Текст книги "Звездный хирург. Сборник фантастических произведений"

Автор книги: Джеймс Бенджамин Блиш

Соавторы: Алан Норс,Джозеф Ши,Кимберли Педерсон,Адриана Комачи
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 29 страниц)

– Нет, сэр.

– Ну, так скоро появятся. Доктор Севрин! Вы нарушаете границу ромулианского пространства и ставите под угрозу мир в Галактике. Они будут рассматривать это как военное вторжение и атакуют. Верните корабль. Сейчас же. Если вы отдадите корабль и отправитесь с нами на Звездную базу, об этом не будет упомянуто.

– Что скажешь, брат Севрин? – прозвучал голос Адама.

– Если вы этого не сделаете, вы никогда не доберетесь до Эдема. Вы и этот корабль будут уничтожены. Мы не сможем тягаться с целой флотилией ромулиан.

– Не медвежья ли у него болезнь? – спросил Адам. – Испуган-то он не на шутку.

– Адам, Рэд, вами командует душевнобольной человек. Он использует вас. Спок, скажите им.

– Адам, – сказал Спок. – В банке данных есть файл со сведениями о докторе Севрине. Там вы найдете отчет, подтверждающий, что он – носитель штамма бацилл, известных как Synthococcus novae.

– Ну не ужасно ли это?

– Вы найдете еще и отчет из той же больницы, дающий его полный психиатрический профиль, предвосхищающий теперешние его действия.

– Ага, брат.

– Вы знаете, что я понимаю вас, – сказал Спок. – Я верю в то, чего вы ищете. Но еть трагическая разница между тем, чего хотите вы, и тем, чего хочет он.

– Я сейчас заплачу, – сказал Адам. Потом начал петь:

Направляясь к Эдему

– Да, брат!

Направляясь к Эдему

– Да, брат!

Беспечальны мои тело и душа,

Буду жить, как король, там. где я его найду,

Съем все плоды и выброшу корки

– Да, брат!

Кирк отключил переговорное устройство; в этом шуме нечего было и пытаться решить, что предпринять. Он поднялся и посмотрел на Спока; тот кивнул.

– Эдем уже засекли сенсоры, и мы продолжаем приближаться к нему, – сказал он.

– Что бы они ни задумали сделать, они сейчас это сделают, – сказал Кирк. – Выбора у нас нет. Мистер Спок, мистер Скотт, пойдемте со мной. И давайте побыстрее.

Он повел их по коридорам к резервной рубке.

– Фазеры наголо и на полную мощность. Мы прорвемся через эту дверь. Если Севрин выключит системы жизнеобеспечения, мы должны успеть прорваться и включить их снова, прежде чем – надеюсь – наступят какие-то серьезные последствия. Будем резать плавно, чтобы не убить кого-нибудь и не повредить оборудования, когда пробьем дверь насквозь. Я пойду первым, потом Спок, потом Скотт.

Его фазер зашипел, за ним последовал фазер Спока. Потом появился еще один звук, похожий на завывание вибратора, который становился все выше и выше. Спок, с его чувствительным слухом, среагировал первым. Он уронил свой фазер и прижал руки к ушам.

– Мистер Спок! – Как только Кирк подошел к Споку, звук прекратился. – Это уже кончилось. Все в порядке, мистер Спок.

– Это… не кончилось… капитан. Оно за пределами… нет! Капитан… они используют…

У Кирка внезапно закружилась голова. Если и был какой-то конец у фразы Спока, Кирк его так и не услышал.

* * *

Неизвестно, сколько времени прошло, прежде чем Кирк очнулся во все том же коридоре; Спок и Скотт начинали шевелиться, приходя в сознание. Нет, коридор был не совсем таким, как прежде: дверь в резервную рубку распахнута, а там – никого.

Они все втроем поднялись на ноги и, шатаясь, вошли в рубку. Спок показал рукой.

– Вот он. Инфразвуковой генератор, подключенный к вентиляционной системе…

Внезапно первый помощник бросился вперед и железным кулаком ударил по устройству.

– Почему вы это сделали? – спросил Кирк. – Его детали могли бы…

– Еще немного, и оно бы включилось снова, капитан – и на этот раз на смертельной частоте. Это, должно быть, работа Севрина; я сомневаюсь, что юнцы позволили бы ему это сделать, если бы знали, что устройство может быть смертоносным. Ясно, что он не собирался позволить нам вернуться и сообщить о чем бы то ни было.

Кирк схватился за переговорное устройство и начал вызывать.

– Кирк – мостику. Отзовитесь, вы меня слышите? Инженерная служба. Ангарная палуба. Транспортерный отсек Вы меня слышите? Кирк – мостику.

– Капитан? – отозвался Скотт.

– Здесь Сулу, капитан. Что с нами случилось? Я слышал свист, а потом…

– После, Сулу, – сказал Кирк, – Корабль управляем?

– Все так же из резервной рубки, сэр, – послышался голос Чехова. – Кое-какая аппаратура вышла из строя.

– Мы сможем, если понадобится, изменить орбиту?

– Думаю, да, сэр.

– Ангарная палуба – капитану.

– Здесь Кирк.

– Сэр, захвачен один из челноков. Нас тут всех повалило…

– Оставайтесь на связи. Мистер Спок, не наблюдаете ли вы ромулианских кораблей?

– Отрицательно, капитан. Я, однако, ловлю сигналы от того челнока.

– Где он?

– Приземлился. Сэр, за исключением тех, что находились на его борту, не наблюдается никакой жизни. Ни животных, ни гуманоидов. А на борту челнока только пять живых существ.

– Резервная рубка – Маккою. Кощей, ты там в порядке?

– Да, Джим.

– Будь наготове у транспортерной станции. Со всем своим оборудованием.

– Мостик – капитану Кирку, – зазвучал голос Юхэры. – Вызвать их, сэр?

– Не надо. Они пытались нас уничтожить. Пусть думают, что это им удалось. Я хочу, чтобы нас транспортировали на планету в такую точку, из которой им нас не было бы видно. Мистер Скотт, передаю вам управление. Если появится ромулианский патруль, оставайтесь на прежней орбите; лейтенант Юхэра, попытайтесь объяснить им ситуацию. Я не желаю спровоцировать вооруженное столкновение. Мистер Чехов, присоединяйтесь к нам у транспортерной станции. Мистер Спок, вы тоже.

Сад золотило солнце, краски цветов ослепляли, а среди изобилия отягощенных плодами фруктовых деревьев выделялось одно – настоящий великан. Но уж слишком было тихо. Разведывательная партия с благоговением оглядывалась.

– Легенды оказались правдой, сэр, – произнес Спок, понизив голос. – Невероятно прекрасная планета.

– Эдем, – сказал Чехов.

– Это же почти… Не в такое ли место они верили и не его ли хотели найти? – спросил Кирк. Спок кивнул – Теперь я понимаю… Но почему они не выходят из своего челнока? Ладно, рассредоточиваемся и осторожно приближаемся к ним.

Трое его товарищей разошлись. Кирк остался там же, где был, и щелкнул выключателем передатчика.

– Доктор Севрин, это капитан Кирк. Вы арестованы. Выходите.

Челнок оставался все таким же безмолвным, двери его были закрыты. Потом оттуда послышалось хныканье и голос Ирины:

– Нет…

– Ты выйдешь немедленно.

– Нет! Нет! – теперь это был крик неподдельного ужаса.

Кирк обратился к Маккою:

– Кощей, ты слышал? Что ты на это скажешь?

– Судя по голосу, она испугана.

– Чем?

Маккой вынул свой трикордер.

– Не знаю Джим. Не нахожу ничего тревожного. Подожди-ка…

Тут Чехов пронзительно вскрикнул от боли. Он стоял рядом с каким-то цветущим растением, прижимая к груди правый кулак; лицо его исказилось страданием. Все кинулись к нему.

– Что такое, Чехов?

– Этот цветок, сэр. Я дотронулся до него. Он жжется, как огонь.

Маккой заставил его разжать кулак. Пальцы и ладонь покрывали пятна ожога. Врач нацелил трикордер сначала на эти пятна, потом на злополучный цветок, на все растение, на траву…

– Сок растений тут – чистая кислота, – сказал Маккой. – У всех растений. И у травы тоже.

Он вынул свою медицинскую укладку и обработал мазью руку Чехова.

– Их ноги! – воскликнул Кирк. – Они же босые! Ни до чего не дотрагивайтесь. Кощей, наша одежда защитит нас?

– На короткое время.

– Капитан, – позвал Спок. – Подойдите сюда, пожалуйста.

Он стоял под самым большим плодовым деревом. Кирк присоединился к нему и глянул вниз. Адам, мертвый, лежал на земле, его рука все еще сжимала витой надкушенный плод.

– Кощей, – позвал Кирк.

Маккой считывал показания.

– Яд. Плод смертоносен.

Спок наклонился и поднял тело; огромная сила позволяла ему проделать это без труда. Он посмотрел на Кирка.

– Его звали Адам.

Все поняв, Кирк уверенно направился к челноку; Спок шел рядом с ним. Кирк нажал на кнопку, двери открылись. И он тихо сказал:

– О вас позаботятся.

Девушки и Рэд похромали к выходу, кряхтя от боли.

– Это ранит, – сказала Ирина.

– Я знаю, – сказал Спок. – Это ранит нас всех.

Чехов тут же оказался рядом с Ириной и обнял ее, стараясь утешить, когда Маккой принялся за нее. Кирк прошел внутрь челнока.

Доктор Севрин сидел на палубе в йоговской позе, недвижимый, не обращая внимания на свои покрытые волдырями босые стопы. Его раны были куда серьезнее, чем у остальных.

– Кощей, сюда, пожалуйста! Доктор Севрин, доктор Севрин… Взгляни на него, Кощей. Как он может терпеть такое?

– Его нужно доставить на борт «Дерзости». Он требует большего внимания, чем я могу уделить ему здесь.

– Нет! – внезапно сказал Севрин. – Нет. Мы не уйдем.

– Мы позаботимся о вас на борту корабля, – сказал Кирк.

– Мы не покинем Эдем. Никто из нас.

– Будьте благоразумны, Севрин.

– Мы не уйдем!

Когда Кирк наклонился, чтобы помочь ему, Севрин грубо оттолкнул его, бросился к двери и побежал, хотя это, должно быть, многого ему стоило. Он устремился прямо к огромному плодовому дереву. Его было никак не остановить; к тому времени, как Кирк и Маккой выскочили из челнока, он уже добрался до дерева, схватил плод и впился в него.

– Нет! Я нашел свой Эдем!

Потом он застонал, согнулся пополам и упал.

Стоявшие у челнока на мгновение застыли, потрясенные. Потом Чехов повернулся к Ирине.

– Он тоже мертв, Ирина.

Она ошеломленно посмотрела на него.

– И мечта тоже мертва. Он так многим для нее пожертвовал… Когда мы приземлились, и он наконец увидел Эдем, он заплакал, и все мы чувствовали то же самое. Это было так прекрасно. А потом мы выбежали сюда, и…

– Спок – «Дерзости». Мистер Скотт, будьте готовы принять на борт раненых. Медбригаду – в транспортерный отсек.

* * *

На мостике снова все шло нормально. Юхэра сказала:

– Есть контакт со Звездной базой, капитан.

– Предупредите их, что у нас четверо, которых мы скоро нуль-транспортируем. И отметьте, что инцидент исчерпан.

– Есть, сэр.

– Мостик – транспортерной станции. Скотти, они у тебя?

– Трое, сэр.

– Оставайся на связи. Мистер Чехов, хотите сходить к ним? Чехов в нерешительности поднялся.

– Капитан… сэр, я хочу сначала принести извинения за мое поведение в последнее время. Я… вел себя неподобающе. Мое поведение поставило под угрозу корабль и команду. Я прошу наложить на меня дисциплинарное взыскание.

– Мистер Чехов, – сказал Кирк с легкой улыбкой. – Вы сделали то, что должны были сделать. Как и все мы. Даже ваши друзья. Можете идти.

– Благодарю вас, сэр.

Он пошел к лифту, но, как только он сдвинулся с места, двери лифта открылись и оттуда шагнула Ирина. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга.

– Я шел попрощаться, – сказал Чехов.

– А я шла попрощаться с тобой.

Они поцеловались – нежно, печально. Ирина сказала:

– Будь иногда неправильным.

– А ты будь правильной.

– Иногда.

Она повернулась к лифту, но ее перехватил Спок.

– Мисс Галлиулина, примите мои самые искренние пожелания не бросать поиски Эдема, – сказал он. – Я не сомневаюсь, что вы его найдете… или сотворите сами.

Она склонила голову, вошла в лифт и исчезла. Чехов и Спок вернулись к своим постам. Чехов какое-то время все еще был погружен в свои мысли, но потом ощутил тишину вокруг себя, понял, что он – в центре внимания всех, и огляделся.

Кирк чуть улыбнулся и повернулся к Споку, чье лицо, как всегда, не выражало никаких чувств. Спок кивнул Кирку.

– Мы въезжаем, мистер Чехов.

Джеймс Блиш
ПОТРОШИТЕЛЬ РАЗУМА[19]19
  Рассказы «Потрошитель оазума», «Лже-Маккой» и «Бурлящее время» взяты из книги «STAR TREK-1». Строго говоря, они уже однажды издавались на русском языке – в серии «Звездный путь» издательства МСТ – под названиями «Кинжал разума», «Фальшивый Мак-Кой» и «Время обнажиться» (?!). Будем откровенны – не все нас устраивает в опубликованных переводах. Поэтому мы предлагаем вам познакомиться с нашими переводами. Сравните; почувствуйте разницу!


[Закрыть]

Саймон ван Джелдер появился на борту «Дерзости» прямо с исправительной колонии на планете Тантал при посредстве нуль-транспортера, в контейнере, адресованном Уголовному бюро в Стокгольме, то был отчаянный шаг, но не особенно разумный, впрочем, при данных обстоятельствах другого от него ждать и не приходилось. Не прошло и трех минут, как Тристан Адамс, директор колонии и главный врач, предупредил капитана Кирка о побеге «потенциально опасного пациента», и начались его поиски.

Но и за столь короткое время ван Джелдер – недаром он был и шести футов четырех дюймов постом и только сорока с небольшим лет – успел напасть из засады на одного из членов экипажа, оглушить его, переодеться в его форму и заодно захватить его фазер. Замаскировавшись таким образом, он сумел добраться до мостика, где потребовал убежища, чем вызвал сбой в работе в течение еще трех минут, перед тем как был сражен сзади одним из знаменитых парализующих приемов мистера Спока. Затем его уволокли, затопили в судовой лазарет, и на этом все было кончено

Вернее, на этом все должно было кончиться Обычно полагалось подвергнуть беглеца рутинному медицинскому обследованию и отправить его нуль-транспортером обратно на Тантал для дальнейшего специализированного лечения у доктора Адамса. Кирк, однако, давно был поклонником реабилитационных концепций доктора Адамса, и огорчался, что корабельные дела не давали ему случая посетить колонию самому, но теперь внезапное вторжение этого буйного пациента представляло едва ли не идеальную возможности. Кроме того нечто в самом ван Джелдере заинтересовало Кирка во время их короткого неожиданного столкновения он не произвел на Кирка впечатления обычного уголовника, но в глаза бросалось его безрассудстве; а Кирк не знал раньше, что не только уголовники, но и просто психиатрические больные когда-либо посылались на Тантал. Он пошел взглянуть на заключенного в лазарет.

Проводя Физиологические пробы, доктор Маккой держал его связанным, да бы, о и под действием седативных препаратов Во сне лицо пациента было расслабленным и по-детски беззащитным.

– Электроэнцефалограф выдает всплески дельта-волн, – сказал Маккой, указывая на шкалу физиологических функций. – Явно ненормально, но это не шизофрения, и не повреждения тканей или другие состояния, с которыми я знаком. После того как я заполучил его сюда, потребовалась тройная доза седативных, чтобы…

Его прервал звук, шедший со стороны кровати, странное сочетание стона и рычания. Пациент возвращался к сознанию, борясь против своих оков.

– В докладе говорилось, что он довольно разговорчив, – сказал Кирк.

– Но понять что-либо с его слов трудно. Он заявляет одно, забывает, видимо, затем начинает говорить другое… и все-таки то немногое, что я смог понять, кажется, звучит правдоподобно. Очень плохо, что у нас нет времени изучить его.

– Так это и есть система, да? – сказал человек с кровати грубо, все еще борясь. – Возьмите его назад! Оставьте его! Пусть кто-то другой побеспокоится! Черт вас…

– Как ваше имя? – спросил Кирк.

– Мое имя… мое имя… – внезапно Кирку показалось, что пациент борется не против оков, а против какой-то боли. – Мое имя… Саймон… Саймон ван Джелдер.

Он откинулся назад и добавил почти спокойно:

– Я не думаю чтобы вы слышали обо мне.

– То же имя он называл раньше, – сказал Маккой.

– Я называл? – переспросил ван Джелдер. – Я забыл. Я был директором… директором… на танталианской колонии. Не узником… Я был… ассистентом. Окончил… – его лицо исказилось. – А потом в… я проходил последипломную подготовку… подготовку…

Чем больше человек старался вспомнить, тем, по-видимому, большим страданиям подвергался.

– Забудьте об этом, – сказал Кирк мягко. – Все хорошо. Мы…

– Я знаю, – ответил ван Джелдер сквозь стиснутые зубы. – Они вычеркнули это из памяти, отредактировали, подогнали… разрушили меня! Я не… я не забуду этого! Не вернусь туда! Сперва умру! Умру, умру!

Внезапно он снова пришел в неистовство, напрягся, закричал, его лицо стало маской внутренней боли. Маккой шагнул ближе и раздалось шипение аэрозольного гипосульфита. Крики сначала угасли до бормотания, затем вообще прекратились.

– Ты хоть что-нибудь понял? – спросил Кирк.

– По крайней мере об одном и гадать нечего, – отозвался Маккой. – Он не хочет возвращаться в это – Как ты его описал? «Более похоже на курорт, чем на тюрьму». Видимо, тюрьма – она и есть тюрьма, как ее ни назови.

– Либо что-то решительно неладно там, внизу, – сказал Кирк. – Следи за его покоем, Кощей. Я собираюсь произвести небольшое исследование.

К тому времени, как Кирк вернулся на мостик, Спок уже вынимал кассету из вьюера.

– Я взял это в нашей библиотеке, капитан, – сказал он. – Нет сомнений: наш пленник – доктор ван Джелдер.

– Доктор?

– Совершенно верно. Назначен на танталианскую колонию шесть месяцев назад как ассистент доктора Адамса. Не посажен, назначен. Очень уважаемый человек в своей области.

Кирк обдумал это немного, потом повернулся к офицеру связи:

– Лейтенант Юхэра, дайте мне доктора Адамса с Тантала… Доктор? Это капитан Кирк с «Дерзости». Касательно вашего беглеца…

– С доктором ван Джелдером все в порядке? – прервал его голос Адамса с явным беспокойством. – И с вашими людьми? Нет раненых? В том состоянии, в котором он…

– Нет, никто не пострадал, сэр. Но мы думаем, вы могли бы просветить нас относительно его состояния. Мой начальник медслужбы сбит с толку.

– Меня это не удивляет. Он выполнял некую исследовательскую работу, капитан. Экспериментальный луч, который, мы надеялись, сможет исправить неисправимых. Доктор ван Джелдер чувствовал, что не имеет морального права подвергать другого человека риску чего-то такого, что он не испытал на самом себе.

Пока Адамс говорил, Маккой вышел из лифта и подошел к терминалу библиотечного компьютера, где стоял, слушая, вместе с Кирком и Споком. Теперь он поймал взгляд Кирка и бессмертным жестом провел по горлу ребром ладони.

– Понимаю, – сказал Кирк в микрофон. – Пожалуйста, подождите минутку, доктор Адамс.

Юхэра разомкнула контакт, и Кирк повернулся к Маккою.

– Объясни.

– Это звучит совершенно неправдоподобно, Джим, – сказал медик. – Не может быть, чтобы в том, что с ним произошло, был повинен он сам. Я думаю, с ним было сделано нечто. Я не могу ничего обосновать, это только впечатление – но сильное.

– Этого недостаточно, чтобы продолжать, – сказал Кирк, раздраженный, сам не зная отчего. – Это тебе не обычный надзиратель, Кощей. За последние двадцать лет Адамс сделал больше, чтобы революционизировать, гуманизировать тюрьмы и лечение заключенных, чем все остальное человечество за сорок веков. Я бывал в исправительных колониях после того, как они начали следовать его методам. Это больше не тюрьмы, это чистые, приличные клиники для больных умов. Я не собираюсь бросать недостаточно обоснованных обвинений против такого человека.

– Кто говорит хоть что-то об обвинениях? – спокойно возразил Маккой. – Ты только задавай вопросы. Предложи расследование. Если что-то действительно не так, Адамс будет уворачиваться. Что в этом плохого?

– Думаю, ничего.

Кирк кивнул Юхэре, которая замкнула цепь вновь.

– Доктор Адамс? Есть некое щекотливое обстоятельство. Один из моих офицеров только что напомнил мне, что, следуя букве нашего корабельного устава, я обязан начать расследование этого случая, так что надлежащий отчет…

– Не нужно извиняться, капитан Кирк, – произнес голос Адамса. – По сути, я восприму как личное одолжение, если вы сможете сами вникнуть в это дело, разобраться во всем. Я уверен, вы ясно себе представляете, что у меня здесь не очень много посетителей. И… я бы оценил, если бы вы смогли руководить экспедицией с минимальным штатом. Мы вынуждены ограничить внешние контакты, как только возможно.

– Я понимаю. Я посещал исправительные колонии раньше. Очень хорошо. «Дерзость» отключается… Удовлетворен, Маккой?

– Временно, – невозмутимо сказал офицер медслужбы.

– Ладно. Мы будем держать ван Джелдера здесь, в любом случае, пока я не завершу мое расследование. Найди мне кого-нибудь в твоем отделе, имеющего опыт в психиатрии И знакомого с исправительной системой – в одном лице, если возможно.

– Хелен Ноэл прекрасно подойдет. Она доктор медицины, но написала несколько статей по проблемам реабилитации.

– Вот и прекрасно. Мы нуль-транспортируемся в течение часа.

* * *

Хотя среди офицеров и остальной команды «Дерзости» было много женщин, Хелен Ноэл была неожиданностью для Кирка. Она была молодая и почти до неприличия хорошенькая – и более того, хотя Кирк видел ее раньше, он тогда не осознавал, что она состояла в штате корабля. Это было на рождественской вечеринке у медиков. У него тогда сложилось впечатление, что она просто пассажирка, на которую, как это часто бывало с пассажирками-женщинами, подействовало то обстоятельство, что она выбрана для разговора капитаном; и так случалось, что, поддавшись всеобщему праздничному настроению, он воспользовался некоторыми маленькими возможностями, которые ему предоставило произведенное на нее впечатление… А теперь она оказалась – да и раньше была – недавним пополнением корабельной медслужбы. Выражение ее лица, когда они встретились в нуль-транспортерной комнате, было притворно застенчивым, но у Кирка было отчетливое ощущение, что она наслаждалась его замешательством.

Тантал был жуткий мир, безжизненный, опустошенный и раздираемый резким и неистовым климатом; его атмосфера в основном состояла из азота, слегка разбавленного некоторыми благородными газами – очень плохое место, чтобы попытаться организовать побег. В этом он весьма походил на все другие исправительные колонии, просвещенные или не очень. Также, как обычно, собственно колония находилась под землей, ее положение было отмечено на поверхности только маленькой надстройкой, в которой размещались комната нуль-транспортера, лифт и несколько других обслуживающих модулей.

Доктор Тристан Адамс встретил их в своем кабинете: мужчина а возрасте лет сорока пяти, с широкими теплыми чертами, подозрением на веснушки на носу и почти агрессивно дружеской манерой, которая, по-видимому, обещала крепкие рукопожатия, юмор, чуточку бренди в нужный момент и полную искренность все время. С трудом верилось, что такой достаточно молодой человек обладал столь солидной репутацией. Кабинет чем-то походил на своего хозяина: он был очень домашним, неаккуратным, но не замусоренным, и обставлен так, чтобы обеспечить комфорт и удовлетворить вкус человека, возможно, столь же интересующегося примитивной скульптурой, сколь и здоровьем общества.

С ним была молодая женщина, высокая и статная, но вся какая-то омертвелая, которую он представил как Лета. В ней было что-то странное, а что – Кирк никак не мог понять: возможно, легкий недостаток нормальной человеческой непосредственности и в манерах, и в голосе. Как будто ожидая только такой реакции, Адамс продолжил:

– Лета прибыла к нам для реабилитации, и закончила ее, оставшись в качестве терапевта. И очень хорошего.

– Я люблю мою работу, – произнесла девушка безжизненным голосом.

Взглядом спросив у Адамса разрешения, Кирк сказал:

– А до того, как вы прибыли сюда?

– Я была другой личностью, – сказала Лета. – Злобной, полной ненависти.

– Могу я спросить, что за преступление вы совершили?

– Я не знаю, – ответила Лета. – Это не имеет значения. Та личность более не существует.

– Часть нашего лечения, капитан, – похоронить прошлое, – объяснил Адамс. – Если пациент может прийти к согласию со своими воспоминаниями – ну и хорошо, все нормально. Но если они невыносимы, зачем они вообще нужны? Достаточно уже просуществовало это бремя. Начнем осмотр?

– Я боюсь, у нас нет времени на полный осмотр, – сказал Кирк. – Принимая во внимание известные обстоятельства, я бы хотел увидеть аппарат или эксперимент, из-за которого пострадал доктор ван Джелдер. Это, в конце концов, главная цель нашего расследования.

– Да, разумеется. Никому не нравится говорить о неудачах, но все равно, отрицательные результаты тоже важны. Если вы будете так любезны последовать за мной…

– Одну минуту, – сказал Кирк, вытаскивая передатчик из бокового кармана. – Мне самое время выйти на связь с кораблем. Если не возражаете…

Адамс кивнул, и Кирк шагнул в сторону, полуобернувшись к нему спиной. Через некоторое время голос Спока мягко говорил:

– Ван Джелдеру не лучше, но доктор Маккой вытащил несколько дополнительных кусочков и обрывков из его памяти. Они, по-видимому, не очень изменяют ситуацию. Он по-прежнему настаивает, что Адамс злобен, аппарат опасен. Деталей нет.

– Хорошо. Я буду связываться с вами через каждые четыре часа. Пока все идет нормально. Конец связи.

– Готовы, капитан? – любезно сказал Адамс. – Хорошо. Сюда, пожалуйста.

Комната, в которой ван Джелдер якобы подвергся своему таинственному и разрушительному превращению, выглядела для неискушенного взгляда Кирка точно так же, как любой другой врачебный кабинет, и более всего напоминала радиологическую лабораторию. Когда Кирк, Адамс и Хелен вошли, на столе лежал пациент, скорее всего, без сознания; из маленького и даже с виду сложного устройства, свисавшего с потолка, в лоб пациенту бил узкий, монохроматический луч света, похожий на лазерный. Около двери, за маленькой неэкранированной приборной панелью, стоял врач в униформе; очевидно, радиация, если она и была, не представляла опасности даже на таком небольшом расстоянии. Все выглядело совершенно невинно.

– Вот устройство, – мягко сказал Адамс. – Нервный потенциатор, или разгрузчик. Оба термина звучат как взаимоисключающие, но в действительности описывают один и тот же эффект: индуцированное возрастание нервной проводимости, которое намного увеличивает число перекрестных связей в мозгу. На каком-то этапе, как мы знаем из теории информации, возросшее количество связей в действительности вызывает исчезновение информации. Мы думали, что это поможет пациенту лучше совладать с его самыми беспокоящими мыслями и страстями. Но эффект этот нестоек, и я сомневаюсь, что это будет полезно хотя бы приблизительно в той степени, на которую мы надеялись.

– Хм-м, – сказал Кирк. – Тогда, если это не особенно полезно…

– Почему мы это используем? – Адамс печально улыбнулся. – Надежда, вот и все, капитан. Возможно, мы сможем еще извлечь кое-что из этого устройства, успокаивая наших буйных. Но это всего лишь паллиатив.

– Как транквилизирующие препараты, – предположила Хелен. – Они не имеют последействия. И чтобы держать человека под контролем, должны постоянно вводиться в его кровеносную систему…

Адамс энергично кивнул.

– Именно такова и моя точка зрения, доктор.

Он повернулся к двери, но Кирк все еще смотрел на пациента на столе. Он внезапно повернулся к врачу в униформе и спросил:

– Как эта установка работает?

– Достаточно просто, прибор не обладает избирательностью, – сказал врач. – Включение, выключение и потенциометр для регулировки интенсивности. Мы пытались рассчитать мощность по остаточным дельта-ритмам пациента, но ничего не вышло. Мозг, видимо, имеет свой собственный механизм контроля, и лишь частично поддается стороннему внушению. Для этого, конечно, вы должны довольно неплохо знать пациента; вы не можете просто положить его на стол и ждать, что машина обработает человека, как будто это память компьютера.

– И мы не должны так много разговаривать в его присутствии, по этой самой причине, – подхватил Адамс, впервые с легкой ноткой раздражения в голосе. – Дальнейшие объяснения лучше отложить до того, как мы снова окажемся в кабинете.

– Я бы лучше задал мои вопросы, пока они у меня на языке, – сказал Кирк.

– Капитан, – объяснила Хелен Адамсу, – порывистый человек.

Адамс улыбнулся.

– Он напоминает мне немного древнего скептика, который требовал, чтобы его обучили всей мировой мудрости, пока он стоит на одной ноге.

– Я просто хочу быть уверенным, – сказал Кирк твердо, – что здесь действительно случилось несчастье с доктором ван Джелдером.

– Да, – подтвердил Адамс, – и это был его собственный промах, если хотите знать. Я не люблю злословить в адрес коллег, но Саймон – на самом деле упрямый человек. Он мог сидеть здесь круглый год под лучом, установленным на нынешнюю интенсивность или даже выше. Да ладно бы еще здесь был кто-нибудь, кто следил бы за приборами и мог бы в случае необходимости отключить питание. Но он испытывал устройство один, притом на полной мощности. Естественно, это повредило ему. Даже вода может отравить человека, если ей злоупотребить.

– Беспечность с его стороны, – сказал Кирк, все еще без выражения. – Ладно, доктор Адамс, давайте посмотрим остальное.

– Очень хорошо. Мне будет приятно познакомить вас также с некоторыми из наших успехов.

– Ведите.

В помещении, которое персонал Адамса отвел ему для ночлега, Кирк вызвал «Дерзость», но там, по существу, все еще не было новостей. Маккой все так же пытался пробиться сквозь рубцы в памяти ван Джелдера, но в том, что он там обнаружил, не оказалось ничего, что могло бы способствовать внесению ясности в это дело. Ван Джелдер в конце концов обессилел и твердил одно: «Он опорожняет нас… и потом наполняет нас собой. Я убежал до того, как он смог наполнить меня. Так одиноко быть пустым…»

Бессмысленно; и все же это каким-то странным образом дополняло некую гипотезу, начинавшую складываться в мозгу Кирка. Через некоторое время он тихо вышел в коридор и надавил мягкую обивку на соседней двери, а которая вела в комнату Хелен Ноэл.

– Эй!? – воскликнула она у двери. – Что такое, капитан? Не думаете ли вы, что снова Рождество?

– Дела службы, – объяснил Кирк. – Дайте мне войти, пока кто-нибудь не увидел. Приказываю.

Она, поколебавшись, отодвинулась, и он закрыл за собой дверь.

– Спасибо. А теперь, доктор – что вы думаете о заключенных, которых мы видели сегодня днем?

– Почему… В общем, на меня произвело впечатление. Они выглядят счастливыми, или, по крайней мере, приведенными к устойчивому согласию с окружающим миром, выздоравливающими…

– …но чуточку пустыми?

– Они и раньше не были нормальны. Я другого и не ожидала.

– Хорошо. Я хочу еще раз осмотреть ту самую лабораторию. Мне понадобитесь вы; вы должны понимать в теории значительно больше меня.

– Почему не спросить у доктора Адамса? – сказала она натянуто. – Он здесь единственный специалист по этой проблеме.

– Поэтому, если он лжет о чем-то, он будет продолжать лгать и я не узнаю ничего. Единственный путь, в котором я могу быть уверен – самому посмотреть, как работает аппарат. Мне нужен оператор; кроме вас, выбора у меня нет.

– Ну… хорошо.

* * *

Они нашли лабораторию без труда. Вокруг никого не было. Кирк быстро указал рукоятки, которые ему продемонстрировал тот врач, а затем принял положение, которое тогда занимал пациент. И уныло посмотрел на устройство на потолке.

– Надеюсь, вы сможете распознать, причиняет ли мне какой-то вред эта штука, – сказал он. – Адамс говорит, что устройство безопасно; это как раз то, что я хочу знать. Попробуйте минимальную мощность; только секунду-другую.

Ничего не произошло.

– Ну? Как только вы будете готовы.

– Я уже дала вам две секунды.

– Хм-м. Ничего вообще не случилось.

– Нет, кое-что случилось. Вы хмурились; затем ваше лицо стало чистым. Когда я отключила питание, «нахмуренность» вернулась.

– Я не заметил этого. Попробуйте снова.