Текст книги "Восстание Персеполиса"

Автор книги: Джеймс Кори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Помощник капитана заметил их и остановился, передавая команду кораблем, но Трежо отмахнулся. Адмирал присутствовал, но не командовал.

– Связь с прошлым важна, – сказал Трежо, когда они шли по пологой палубе. – Непрерывность. Мы чтим тех, кто пришел раньше, и надеемся, что те, кого мы приносим в мир, сделают для нас то же самое.

– Да сэр.

– Антон, пожалуйста.

– Антон, – согласился Сингх, но знал, что звать адмирала по его имени никогда не будет естественным или правильным. – Мы почти никогда не называем ее Эльзой.

– И как, если не Эльза? – спросил адмирал.

– Монстр. Мы называем ее Монстром.

Адмирал усмехнулся. – Названа в честь другого дедушки или бабушки?

– Нет, – сказал Сингх, затем остановился. Он беспокоился, что может быть наглецом, но адмирал уставился на него, ожидая ответа. – Мы не были действительно готовы, когда Нат забеременела. Она просто заканчивала свои пост докторские исследования, а я делал двух– и трехмесячные патрульные турне в качестве помощника капитана на Клео.

– Никто никогда не готов, – сказал адмирал. – Но ты этого не знаешь, пока это не случится.

– Да. Поэтому, когда Эльза родилась, я только вернулся к административной практики, а Нат перешла на более постоянную исследовательскую работу, и мы оба изучали такелаж, в то время как очень настойчивая одно месячная дочь задавала ей требования.

Трежо направился вниз по извилистой рампе в сторону комнаты. Люки открывались, когда они приближались к ним и закрывались снова, как только они проходили. Свет исходил из углублений большого размера в стене, совершенно регулярных в их промежутке, но округлых и мягких. Органическая жизнь передавалась военной технике.

– Итак, – Сингх продолжал говорить на ходу, – мы были измотаны. И однажды утром, примерно в три, когда Эльза начала плакать, Нат перевернулась ко мне и сказала, – Этот монстр меня убьет. И все. С тех пор она стала Монстром.

– Но ты говоришь это с улыбкой сейчас, да?

– Да, – согласился Сингх, думая о лице дочери. – Да. Вот почему я здесь.

– Почему ты здесь, хм? Ты не похож на человека, который решил бы пойти без своей семьи.

– Будет больно оставлять их для этого развертывания. По крайней мере, это будут месяцы, прежде чем они смогут присоединиться ко мне на станции Медины. Возможно, лет. Но если я могу дать дочери версию человечества, которую запланировал высокий консул, все это будет стоить того. Галактическое общество мира процветания и сотрудничества – лучшее наследие, которое я могу себе представить.

– Настоящий верующий, – сказал адмирал, и Сингх почувствовал стыд, что, возможно, он оказался наивным для этого человека. Но когда Трежо продолжил, в его тоне не было ничего издевательского. – Это сработает только из-за истинных верующих.

– Да, сэр, – сказал он. А затем поправил, – Антон.

Адмирал вышел в широкий коридор, огромный, чем все, когда-либо виденные в разрабатываемых кораблях. У Бури не было схожести с другими кораблями, конструкция была ограничена необходимостью сократить каждый килограмм, не тратить место впустую. Это был корабль, который утверждал власть формой своих стен. Сингх почувствовал небольшой восторг. Как он и предполагал, что эти чувства возникнут.

Два мичмана сидели за столом, смеялись и флиртовали, пока не увидели Трежо. Старик нахмурился, и пара отсалютовала и поспешила к своим обязанностям. Сингх понял, что никто не мешал из разговору с тех пор, когда они покинули кабину адмирала. Экскурсия могла казаться случайной, но одновременно она была и конфиденциальной.

В том же тоне голоса, в котором подразумевается вопрос, что это такое, адмирал сказал, – Объясните мне тактические и логистические проблемы по управлению Мединой.

Сингх выпрямился. Успокоились разговоры о семье. Теперь пришло время работать. Он слегка отодвинул свой рукав, чтобы снять монитор с своего запястья и положил его на стол. Он начал брифинг. Он готовил его несколько недель, и внезапный, иррациональный страх, что он упустил что-то очевидное, что-то, что покажет адмиралу, что он не был серьезным человеком, все еще скрывалось в нем. Это был старый, знакомый вид страха, и он знал, как отодвинуть его в сторону. Изображение схемы станции Медины плавало в воздухе над поверхностью.

– Станция Медина, – сказал Сингх. – Если предположить, что наши мысли верны, в нем находятся сотни членов планетарной коалиции и их личного персонала, включая безопасность. Добавьте постоянный штат и экипаж станции, а также членов Союза, проходящих мимо, и вы всегда проводите консервативную оценку от трех до пяти тысяч человек на станции. Я бы предположил, что число на самом деле вдвое больше.

– Предполагая, что наши мысли верны?

– Пассивный мониторинг, даже в течение нескольких лет, всегда будет иметь большую вероятность ошибки, чем действительность. И поверхностная интерференция ворот добавляет дополнительный уровень ошибки, – сказал Сингх. Адмирал хмыкнул и махнул ему, чтобы он продолжил. Он развернул изображение станции, и усиленные элементы на поверхности выделись красным цветом.

– Сама станция оснащена некоторой защитой. Сеть параметрического центра обнаружения, которая обеспечивает пристрелку для ракетной обороны станции, и одна торпедная пусковая установка остается неповрежденной и пригодной для использования с дней Бегемота. Восемь рельсовых пушек, автоматическая система перезагрузки, мы оцениваем общую мощность в сорок ракет.

– Ядерных? – спросил адмирал.

– Почти наверняка нет. Отсутствие возможности маневрирования и ограниченный характер центра кольца делает оружие с высокой продуктивностью попадания опасной для самой станции.

Сингх скорректировал изображение и перевел внимание на центр станции, идеальная сфера висела в центре сети ворот и находилась в нескольких километрах от нее. Самый чистый и самый активный инопланетный артефакт во всех мирах, о которых они знали. Пунктиром на поверхности сферы были шесть массивных рельсовых пушек.

– Первичная защита станции – это стареющая рельсовая сеть, впервые установленная людьми Марко Инароса, и отключена по окончании конфликта с его фракцией. Эти пушки размещены так, что, по крайней мере, три пушки, возможно, пять могут стрелять по любому из колец. Они наш дизайн, со времен, когда мы снабжали Свободный Флот оружием. Они устарели, но способны к устойчивому огню в тридцать выстрелов в минуту. При условии, конечно, что они не вносили в них изменений.

– Рельсовые пушки. В древние времена на Земле у них были бы пушки, которые могли бы стрелять по гавани, когда появлялись вражеские корабли. Защита моря с земли. Мы избавились от земли и моря, но логика от этого не поменялась. Много чего не меняется, да?

– Да сэр.

– Что ты о них думаешь? Спросил Трежо.

– Дизайн элегантный. Размещение защитной батареи на чужой станции блестяще, – сказал Сингх. Он почувствовал, как в горле нарастает беспокойство. Это был ответ, который Трежо искал? – В любом месте рельсовые пушки должны были компенсировать отдачу. Станция не двигается. Или, может быть, она компенсирует и берет на себя весь свой локальный вес. В любом случае, это позволяет избежать необходимости беспокоиться о третьем законе Ньютона. И до тех пор, пока у нее есть боеприпасы, она может удерживать атаки от любого из колец или даже сразу нескольких. Честно говоря, мне будет жаль, что она уйдет.

Трежо вздохнул. – Восстановить их получится не скоро, это правда. Но мы должны смотреть на долгосрочную перспективу. Даже если на запасную батарею уйдут месяцы для установки и тестирования, она прослужит века. Я хотел бы, чтобы мы взяли ее под свой контроль. Но первая цель Бури, отключить оборону станции. Затем абордаж и защита станции, – сказал адмирал.

– Да сэр. Логично, как только оборонные силы станции будут подавлены, а сеть рельсовых пушек будет отключена, морские пехотинцы Грозного Шторма, которых мы обозначили «Целевая Группа Носорога», могут принять оперативный контроль над станцией в течение нескольких минут. Когда мы контролируем массив сообщений и доступ к пространству кольца, мы эффективно контролируем все коммуникации и торговлю в тринадцати сотнях миров.

– У вас будет оперативный контроль посадки и обеспечения станции Медины. Подготовлена ли целевая группа?

– Да, адмирал. Они уже много лет сверлят это задание, а начальник службы безопасности – полковник Танака. Ее очень уважают.

– Танака хороша. И хороший персонал очень важен, – сказал Трежо. – Какие препятствия вы ожидаете?

– Судовой трафик, поступающий и выходящий из кольца, непредсказуем. Очень вероятно, что будет один или несколько дополнительных кораблей с некоторыми защитными возможностями, не использующими приводы, как оружие. Сколько и какие их вооружения не может быть сформулировано с уверенностью, пока мы не пройдем через ворота. Кроме того, станция Медина работает в течение десятилетий и с миссией, существенно отличающейся от ее первоначального дизайна. Информация о начальной конфигурации будет довольно устаревшей. Когда мы берем под контроль, существует вероятность некоторого местного сопротивления, хотя оно должно быть минимальным. После этого речь идет о кооптировании и улучшении существующей инфраструктуры и координации цепочек поставок между новыми планетами и более совершенными. Солнечная система включена.

– А потом вы летите за стол до тех пор пока, – сказал адмирал. – Я должен думать, что это самая сложная часть вашего задания. Принудить тринадцать сотен вздорных детей к сотрудничеству.

– Высокий консул Дуарте написал книгу о правительственных теориях управления торговлей, когда был в Марсианском флоте. Это все еще та книга, которую мы изучаем в академии. Я готов применять новые приказы к абсолютному письму.

– Я уверен, в тебе. Дуарте присматривает за талантами, и он выбрал тебя лично, – сказал адмирал, затем указал на диаграммы брифинга, плавающие в воздухе между ними. – И ты, кажется, сделал свою домашнюю работу.

– Да, сэр, – сказал Сингх, потом прочистил горло. – Если я могу говорить свободно, сэр?

– Я думаю, что я уже высказался по этому поводу.

– Да, сэр, – сказал Сингх, но беспокойство все еще тянуло его. – Я абсолютно уверен в этой части нашего плана. Меня беспокоит Солнечная система. Разум говорит, что Коалиция Земля-Марс неустанно перестраивает и восстанавливает свой флот. И это, по крайней мере, на довоенных уровнях готовности. Когда приходит внешнее сопротивление нашему плану, оно исходит от них. И хотя у нас есть новые корабли, у них есть преимущество офицерского корпуса, который сражался в двух серьезных войнах за последние несколько десятилетий. У них будет гораздо больше опыта на поле боя.

Адмирал остановился, рассматривая его. Ярко-зеленые глаза, казалось, копались в его голове. Сингх не мог понять, был ли человек доволен или разочарован. Когда он улыбнулся, он казался подлинным.

– Опыт и внутренняя территория для них являются реальным преимуществом, вы правы. Но я думаю, вы не должны беспокоиться об этом слишком много, – сказал адмирал. – Буря была построена с одной и только одной целю. Сделать любую другую силу в известной галактике неактуальной.

Глава девятая
Бобби

Они сидели на камбузе так же, как обычно садились. Амос и Кларисса рядом друг с другом, Алекс в конце стола напротив нее. Холден немного обособленно, Наоми чуть ближе к нему, чем к другим. Бобби чувствовала тревожную энергию в ее горле и ногах, как будто она собиралась вступить в бой. Хуже того, потому что был момент затишья, которое приходило с насилием, но оно не собиралось выходить на кого-то одного из них.

Обед состоял из грибной лапши в черном соусе. Но все перестали есть, когда Холден прочистил горло и сказал, что у него есть объявление. Когда он выложил новости, в его голосе было больше всего грусти, и он попытался скрыть ее, начав говорить о цифрах и бизнесе. Обзор за последние несколько лет и прогнозы на ближайшие несколько. Его решение уйти в отставку, и Наоми тоже. Его назначение Бобби занять его место и все его аргументы в пользу этого. Остальные слушали молча, пока он не вернулся к деталям продажи. Лапша уже остыла и слиплась в своих чашках.

Мы с Наоми обналичиваем четверть наших акций на судне, – сказал он, – с планом платежей, по которому остаток выплачивается в течение следующих десяти лет. Это все еще оставляет довольно приличную сумму на операционном счете. План оплаты имеет скользящую структуру, поэтому, если в какой-то момент ситуация станет немного напряженной, мы не собираемся топить вас, и если все у вас будет действительно здорово, вы можете заплатить нам раньше. Таким образом, есть гибкость.

Он хотел быть подобрее. Он думал, что, если представить все как обычную формальность, их это может меньше огорчить. Возможно, он был прав. Бобби продолжала оглядывать комнату, пытаясь понять, как они это принимают. Алекс наклонился вперед, опершись на локти, оттого что он чувствовал себя агрессивно, или у него слишком сильно болит спина? Что могла означать приветливая улыбка Амоса? А она когда-нибудь что-то значила? Согласятся ли они с этой идеей? Если бы они этого не сделали, что бы тогда произошло? Жгучая тревога пронзила ее внутренности.

– Итак, – сказал Холден. – По крайней мере, это предложение. Я знаю, что мы всегда голосовали за подобные решения, и если есть что-то, что нужно уточнить, или кто-то хочет сделать контрпредложение ...

Тишина зазвенела громче колокола. Бобби сжала кулаки и отпустила их. Сжала и отпустила. Возможно, с самого начала все это было очень плохой идеей. Может быть -,

Алекс вздохнул. – Что ж. Не могу сказать, что я не предвидел этого, но мне все еще немного грустно от этого.

Улыбка Наоми была мимолетной, еле заметной и недвусмысленной. Бобби почувствовала что-то вроде облегчения, ослабляющего узел в животе.

– Что касается того, чтобы посадить Бобби в кресло капитана, – продолжал Алекс, – это вряд ли нужно менять. Она и так уже во многом для меня босс. Я уверен. Мне это подходит.

Холден наклонил голову так, как он это делал, когда он был удивлен и немного смущен, и Наоми положила руку ему на плечо. Неосознанный язык жестов длительных интимных отношений.

– Ты предвидел, что это произойдет? – сказал Холден.

Алекс пожал плечами. – Я не говорю, что ты такой уж хрупкий. Но ты все больше и больше подвергался стрессу в последнее время.

– А я, что, был придурком и просто не знал? – спросил Холден, превращая все наполовину в шутку

– Мы бы сказали тебе, – сказал Амос. – Но я думаю, в течение последних двух лет были моменты, когда ты выглядел так, будто у тебя был зуд, и ты не хотел, чтобы кто-нибудь видел, как ты чешешься.

– Это было долгое проклятое путешествие, – сказал Алекс. – Если бы я обновился на двадцать назад как в былые времена, я пришел бы снова к настоящему времени.

– За исключением твоего флота, не продолжалось так долго, – сказал Амос.

– Я просто говорю, что хороший пробег – хороший пробег. Я обожаю вас двоих, и я буду скучать по тебе, но если пришло время для чего-то нового, то это так.

Улыбка Наоми стала менее расплывчатой. Холден откинулся в кресле назад на несколько сантиметров. В воображении Бобби лучшие сценарии включали в себя слезы и объятия. Худшие – гнев и взаимные обвинения. Этот был похож на облегчение, только слегка окрашенное печалью. Это чувствовалось ... правильным.

Она прочистила горло. – Когда мы вернемся на Медину, я собираюсь позвать новые руки. Итак, не спешите, но мне нужно будет знать, заполняю ли я более двух мест.

Алекс усмехнулся. – Не мое. Единственное, на что я думаю, что мой жизненный опыт недвусмысленно говорит о том, хорошо ли мне находиться вне кабины пилота. Ты всегда найдешь меня здесь.

Бобби расслабилась еще раз. – Хорошо. Она перешла к Амосу.

Он пожал плечами. – Все мои вещи здесь.

– Отлично. Кларисса? Клэр смотрела вниз. Ее лицо было пустым и более бледным, чем обычно. Она положила руки на стол, опустив ладони, как будто она пыталась все вернуть на место. Как будто было что-то, что можно было вернуть. Ее улыбка была натянутой, но она кивнула. Она останется.

– Хорошо, – сказал Холден. – Гм. Тогда все в порядке. Это ... Я имею в виду, я думаю, это все. Разве что у кого-то есть что-то, что они хотели добавить?

– Пожелание держать планку высоко – сказала Наоми.

– Хорошо, да, – сказал Холден, – но я имею в виду ...

– Как насчет этого, – сказал Алекс, вставая. – Я собираюсь вернуться в свою каюту и принести виски, которые я сберегал для особого случая. Давайте все выпьем за Холдена и Нагату. Лучший, черт побери, командный состав, на который мог надеяться корабль.

Взгляд Холдена изменился, и его глаза заблестели от слез, но он улыбался. – Я не скажу нет, – сказал он, затем встал.

Алекс обнял его, а затем Наоми обняла их обоих. Бобби посмотрела на Амоса и указала пальцем на сплетение троих обнявшихся. Мы тоже это должны сделать? Амос встал и направился к ним, и Бобби последовала за ним. В течение долгого времени экипаж Росинанта соединился в длинном, последнем объятии. Через несколько секунд Бобби даже почувствовала, как Кларисса прислонилась к ней, прижимаясь так мягко и мимолетно, как мотылек.

Официально ничто не изменилось после этого. Долгий полет до торможения двигателя при подлете к воротам, и к станции Медины за ними, все происходило так, как они планировали. Хьюстону в своей камере было невесело и неудобно, но зато он был защищенным. Их обязанности и графики, привычки и обычаи, все шло своим обычным ходом. Единственное, что изменилось, это то, что они имели в виду. Этот полет стал их последним полетом. Бобби почувствовала, что что-то в ее теле переместилось.

Джеймс Холден был странным человеком с самого начала. Прежде, чем она узнала его, он был человеком, который оклеветал Марс. Потом тем, кто его спас. Судя по тому, что большая часть человечества думала о нем, он был оппортунистическим нарциссом или героем свободы слова, инструментом АВП или ООН, или свободным стрелком, ни перед кем не отвечающим. Она тоже видела его таким до того, как она заняла свое место на Росинанте. С тех пор, изо дня в день, иногда даже час за часом, человек и его репутация отделялись друг от друга. Капитан Джеймс Холден с Росинанта был знаменитостью. Холден, которого она знала, был парнем, который пил слишком много кофе, восторженно относился к странным вещам и, казалось, всегда, потихоньку заботился о том, чтобы соответствовать свей собственной своеобразной и непредсказуемой морали. Две версии его были связаны как тело со своей тенью. Связаны, да. Одно неразрывно связано с другим. Но не одно, и то же.

И теперь он двигался дальше. И Наоми с ним. Потеря ее тоже странная мысль, но другая. Наоми боролась против того, чтобы быть персоной в большом мире, всегда позволяя своему возлюбленному выходить на сцену, чтобы ей не приходилось этого делать. Когда она ушла, это не изменило бы историю, которую другие люди рассказывали о Росинанте, однако Бобби больше чувствовала ее потерю. Поскольку Холден был публичным лицом корабля, Наоми была человеком, которой Бобби вверялась в их повседневной жизни. Что бы ни говорила Наоми, это было правдой. И если это было не совсем точно, это было достаточно близко, чтобы Бобби и другие доверились ей.

Когда они уйдут с корабля, ничего не изменится. Бобби почувствовала печаль. Но, к ее удивлению и радость тоже. Она обнаружила себя проходящей через отсеки, двигаясь по кораблю, чтобы проверить все, что уже проверено, маркируя то, что выглядело неисправным – уровень давления газа, который слишком быстро снижался, дверной проем, который показывал износ, силовая связь, что было после ее даты замены, и сам корабль по себе тоже изменился. Он был теперь ее. Когда она положила ладонь на переборку и почувствовала трепет переработчиков, это был ее корабль. Когда она просыпалась, привязанная к ее кушетке, даже темнота ощущалась по-другому.

Она была Морским пехотинцем, она всегда была Моряком, даже после того, как эта роль больше не соответствовала ей. Ощущать себя капитаном Росинанта, чувства, которых она не ожидала. Перспектива захвата капитанского кресла имело смысл угрозы и предвкушения, как натягивание ее мощной брони в былое время. Казалось, ее старый костюм со временем изменился – и он стал кораблем. Изношенный, да. Устаревший, но опасный. Покрытый рубцами, но прочный. Не только метафора того, кто была Бобби, но и кем она хотела стать.

Она считала, что другие – Алекс, Амос, Кларисса – так же удобны в этом отношении, если бы они делали проверку. И прежде, она остановилась бы на этом до того, как он стал ее кораблем.

Теперь, когда она капитан, это была ее задача проверять.

Амос был в механической мастерской, где обычно находился, листал дистанционно данные стратегии защиты старого боевого корабля, их полет и безопасность. Белая щетина вдоль задней части его черепа поймавшая свет, говорила, что он не брился уже пару дней. Они были на плаву, сохраняя реакционную массу, но он был привязан к колоде, как будто ожидал внезапного изменения. Может быть, в силу привычки. Его толстые, покрытые шрамами руки постучали по монитору, переходя от объекта к объекту на экране, это структурный ремонт сшивки покрытия в листовой обшивке, чрезмерное разрастание микрофлоры в воздушных переработчиках, авто-адаптация электрических сетей. Все тысячи улучшений, от изучения инопланетных технологий, были выделены. Он понимал их все. Легко иногда забывать о глубине фокуса и интеллекта за жизнерадостным насилием Амоса.

– Привет, большой человек, сказала Бобби, ухватившись за одну из поручней.

– Эй, капитан Бабс, – сказал он.

– Как дела?

Он посмотрел на нее. – Что ж, я немного нервничаю из-за обшивки, которую мы положили в этом депо на Стоддарде. Многие люди обнаруживают отслаивание в этой партии при радиационной бомбардировке. Думаю, когда мы прибудем на Медину, я должен выскочить наружу и заглянуть. Не хотелось бы, чтобы она превратилось в пахлаву, когда мы рассчитываем на нее.

– Это было бы хреново, – согласилась Бобби.

– Шнуровка листовой обшивки отлична, когда она замечательна, – сказал Амос, поворачиваясь к экрану.

–Как все остальное? Спросила Бобби.

Амос пожал плечами, полистал каналы. – Думаю, да.

Между ними царила тишина. Бобби почесала шею, мягкий звук ногтей по коже был громче, чем что-либо еще в комнате. Она не знала, как спросить, будет ли он в порядке, когда Холден, и Наоми оставят его.

– С тобой все будет хорошо, если Холден и Наоми уйдут?

– Да, – сказал Амос. – Зачем? Ты беспокоишься об этом?

– Немного, – сказала Бобби, удивленная, обнаружив, что это правда. – Я имею в виду, я знаю, что ты предвидел это, прежде чем Холден это сделал. Я думаю, что все мы тоже. Но ты летал с ними в течение многих лет.

– Да, но в Холдене мне нравилось то, что он подставит себя под пули ради любого из членов экипажа. Вполне уверен, что ты тоже сделаешь для нас, так что ничего не меняется, – сказал Амос, затем остановился на мгновение. – Хотя возможно, тебе стоит посоветоваться с Персиком.

– Ты думаешь?

– Аха,– сказал Амос. И больше ничего. Бобби оттолкнула себя наружу.

Кларисса была в медицинском отсеке, привязанная к одному из автодоков. Трубки бежали от мягко жужжащей машины в порт, установленный в боку женщины, кровь текла из тонкого тела, а затем снова закачивалась в него. Ее кожа была цвета восковой свечи и обтягивала ее скулы. Она все-таки улыбнулась и подняла руку в приветствии, когда Бобби вошла. Кларисса Мао всегда была одним из лучших специалистов, с кем когда-либо работала Бобби. У нее было ощущение, что высокая квалификация этой женщины сформировалась из чего-то похожего на гнев и отчаяние. Работать, чтобы избавляться от мрака внутри себя. Бобби внезапно поняла это.

– Сложный период? – спросила Бобби, кивнув на заполненные кровью трубки.

– Не очень, – сказала Кларисса. – Я встану на ноги завтра. Обещаю.

– Не спеши, – сказала Бобби. – У нас все в порядке.

– Я знаю. Это просто …

Бобби хрустнула суставами. Автодок повторил цикл и взял еще одну длинную порцию крови Клариссы.

– Ты что-то хотела? – сказала она, глядя в глаза Бобби. – Все нормально. Ты можешь это сказать.

– Я еще не твой капитан, – сказала Бобби. – Но я собираюсь им быть. Это было в первый раз, когда она произнесла эти слова вслух. Ощущения были достаточно хорошими, и она снова сказала их. – Я собираюсь быть. И это ставит меня в положение, в котором я несу ответственность за вас. За ваше благополучие.

Она много лет не думала о своей команде. Ее старая команда: Хиллман, Гураб, Трэвис, Саид. Ее последняя команда до этого. На мгновение они были в комнате, невидимые и безмолвные, но присутствующие как Кларисса. Бобби сглотнула и улыбнулась. Это было. Это было то, что она пыталась найти свой путь обратно за все эти годы. Вот почему на этот раз она сделает все правильно.

– И если я отвечаю за ваше благополучие, – сказала она, – нам нужно поговорить.

– Хорошо.

– Это связано с твоими старыми имплантатами. Будет становиться только хуже, а не лучше, – сказала Бобби.

– Я знаю, – сказала Кларисса. – Я бы вытащила имплантаты, если бы это не убило меня еще быстрее. Она улыбнулась, пригласив Бобби на ответную улыбку. Превращая правду во что-то вроде шутки.

– Когда мы доберемся до Медины, я собираюсь нанять новую команду, – сказала Бобби. -Не совладельцев корабля, как мы. Просто за зарплату. Отчасти потому, что Холден и Наоми уходят.

– Но вы также можете нанять кого-то на мое место, – сказала Кларисса. На ее глазах навернулись слезы, она кивнула. Автодок снова подпрыгнул, закачивая ее очищенную кровь обратно в нее.

– Если ты хочешь остаться на Медине, ты можешь это сделать, сказала Бобби. – Если ты хочешь остаться с кораблем, ты можешь остаться здесь.

В невесомости слезы Клариссы не упали. Поверхностное натяжение удерживало их до тех пор, пока она не покачала головой, а затем они сформировали дюжину разбросанных шариков соляного раствора, которые со временем втянутся переработчиком и покинут воздух, пахнущий немного скорбью и морем.

– Я ... – начала Кларисса, затем покачала головой и беспомощно пожала плечами. – Я думала, что буду первой, кто уйдет.

Она разочек всхлипнула, и Бобби подбежала к ней. Взяла ее за руку. Пальцы Клариссы были худыми, но ее пожатие было сильнее, чем ожидала Бобби. Они оставались там вместе, пока дыхание Клариссы не стало ровнее. Кларисса протянула другую руку и положила ее на руку Бобби. На щеках Клэр снова появился какой-то цвет, но Бобби не знала, было ли причиной этого это эмоциональное волнение или медицинские системы, выполнившие свою работу. Возможно и то и другое.

– Я понимаю, – сказала Бобби. – Трудно кого-то терять.

– Да, – сказала Кларисса. – И ... я не знаю. Но если это Холден, что-то в этом мне кажется менее печальным. Если ты понимаешь, о чем я? Из всех людей, за которых переживаешь.

– Да, – сказала Кларисса. – И ... я не знаю. Но если это Холден, что-то в этом мне кажется менее печальным. Если ты понимаешь, о чем я? Из всех людей, за которых переживаешь.

Кларисса открыла рот, снова закрыла. Кивнула. – Я буду скучать по нему, вот и все.

– Я знаю. Я тоже буду. И ... слушай, если ты не хочешь сейчас говорить об этом, я могу просто проверить файл с твоим медицинским планом и вариантами ухода из жизни. Я собираюсь уважительно отнестись к тому, что вы разработали с Холденом, что бы это не было.

Бледные, тонкие брови Клариссы приподнялись. – Холден? С Холденом мы ничего не разрабатывали.

Бобби почувствовала небольшое удивление. – Нет?

– Мы не говорим о таких вещах, – сказала Кларисса. – Я разговаривала с Амосом. Он знает, что я хочу остаться здесь. С ним. Если все станет очень плохо, он пообещал, что он ... облегчит мне жизнь. Когда придет время.

– Ладно, – сказала Бобби. – Это нужно знать. И важно, подумала она, полностью документировать, чтобы, если это произойдет под чужой юрисдикцией, никто бы не был арестован за убийство. Почему, черт возьми, Холден не сделал этого? – Ты уверена, что Холден никогда с тобой об этом не говорил?

Кларисса покачала головой. Автодок завершил свою работу. Трубки отделились от порта в коже Клариссы и скользнули обратно в тело корабля, как чересчур вежливые змеи.

– Тогда ладно, сказала Бобби. – Теперь я знаю. Я обеспечу, чтобы о тебе позаботились. И Амос тоже.

– Спасибо. И я очень сожалею.

– О чем?

– Я немного сожалела о Наоми и Холдене, – сказала Кларисса. – Я не хотела никому создавать проблемы. Я вернусь к исполнению своего долга.

– Каждый попечалится о том, о чем ему нужно, сказала Бобби. – А потом каждый должен вернуть свою задницу на работу.

– Да, сэр, – отозвалась Кларисса резким, ироничным приветствием. – Я рада, что у нас был этот разговор

– Я тоже, – сказала Бобби, поднимаясь к двери. И я удивлена, что Холден так и не сделал этого. Впервые у Бобби было ощущение, что есть некоторые дела – не все, но некоторые, в которых она будет намного лучшим капитаном, чем был он.