошутить с нами, школьниками. Бывало, даст шестипенсовую монету и наказывает купить «полосатой краски». И мы уж знаем, что это он дарит нам монетку.

К Скотти подходили, хлопали по плечу. Вокруг Эллисона Эйра тоже вертелись люди, что его здорово раздражало. Картина была весьма примечательная. Город на глазах раскололся на два лагеря: одни – за Скотти, другие – за Эллисона или, точнее, за Джози.

– К порядку в суде! К порядку! – прокричал судебный пристав Кафф.

– Я велю очистить зал, если не прекратятся эти демонстрации! – крикнул и судья.

Но публика уже расходилась. Было объявлено очередное дело – тяжба двух братьев.

Все еще надеясь, что отец не видел меня, я пробрался через толпу к двери, вышел на улицу и побежал. Не успел я завернуть за угол, как меня окликнули:

– Кит! Кит Квэйл!

Это была мисс Хильдебранд. Я знал, что она заметила меня в суде, и остановился, надеясь уговорить ее не жаловаться на меня директору.

– Что ты тут делаешь? – спросила она громко и покраснела.

Она краснела, даже застав нас за какими-нибудь проказами, и всегда говорила громко, стараясь быть строгой и суровой. Ей это никогда не удавалось.

Оправдания мне не было, и я переминался с ноги на ногу, ожидая заслуженной взбучки.

– Ну ладно, – сказала она. – Пойдем в школу.

Идти с учителем не очень-то приятно в любое время, а уж с мисс Хильдебранд, да еще при таких обстоятельствах, тем более.

– Твой отец – очень умный человек, – сказала она.

– Я знал, что он выручит Скотти, – гордо ответил я, хотя не был в этом уверен до самой последней минуты.

– Я думала, что они отправят Скотти в тюрьму. Если бы они так сделали, – добавила она, по своему обыкновению, смущаясь, – я бы встала и заявила протест.

– В суде, мисс Хильдебранд?

– Да. Именно в суде.

Я был поражен. Мысль о том, что эта робкая, легко краснеющая женщина могла подняться в суде и протестовать, привлекая к себе всеобщее внимание, казалась настолько невероятной, что я только подумал: сколько же волнения вызвало в городе дело Скотти!

– Я не могла видеть, как несправедливо с ним обращались, – продолжала она. – Скажи, пожалуйста, отцу, что им восхищаются.

– А как вы думаете, что случилось бы со Скотти, если бы мой отец не взялся его защищать? – спросил я.

– Страшно подумать, – сказала мисс Хильдебранд; ее легкие, быстрые шаги словно аккомпанировали нашему разговору. – Они быстро осудили бы его и, наверно, посадили бы за решетку, если бы он не сказал, где пони. Но я убеждена, Кит, что это его пони. Не может быть, чтобы это был пони Джози Эйр. Я просто не могу поверить…

ГЛАВА XII

♦

Когда мы пришли в школу, было уже ясно, что мисс Хильдебранд не пожалуется директору. Вместо этого она велела мне сто раз написать: «Мы должны уважать того, кто ищет справедливости для всех». Я воспринял эти слова как комплимент моему отцу да и самой мисс Хильдебранд за ее решимость защищать Скотти. В то же время я все-таки понес наказание. Таким образом, справедливость была восстановлена. С тех пор я еще больше стал уважать нашу учительницу истории.

Учителя в классе еще не было, и мое сообщение о том, что обвинение со Скотти снято, было встречено громкими одобрительными криками половины класса. Правда, раздалось и кошачье мяуканье противников. И немедленно разгорелся яростный спор. Он продолжался до тех пор, пока одна из девочек, Джиль Адамс, не спросила меня:

– Но они установили, что Скотти увел пони?

– Ну конечно! – И я рассказал, как мой отец признал это в суде.

И снова – взрыв одобрения одних и возмущенные крики других.

А когда я сказал, что теперь суд будет решать, кто этот пони – Бо или Тэфф, – началась уже настоящая перепалка. Может ли суд вообще решить такой вопрос?

– Неужели это все, чего твой старик мог добиться? – спросил кто-то.

– А этого мало? – возмутился я. – Не может же Скотти бесконечно прятать Тэффа. Они нашли бы его, и Скотти не видать бы пони как своих ушей.

– Они и должны были найти пони и отдать его Джози Эйр, – сказала Пинни Пайпер, лучшая наша исполнительница шотландских танцев. – Все знают, что Скотти переплыл реку и украл его.

– А я никак не пойму, каким образом суд может установить, чей это пони, – настаивала Джиль Адамс. – Все пони у Эйра как близнецы.

Мне пришлось признаться, что я и сам не знаю, каким именно способом суд может это установить.

– В таком случае, его получит Джози Эйр, – заявил сутулый, длинноногий Боб Снид, завзятый пессимист. – Они ни за что не дадут Скотти оставить его у себя.

Только теперь мы заметили, что учитель английского языка мистер Кэннон стоит в дверях и слушает. Мы стали рассаживаться, а он подошел к своему столу.

– Ты был сегодня в суде, Квэйл? – спросил он.

– Да, сэр, – сказал я.

– Доложил ты об этом директору?

– Нет, сэр. Мисс Хильдебранд видела меня там и задала мне написать сто строчек.

– А что она велела тебе написать?

– «Мы должны уважать того, кто ищет справедливости для всех».

– Тогда я даю тебе написать пятьдесят раз нечто другое: «Я никогда не должен идти против закона, даже если он кажется мне несправедливым».

Я удивился. Нам всегда нравился мистер Кэннон, потому что он был хорошим футболистом – быстрым и точным. Но он явно примкнул к противоположной стороне, и я во второй раз за этот день изменил свое отношение к человеку.

Когда вернулся в школу Скотти, все началось сначала.

На перемене десятка два ребят собрались вокруг него у старой колоды, издавна лежавшей на школьном дворе. Всех нас интересовало, где он скрывает пони, когда приведет его и как он догадался, что это Тэфф. И самое главное – какой секретный знак он собирается поставить на пони, чтобы сержант Коллинз или Эллисон Эйр не подменили его. Одни советовали впрыснуть в ухо синей краски, другие – намазать дегтем хвост, третьи – забить в копыто пенсовую монету.

– Ничего этого мне не надо, – сказал Скотти, – я и так его всегда узнаю.

– Послушай, ты все-таки сделай какую-нибудь отметку, чтобы знали о ней только мы, – настаивал Джек Синглтон, страстный любитель кино; он носил очки с толстыми стеклами, а большой палец на руке у него был кривой. – И самое лучшее, – добавил Джек, – это поставить клеймо каленым железом.

– Ну да! – возразил Боб-пессимист. – Они сразу заметят и поставят такое же на другом пони.

Скотти молча слушал наши споры и советы. Он все еще был под впечатлением суда и явно обрадовался, когда раздался звонок и надо было возвращаться в класс. А как только занятия кончились, он мгновенно исчез. Мы с Томом уходили из школы под шум нового спора между враждующими партиями.

Оказалось, что Скотти ждет нас возле дома доктора Тэплоу. Башмаки, в которых он явился в суд, висели теперь на шнурках у него на шее. Он, как обычно, неожиданно вынырнул откуда-то нам навстречу.

– Послушай, Кит, – сказал он, – твой отец сказал, что надо привести Тэффа. Говорит, что если это действительно Тэфф, то он его отстоит. Как, по-твоему, он может доказать это?

– Я не знаю, Скотти, – признался я. – Но раз он говорит, значит, может. Вот только ты сам-то уверен, что это действительно Тэфф?

– Я-то уверен. Но почему бы тебе не спросить, как он будет это доказывать?

– Я попробую.

– Мне надо знать.

– А почему ты не спросишь его сам? – сказал я Скотти.

– Мне не хочется спрашивать у него.

Я его понимал. Даже нам не так просто было задавать отцу вопросы, что уж говорить о Скотти.

– Попробую, – повторил я. – Но не думаю, чтобы отец что-нибудь сказал мне. Когда ты приведешь Тэффа?

– Завтра утром. Твой отец будет ждать меня у полицейского загона в половине девятого.

– Не беспокойся, Скотти, – сказал я, – отец знает, что делает.

– Он говорит, что пройдут недели, пока соберется новый суд по этому делу, а пока Тэффа будут держать в полицейском загоне…

Мы втроем шли по улице, опускавшейся с холма, когда нас догнал «мармон», и Исси Сайон, владелец фабрики прохладительных напитков, крикнул:

– Хотите прокатиться, ребята?

У нас были хорошие отношения с Исси. Иногда, правда, мы утаскивали пустые бутылки из-под кока-колы, грудой лежавшие у него на заднем дворе, и продавали ему же по пенсу за штуку. Он знал об этом, но не очень сердился.

– Ну? – крикнул он, видя, что мы колеблемся.

Поездка в «мармоне»! Мы с Томом не стали ждать повторного приглашения, но Скотти вдруг кинулся в сторону и махнул через забор. Он по-прежнему не доверял людям, особенно тем, которые ездят в собственном «мармоне».

– Куда он удрал? – спросил Сайон.

– Он не хочет ни с кем разговаривать, – ответил Том. – Он сыт по горло.

Мистер Сайон рассмеялся:

– И правильно делает. Надо чуять тех, кто за тобой охотится.

– А кто охотится? – спросил Том.

– Я шучу, Том, – сказал Сайон. – Это за Роб-Роем всегда охотились шотландские таможенники. Во всяком случае, ваш старик сегодня честно заработал свой хлеб. Вообще-то я не очень люблю его выверты, но, кроме Квэйла, никто не сумел бы вызволить мальчишку из западни. И готов держать пари, что он выиграет и второе дело…

Ай да Исси Сайон! Я-то думал, что владелец фабрики должен непременно быть на стороне Эллисона Эйра. Но тут, видимо, был особый случай – что-то толкнуло его в ряды защитников Скотти.

Высаживая нас из машины, Исси сунул руку в карман и вытащил два шиллинга:

– Отдайте их вашему приятелю, скажите, что от меня.

Вернувшись домой, я с особенной старательностью взялся исполнять свои домашние обязанности – на тот случай, если отец видел меня в зале суда и собирается наказать. Я наколол дров, налил керосина в его лампу (он любил этот свет, и на счетах за электричество выходила меньшая цифра), вычистил сток в кухне и вымыл миски, из которых отец кормил двух кошек и собаку.

Он пришел в шесть часов. Я усердно выписывал заданные мне в наказание сто пятьдесят фраз. Отец не сказал ни слова, но это еще ничего не значило. Пришло время обедать, а мне так и не было приказано наклониться над диваном и получить причитающуюся мне порцию за прогул. Гроза явно миновала. Но я догадывался, что отец все знает. И потому ли, что его порадовал мой интерес к этому судебному делу, или потому, что он видел, какое огромное внимание вызвал процесс у нас в городе, он решил отпустить мне мое прегрешение.

– Сколько времени потребуется Эллисону Эйру, чтобы возбудить новое дело против Скотти Пири? – спросила мать.

– Эллисону Эйру не терпится заполучить пони, и он будет действовать быстро. Так что, возможно, Стрэпп поставит дело на следующую сессию. Я думаю, недели через две.

– Мне очень жаль их обоих, и Скотти и Джози, – сказала мать. – Для них это настоящая мука – ждать так долго.

– А мне жаль только Джози Эйр, – заявила Джинни.

Я видел, что она в затруднении: как любимица отца, она всегда была ему ближе всех, а сейчас они оказались в разных лагерях.

– Как ты можешь жалеть Джози? – вскипел Том. – Ведь у нее сотни пони!

– Но ей нужен Бо, и Бо – это ее пони.

– Пусть ей нужен Бо, но ведь она хочет отнять у Скотти Тэффа!

– Ну, довольно! – резко вмешался отец. – Можете спорить об этом во дворе, а не в комнате да еще за обедом. И потом, спорить, когда ни у кого из вас нет доказательств, – это пустое занятие.

– Да, но… – начал Том.

– Хватит! – остановил его отец.

Тут я почувствовал, что могу задать отцу тот самый вопрос:

– А как же ты докажешь, что это именно Тэфф?

Отец посмотрел на меня и снял с рукава невидимую пушинку.

– Я еще не знаю, – сказал он. – Но если это Тэфф, внутренняя логика приведет к такому выводу. Истина откроется сама собой.

Отец твердо верил, что истина непременно обнаруживается, – надо только тщательно и всесторонне изучить вопрос.

«Правда сама себя покажет» – так примерно можно было выразить его кредо. К сожалению, Скотти я этого не смог бы объяснить.

Назавтра утром, за полчаса до школы, мы с Томом уже стояли возле полицейского загона и ждали появления Тэффа. К нашему удивлению, там уже толпилось десятка два горожан. Приехали и Эллисон с Джози. Скотти подъехал верхом на пони, не обращая ни малейшего внимания на этих двоих, словно они прятались где-то за кустами.

Пони был весь покрыт репьями, ноги и густая шерсть над копытами забрызганы грязью, грива и хвост спутаны, как у диких пони. К тому же он слегка прихрамывал. И он и Скотти – оба являли собой яркую и скорбную картину обездоленности и нищеты.

– Это Бо! – громко воскликнула Джози. – Это он, Бо! Это он!

Она сидела в «пикапе» Эйра возле ворот, как всегда выпрямившись, в блузке и брюках, очень уверенная в себе, с аккуратно заплетенными косичками.

Она настояла на том, чтобы ее взяли с собой. Блю на следующем своем субботнем сеансе в «Белом лебеде» рассказывал, как Джози кричала и плакала, когда мать сказала, что она не поедет.

– Ты ведь только расстроишься, – говорила ей мать.

– Но я все равно уже расстроена, – с обезоруживающей логикой отвечала Джози.

В конце концов родители сдались, но ей пришлось остаться в машине, кресло они не взяли с собой.

Скотти даже не взглянул в ее сторону. В загоне были еще две лошади, старый ломовик и больной жеребец с грустными глазами. Но для пони отгородили особый угол. Скотти, хмурый, босой, слез с пони с таким видом, словно сдирал с себя кожу. Потом одним ловким движением снял уздечку.

– Подожди, – остановил его отец.

Он стоял в середине загона. Я знал, что отец не только ничего не смыслит в лошадях, но даже остерегается близко к ним подходить.

– Придержи-ка его минутку, – сказал он Скотти.

Скотти придержал пони за гриву. Эллисон Эйр, соскочив с «пикапа», направился было к пони, но остановился, увидев, что отец поднял руку.

– Позвольте, пожалуйста, сначала мистеру Криспу взглянуть на пони, – сказал отец.

Крисп был старый гуртовщик, живший теперь бобылем в домишке, задняя стена которого была вся из жести от керосиновых бидонов. В свое время он был знаменитейшим лошадником во всей округе.

Когда старик подошел к пони, тот пригнул назад уши, а голову резко вздернул вверх. Скотти чуть не упал и едва не выпустил гриву. Многим было известно это своенравное движение Тэффа. Но Крисп, спокойно и ласково приговаривая: «Ну, ну, сынок. Тихо, тихо…», – взял его за холку, и пони покорился.

Вот это уже было не похоже на Тэффа, который никогда не подпускал так легко чужого.

– Подними ему переднюю левую, – сказал Крисп Скотти. – Я придержу его.

Скотти наклонился и поднял больную ногу пони. Крисп осторожно взял ее и стал рассматривать копыто.

– Треснуло, – сказал он отцу, – и врезалось в мясо.

– Это серьезно?

– Нет. Все будет в порядке, надо только смазать мазью.

Крисп открыл пони рот и стал осматривать зубы. Пони и не думал противиться, и это опять-таки не похоже было на поведение Тэффа; правда, все лошади стоят смирно, когда имеют дело с опытным человеком.

– Все в порядке, – сказал Крисп, кончив осмотр.

– Вы кончили? – спросил отец.

– Да, – сказал Крисп.

Когда я увидел мистера Криспа так близко к лошадиной морде, мне вдруг пришло в голову, что, вероятно, от многолетнего общения с лошадьми его лицо приобрело грустное, серьезное и несколько недоуменное выражение, свойственное лошадям.

– Мистер Крисп является моим консультантом, – объяснил отец Эллисону Эйру. – Он говорит, что теперь узнает этого пони среди тысячи других. Это, естественно, послужит гарантией для нас с вами, что не будет каких-либо недоразумений…

– Вы что же, хотите сказать… – раздраженно начал Эллисон Эйр.

– Я ничего не хочу сказать. Просто в городе слишком много людей проявляют необычный интерес к этому делу. Их действия мы, к сожалению, не можем контролировать. Оглянитесь хотя бы на собравшуюся толпу.

– Ладно, – буркнул Эллисон Эйр. – Но мне будет наконец позволено подойти к пони, мистер Квэйл? – спросил он саркастически.

– Разумеется. Скотти, отпусти его.

Как только Скотти выпустил гриву, пони помчался по загону, увертываясь от людей. Эйр растерялся, но Джози крикнула ему из машины:

– Не заходи спереди! Он этого не любит.

Эллисон и Блю, который поспешил на помощь хозяину, стали заходить сзади и с боков, и пони остановился, как бы поджидая их, – значит, Джози была права.

Они хлопали его по шее, и пони терпел, хотя, видимо, заподозрил что-то неладное. Но, прежде чем он опомнился, Блю уже накинул ему на морду недоуздок. В руках у Блю я не видел недоуздка – он, видимо, прятал его от пони.

И в то же мгновение Скотти стрелой ринулся к Блю. Никто не успел этого заметить, кроме сержанта Коллинза, который перехватил Скотти буквально в воздухе.

– Только не безобразничать! – строго сказал Коллинз, стараясь удержать бьющегося у него в руках Скотти.

– Они уведут его! Они хотят его забрать! – неистово кричал Скотти. – Пустите меня!

– Перестань! – резко сказал Скотти мой отец. – Кит! Скажи ему, что все в порядке.

Зрители стали кричать сержанту, чтобы он отпустил Скотти, но кое-кто, впрочем, предлагал надеть ему наручники и отправить куда следует.

– Все в порядке, Скотти, – сказал я, подходя к нему. – Никуда его не уведут.

Сержант Коллинз все еще держал мальчика за шиворот.

– Откуда ты знаешь? – крикнул Скотти; голос у него прерывался.

– Потому что мой отец не допустит!

Что еще я мог ему сказать?

Конечно, вид Эллисона Эйра в хорошо сшитых бриджах и сапогах, да еще с Блю в придачу и с машиной, ожидавшей за воротами, – все это не могло внушить Скотти доверия. Тут я заметил, что Том подбежал к Блю и тянет за недоуздок, а Блю старается оттолкнуть его.

– Том, – сказал отец, – сейчас же подойди сюда.

– Может быть, вы как-нибудь совладаете с этим мальчиком? – обратился Эллисон к отцу, указывая на Скотти.

– Я прошу извинить его выходку, – сурово ответил отец. – Но естественно, он был введен в заблуждение…

– Я просто хочу показать пони моей дочери. Вы возражаете?

– Конечно, нет. Кит, открой ворота.

Сержант Коллинз выпустил Скотти, я открыл ворота, а Эллисон и Блю повели пони прямо к «пикапу», где сидела Джози.

При виде машины пони шарахнулся в сторону, но Блю успокоил его, и Джози смогла наконец положить руки ему на голову.

Мы все стояли и смотрели на них, как в театре. Джози была слишком горда, чтобы давать волю слезам на людях, и крепко сжимала свой упрямый маленький рот, но мы увидели, как две непокорные слезинки скатились по ее загорелым щекам.

– Бо! – сказала она. – Гадкий звереныш!

Я повернулся к Скотти. Полуоткрыв рот, он пристально, широко раскрыв глаза, следил за Джози.

Может быть, до него впервые дошел смысл их соперничества. Может быть, именно в ту минуту он понял, что это не только его, но и ее беда. И, может быть, такое же чувство проснулось в этот момент и в душе Джози.

– Забирайте пони и везите его домой! – крикнула миссис Стаут, пламенная проповедница из одной небольшой христианской секты.

Она усердно занималась благотворительностью и не терпела беспорядка.

– И прихватите заодно эту дуру Стаут! – добавила миссис Мэдди, мужеподобная дама, которая целыми днями не выпускала изо рта сигарету и держала множество кошек и собак.

Перебранка разрядила напряженную атмосферу. В толпе раздался смех, пони тоже как будто успокоился. Мне даже показалось на мгновение, что он чувствует двусмысленность своего положения и видит, какие неприятности он причиняет людям. Он вдруг толкнул Джози мордой в плечо, словно бодаясь.

– Уведи его, Блю! – приказала миссис Эйр; ей хотелось поскорее прекратить душещипательную сцену. – Убери его!

Блю повел пони в загон, и еще две слезинки скатились из глаз Джози.

– Позор! – крикнул кто-то.

Я обернулся, ища Скотти. Он исчез. Отец приказал нам с Томом идти в школу – было уже около девяти. У загона, оказывается, толпились еще с десяток школьников. Уходя, мы слышали, как взрослые, облокотившись на ограду, ожесточенно спорили, ища какие-то приметы, которые могли бы подтвердить, Бо это или Тэфф. Я слышал голос мисс Джеймс, работавшей в кондитерской и изредка тайком угощавшей нас старым, подсохшим безе.

– Я видела его десятки раз, – твердила она. – Я уверена, что это пони Скотти Пири.

Джек Даймонд, что возил на ферму Эйров керосин для тракторов и насосов, кричал негодующе:

– Посмотрите на его задние ноги! У пони Скотти Пири они суживались книзу, а у этого они жирненькие до самых бабок. Это пони Джози Эйр, какое может быть сомнение!

Мы рысцой бежали в школу. Вдруг Том сказал:

– Смотри-ка, кто идет.

Я молча кивнул. Это был Дормен Уокер. В суде я его не видел. Уокера, видимо, Скотти не интересовал. Его занимал только пони.

– Он рассчитывает заполучить Тэффа, если Скотти выиграет дело, – сказал Том, отдуваясь на ходу. – Но мы еще посмотрим!

Том был в своей стихии. Охваченный очередным приступом благородного негодования, он уже готов был к следующей битве.