Текст книги "Восстание Персеполиса"

Автор книги: Джеймс Кори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

– Высокий консул Уинстон Дуарте, который сейчас является высшим органом исполнительной власти Содружества Миров, и всех вспомогательных правительств. Все указы, принятые этим органом, на которые не наложены вето исполнительной власти, будут иметь силу законов, поддерживаемых военной мощью Лаконии.

– Я не знаю, что там...

– Госпожа Президент, – сказал Сингх, наклоняясь вперед и ожидая, пока ее внимание сфокусируется на нем, прежде чем он продолжит. – Я советую вам отнестись к этому крайне серьезно. Высокий консул хочет полностью функционирующий орган законодательной власти и бюрократию, и считает, что существующая структура, с некоторыми коррективами, конечно, соответствует проекту. Я настоятельно рекомендую вам не давать ему повода думать, что лучше разрушить все это до основания, и построить что-нибудь новое на оставшемся месте. Мы ведь понимаем друг друга?

Фиск кивнула. Руки, лежащие на ее коленях, снова беспокойно заерзали.

– Замечательно, – сказал Сингх. Он встал и протянул руку. Фиск тоже встала и ответила на рукопожатие. – Я с нетерпением жду возможности работать с вами в качестве представителя Высокого консула Дуарте. У нас есть много дел, но я считаю, что это будет захватывающая и полезная работа.

Сингх отпустил ее руку и слегка поклонился.

– И что будет теперь? – спросила Фиск.

– Я бы рекомендовал вам начать с ознакомления с документом, который я вам отправил. Он содержит все временные правила для Законодательного собрания Содружества до тех пор, пока не будут приняты более постоянные протоколы.

– Хорошо, – сказала Фиск.

– Я понимаю, вы будете слегка заняты, – сказал ей Сингх, осторожно направляя мимо десантников к дверям. – Но я с нетерпением буду ждать нашей следующей встречи.

Когда она ушла, он глубоко вздохнул и прислонился к стене.

Еще одного, лейтенант, и тогда сможем пообедать, – сказал он.

– Да, сэр, – сказал Касик. – Следующий Онни Лангстивер, глава службы безопасности Медины.

Сингх немного улыбнулся, подумав, как Танака отреагировала бы на это звание.

– Бывший глава службы безопасности, – сказал он, возвращаясь к своему столу. – Дай мне минуту. Пусть он подождет.

– Да, сэр, – сказал Касик. – Могу я вам пока что-нибудь предложить? Вода? Кофе?

– Вода здесь на вкус, как старая моча, а кофе на вкус, как старая моча, пропущенная через носок, забытый в спортзале, – сказал Сингх. – Системы переработки на этой станции устарели на десятилетия, и плохо поддерживались.

– Да, сэр, – ответил Касик. – Я могу доставить воду со Шторма для вас.

– Или, – сказал Сингх, поворачиваясь к своему помощнику, – мы можем разобраться с проблемами здесь.

– Да, сэр, – сказал Касик, мелко кивая головой. Если бы Сингх не был уже таким усталым и раздражительным, он обдумал бы эту реакцию. Но постоянное дистанцирование и от собственного народа, и от выходцев из Медины, поцарапало его достаточно сильно, чтобы оставить рубцы, из-за которых у него не всегда получалось постоянно себя контролировать.

– Если наше присутствие здесь станет постоянным, – сказал он, – а к тому все и идет, то на эту станцию я приведу свою семью. И мне бы не хотелось, чтобы моя дочь пила плохо переработанную воду и дышала плохо отфильтрованным воздухом, или посещала плохие школы.

Касик откопал где-то бутылку воды и уже заливал ее в кофемашину.

– Да, сэр, – ответил он, словно у него это стало рефлексом.

– Лейтенант, посмотрите на меня.

– Сэр? – сказал Касик, поворачиваясь.

– То, что мы делаем здесь, важно. Не только для Лаконии, но и для всего человечества. Эти люди? Они нужны нам. Они нужны нам даже для того, чтобы показать им, как они нужны нам. Когда у вас появятся дети, вы поймете, почему это имеет значение. До тех пор вы всегда будете вести себя, как образец характера и дисциплины Лаконии. Если вы не понимаете, почему это важно, то вы будете действовать так, как будто понимаете, или я отправлю вас лично чистить системы рециркуляции воды до тех пор, пока они не начнут производить жидкости лабораторной очистки. Вам ясно?

Если в глазах мужчины и вспыхнуло негодование, то это была не более чем естественная реакция на дисциплину.

– Кристально ясно, Губернатор Сингх.

– Замечательно. Теперь пришлите ко мне их бывшего начальника службы безопасности.

Онни Лангстивер был долговязым астером в заляпанной униформе Службы безопасности Медины, с жирными волосами и постоянной ухмылкой, кривившей его губу. Он оглядел десантников с внутренней стороны двери, затем обратил внимание на самого Сингха, взглядом, преисполненным легкой хитрости, с видом человека, который просто выходил и вот вернулся обратно.

– Я здесь, – сказал Онни. – Что хотели, боссман?

– Мы обсудим изменение вашего статуса на этой станции, – сказал Сингх.

– Обсудим? Bist bien. Давайте обсудим. – пожал плечами Онни, и направился к гостевому стулу.

– Не садитесь, – сказал Сингх. Его тон будто прижал Онни к полу, мужчина нахмурился, словно увидел его впервые. – Вы не пробудете здесь долго.

Онни снова пожал плечами, коротко вскинув обе руки, но не коснувшись ими плеч. Он помнил брифинг психолога оперативников, по культуре Астеров. Большинство их физических жестов развивались, чтобы использовать только руки, потому что они проводили столько времени в вакууме, что язык тела внутри скафандра стал бесполезен. Он также говорил об их культурной особенности, основанной на убежденности в том, что они всегда терпели притеснения от любых не-Астеров. Что ж, если этот Онни вошел в комнату, ожидая что станет жертвой, Снигх принесет его в жертву.

– Вы больше не являетесь начальником службы безопасности на Станции Медина, – сказал Сингх.

– Кто новый босс? – отреагировал Онни. Он не рассердился, что было интересно.

– А для вас это неважно, – сказал Сингх с улыбкой. – Потому что вы больше не работаете на Службу безопасности. Фактически, вы больше не выполняете никаких официальных обязанностей здесь. Последняя официальная задача, которую вы выполните, – это передадите все личные файлы, имеющие отношение к станции, которые не находятся в официальной базе данных. Несоблюдение этого требования приведет к аресту, и судебному преследованию со стороны военного трибунала Флота Лаконии.

– Конечно, конечно, jefelito[20]20
  Jefe – (исп.) босс, вождь, голова, jefelito – преуменьшительное обращение.


[Закрыть]. Только вы же знаете, что большинство исчезло. Очищено, – сказал Онни.

– Все что у вас было на момент капитуляции.

– Вот это мужской разговор.

– Вы можете идти.

Улыбка пробежала по лицу Онни, мягкая и льстивая. Сингх встречал ее и раньше, от игровой площадки до академии. Он видел ее глазами мальчика, каким он представлялся научной команде на Лаконии, когда прибыли корабли Дуарте, и в футбольной команде, когда женщина, которая их тренировала, получила другое назначение, и появился новый человек. Это было уважение к власти, да, но еще и запах возможностей. Оппортунизм[21]21
  Оппортунизм – течение в рабочем движении, или партии, проповедующее соглашательство и сотрудничество.


[Закрыть], способствующий развитию новых сил.

– Еще одно, босс, – сказал Онни, как Сингх и ожидал.

– Нет, больше ни одного...

– Нет нет. Подождите. Вы должны это услышать.

– Ладно, – сказал Сингх. – Выкладывай.

– Вообщем, то оружие которое использует ваш большой корабль? Магнитное?

– Буря. Да, и что с ним?

– Ну так, – сказал Онни, затем сделал паузу, чтобы почесать свои жирные волосы и ухмыльнуться. – Когда вы лупили по инопланетной станции с него? Туда, где рельсовые пушки были?

– Да, – сказал Сингх. – У нас большой опыт работы с подобными артефактами, и мы оценили риск как минимальный.

– Ага. Ну и когда этот луч провел по станции, этот pinché шар светился ярко-желтым ну где-то, пятнадцать секунд. В любое время, когда что-нибудь ударяет в его поверхность, передавая энергию, получаются маленькие вспышки желтого цвета. А это первый раз, когда вся проклятая штука загорелась полностью, а пятнадцать секунд – это долгое время.

– У меня некоторые проблемы с пониманием вашей мысли, – сказал Сингх.

– Так за эти пятнадцать секунд все тринадцать сотен колец выбросили массивный гамма-всплеск в свои системы. Достаточно сильный, чтобы у четырех кораблей, приближающихся к кольцам, экипажи сварились. Аварийные системы их конечно пнули и автопилот остановил корабли, только поэтому у нас тут не болтается четыре беспилотых снаряда, прилетевших из колец, но...

Онни поднял руки, как будто преподносил подарок. Сингх моргнул и откинулся назад. Что-то шевельнулось у него в животе. Таких эмоций он не чувствовал с момента прибытия в Медину. Изумление. Может быть, даже надежда. Пространство колец было, – по лучшим соображениям научных команд, – одним из самых энергетически активных явлений в воспринимаемой вселенной. Сила, необходимая для удержания самого пространства от схлопывания, поражала даже людей, которые обычно строили такие штуки как крейсеры класса Магнетара. Эффект, который описывал Лангстивер, не был бы даже ошибкой округления в масштабах общей системы, но вот его применение могло принести значительные выгоды.

– Как вы об этом узнали?

Астер развел руками. – Я живу здесь. Я знаю вещи, которые не все знают.

– Это правда? – задал вопрос Сингх, но не Онни, а Касику.

– Я немедленно подготовлю отчет, – ответил Касик, и покинул комнату, уже переговариваясь с кем-то через терминал на своем запястье.

– Вот, да, – продолжил Онни, снова слегка посмеиваясь. Действуя так, как будто он уже снискал расположение к себе. И если бы его не поправили, это стало бы правдой. – Транспортный Союз кипятком будет ссать с того, чтобы вы сварили команды четырех их транспортников.

Сингх определился насчет этого человека. Ему понадобятся местные контакты. Уроженцы станции Медина, лояльные к новой структуре власти и сторонникам правления Лаконии. Перспектива того, что этот лизоблюд станет одним из первых, была ниже его достоинства.

– Свободны, – сказал Сингх мужчине. Ему нужно было связаться с Трехо на Буре и сообщить обо всем этом.

Лицо Онни потемнело. Сначала поблекла улыбка, затем проявились возмущение и обида. Пока Сингх наблюдал, возмущение расцвело неприязнью. Он редко принимал решения, правильность которых была бы доказана так четко или так быстро. Люди такого пошиба никогда не будут частью его администрации, а значит, Онни удалось получить власть на Медине.

– Босс, вам бы меня послушать, – сказал Онни.

– Я сказал, свободен, – рявкнул Сингх, затем посмотрел на одну из своих десантниц. Та тут же схватила Онни за руку, и, усиленная броней, наполовину оторвала его от земли.

– Ай! Бля! – орал Онни, пока она волокла его прочь из комнаты.

– Подготовьте карт, – сказал Сингх оставшейся десантнице. – Я еду в оперативный центр, посмотреть данные об этом гамма-всплеске.

– Да, сэр, – ответила она и вышла из комнаты.

Сингху нужно было сначала найти подтверждения истории Онни, а после предоставить полный отчет адмиралу Трехо. Если этот человек был прав, то у них была возможность выбросить смертельный гамма-всплеск через ворота, в любой момент, в который они захотят. Могут ли быть более мощные средства контроля за перемещениями внутри сети? Он мог сократить сроки их планов по установлению контроля над колониальными мирами на целые месяцы.

Впервые в этот день Сингх почувствовал, что расслабился. Возможно, он только что выиграл империю для Лаконии, без единого выстрела, произведенного в гневе.

Глава пятнадцатая
Бобби

Как оперативник Тактической Группы Орбитальной Высадки, Бобби тренировалась с бойцами специального назначения из каждой команды в Марсианских войсках для одной цели: вторжения на Землю. И если старая аксиома «Хочешь мира, готовься к войне» не обходилась без скептиков, марсиане этот скептицизм не разделяли. Доктрина, которая вела Марс в течение полутора веков после провозглашения независимости, основывалась на этой аксиоме. У Марса никогда не было такого большого населения или такой промышленной базы, как у Земли. Единственным, что мешало Земле отвоевать своенравную колонию обратно, была постоянная демонстрация Марсом готовности и способности сильно ударить. Они могли бы десантироваться на земные улицы, пока Земля проталкивалась с боями в их тоннелях.

Бобби и ее ближайшие соратники из Разведки тренировались регулярно и жестко в те дни. Они принимали препараты и работали в полной гравитации, пока тяготение Земли не становилась всего-лишь неудобством, а не ломало кости. Они практиковали высадку с орбиты в десантных ботах, и одноместных капсулах. Они тренировались в городской среде усмирению и подавлению мятежей. Они научились компенсировать численный недостаток войск агрессией и запугиванием, чтобы удерживать захваченных людей под контролем. Она буквально провела годы, готовясь к продвижению по улицам Земли, и принуждению подчиняться под угрозой смерти.

По сравнению с этим, нашествие и завоевание Медины было цивилизованным. Она задавалась вопросом, будет ли так и дальше.

Четыре десантника Лаконии в силовой броне несли вахту в офисах дока, их магнитные ботинки были пристегнуты к поверхности, они внимательно наблюдали за людьми, ожидающими разговора с док-мастером. Пока они выглядели бдительными, но не агрессивными. Будто само их присутствие было достаточно пугающим, чтобы держать население в узде. С чем-то вроде дробовиков, встроенных в броню на каждом предплечье, и парой штук, которые выглядели как гранатометы, на каждом плече. Бобби решила, что они правы. Вокруг плавало около около тридцати человек, ожидающих док-мастера. Четверо лаконианцев выглядели способными справиться и с десятикратным количеством.

Когда-то она была похожа на них.

– Ничего так костюм, – сказала она ближайшему к ней Лаконианину.

– Простите? – сказал он, не глядя на нее, и продолжая сканировать помещение.

– Мне нравится ваша броня. Я когда-то носила старого Голиафа.

Это привлекло его внимание. Лаконианец оглядел ее один раз, с ног до головы. Он настолько напоминал бойцов, с которыми она тренировалась на службе, что ей показалось, что она смотрит в прошлое. Ей стало интересно, был ли он таким же невежественным, какой была тогда она. Вероятно. Черт, да наверное намного больше.

– Служба разведки Марсианского Десантного Корпуса?, – сказал он. В его голосе было что-то вроде уважения.

– Была однажды, – согласилась она. – Вы, ребята, добавили кое-какие улучшения.

– Изучал оперативников Разведки в академии, – сказал Лаконианин. – Вы, ребята, реальные зверюги. Разрушители сердец и отниматели жизней.

– С тех пор все меньше и меньше, – сказала Бобби и испробовала на нем свою улыбку. Лаконианец улыбнулся в ответ. Он был в два раза младше нее, чуть меньше, но было приятно узнать, что она все еще может применить свои чары, если захочет. Она представила этого парня на станции трубы, возвращающимся домой. Черт, да у него возможно на Марсе вообще семья есть.

– Бьюсь об заклад, вы в порядке, – ответил он, продолжая улыбаться. – Боевые действия довелось повидать?

Она улыбнулась в ответ, и парень понял, что сказал. Небольшой румянец коснулся его щек.

– Некоторые, – сказал Бобби. – Я была на Ганимеде в преддверии кампании Ио. И на Ио.

– Да ладно?

– Ума не приложу, есть ли какой-нибудь путь старой десантнице примерить такой костюмчик, как думаешь? – сказала Бобби, повышая теплоту улыбки на градус. Секс не может быть оружием, думала она про себя. Но я очень хочу наложить лапы на твою одежку.

Лаконянин начал отвечать, но затем его взгляд стал отсутствующим, и этот взгляд Бобби знала. Кто-то из группы говорил по коммуникатору костюма ему на ухо.

– Проходите, гражданка, – сказал он ей, улыбка исчезла.

– Спасибо что уделили время, – сказала она, и потянула себя к концу своей очереди.

Ожидание было долгим и душным. У ее соседей на летных комбинезонах были нашивки дюжины разных кораблей, и всего одно одинаково криминальное выражение лица. Как если бы они все действительно что-то сделали для того, чтобы заслужить такое обращение с собой. Бобби попыталась не выглядеть также.

Офис док-мастера был маленьким и очень ярко освещенным. Она назвала себя, свой корабль, и прежде чем смогла узнать еще что-нибудь, новый док-мастер срезал ее налету.

– В качестве военного, судно, зарегистрированное на Церере, под названием Росинант, было конфисковано и перешло под командование Флотом Лаконии. – Он был маленьким темным человеком в военной форме Лаконии, и на его лице был вид скуки и раздражения, знакомый всем бюрократам в природе. Экран на стене отображал список всех кораблей в медленной зоне, и их статусы: ЗАБЛОКИРОВАН красным, опять и опять, как будто это была мантра. На стойке перед ним светилось имя: ГЛАВНЫЙ СТАРШИНА НАРВА.

– Ладно, – сказала Бобби. – Ей пришлось прождать в очереди почти два часа, чтобы подойти к окну, и сделала она это не ради того, чтобы узнать то, что и так было известно. Позади нее, плотный ряд тел создавал в помещении ощущение избыточного тепла, и недостатка воздуха. – Я поняла. Но у меня есть вопросы.

– По-моему я уже рассказал вам все, что вам нужно знать, – сказал Нарва.

– Послушай, шеф, – сказала Бобби, – мне просто нужно выяснить пару уточняющих деталей, и я от тебя отцеплюсь.

Нарва подарил ей деликатное пожатие плечами. Если бы была какая-то спиновая гравитация, он бы склонился к стойке. Он выглядел как парень, который содержит магазин лапши в Иннис-Холлоу на Марсе. Она задавалась вопросом, есть ли тут связь.

– Я владелец корабля, – продолжала Бобби. – Это постоянная конфискация? Это вы руководите ей? Будет ли мне выплачена какая-нибудь компенсация за потерю судна? Пустят ли меня и мою команду на борт, чтобы забрать личные вещи, если корабль будет конфискован?

– Пару деталей? – спросил Нарва.

– Да, только эти, – согласилась Бобби. – Пока.

Нарва вытащил что-то на стойку и щелкнул в ее сторону. Она почувствовала, как в ее кармане загудел ручной терминал.

– Вот форма, которую вы можете заполнить для подачи заявления о возврате имущества или компенсации за потерю судна. Мы не воры. Флот компенсирует, так или иначе.

– Ну а насчет личных вещей, – спросила Бобби. – пока жернова правосудия Флота медленно проворачиваются?

– Эта форма, – сказал Нарва, и ее ручной терминал снова загудел, – для получения допуска с сопровождением на корабль, чтобы забрать с него свои личные вещи. Обычно она обрабатывается в течение сорока восьми часов, поэтому вам не придется долго ждать.

– Ладно уж, спасибо... – начала Бобби, но Нарва уже смотрел на человека позади нее и кричал: «Следующий».

– От Холдена и Наоми никаких вестей? – спросил Алекс.

– Нет пока, – сказал Амос, постукивая пальцем по ручному терминалу. – Система сейчас сильно загружена. Может быть, сообщения застряли в очереди.

– Наверное застряли в блокировке, – сказала она. – На Медине нет свободных линий связи, которыми можно было бы воспользоваться без сканирования их системами.

– Похоже на то, что время доставки может увеличиться, – сказал Амос.

– Стандартные протоколы оккупации больше связаны с безопасностью, чем с удобством, – сказала Бобби. – Отслеживание сообщений, изолированное шифрование, машинная цензура на основе шаблонов, цензура человеком, задержка трафика. И так далее.

"И так далее" включало в себя все, что так внезапно изменилось, и что она не могла контролировать. У нее больше не было ее корабля. Она не могла собрать всех своих людей вместе. Она должна была просить разрешения и сопровождения, чтобы взять свою собственную одежду. Поэтому, не удивительно, что их сообщения застревали в системе Медины. Они нашли бар на внутренней поверхности барабана. Длинная рампа к транспортной точке в центре вращения была забита карами и пешими людьми; некоторые из них направлялись в сторону доков, а многие – как и они – возвращались оттуда. Мрачные выражения лиц были одинаковыми для обоих направлений.

– Я пробыла капитаном около недели, – сказала Бобби, и пиво в ее кружке опасно заплескалось, когда она ткнула рукой с нею в воздух. – Я имею ввиду, если считать от момента, когда Холден предложил мне это. Или когда мы оформляли документы. Нет, документы были уже потом, так что официально, я думаю с того момента. Хьюстон больше времени контролировал Росинант, чем я.

– Ты напилась, – сказал Алекс, мягко подталкивая ее руку с пивом обратно к поверхности. Он сидел рядом с ней, за длинным столом из искусственного дерева. Амос и Кларисса сидели напротив. У Амоса было пиво в руке, и полдюжины пустых тарелок перед ним, и замедляться он явно не собирался. Перед Клариссой была тарелка холодной, сырой и пожухлой картошки-фри, которую она использовала для создания в кетчупе спиральных узоров.

– Я немного пьяна, – согласилась Бобби. – Мне только начинала нравиться идея быть капитаном своего собственного корабля, а эти лаконианские жопы забрали его.

На слове "лаконианские", она ткнула своей кружкой в сторону одного из десантников, проходящих мимо бара. Пиво выплеснулось на стол, и попало в картошку Кларриссы. Та, похоже, даже не заметила или не озаботилась этим. Бобби схватила свою салфетку, и в кратком приступе вины только размазала все еще хуже.

– И вот почему тебе нужно подвязать с этим варевом, матрос, – сказал Алекс, просто отняв у нее кружку. – Нам нужно пропустить этот скорбный этап, и сразу перейти к стадиям "надираем-жопы" и "возвращаем-наш-корабль".

– У тебя есть план? – спросил Амос. Его тон говорил о том, что он находит это сомнительным.

– Пока нет, но это то, чем нам надо заняться, – ответил Алекс.

– Ну конечно, пара сотен десантников, один эсминец в доках, и одна хренотень – летающее нарушение законов физики, – сказал Амос, сделав паузу, чтобы отхлебнуть пива и вытереть губы. – Вот это будет адский планище. Я непременно участвую в этом мероприятии.

– Эй, засранец, – завелся Алекс, привставая со стула. – Я, по крайней мере, хочу сделать что-то большее, чем предаваться самобичеванию.

– Здесь сделать? – спросил Амос. Он указал на десантников снаружи, на беспилотники охраны, которые теперь летали над каждой частью барабана Медины, людей в форме лаконианского флота повсюду. – Я уже такое видел. Нас закатали в покрытие. Все, что мы можем сделать сейчас, это попытаться найти в нем какие-нибудь трещины, чтобы прорасти через них.

– Трещины? – сказал Алекс, а затем откинулся со стуком назад. – Как долго я тебя знаю? Досих пор я половину времени не имею ни малейшего понятия, о чем ты, нахрен, говоришь.

– Никто ничего не делает, – сказала Бобби. – Пока я не отдам приказ. Мы получим этот пропуск, чтобы вытащить наши вещи с Роси, и может быть, сможем начать планировать стратегию оттуда. У меня может не быть корабля, но я уверена, что у меня все еще есть моя команда.

– Было бы мило утянуть пушку или две с корабля, – согласился Амос.

– Было бы милее забрать оттуда Бетси – сказал ей Алекс. – Если это возможно.

– Ладно, до тех пор, мы подождем, – сказала Бобби, начиная тыкать в стол, в попытке заказать еще одно пиво. – Хотела бы я понимать, чего этому мудаку Дуарте нужно.

– Они не начали убивать людей, – сказал Амос. – Я имею в виду, это пока еще ранняя стадия. Слишком много возможностей, чтобы дерьмо вышло из под контроля.

– Но почему сейчас? – Бобби указала руками в сторону бара, Медины, и всего человеческого пространства за ее пределами. – Мы только начали разруливать все это дерьмо. Земля и Марс работают друг с другом, колонии говорят о своих проблемах. Даже Транспортный Союз оказался хорошей идеей. Зачем переворачивать стол? Неужели он просто не мог подставить свой стул к остальным?

– Потому что некоторым людям необходимо владеть всем.

Голос был настолько тихим, что Бобби не сразу поняла, что это сказала Кларисса. Она все еще делала картину из кетчупа и картофеля фри и не смотрела ни на кого из них.

– Что такое, Персик? – спросил Амос.

– Некоторым людям, – повторила Кларисса громче, и поднимая на них взгляд, – необходимо владеть всем.

– Черт, я встречал этого Дуарте, – сказал Алекс. – И я не помню, чтобы он был...

– Это звучит как твое личное воспоминание, – сказала Бобби, прервав его. – Что у тебя за мысль, Клэр?

– Когда я была маленькой девочкой, я помню, как мой отец решил выкупить контрольный пакет акций крупнейшего производителя риса на Ганимеде. Рис – это продукт необходимый, а не кассовый. Всегда можно продать все, что есть, но цены будут невелики, потому что его растить проще, чем делать много других вещей. В то время, его компании уже имели годовой доход более триллиона долларов. Я помню советника, который рассказывал моему отцу, что прибыль от владения рисовыми куполами на Ганимеде, добавит к этому долю процента с пятью нулями вначале.

– Что-то я не уверен, что ... – начал Алекс, но Кларисса проигнорировала его, поэтому он замолчал.

– Но те, кто выращивал рис, были крупнейшими производителями продуктов питания. У них были самые большие купола и фермы. Самая большая недвижимость. С контрольным пакетом в их компаниях, мой отец смог бы диктовать политику Союзу сельского хозяйства Ганимеда. А это значило, что с точки зрения производства продуктов на Ганимеде, местное правительство уже не смогло бы его игнорировать.

– И что бы он с этим делал? – спросила Бобби.

– Ничего, – сказала Кларисса, деликатно взмахнув одной рукой. – Но он это получил. Ему принадлежал важный кусок Ганимеда, который он раньше не контролировал. Некоторым людям просто нужно владеть всем. Все, на что падает их взгляд и чем они не владеют, они чувствуют как занозу в своем пальце.

Кларисса оттолкнула свою сырую картошку и улыбнулась им всем.

– Мой отец мог быть самым добрым, самым щедрым и любящим человеком. Ровно до тех пор, пока он не желал чего-нибудь, что вы не собирались ему отдавать. Я не знаю, почему так думаю, но Дуарте чувствует это точно также. Он из тех людей, кто будет беспощадно карать всех, кто не подчинится, но со слезами в глазах, и умоляя объяснить, почему вы заставили его так поступить.

– Я знал пару таких парней, – сказал Амос.

– Ясно, пока он не получит все, он не остановится, – сказала Бобби. – И похоже, у него есть технологии, делающие все это возможным. Броня, эсминец, и этот убийца планет, плавающий снаружи. И что это? Разве все это не выглядит так, как будто вышло с той же фабрики, что и нечто другое?

– Да, промолекулярное дерьмо, – согласился Амос. – Кое-что похоже на то, что выросло на Эросе.

– Я прямо вижу всю последовательность, – сказала Бобби.

– Мы искали пропавшие корабли, когда я говорил с этим Дуарте, – сказал Алекс. – Это как раз было время, когда Медина забрасывала кучи зондов во все кольца, чтобы присмотреть пригодные планеты.

Бобби наконец удалось запустить экран заказа, но импульсивно она купила себе стакан колы вместо еще одного пива. Казалось, что что-то важное крутилось на краю ее сознания, и она не хотела утопить это в выпивке.

– Итак, допустим – сказала она, позволяя словам свободно выходить из ее головы, в надежде, что ее подсознание уже имеет понимание, которым еще не поделилось с ней. – Зонд находит что-то в системе Лаконии, что делает корабли и броню, и неизвестно, что еще.

– Что, типа большой 3d принтер, с надписью на боку: "Вставлять протомолекулу здесь"? – усмехнулся Амос.

– Эй, – ответил Алекс, – мы нашли генератор размером с планету с лунами, и c управляемым синтезом.

Амос раздумывал секунду. – Ладно, это справедливо.

– К тому времени, люди Марко уже становятся пятой колонной на Медине. – продолжала Бобби. – Дуарте, должно быть, тогда уже с ними работал. Скажем, обещал им жирный куш за раннюю информацию от зондов. И вот они зовут его и говорят: "Эй, мы тут нашли эту потрясающую штуку".

– А он вручает им кучу марсианских кораблей, – сказал Алекс.

– И тут Марко начинает натягивать Солнечную систему, в то время как Дуарте берет остальную часть своего флота, и кучу единомышленников-марсиан, и отчаливает в Лаконию, – закончила Бобби.

– Где он проводит несколько десятилетий, создавая корабли, модную броню и еще много всякого, а затем выкатывается через врата, готовый провозгласить себя королем, – подхватил Алекс, пока прибыла ее кола.

– Что означает, что Марко был всего лишь инструментом, – сказала Бобби.

– Всегда это подозревал, – вставил Амос.

– Свободный флот отвлекал внимание на себя, а Дуарте отстраивался в Лаконии. И мы сидели здесь, хлопали друг друга по спинам, и пытались сохранить все продовольственные товары там, где они должны были ждать тридцать с лишним лет, пока он готовился выбить из нас дерьмо, – сказала Бобби. – Алекс, попробуй описать свои мысли от встречи с ним. Что он был за человек.

– Я сидел у него в офисе всего несколько минут. Вероятно, там были еще какие-то люди с Медины, кто нес службу в то же время, что и он. – сказал Алекс. – Если мы сможем найти, где тусуются Марсианские ветераны, мы сможем поискать тех, кто его знал.

– Да, хорошая мысль ... – начала Бобби, и остановилась, заметив как Амос напрягся на своем стуле. Рука большого механика скользнула к его правому бедру и оружию, которого там не было с тех пор, как лакониане начали проводить свои оружейные зачистки.

– Амос? – спросила она.

– Проблемы на подходе, – ответил он с мягким наклоном головы.

Люди, на которых он кивнул, были группой астеров, судя по татуировкам, АВП старой школы. Они передвигались по соседней секции барабана. Они были одеты в пальто, слишком большие и слишком тяжелые для постоянно идеальной погоды внутри барабана Медины, а несколько из них тащили большие сумки. Они держали головы, и передвигались так слаженно, что становилось ясно, что у этих людей есть цель. Одного из них она узнала. Онни Лангстивер, жопоголовый глава службы безопасности.

– Что там? – спросила Бобби.

– Какие-то офисы? Банковские секции, и всякое административное барахло, – ответил Алекс.

– То, что заняли лаконианцы, – добавила Кларисса.

– Понеслось, – сказал Амос и встал. Вдалеке астеры вытаскивали какие-то штуки из своих пальто и сумок. Бобби почувствовала выброс адреналина в своей крови, в тот же самый момент, когда на нее опустилось спокойствие: опасность последовала сразу же за ярко выраженным ощущением опасности. Родное чувство, будто ты дома.

Бобби осмотрела маленький бар, прикидывая укрытия. Ничего в десяти шагах не выглядело способным остановить пулю, поэтому она схватила Алекса одной рукой, а Клариссу другой, и потянула их на пол. Амос все еще стоял, наблюдая, как разыгрывается драма.

– Пригнись, идио..., – начала Кларисса, но все, что она собиралась сказать, было заглушено стрельбой.