Текст книги "Восстание Персеполиса"

Автор книги: Джеймс Кори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Между тем, разница была. В камере предварительного заключения были правила. В ней были ожидания. Вы находились в камере, пока ваш адвокат или представитель профсоюза не приходили поговорить с вами. Затем были слушанья. Если они проходили плохо, дальше была тюрьма. Одно следовало за другим, и все называли это правосудием, даже когда знали, что название в лучшем случае приблизительное. Но это была каюта. Место для жизни. Превращение ее в тюремную камеру вызывало такое напряжение, какое не смогла бы вызывать настоящая. У настоящей камеры было "внутри" и было "снаружи". Когда вы покидали ее, и проходили через дверь, или шлюз безопасности, вы выходили наружу. Вся Медина теперь была тюрьмой, и останется ей следующие двенадцать минут. Он испытывал острое чувство клаустрофобии и унижения, которое с трудом укладывалось у него в голове. Ему казалось, что станция стала маленькой, как гроб.

Наоми снова подвигалась, перетянув подушку выше своей головы. Вздохнула. Ее глаза оставались закрытыми, но она снова была с ним. Проснувшаяся, но не готовая это признать.

– Эй, – сказал он, достаточно тихо, чтобы она могла притвориться, что не слышит его.

– Эй, – сказала она.

Прошла еще минута, Наоми подтянула подушку под голову, зевнула и потянулась, как кошка. Ее рука опустилась на его руку, и он сплел их пальцы.

– Все время размышлял? – спросила она.

– Часть из этого, ага.

– Помогло?

– Не.

– Понятненько. Тогда, приступаем к действиям?

Он кивнул на янтарь дверного предупреждения.

– Еще нет.

Она скосила взгляд. Отсвет блокировки замерцал в ее глазах, как пламя свечи.

– Ага. Очень хорошо. Чистим зубы, писаем, и приступаем к действиям?

– Это сработает, – согласился он и поднялся с кровати. Также, как это обычно срабатывает, он чистил зубы, когда дверь щелкнула и переключилась на красный – закрыто, но под его контролем. Облегчение, и возмущение этим облегчением, пришли к нему в одной обертке.

Коридоры жилой палубы были заполнены не больше чем обычно. Контрольно-пропускной пункт, который они проходили раньше, исчез, переместился на другое пересечение коридоров. Как полагал Холден, это делалось для сохранения наблюдения непредсказуемым, и очевидным. Если системы безопасности действительно находились в управлении Лаконианцев, то охранники и контрольно-пропускные пункты все равно оставались театром. Демонстрацией силы, чтобы держать местных жителей в страхе и послушании. Транспорта не было – ни лифтов, ни картов. Поэтому если кто-то хотел куда-то, единственным его вариантом была ходьба.

Поддельный солнечный свет внутри барабана, был таким же теплым, как всегда. Поля и парковая зона, улицы и сооружения, изогнутые вверх и вокруг по тем же самым кривым, что и обычно. Холден мог почти забыть, что станция обитаема, пока им не встречался кто-нибудь, с кем они могли пообщаться.

Человек, возле которого они притормозили, чтобы купить себе по тарелке с лапшой и соусом, дал им дополнительные пакетики с арахисом, и завиток коричной сахарной конфеты за счет заведения. Пожилая женщина, проходящая мимо, когда они направлялись к кормовой инженерной палубе и докам, улыбнулась им, а затем остановилась, и поглаживала Наоми по плечу, пока на ее старых и усталых глазах не выступили слезы. Группа молодых людей, направлявшихся в другую сторону, освободила пространство для их прохода заранее, и кивнула, выказывая уважение. Холден решил, что это не потому, что они узнали его, и не потому что он был какой-то знаменитостью. Все жители Медины относились друг к другу так, словно все они сделаны из сахарной пудры. Дыхни неосторожно, и они сломаются. Он узнавал в этом свое пребывание на Луне, после того как камни упали на Землю. Глубинный человеческий инстинкт, объединяться в условиях кризиса. Позаботиться друг о друге. В самом лучшем проявлении, это было то, делало человечество человечным. Но у него было мрачное подозрение, что это также своего рода торг. Взгляни, вселенная, какой я добрый, нежный и милый? Не дай молоту рухнуть на меня.

Даже если бы это было только горе и страх, ему бы это подошло. Что угодно, что может помочь им всем, лучше относиться друг к другу.

Рядом с небольшим кафе, в котором подавали чай и пирожки из рисовой муки, дюжина людей в форме Лаконии собирала что-то – стену, сделанную из кубов со стороной два с половиной метра, по восемь в ширину и по три в высоту, со стальными стенками, и с широкой сеткой в качестве передней стенки. Как в питомнике. Полдюжины местных жителей остановились посмотреть, и Наоми тоже остановилась рядом. Молодая женщина, с грязно-каштановыми волосами и россыпью веснушек на щеках, подвинулась, освободив для них немного места. Еще одна маленькая доброта, как монетка, брошенная в колодец желаний.

– Неужели это для заключенных? – спросила Наоми женщину, как будто они были друзьями. Как будто любой, кто не был Лаконианцем, теперь был частью одной группы.

– Вот и я думаю, – сказала Веснушка, затем кивнула, приветствуя Холдена. – Делают выставку. Предполагают нас всех туда засадить по очереди, не так ли?

– Так это и работает, – сказал Холден, пытаясь сдержать горечь в своем голосе. – Покажут всем, что такое наказание. Достаточное количество страха, и мы все станем послушными. Они будут дрессировать нас, как собак.

– Собак так не дрессируют, – сказала Веснушка. Она коротко и почтительно поклонилась, когда он посмотрел на нее, но не отступила. – Вы дрессируете собак, вознаграждая их. Наказание на самом деле не работает. – Слезы сверкнули в ее глазах, и Холден почувствовал комок в собственном горле. Их завоевали. Их захватили. Они могут убить всех на станции, и никто не сможет это остановить. Это не могло происходить, и это происходило.

– Я этого не знал, – сказал он. Банальные слова, почти все, что он мог предложить в утешение.

– Наказание никогда не работало, – сказала Наоми, и ее голос был твердым. Лицо непроницаемым. Она переместила свой вес, будто разглядывая скульптуру в музее. Зрелище власти с позиции искусства. – И никогда не будет.

– Вы отсюда? – спросила Веснушка. Она их не узнала.

– Нет, – сказал Холден. – Наш корабль в доках. Ну, или наш старый корабль, неважно. Тот, на котором мы пришли. И экипаж, с которым мы летели.

– Мой тоже заблокирован, – сказала Веснушка. – Старый Банком из Новой Ромы. На следующей неделе нам предстояло вернуться домой. Я не знаю, где мы сейчас остановимся.

– Не на своем корабле?

Она покачала головой.

– Вход в доки запрещен. Никого не пускают на свои корабли без сопровождения. Я надеюсь, что мы найдем комнаты, но я слышала, что нам, возможно, придется разбить лагерь здесь в барабане.

Наоми обернулась, и он увидел как все его мысли, отразились на ее лице. Если доки были недоступны, а команды развернули, другие были не на Роси. И с отключенной сетью, не могли послать запрос на связь. У них не было никакого способа связаться с Бобби, или Алексом, или Амосом. Или Клариссой. Учитывая каждую палубу и внутреннюю поверхность барабана, это было более пятидесяти квадратных километров коридоров, кают, переходных шлюзов, и складов. Систем переработки отходов. Гидропонных хозяйств. Хранилищ воздуха. Медицинских станций. Лабиринт, размером с небольшой город, и где-то в нем, четыре человека, которых ему нужно было найти.

Холден кашлянул в суровом маленьком смешке. Наоми наклонила голову.

– Да ничего, – сказал он. – Не так давно, я размышлял о том, насколько маленькой кажется Медина.

Глава восемнадцатая
Бобби

Канат огораживал очередь к кораблям. Две с половиной, может быть, три сотни человек, каждый с рукой, вцепившейся в канат, прошли весь док в длину, и дважды вернулись обратно. Мужчины и женщины в комбинезонах десятков разных компаний топтались на месте в микрогравитации дока, подталкивая вперед очередь, как будто факт их молчаливого нетерпения мог заставить всю операцию продвигаться быстрее. По периметру плавали лаконианцы, с ружьями в руках, и готовые к насилию. Если до такого дойдет, подумала Бобби, хирургически это сделать не получится. Не с такой толпой. Если кто-нибудь затеет что-нибудь, воздушные рециркуляторы будут выплескивать сгустки крови месяцами. Она надеялась, что все остальные это тоже знают. Она надеялась, что им есть до этого дело.

Время от времени, команда Лаконианского военного сопровождения приходила, забирала людей из начала очереди, проверяла их разрешения, проверяла их на оружие, и отводила на их корабль. Все люди у каната немного подтягивались, перехватываясь еще на полметра ближе к своей очереди, чувствуя переплетение его нитей, и жир всех предыдущих ладоней, которые касались его перед их собственными. Дальний конец очереди болтался свободнее, приглашая следующую несчастную команду, присоединится к ожидающей орде.

Им еще повезло, твердила себе Бобби. На большинстве кораблей полные экипажи из двадцати, или тридцати человек. На Роси только четверо. Они могли подняться на борт сразу все. Малые милости, в самом деле. Такие малые, что и не увидишь.

Охранники увели еще одну группу. Они снова переместились по канату, теперь намного ближе.

– Ты как в целом, держишься, Клэр? – спросила Бобби.

Кларисса длинно и глубоко вздохнула и кивнула. Когда она заговорила, слова выходили из ее рта слишком быстрыми, все согласные в них имели острые края. Как будто она пыталась обуздать их и не могла. – Было бы очень мило добраться до медицинского отсека. Но пока это просто эйфория и тошнота. Ничего, с чем я не могла бы справиться.

– Когда изменится, – сказал Амос, – дай мне знать.

– Дам, – сказала она. Бобби была уверена, что ей не нравится, как это прозвучало. Было не так много действий, которые мог бы предпринять Амос, чтобы улучшить ситуацию. Если опущенной головы и терпения станет недостаточно, чтобы доставить Клариссу к ее лекарствам, варианты могли быстро стать плохими.

– Кто-нибудь еще думает, что здесь холодно? – спросил Алекс.

– Так и есть, – сказала Кларисса. – Мне кажется, давление слишком низкое. Экологические системы отключены.

– Это звучит как-то не очень хорошо, – сказал Алекс.

– Астеры, – сказал Бобби. – Мы тренировались для этого.

– Вы тренировались для операций при низком давлении? – спросил Амос. Он рассмеялся. Это было лучше, чем слышать в его голосе разочарование.

– Мы тренировались для того, чтобы захватывать станции Астеров. Одна из базовых тактик, которые использовали Астеры, заключалась в том, чтобы прикрутить экологические системы настолько, чтобы они постоянно маячили на верхней строчке приоритетов. Кто-то где-то на станции, пытается затруднить работу для этих ребят.

– Хых, – сказал Амос. – Это довольно весело.

– Это действенно только тогда, когда оккупационная сила не хочет просто всех убить, и начать заново. Так что да. Есть элемент хождения по краю.

Группа, которая держалась за канат впереди них, носила серо-черные комбинезоны с логотипами "ЧАРЛЬЗ БОЙЛ. ТОПЛИВНЫЕ ПЕРЕВОЗКИ", нашитыми на их спине, и выполненными в зеленом цвете. Тот, кто плавал рядом с ними, оглянулся через плечо, поймал взгляд Бобби почти застенчиво. Она кивнула, и мужчина кивнул в ответ, поколебался, и наклонил голову на сантиметр вперед.

– Извиняюсь, – сказал он, кивая в сторону Клариссы. – Дочка, не? Она больная?

Бобби почувствовала себя напряженной. Это не угроза. Это не было оскорблением. Это просто был кто-то не из их команды и поинтересовался их делами. Но, может быть, она чувствовала себя такой же напряженной, как Амос. Она немного вздохнула и кивнула.

Человек постучал по плечу своего соотечественника, впереди по канату. Некоторое время они говорили на астерском суржике, так густо и быстро, что Бобби не могла уследить за их мыслью, а потом они все отпустили канат, и жестом указали Бобби продвигаться вперед. Отказались от своего места в очереди, чтобы Кларисса могла добраться до Роси на несколько минут раньше. Это была крошечная вещь. Жест. Это не должно было задеть ее так сильно, как задело.

– Спасибо, – говорила Бобби, направляя своих вперед. – Большое вам спасибо.

– Is is, – сказал мужчина, отмахиваясь от нее. Такую идиому она раньше не слышала, но выражение его лица объясняло ее полностью. Есть как есть. Мы делаем все что можем, друг для друга.

Лаконианцы действовали эффективно. Очередь продвигалась достаточно быстро. Даже с таким количеством ожидающих, команда Роси достигла начала всего за пару часов. Сопровождение состояло из четырех десантников, они проверили их разрешения, просканировали на наличие оружия. За исключением краткого момента паники, когда они смотрели на скан Клариссы – что, если бы ее модификации, дали повод запретить ей войти? – все прошло гладко. В конце-концов, ее импланты были разработаны, чтобы незаметно проходить мимо служб безопасности. Приятно было знать, что они все еще выполняют свою работу, даже если они ее убивали.

Росинант ждал их в доке, преданный, как собака. Когда они прошли цикл шлюзования и втянулись внутрь, Бобби почувствовала, как ее плечи расслабились. Воздух пах знакомо. Это был даже не столько запах, сколько чувство правильности. Чувство дома. Бобби позволила себе представить, что они взошли на борт, чтобы уйти, ускориться к одним из ворот. И поплыть дальше, к одному солнцу, или к другому.

Когда-нибудь, возможно. Не сейчас.

– У вас один час – сказал старший экскорта

Бобби покачала головой.

– Моему механику требуется пробыть в мед-отсеке дольше этого. У нее процедура очистки крови.

– Ей придется сделать максимум из возможного за час. Она может посетить медицинские учреждения на станции.

Бобби посмотрела на охранника. У мужчины было широкое лицо и кожа, чуть темнее, чем у Бобби. Пожизненная привычка подсказала Бобби, как она может попытаться обезоружить его, проконтролировать его оружие, найти укрытие. Шансы были невелики. Лаконианцы двигались так, как будто были хорошо обучены, и самая старая из них, по-прежнему выглядела примерно на десять лет младше, чем она сама.

– Ничего, Капитан, – сказала Кларисса. – Я могу настроить систему на быстрый впрыск, и использую блокаторы. Я уже делала так раньше.

– Если вам нужно еще одно посещение – сказал охранник – вы можете подать ещё одну заявку, как только уйдете.

– Ладно, – сказала Бобби. – Давайте продолжим с этим посещением.

Они шли по кораблю, словно навещая узника в тюрьме. Охранники были с ними повсюду, проверили все, что они взяли из своих кают, наблюдали за каждой командой, которую они отдали кораблю, скопировали каждый ответ, который он вернул. Негодование в животе Бобби ныло, но с этим нельзя было ничего поделать. Их допуск позволял им забрать личные вещи и любые инструменты, необходимые для работы, при условии, что они не представляют угрозы безопасности. Какой это был позор. Часть ее порывалась объяснить, что она работает наемником, а потому может уйти отсюда с Бетси вокруг нее, как в раковине.

Пакуя вещи в каюте капитана, с охранником, безмолвно наблюдавшим из дверного проема, она вышла на связь с Алексом.

–Чем порадуешь?– спросила она.

– Роси немного скучно, но он в порядке, – сказал Алекс с полетной палубы. – Немного примесей в воде, на которые стоит обратить внимание, но это, скорее всего, где-то клапан поизносился. Небольшой случайный осадок.

– Ладно, – сказала Бобби. Она хотела остаться. Она хотела провести часы, полируя свой корабль, и фиксировала все недостатки, которые они могли бы исправить. У нее осталось тридцать пять минут. – Пометь это. В следующий раз копнем поглубже.

– В следующий раз, Кэп, – согласился Алекс. Потому что обязательно будет следующий раз. Даже если нет, они все-равно притворились бы, что будет. Она заперла шкафы, проверила очередь сообщений корабельной системы, чтобы убедиться, что все скопировано в ее ручной терминал – или, по крайней мере, что лаконианские цензоры заблокировали столько же сообщений, сколько она отправила, – и заставила себя пройти назад по коридору к лифту.

– Это марсианский корабль? – спросил охранник Бобби

– Да, он, – сказал Бобби, пока они шли к лифту, направляясь к мастерскую.

– Дома я видел такие, как этот. У первого флота таких было много.

Первый флот включал все корабли, которые Дуарте украл, когда бежал в Лаконию. Но также, думала Бобби, есть и второй флот. Тот, в который входили корабли-чудовища, одно из которых уничтожило Тори Байрон.

– Должно быть, выглядит довольно странно, а? – сказала она, пытаясь пошутить, чтобы вытянуть из охранника что-нибудь полезное. Но если там и была такая возможность, она ее упустила.

В мастерской, Амос почти закончил собирать инструменты, одобренные службой безопасности, в небольшой керамический ящик. Он кивнул ей, когда она вплыла и остановила себя, ухватившись рукой за поручень. Она снова увидела его надпись: ТЫ ЗАБОТИТИШЬСЯ О НЕМ. ОН ЗАБОТИТСЯ О ТЕБЕ. Теперь эти слова имели больший вес. Ей едва ли удалось позаботиться о Росинанте, по крайней мере, в качестве его капитана. Но она надеялась, что ей еще выпадет шанс.

– Готов выкатываться? – спросила она.

– Ага, – сказал Амос.

Кларисса и Алекс уже были в шлюзе с их охраной, когда к ним присоединились Бобби и Амос. Кларисса выглядела более расслабленной, оттенок ее кожи добавил цветов. Алекс казался расслабленным для всех, кто его не знал, но Бобби видела, как он смотрит на корабль, как его рука задерживается на переборке. Он знал так же хорошо, как и она, что нет никаких гарантий, что они когда-нибудь вернутся.

Охранники проводили их вдоль почти пустых доков, назад к транспортной точке, на пути к барабану и спиновой гравитации, а затем вернулись за следующей командой для следующего корабля. Когда они остались одни, Бобби прочистила горло.

– Ну ладно. Как все прошло? – спросила она.

– Они заблокировали его довольно плотно, – сказал Алекс. – Но добрались не до всего. Дайте мне двадцать минут, и я, возможно, смогу заставить его работать.

– У меня достойный комплект, – сказал Амос, приподнимая ящик. – Можно сделать кое-какую черновую работу только с этим. Но сквозь палубу, конечно, не прорубишься.

– Клэр?

Кларисса улыбнулась и пожала плечами.

– Мне немного лучше, и у меня достаточно блокаторов.

Бобби опустила руку на ее тонкое плечо.

– Мы о тебе позаботимся, – сказала она.

– Я знаю, – сказала Кларисса.

– Хорошо, итак, – сказала Бобби. – Вот как я вижу следующий шаг: найдем того, у кого есть связь с Союзом. Или с Землей-Марсом. Посмотрим, есть ли там кто-нибудь с планом, или нам придется разрабатывать свой.

– У нас получится, – сказал Амос. – Сложного вроде ничего.

– Ты уверен? – спросил Алекс. – Это станция Медина под оккупацией кучки отколовшихся марсианских военных эмигрантов. Это тебе не Балтимор.

Улыбка Амоса была такой же спокойной, как всегда.

– Везде Балтимор.

Бобби знала и работала с Амосом Бёртоном в течение многих лет, и он по-прежнему был способен ее удивить. В течение следующих двух дней, Амос взял инициативу на себя, двигаясь сквозь Медину без видимой цели и причины. Они зашли посидеть в баре у завода по переработке воды, прошли интервью у всплывающего сервис-меню, которое помогало людям, запертым на станции, с размещением, сыграли в маленький грязный футбол с командой техников, чьи татуировки расколотого круга АВП смягчили и размазали годы.

Время от времени Бобби замечала что-то – фразу или жест – не совсем правильное, будто какой-то второй разговор продолжался на неизвестной частоте, на которую ее уши не могли настроиться. Она заняла свою позицию за спиной Амоса, высматривая любые угрозы, как от лаконианцев, так и от местных жителей.

Повсюду, где они шли, станция, казалось, была на грани какого-то события. Это витало в воздухе, и в голосах всех, с кем они говорили. Охранники в силовой броне. Контрольно-пропускные пункты. Лаконианцы возвели тюрьму под открытым небом, и заполнили ее мужчинами и женщинами, живущими за решеткой, как животные в особо дерьмовом зоопарке. Когда ручные терминалы были заблокированы, а ограничением внутренней сети стала ее бесполезность, каждый разговор казался чреватым и опасным. "Все, что достойно быть зашифрованным, для начала не стоит тащить в сеть", иногда говорил Амос. Бобби никогда не задумывалась, как меняется общение, если каждый раз, когда вы хотите поговорить, вы должны подойти к человеку так близко, что он может вас ударить, если захочет. Во всяком случае, раньше не задумывалась.

И вот, спустя три дня, старый Астер, который был вратарем их противника по футбольной игре, подошел к их маленькому общественному столу, где они ели грибы и лапшу, кивнул Амосу, и ушел. Здоровяк встал, потянул шею, пока она не щелкнула, и повернулся к Бобби.

– Есть кое-что, – сказал он.

– Хорошее или плохое? – спросила она.

– Или такое, или другое.

Бобби зачерпнула последнюю ложку ее завтрака, прожевала и проглотила.

– Ясно, – сказала она. – Начинаем.

Кларисса и Алекс встали, когда поднялась она. Часть ее хотела приказать им остаться. Если все пойдет наперекосяк, они будут в безопасности. Как будто здесь была безопасность. Но она ничего не сказала.

Старый Астер привел их в служебный коридор, с рампой, которая была опущена вниз, открывая путь к внешней обшивке барабана, и вакууму за ее пределами, где пустота всегда оставалась под ногами. Они прошли два скрытых по разному охранных поста, которые она заметила, и, хотя она не думала, что от ее взгляда могли ускользнуть другие, она не могла быть в этом уверена. Старый Астер ничего не говорил, а Амос не пытался спрашивать.

Склад, на котором они оказались, был наполовину заполнен ящиками, прикрепленными к палубе с помощью магнитных замков. Освещение обеспечивалось рабочими прожекторами с резким светом, и урезанной длиной волны, мерцание которых создавало стробирующий эффект, заметный если она слишком быстро двигала рукой. Трое мужчин стояли, прислонившись к ящикам, их руки свободно висели вдоль тела, позволяя им потратить меньше четверти секунды на подготовку, если дело дойдет до насилия. Бобби почувствовала тепло в животе, предчувствие неприятностей, которое было встречено ею почти благодарно. Вторжение кораблей с невообразимым оружием, технология протомолекулы, которая могла разрывать атомы, империи, свалившиеся внезапно, без предупреждения и предпосылок. Она скрипнула зубами, и продолжала двигаться вперед, потому что других вариантов все-равно не было. Но головорезы на складах были областью, в которой она разбиралась.

Человек посередине был Астером, высоким и мускулистым. Его кожа была такой же коричневой, как волосы и глаза. Даже если бы он не был красив, он бы все-равно выделялся. А он был красив.

– Слышал, вы хотели поговорить, – сказал он.

Амос оглянулся на нее, и указал на симпатичного человека подбородком. Он завел их в эту даль, но боссом была она. И теперь дело было за ней.

– Кто ты, кто слышал, что мы хотели поговорить? – спросила Бобби, шагнув вперед. Кларисса встала рядом с ней. Она выглядела такой слабой и немощной, что они явно недооценивали ее. Бобби не знала, что использование имплантов могло сделать с Клариссой, но знала, что к тому моменту, когда это выяснится, все трое мужчин будут мертвы или недееспособны. И это еще без учета ее и Амоса.

Симпатичный человек наклонил голову.

– Имена опасны, койо, – сказал он.

Бобби указала пальцем на себя. – Капитан Бобби Дрейпер. – Она повернулась к остальным. – Алекс Камаль. Кларисса Мао. Амос Бёртон. Теперь, кто, черт возьми, ты?

Симпатичный человек нахмурился, откинул голову, будто пытаясь вспомнить песенку, застрявшую где-то на краю памяти. Такой тип внешности она встречала прежде, и она не понимала, что помощь ему принесет ей. Во всяком случае, пока.

– Саба, – наконец сказал мужчина, – и этого вам пока хватит.

– Не спешишь ты раскрывать карты, Саба, – сказала Бобби.

– Не заинтересован в том, чтобы быть под властью властей, – сказал он. – У меня есть для этого причины.

– Ну, я на Лаконию не работаю, так что мы можем прекратить пороть эту чушь, а?

– Не уверен, что мы можем, – сказал Саба. Его ручной терминал запиликал – звук, который Бобби не слышала с начала усиления мер безопасности, – но он проигнорировал его. Как интересно что у него рабочий ручной терминал. Шансы на то, что это реальная сделка, в ее личной оценке возросли.

– Слышал, что вы хотите связаться с подпольем, – сказал Саба. – Остается удивляться почему. Вы хотите торговать с новым боссом?

– Нет – сказала Бобби.

– Тогда вы думали, что вы придете и будете говорить нам, что делать?

Бобби улыбнулась. Но чувствовала зубы за своими губами. Либо они смогут договориться, либо все это закончится кровью. Она надеялась на первый вариант, но выбирать было не ей.

– Мы были там, когда этот чертов идиот пытался убить губернатора. И если это тот уровень, на котором вы работаете, тогда да, я была бы рада помочь с организацией. Кто-то же должен.

Саба воспринял это прохладно.

– Астеры выживали под пятой угнетателей поколениями. Вы думаете, что можете чему-то нас научить?

– Определенно, – сказала Бобби. – Потому что, похоже, некоторые из вас, мудаков, конкретно заржавели.

Оливковые щеки Сабы потемнели еще немного. Он встал, и шагнул вперед. Бобби сделала свой собственный шаг ему навстречу. Если она покажет слабость сейчас, они никогда не воспримут ее всерьез. Чириканье его ручного терминала, казалось, долетело из другой вселенной.

– Что? – сказала Бобби, не давая ему сбавить темп. – Планируете сделать это без каких-либо союзников? Без какой-либо поддержки? Целые вы, против Империи Лаконии? Я видела, как это шло до сих пор, и...

– Саба!

Новый голос раздался позади нее. Она не хотела поворачиваться к трем Астерам спиной, но терпеть кого-то неизвестного за своей спиной, не хотела тоже.

– Саба! – снова сказал голос. Он звучал молодым. Возбужденным. Бобби бросила взгляд через плечо. Молодая женщина в зеленом комбинезоне улыбалась так, как будто кто-то только что подарил ей подарок.

– Que, Нанда? – спросил Саба.

– Нашла кое-кого, – сказала девушка. – Взгляни.

И из-за спины девушки в комнату вошли Холден и Наоми, щурясь на неприятный свет.

– Эй! – сказал Холден, а затем – Бобби. Замечательно. Я не был уверен, как тебя искать.

Саба присвиснул.

– Джеймс хренов Холден. Ты не поверишь, сколько я слышал о тебе.

– Все в порядке, надеюсь? – сказал Холден, продолжая идти вперед, и не обращая внимания на напряженность в комнате. Или решив ее проигнорировать. С ним всегда было трудно сказать. – Вы уже познакомились с моей старой командой?

– Твоей командой? – сказал Саба, и посмотрел на Бобби, как будто увидел ее в первый раз. Он засмеялся. – Ну я так понял, что да. Раз так, тогда: Добро пожаловать в подполье.

Она улыбнулась, но что-то неприятно ущипнуло у нее в животе. Джеймс хренов Холден, подумала Бобби. Три волшебных слова, и вот, кто-то другой теперь главный.