Текст книги "Верный меч (ЛП)"
Автор книги: Джеймс Эйтчесон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)
– Это неразумно, – сказал Гилберт громче. – Что, если они устроят еще одну засаду?
– Тогда ты будешь сопровождать меня с пятьюдесятью своими рыцарями и проследишь, чтобы этого не произошло.
На мгновение мне показалось, что Гилберт собрался протестовать, но он, должно быть, передумал, потому что скуксился и пошел к своей лошади.
– Ну, Танкред, – сказал виконт, – не хочешь ли увидеть человека, виновного в смерти графа Роберта?
– Да, милорд, – ответил я, хотя мои слова прозвучали более сухо, чем мне хотелось бы.
Мои руки уже тянулись к мечу, но я постарался успокоиться, тем более, что Мале внимательно смотрел на меня. Как будто проверял.
– Очень хорошо, – сказал он. – Послушаем, что скажет нам Эдгар.
Солнце уже скрылось за горизонтом, когда мы выехали из северо-восточных ворот города. Здесь присутствовал почти каждый из нормандских лордов, живших в Эофервике, со своим отрядом и под собственным знаменем. Мале ехал во главе колонны.
Эофервик со всех сторон окружало свободное пространство: широкие болота, простиравшиеся до пологих склонов, где паслись овцы. Несколько деревьев не могли служить укрытием, они росли слишком далеко друг от друга, так что засада была маловероятна. Хотя, нельзя сказать, что враг не проявлял такого намерения: не успели мы покинуть город, как я уже заметил блеск шлемов в паре миль от нас. Эдгар нас ждал.
– Вот они, – пробормотал Гилфорд, ехавший рядом со мной. Виконт взял его в качестве советника, хотя я не знал, для чего нам сегодня может понадобиться священник. Разве что придется перевязывать раны.
В сумерках было трудно определить точное число англичан, но я решил, что у них, по крайней мере, столько же людей, сколько было у нас: пешие и конные, они стояли под фиолетово-желтым стягом – цвета, которые я ненавидел.
Наконец, я увидел его. Он был на голову выше большинства своих людей, его крепкий шлем с боковыми пластинами, защищающими щеки, и длинным наносником блестел золотом. Вокруг него стояли люди в кольчугах и шлемах, вооруженные мечами, копьями и топорами на длинных ручках, со своими гербами на щитах. Я узнал в них телохранителей, самых близких и верных слуг, самых лучших бойцов. Людей, которые ценят жизнь своего лорда выше собственной и будут сражаться за него до последнего вздоха. Которые из них были в Дунхольме, как много моих товарищей погибло от их клинков?
Мы остановились, и Эдгар шагнул вперед вместе с четырьмя своими телохранителями. Мале кивнул Гилфорду, мне, Гилберту, ехавшему сразу за нами, и одному из его рыцарей, и мы спешились. Этлинг снял свой позолоченный шлем и я впервые увидел его лицо. Его глаза были темными, а губы тонкими; неровно подстриженные волосы цвета соломы падали на широкие плечи. Говорили, что ему было всего семнадцать лет, что он чуть старше мальчика, вышедшего из отрочества, но он выглядел старше то ли из-за крепкого сложения и богатого оружия, то ли из-за властной манеры держаться, противоречившей возрасту.
Этот человек был виноват в том, что случилось в Дунхольме. В гибели лорда Роберта, Освинн и моего отряда. Мое сердце колотилось о ребра, на лбу под шлемом выступил пот. Есть ли у меня шанс выхватить клинок из ножен и зарубить его на том самом месте, где он сейчас стоял?
Маловероятно; какой бы заманчивой ни была это идея, мне не справиться с его людьми. Одно дело резать крестьян, но здесь передо мной стояли опытные воины – четверо против меня одного. И месть не стоит ничего, если придется заплатить за нее жизнью. Я разочарованно вздохнул и сосредоточился на Этлинге.
– Гийом Мале, – сказал он, подойдя ближе. – Мы снова встретились с тобой.
Его голос был груб, но по-французски он говорил достаточно хорошо – ничего удивительного, учитывая сколько времени он провел при дворе короля.
– Не ожидал, что так скоро, – ответил Мале. – Когда ты сбежал в прошлом году, я надеялся, что в последний раз вижу твою жалкую шкуру.
Эдгар, казалось не слышал его, он кивнул в сторону наших рыцарей.
– Надо же, какая грозная сила, – в его голосе явственно звучала ядовитая насмешка. Потом его темные глаза остановились на Гилфорде, и он нахмурился. – А что англичанин делает среди этих шлюхиных сынков? Ты должен быть с нами.
Священник моргнул, словно просыпаясь.
– Я здесь со своим господином, – успел сказать он, поднимая взгляд на Этлинга, который был головы на полторы выше него.
– Твой господин? Он француз.
– Я служил ему верой и правдой многие годы.
Эдгар сплюнул.
– Англичане больше не будут склонять колени перед любым иностранцем. Это наша земля, и я не успокоюсь, пока не отвоюю ее обратно. Пока мы не столкнем последнего француза с английского берега.
– Англия принадлежит королю Гийому, – заговорил Мале. – Ты прекрасно знаешь, что корона принадлежит ему по праву, она завещана ему твоим дядей, королем Эдуардом, с благословения папы. Ты дал ему клятву верности.
– Да что ты знаешь о верности? – прервал его Эдвард. – Помнится, ты раньше был близким другом Гарольда Годвинсона. Что случилось с той дружбой?
Я взглянул на Мале, не уверенный, что хорошо все слышал. На что Эдгар намекает, называя Мале другом узурпатора. Щеки виконта покраснели, не знаю, от гнева или от смущения.
Эдгар ухмылялся, явно наслаждаясь замешательством соперника.
– Неужели бич севера, великий Гийом Мале имеет такое нежное сердце? Неужели он чувствует угрызения совести за смерть Гарольда?
– Придержи язык, Этлинг, пока я тебе его не отрезал, – сказал Гилберт.
Он положил руку на рукоять меча.
Эдгар не обратил на него внимания, подойдя ближе к Мале.
– Скажи-ка мне, – спросил он, – чувствуешь ли ты печаль из-за гибели своих сородичей? Ты пустил слезу, когда узнал, как в Дунхольме поджарили Роберта де Коммина?
Оглушительный стук крови в ушах заполнил мою голову, меня захлестнула боевая ярость, и я уже не мог больше сдерживаться.
– Ты убил его, щенок, – я шагнул вперед. – Ты убил его, Освинн и всех остальных.
– Танкред, – в голосе Мале звучало предупреждение, но горячая кровь бурлила в моих жилах, я не слушал его.
Улыбка сползла с лица Этлинга, когда он повернулся ко мне.
– А ты кто?
– Меня зовут Танкред Динан, – сказал я, выпрямляясь во весь рост и глядя ему глаза в глаза, – рыцарь Роберта де Коммина, единственного законного графа Нортумбрии.
Краем глаза я видел, как руки англичан потянулись к рукоятям мечей, но не собирался отступать. Эдгар поднял руку, чтобы остановить их, и подошел ко мне. Сейчас он стоял на расстоянии вытянутой руки, достаточно близко, чтобы я мог видеть его желтые зубы и широкие ноздри; достаточно близко, чтобы его мерзкий запах заполнил мой нос.
– Роберт был трусом, – сказал Эдгар. – Он не заслуживал жизни.
– Я перережу тебе горло прямо сейчас, – я ткнул в его сторону пальцем.
Он отступил.
– Тронь меня еще раз, – прорычал он, и я почувствовал тепло его дыхания на своем лице, – И горло перережут тебе.
Зря он это сказал, в своем гневе я принял его слова за прямой вызов. Не успев ничего сообразить, я поднял руки и изо всех сил толкнул его в грудь. Могучий полководец пошатнулся под тяжестью кольчуги, побалансировал на пятках и сел задом в грязь.
– Ты ублюдок, – сказа Эдгар, поднимаясь на ноги, и я увидел ненависть в его темных глазах.
Он выхватил нож, я потянулся к своему. Его бойцы подняли щиты и копья, приготовившись защищать его.
Я рассмеялся.
– Дружок, ты меня боишься, раз прячешься за четырех нянек? – я кричал так, чтобы слышала вся его свита. – Это ты трус, а не лорд Роберт!
– Хватит! – я услышал крик виконта. – Танкред, убери меч!
Но люди за моей спиной смеялись, они бросали Этлингу издевательские шуточки, и я не обратил внимания на слова Мале.
– Я приду за тобой, – продолжал я, – и знаешь, что я сделаю? Я вырву твое горло, разобью голову и вспорю желудок. Приготовлю обед для воронов. Я приду за тобой, Эдгар, и убью тебя!
– Танкред, – резко повторил Мале, – Мы пришли на переговоры, а не на драку.
Я кивнул, тяжело дыша, по моим рукам под кольчугой текли струйки пота. Я посмотрел на Этлинга, но ему явно было больше нечего сказать мне, потому что он помалкивал. Его люди медленно опустили копья, он вложил меч в ножны, и только тогда мой гнев начал спадать. Я плюнул на землю и убрал свой клинок.
– Это было глупо, – сказал Гилфорд, когда я вернулся назад. – Тебя могли убить.
– Радуйся, что я сам никого не прикончил, – отрезал я. Сейчас я был не в настроении спорить с ним.
– Держи своего пса на коротком поводке, Гийом, – сказал Этлинг. – Иначе в один прекрасный день он покусает тебя самого.
– Я разберусь со своими людьми без твоей помощи, – ответил виконт. – А теперь скажи, зачем ты меня позвал.
Эдгар уставился на меня, но я не шевелился.
– Как хочешь, – сказал он Мале. – Думаю, ни один из нас не хочет боя, поэтому у меня есть предложение: ты сдаешь мне город сегодня, а я позволю тебе и твоим людям беспрепятственно дойти до Хамбре.
Конечно, Эдгар знал, что взятие города не будет легким делом, и, даже если ему это удастся, он потеряет сотни бойцов. Поэтому он предоставил Мале выбор: либо оборонять город и рискнуть своей жизнью, либо принять унизительные условия, отступить, оставить Эофервик мятежникам и вызвать гнев короля на свою голову. Я не знал, что хуже.
– А если я откажусь? – спросил Мале.
– Тогда мы возьмем город силой, – ответил Этлинг, – И я с удовольствием прикончу тебя и трахну твоих баб.
– Милорд… – начал Гилберт, но виконт поднял руку и заставил его замолчать.
– Ты надеешься взять Эофервик с этим сбродом? – спросил он Этлинга, указывая на людей под желто-фиолетовым знаменем.
– У меня около четырех тысяч человек к северу отсюда, и каждый из них жаждет норманнской крови, – сказал Эдгар.
– А я вижу всего сотню.
– Можешь шутить, если хочешь. Но я видел, как твои разведчики наблюдают за нами. И ты знаешь, что я говорю правду.
Виконт выдержал его взгляд. Ветер свистел над болотами, в небе над нашими головами хлопали знамена. Все молчали.
– Ты дашь мне ответ? – спросил Эдгар.
Мале сделал глубокий вдох и поднял лицо к небу. Он закрыл глаза, может быть, ожидая знака Божьего? Потом, не глядя на Этлинга, повернулся к нему спиной и направился к своей лошади.
– Ты дурак, Гийом, – крикнул Этлинг, когда остальные последовали за виконтом. – Я никого не пощажу! Слышишь меня? Никого!
Но Мале не ответил, и мы поехали обратно к городским воротам. Он смотрел вдаль, на запад, на последние отблески солнца над горизонтом. Я снова почувствовал прикосновение холода. Ибо я узнал то, что видел в его глазах: то же самое, что было в глазах лорда Роберта.
Это был взгляд человека, уже знающего свою судьбу.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
В ту ночь мне снилась Освинн.
Она была со мной, красивая, как никогда, она смеялась, ветер трепал ее черные волосы. Земля вокруг нас светилась под летним солнцем, когда мы скакали через пастбища, через поля с высокой пшеницей. За нашими спинами остался город Варвик, где я когда-то встретил ее. Мы не знали, как долго ехали, пока не выбрались на лесную поляну далеко от всех тех, кто мог помешать нам. Мы оставили наших лошадей и легли в тени деревьев, обнимая друг друга; и я ласкал ее щеки, ее шею, ее белую грудь.
Я резко проснулся при звуке своего имени, снова очутившись в моей комнате. Дом Мале, я вспомнил. Было еще темно, в окно виднелся кусочек серого неба. Надо мной стояла широкая фигура в темной одежде и толстом плаще. Зеленый камешек поблескивал у него на шее, в руке покачивался фонарь. Дрожащее пламя осветило его лицо.
Я спросил:
– Гилфорд?
– Одевайся быстрее, – сказал капеллан.
Я сел, пытаясь удержать Освинн, запах ее кожи, тепло летнего дня. В открытую дверь тянуло холодом. Я не снимал рубашку на ночь, но она была слишком тонкой, и утренний воздух уже леденил мою кожу.
– Еще очень рано, – пробормотал я. Это было совершенно очевидно, но мое сознание еще было затуманено сном, так что это были первые слова, пришедшие на ум.
– Поторопись, мой друг, – ответил священник. – Нам пора идти.
За окном кричали люди, ржали лошади. На мгновение комната осветилась оранжевым светом, когда мимо окна пронесли факел, потом все опять погрузилось в серые сумерки.
– Что происходит? – спросил я.
– Они идут, – сказал Гилфорд. – Нам надо срочно ехать к причалам.
– Англичане идут?
Капеллан огорченно вздохнул.
– Мятежники, – поправил он меня. – Их армия приближается с севера. Он поставил фонарь на пол. – Я буду ждать в зале.
Он быстро вышел. Я сбросил одеяло и поднялся на ноги, натянул поверх рубашки тунику, зашнуровал шоссы, потом надел кольчугу и застегнул на плече плащ. Мой нож лежал рядом с подушкой, я прикрепил его на пояс – на этот раз на правую сторону, потому что на левом бедре у меня теперь висел меч виконта. Я опять слышал крики и топот копыт во дворе. Я оглянулся, чтобы убедиться, что ничего не забыл, но здесь больше ничего не было. Все мое имущество было на мне.
Гилфорд, как и обещал, ждал меня в зале. Он был одет не в свою обычную рясу, а в нечто, более напоминающее одежду купчика средней руки: зеленая куртка, коричневые клетчатые шоссы, красновато-коричневый плащ, сколотый на плече замысловатой серебряной пряжкой.
– Ты готов? – спросил он. – Все, что нужно, берем сейчас, возвращаться не будем.
– Готов, – сказал я. Я проверил кошелек под плащом, который накануне мне дал виконт, все было на месте. – Эдо и Уэйса известили?
– К ним отправили гонца, – ответил он, когда мы двинулись к открытым дверям зала. – Встретимся с ними на корабле.
По двору стелился туман, горело несколько факелов, далеко на востоке пробивался слабый серый свет, отмечая приближение рассвета. Мерзлая трава хрустела под ногами, земля затвердела, и лужи покрылись ледком. Капеллан вел меня к группе рыцарей – всего три человека, которые стояли рядом со своими лошадьми, потирая руки, чтобы согреть их. Все смотрели, как мы подходим. Двоих из них я не знал, но третьего видел накануне на площади рядом с Мале: коренастый крепыш с суровым взором и здоровым шнобелем,[12]12
Большой нос, рубильником.
[Закрыть] слишком большим для его головы.
– Эти люди будут сопровождать нас, – сказал мне Гилфорд, а затем обратился к остальным: – Это Танкред, которого лорд Гийом назначил вашим командиром.
Я пожал руку каждому из них, удивленный, какими молодыми они все оказались. Я никогда не умел точно определить возраст человека, но был уверен, что все они года на три-четыре моложе меня.
– Я думал, нас будет шестеро, – сказал носатый. Его низкий хрипловатый голос напоминал рычание собаки.
– Двое других будут ждать нас на корабле, – ответил Гилфорд, когда полдюжины всадников проскакали мимо нас с копьями в руках к воротам. – Сейчас мы ждем только леди Элис и Беатрис.
Нам не пришлось ждать долго, так как в тот же момент я увидел, как они верхом выезжают из конюшен: тоненькая Беатрис, завернутая в толстый черный плащ, отделанный мехом, и рядом с ней женщина, которая могла быть только ее матерью, женой Мале. Более округлая, чем ее дочь, она прямо держалась в седле, лицо ее было суровым, а пронизывающий взгляд мало чем отличался от взгляда ее мужа.
– Миледи, – поклонился капеллан, когда они поравнялись с нами.
– Отец Гилфорд, – ответила леди Элис и повернулась ко мне. – Ты тот человек, которого мой муж назначил сопровождать нас в Лондон? – спросила она.
Даже ее голос звучал, как у ее дочери; я заметил, что, несмотря на суровость, она не выглядела непривлекательной. Для своего возраста, конечно.
– Да, миледи, – я поклонился. – Меня зовут Танкред.
– Извините, – прервал меня священник, – но мы должны поторопиться. У нас будет достаточно времени для знакомства, когда мы отплывем.
Пока мы разговаривали, подошли конюхи с двумя лошадьми, одна из которых, видимо, предназначалась капеллану, потому что он сразу взял поводья, а вторая была моей старой знакомой.
– Хорошо, – сказала леди Элис. – Конечно, мы поговорим позже.
Я взял поводья серой кобылы из рук конюха. Она уже была оседлана, поэтому я поднялся в седло и проехал в начало кортежа. Я мимолетно встретился с глазами Беатрис – расширенными и полными страха – прежде, чем она отвернулась.
Я обратился к носатому.
– Ты, – сказал я. – Как тебя зовут.
Он смотрел с вызовом.
– Радульф, – ответил он, залезая в седло.
– Я видел тебя вчера с виконтом на рынке у собора.
– Верно, – от прищурился в ответ. – И что?
Я бы солгал, если сказал бы, что его враждебность не раздражала меня, хотя и не был удивлен. Вероятно, он сам привык командовать, и его возмущало, что приходится подчиняться чужаку.
– Возьми на себя арьегард, – сказал я, не обращая внимания на вопрос и игнорируя сердитый взгляд. Мой взгляд остановился на втором: давно не бритый коротышка с давней щетиной на щеках. – И ты. Как тебя зовут?
– Годфруа, – ответил он. – Годфруа Фитц Ален.
– Ты пойдешь с ним.
Они развернулись – Радульф с явной неохотой – и порысили назад. Остался один. По его лицу я мог судить, что он самый молодой из все троих, зато он был выше их, даже выше меня, хотя во мне было шесть футов росту. Он выжидающе смотрел на меня, и я заметил в его глазах рвение.
Я поднял бровь, и он сразу понял вопрос.
– Филипп д’Орбек, – ответил он.
– Ты остаешься со мной.
Острые капли мелкого дождя полетели с еще темного неба. Я оглянулся через плечо, чтобы убедиться, что все собраны и построены, как должно. Капеллан ехал сразу за мной, дальше обе дамы.
– Нельзя задерживаться, – сказал он. – Корабль уже ждет.
Издалека донесся слабый гул, в котором можно было расслышать боевой гром. Я еще не видел их за частоколом, но сомнений не было, мятежники приближались.
Я пришпорил кобылу, на миг забыв, что сижу не на своем верном Ролло. Кобыла вздыбилась, и я с силой натянул поводья, чтобы удержать ее, когда она опустилась, мотая головой из стороны в сторону. Я похлопал ее по шее, чтобы ободрить, и махнул рукой остальным следовать за мной. Мы выехали в город через огромные дубовые ворота.
Этим утром мы были на улице не одни. Света еще не было, но повсюду сновали люди с факелами и фонарями. Некоторые были французами, как и мы, но еще больше было англичан, и они очень хорошо были осведомлены о приближении соотечественников, потому что вышли со всем оружием, которое могли найти: саксами и мясницкими ножами, копьями и топорами. Воздух звенел от криков.
Мы двигались по улице, плавно изгибающейся вниз к реке, но постепенно толпа густела, шаги моей лошади становились короче, и я понимал, что толпа собирается не сама по себе. Я снова погладил кобылу, чтобы успокоить. Она не была тренированным боевым конем, подготовленным для сражений, и она боялась криков. Я был уверен, что под священником и обеими леди такие же лошади.
Я помахал капеллану, и он поравнялся со мной.
– Есть другой путь к пристаням? – спросил я.
– Вверх и мимо собора, затем вниз по Kopparigat, – ответил он.
Слишком долгая дорога, и гораздо больше шансов быть отрезанными от реки. По выражению лица священника я догадался, что он думает о том же.
– Объезда нет, – сказал он.
Я выругался себе под нос. Я не мог подвергать женщин опасности, пробиваясь через эту толпу, но я так же знал, что и на других улицах нет никаких гарантий безопасности.
– Мы едем дальше, – сказал я капеллану.
Была эта идея глупой или нет, нам предстояло вскоре узнать. В любом случае, он не стал спорить со мной, хотя мог бы, я уверен, а просто кивнул.
Я сделал глубокий вдох и послал кобылу рысью. Она поупрямилась, но я пришпоривал ее, крепко держа поводья одной рукой, и она наконец повиновалась. С Ролло было гораздо легче справляться, подумал я с сожалением. С ним мне даже не требовались поводья для управления, хотя пришлось потратить несколько месяцев на обучение. У меня не было времени лучше познакомиться с новой лошадью, чтобы изучить ее сильные и слабые стороны, так что я не знал, как она будет себя вести.
Я вытащил меч из ножен. Он вышел чисто, сверкнув полированной поверхностью в свете факелов. Клинок был тяжелее, чем я привык, и центр тяжести смещен к острию больше, чем мне нравилось. Сейчас, однако, он меня вполне устраивал.
Люди разбегались с нашего пути, но впереди нас ждала большая толпа. Это была та же улица, на которой мы сражались за день до того, но пролитая кровь явно не остудила пыл горожан, потому что сейчас их было еще больше, и они вопили в черное небо:
– Ут! Ут! Ут!
– Держитесь вместе, – закричал я своим спутникам, стараясь перекрыть шум.
Гилфорд крепче сжал в ладони небольшой деревянный крест, который он не выпускал из рук, даже цепляясь за поводья. Вероятно, священник никогда раньше не сталкивался с этим сбродом лицом к лицу. За его спиной обе леди – бледные, как полотно, – старались справиться со своими лошадьми. Похоже, этот путь был ошибкой.
Один человек бросился на меня, выставив перед собой копье. Я повернулся как раз вовремя, чтобы заметить его и опустить свой меч, отклоняя его удар и одновременно полоснув по руке. Он бросил оружие и отшатнулся назад в толпу, кровь струилась из раны, окрашивая тунику.
– Назад! – заорал я, надеясь, что они поймут если не мои слова, то угрожающий тон, и воспримут первую кровь, как предупреждение.
Вместо этого они подались ближе, держась пока вне досягаемости меча, не понимая, что я в любой момент могу сделать шаг вперед и перерезать их всех на месте.
– Назад! – снова закричал я, размахивая мечом, чтобы отогнать их.
Позади меня раздался крик одной из женщин: несколько горожан хватали ее за руки и за юбку, пытаясь вытащить из седла. Ее лошадь плясала на месте, мотая головой; когда платок соскользнул с ее головы, я узнал Беатрис. Я дернул поводья и повернул, потом пришпорил кобылу и, высоко подняв меч, опустил его на плечо одного из наглецов, в то время, как Радульф бросился вперед и вонзил копье в грудь второго. Третий англичанин повис на ногах Беатрис и изо всех сил тянул вниз, но она вцепилась в гриву лошади, и он увидел меня, только когда я рассек ему затылок и опрокинул на землю.
– Ты цела? – спросил я Беатрис.
Ее волосы падали из-под платка на лицо, наверное, страх парализовал ее, потому что она ничего не сказала, а только глядела перед собой широко раскрытыми пустыми глазами. Я не знал, что больше испугало ее: мужчины, которые пытались схватить ее, или тот способ, которым я убедил их оставить свои намерения.
Крики вокруг нас усиливались. Мне не хотелось убивать крестьян, но выбора у нас не было. Я поклялся виконту защищать его женщин и готов был умереть, прежде чем нарушу эту клятву. Я не подведу его, как подвел лорда Роберта.
Я положил руку на руку Беатрис и кивнул Радульфу. Лицо под забрызганным кровью шлемом было мрачно, губы плотно сжаты. Размахивая мечом перед толпой, я вернулся в начало колонны. В ста шагах впереди виднелась река, но нас от нее отделяло множество обезумевших горожан.
– Надо поворачивать назад, – сказал Филипп рядом со мной. – Здесь мы не пробьемся.
Я оглянулся назад, на десятки человек, стоящих у нас за спиной.
– Поздно, – ответил я. – Будем продвигаться дальше.
Я посмотрел в сторону замка, черной тенью на фоне серого неба возвышавшегося над городом. Именно оттуда должен идти Мале, если он еще не передумал встретиться с нами на корабле. Если, конечно, он сможет пройти. И тут же я заметил спускающийся в нашу сторону отряд всадников, десятка два копий, если не больше, с высоко летящим над ними знаменем. Даже в сумерках я мог разобрать красную лисицу на желтом фоне. Гилберт де Ганд, конечно, кто же еще.
Впервые в жизни я почувствовал что-то вроде облегчения при встрече с ним. Он со своими людьми зашел во фланг противника, разрывая толпу мечами и копьями. Горожан продолжали кричать, только на этот раз это были крики паники, а не гнева.
– За Нормандию! – возможно, это был голос Гилберта, хотя я не был уверен. – За Святого Оуэна и короля Гийома!
Теперь враг бежал, по крайней мере те, кто не был срублен мечами рыцарей Гилберта или растоптан копытами коней. Горожане обтекали нас с обеих сторон, думая только о спасении собственной жизни.
– Вперед, – крикнул я Гилфорду и всем остальным.
Я ехал впереди, колено к колену рядом с Филиппом, все еще держа меч в руке, чтобы поразить любого, кто подойдет слишком близко, пока вдруг не оказался лицом к лицу с Гилбертом, который гнал бунтовщиков нам навстречу.
– Опять ты, – сказал Гилберт, останавливаясь, как только заметил меня. – Кажется, ты здесь повсюду. Он снял шлем и вытер лоб рукавом. В полумраке рассвета он выглядел более изможденным, чем когда-либо. Подбородок зарос щетиной, рот, как всегда, сложен в куриную жопу. – Враг наступает, – сказал он между двумя вздохами. – Скоро они будут у стен.
– Я знаю, милорд, – ответил я, убирая меч. – Я сопровождаю леди Элис и Беатрис к пристаням по приказу виконта.
Он взглянул вверх и увидел их. Беатрис все еще была очень бледна, особенно сейчас, когда небеса посветлели, но оправилась достаточно, чтобы привести в порядок волосы и поправить платок. Элис ехала рядом с ней, обнимая одной рукой за плечи. За ними следовали Радульф и Годфруа.
– Мале явно доверяет тебе, хотя Бог знает, почему, – Гилберт бормотал так, словно говорил сам с собой. Он осмотрел нашу колонну и повернулся ко мне. – Берегите их. Дорога отсюда пока безопасна.
– Спасибо, милорд, – сказал я.
Он кивнул и обратился к своим людям:
– За мной! Отряд, за мной!
Он поднял копье с вымпелом в воздух и галопом бросился в погоню за бегущими, его рыцари следовали за ним, как стая гончих. Их красно-желтые щиты мелькали в глазах, копыта лошадей громыхали по земле, разбрасывая комья грязи. На мгновение я даже пожалел, что не могу сейчас встать под знамя Гилберта де Ганда. Если враг собирается напасть, я хотел бы быть сейчас там, мстя за смерть Роберта, Освинн и всех моих товарищей. Но у меня было другое задание, и я с тяжелым сердцем смотрел им вслед.
– Следуйте за мной, – сказал я.
Жители снова начали выползать из переулков, затишье продлится недолго. И грохот щитов – стройный ритм – раздавался с севера, с неба, из-под земли. Мятежники наступали, враг приближался, и нам нельзя было медлить.
Сараи, курятники и плетеные заборы теснились по обе стороны дороги: в некоторый местах мы могли проехать только по двое. Я видел реку впереди, серую и сонную под одеялом тумана, который лежал такой густой пеленой, что нельзя было разглядеть домов на другом берегу. Дождь продолжал плеваться, и мне казалось, что тучи над нами тяжелеют, несмотря на полоску света на востоке. Тела англичан лежали в грязи, кто на спине, кто на боку, с открытыми глазами, как их застала смерть, и я старался не наступать на них.
А потом дома вдруг закончились, открылся широкий простор и мы выехали на берег. Здесь были корабли всех размеров, от рыбачьих лодчонок, до солидных купеческих плоскодонных кораблей, но в дальнем конце я заметил боевой корабль, который видел неделю назад. Вблизи он был еще великолепней: огромный корпус, по крайней мере, шагов сорок в длину с черно-желтым парусом, лежащим на палубе. Это действительно был крылатый дракон. Длинное и гладкое змеиное тело, несомненно, стремительное на открытой воде.
Рядом с кораблем на берегу стоял сам виконт. Он снова был в кольчуге с полудюжиной рыцарей в полном вооружении. Он ничего не сказал, когда я подъехал ближе; лицо было строгим, губы плотно сжаты, его глаза неотрывно смотрели на жену и дочь. Я спрыгнул с седла и подошел к дамам, что помочь им спешиться, дав знак Филиппу подойти к леди Элис. Я протянул руку Беатрис. После недолгого колебания она взяла ее; ее пальцы были тонкими, но пожатие крепким, и я заметил, как уверенность возвращается к ней вместе с румянцем, когда она перекинула ногу через спину лошади и грациозно соскользнула на землю.
Леди Элис бросилась к мужу и обняла его.
– Уильям, – сказала она, и слеза скатилась по ее щеке.
– Элис, – сказал виконт, прижимая жену к груди, а затем он развел руки, чтобы обнять так же и Беатрис. Муж, жена и дочь стояли, обнявшись вместе.
С корабля донесся крик, с борта на нас смотрел темноволосый мужчина с бородой. Капитан, догадался я. Он руководил мужчинами, которые подносили мешки с пристани и передавали их через борт другим, которые укладывали груз под доски палубы.
– Обер, – позвал Мале, и мужчина кивнул. – Как скоро вы сможете отплыть?
– Очень скоро, милорд, – ответил он, подойдя к борту и спрыгнув вниз на пристань. – Мы почти закончили погрузку. Здесь все?
– Нет, – сказал виконт. – Мы надеемся дождаться еще двоих.
Он был прав, я не видел Уэйса с Эдо. Я тоже очень надеялся, что они не попали в засаду, потому что понял, что имеет ввиду Мале. Возможно, придется отправиться в путь без них, если они задержатся.
Два человека из палубной команды подошли за нашими пожитками. Я помог им отстегнуть пряжки, которыми мешки пристегивались к седлам и отнести, держа по одному в каждой руке, на судно. Они не были тяжелыми, вероятно, содержали не больше одного комплекта запасной одежды. Похоже, мы все путешествовали налегке. Я поднялся на палубу. Я так давно не ступал на борт корабля, в последний раз это было при переправе из Нормандии в осень вторжения.
– Танкред, – позвал Мале.
Его женщины стояли рядом, разговаривая с Гилфордом, который с озабоченным видом поглядывал на дорогу, ведущую к мосту. Война была все ближе, призывы рога то и дело разносились над округой. Ветер доносил звон стали, и я не мог расслабить мышцы рук. Я передал мешки одному из гребцов и спрыгнул вниз на берег.
– Милорд, – выпалил я, – мне здесь не место. Я должен быть в Эофервике и драться с теми, кто убил моего лорда и моих товарищей.
– Послушай меня, Танкред, – сказал Мале. – У тебя еще будет много времени для мести. Но ты должен понять, что жена и дочь для меня важнее всего остального в этом мире. Я доверяю их безопасность в твои руки. Ты бы отказался, если бы это была твоя семья?
– Нет, милорд.
– Все, что я прошу, это заботиться о них, с тем же уважением, с каким бы ты отнесся к своим родным. Ты понимаешь меня?
– Понимаю, – сказал я, склоняя голову.
Я знал, что он прав: он просил меня об этой службе, и я не мог вернуть обратно свою клятву. Месть подождет.
– Что касается второго вопроса, крайне важно, чтобы Гилфорд без помех добрался до Уилтуна. Оставайся бдительным, держи руку на рукояти меча все время, потому что никогда не известно, в какой момент тебе придется им воспользоваться.
– Конечно, милорд. – вряд ли я мог выполнить свой долг иначе.
– Сейчас все очень неопределенно, – сказал Мале. – Я полагаюсь на тебя, Танкред. Не подведи меня.
– Нет, милорд. Я вас не подведу.
Краем глаза я заметил движение и повернулся, чтобы увидеть Эдо и Уэйса в дальнем конце пристани. Они мчались к нам галопом, черные ястребы на их щитах были перечеркнуты кровавыми полосами.
