Текст книги "Кровавые скалы"

Автор книги: Джеймс Джексон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

– Грандиозное зрелище, ваша светлость.

Ла Валетт пристально вглядывался в даль.

– Греки сдержали полчища Ксеркса. С Божьей помощью и нам удастся.

– Кавалерия хорошо себя показала.

– Они лишь выполняют приказы.

Рыцарь де Понтье прочистил горло.

– Они несут большие потери, ваша светлость.

– Такова суть войны, брат шевалье.

Де Понтье искоса посмотрел на далекую панораму.

– Немало молодых рыцарей жаждут присоединиться к схватке.

– Мы сбережем их рвение для здешних стен. Нас слишком мало, чтобы расточать силы за пределами крепости.

– Слишком поздно, ваша светлость.

Рыцарь указал рукой вперед. Внизу, перебегая подъемный мост, сотни защитников могучим потоком ринулись на врага. Они вооружились алебардами и пиками, мечами и булавами, христианские знамена развевались, бросая вызов мусульманской орде, а призывные песнопения доносились до Ла Валетта и его помощников. На флангах заряжали ружья мушкетеры, а в центре, присев на колени, приготовились к стрельбе арбалетчики.

Рыцарь Большого Креста Лакруа отвернулся от своего наблюдательного пункта, лицо его исказилось гневом и тревогой.

– Это безумие, ваша светлость. Я дам приказ к отступлению.

– Нет. – Ла Валетт помедлил, затем невозмутимо произнес: – Обратим безумие в нашу пользу.

– Солдаты не подчинились приказам, ваша светлость. Они нарушили дисциплину.

– Тем не менее они рвутся в бой.

– Этого недостаточно против вражеской мощи. Вы сами предостерегали о подобном.

– Именно. Всего минуту назад, брат Большого Креста. Но за минуту обстановка может измениться, а полководец может выиграть или проиграть войну.

– Позвольте мне присоединиться к молодым собратьям на поле битвы, ваша светлость, – пользуясь случаем, попросил де Понтье. – Им понадобится совет опытного ветерана.

– Мне также пригодится такой совет. Пусть все идет своим чередом. Мы позволим молодым рыцарям принять боевое крещение и явим неверным сарацинам силу христианского духа. Тогда уж никто не усомнится в том, какая битва их ожидает.

Сомнений быть не могло. С нарастающим грохотом бесчисленная османская армия набросилась на защитников форта, устремляя свои силы на Кастильский бастион. Глазам Ла Валетта предстала ужасающая картина. Он приказал открыть огонь из пушек, и жерла орудий стали изрыгать огонь, со стен и башен вылетали дым и пламя, выстрелы оставляли на теле вражеских рядов широкие рваные раны. Однако прорехи в строю заполнялись и турки двигались дальше. Авангарды столкнулись, сцепившись мертвой хваткой; беспорядочная бойня на большом расстоянии казалась едва ли не организованным действом. Но людские вопли и возгласы, лязг и скрежет стали, прерывистый грохот аркебуз означали лишь одно – смерть.

Сливаясь в единый поток разноцветных шелков и чешуйчатых пластин, турки штурмовали ров, были отброшены и вновь ринулись в бой. Некий рыцарь в сверкающих серебром доспехах, высоко подняв меч, возглавил контратаку. Он вдруг заколебался, словно оглушенный, и исчез, погребенный под ударами бегущих ног и разящих клинков. Окруженный и отрезанный от остальных, отряд христианских аркебузиров торопливо перезаряжал оружие. Стрелки возились слишком долго. В другом месте фаланга облаченных в доспехи защитников форта прорубила проход в кольце окружения, позволив остальным прорваться вслед за ними. Число убитых росло, османы настойчиво продвигались вперед.

Не издав ни звука, к ногам Ла Валетта замертво упал испанский солдат. Его глаз превратился в зияющую рану.

Великий магистр посмотрел вниз.

– Следует отдать должное меткости турок. Они значительно превосходят нас в искусстве стрельбы.

Вторая мушкетная пуля достигла цели – паж захрипел от боли, схватившись за шею.

– Ваша светлость, здесь слишком опасно.

– А там, внизу? – Ла Валетт кивнул, указав на суматоху, царившую под стенами форта. – Вы хотите, чтобы я покинул войска? Чтобы прятался от судьбы?

– Отойдите хотя бы за стену, мессир. Бастион хорошо простреливается.

– В таком случае все мы в руках Господа.

Он служит для них примером, словно могучий дуб, гордо противостоящий буре, размышлял изменник. Но с какой легкостью можно валить деревья, разрубать их стволы и отравлять корни. Разработка плана отняла некоторое время, а исполнение замысла уже не за горами. Все зависело от того, в какой момент прибудут турки. Защитников медленно теснили назад, они сминались под тяжестью превосходящей силы. Ла Валетту ничего не останется, как приказать трубить отступление. Горячая мушкетная пуля, отскочив рикошетом, с шипением пролетела рядом с его щекой. Предатель прижался спиной к стене. Другие рыцари стояли на более открытой позиции и потому лучше подходили на роль жертв.

Битва окончилась. Истекли шесть часов тяжелого сражения, которое унесло жизни двадцати одного рыцаря. Но тела павших врагов устилали землю сотнями, окровавленные груды, раскиданные орудийными выстрелами и изрубленные мечами и алебардами. Быть может, Мустафа-паша усвоил урок или, напротив, преподнес, продемонстрировав свое презрение к окруженным войскам противника. Обессилевшие защитники форта брели по улицам Биргу. Одни ликовали, другие погрустнели после столь сильного потрясения, невредимые несли раненых и подставляли плечо хромавшим. В Монастырской церкви все возблагодарят Господа за дарованную после первой битвы жизнь и столь раннюю победу.

– Сеньор, где же ваш конь Гелиос? – Люка дожидался возвращения англичанина.

Гарди швырнул ему украшение из золота и самоцветов и повел дальше раненого солдата.

– Когда делят добычу, лошадям доля не полагается. Я отослал его в Мдину вместе с остальной кавалерией.

– Вы не отправитесь за ним?

– Мое место здесь.

– Мое тоже, сеньор. Я перетаскивал порох из складов к орудиям и помогал мавру наполнять взрывчатые горшки.

– Мы рассчитываем на тебя, Люка.

– Скольких неверных вы убили на этот раз, сеньор?

– Достаточно! – Гарди потряс трофейными браслетами, висевшими на запястье.

– Они дорого стоят?

– Они принадлежали туркам и были захвачены в борьбе, а посему бесценны.

Казалось, мальчик обрадовался такой вести. Он шел, не сбавляя шаг, и все расспрашивал, желая узнать подробности. Ответы Гарди передавались по цепочке, множа слухи и усиливая радость в толпе. Проходя мимо, фра Роберто подмигнул. Он вышагивал, перекинув через плечо тело убитого рыцаря в полном облачении. Казалось, святой отец не обращал ни малейшего внимания на вес своей ноши, который мог составлять примерно три сотни фунтов. Позади Юбер нес стальной шлем рыцаря и льняной саван. Они направлялись к часовне, дабы провести первые похороны.

Из дверей склада вышел рыцарь Большого Креста Лакруа.

– Тяжелая выдалась схватка, молодой Гарди.

– То ли еще будет, сир.

– Тебя уже объявили героем. Гроссмейстер и военный совет наблюдали за твоим искусством верховой езды со стен бастиона.

– В бою на прорыве требуется не умение управлять лошадью, сир, а храбрые друзья. Такие, как он.

Лакруа улыбнулся раненому солдату, который опирался на англичанина.

– Ты прав. Мы все теперь пехотинцы. Не буду задерживать вас на пути к лазарету.

– Благодарю, сир.

– И я тебя благодарю. Сегодня мы пустили кровь язычникам.

Старый рыцарь пошел дальше, отягощенный душевно и телесно заботами о гарнизоне и благополучии подчиненных. Гарди вернулся в поредевший после сражения строй. Он слышал радостные возгласы, приветственные крики, адресованные оставшимся в живых солдатам, громкие стенания тех, кто оплакивал павших.

Она возникла перед ним с полоской бинта в одной руке и миской травяной припарки в другой. Кристиан заморгал, не веря глазам.

– Миледи?

– Месье Гарди.

– В Биргу нечасто встретишь благородную даму.

Мария выдержала его взгляд.

– Потому что это рыбацкая деревня и резиденция рыцарей? Или потому что битва уже началась?

– В лазаретах чинов не различают.

– Похоже, вы тоже их не различаете, месье Гарди.

– Мы в осаде, миледи.

– Весь остров в осаде. Я не могу ни забыть об этом, ни отказать в помощи нуждающимся.

– Ваш отец, брат, все знатные семьи находятся в Мдине.

– Здесь от меня больше проку. – Она указала на ряды коек и подстилок, расставленных по всему сводчатому помещению. – Довольно скоро свободных мест не останется.

– Вас ожидает ужасное зрелище, миледи.

– Совесть и воображение могут вынести и не такое. Полагаете, у меня не хватит сил? Вы, верно, считаете, что девушка моего возраста и происхождения не должна ухаживать за больными, что она не может вставать среди ночи по первому требованию?

– Я полагал, с вас довольно и возни с родниковой водой.

– Вы ошиблись, месье Гарди.

– Вы меня исправили.

Гарди позволил словам остаться на языке, а страсти отразиться в глазах.

Мария не проявила недовольства.

– Я пригнала из города повозку с припасами. И теперь оказалось, что я взаперти и все дороги перекрыты.

– Удачное совпадение в неудачное время.

Кристиан хотел обнять ее, закрыть собой, услышать, как она просит его о помощи и защите. И вновь замешкался. Легче преодолеть ясность сражения, чем неопределенность чувств. Девушка странно посмотрела на англичанина в ответ на его улыбку. Именно этот взгляд – отчасти твердый, отчасти вопрошающий – поверг Кристиана в задумчивость, вернул его во время их первой встречи, когда она ехала верхом неподалеку от Нашшара, в день их первой беседы на склонах Мдины. Кристиан мог представить, как умрет за Марию. Но что важнее, он бы охотно за нее убивал.

– Миледи, еще не поздно отплыть в Сицилию. Великий магистр Ла Валетт продолжает по ночам посылать на шлюпке депеши вице-королю.

– Мне нечего добавить к этим депешам, месье Гарди.

– Вдали от здешних мест вы будете в большей безопасности.

– А разве вы не были бы в большей безопасности в Англии?

Гарди подошел к столу и раскатал на нем рядом друг с другом две полоски ткани.

– Вот полуострова, где находятся Биргу и Сенглеа. А вокруг – море и турецкий флот. Со стороны суши перед нашими стенами и бастионами стоит турецкая армия. Они окопаются и укрепятся, уверенность их возрастет, а вместе с ней и их жестокость.

– Похоже, мы оба думаем не о побеге.

– О чем же, миледи?

Они улыбнулись друг другу. Ему было двадцать два года, ей – восемнадцать. Обстоятельства свели их вместе, а взаимная симпатия могла сблизить еще больше. Мария опустила глаза. То был признак нежданной робости или мимолетной покорности; на мгновение она ослабила свою защиту. Такого знака и ждал Кристиан.

Прибыли новые раненые.

– Прошу меня простить, месье Гарди. Я должна позаботиться о больных.

– Я же должен вернуться к своим военным обязанностям, миледи.

Кристиан удалился, согретый уверенностью в том, что Мария приехала в Биргу, дабы разыскать его. Отъезд из Англии, жизнь среди корсаров, бегство из Северной Африки – все это привело его сюда, в осажденный анклав. К ней. Волей судьбы и стечением обстоятельств. Скитания его окончены.

В напоенном ароматами ночном воздухе средь тихих стонов, молитв и мольбы умирающих, едва преодолев расстояние над опустевшим полем брани, раздался некий звук. Часовые на стенах Биргу прислушались. До них доносился высокий пронзительный крик. Мустафа-паша сдержал обещание. За завесой земли и кустарников пленный рыцарь Адриен де Ла Ривьер страдал за свою ложь. Истязатели обратились палачами. Они били француза деревянными дубинами – сначала по пяткам, затем по ногам, животу и груди. Умелые руки методично исполняли свою работу. Но к счастью, им не пришлось долго стараться. Еще до рассвета рыцарь испустил дух. Его внутренности превратились в месиво, а нескончаемо кровоточившие сосуды порвались. Воцарилась тишина, но отголоски криков Ла Ривьера, казалось, еще витали в воздухе. Он покинул своих братьев, не оставив сомнений в фанатизме турок.

Глава 4

Осадные пушки были уже в пути. В темноте, освещенные лишь редким пламенем горящих факелов, под вездесущий треск кнутов длинные неповоротливые вереницы запряженных рабов и воловьих пар с трудом продвигались вперед. Позади, водруженные на деревянные повозки, тянулись орудия. Там были восьмидесятифунтовые пушки, кулеврины [14]14
  Кулеврина – в XVI веке так называли длинноствольные дальнобойные пушки среднего и большого калибра.


[Закрыть]поменьше и громадные василиски [15]15
  В XVI столетии «василиском» называли особого рода пушку, весом в 122 центнера, из которой стреляли ядрами весом в 48 фунтов. Нередко термин «василиск» (basilisco) употреблялся для обозначения всякого огромного орудия вообще. Именно после Великой осады, где такое орудие применялось турками в полевых условиях, «василисками» стали называть в первую очередь турецкие пушки.


[Закрыть], способные стереть с лица земли любые укрепления двухсотфунтовыми зарядами из железа, камня и мрамора. Немногие стены могли выдержать их залп, и лишь некоторые не разваливались сразу. Пред этими орудиями падали на колени целые города, сдавались на милость замки. Теперь же они направлялись к форту Сент-Эльмо.

Запершись в небольшой комнате для аудиенций в форте Сент-Анджело, великий магистр Ла Валетт был занят тем, что отправлял друга на смерть. Это оказался Пьер де Массуэ, более известный как полковник Мас, выдающийся воин, любимый подчиненными командир и, подобно самому Ла Валетту, закаленный в боях рыцарь из Прованса. Оба знали, что шансы на успех невелики. Но никого из них это не пугало.

– Я требую слишком много, Пьер.

– Не больше, чем от самого себя или любого другого рыцаря, Жан Паризо. Я охотно исполню приказ, уповая на Господа.

– Ты возьмешь две сотни испанских пехотинцев и отправишься в Сент-Эльмо. Я выделю столько солдат, сколько смогу.

– Не ослабляй гарнизон.

– Я хочу ослабить турок. Чем дольше ты продержишься в Сент-Эльмо, тем выше вероятность, что они отступят. Их потери возрастут, решимость ослабнет, а атаки на Биргу и Сенглеа станут безрезультатны.

– Что ж, я рад, что мне выдалась такая возможность.

– Каждая минута, каждая жизнь, каждый выстрел должны быть на счету. Изнурите этих язычников, сокрушите их так же, как они вознамерились сокрушить стены форта.

– Наш дух непоколебим, Жан Паризо. Слово чести.

– Тебе выпал шанс увековечить имя нашего ордена.

– В форте есть провизия, вода и полторы тысячи воинов. Со свежим подкреплением и верой в сердце мы покажем, на что способны.

– Не сомневаюсь.

– Ты удостоил меня великой чести, Жан Паризо.

– Я полагаюсь на тебя. Помощь придет, но потребуется время. И ты его выиграешь. С каждым днем, проведенным в сражении, истекает лето. С каждой неделей, пока враги остаются без победы, приближается сезон осенних штормов, когда их галерам придется отплыть восвояси.

– Сент-Эльмо станет для турок самым горьким плодом.

– Пусть они поперхнутся.

Полковник Мас кивнул.

– Бролья во главе гарнизона, де Гуарес за старшего помощника, и весь цвет европейского рыцарства плечом к плечу. Мы непобедимы.

– Лодки уже готовы. – Ла Валетт встал. – Мы еще увидимся, Пьер.

– Быть может, в раю.

– Будь тверд, друг мой.

Рыцарь преклонил колено и коснулся губами протянутой руки.

– Молись за нас, Жан Паризо.

Когда полковник Мас отбыл, Ла Валетт остался в одиночестве, чтобы вновь внимательно ознакомиться с последним посланием вице-короля Сицилии. Храбрые мальтийские рыбаки рисковали жизнью, доставляя это письмо. Но, как оказалось, напрасно. Дон Гарсия де Толедо тянул время, перечислял трудности, с которыми столкнулся, созывая войско. Он не собирался спасать Мальту. Вице-королю и без того хватало забот: сберечь собственную шкуру и защитить свой остров. Он даже предлагал ордену бросить оставшиеся галеры ради большего блага. Болван и трус. Ла Валетт поднес документ к очагу и смотрел, как бумага съежилась в огне. Мальта обречена.

Размышления гроссмейстера прервал вошедший паж, который объявил о прибытии посетителей. Магистр примет их.

– Месье Гарди, мавр и мой племянник Анри. Грозная компания.

Все трое поклонились.

– Полагаю, ваше дело не терпит отлагательств.

За всех ответил Гарди:

– Тому виной час испытаний, ваша светлость.

– Говорите.

– Турецкие ятаганы обрушатся на Сент-Эльмо. Наш долг и намерение в том, чтобы ослабить их удар.

– У вас есть войско?

– План, ваша светлость.

Гарди указал на мавра, который извлек из парусиновой сумки небольшое взрывное устройство с прилаженным медным конусом. Предмет передали Ла Валетту на обозрение.

– Дополнение к нескольким отрезанным ушам, месье Гарди? Мавр, по обыкновению, черпает идеи из своего темного воображения и мастерит наиболее разрушительные военные изобретения.

– Если заложить это устройство в дуло пушки, оно может разорвать орудие на части, ваша светлость.

– Это так?

Мавр был серьезен.

– Надеюсь всей душой, ваша светлость. Мощь выстрела будет направлена не вдоль ствола, а в стороны. Под действием взрыва дуло расколется.

– А если нет?

– Мы пробьем их гвоздями, подожжем деревянные лафеты, на которых пушки в данный момент перевозят на гору Скиберрас.

Заговорил Анри:

– У врага есть оружейники, но им не удастся переплавить орудия. Есть плотники, но им не выпилить новые лафеты там, где почти не осталось древесины.

– Для этой цели они разберут на доски галеры.

– В таком случае мы выиграем время. Разве не этого жаждут защитники Сент-Эльмо, сир?

– Полагаете, вам удастся подкрасться незаметно?

– Ночь – наш союзник. – Гарди заметил нетерпение, скрытое под непроницаемой маской великого магистра. – Десяток всадников в капюшонах, десяток вороных коней с обернутыми в ткань копытами. Враг надеется перевезти пушки тайно. Это нам только на руку.

– Ваши люди готовы?

– Мы уже нашли добровольцев.

– А ты, Анри?

– Лишь с вашего позволения, сир, я поеду с Кристианом.

Ла Валетт не стал мешкать.

– Я не вправе приказывать другим исполнить то, чего не приказал бы своему племяннику. Благословляю вас.

– Примите нашу преданность и благодарность, сир.

– Делайте все, что в ваших силах, дабы уничтожить эти пушки.

Гроссмейстер перекрестил Кристиана Гарди и Анри де Ла Валетта. И они ушли, ступая не тропой мира, но войны.

– Кто идет?

Изменник припас собственные замыслы и приемы. Часовой на обращенных в глубь острова стенах Биргу не станет подозревать собрата. Ему не оставят ни единого шанса. Фонари не выносили, свечи зажигать не дозволялось, дабы не привлекать внимание турецких стрелков. Это облегчало задачу. Предатель назвался. Воин был искренне удивлен его присутствию.

– Все спокойно?

– Никаких признаков движения со стороны язычников, сир.

– Они будут залечивать раны и молиться за своих мертвецов. Недавнего сражения им не забыть никогда.

– Мы одолели их в честном бою, сир.

– В чем же честность? И что считать боем?

Воин, казалось, был озадачен. Как будто это имеет значение, подумал изменник. Эта незначительная беседа станет лишь передышкой перед окончательной расстановкой сил, позволит подобраться ближе.

– Какие на тебе доспехи?

– Шлем и кольчуга, сир.

– Твое оружие?

– Пика, сир.

– Мы носим с собой лишь самое необходимое. Некоторые способны лучше других послужить делу и принять вызов судьбы. Ты бдителен на посту?

– Так точно, сир.

– В таком случае ты мне поможешь.

– Каким образом, сир?

Часовой стоял недвижимо и был неловок. Он оказался не готов к нападению. Без предупреждения предатель шагнул вперед и, схватив солдата за голову, ударил стилетом снизу. Лезвие вонзилось вертикально, проткнув челюсть, язык и нёбо. Убивать легче, когда не видишь лица жертвы. Убийца чувствовал, как трясутся конечности умирающего часового, как вздрагивает его тело. Он ловко перенес труп назад к амбразуре и аккуратно вытолкнул в пустоту. Так будет безопаснее, а когда турки явятся вновь, одним защитником станет меньше.

Не мешкая, изменник снял с плеча лук и приладил стрелу. Он прицелится повыше и выстрелит наугад, пустив стрелу так, чтобы та приземлилась среди мертвых османов по ту сторону рва. Его послание отыщут. Предатель натянул тетиву, прицелился и отпустил. Стрела взмыла в воздух. Довольный результатом, он привел в порядок свое оружие и продолжил обход. Игра началась. Связь установлена.

– Не мог бы и я поехать с тобой, Кристиан?

– Юбер, достаточно твоего благословения.

Гарди поправил сбрую позаимствованного черного скакуна, затем склонился, чтобы снова проверить седельные ремни и тряпичные обмотки на копытах коня. Расположившись неподалеку, Анри с отрядом добровольцев занимались тем же. Они готовились к ночной вылазке. Медные части амуниции были приглушены, доспехи сняты, а облик скрыт плащами. Перед самой атакой они явятся в образе бесшумных призраков.

Молодой капеллан наблюдал за происходящим.

– Ты идешь на битву без Гелиоса. Он будет обижен.

– Его серая масть быстро выдаст нас врагу. Кроме того, Гелиос в Мдине. Сегодня мы наведем ужас без него.

– В то время как ваш друг Юбер будет отсиживаться в безопасности.

Гарди повернулся и положил руку на плечо священнику.

– Познай себя, как говорил великий Сократ. Твое место у алтаря.

– Он прав, Юбер, – сказал подошедший Анри. Он держал между пальцев четки. – Без тебя мы ничто. Мы обладаем лишь той силой, что дарует нам Господь.

– Благополучного возвращения, братья мои.

Отряд был готов к бою. Солдатам приказали подпрыгнуть и пробежаться на месте, пока Гарди и Анри де Ла Валетт обходили строй, прислушиваясь и убирая звеневшие предметы, которые могли обнаружить воинов. На открытой местности звуки разносятся далеко и могут предупредить врага о приближении всадников.

– Каждый знает свою задачу. – Откинув капюшон, Гарди стоял перед солдатами. – Помните, ваши кони и вы сами уязвимы без доспехов. Действуйте быстро и безжалостно. Прорывайтесь, если вдруг вам грозит окружение. Да пребудет с вами Господь. По коням!

Когда Гарди вставил ногу в стремя, Юбер прошептал ему:

– Не хочешь покаяться, Кристиан?

– Мне и с моим грехом неплохо, – ответил тот, запрыгивая в седло.

Раздались тихие хлопки одиноких ладоней. Из дрожащей тени возник де Понтье, худое лицо казалось белым на фоне черного военного плаща.

– Ба, да это же братья-доминиканцы! Я заинтригован.

Гарди придержал коня.

– Мы собираемся расстроить планы врага и уничтожить его орудия, прежде чем он доберется до Сент-Эльмо.

– Воодушевляющее зрелище. Однако старания ваши тщетны. Форт обречен.

– Он выстоит.

– Впрочем, как и вы – перед лицом верховного совета. – Де Понтье говорил слегка ворчливым тоном, но взгляд его оставался коварным. – Идею подал брат Лакруа?

– Нет, мы сами, сир, – ответил Анри и, выехав вперед, закрыл собой друга.

– A-а, драгоценный племянничек нашего великого магистра. Полагаю, ваш дядя Жан Паризо одобряет подобную выходку?

– Одобряет.

– Беспристрастный и мужественный акт самопожертвования.

– Мы сражаемся с общим врагом ради единой цели.

– Но только не все из нас согласны подчиняться наемнику, шевалье Ла Валетт.

Гарди отвернулся и произнес:

– Уходим.

– Исполните свое предназначение, я же исполню свое. Прощайте.

В свете факела показался силуэт конного часового, охранявшего фланг. Переход давался ему гораздо легче, чем рабам. Время от времени слышались вскрики тех, кто спотыкался, потеряв опору, или погибал под ударами кнутов. Иногда заупрямившиеся волы сходили с тропы и, потянув за собой погонщиков, давили носильщиков. Но порядок всегда восстанавливали и шаг не замедляли. Развернув лошадь, часовой стал пристально вглядываться в иссиня-черную мглу. Впереди и сзади разворачивалось одно и то же зрелище. Всюду движение не прекращалось, армия продвигалась вперед. Если Мустафа-паша пожелает свернуть горы, османское войско исполнит его волю. Командующий представлял здесь султана, а султан являлся наместником Аллаха на земле. Христианам не выжить.

Испустив едва слышный вздох, часовой замертво упал с лошади. Вдоль строя, атакованные без вызова и предупреждения, гибли другие караульные. Редкий шорох вряд ли услышат, случайный шум едва ли привлечет чье-то внимание. Истекая потом, колонна продолжала изнурительное шествие. На вершине горы Скиберрас инженерный отряд турок готовил площадку для батареи: рабочие рыли траншеи и орудийные окопы, сооружали защитные бермы из доставленных с галер мешков с землей. Суровая местность. Тем не менее сарацины трудились, уверенные в том, что расположенный внизу форт Сент-Эльмо ожидает поражение, а его защитники вскоре будут смотреть прямо в жерла османских орудий.

Но не всем пушкам суждено было добраться до вершины. Под стремительным градом стрел турецкие надсмотрщики оседали, не сходя с места. Вперед зашагала лошадь, чей всадник обмяк в седле со стрелой в груди. Другая, встав на дыбы, сбросила седока и галопом ускакала прочь. Ее хозяин рухнул наземь. Ошеломленный падением, он, спотыкаясь, встал на ноги и, тщетно крича, пытался сориентироваться в окружившем его хаосе. Он видел очертания и тени темных всадников, которые, подавляя всякое сопротивление, пытались втиснуть в утробу василиска какие-то свертки и опорожняли кожаные бурдюки с некой жидкостью прямо на деревянную станину самого большого орудия. Они разжигали погребальный костер. Сарацины с воплями спасались бегством; кто-то метал горящие факелы. Вспыхнули и побежали языки пламени. Затем в блеске адского фейерверка прогремели взрывы, раздался скрежет расколотого железа. В отдалении несколько перепуганных волов, сбившись с пути, тащили неведомо куда горящие деревянные повозки. Неподалеку, освободившись от упряжи, падали наземь и заживо горели в цепях рабы. Турецкий командир наблюдал за происходящим. Прошептав молитву, он потянулся к мечу. И был пронзен копьем.

– Кристиан! Сзади!

Это кричал, предупреждая об опасности, Анри де Ла Валетт. Гарди заметил угрозу – ринувшегося вперед и вооруженного пикой новобранца в тюрбане. Гелиос лягнул бы его, и от такого удара сарацин полетел бы кувырком. Но сейчас англичанин сидел на незнакомом скакуне. Приближались еще двое османов, острия их копий грозно сотрясались и в свете пламени сверкали оранжевым блеском. Конь учуял погоню, почувствовал хищников и понял, что окружен. Его загнали в угол.

Гарди яростно пришпорил лошадь, низко подныривая и отражая удар копья, а затем скользнул мечом вдоль древка, пока клинок не погрузился в плоть. Сила инерции понесла его дальше мимо врага, вырывая лезвие меча из живота поверженного турка. Наблюдая за участью собрата, оставшиеся османы не заметили нападения Анри.

– Анри, прими мою благодарность. Пора отступать, брат.

– А турки другого мнения, Кристиан. Смотри!

Сипахи. Забили тревогу и запустили в небо осветительные огни. После мгновенной ослепляющей вспышки мир стал ярко-белым, и повсюду, словно от всполохов грозы, исчезли тени. Гарди заслонил глаза рукой. На горизонте показалась подвижная черная рябь. Стремительной рысью наступала турецкая кавалерия.

Анри привстал в стременах, чтобы разглядеть сипахов.

– Это ловушка, Кристиан.

– Они хотят окружить нас с фланга. – Гарди обратился к своему отряду: – Не мешкайте. Следуйте за мной, разделите строй, только когда враг будет близко.

– За святого Иоанна!

Они пустились оглушительным галопом, завывая и выкрикивая боевой клич, устремившись к сужающейся бреши во вражеском строю, в то время как сипахи торопились ее закрыть. Донеслось пронзительное улюлюканье оставшихся позади турок. Лошадь споткнулась, стряхнув седока, и в нарастающем ужасе бросилась вперед. Гарди все видел. Оцепив положение, он догнал лошадь и, схватив поводья, развернул ее широким полукругом, чтобы подобрать упавшего. Воин вновь забрался в седло, но время было потеряно. Подобно черному лесу перед ними выросли плюмажи вражеской кавалерии – их строй был непроницаем, боевой порядок нерушим.

– Мы окружены, Кристиан.

– Будем надеяться, что наши братья добрались до безопасного места и нам удалось отвлечь врага.

– Чего ждут эти язычники?

– Своего часа. – Гарди отбросил в сторону черный плащ и прижал меч к сапогу.

– Почему они не пронзят нас стрелами?

– Это лишь испортит удовольствие. Они предпочтут изрубить нас клинками.

– Лучше бы ты за мной не возвращался, Кристиан.

– И упустил такую схватку? – сказал он, улыбнувшись, и обернулся к воину. – Когда-нибудь они сложат о нас песню.

Взорвался еще один сигнальный огонь, разлив свет по всей равнине. Турки стояли неподвижно в ожидании приказа или того особого момента, когда напряжение достигнет предела и грянет бой. Неравная сеча.

– Ты готов биться?

Воина стошнило. Он отер рот латной рукавицей.

– Мне страшно, Кристиан.

– Страшись лишь за свое доброе имя и душу. И то и другое неприкосновенно.

– Для меня честь служить и умереть рядом с тобой, Кристиан.

– Если нам и суждено погибнуть, то как мужчинам! – Гарди поднял меч. – Приготовься!

Готовиться не пришлось. Разразился ураган. Он налетел под звуки рога, обрушившись на османов с фланга столь яростно, что их строй содрогнулся. Спустившись со склонов Мдины, на врага бросился конный отряд маршала Копие.

– Это наш шанс. Смерть или слава, друг мой!

Оба всадника устремили лошадей вперед к открывшейся бреши в рядах сарацин. И прошли сквозь вражеский строй.

– Вы ранены.

– Раненым считается лишь тот, кто не в силах стоять на ногах.

Мария подвела Кристиана к скамье и принесла чашку с теплой водой. Поставив сосуд на стол, она принялась омывать и протирать губкой длинный порез на тыльной стороне его руки.

– Рана неглубокая. Вам повезло, месье Гарди.

Он молча согласился. Впервые они касались друг друга при таких обстоятельствах. Наступила минута сдержанной нежности, когда Кристиан мог рассмотреть изгиб ее шеи, взмахи ресниц, движения рук. Мария вспыхнула, пытаясь скрыть смущение за потоком слов.

– Как вас угораздило так пораниться?

– Подобные истории не для женских ушей.

– Сделайте милость, месье, расскажите.

– Во время прорыва латную рукавицу разорвало. Один турок ударил меня саблей.

– И вы отбили ее рукой?

– Лучше рукой, чем головой.

– Тогда можно было бы испытать мои навыки врачевания, месье Гарди.

– Я бы уговорил вас попробовать.

Девушка насухо вытерла рану и теперь перевязывала руку.

– Я бы предпочла, чтобы вы избегали турецких сабель.

– Мое ремесло не оправдает ваших предпочтений.

– Значит, это никчемное ремесло.

– Против достойных предпочтений.

Мария вновь покраснела, чувствуя себя неловко и неуверенно в присутствии Кристиана. Он мягко сомкнул пальцы на ее ладони. Девушка не вздрогнула и не отдернула руки. Любая дама дворянского происхождения закричала бы и, вероятно, позвала стражу. Но Мария пристально посмотрела в глаза англичанина.

– Вы работаете допоздна, миледи.

– Раненых могут привезти в любую минуту.

Кристиан был благодарен судьбе, что оказался в их числе, и удивлен, что пережил ночь, после которой землю усеяли разбитые пушки, неподвижные и вздрагивающие тела сарацин.

Близился рассвет, когда Гарди ушел в казармы. Непременно нужно было выспаться, но уснуть он все равно бы не смог. Кристиан немного постоял возле Святого лазарета, наблюдая, как небеса светлеют позади темной громады форта Сент-Анджело. Мария сказала, что ему повезло. Однако много ли везения в том, чтобы найти любовь посреди войны в тени грядущей осады?..

– Снова перехитрил турок, Гарди?

Приветствие оказалось едва ли дружеским, а встреча, видимо, не случайной. Приор Гарза робко приблизился к Кристиану. Он был мал ростом и тучен, с круглым лицом обжоры и цепким ртом, утолявшим не одну только жажду. Благочестие плохо сочеталось с его обликом. Высокий пронзительный голос и женственные манеры выглядели еще более странно. Приор встал рядом с англичанином.